То ли Дима куда-то торопился в тот день, то ли хотел дать Володе возможность успокоиться, потому что видел, как возбужден его юный друг, но во всяком случае они расстались, договорившись встретиться в понедельник в метро, на Невском. И Дима удивил Володю просьбой - нужно было принести все, что нужно для занятий в спортивном зале, а также полотенце, мыло и мочалку.
      Не стоит даже говорить о том, что пережил Володя за сутки, отделявшие его от встречи с Димой. "И почему в спортивном зале? - недоумевал Володя. Может, он хочет научить меня спускаться по веревке с крыши на этаж? Или обучит приемам каратэ на случай встречи с милицией? Ну почему он сразу не объяснил мне, почему?"
      Но кроме размышлений по поводу странного места встречи, в сознание Володи тонкой струйкой, как сквозняк из щелочки, проникали такие мысли: "Неужели я согласился стать вором? Так легко согласился! Меня купили, правда за очень дорогую цену, но все-таки купили!"
      Когда Володя увидел Диму в вестибюле метро, на нем не было уже джентльменского пальто и кепи - нарядная спортивная куртка и джинсы украшали теперь стройную фигуру Володиного друга, а в руке - большая спортивная сумка.
      Дима поздоровался приветливо, но тут же с серьезным видом взял Володин мешок со спортивной амуницией и, хотя мальчику это не очень понравилось, пошуровал в нем, рассматривая вещи. Потом презрительно сморщился:
      - Вот это: и штаны, и футболку, и кеды - мы выбросим на помойку, потому что идти с тобой вместе в мой спортивный зал просто стыдно. Найдем получше, поприличней, а это...
      И Дима глазами стал искать место, намереваясь тотчас же исполнить свое решение. Его взгляд наткнулся на нищенку, стоявшую у стены с протянутой рукой.
      - Ага! - радостно воскликнул Дима. - Имеем прекрасный случай выказать свое милосердие и прекраснодушие!
      Он подошел к нищенке, вынул из Володиного мешка все его спортивное снаряжение и протянул одежду женщине:
      - Берите, бабушка! Сей отрок жалует вам со своего плеча одежку! Не взыщите, что мало, может, червонца два и выручите!
      - Ох, спасибо милые! - зашамкала женщина. - Бог вас наградит!
      Но Дима отчего-то внезапно нахмурился и строго заявил:
      - Не надо нам Бога! Мы и без его помощи себя наградить сумеем! Поняла?
      Бабка даже опешила, испугавшись холодного тона своего "благодетеля".
      - Ну, как знаете... - растерянно пролепетала она, пряча вещи в свою сумку, а Дима уже тянул Володю прочь из вестибюля метро.
      Мальчику не очень-то понравилось, как обошлись с его спортивной формой: и трико, и кеды покупал ему отец, и Володе даже нравилось заниматься в них на уроках физкультуры. Теперь же оказывалось, что они годны лишь для того, чтобы быть брошенными или отданными в виде милостыни. Но Володя решил, скрепив сердце: все это нужно для успешного окончания дела.
      Дима, чему-то посмеиваясь, повел Володю по Невскому, потом они свернули на одну из соседних улочек, и предводитель толкнул дверь какого-то частного магазинчика. Он тут же заявил хозяйке-продавщице, указав на Володю, что этого-де мальчугана нужно срочно принарядить в спортивный прикид самого лучшего качества. Продавщица, видно, сразу же смекнула, что имеет дело с настоящим покупателем, и перед Володей перво-наперво выставила три пары суперкроссовок: "Найки", "Пуму" и какие-то тайваньские, с хитрым названием. Володя, которого Дима сильно ткнул в бок, понял, что от него требуется, и тотчас выбрал, вначале примерив, высокие белые "Найки", удобные и легкие.
      Потом ему пришлось в закутке магазина натягивать один за другим три спортивных костюма. Один оказался сильно велик, и Володя был похож в нем на клоуна. Второй не понравился Диме, потому что был слишком ярок - малинового цвета. Зато третий, темно-зеленый фирмы "Адидас", удовлетворил как "мальчугана", так и его наставника, и Дима приказал Володе не снимать его, а также надеть и новые кроссовки.
      - А теперь, мамочка, - обратился Дима к хозяйке магазина, - вы нам куртень получше подыщите. Не слишком длинную, но и не короткую, не узкую, но и не широкую. А, пожалуй, пошире давайте - мальчуган тяжелой атлетикой заниматься хочет, так у него скоро мышцы некуда прятать будет.
      - Поняла, поняла! - упорхнула в свои закрома улыбающаяся хозяйка, довольная тем, как идет продажа, и очарованная симпатягой-покупателем.
      Скоро появились и куртки. Дима отнесся к ним ещё более придирчиво, чем к прочим шмоткам: и то было не так, и это. Но покуда Дима заставлял продавщицу таскать ему все новый товар, Володя начал смекать, что его приятель отбирает вещь не из соображений щегольства, но желает одеть своего подручного в будущем предприятии в костюм, соответствующий возложенному на него трудному и опасному поручению.
      Но наконец и куртка была подобрана - удобная, но не теплая, просторная и шикарная по покрою, но не броская цветом - серо-стальная.
      - Сколько с меня? - бросил Дима продавщице, засовывая руку в нагрудный карман куртки.
      Хозяйка потыкала своим длинным ногтем в кнопки калькулятора и выдала итог:
      - С вас восемь тысяч триста двадцать. Нет, ошиблась, - тридцать.
      - Здесь девять, - бросил Дима на прилавок несколько новеньких купюр. И оставьте сдачу себе на мороженое с сиропом или без, как хотите. Пойдем, будущая звезда российского спорта.
      Нет, Володя не был поражен Диминым размахом. Теперь ему казалось, что коль их дело стоит миллионов, то какие-то десяток тысяч на подготовку предприятия являются сущими пустяками, обязательными впрочем. Но все эти мысли не мешали Володе, однако, любоваться самим собой. Когда они вышли из магазинчика, мальчику казалось, что все идущие ему навстречу пешеходы восторгаются теми дорогими шикарными вещами, что были на нем. У Володи никогда не было таких нарядов, он даже не смел мечтать о подобном "прикиде", но тогда, прежде, ему бы не пришла на ум мысль, что одежда, которая ещё минуту назад была чужой, теперь становится как бы слита с телом, становится частью тебя, нет, даже больше - заменой многих качеств, обычно людьми одобряемых.
      Поглощенный своими открытиями, наслаждающийся ощущением собственного достоинства, Володя и не заметил, как Дима направил его под арку проезда во двор. Там, над входом в двухэтажную дворовую постройку, висела большая яркая вывеска:
      СПОРТЦЕНТР "АЯКС"
      - Давай, заваливай, надежда русского спорта! - хамовато подтолкнул Володю Дима к дверям. - Поразомнемся с тобой немного. Мне, дружок, нужны соратники здоровые, как спартанцы. И лишенные всяких там общественных комплексов, подобно афинянам. Пошли!
      В раздевалке, куда Дима завел Володю, мальчик рассмотрел сложение своего наставника. О, это был полубог! Никаких гор мышц у Димы, правда, не было - его стройная фигура словно таила силу под гладкой кожей, но стоило Диме сделать любое, пусть даже легкое движение, как отчетливо, рельефно проступали группы мышц, являвшихся словно по чьему-то приказу, чтобы выполнить именно это движение, а потом скрыться, уступая возможность покрасоваться другим мышцам.
      "Да, такой мужик не только с шестого этажа спустился бы, а и с небоскреба без веревки! - с восхищением и завистью рассматривал Диму Володя, покоряясь "предводителю" все полнее и полнее. - А я зачем-то его тогда подсек..." И Володе уже в который раз стало стыдно своего подвига, которым он ещё совсем недавно гордился.
      Зашли в зал, и к Диме тотчас подошел огромный увалень, показавшийся Володе то ли тренером, то ли хозяином спортзаведения "Аякс".
      - Ну, здравствуй, Мишка, дорогой мой корешан! - с восторженной фамильярностью обратился увалень к Диме, и Володя поразился тому, что Диму назвали "Мишкой", но тут же понял: "Так надо". - Что-то долго не захаживал! Смотри, жиром заплывешь, как тюлень!
      - Не заплыву, Аякс! - хмуровато поздоровался с крепышом Дима, а Володя сразу же смекнул: "Мишка и Аякс - это всего лишь клички. Понятно!" - Я тут с другом - Вольдемаром его зовут, - представил Дима "мальчугана". - Он с недельку к тебе походит. Поднакачай его, только не слишком мучай, а то ты, я знаю, человека истерзать горазд - ещё тот палач.
      - А ты как думал! - с мрачной усмешкой палача откликнулся Аякс. Мышцу хотите поиметь, а работать - бабушка! Врете, мышца сама не нарастет!
      Но Дима больше не слушал увальня Аякса, а потащил Володю в конец большого спортзала, уставленного тренажерами и другими снарядами, похожими, как показалось мальчику, на орудия пыток. Под руководством Димы Володя размялся, и ему это было страшно приятно! Володя вообще любил спортивные занятия в школе, а здесь, в дорогом "Аяксе" (он знал, что посещать этот спортзал, шикарный, с музыкой, могут лишь богатые), заниматься было просто восхитительно! И он в отличном костюме, перед началом предприятия, сулившего ему богатство, казался сам себе каким-то крутым мэном-предпринимателем, заглянувшим в "Аякс" после трудового дня на бирже успокоить нервы и размять застоявшиеся мышцы.
      - Ты все делаешь отлично! - заявил Дима после разминки. - Теперь я посмотрю на то, как ты ведешь себя на брусьях. Покажи-ка, что умеешь!
      Володя подошел к брусьям и робко сделал те несколько довольно примитивных упражнений, которым его обучили в школе. Однако, как не были они просты, выкрутасы Володи на брусьях вызвали у Димы настоящий восторг и, похоже, искренний восторг.
      - Да ты просто молоток! - воскликнул "предводитель". - Олимпиец! Я даже не ожидал! - Но он тут же поменял свой восторженный тон на суховато-деловой и негромко заявил: - Но мне-то всех этих фортелей не нужно. А ну-ка, сделай такое упражнение...
      И Дима просто удивил Володю, предложив мальчику выполнить совершенно дурацкую по своей простоте фигуру: тело - параллельно земле, а держится на брусьях в подмышках и на пятках. И все!
      - А ну-ка, полезай! - скомандовал Дима, и Володя тут же повторил фигуру.
      Дима, хмурясь, обошел мальчика со всех сторон, велел убрать живот, сильнее напрячь ноги, не выставлять локти далеко в стороны, а потом спросил:
      - Полчаса в таком положении ты сможешь продержаться?
      - Смогу, наверно, - ответил Володя, которому на самом деле казалось, что ради своего наставника он сумел бы провисеть на брусьях целый день.
      - А сорок минут? - ещё более строго спросил Дима.
      - Попробую, - ответил мальчик, хотя уже почувствовал усталость. - А что, очень надо?
      - Очень, Вова, очень, - ледяным голосом ответил Дима, и Володя догадался - он не шутит. - Ну, пока слезай...
      Ничего не объяснял, да и вообще не обращаясь к брусьям, Дима увел Володю к тренажерам, и они с удовольствием прозанимались на снарядах почти целый час. Когда Дима собрался выходить из зала, то к нему подбежал Аякс и услужливо предложил:
      - Миша, простыночки там, в шкафчике, ты знаешь. Холодное пивко в баре. А чаю захотите - так самовар уже горячий, я распорядился. Когда ещё придешь? Я все хочу, чтоб ты мне тот ударчик все же показал - славный такой ударчик...
      - Я, может, пару недель к тебе ходить не буду, - холодно отвечал Дима, - Вольдемар вместо меня - отнесись со вниманием, а вообще не приставай. Он знает, что ему делать. Сейчас в баре посидим. Ты никого туда не пускай. Хорошо?
      - Ладно, сидите, - кивнул Аякс, и Володя заметил, как нехорошая, гнусная улыбка тронула толстые губы хозяина заведения и тут же исчезла.
      Они прошли в бар, где никого не было и лишь работал телевизор. Дима тут же выключил его.
      - Ты сначала выпьешь пива или чаю, а потом в сауну, или наоборот?
      Володя понимал, что сейчас должен состояться важный разговор, способный все для него разъяснить, то есть будет изложен план действий, и мальчику не терпелось узнать, что от него потребуется конкретно, по пунктам.
      - Давай чайку попьем вначале, - подражая развязной манере то ли Димы-Мишки, то ли толстяка Аякса, предложил Володя.
      - Чайку так чайку, - тут же согласился Дима, и через пять минут на столике стояли стаканы с чаем, а на тарелке лежали бутерброды с отличной колбасой. - Ешь и пей, - предложил "наставник", - я вернусь через минуту.
      Он на самом деле пришел минуту спустя со своей сумкой, закрыл за собой дверь на ключ и достал блокнот. Покуда Володя без излишней скромности налегал на чай и бутерброды, Дима, раскрыв блокнот, что-то бегло рисовал, и его лицо было сосредоточенно и серьезно.
      - Я все... - отрапортовал Володя, когда все четыре бутерброда оказались в его желудке.
      - Отлично! - кивнул Дима. - Теперь садись ко мне поближе. Я для тебя тут кое-что нарисовал...
      Володя переставил стул и сел рядом с Димой, так близко, что чувствовал запах его одеколона. И Дима с минуту ничего не говорил, только долгим пытливым взглядом смотрел в глаза Володи, то ли успокаивая его перед важным разговором, то ли уже пытаясь сообщить мальчику нечто важное, что не нуждалось в словах.
      - Володя, - тихо промолвил Дима, - так ты готов мне помочь?
      - Да, готов, - не колеблясь, ответил Володя.
      - Но это очень трудное и опасное дело...
      - Все равно.
      - Ну, так слушай... Из Эрмитажа, насколько я знаю, картин не похищали, но мы... мы должны похитить "Святого Иеронима" Сандро Боттичелли. Вот, посмотри сюда... - И Дима раскрыл блокнот. - Это план зала, где висит картина. Вот - стена, вот - два дверных проема, здесь я указал то место, где находится полотно, а это вот камин. Все понимаешь? Спрашивай, тут же спрашивай, если что-то непонятно!
      - Мне все понятно, - отвечал Володя, не видя никаких сложностей, - он и без плана отлично помнил расположение зала.
      - Ну, отлично. Итак, мой план таков... Через неделю, во вторник, мы к вечеру идем с тобой в музей. Одет ты будешь так же, как теперь. Ты понимаешь, что костюм, кроссовки, куртку я приобрел для дела. На спину куртки, к её подкладке, я пришью карман, большой карман. В него мы положим бутерброд, полиэтиленовый пакет, отвертку и маленькие плоскогубцы. Куртку я нарочно выбирал широкую, так что все твои припасы будут для посторонних незаметны. Ну так вот...
      Дима остановился, будто подбирая более точные выражения. Его брови были насуплены, на щеках запали резкие складки, которых Володя прежде не замечал. Это было лицо неизвестного мальчику человека: может быть, какого-то Миши или Олега?
      - Ну, дальше... Придем мы с тобой к самому закрытию. Во всяком случае перед закрытием мы должны быть в нашем зале. В это время посетителей здесь почти нет - ну, один, два, от силы. Сейчас к тому же не сезон. Так вот, ты стоишь у камина в нашем зале, а я - в соседнем, где сидит старушка-смотрительница. Они в Эрмитаже, обыкновенно, тетери глухие, но страшно любят рассказывать. Эрудицию свою показывают - экскурсоводов же слушают, а как же! Так вот, старушку я беру на себя и в течение двух-трех минут её отвлекаю вопросами. И вот - будь внимателен - наступает твой звездный час, вернее, минута. Ты, видя, что рядом с тобой нет никого, залезаешь в камин - ты его прекрасно помнишь, а вот его чертеж. - И Дима, резко перевернув лист блокнота, открыл другой. Здесь на самом деле был изображен разрез камина, и Володя приник к нему взглядом.
      - Смотри, расстояние между решетчатым экраном и верхним мраморным обрезом вполне достаточно для того, чтобы ты пролез. Но, если ты будешь сидеть внизу, от тебя обязательно заметят. Так вот, словно на наше счастье, в камине этом, давно угасшем, - Дима усмехнулся, - проходят две трубы - то ли водопроводные, то ли центрального отопления. Они холодные, я проверял. И как только ты юркнешь в камин, то ухватись за них точно таким манером, как ты сегодня висел на брусьях, - только локти и пятки, носки вовнутрь. Висеть ты должен строго параллельно уровню земли, и места для тебя там хватит как по длине, так и по высоте - я все проверил и прикинул. Даже если кто-нибудь ненароком или специально заглянет в камин, то тебя там не увидят: ты - под его верхней частью. Уверен, что никто заглядывать и не станет. Настолько любому стражу такое место покажется непригодным для укрытия.
      - Ну и долго мне там висеть? - угрюмо спросил Володя, уже страшась того, что долго на трубах он продержаться не сможет.
      - Не больше получаса. От силы - сорок минут. Пройдет милицейский пост, закроет обе двери - все это ты услышишь, - тогда и спускайся вниз, располагайся с комфортом. Через часик можешь вылезти вообще и даже сесть на стул - там есть, у стеночки. Только смотри, не топай громко, да и вообще старайся быть невидимым со стороны набережной. Все понял?
      - Да, пожалуй, - кивнул Володя, хотя он понял все лишь в теории, совсем ещё не представляя себя влезающим в эрмитажный мраморный камин.
      - Эх, совсем забыл! - досадливо воскликнул Дима. - Тебе ещё фонарик нужен. Я дам тебе отличный электрический фонарь, японский. Он не больше пальца по размерам, много места не займет. Так вот, ночью ты при помощи фонарика работать будешь, только предельно осторожно, чтобы его свет был невидим с улицы. Впрочем, фонарик действует узконаправленным лучом, который посторонними издалека почти неуловим.
      - Понятно, что делать дальше? - поторопил "наставника" Володя. Ему не терпелось поскорей узнать о главной части предприятия.
      - А вот что, - не желая торопиться, промолвил Дима и полез за сигаретами в свою необъятную сумку. Закурил. Потом откинул следующий листок блокнота и показал Володе другой рисунок. - Здесь я изобразил обратную сторону полотна. Смотри, вот подрамник с холстом. Он вставляется в раму и закрепляется этими деревянными шпингалетами-вертушками. Но ты их вертеть не спеши. Вначале нужно отсоединить сигнализацию - вот это датчик. Он столь примитивный, что справиться с ним младенец может. Главное - не разъединить обеих половинок. Начнешь с того, что отклеишь ленту, которой датчик приклеен к подрамнику. Действуй осторожно, чуть отклонив картину от стены. Снял датчик и дай ему повиснуть на проводах, и тут же снимай картину со стены. Это просто: вот я нарисовал кольцо и крюк - одно движение. Итак, поставил картину на пол, прислонил к стене и сразу верти шпингалеты, что подрамник держат. Если подрамник из рамы не пойдет, чуть подцепи отверткой. Вынул "Иеронима" - отставь в сторонку...
      - Что же, рама пустой останется? - тихо спросил Володя.
      - Зачем пустой?! - осклабился широкой улыбкой Дима. - Мы им нашего "Иеронима" поставим - он, может быть, даже краше настоящего. Копия отличным мастером написана, артистом!
      - Где же мне взять копию вашего... артиста?
      - А ты её с собой принесешь, в куртке, на спине! - сказал Дима тоном, каким обычно убеждают младенцев или дурачков. - Неужели я не говорил?
      - Нет, не говорил, - уверенно помотал головой Володя. - Ты про плоскогубцы говорил, про бутерброд, про полиэтиленовый пакет... Кстати, пакет-то зачем?
      Дима шаловливо подмигнул:
      - А то сам не догадываешься! Ты же, как космонавт, в автономке. А ну как пи-пи захочешь или ещё чего. Вот и положишь свое добро в пакет да резиночкой завяжешь! Не в вазу же севрского фарфора тебе ходить, а?
      - Все понятно... - смутился Володя. - Ладно, дальше говори.
      - А дальше - просто! Вставляешь нашего "Иеронима" на место, в раму, шпингалетики поворачиваешь, картину вешаешь на крюк и осторожненько - упаси Бог трясти! - приклеиваешь датчик к подрамнику. Работа сделана! Не забудь собрать все инструменты, - ни единой нитки, стружки, гайки - это все улики! - а также настоящего "Иеронима", и прячь все это в куртку-мешок. Потом садись на стул и с чувством выполненного долга жди восхода солнца! Но смотри, Володька, - если заснешь, то и себя, и меня погубишь. Ни в коем случае не спи! Щипай себя, ходи из угла в угол, стой - но только не спи! Это наша смерть!
      - Когда же мне снова в камин залезть надо? - серьезно спросил Володя.
      - В десять утра полезай в камин, но не на трубы - рано! Как только услышишь, что отпирают двери, ты примешь исходное положение, и висеть тебе придется тоже с полчаса, не больше. Я первым прибегу в твой зал и снова с бабкой заговорю, а ты, едва услышишь мой голос, из камина вылезай и смотри, разинув рот, на картины - будто ты один из первых ценителей прекрасного, едва дождался открытия музея, жить без шедевров не можешь. Понял? Мой голос тебе знаком будет, что рядом нет никого. А потом, не подходя ко мне, тихонько-тихонько, от зала к залу спускайся вниз и дуй на выход. Встретимся с тобой в том скверике, у фонтана. Вопросы есть?
      Володя молчал. Он не мог переварить всего, что было рассказано ему за четверть часа. Он почему-то не ожидал того, что предприятие будет столь сложным и опасным. Да, мальчику очень хотелось заработать полтора миллиона, но риск был таким большим, что эти деньги уже не казались ему достаточным возмещением усилий. Однако разве мог он отказаться?
      - Если нет вопросов, - затушил окурок Дима, - поспрашиваю я. Ну-ка, начни сначала и перескажи по порядку все свои действия.
      И Володя стал рассказывать, нарочно путаясь, точно забыл детали, наивно полагая, что Дима, увидев его бестолковость, откажется от такого ненадежного компаньона. Но Дима слушал терпеливо, кивал, подчас осторожно поправляя мальчика, и в целом остался им доволен.
      - Вот тебе три моих эскиза, - вырвал "наставник" из блокнота "наглядные пособия". - Наедине с самим собой постарайся пройти весь свой путь от начала до конца. Вживись в дело. Каждый день приходи в "Аякс". Виси на брусьях не меньше сорока минут. Тренер - я ему сказал - покачает с тобой пресс, голени и плечевые мышцы. Слушайся его во всем - он мне доложит. После занятий - сауна и чай с бутербродами. Все это тебе дадут. Встретимся через пару дней, я позвоню. Сейчас я эту куртку заберу с собой, чтобы оборудовать её, как следует. Домой пойдешь в своей. Спи полноценно. Не обжирайся, не ешь мороженого - скоро ты им объешься. И, конечно, о деле никому ни Боже мой! Я пугать не стану, но скажу: тех, кто предает, я не прощаю. Сболтнешь, так за меня найдется кому с тобой разделаться. Ответишь и за палаш, и за "Иеронима" по двойной цене. Ты это хорошенько уяснил? Я же со своей стороны обещаю: как только картину передадим заказчику, с тобой рассчитаюсь, рублями или долларами, как тебе угодно. Уверен, что у тебя получится. Ты - умный и смелый. Ты - это я в уменьшенном размере. Возможно, ты когда-нибудь перерастешь меня...
      Когда они вышли из бара, собираясь пройти в сауну, навстречу им попался увалень Аякс, который снова грязно заулыбался и заботливо сказал:
      - Ну как, хорошо посидели? Ну, молодцы! А теперь в баньку сходите!
      - Сходим, сходим, не беспокойся, - миролюбиво откликнулся Дима, но Володя увидел, как жестоко и хищно дернулся краешек его рта.
      - Сволочь! Свинья! - яростно сказал Дима в сауне. - Ладно, пусть думает, что хочет, - нам пока это на руку. Но сделаем дело, так отпишем на его харе красными чернилами! Припомню я ему ухмылки эти! - Но через полминуты Дима являл собой совсем другого человека - шутил и улыбался, что дало Володе повод удивиться тому, как умел этот молодой мужчина перевоплощаться, то ли обладая способностью брать себя в руки, то ли имея в запасе кучу масок, одеваемых и сбрасываемых по мере надобности, по обстоятельствам. И Володя признал эту способность Димы как достойную зависти и дал себе слово научиться быть тоже очень разным, в соответствии с удобствами минуты.
      А в сауне они отлично посидели, а после даже окунулись в небольшом, но довольно глубоком бассейне с прозрачной прохладной водой. Из "Аякса" Володя уходил совсем другим человеком, точно прежней у него осталась лишь наружность, а всю серединку вынули и заменили чем-то другим, но уж, конечно, более совершенным и более взрослым. Жаль, что не удалось надеть новую куртку, - Дима уносил её к себе, чтобы пришить на спину со стороны подкладки большой карман для "джентльменских" принадлежностей.
      ГЛАВА 6
      ДОЛГАЯ, ДОЛГАЯ НОЧЬ
      Да, конечно, как не отдалился в последнее время Володя от своего отца, но ещё было не поздно кинуться к нему, все рассказать, попросить совета, помощи, защиты в конце концов. Еще не поздно было пойти к тому самому следователю, что наградил Володю в лагере за помощь в поимке беглых зэков. И когда мальчик, заглядывая в себя, пытался угадать, что все же не позволяет ему в эти последние дни перед похищением обратиться за помощью к отцу или в милицию, являлся один ответ - было бы стыдно стать предателем Димы, именно Димы. Как странно, но этот человек точно оплел его какой-то невидимой паутиной, разорвать которую Володя, понятно, мог, но почему-то... не хотел.
      С каждым днем Володя становился более уверенным в успехе предприятия, в том, что ему удастся похитить "Иеронима", а ещё в том - что похищение это не принесет его совести ни волнений, ни забот.
      Во-первых, Дима "подготовил" куртку, имевшую не один лишь большой карман на спине - широкий, для картины, - но и небольшие отделения под инструменты - плоскогубцы, фонарик, отвертку, маленький нож и кусачки. Все - прекрасного качества, импортного производства.
      - С таким снаряжением, братишка, - усмехался Дима, надевая куртку на Володю, - не то что в наш Эрмитаж, но и в музей Метрополитен прогуляться можно.
      Во-вторых, Дима наконец принес и показал Володе поддельного "Иеронима", и мальчик просто ахнул: на самом деле копия была ничуть не хуже самого шедевра. Живописцу удалось передать не просто малейшие нюансы в технике, но и сделать крошечные трещинки в красочном слое, тончайшие, как паутинка. Подрамник тоже выглядел очень старым, и в целом картине с виду можно было дать все пятьсот лет.
      - Ну как?! - радовался Дима, замечая восхищение на лице своего молодого друга. - Да, полна земля русская мастерами, только отечество наше не ценит таких. Зато мы-то, молодые силы государства, ещё как ценим и хорошо, заметь, их труд оплачиваем. Вот и посуди, будет такой "Иероним" висеть в своей родной рамочке, так ведь, возможно, только через двести лет смекнут, что это копия. А если и смекнут, так назад и повесят, чтобы лишнего шуму не поднимать. А зачем шуметь? Висит себе тихо и пусть висит. Граждане посетители смотрят, радуются, а что ещё надо? А вполне возможно, что наш "Иероним" так будет висеть до Страшного Суда, и ни единый, даже самый прожженный музейный червь не догадается, что это - подделка.
      Володя, правда, позволил себе усомниться:
      - А почему же тогда вы эту подделку заказчику вашему не отдадите. Пусть себе любуется...
      Физиономия Димы приняла кислое выражение - такое обычно появляется у тех, кто случайно разжевал что-то несвежее.
      - Да, я понимаю твою озабоченность. Но, знаешь, есть люди, которые страшно любят именно подлинники, пусть даже потускневшие, с осыпавшейся краской, с покоробленным холстом. Это своего рода болезнь, и вот одного такого... больного мы с тобой и вылечим. Это очень богатый больной и способен славно отблагодарить своих врачевателей. Ну так вылечим?
      - Ладно, вылечим, пожалуй, - согласился Володя, которого вид отличной копии совершенно успокоил. "А и пусть себе в Эрмитаже повисит, - подумал мальчик про себя. - Этим дурням наплевать, что там - подлинник или подделка. Копия к тому же мне даже больше нравится".
      Все эти разговоры Дима и Володя вели все в том же баре спортклуба "Аякс", где мальчик ежедневно занимался. Через пару посещений он мог висеть на брусьях совершенно параллельно полу чуть ли не целый час, и это сильно вдохновило Володю, вложив в его сердце полную уверенность в то, что в камине он с легкостью сумеет продержаться на трубах. И Дима одобрил его достижения, сказав, что иного от него не ожидал.
      А как-то наставник притащил в "Аякс" сигнальный датчик, точь-в-точь такой, какой стоял на подрамнике картины, и, передав его Володе, велел хорошенько изучить "достижение советской электронной мысли". Володя взял устройство и дома быстро его освоил, научившись отделять от шкафа, не разъединяя обеих половинок. После чего он сам себе сказал: "Ну, пожалуй, теперь я совсем готов..."
      Во вторник, в день, намеченный для операции, которую Володя именовал "Святой Иероним", после школы, посещавшейся мальчиком, однако, регулярно, прямо на улице его догнали. Кто-то тронул Володю за плечо, и, обернувшись, он увидел маму. Володя не видел матери уже около двух месяцев, и она показалась ему худой и бледной, совершенно лишенной счастливого облика, присущего людям, нашедшим наконец то, что искали. Но со всем этим Володе бросились в глаза и золотые серьги, которых он прежде у мамы не видел, и эти серьги тут же в сознании мальчика точно зажгли пожар негодования или даже ненависти. "Ради этого, ради этого! - смотрел на серьги ослепленный их блеском мальчик, готовый разрыдаться. - Папка ведь не мог..."
      - Володя, ну постой, - с мягкой настойчивостью беря сына за плечи, сказала мама. - Чего ты? Разве не соскучился?
      - Нет, ни чуть-чуть! - упрямо сказал Володя.
      - А вот я скучала...
      - Жила бы с нами, так не веселей бы было.
      Мама печально улыбнулась:
      - Папа сердится на меня?
      Володю разозлил этот вопрос, и он сказал:
      - Сердится? С чего бы это папе сердиться! Он очень даже доволен жизнью, здорово выглядит. Ему подкинули отличную работу, и денег теперь у папки - куры не клюют. Вот, прикид мне новый купил - на пятнадцать штук сразу. - И Володя даже немного расставил руки, словно демонстрируя купленный Димой наряд. Он ходил в нем в школу, даже в своей шикарной куртке, чтобы привыкнуть к ней, к той куртке, что имела множество потайных карманов.
      - Что же это за работа? - поинтересовалась мама, и Володя услышал тревогу в её голосе - значит, он действовал в нужном направлении!
      - Хорошая работенка! Их цех заключил контракт с японцами - делают сверхточные станки, а папке поручили изготовление самых важных деталей. Я не знаю, что это такое, - коммерческая тайна, не говорит. Но летом его на три месяца пошлют в Японию, на их завод - просили научить рабочих, как изготовлять такие вот детали. Платить валютой будут. Он, конечно, согласился, ведь папка не дурак, хотя у него и сейчас такие деньги, что мы каждую субботу ездим в "Метрополь", поужинать. Такие вот дела...
      Володя пристально смотрел на маму и видел, что тревога на её лице менялась то на недоверчивость, то на иронию, но наконец выражение досады и озабоченности всецело подчинило все прочие эмоции, и мама раздраженно так спросила, с головой выдавая себя:
      - Ну а... обо мне он вспоминает? Говорил он что-нибудь тебе?
      О, не нужно было маме задавать такой вопрос! Володя прекрасно знал, как на него ответить, хотя и понимал, что наносит родному человеку страшное оскорбление: