Глава 13

Воспользовавшись шестипенсовой монетой в качестве отвертки, Эллиот осторожно отвинтил скобу, держащую цепь висячего замка. На это ушло много времени, но инспектор работал тщательно, как плотник. Когда цепь упала, дверь без труда отворилась.

Доктор сказал:

— Напоминает тени «Удольфо»! Это потрясение?

— Сэр?

— Вы понимаете, что я имею в виду? Девушка попадает в пещеру Синей Бороды, впервые видит эту куклу, и… — Фелл замолчал, разгладил усы и задумался. — Нет! Нет, это не так!

— Боюсь, что не так, — спокойно согласился Эллиот. — Если здесь с ней что-то произошло, тогда другое дело. Но как она сюда попала? И кто отнес ее вниз? Откуда у нее «Дактилограф»? Не будете же вы утверждать, что на нее так подействовал один вид куклы? Она бы закричала, убежала и так далее. Словом, могла бы сильно возбудиться, но до такого истерического состояния ее довело что-то другое! Леди Фарнли, слуги знали о кукле?

— Разумеется, — ответила Молли. — Они ее не видели, кроме Ноулза и, может быть, миссис Аппс, но знали о ней все!

— Значит, само наличие куклы никого бы не удивило?

— Нет.

— Если Бетти чего-то испугалась в этом маленьком чулане, то… Но чего именно, правда, мы не видим…

— Посмотрите сюда, — прервал его доктор Фелл, ткнув тростью.

Луч фонаря задержался на полу у ног куклы. Он высветил какую-то мятую тряпку. Эллиот поднял ее. Оказалось, что это фартук горничной, отороченный оборками. Хотя он был недавно постиран, на нем уже появились следы пыли и грязи. В одном месте на ткани зияли две рваные дыры. Доктор Фелл взял фартук у инспектора и протянул Молли.

— Это фартук Бетти? — спросил он.

Молли рассмотрела крохотную табличку, пришитую к подолу фартука, на которой было маленькими буковками вышито имя, и кивнула.

— Логово Золотой Ведьмы! — с удовольствием произнес Гор, пнув ногой недоеденное яблоко.

— Осторожнее, сэр! — резко остановил его Эллиот.

— Что? Вы считаете яблоко уликой?

— Сейчас ничего нельзя сказать наверняка. Пожалуйста, когда мы войдем в чулан, без моего разрешения ни к чему не прикасайтесь!

«Когда мы войдем» звучало оптимистично. Пейдж ожидал увидеть маленькую комнату, а его взору предстало что-то вроде книжного шкафа площадью примерно в шесть квадратных футов, с покатым потолком и грязным, закопченным оконцем. На полках зияли пустые места, а потрепанные переплеты старинных книг из телячьей кожи соседствовали с более современными. Все было покрыто толстым слоем пыли, но это была та легкая, черноватая, песчаная пыль чердаков, на которой почти не остается никаких следов. В чулане с трудом разместилось что-то вроде кресла ранней Викторианской эпохи. Когда Эллиот направил на него свет своего фонаря, всем показалось, что на них выскочила сама ведьма!

Даже Эллиот отпрянул. Ведьма не была красавицей. Может быть, когда-то она и была очаровательной, но теперь… Полголовы отсутствовало, и с половинки лица глядел одинокий стеклянный глаз. Когда-то золотистая, парчовая накидка висела лохмотьями. Оставшуюся половину воскового лица бороздили глубокие трещины.

Если бы ее поставили, она, наверное, была бы человеческого роста. Кукла сидела на продолговатом не то сундуке, не то ящике, когда-то расписанном под ткань кушетки и позолоченном. Ящик был довольно большим, и к нему, вероятно, много позже были приделаны колесики. Руки куклы с комичной, но ужасающей кокетливостью были приподняты. Вся эта приземистая, увесистая машина весила, должно быть, два-три центнера.

Маделин нервно хихикнула. Эллиот что-то проворчал, а доктор Фелл выругался, а потом, закрыв глаза, воскликнул:

— Постойте! — Он начал с грохотом открывать и закрывать дверь чулана, придерживая рукой пенсне. Когда он прекратил это занятие, лицо его было хмурым и задумчивым. — Ну вот! Теперь я скажу вам, приятель! Я не могу ничего доказать, как не могу объяснить историю с яблоком и яблочной кладовой. Но я могу рассказать вам, что произошло в этом чулане, так точно, словно видел это собственными глазами! Это больше не тайна тайн! Сейчас для нас самое главное — узнать точное время, между ленчем и четырьмя часами пополудни, когда девушку напугали, и установить, что в это время делал каждый присутствующий в этом доме! Дело в том, приятель, что убийца был здесь, в этом чулане! Бетти Харботтл наткнулась на него здесь. Что он делал, я не знаю, но ему было жизненно важно, чтобы никто не узнал о его пребывании здесь. Потом что-то произошло. Он воспользовался фартуком девушки, чтобы уничтожить следы и отпечатки пальцев. Он же и вытащил ее отсюда и перенес в Зеленую комнату, а потом вложил ей в руку поддельный «Дактилограф», который украл вчера вечером. Ну а потом он ушел, бросив фартук на пол. Как вам?

Эллиот поднял руку:

— Спокойно, сэр! Не так быстро! — Он немного подумал. — Боюсь, против этого есть два возражения.

— Какие же?

— Первое. Если ему было так важно скрыть факт своего пребывания в чулане, как и то, что он там делал, зачем он переносил бессознательную девушку из одного места в другое? Он не предотвратил разоблачение, а лишь отсрочил его. Ведь девушка жива! Она поправится и расскажет, кто это был и что он делал, если он вообще что-то делал.

— Вы знаете, — горячо возразил Фелл, — я не удивлюсь, если объяснение этого кажущегося противоречия окажется решением нашей проблемы! Какое второе возражение?

— Бетти Харботтл не пострадала. Физически она осталась невредимой. В ее теперешнем состоянии виноват элементарный животный страх перед тем, что она увидела. Однако все, что она могла увидеть, — это всего лишь обыкновенный человек, сделавший то, чего он не должен был делать. Это маловероятно, сэр! Сейчас девушки не такие уж пугливые! Что же могло привести ее в такое состояние?

Доктор Фелл уставился на него.

— Что-то такое, что делала кукла! — ответил он. — Представьте, она протягивает руку и дотрагивается до вас?

При этом все присутствующие вздрогнули. Шесть пар глаз уставились на разбитую голову и жутковатые руки куклы. Прикосновение таких рук было бы ощущением не из приятных! Да и вообще, к этой кукле — от ее истлевшей накидки до изрезанного трещинами воскового лица — прикасаться было противно.

Эллиот откашлялся.

— Вы хотите сказать, что он заставил куклу двигаться?

— Он не мог заставить ее двигаться, — вмешался Гор. — Я пытался это сделать много лет назад. Он не мог заставить ее двигаться, если только с тех пор, как я ее видел, в нее не засунули какую-нибудь электрическую систему или другое приспособление. Будь все проклято! Господа, девять поколений Фарнли пытались выяснить, что же заставляет куклу двигаться! А у меня к вам прямое предложение. Я плачу тысячу фунтов тому, кто мне покажет, как она работает!

— Мужчине или женщине? — спросила Маделин.

Пейдж видел, что она иронизирует, но Гор был отчаянно серьезен.

— Мужчине, женщине, ребенку — кому угодно! Мужчине или женщине, который или которая сумеет заставить ее работать без современных фокусов-покусов — так, как она работала двести пятьдесят лет назад!

— Предложение весьма заманчивое, — весело произнес доктор Фелл. — Что ж, выкатывайте ее, посмотрим!

Эллиот и Пейдж не без усилий, ухватившись за железный ящик, на котором сидела кукла, вытащили ее из чулана, не избежав удара о порог. Она вскинула голову и задрожала — Пейдж спросил себя, не встали ли волосы дыбом? Однако колеса двигались удивительно легко. С надрывным скрипом и чуть слышным скрежетом они подкатили ее к окну у подножия лестницы.

— Что ж, давайте. Дерзайте, — предложил доктор Фелл.

Гор тщательно осмотрел куклу.

— Прежде всего, вы обнаружите, что каркас куклы заполнен механизмами, похожими на часовые. Я не специалист в области механики и не могу сказать, настоящие ли это механизмы или они здесь так, для пущего эффекта. Я подозреваю, что большинство из них игрушечные, но могут попасться и настоящие. Во всяком случае, тело куклы заполнено, и это главное. Сзади имеется длинное отверстие. Если оно все еще открыто, просуньте туда руку и… ах, вы отказываетесь, да?

Лицо у Гора помрачнело, и он отдернул руку. Увлекшись, он провел рукой слишком близко от острых пальцев куклы; на его ладони появилась кривая царапина и выступила кровь. Он приложил ладонь к губам.

— Старая добрая заводная игрушка! — воскликнул он. — Моя верная заводная игрушка! Мне следовало бы разбить вам остаток лица!

— Не надо! — вскричала Маделин.

Его это позабавило.

— Как хочешь, малышка. Во всяком случае, инспектор, вы, кажется, не желаете заняться этими механизмами? Я хочу, чтобы вы убедились, что кукла буквально набита ими и в ней никто не мог спрятаться.

Эллиот был, как всегда, серьезен. Отверстие в корпусе куклы нашлось сразу; с помощью фонаря он рассмотрел механизм и даже пощупал его. Казалось, инспектора что-то насторожило, но он лишь сказал:

— Да, это верно, сэр. Здесь никто не мог поместиться. Но вы все-таки предполагаете, что кто-то прятался в этой кукле и заставлял ее работать?

— Это единственное предположение, которое приходит на ум. Да, вот еще что. Есть еще одна часть, как вы сами видите, — это кушетка, на которой она сидит. Смотрите.

На этот раз ему пришлось труднее. Слева в нижней части кушетки была маленькая кнопочка; Пейдж увидел, что передняя часть ящика открылась, как маленькая дверь на петле. Внутренняя часть железного ящика, сильно изъеденного ржавчиной, была длиной около трех футов и высотой не более восемнадцати дюймов.

Гор просиял.

— Вы помните, — спросил он, — историю с играющим в шахматы автоматом Мальзеля? Фигура сидела на нескольких больших ящиках, в каждом из которых была своя маленькая дверца. Перед демонстрацией балаганщик открывал эти дверцы, чтобы показать, что там нет никакого подвоха. Однако оказалось, что внутри прятался маленький ребенок, который ловко перемещался из одного отделения в другое; и эти движения были столь синхронны, он столь ловко манипулировал дверцами, что зрители не могли его увидеть. Что-то вроде этого написано и об этой ведьме. Но очевидцы писали, что дело совсем в другом. Думаю, нет необходимости подчеркивать, что, во-первых, это должен был быть очень маленький ребенок, а во-вторых, ни один из участников представления не мог путешествовать по всей Европе так, чтобы об этом никто не знал. В этой ведьме есть только одно небольшое пустое пространство и одна дверца. Зрителей приглашали осмотреть ящик изнутри и убедиться, что нет никакого обмана. Большинство из них это проделывали. Фигура стояла на высоком постаменте, и вокруг нее было пусто. И все же, вопреки здравому смыслу, в нужный момент по команде наша веселая леди брала цитру, играла любую мелодию, которую заказывали зрители, возвращала цитру на место, беседовала со зрителями, которые отваживались на это, и исполняла другие старинные трюки, подходящие к случаю.

Вы интересуетесь, что могло привести моего уважаемого предка в такой восторг? Но меня всегда интересовало другое: что заставило его забросить свою драгоценную игрушку, когда он открыл ее секрет? — С Гора слетели его величественные манеры. — А теперь расскажите мне, как она работала, — добавил он.

— Ах вы, маленькая обезьяна! — произнесла Молли Фарнли (она говорила, как всегда, добродушно, но руки ее были сжаты в кулаки). — Что бы ни происходило, вы всегда будете вставать на дыбы? Вы не удовлетворены? Вы хотите поиграть в паровозики или в солдатики? Господи, Брайан, иди сюда; я больше этого не вынесу! А вы тоже! Вы, офицер полиции, щупаете куклу, ползаете вокруг нее, как ребенок, — а ведь только вчера вечером убили человека!

— Прекрасно, — сказал Гор. — Сменим тему. Расскажите мне все-таки, как это произошло.

— Полагаю, вы скажете, что это самоубийство?

— Мадам, — с презрительным жестом произнес Гор, — то, что скажу я, не имеет значения! Кто-то в любом случае хочет наступить мне на горло! Если я скажу, что это самоубийство, на меня нападут А, Б и В. Если я скажу, что это убийство, на меня нападут Г, Д и Е. Я не намекал на несчастный случай только для того, чтобы избежать гнева Ж, З и И.

— Это, безусловно, очень разумно. Что вы скажете, мистер Эллиот?

Эллиот заговорил с обезоруживающей откровенностью:

— Леди Фарнли, я лишь пытаюсь сделать все, что могу, в исключительно сложном деле, с которым столкнулся, и раскрытию его, замечу, ничуть не помогает поведение каждого из вас. Вы должны это понимать. Если вы хоть минуту подумаете, вы поймете, что эта кукла имеет к делу непосредственное отношение. Я только прошу вас не говорить, повинуясь минутному настроению. Ведь машина тут явно не случайно! Не знаю, игрушечный у нее внутри механизм или нет, — тут виднее мистеру Гору. Мне бы хотелось разобрать ее у себя в мастерской и выяснить это. Не знаю, можно ли ожидать, чтобы через двести лет механизм еще работал, хотя, если некоторые часы работают столетиями, почему бы не работать и этой кукле? Кстати, осмотрев ее сзади, я обнаружил, что механизм недавно смазывали маслом!

Молли нахмурилась:

— И что же?

— Я хотел бы знать, доктор Фелл, вы… — Эллиот повернулся: — Но где же вы, сэр?

Впечатление Пейджа, что что-то случилось, усилилось после исчезновения такой заметной фигуры, как доктор. Он еще не привык к трюкам доктора, исчезающего в одном месте и появляющегося в другом — обычно его находили за каким-нибудь незначительным занятием. На этот раз Эллиоту ответила вспышка света в чулане. Доктор Фелл зажигал одну спичку за другой и, щурясь, сосредоточенно разглядывал нижние полки.

— А? Простите?

— Вы слушали меня?

— Ах, это? Слушал, конечно. Я вряд ли могу претендовать на мгновенный успех там, где потерпели поражение столько поколений семьи, но мне бы хотелось знать, как был одет первый человек, демонстрировавший машину.

— Одет?

— Да. Традиционный костюм фокусника, смею сказать, всегда казался мне совершенно невпечатляющим, но он таил в себе кое-какие возможности. Однако я тыкался и искал ощупью в этом книжном шкафу, с результатами или без них…

— И что там за книги?

— Книги представляют собой ортодоксальное собрание неортодоксального человека, хотя среди них есть несколько таких, с которыми я незнаком. Но я нашел то, что, как мне показалось, является отчетом о демонстрации этой машины. Надеюсь, я могу его на время забрать? Спасибо. Но особенно интересно вот что…

Пока Гор с удивлением наблюдал за доктором хитрыми, блестящими глазами, тот с грохотом вылез из чулана с ветхой деревянной шкатулкой в руках. И одновременно Пейджу показалось, что чердак заполняется людьми.

Просто Кеннет Марри и Натаниэль Барроуз, очевидно, забеспокоились и полезли к ним наверх. Большие очки Барроуза и, как всегда, спокойное лицо Марри появились на лестнице чердака, словно из люка, и остановились там. Доктор Фелл с шумом опустил шкатулку на узкий свободный край кушетки, на которой сидела кукла.

— Ай, подержите куклу! — вдруг воскликнул доктор. — Пол тут неровный, а нам вовсе не нужно, чтобы она свалилась на нас! Посмотрите! Странная коллекция редких древностей, вам не кажется?

В шкатулке лежали несколько детских стеклянных шариков, ржавый перочинный нож с расписанной рукояткой, несколько рыболовных крючков, маленький тяжелый свинцовый шар, в который букетом были вварены четыре больших крюка, и (что было особенно неуместно) старая женская подвязка. Но не это привлекло всеобщее внимание. Все уставились на то, что лежало сверху, — двойное искусственное лицо или пергаментная маска на проволочном каркасе, образующая подобие головы с лицом сзади и спереди, как на изображениях Януса. Она была черноватая, ссохшаяся, выцветшая. Доктор Фелл не притронулся к ней.

— На нее смотреть-то противно, — прошептала Маделин. — Но что это, черт возьми?

— Маска бога, — пояснил доктор Фелл.

— Что?

— Маска, которую надевал церемониймейстер, председательствующий на сборищах ведьм. Большинство из тех, кто читал о колдовстве, и даже некоторые из тех, кто об этом пишет, понятия не имеют, что это такое — колдовство. Я вовсе не собираюсь читать вам лекцию. Но здесь мы видим пример. Сатанизм был дьявольской пародией на христианские ритуалы; но у него древние корни в язычестве. Двумя из главных божеств были: двуликий Янус, покровитель плодородия и перекрестков, и Диана, покровительница плодородия и девственности. Хозяин (или хозяйка) носили или козлиную маску Сатаны, или маску, которую мы видим здесь. Ба!

Он потрогал маску указательным и большим пальцами.

— Вы уже давно намекаете на что-то, — спокойно сказала Маделин. — Вероятно, мне не следует спрашивать, но я все-таки задам прямой вопрос. Может, он покажется вам смешным… Вы предполагаете, что где-то здесь действует сатанинская группа?

— Это шутка, — произнес доктор Фелл с глубоко осведомленным видом. — Ответ «нет»!

Наступила пауза. Инспектор Эллиот обернулся. Он был так удивлен, что забыл, что они говорят в присутствии свидетелей.

— Но, сэр… Вы имеете в виду… Это невероятно! Наше доказательство…

— Именно это я имею в виду. Наше доказательство этого не стоит!

— Но…

— О господи, почему я не догадался об этом раньше! — удрученно произнес доктор Фелл. — Дело мне нравится, хотя я только сейчас приблизился к решению. Эллиот, мальчик мой, не было никакого зловещего сборища в Ханджинг-Чарт! Не было никаких козлиных дудочек и ночных пирушек! Солидные жители Кента не попадались в ловушку подобных дурачеств! Все это пришло мне в голову, когда вы начали собирать ваши доказательства, а теперь я вижу грязную правду. Эллиот, все это дело состряпано одной плутоватой душой, и только одной! Все — от душевной жестокости до убийства — дело рук одного человека! Дарю вам эту идею!

Послышались шаги, и к группе присоединились Марри с Барроузом.

— Вы, кажется, возбуждены? — сухо заметил Марри.

Доктор выглядел виноватым.

— Ну, немного. Я еще не решил эту задачу. Я вижу свет в конце тоннеля и сейчас уже могу кое-что сказать. Дело в… мотивах! — Он посмотрел вдаль, и глаза его загорелись. — Кроме того, это нечто новенькое. Я о подобном никогда раньше не слышал. Скажу вам честно, сатанизм — это серьезное дело, сравнимое с интеллектуальными развлечениями, которые придумал человек. Простите, дамы и господа! Я кое-что должен посмотреть в саду. Идемте, инспектор!

Он тяжелой походкой направился к лестнице, а Эллиот очнулся и спросил Марри:

— Да? Вы что-то хотели, мистер Марри?

— Я хотел посмотреть куклу, — резко ответил Марри. — Как только я предоставил вам доказательства и стал бесполезен, вы про меня забыли! Итак, это и есть ведьма? А это? Не возражаете, если я взгляну на это?

Он взял деревянную шкатулку, встряхнул ее и поднес ближе к окну. Эллиот пристально смотрел на него:

— Вы когда-нибудь раньше видели что-нибудь из этих вещей, сэр?

Марри помотал головой:

— Я слышал об этой маске из пергамента. Но я никогда ее не видел. Я хотел бы знать…

В этот момент кукла зашевелилась.

Пейдж по сей день клянется, что ее никто не трогал. Это могло быть правдой, а могло быть и выдумкой. Семь человек толклись на скрипучем, потрескавшемся полу, плавно спускавшемся к лестнице. Свет из окна был очень слабым, а Марри, повернувшись спиной к ведьме, все свое внимание сосредоточил на предмете, который держал в правой руке. Задел ли кто ее рукой, ногой или плечом — никто не знал. Все увидели только ветхую куклу, неожиданно рванувшуюся вперед, как машина, у которой отказали тормоза. Все видели, как два центнера дребезжащего железа вышли из повиновения и устремились к лестнице. Все слышали скрип колес, стук трости доктора Фелла на лестнице и крик Эллиота: