Следовать народной мудрости в жизни слишком хлопотно; на это необходимо больше изобретательности и больше ума, чем способно выказать большинство людей. Кроме того, трудно представить, насколько осложнилась бы общественная жизнь, если бы все на секунду поверили в то, что правду действительно можно говорить в шутку! Жизнь стала бы просто невыносимой - все равно что ежедневно обедать с толпой психоаналитиков. - О чем вы?- не понял Морган.- В шутку нельзя повесить преступника.
      - О, я не шучу. Вы не догадываетесь, к чему я клоню? - Нет. Доктор Фелл небрежно нацарапал что-то на листке бумаги и передал его гостю.
      - Вот, набросал кое-что для вашего просвещения,- сообщил он, хмурясь.Я составил список из восьми ключей. Или восьми рекомендаций, если вам угодно. Ни один из ключей не является прямой уликой. Я рассчитываю услышать от вас прямую улику в продолжении вашей замечательной истории. Я смутно надеюсь и верю, что вы упомянете ту улику, которая мне нужна; и моя вера настолько сильна, что я готов ради нее поставить на карту карьеру капитана Уистлера. Ну как? Морган взял листок, на котором было написано:
      "1. Внушение.
      2. Счастливый случай.
      3. Слепое братское доверие.
      4. Невидимка.
      5. Семь бритвенных лезвий.
      6. Семь радиограмм.
      7. Устранение.
      8. Телеграфный стиль".
      - Я совершенно ничего не понимаю,- признался он.- Первые два ключа можно толковать как угодно... Погодите, сэр! Не надо возмущаться! Говоря "можно толковать", я имею в виду себя. А третий ключ... он внушает мне тревогу... А что насчет семи бритвенных лезвий? Мы не находили семи.
      - Вот именно,- прогудел доктор, поднимая вверх вилку, словно это все и объясняло.- Суть в том, что, видите ли, бритвенных лезвий, скорее всего, было семь. Вот в чем суть. - Хотите сказать, что нам надо было поискать остальные?
      - О нет! Скорее всего, остальные Цирюльник выкинул. Главное, вам необходимо помнить, что их было семь. А?
      - И потом,- продолжал Морган,- какие семь радиограмм? Что за семь радиограмм? В моем рассказе я упомянул только о двух... - А, здесь мне необходимо объясниться.- Доктор Фелл пронзил вилкой сосиску.- Семь - число мистическое; округленное, целое, наводящее на определенные мысли; число с любопытной историей. Я использую число "семь" в аллегорическом смысле, вместо слова "несколько", потому что мы сошлись на том, что их было несколько. Самое интересное, что я вовсе не имею в виду те радиограммы, которые вы читали. Тех вы не видели. Ведь это очень важно, верно?
      - Будь я проклят, если что-нибудь понял,- заявил Морган, потихоньку закипая.- Если мы их не видели...
      - Продолжайте ваш рассказ,- попросил доктор, взмахнув длинными пальцами.- Я почти уверен: еще до того, как вы закончите ваш рассказ, мне удастся дополнить мой список еще восемью ключами-подсказками - всего, значит, их будет шестнадцать,- при помощи которых мы решим и закроем ваше дело. Морган откашлялся и заговорил.
      Часть вторая
      Глава 13
      ДВА МАНДАРИНА
      Среди легкомысленных хроникеров чрезвычайно популярен следующий прием: в самый ответственный момент они принимаются размышлять о роли в жизни людей и во всемирной истории совершенно незначительных происшествий, пустячных случаев, оговорок и так далее. Иногда договариваются до того, что в гибели Трои в конечном счете виновен чистильщик сапог царя Приама. Естественно, это полная ерунда.
      Так, подобный историк не преминул бы заметить, что в тот момент, когда Керта Уоррена поместили в обитую войлоком камеру на нижней палубе, больше никаких трагических происшествий на борту "Королевы Виктории" не произошло. За исключением одного маленького обстоятельства: в тот день наши заговорщики, по крайней мере один раз,- если бы они тогда только знали!были на волосок от того, чтобы поймать Слепого Цирюльника.
      Автор настоящей хроники так не считает. Мужчины обычно неуклонно, словно струя жидкого инсектицида из сопла автоматической противомоскитной пушки "Русалка", следуют курсом, заданным их характерами, и никакой гвоздь от подковы не в силах повлиять на их судьбу. Читатель, наверное, уже понял, что Кертис Уоррен был довольно порывистым молодым человеком, в высшей степени поддающимся внушению. Не попади он в эту переделку, так с ним непременно случилось бы что-нибудь иное.
      Sic volvere parcoe! {Так распорядились парки! (лат.)} Дабы утешить друга в неволе, которую они не могли с ним разделить, Пегги Гленн снабдила его полной до краев бутылкой виски, а Генри Морган - одним из своих старых детективных романов.
      Таким образом, между прочим, каждый проявил собственный характер. Если кто-то скажет, будто Морган мог бы быть осмотрительнее, то вскоре станет ясно, как обременен он был собственными мыслями. Морган столь яростно негодовал, что почти забыл об осторожности. Кроме того, посовещавшись с Пегги, он пришел к следующему выводу: если уж такой неистовый буревестник, как Кертис Уоррен, сумеет попасть в беду, будучи запертым в обитой войлоком камере, то где же тогда, черт возьми, он будет в безопасности?
      Но оставим философствование и перейдем к делу.
      После трогательной сцены прощания три дюжих матроса водворили Уоррена под замок. Правда, сразу после этого двум матросам пришлось обратиться к врачу, чтобы тот залатал их изрядно попорченные физиономии. За недостатком места пропустим продвижение конвоя с арестантом вниз, от капитанской каюты до нижней палубы. Их движение напоминало беспорядочное огненное колесо, катящееся по трапам, отчего пассажиры бледнели и, словно зайцы, спешили укрыться в своих каютах. Последний рывок - и Уоррен оказался в камере. Дверь за ним захлопнулась. Изрядно ощипанный, но непобежденный, он продолжал трясти решетки и осыпать колкостями измученных матросов.
      Пегги заливалась горючими слезами, наотрез отказываясь покинуть друга. Даже заявила, что если ей не позволят остаться с Уорреном, то она так лягнет капитана Уистлера в какое-нибудь жизненно важное место, что сама попадет под стражу. Морган и Валвик, также верные друзья, поддержали ее. Если Старый Морж решил, будто Уоррен спятил, значит, они тоже психи! Оба настаивали, что тоже имеют право быть заключенными под стражу. Но тут у Уоррена, видимо, случилось временное просветление, а может, ему просто захотелось сделать красивый жест, но он, во всяком случае, заявил, что и слышать не хочет о таких жертвах.
      - Так держать, старина!- угрюмо произнес Кертис и мужественно пожал руку Моргану, просунув ладонь между прутьями решетки своей темницы.Цирюльник еще на свободе, и вам нужно найти его. И потом, надо помочь дядюшке Пегги с его марионетками. Так держать! Мы еще прищучим Кайла!
      То, что Уистлер в конце концов не согласился с требованием друзей отправить их в тюрьму вместе с Уорреном, Морган впоследствии приписал желанию капитана сделать из них свидетелей вероломного на него нападения ночью. Однако в то время такое объяснение не пришло ему в голову, иначе он попытался бы шантажировать капитана отказом свидетельствовать в его пользу; а самому капитану Уистлеру, как станет ясно позднее, не пришлось бы выслушивать колкости и издевки желчного старика лорда Стэртона. В тот момент трое заговорщиков понимали только одно: их союзник сидит под замком в недрах корабля, вдали от роскошных салонов и прогулочной палубы, в темном коридоре, пропахшем машинным маслом и освещаемом лишь тусклой лампочкой, за дверью со стальной решеткой, за которой он стал похож на короля Ричарда в изгнании. Караулить узника посадили флегматичного матроса со свистком. Он сидел на стуле и читал "Голливудские романы", так что возможность побега равнялась нулю.
      Однако нет худа без добра. Судовой врач, настроенный довольно скептически, вовсе не верил в безумие Уоррена, однако по долгому опыту знал, что капитану Уистлеру лучше не перечить, пока тот не утихомирится. Врач не возражал против того, чтобы маньяка снабдили сигаретами и чтивом. Если он и заметил бутылку виски, которую Пегги засунула в журналы, свернутые трубкой, то не показал виду.
      Вкладом Моргана в передачу узнику была пачка сигарет "Голд флейк" и один из его старых романов под названием "Игра окончена, напарник!". Всем, кто пишет детективные романы, должно быть известно: подробности более ранних произведений выветриваются из памяти автора еще быстрее, чем они улетучиваются из памяти читателей. Морган, в общем, помнил, о чем шла речь в той книге. Главным героем в ней был лорд Джералд Дерревал, известный в районе клубов Вест-Энда как состоятельный бездельник, прожигатель жизни и спортсмен. Однако в Скотленд-Ярде он проходил под леденящей душу кличкой Блуждающий Огонек. Будучи джентльменом-взломщиком, лорд Джералд принес полиции немало хлопот. Его захватывающие побеги из-под усиленной стражи заставляли Гарри Гудини бледнеть от зависти. По сравнению с лордом Джералдом Гудини выглядел дилетантом, "сапожником", который выходит из тюрьмы только для того, чтобы предстать перед судом. Разумеется, на самом деле за лордом Джералдом не числилось ничего серьезного. Что он такого делал? Обчищал мерзавцев, которые самым пошлым образом нажили состояние нечестным путем. Образ лорда Джералда получил высокие оценки в социалистической прессе, такой популярной в наши дни. Кроме того, его грехи искупались любовью к красавице Сардинии Трелони. В конце книги лорд Джералд ловил настоящего негодяя, который пытался повесить убийство на него, и мирился с инспектором Дэниелсом, своим заклятым врагом, тупицей и разиней, который так часто попадал впросак, что, даже жалея его, читатель невольно удивлялся, как это он ухитрился устроиться на работу в полицию. Увы, все эти подробности испарились из памяти Моргана, иначе он понял бы, что, в сочетании с бутылкой "Старого Роба Роя", роман представляет в руках Кертиса Уоррена настоящий динамит. Возможно, разумнее было бы снабдить узника железнодорожным справочником Брэдшо или сборником проповедей. Но что сделано, то сделано, и потом, философские ремарки по данному вопросу уже высказывались. После того как Пегги со слезами на глазах сказала узнику последнее прости, а Морган и Валвик обменялись с ним рукопожатием, друзья, мрачные как тучи, пошли наверх, к капитану.
      - Скашите шестно,- начал Валвик, выходя на залитую солнцем шлюпочную палубу, которую Уоррену запрещено было видеть,- по-фашему, мы пыли прафы или софершили ошибку? Это фам не шуточки. Если они скасали, шшто фее пассаширы на месте, токта я не понимаю, как кто-то мошет пропасть. Мошет, мы тумаем, шшто упийство пыло, а на самом теле никакофо упийства и не пыло.
      - Говорю вам, мы правы!- отрезал Морган.- Мы правы, но нам необходимо каким-то образом доказать свою правоту. Во-первых, я постараюсь как можно хладнокровнее убедить в этом Уистлера. Я заставлю его сделать сравнительный анализ крови на лезвии бритвы и на матрасе. Анализ может сделать судовой доктор или, может быть, доктор Кайл...
      - Кайл?- Пегги изумленно уставилась на него.- Но ведь он...
      - Когда же вы, наконец, возьметесь за ум?- устало сказал Морган.Давайте забудем эту версию раз навсегда. Неужели вы не понимаете, что Кайл единственный человек на всем корабле, который просто не может быть виновным?
      - Почему?
      - Потому что у него одного есть железное алиби, старушка. Послушайте, шкипер, вы совершенно уверены в честности вашего приятеля, у которого болели зубы,- ну, того боксера, Грозы Бермондси? Уверены? Отлично. А теперь припомните, что он говорил. По его словам, он всю ночь глаз не спускал с двери каюты доктора Кайла, а также слышал шум на палубе... Погодите-ка. Пегги, ведь вы об этом не знали, верно?
      Морган вкратце пересказал ей сведения, полученные от Грозы Бермондси, а заодно просветил и Валвика, сообщив ему показания Перригоров.
      - Значит, что получается? Слепой Цирюльник украл оставшуюся часть фильма и убил девушку в то время, когда на палубе разразился скандал. Всю ночь в каюту доктора Кайла никто не входил и оттуда тоже никто не выходил. Так как он мог незаметно выйти и потом вернуться к себе? Ничего не сходится.
      - Хэнк, это у вас ничего не сходится,- язвительно парировала Пегги.Может, его вообще не было в своей каюте! Железное алиби? Ха! Подумаешь! Все железные алиби в конце концов оказываются ложными.
      Морган сделал протестующий жест:
      - Ладно. Это легко проверить. Мы сразу же приступаем к решительным действиям и, во имя Господа, докажем, что правы! Вот вам поручение, капитан. Отправляйтесь к вашему другу, Грозе Бермондси, и допросите его. Еще найдите коридорного стюарда и задайте ему любые вопросы, какие сочтете нужным...
      - И все?- спросил Валвик, почесывая затылок.
      - И все. Мы докажем нашу правоту!- После того как Валвик, пробормотав что-то под нос, заковылял прочь, Морган повернулся к Пегги: - А я тем временем дожму Уистлера с анализом крови. Я поклянусь, что кровь человеческая; и если окажется, что так оно и есть, мы укажем ему на следующее обстоятельство: невозможно потерять столько крови и утром представиться совершенно здоровым. Никто не признался, старушка! Затем мы сами совершим обход всего судна, если понадобится. Мы им покажем!- И он довольно злобно оглядел шлюпочную палубу, которая в этот час была полна пассажирами.
      Триумфальное шествие Уоррена в тюрьму происходило ниже, да и вели его кружным путем, однако новость уже разнеслась по кораблю, и палуба гудела от пересудов; время от времени слышался женский визг. Томные фигуры в шезлонгах, вышедшие погреться на солнышке, стряхнули сон и отбросили пледы; картежники застыли с картами в руках, а двое теннисистов, забыв об игре, сошлись у сетки и оживленно беседовали. Первая красавица - на кораблях всегда бывает одна такая - убрала с лица профессиональную улыбку; берет сполз у нее на одно ухо, незажженная сигарета была забыта. Она жадно склонилась к группе обожателей и слушала потрясающий рассказ. Красавица стояла на платформе у спасательной шлюпки, и ее кричащий ярко-зеленый шарф развевался по ветру. Высоко у них над головами, над одной из трех громадных черных труб, над которой курилась тонкая струйка дыма, послышался такой резкий и мощный свисток, словно объявили тревогу. Все с нетерпением ожидали сигнала на ленч. Кое-где слышался смех. Морган нахмурился.
      Уистлер был у себя; злость он вымещал на стюарде, который пытался навести в капитанской каюте подобие порядка.
      - Больше я не намерен ничего обсуждать,- заявил Уистлер.- Возможно, я поспешил. Не стану утверждать обратное. Однако я действовал в пределах моих полномочий и буду держать молодого пьяницу или сумасшедшего под замком до тех пор, пока не сочту нужным его выпустить. Не стану обсуждать его слова. Но смотрите, во что он превратил мою каюту! Вы только оглядитесь по сторонам, а потом говорите, имел я право поступить так, как поступил, или нет.- Он упрямо выпятил вперед подбородок и уперся кулаками в бедра. Его здоровый глаз зловеще сузился, а золотые галуны на рукавах сверкнули.
      Однако друзьям почему-то не было страшно.
      Внезапно капитан переменил тему:
      - Ну, давайте же! Мы одни. Вам нет нужды защищать вашего друга. В чем тут правда?
      Наступила тишина, только слышно было, как у капитана из носа со свистом вырывается воздух.
      - Капитан, что это значит?- ошеломленно спросила захваченная врасплох Пегги.- На самом деле вы не считаете Керта сумасшедшим? Ох, какой же вы негодяй! После того, как вы приказали своим людям избить его... после того, как они поволокли его...
      - Мадам, мне нужна правда. Правда, только и всего. В моем положении...
      - Послушайте, капитан,- заговорил Морган после небольшой паузы, во время которой Уистлер стиснул зубы,- в чем дело? Случилось что-то еще?
      - Почему бы это?
      - Я только так спросил...- Морган быстро оглядел каюту и увидел разгадку. У дверцы платяного шкафа лежало окровавленное постельное белье, скатанное в ком; простыня, обмотанная вокруг испачканного кровью одеяла.Значит,- продолжил он,- стюард обнаружил нечто странное в каюте, соседней с каютой Керта? Вошел и обнаружил, что на койке постельное белье все в крови? И доложил об этом вам? Превосходно. Вот бритва, которой было совершено убийство.- Он вынул бритву из кармана и выложил ее на стол; Уистлер все это время пристально смотрел на него.- Теперь все прекрасно. Сказать, что вы натворили? Вы обозвали невинного человека лжецом и сумасшедшим и отправили его под арест. Если старик Стэртон может всего лишь обвинить вас в преступной халатности, повлекшей за собой потерю пятидесяти тысяч фунтов, то представляю, как развеселится начальство вашего пароходства, узнав о вашем самоуправстве!- Неожиданно для себя Моргану стало жаль старую скумбрию. Настойчивый внутренний голос твердил ему: в конце концов, все произошло по их вине. Он злился на обстоятельства, которые словно сговорились, чтобы скрыть истину, казавшуюся ему непреложной.
      - Убийство!!!- Им показалось, что капитан задыхается.- Убийство! И вам хватает наглости стоять здесь и болтать со мной об убийстве, когда на корабле не обнаружено ни одного пропавшего? Где убитый?.. И нечего пугать меня тем, что подумает мое начальство. Я поместил этого психа под арест за нарушение дисциплины. Вот и все. Карать нарушителей дисциплины - мое право! На судне мое слово - закон, и любой морской суд...
      - Однако из этого выйдет хорошая история для газет,- заметил Морган."Защита капитана Уистлера!" "Подлый негодяй напал на меня с противомоскитной пушкой!" А уж как порадуется пароходство "Зеленая звезда"! Да, точно порадуется. На ваш счет.
      Казалось, капитан слегка затрепетал.
      - Неужели нет на свете справедливости?- неожиданно спросил он, обводя каюту бараньим взглядом.- Неужели на всем белом свете нет справедливости? Что я такого сделал, чем заслужил все это?- И тут капитан произнес страстную, пылкую, хотя и довольно патетическую, речь, для которой у него, вне всякого сомнения, были основания.
      Его речь была исполнена поистине библейской мощи. Капитан Уистлер подробно перечислил все свои невзгоды. Вначале на него нападают замаскированные незнакомцы, вооруженные кинжалами и бутылками. Незастрахованные драгоценности, принадлежащие таким-растаким виконтам (далее следовали многочисленные пожелания в адрес виконта и всех его родственников), украдены! Вор и убийца прикидывается почтенным врачом с Харли-стрит, к тому же проник за капитанский столик. В каютах загадочным образом возникают пропитанные кровью одеяла и бритвы; исчезнувшие женщины на самом деле не исчезают; племянники знаменитых американских политиков вначале сходят с ума на почве географии и молотят всякий вздор о медведях, а затем впадают в буйное помешательство. На него, капитана, кидаются с противомоскитными пушками! Его пытаются отравить и зарезать угрожают опасной бритвой. Беспристрастный слушатель, несомненно, решил бы, что ситуация на борту "Королевы Виктории" безнадежна. Беспристрастный слушатель сказал бы, что данное судно избрано местом проведения ежегодного съезда древнего Ордена колдунов и что ребятки решили немножко порезвиться. Капитан Уистлер заявил, что с него хватит. Он сильный человек, но предпочел бы, чтобы его скормили акулам.
      - Я вас понимаю,- согласился Морган, который чувствовал себя неловко. Тайфун начал стихать, и капитан трясущимися руками попытался налить себе виски.- Хотите верьте, хотите нет, нам все случившееся так же неприятно, как и вам. Поэтому первое, что мы должны сделать...
      - Делать нечего,- обреченно возразил капитан,- разве что напиться.
      - ...мы должны объединить усилия и начать распутывать зловещий клубок. И вот вам гарантия нашей верности. Мы пойдем вместе с вами к Стэртону и полностью обелим вас в его глазах. Мы скажем, что видели, как на вас напали - внезапно, из-за угла, так что возможности защищаться у вас не было. Ведь так оно и было на самом деле...
      - Вы серьезно?- Капитан насторожился.- Будь я проклят, если попрошу вас об одолжении, но, раз вы сами предлагаете... если вы сумеете... друг, я все для вас сделаю. Даже выпущу вашего психа из камеры.
      Морган задумался.
      - Вообще-то,- нерешительно произнес он,- лучше бы подержать его там еще несколько часов.
      - Хэнк!- вскричала Пегги, но тут же осеклась.
      - Да, да, вы сами понимаете,- кивнул ей Морган.- Когда мы думали, что капитан не прислушается к разумным доводам, мы были готовы взорвать стену, чтобы выпустить Уоррена. Но раз мы теперь союзники... Мы ведь союзники, капитан?
      - До гробовой доски, друг.
      - Тогда, наверное, в настоящий момент лучше всего оставить его там, где он есть. Никаких неудобств и лишений он не испытывает, а у нас развязаны руки, пока он находится в таком месте, где ничего не натворит. По крайней мере,- присовокупил Морган с большим сомнением в голосе,- я не вижу, каким образом он там может наделать бед. Все зависело от вашего отношения, капитан. Если вы хотите, чтобы мы поговорили со Стэртоном прямо сейчас, мы готовы.
      Энергично постучав в дверь многокомнатных апартаментов лорда Стэртона, они вошли в душную прихожую. Все иллюминаторы были задраены наглухо и задернуты плотными шторами. Дверь в гостиную - закрыта. Позолоченная мебель - расставлена в беспорядке, а вокруг шезлонга, где Стэртон, очевидно, страдал от морской болезни, выстроились многочисленные пузырьки с лекарствами. Обязан ли он был своим выздоровлением улучшению погоды или потере изумруда, вошедшие не поняли; однако Стэртон определенно поправился. Из-за двери спальни доносился его высокий, дребезжащий, придирчивый голос:
      - ...И запишите радиограмму. Ха. Вот. "Господам Киквуду, Бейну и Киквуду, поверенным..." Как пишется? Черт побери, мисс Келлер, пишется так же, как и произносится: К-и-к-в-у-д! Киквуд! Ха. Кингз-Бенч-Уок, 31б. Или 31а? Ну почему эти проклятые адвокаты не могут договориться? Как мне упомнить все их чертовы адреса? Погодите, погодите минутку...
      Дверь с шумом отворилась и тут же захлопнулась. В темную гостиную выбежала тощая фигура в поношенном сером халате, с накинутой на плечи шерстяной клетчатой шалью. Даже в помещении лорд Стэртон носил широкополую черную шляпу; его сероватое лицо на фоне дорогих безделушек, разбросанных по всей гостиной, напомнило Моргану изображения магов кисти Артура Рэкема. Еще Моргану захотелось, чтобы кто-нибудь открыл иллюминатор.
      Фигура сказала: "Ха!" - и бросилась к ним. Капитан Уистлер заметно оробел. Можно сказать, Уистлер побледнел перед суровым взором лорда Стэртона в точности так, как Уоррен бледнел перед капитаном Уистлером.
      - Итак?- спросил лорд Стэртон.- Я жду, я жду.- Он прищелкнул тощими пальцами.- Вы нашли изумруд?
      - Сэр, если вы проявите терпение,- ответил Уистлер, силясь казаться дружелюбным и вернуть былое беззаботное состояние духа,- то я... Ха-ха-ха! Конечно, мы найдем его.
      - Значит, изумруда у вас нет. Очень хорошо. Почему вы не желаете в этом признаться?
      - Я только хотел сказать...
      - Вздор, вздор, вздор! Отвечайте: да или нет? Если у вас нет изумруда, то зачем вы пришли?- Стэртон наклонил к ним тощую шею.
      - Помните, мы с вами обсуждали одно дельце... Ха-ха!- Уистлер беспомощно махнул рукой, изо всех сил стараясь казаться дружелюбным.Помните, ваша светлость, я говорил, что могу привести свидетелей, которые подтвердят, что я действовал во исполнение своего долга. Вы сказали, что я несу ответственность...
      - Совершенно верно, совершенно верно, вы несете ответственность. У меня и расписка ваша имеется. Вот.
      - Наше замечательное пароходство, ваша светлость, в котором я имею честь быть одним из старших командиров, всегда стремилось избегать неприятностей,- начал капитан раскатистым голосом.- Тем не менее, принимая близко к сердцу его интересы...
      Стэртон презрительно фыркнул и, резко опустившись в шезлонг, плотнее закутался в шаль.
      - Почему не сказать прямо, что у вас на уме? Вы хотите сказать, что попали в передрягу и желаете оправдаться. Так ведь? Верно? А?
      - Грубо говоря, да, ваша светлость...
      Стэртон выпростал палец из-под шали и указал им на капитана:
      - Я дам вам шанс. Никого не обвиняй бездоказательно. Так и в Писании сказано. Докажите, что не виновны; вреда от этого нет. Ну же, доказывайте!
      Моргану показалось: Стэртон испытывает огромное и какое-то извращенное наслаждение от того, что получил право вершить чью-то судьбу. Он потакает своему капризу и жаждет, чтобы его ублажали. Писатель понял, что, когда его подвергнет допросу этот остроглазый старикан, ему придется напрячь все свои способности, чтобы ложь прозвучала убедительно. Иначе он будет бит. Да уж, посмотрев на старика, поневоле захочешь спасти шкуру Уистлера! Стэртон откинулся на спинку шезлонга и скрестил руки на груди. На столике у его локтя стояла забавная безделушка - его собственность: кивающая голова мандарина на подставке; вместо глаз у нее были два рубина. Время от времени Стэртон протягивал руку и толкал голову, чтобы она кивала.
      - Итак?- резко спросил он.- Что вы имеете мне сообщить?
      - Ваша светлость, некоторое время назад вы упомянули о том... как я говорил этим вот леди и джентльмену... что если я сумею предоставить обещанное доказательство...- Уистлер откашлялся,- то вы не станете...
      - Так-так! Где же доказательство? Я его не вижу!
      - Видите ли, они свидетели...
      Морган приготовился и напрягся. Однако необходимости в этом не было.
      - А вы кто такой, молодой человек? Вы - тот самый племянник моего друга? Вы племянник Уорпаса, а?
      - Нет, ваша светлость,- вмешался капитан.- Это мистер Генри Морган, очень известный писатель, который, по-моему, представит достаточные доказательства...
      Стэртон закудахтал. Смех его звучал зловеще. Морган взглянул на Пегги. У той были испуганные глаза. Стэртон снова засмеялся:
      - Первая попытка провалилась. Из вас адвокат никудышный. Я хочу услышать знакомых свидетелей, свидетелей, которых я знаю. Послушайте, капитан, по-моему, вы заявляли, что сумеете привести ко мне этого племянника. Где он?- И лорд наклонился вперед в нетерпеливом ожидании.
      Морган готов был присвистнуть от восхищенного изумления или выругаться.
      - Сегодня утром,- продолжал Стэртон,- вы утверждали, что сумеете привести его. Почему его нет? Он что, не придет?
      Уистлер очнулся от забытья:
      - Да, да, конечно, ваша светлость. Я... то есть... я уверен, он с удовольствием придет.
      - Повторяю,- проскрипел Стэртон, щелчками пальцев поворачивая голову мандарина, пока рубины не засверкали адским пламенем,- поскольку этот маленький судебный процесс может обойтись мне в пятьдесят тысяч фунтов, я имею право потребовать от вас прямого ответа. Не юлите. Не портите мне настроение. Он - именно тот свидетель, на присутствии которого я настаивал особо; это единственный свидетель, которого я ждал. Почему вы его не привели?
      - Видите ли, это не совсем удобно...- В голосе Уистлера послышались рычащие нотки. Его здоровый глаз вылез из орбиты и уставился на Моргана.
      Писатель беспомощно пожал плечами.
      - А!- сказал Стэртон.- Знаки подаете, да? Условные знаки. В таком случае...
      - Если позволите, я найду и приведу его, ваша светлость...
      - Послушайте, я требую, я настаиваю на прямом ответе! Где он?
      Вся осторожность покинула капитана; можно сказать, его хорошие манеры сели на "Летучего голландца" и со свистом улетели в небо.
      - Он в корабельной тюрьме, старый вы зануда!- заревел капитан Уистлер наконец, взрываясь.- Он в корабельной тюрьме. А теперь я выскажу вам все, что думаю о вас, о вашем поганом слоне, и...
      Стэртон снова захихикал.
      В мрачной, душной комнате, на фоне зловещего мерцания рубинов, его кудахтанье казалось чем-то нечестивым; голова Стэртона под шляпой задергалась.
      - Ах,- произнес он,- так-то лучше! Так вы больше похожи на себя. Видите ли, я уже слышал новости. Значит, он в тюрьме, Да, да. Вот именно. За что вы его туда посадили?
      - За то, что он псих, буйнопомешанный, вот за что! Он напал на меня с бритвой. Он пытался меня отравить. Он нес вздор о медведях. Он...
      - Вот как?- отозвался Стэртон.- Значит, сумасшедший. Так-так. И такого человека, как я понял, вы собирались выставить свидетелем вашего безупречного поведения? Таков ваш главный свидетель, который должен был показать, как вы потеряли изумруд?.. Капитан Уистлер, вы уверены, что сами находитесь в здравом уме?
      Пегги подошла к капитану и, похлопывая его по спине, попыталась утешить ласковыми словами. Сработал ее материнский инстинкт. Она поняла: старый капитан дошел до такого состояния, что готов расплакаться. И снова он лишился дара речи, когда зловещие богини судьбы взмахнули крылами. Зато, подумал Морган, теперь капитану, может быть, понятно, какие чувства в свое время испытывал Уоррен.
      - Я жду ответа,- напомнил Стэртон. Злорадство распирало его изнутри. Но он чего-то ждал.
      Уистлер высказал еще несколько ядовитых замечаний, но лорд остановил его, подняв тощую руку:
      - Вздор, вздор, вздор! Погодите. Помолчите, капитан, иначе потом вы пожалеете о своей несдержанности. А вот у меня есть что вам сказать. Я всегда стоял за справедливость. Шутка была превосходной, замечательной, прекрасной. Она меня позабавила, хотя, как юрист, капитан... Однако настало время все кончить. Я достаточно долго наслаждался... Капитан, в суд я не подам.
      - Не подадите?
      - Нет. Моя секретарша сообщила мне, какие слухи ходят по кораблю. Будто бы племянник моего старого друга посажен под арест за попытку кого-то убить. Очень забавно! Но... Время вышло. Шутки в сторону. У меня дела... Никакого суда. Кончено, конец, дело сделано. Не желаю больше ничего об этом слышать.
      - Но ваш изумруд!..
      - Ах да! Да, да, да. Разумеется, изумруд. На вашем судне творятся очень странные вещи. Но зачем же подавать в суд? Может, вор одумался; может, его замучила совесть. Откуда мне знать? Как бы там ни было...
      Он порылся в кармане халата. И снова засмеялся, тряся костлявыми плечами.
      Перед их изумленными очами предстал изумрудный слон, который медленно покачивался на золотой цепочке. От него исходило тусклое мерцание.
      Глава 14
      МОЖЕТ ЛИ ТАКОЕ БЫТЬ?
      - Не знаю, как это случилось,- довольно беззаботно продолжал Стэртон,и мне наплевать, раз я получил его назад. Я знаю, что слона вернули не вы. Ха!.. Я нашел его здесь полчаса назад.- Он выставил палец.