Геннадий Карпов
      Выявление паразмата
      Восток - он и в космосе Восток. Главари бандитского клана Биркули даже не могли предположить, какая изощренная месть поджидает их за похищение любимой невесты Херима Еги Матарана. И на самой далекой планете младшему из братьев Биркули не удалось избежать судьбы старших. Но погрязший в пороках город-дом Зарабадж "не заметил потери бойца". Ведь его жители посвящали все свое время погоне за все более изощренными удовольствиями, не подозревая, что превратились в подопытных кроликов Генерального Бюро Безопасности Развития Человечества, в разменную монету в большой игре с цивилизацией яшероподобных Иерархов, прибравших к своим лапам всю Вселенную.
      СМЕРТЬ - тоска, вчерашнее ничто и завтрашнее ничего. ЖИЗНЬ - смех сквозь слезы. ЛЮБОВЬ - жизнь, попирающая смерть. Хочешь жить и любить - СМЕЙСЯ!
      Шут, смеявшийся на плахе. Афоризмы Фандемири
      Повесть первая
      Часть первая УВАЖЕНИЯ ЧЕСТЬ РАСТУТ
      Упал на сердце мести мрак! Теперь не рад ты поцелую так, Шербет тебе не сладок, как Приятен взгляду мучающийся враг! О фудаин!
      Жестоких игр невольный брат, Ты пленник чести, смерти сват.
      Кармаг Фандемири
      Глава 1
      Галактика: сектор ТХ - 37- 48. . Система Холла: желтый карлик, семь планет.
      Отушзтан:
      Завдия:
      Аграшван:
      Тюлькилй:
      Артыгача:
      четвертая планета системы. третий по величине материк планеты. провинция на севере материка. горная область на юго-востоке провинции. лесистый склон горы Арты у аула Гыюрлы.
      17157 год, 1 мохххама, около 5 часов ночи. Лес.
      Здесь и далее перевод автора.
      Геннадий Карпов
      Спокойному ожиданию приходил конец. Шипящие очереди электроматов и взрывы газовых гранат звучали все реже и реже и уже не заглушали одиночные выстрелы. Но и тех становилось все меньше и меньше.
      Пальба затихала...
      Тревожная ночь завершалась. Наступали предрассветные сумерки. Все четче и четче на фоне неба прорисовывались верхушки деревьев. Черная стена окружающего леса серела и расслаивалась на карыгачи, чуты, чунары, кусты и мохнатые лапы ветвей.
      Выстрел... Еще два подряд...
      Стихло... Почти стихло - теперь предутреннюю тишину нарушал лишь гомон, доносившийся из-за забора особняка. Но и крики не портили наступившую предрассветную идиллию, поскольку из-за расстояния были едва слышны.
      Заскрипели ворота, показались двое. Сначала голодранец, по одежде вроде бы Варман, за ним Касан. Голодранец остался, взявшись за ворота, распахнул их, а Касан неспешно направился вниз к перелеску. Шел шумно, не таясь.
      Выйдя на поляну к группе людей, фудаин направился к троим мужчинам, обособленно стоявшим в центре на пригорке. Приблизившись, он почтительно склонился перед коренастым, стоявшим в середине:
      - Господин, все сделано.
      - Лийла-кысы и Лойла-бала не пострадали? Фудаин опустил глаза и не издал ни звука.
      - Они в безопасности? Касан склонился чуть ниже.
      - Они живы?!
      - Мы их не нашли, господин.
      - Как это не нашли?! Мне их что - самому искать?!
      - Во всем доме была лишь одна женщина, господин. Мы не сумели помешать - ее успели зарезать. Херим Еги Матаран некоторое время молчал.
      - А Биркули, эти недоноски... там?
      - Мы захватили Гудара и Гахрамара. Они живы - мы выполнили ваш приказ, господин.
      - А ублюдок Гухрихар? Убит?! Через очки ночевидения Херим Еги Матаран увидел, как заметно ярче стало лицо фудаина. Касан склонился еще ниже:
      - Нет, не убили, но и среди живых его нет, господин.
      - Г-гхрр-ы-ы... - взрычал Матаран. - Червивая морда! - и, изо всех сил пнув Касана, быстро пошел к дому, где последний месяц базировались братья Биркули и их люди.
      За ним, обходя поверженного слугу, двинулись двоюродные братья Матарана: Херим Ишан и Херим Мартан. Оба на голову выше брата, не худые, но казавшиеся такими рядом с ним, мягко говоря, очень дородным.
      Фудаин, успевший спрятать от удара лицо, не спеша поднялся и, держась на почтительном расстоянии от своих нанимателей, пошел вслед за ними.
      "Сколько денег! унижений! риска! - и почти напрасно!" - кипящий Матаран, проходя ворота, от души приложился прикладом электромета по уху зазевавшегося Вармана. Тот ойкнул и, сползая по створке ворот, завыл, размазывая кровь из разбитого уха по лицу. Взбешенный воплем, Матаран вернулся, сбил бедолагу наземь и пинками заставил Умолкнуть. Шедшие за родственником Ишан и Мартан тоже сочли нужным подарить по пинку скорчившемуся в пыли, тихо всхлипывающему голодранцу.
      Проходя двор, Матаран мельком огляделся: скольких наемников держали на страже Биркули? Мало - троих. Двое задушенных лежали ничком сразу за воротами, скрюченные пальцы одного из них так и не выпустили шнур, которым его удушили. Третий, здоровущий детина, зарезанный, скорчившись лежал в луже крови около двери. Совсем молодой, еще безбородый, - он был красив, хотя лицо исказила маска смерти: рот, до отказа набитый кляповой массой, казалось, вопил, а широко раскрытые глаза, еще блестящие, не замутненные небытием, безумно о чем-то молили небо. Матаран наступил на эти глаза и с острым наслаждением почувствовал, как хрустнули под жесткой подошвой лицевые кости.
      За дверью в прихожей два голодранца возились с мертвецами. Хахтияр стаскивал вниз по лестнице еще сразу двух.
      - Где Биркули?! - рявкнул Матаран. Резко оглянувшись, Хахтияр потерял равновесие, оступился и шумно покатился вниз. Вбежали и встали сзади по бокам Матарана братья. Испуганные голодранцы застыли. Матаран сорвал с лица очки и, свирепея, переводил взгляд от молчаливых дехкан, по собачьему готовых услужить, на тяжело встающего Хахтияра.
      - Хозяин, Биркули наверху, - сказал появившийся и остановившийся в дверях Касан, - на женской половине.
      Матаран покосился на него через плечо и раздраженно приказал:
      - Иди показывай, фудаин, - и громче добавил: - Хахтияр, убери падаль с лестницы.
      Глава 2
      ПОЛГОДА НАЗАД
      17'156год, 22 турсхама, 2 часа пополудни, город Гурдили, махаля Мехадихана.
      Матаран проснулся как никогда поздно с тяжелой головой и дикой жаждой. Он заставил себя приподняться и, отбрасывая подушки, на четвереньках пополз по дувану, перекатился на ковер, подполз к низкому столу, за которым они вчера пировали, слил в чашу остатки шербета и жадно выпил, подумал, налил туда же вина и снова выпил... Полегчало...
      Вчера вечером приходил с двумя родственниками Куру Джер Бахтияр. Он принес на просмотр давно обещанные фирменные цилиндрики с запретным порно и полную корзину выпивки с закуской. Отмечали выбор невесты молодым Хаяром, его первый брачный взнос и то, что родители невесты взнос приняли... Хаяр стал мужчиной - киши.
      И гуляли, как мужчины, до утра... Он тоже не поскупился и поставил на стол не меньше виновника торжества, а может, и больше! Да, посидели неплохо, по-настоящему: выпили, поговорили, потанцевали... Все как надо! Болтал он только много... Матаран вспомнил, как учил жизни молодых Хаяра и Джанияра...
      "...пусть халлах не одобряет выпивки... Ну и что? Плевать на святош! Настоящий киши тем и отличается от ищщачьего хвоста, который всегда в Дерьме, что может, когда надо, ради друзей и родственников и просто под настроение делать все, что хочет, и послать все и всех к чертям собачьим, в том числе и самого... ищщака!
      ...Твоей невесте шесть лет? - Ерунда! Через семь, восемь, ну, девять лет она станет девушкой, ты выплатишь келим, и она будет твоей женой. Настоящей женой, только твоей!.. Время летит быстро, вот я уже шесть лет плачу, ей уже четырнадцать... и скоро... тьфу-у! - сколько осталось... у меня будет жена... Ничего, что так долго, настоящего мужчину отличает терпение, барс тоже долго стережет добычу... Хаяр, Джанияр, ваш дядя десять лет ждал, зато какая у него жена! Три года - и пять сыновей!.. Вот это, во-о!.. Это у вшивых голодранцев, дехкан, не жены, а гехпери!.. Впрочем, иметь гехъеви - это в-во!.. чем больше, тем лучше... но сперва - гарем, и хоть одна жена в нем... а если у тебя есть и гарем, и гехъеви под... ха-ха-ха... то ты киши дважды!..
      ...ээ-э-э... бабы бабами, но главное в жизни - это мужская дружба и родичи и... и мужская честь... не дай халлах, если какой-нибудь червь покусится на твою невесту, Хаяр... конечно, Джан-н... Джанияр, и за твою невесту я стану... и за тебя, Бахтияр... у вас надежный друг... да, мы б-большие д-д-дру-зья-я!.. за это надо выпить стоя!.." : Все было хорошо, только вот зря он так много болтал и много обещал. Он явно перепил. Матаран махом осушил кувшин с минеральной водой.
      - Махкат! Неси сюда воду! Два кувшина! Махкат, как будто ждал, тут же появился с кувшинами и, с поклоном, поставил их на стол. - Вам письмо и депеша, хозяин. Принести? - Потом. Убери со стола. Принеси солености. Буду отдыхать.
      - Письмо от семьи невесты, хозяин. Срочное. - Сволочная жизнь всегда что-то помешает расслабиться и отдохнуть, - сварливо проворчал Матаран. - Надеюсь, будет что-то приятное... Ну, что уставился? Неси.
      Матаран разорвал пакет, вытащил из футляра цилиндрик письма и вставил в пэстин, взял пульт, поудобнее устроился на подушках и набрал код дешифровки. Экран визора заалел языками пламени, и полилась тревожная торжественно-мрачная музыка Шибази. Матаран напрягся: такое начало не предвещало ничего хорошего. На переднем плане появился тесть. Держась ладонями за шею и раскачиваясь из стороны в сторону, он плакал. Сзади толпа родственников и ближайших слуг также выражала свое горе, негромко плача и стеная.
      - Дорогой зять, громадное горе свалилось на нас: твою невесту, непорочную, солнцеликую, прекрасную Лийлу-кысы похитили. 0-о-о-у! Горе нам, горе!! Вместе с ней украли ее малолетнюю сестру Лойлу-бала, убили их мать почтенную, несравненную Геюк-канум. 0-оо-у! О халлах, зачем ты караешь нас таким испытанием?!. Шелудивые псы увели еще двух моих гехпери, служанку дочерей; убили племянника и четверых слуг. У-у-оо-ууу! Они и в махале натворили ужасные дела: убили пятерых, многих покалечили и увели трех гехпери. Ай-а-аай!.. Я совсем один остался, только ты, дорогой зять, да мой маленький сыночек... Что будем делать, дорогой зять? Я стар, немощен, почти нищий... Горе нам, горе! Пусть будет проклят вчерашний день, 21 турсхама! 0-о-о-ууу!.. Ли-ий-ла-аа! Лой-ла-аа! А-аа-аа...
      Матаран окаменел, свалившееся несчастье потрясло его... И первым чувством, охватившим его после осознания случившегося, была злоба - не на абстрактных похитителей, которые, само собой, стали врагами, а на тестя, не сумевшего сберечь ему невесту, но зато хорошо умевшего вымогать подарки и оттягивать свадьбу, выклянчивая новые взносы; и при этом плакаться на свою нищету, явно не желая раскошеливаться, хотя за последние четыре года выдал замуж уже двух дочерей, а за Лийлу получил практически весь келим.
      Матаран вскочил и, разражаясь ругательствами и проклятиями, забегал по комнате, пиная что покрепче... Чуточку успокоившись, он схватил и мигом осушил кувшин, затем разыскал на дуване пульт и, продираясь сквозь рекламу и информационные блоки, нашел депешу, адресованную ему, и раскрыл ее. Депеша была звуковая с текстовым подтверждением на экране.
      - Херим Еги Матаран, я - Биркули Уру Гудар - говорю тебе, что твоя невеста у меня. У нее все хорошо. Есть все, что нужно, если надо - еще будет. Можешь за нее не беспокоиться. Ее честь пока незапятнана, это я говорю Биркули Гудар. Не думай плохо. Кто думает плохо о семье Биркули, долго не живет! Если другие будут думать плохо - плюнь! Я буду с ними разбираться! Ты киши, я киши - я тебе прямо говорю: мне нужны деньги. Пусть будет как последний взнос за невесту. Потом на свадьбе гостем буду, большой подарок сделаю. Или я не Биркули! Но если ты меня не будешь уважать, то я тебя и тоже не буду уважать. Твоя не-э-порочная невеста станет моей ге-о-охпери, потом гехпери братьев, а потом всей моей шайки-майки! Потом отдам в мой к бордель. Ты тоже сможешь туда прийти, пожалуйста, тебе будет большая скидка - ты и так порядком потратился. Но это, если ты Биркули уважать не захочешь, если захочешь - будем друзьями. Пусть кто попробует плохое слово сказать - сделаю гютуш, набадангу, в бордель отдам! Потом, наверно, будем родственниками. Лойла-бала хорошая девочка, сделаю из нее жену. Не очень хорошо, когда родная сестра жены гехпери или совсем плохо, бордель-кысы. Я думаю, ты меня понял. Мне нужно совсем мало, с другого взял бы больше, всего двенадцать миллионов дирхемов. Если сразу трудно, могу подождать, пока ты соберешь долги, пока соберешь помощь родственников, тестя и мужей сестер твоей будущей жены.
      Ты киши. Ты меня понял, я так пока думаю. Да будет халлах вечно над нами! Ха-а-а-л-лла-ах! Вечно имя его!
      Депеша свернулась, и экран замерцал мягким зеленым цветом.
      О-о-о! Более вызывающего и нахального послания он никогда не получал! Гх-хрр-ры! Как этот Биркули издевался над ним! Через слово насмешка, поддевка думал, я не пойму... мерзкая глиста, сын гитюша, выблядок! Это он, Матаран, должен требовать двенадцать миллионов дирхемов, чтобы забыть нанесенную обиду! Родственником пообещал сделаться - да такого родственничка при первой же встрече задушить надо, глаза повырывать и оскопить!.. Так и сделаю!!!
      Постепенно остывая, Матаран начинал понимать, что прежде, чем что-то предпринимать, вначале надо крепко подумать. Очень крепко! Таких денег ему не собрать, даже если все, к кому он обратится, будут благодушны и необычайно щедры, а такое невозможно - тесть первый паршивую овцу не даст. Гудар вряд ли полный идиот, должен понимать, что к чему, - значит, предполагает торг. Отсю-да изначальная сумасшедшая сумма. Гитюш - сын гитюша! Ко мне обратился, не к тестю! - знает, тот скорее удавится, чем отдаст хоть гяпик... Конечно, проще на все плюнуть и забыть о невесте. Биркули - серьезный и достаточно известный бандитский клан, и связываться с ним - такое дело, что даже в самом страшном кошмаре - не дай халлах присниться. Но промолчать, примириться - означало бы потерю уважения, пренебрежительное отношение (стерпит, еще бы, стерпел большее - стерпит меньшее), потери в любых торговых и денежных делах. И, само собой, потерю уже выплаченного келима и затраты на новый келим, больше прежнего попрекать будут тем, что надо тратиться на охрану. Да и дай халлах вообще найти приличную невесту - кому нужен зять, который не может защитить невесту или, по крайней мере, отомстить за нее... Придется выбирать жену в самых занюханных махалях, у самых неродовитых семей. И еще будет хорошо, если не подсунут какую-нибудь уродку, или же придется брать в жены дочь гехпери, не имеющую с детства нужного присмотра и... уже... возможно, общавшуюся с мужчинами!.. Нет, хуже такого позора ничего не придумаешь - он его не вынесет.
      Остается мстить?.. Да, его еще сильнее зауважают... пока не убьют, а потом назовут дураком. А если не убьют, есть шанс стать вечным мстителем фудаином, да так и не отомстить до конца, а постепенно все спустить, превратиться в нищего фудаина-профессионала и, чтобы жить и мстить, пойти в наемники к состоятельным фудаинам. Правда, при хорошем исходе он сможет даже нажиться за счет имущества Биркули и выкупов; сможет сделать Лийлу своей женой, конечно, если убьет или огитюшит всех, кто оскорбил или мог оскорбить прикосновением его невесту, хотя теперь при любых обстоятельствах она уже не может считаться незамаранной... Нужна ли ему такая жена?
      Надо думать. Разведать все о Биркули, посоветоваться с родственниками и друзьями, прощупать, настроение возможных союзников (как далеко они смогут с ним пойти) и лишь потом решать. А сейчас - молчать. Молчать и действовать.
      Глава 5
      НЕДЕЛЮ НАЗАД:
      17157 год, 34 пертсхама, 8 часов утра, аул Кельчули, махаля Юримана-птичника.
      На небольшом дуване, на самом краю, тяжело дыша, неспокойно спал Херим Еги Матаран. Сзади, подпирая и обнимая, закинув на него ногу, спала местная бордель-кысы Халя-Неугомонный живот, крупная толстая женщина средних лет.
      Разбудил Матарана стук. Непрестанный стук. Стучали попеременно то в дверь, то в ставни. Он Локтем грубо толкнул тихо похрапывающую Халю, что не возымело никаких последствий - она вчера мертвецки напилась, и сейчас Матарану пришлось приложить немалые усилия, чтобы вырваться из ее двойных объятий. Оказавшись на свободе, Матаран подхватил электромат и подошел к занавесу, отделяющему комнату от прихожей. Стучали в дверь. Матаран заглянул за занавес. Двоюродные братья, его телохранители, уже стояли у двери, держа ее под прицелами электроматов. Они вопрошающе посмотрели на него. Что-то зашуршало сбоку, Матаран резко обернулся и буквально нос в нос столкнулся с Махкатом.
      - Отойди, - прошипел Матаран и, повернувшись к братьям, прошептал: Спросите, чего надо? Ишан спросил.
      - А, Ишан, че так долго спишь? Я с восхода стучусь! О-о! Ха-ха-ха, наверное, наша Халя-Неугомонный живот для вас, городских, оказалась чересчур горячей? Да?
      - Кончай болтать, чобан, - разозлился Матаран, - если ты разбудил нас напрасно, будешь об этом долго помнить! - И приказал братьям: - Откройте.
      Все хотя и успокоились, но оружие держали наготове. Мартан отбросил засов, открыл дверь, и в дом хлынули свет и свежий воздух. У двери, уважительно склонившись, стоял Хахтияр, местный голодранец, принятый новобранцем в отряд Матарана. Позади Хахтияра, на почтительном расстоянии под чутой переминались еще несколько безоружных дехкан. Вслед за братьями Матаран осторожно вышел за дверь и внимательно оглядел уже знакомый большой пустой двор, огороженный покосившейся изгородью, местами поломанной и упавшей. Кроме дехкан под деревом, во дворе и за оградой, вплоть до крайних халуп аула, никого не было. Матаран кивком приказал братьям обойти дом. Ничего тревожного и стоящего внимания братья не заметили.
      Было по-утреннему прохладно и тихо - лишь успокаивающе шелестела листвой чута да щебетали пташки. День обещал быть спокойным, и ясным: хорошо, без дымки просматривались верхушки снежных вершин. Голубеющее небо разбавляла лишь пасе рочка тающих облачков. Матаран взбодрился и чуточку опьянел от свежего деревенского воздуха и о перехода от опасности к безмятежности.
      - Что случилось, Хахтияр? Хахтияр выпрямился:
      - Хозяин, мы тут вчера поймали интересного нищего, весь побитый, гнилой. К тебе хотел. Сильно хотел. Ты гулял, мы тебя беспокоить не могли. Он глупый, наверное, городской, ничего не понимал. Наши все понимают. Мы его тоже немножко побили, заперли. Замолчал. Сейчас, дурак, опять орет. Собака лает...
      Матаран стал злиться, но молчал и не прерывал, зная по нелегкому опыту, что разумнее дослушать до конца, а то выйдет хуже: бестолковая деревенщина начнет путаться, сбиваться, тупеть на глазах - и времени на разбирательство уйдет много больше.
      - ...Всем мешает, спать не дает и эти... ну... которые... не-эрви... рвет. Мне рвет, семье моей рвет, соседям рвет, вашим нукерам рвет. В-ва! Даже моей собаке рвет! Мы вчера его к моей собаке в нору положили и закрыли. Теперь вместе кричат, воют, лают. В-ва! Я уже не понимаю, где моя собака вопит, где этот городской лает! Что делать, господин? Я один туда лезть не хочу. Никто не хочет. Слушай! Собаку спасать надо. В-ва!
      Прислушавшись, Матаран в действительности услышал какие-то странные звуки, доносившиеся издалека.
      - Мартан, иди и притащи этого нищего, узнаем чего он хочет. Собаку, если будет мешать, пристрели.
      Бордель-кысы продолжала сладко храпеть, крепко обнимая дуван. Ночная рубашка задралась ей под грудь, и большая жирная задница сияла во всей красе. До Матарана вдруг дошло, что кроме электромата на нем ничего нет. Он даже штаны не натянул. Матаран почувствовал стыд.
      "Совсем с ума схожу, - подумал он, одевшись. - Постоянно в напряжении... Когда все это кончится?! Знал бы - не начинал". Он задумался - и мысли, которые пришли к нему, были не из самых приятных...
      Додумать Матарану не дали: раздался шум в дверях. Он откинул занавес и увидел, что Мартан руководит дехканами, которые вводят или, скорее, втаскивают в дверь кого-то. "Тот самый нищий", - принюхавшись и приглядевшись, догадался Мата-ран и пожалел, что приказал привести его сюда. Одежда на нищем была порвана и изгажена до последней степени, длинные волосы свалялись на голове в комок дерьма и густыми потеками локонов-соплей падали на уши и щеки. Лицо и оголенные части тела нищего были украшены разноцветными кровоподтеками, воспаленными царапинами и порезами, вздувшимися укусами, чирьями и другими прелестями гниющей плоти. От него густо несло сложной комбинацией вони. Дехкане бросили нищего на лавку и, держа руки на весу, поспешно бросились вон - срочно мыться.
      Нищий, непрестанно что-то бормоча, судорожно водил головой, останавливая взгляд дурных черных очей попеременно на всех, кто обступил его. И так не один раз. Никому не хотелось ему мешать, всех держал на почтительном расстоянии его вид и запах, быстро густеющий при приближении. Наконец нищий выделил Матарана, закопошился на скамье, оторвался от нее и сделал шаг вперед. Все отпрянули. Но нищего на большее не хватило: ноги у него подкосились, и он упал на колени.
      Матаран был в растерянности, не зная, что делать с убогим, чего ждать от него. Нищий меж тем выпрямился, встал на колени и, протянув руки к Матарану, что-то залопотал. Матарану послышалось его имя.
      - Тихо! - гаркнул он и обратился к нищему: - Говори помедленнее и внятнее. Чего хочешь, вонючка? В образовавшейся тишине стало слышно:
      - Херим Еги Матаран, это ты? Это ты? Херим Еги Матаран, это ты? Это ты? Хе...
      - Да, да это я, - прервал бесконечный вопрос Матаран, - я это, я.
      Нищий, как будто не слыша, продолжал твердить вопрос.
      - Э-э, слушай, идиот! Я Матаран! Это я! Я! Я! Я это!! Я-я-а!!!
      - Все. Все, не кричи. Не кричи. Я понял, ты Матаран. Совсем горячий. Я проверял. Правильно, Матаран должен быть таким. Очень низкий, очень толстый, очень большое лицо, большой нос, маленькие хитрые глаза и кривой шрам слева на лбу. И очень горячий...
      "Он проверял!" - Матарану не понравилась собственное описание и характеристика, но надо было узнать, что за этим кроется, и он стерпел.
      - Я несу тебе донесение от Мухтияра, благородный фудаин. Ты должен знать, кто это. Он обещал, что ты многое сделаешь для того, кто принесет его донесение, и заплатишь пятьдесят тысяч дирхемов.
      Нищий замолчал, ожидая ответа.
      - Да, заплачу, - подтвердил Матаран (вздох удивления пронесся среди стоящих рядом дехкан и нукеров), - если это именно то, что нужно.
      Нищий удовлетворенно кивнул и запустил обе руки себе в лохмотья: левую глубоко вперед между ног, а правую за спину под ягодицы и принялся там активно что-то искать... или чесаться. В прихожей набилось человек десять, и все, кроме двух самых молодых, старающихся незаметно подглядывать за спящей Халя-бордель-кысы, с интересом следили за действиями нищего.
      У того что-то не получалось: он кряхтел, пыхтел, тужился и пукал; его глаза, казалось, вот-вот выпрыгнут из орбит, из них потоком лились слезы, умывая грязное лицо, но он не сдавался. Юродивый стал менять позы: привставал на коленях и опять присаживался, клонился то на один бок, то на другой, то отклонялся назад, выгибаясь дугой, то, наоборот, нагибался, упираясь лбом о пол, но все напрасно - не получалось, и только лужа испражнений под ним росла и ширилась...
      Вонь достигла немыслимых высот, круг почтения вокруг юродивого увеличился вдвое, и дальше отступать было некуда, но уйти без разрешения Ма-тарана никто не решался, а помочь юродивому никому не хотелось. Все терпеливо ждали результата. И, казалось, ждали долго, хотя в действительности этот мучительный спектакль длился не больше пяти-семи минут, пока юродивый не издал вопль победы (или непереносимой боли) и гордо вознес персты правой руки. Рука была в дерьме.
      Матаран, пересилив себя, подошел к нищему поближе и передернулся от брезгливости: тот гордо протянул ему комок из смеси говна, гноя и крови со слизью. Нищий, увидев реакцию благородного фудаина, понимающе кивнул и отправил комок... в рот, почти ввергнув Матарана в обморок. Матаран в ступоре с ужасом наблюдал, как нищий деловито обсасывал "это" - кадык работал. Наконец, удовлетворившись, нищий выплюнул в ладонь и протянул Матарану блестящий цилиндрик мини-макаронины.
      Матаран попятился и приказал:
      - Махкат, возьми донесение. Ишан, наведи порядок. Пусть сначала уведут убогого. И не обижать его! Накормить и дать все, что попросит. Он еще понадобится. И все вычистить!!
      Матаран ушел за занавес и резко задернул его и, расслабляясь, обернулся. На дуване сидела Халябордель-кысы и, тараща на него глаза, зажимая нос, изумленно прогундосила:
      - Они, што? - вше шюда шрать приходили?! Матаран непонимающе уставился на нее, потом рявкнул:
      - Только один.
      И кинулся вон, на свежий воздух.
      Во дворе Матаран постарался держаться подальше от эпицентра событий, где дехкане под руководством Ишана суетились вокруг нищего, уже называя его не иначе как святым - щеидом. Во двор щеид перебрался на карачках сам, но дальше ползти категорически отказался. Оскорбить святого прикосновением никто не хотел - но и ослушаться Ишана-агу тоже никак нельзя: был приказ увести щеида подальше. Подошедшие любопытствующие нукеры посоветовали побить нищего вонючку палками, выбрав подлиннее, чтобы не очень противно было, - и тот побежит сам, да еще вприпрыжку. Возражая, дехкане наперебой принялись объяснять, что это не нищий и не вонючка, а святой - щеид, - грязью, мразью и страданиями отгородившийся от людских грешных дел, и в доказательство этого на глазах у многих сотворил чудо: кусок дерьма превратил в волшебный камень кыгрымыз, который теперь будет помогать и оберегать благородного фудаина Матаран-агу, за что Матаран-ага пожаловал щеиду пятьдесят тысяч дирхемов.
      Пожалованная сумма снимала все сомнения в святости вонючки.
      В разгар объяснений во двор пробрался большой зачуханный пес. Длинноухую паршивую собаку влекло именно к щеиду. На попытки отогнать пес отвечал обиженным тонким лаем, визгом и целеустремленно рвался дальше. Хахтияр узнал своего рыжего Баррса, решительно кинулся наперерез и чуть не перехватил его, ухватив за лысые уши и оседлав, но тщетно. Пес, кувыркнувшись, вырвался и, получив по пути еще несколько ударов, достиг цели и улегся рядом с щеидом, положив голову ему на колени.
      Благоговения прибавилось...
      Один Хахтияр не унимался.
      - Баррс, Баррс, иди, иди сюда! Ты зачем убежал?! Кто теперь дом сторожит? Иди сюда, шебул-тай! Иди сюда, тебе говорят!
      Он даже попробовал оттащить пса за хвост, но был чуть не покусан им и вдобавок получил несколько затрещин от своих же аульчан. После этого он прекратил попытки прогнать пса, но ходил вокруг и около, бросая недовольные взгляды и на пса, и на щеида.
      Голь на выдумки хитра, и неразрешимая задача "как, не дотрагиваясь, увести щеида" была решена. Из двух пар жердин, веревок, порванных халатов были сделаны крестообразные носилки и благоговейно поднесены к щеиду, и тот соизволил на них перебраться. Восемь избранных удостоились чести нести благовонного щеида. Торжественная процессия двинулась в путь. Погавкивая и поскуливая, рядом с носилками бежал пес. Его уже никто не обижал.
      Разобиженный изменой, Хахтияр жаловался Ишану:
      - Семь лет с этой собакой жил, совсем маленькая была, когда подобрал, вместе ели, пили, на охоту ходили. Защищал от брата, от его жены и от их детей. Никому не давал обижать. А он бросил меня! Наверное, сошел с ума. Я бы тоже с ума сошел, если бы всю ночь со святым в одной норе был. Я шебул-тай, вчера пьяный был, наверное, поэтому, когда мы щеида ночью дрынами побили и потом в нору затолкали, собаку не выпустил. В-ва-аа, в-ва-аа, как Баррс кричал! Плакал! Мне тогда смешно было.
      Сейчас грустно... Святой, святой - плохой святой. Хороший святой собаку не испортит. В-ва! - святой! Хорошая собака хозяина не бросает. Точно - с ума сошла!.. В-ва! Хорошо, я вчера мало выпил, а то тоже в нору полез бы... В-ва-а-а-х!.. Э-э, слушай, хочешь я тебе большую тайну расскажу? Никто не знает! В-ва! Думаешь, это Баррс? Баррс, Баррс... э-э-э... какой Баррс! С-сука!
      После завтрака Матаран ознакомился с донесением Мухтияра. Мухтияр был его человеком, засланным в лагерь Биркули. В донесении сообщалось, где сейчас базируются Биркули, где находятся запасные схроны, сколько у них людей и где они, что и когда делают и что в ближайшее время замышляет Гудар Биркули. За такие сведения пятидесяти тысяч было не жалко.
      Глава 4
      17157год, 1 мохххама, около 6 часов утра. Артыгача, особняк Биркули.
      Гудар и Гахрамар находились в большой комнате, богато украшенной коврами и аппаратурой. Штук пятнадцать ковров - не меньше, один на другом, покрывали пол, стены, и даже к потолку была прибита парочка. Аппаратуры было столько, что все сразу и не увидишь: три музыкальных центра, звуковых колонок не сосчитать, четыре визора - каждый больше другого, несколько видеокамер, пара пэстинов, и везде, только протяни руку, валялись связоны разных моделей, целый угол занимал реа-визор - непостижимо дорогая вещь. Он как раз работал, показывая в полной красе стриптиз-танец хаваянок. Создавалось полное ощущение присутствия девушек - чувствовался даже сладкий аромат их духов. Нукеры в восторге улюлюкали, приветствуя особо вызывающие позы и неприличные телодвижения, а практически весь танец хаваянок состоял из них. Все сливалось в один непрерывный гогочущий гул.
      Две трети отряда Матарана набилось в комнату - сидели, лежали и стояли на чем попало, грязными чарыками попирая дорогущие ковры и нежный меховой диван, не стесняясь давить, ломать, отхаркиваться тубелем и разбрасывать вокруг скорлупу орехов. Связанные Гудар и Гахрамар были забыты, так как уже получили свое: побои, унижения и оскорбления - только ленивые и неспособные что-то выжать из себя не запятнали честь, лица и одежду братьев Биркули.
      На Матарана не обратили внимания, и он пошел к реавизору напролом: нерадиво уступающим дорогу доставались зуботычины. Выключив реавизор, Матаран коротко приказал:
      - Все вон!
      Дважды повторять не пришлось.
      Ишан и Мартан извлекли из угла и бросили в ногам Матарана братьев Биркули. Каждому из них Матаран от души врезал в пах, и те лишь задергав лись, не имея возможности даже закричать - их рты были забиты кляповой массой.