-- Ах, Лидия, не ты одна заготовила острый нож для Фавиана! -сказал Конан, осторожно усаживаясь рядом с ней.-- Так что не удивительно, что его жизнь оказалась такой короткой.
      -- Фавиан мертв? А ты занял его место в замке, и барон теперь относится к тебе, как к сыну? -- Лидия изумленно уставилась на него, недоверчиво качая головой.
      -- Нет, обоих тиранов Эйнарсонов больше нет. Их свергла женщина, очень похожая на тебя...-- И Конан очень подробно, опустив только свое приключение с Калиссой, рассказал о событиях, произошедших в замке после ее изгнания оттуда. Пока он рассказывал, Лидия наложила ему на рану сухой травяной компресс, закрепив его ремнем.
      -- ...и Эвадна умерла. Я разорвал бы на куски этих баронов, за то, что они топтались сзади и не поддержали меня, когда я вырвался вперед! -- в ярости закончил он свой рассказ.-- Но скажи мне, что произошло после твоего возвращения домой? Как ты оказалась вместе со змеепоклонниками?
      -- Лар встретил меня на дороге, когда ехал в своей повозке. Я больше никогда не увидела свой дом и своих родителей. Я была полубезумная от ненависти и едва живая от лихорадки. Но Лар не донимал меня никакими вопросами или требованиями. Он просто взял меня с собой и заботился обо мне, как настоящий друг. Мы разговариваем с ним в основном о всяких пустяках -о пении птиц, о волнах, которые ветер создает в степной траве. А эти одежды принесли ему его последователи.
      -- А как же насчет походов и осад? Твой юный друг -настоящий боевой генерал! -- Конан бросил взгляд через лужайку на берег реки, где стоял Лар, наблюдая, как его помощники смывают с колесницы кровь.-- Он завоевал десятую часть Немедии, и ему ничего не стоит завоевать ее всю.
      -- Я ничего не знаю обо всем этом,-- пожала плечами Лидия.-Он оставляет меня в палатке, когда объезжает линию фронта. Он сам мало отдает приказов, у него есть несколько помощников, которые командуют остальными. Люди идут за ним охотно, они отдали бы свои жизни за его дело.
      -- Да, их ведет за ним черная власть его колдовства. Не обманывай себя, Лидия, за всеми его делами таится страшное зло, древнее, как преисподняя, как сам змеиный бог! -- Конан поморщился от омерзения.-- Его последователи перестают быть людьми, ты это знаешь. У них есть отвратительные знаки принадлежности к этому злу...
      -- Я кое-что знаю об этом,-- неохотно кивнула Лидия, опустив глаза.-- Он обладает силой превращения. И меня, смертную, он держит при себе только из-за прихоти.
      -- Похоже, ты единственная, кто последовал за ним по своей воле, тебя не обращали в веру посредством мистических змеиных укусов. Ты же понимаешь, девочка, что он не светлый спаситель. Он злой демон и рабовладелец!
      -- А кто не рабовладелец? -- Внезапно ее глаза вспыхнули яростью.-- Какой правитель этой огромной тюремной ямы Немедии не помыкает своими подданными, как рабами? Или во всей хайбории? Какой муж не унижает свою жену? -- Она гневно тряхнула своими темными локонами, а ее рот скривился в презрительной усмешке.-- Какой барон, мой лорд Конан, не издевается над своими подданными, избивая их кнутом? По крайней мере последователи Лара думают, что они счастливы!
      К удивлению Конана, она вдруг прильнула к нему, прижавшись залитым слезами лицом к его груди, ее плечи подрагивали от рыданий, которые она не могла сдержать.
      -- Успокойся, дорогая,-- растерянно сказал Конан и взглянул в сторону ручья, где Лар все еще возился с колесницей.-- В Динандаре все переменилось, и жизнь теперь будет совсем другой. Ты можешь вернуться туда вместе со мной.
      Через несколько мгновений ее рыдания стихли, и она подняла на него покрасневшие глаза.-- Не знаю, поеду ли я с тобой. Я нашла свое место рядом с Ларом...-- Внезапно она крепко стиснула его руку.-- Но, Конан, берегись его! Он может убить одним прикосновением. Я видела других пленников, которых к нему приводили,-- в основном всяких старых шаманов и колдунов. Он едва прикасается к их ртам, но успевает туда что-то затолкнуть, они говорят ему какие-то слова, а потом умирают в страшных муках... Осторожно, он идет сюда!
      Конан посмотрел сквозь значительно уменьшившиеся языки пламени. Его колесницу катили обратно два помощника, а Лар гордо восседал на скамье. Лидия достала полированную деревянную шкатулку и принялась обновлять краску на лице, а Конан выудил сухую колбасу из ящика с провизией и начал с хрустом жевать ее. Почувствовав через мгновение, что жевать ему нестерпимо больно, он отложил колбасу и, взяв в руки мех с вином, стал неторопливо потягивать его, как раз в тот момент, когда колесница остановилась рядом с ними.
      -- Да, шикарный транспорт! -- Лар легко спрыгнул с нее и подошел к своему пленнику.-- Господин барон, я надеюсь, что вы не возражаете против того, что на ней теперь ездить буду я. Вам все равно она больше не понадобится,-- Он звонко засмеялся, обнажив прямые красивые зубы.-- Много великих городов лежит впереди нас, и я боюсь, что их бароны и баронессы могут с презрением отнестись к моей расшатанной старой телеге!
      Отпив из меха еще один глоток, Конан осторожно взглянул на змеиного пророка.
      -- Вы собираетесь дальше двигаться на юг?
      -- Да, конечно,-- быстро кивнул Лар.-- На юге и западе проживает очень легкомысленное население -- зато хороший материал для нашего обучения. Со временем я собираюсь отправить миссии также на восток и на север, во все уголки земли.
      -- Тебе пришлось столкнуться с моими друзьями баронами. И каков же исход сражения?
      Лар бросил взгляд на равнину, как будто битва сейчас гремела в нескольких шагах от него.
      -- Боюсь, твои войска обречены. На каждые пять моих убитых последователей приходится один, которого потеряли бароны.
      -- Понятно,-- кивнул Конан, решив, что этому стоит верить.-Значит, их войска по силе превосходят вас? Но как ты допускаешь такие потери?
      -- Не бойся. Если сейчас равновесие нарушено не в нашу пользу, то это только временно! -- весело улыбнулся Лар.-- С каждым днем мои последователи становятся все сильнее -- в своей вере и в своем искусстве борьбы. Мне бы надо поблагодарить немедийцев...-- Лар снова звонко рассмеялся.-- ...за то, что от них нам досталось оружие, боевые доспехи и свежих обращенных, которые теперь пополнили наши ряды.
      Конан опустил голову, подавленный спокойным доверительным тоном предводителя змеепоклонников.
      -- Но армия, с которой ты встретился здесь, совсем небольшая, по сравнению с мощными армиями южных рыцарей,-сказал он, вновь взглянув на Лара.
      -- Да,-- задумчиво кивнул мальчик, изучая взглядом Конана.-Ты ведь путешествовал по югу, не так ли? Я думаю, ты мог бы многое рассказать, что может потом оказаться полезным. Но нет! С чем мы можем встретиться таким, что было бы сильнее, чем наша вера, чем древняя мудрость нашего учения?
      -- Волшебная сила твоего командования поистине могущественна, -- произнес Конан, стараясь затянуть разговор, чтобы обдумать одну мысль.-- Она, должно быть, очень древняя.
      -- О, да! -- Лар по-мальчишески улыбнулся Конану, затем Лидии. -- Гораздо более древняя, чем города, которые скоро распахнут перед нами ворота, более древняя, чем человеческая раса вообще! Древнее, чем эти равнины и холмы, древнее, чем древние горы, которые рождают эти холмы! Когда первое создание поднялось из первобытной слизи, наша вера уже была здесь! И ее сила остается с нами и по сей день!
      -- Действительно, древняя вера,-- с видом заинтересовавшегося слушателя кивнул Конан. Если только он сможет приставить лезвие к горлу мальчишки, то сможет использовать его в качестве заложника, чтобы пройти мимо охраны. Правда, неизвестно, какое этот парень может применить колдовство.-А ваша религия имеет какие-нибудь храмы?
      -- Храмы! -- Лар явно счел вопрос комичным, потому что разразился таким заливистым смехом, что долго не мог что-нибудь сказать.-- Действительно, наши древние предшественники оставили крепости нашей религии в одной южной стране, называемой Стигия,-- храмы и гробницы. Но вообще, настоящие храмы нашей веры,-- Он поднял руку и дотронулся до золотого венка, покрутив его вокруг головы,-они здесь, в наших головах! Поэтому, барон, храм нашего великого бога таится невидимым в мозгу каждого смертного. Ты можешь и не помнить, но древние легенды гласят: змея является родоначальником человека! Много тысячелетий назад произошла трансформация, но древняя мудрость осталась.
      -- Что ты хочешь этим сказать? Что люди были произведены от змей? Но это же явная чепуха! Где ты научился этим глупостям?
      -- Ты еще многого не понимаешь. Брр, однако сегодня довольно прохладно.-- Лар помешал огонь железной кочергой, а его помощники подбросили туда новые охапки хвороста.-- Ты не понимаешь, почему мы так легко обращаем в свою веру новых последователей, и почему наша вера неизбежно побеждает везде и во всем! Какими мы были, такими остались и сейчас. Змеиный разум дремлет в каждом человеке. Но теперь настало время пробуждения!
      -- Да будь ты проклят вместе со всей своей чертовщиной! -Разогретый вином и раздраженный речью Лара, Конан вскочил на ноги и приблизился к мальчишке, стоявшего лицом к огню. В широкой ладони киммерийца прятался короткий хлебный нож, хотя Конан еще точно не решил, как именно будет использовать его.-Слушай, парень, почему ты стоишь так близко к этому аду? Ты ведь можешь опалить себе штаны...-- Он осекся на полуслове, потому что в это мгновение произошло что-то необъяснимое. Когда Лар повернулся к нему, Конан отшатнулся, пораженный переменой, произошедшей с предводителем змеиного культа. Лар улыбался, но это была совсем другая улыбка -- от уха до уха и совершенно беспричинная. Его лицо казалось опаленным и покрытым пузырями, и его черты стали постепенно видоизменяться на глазах у Конана.
      Кожа Лара треснула и с шелестом сползла с лица, обнажив блестящий внутренний покров, чешуйчатый, мягкий и влажный, какой бывает у только что родившихся змеенышей. Внутреннее змеиное тело извивалось, стараясь освободиться от человеческой оболочки. Коснувшись судорожным движением своей головы, Лар сорвал остатки человеческой кожи и волос руками, которые уже начали превращаться в конечности рептилии. Изо рта высунулся длинный раздвоенный язык, выплюнувший розовые остатки своего человеческого предшественника.
      Воздух огласил пронзительный крик Лидии, не выдержавшей кошмарного зрелища. Конан отбросил в сторону свой короткий бесполезный нож и схватил длинную раскаленную кочергу. Описывая в воздухе сверкающие круги, кочерга обрушивалась на голову новорожденной гадины, превращая ее в жуткое месиво, продолжавшее шипеть и брызгаться со сверхъестественной яростью.
      В это мгновение один из охранников змеиного жреца, бывший охотник, бросился на Конана, злобно оскалив острые клыки. Получив по ним удар кочергой, он не устоял на ногах и рухнул прямо в огонь, не издав ни единого звука. Услышав позади себя тяжелые шаги, Конан обернулся и увидел второго охранника, который почему-то вдруг странно зашатался.
      За его спиной стояла Лидия, приняв боевую стойку, странно несоответствующую ее роскошному наряду придворной дамы, со своим длинным кривым ножом, который она вонзила в плечо бывшего кузнеца. Ранение не было смертельным, но здоровенный охранник почему-то мгновенно сник и, опустившись сначала на колени, тяжело рухнул затем лицом в землю.
      Удивленно взглянув на неподвижное тело, Конан перевел взгляд на Лидию.
      -- Лезвие было отравлено? -- спросил он. Опустив залитое слезами лицо, Лидия отрицательно покачала головой.-- Тогда смерть раба произошла из-за смерти его хозяина. Будем надеяться, что и другие змеепоклонники последуют этому примеру.
      Конан взглянул на останки бывшего змеиного пророка, которые все еще шипели и пенились, но в них уже нельзя было распознать ни одной знакомой черты -- ни человека, ни рептилии.
      Внезапно в этом месиве что-то зашевелилось, и в следующее мгновение маленький блестящий головастик, извиваясь, выполз оттуда и попытался ускользнуть в траву, но Конан молниеносно вдавил его в землю раскаленной кочергой, превратив гаденыша в обуглившуюся головешку.
      -- Не так просто расправиться с этими змеями, никогда не знаешь, что они могут выкинуть еще,-- сказал Конан, обняв дрожавшую Лидию.-- Я надеюсь, что Лар лгал, и мы свободны от змеиной власти. Но то, что лежит неподвижно и ждет, когда-нибудь может пробудиться. А сейчас нам надо предотвратить опустошение этих земель, чтобы быть уверенными, что все остатки этих чудовищ навсегда сметены с лица земли.
      Они впрягли коней в колесницу и, бросив последний взгляд на пустой лагерь, помчались искать продолжавшееся где-то сражение со злом.
      Глава 17. Возвращение
      -- Все, как я и предсказывал, бароны,-- быстрая и успешная военная кампания и теперь возвращение домой! -- провозгласил лорд Сигмарк и поднес свой кубок к губам. Сделав большой глоток, он вновь взглянул на Конана и Оттислава.-- Наши люди показали себя настоящими храбрецами и заслужили хорошей пирушки по своем возвращении, с вином и красотками!
      -- Хау! Присоединяюсь к этим словам, хотя считаю, что враг оказался менее сильным и жестоким, в чем меня до этого убеждали,-- Оттислав, не расстававшийся с меховой накидкой даже под жарким полуденным солнцем, бросил взгляд на дорогу, где солдаты, нарушив боевой порядок, располагались на отдых. -- Наши потери не так уж велики, чему я очень рад.
      Конан, сидевший рядом с Лидией на разрушенной каменной стене, резко вскочил на ноги, услышав эти слова.
      -- Да будь ты проклят, несчастный трус! -- крикнул он и посмотрел на сильно поредевшие ряды своих воинов, которых вряд ли осталось больше половины.-- Я бы хотел, чтобы потери в наших армиях были поделены поровну! Мои солдаты добились победы не такой легкой ценой, как ваши! -- Вне себя от ярости, Конан с ненавистью смотрел на обоих баронов.
      После нескольких мгновений напряженной тишины, Оттислав вновь заговорил терпеливым и даже успокаивающим тоном:
      -- Ну, что вы так рассердились, барон? Ничего удивительного нет в том, что юный и неопытный командир несет тяжелые потери на поле боя, в то время как его старшие товарищи, благодаря своим умелым действиям, сберегает жизни своих солдат. Вы тоже научитесь этому со временем.
      -- Мошенник! -- крикнул Конан, схватившись за рукоятку меча.-Я надеюсь, что время никогда не научит меня прятаться за спинами других и трусливо увиливать от встречи с врагом!
      -- Ну, хватит, хватит, барон,-- вмешался Сигмарк, протестующим жестом подняв вверх свою маленькую холеную руку.-Не забывайте о достоинстве, которое подобает сохранять лорду. И вы, Оттислав, будьте внимательны к своим высказываниям и не провоцируйте юного полководца, как вы это сделали сейчас. Разве вы не видите, что он расстроен и подавлен гибелью своих солдат? -- Маленький барон печально посмотрел на тяжело дышавшего киммерийца.-- В частности, я выражаю вам соболезнование по поводу гибели вашей подруги Эвадны; она была замечательной женщиной.
      Прежде чем Конан смог что-нибудь сказать, снова заговорил грубый и бесчувственный здоровяк Оттислав:
      -- Хау! Я бы не стал так долго хандрить по этому поводу, Сигмарк! У молодого красивого парня будет еще сколько угодно возможностей найти себе подходящую девицу. К тому же он ее уже нашел!
      Если бы рукоятка меча Конана была человеческой шеей, то она наверняка бы сейчас с хрустом переломилась -- так сильно он ее сжимал, едва сдерживая острое желание броситься на Оттислава и изрубить его на куски, как недавно рубил змей. Почувствовав состояние Конана, Лидия подошла к нему и крепко взяла за руку.
      -- Конан, пожалуйста, успокойся! Не начинай новую войну, хотя бы ради твоих оставшихся в живых солдат! -- прошептала она ему на ухо. Понимая, что Лидия права, Конан бросил последний испепеляющий взгляд на баронов и отвернулся.
      Они с Лидией направились к своей колеснице. Проходя мимо длинной линии солдат, сидевших и лежавших на траве и радовавшихся мирному дню и ласковому солнцу, Конан вновь погрузился в размышления. После смерти Лара, когда они с Лидией вновь присоединились к своей армии, змеепоклонники были быстро разгромлены. Большинство из них просто саморазрушились на глазах у изумленных воинов, а те, у кого змеиные признаки были еще недостаточно сильными, вдруг стали какими-то беспомощными: опустив оружие, они блуждающим взглядом стали растерянно смотреть во все стороны, покорно подставляя себя мечам солдат и копытам коней. С деморализованным врагом покончили очень быстро, не дав никому ускользнуть.
      Но были среди них и те, кто еще не успел подвергнуться змеиному колдовству: в момент смерти Лара они вновь обрели свой первоначальный облик. Они еще продолжали вполсилы сражаться,-главным образом, для самозащиты,-- но вскоре один за другим начали спасаться бегством, вспомнив о своих родных домах и надеясь туда вернуться. Несколько раз Конан поднимал меч и грозно кричал своим солдатам, чтобы они не убивали этих несчастных, а дали им спокойно вернуться на родину.
      К тому времени, когда последние змеепоклонники погибли или разбежались, облака черного дыма рассеялись, Земля очистилась от скверны. Конан повел уцелевшую часть своих войск обратно в Динандар; солдаты, несмотря на усталость, ликовали, радуясь победе и возвращению своего командира. Как и Конан, они выражали открытое презрение к двум другим баронам и их войскам, проявившим трусость, почти предательство.
      -- В конце концов, Конан,-- сказала Лидия, когда они подошли к колеснице,-- мы вернемся в Динандар уже в сумерках. Если ты сможешь сохранить мир до этого времени, тогда, наверное, он будет длиться долгие годы. Хотя, судя по тому, что ты мне рассказал, неустойчивый новый режим может ввязаться в другую войну.
      -- Да, девочка, ты права,-- отозвался Конан, взяв поводья в одну руку, а другой обнимая Лидию.-- Я и сам не знаю, что нас ждет, и цел ли еще вообще этот несчастный город. Но если хоть кто-то там остался, я буду над ними лордом! Я больше не липовый барон, теперь у меня есть реальная сила и авторитет, теперь я возвращаюсь в Динандар с армией и победой за спиной. Я отучу этих немедийцев убивать и мучить друг друга! Я буду справедливым правителем! -- и Конан весело расхохотался.
      Лидия присоединилась к нему, и их смех звонко зазвучал над освещенными солнцем лугами. На войско, двигавшееся позади них, этот смех подействовал заразительно, и вскоре всю округу огласили громкие раскаты солдатского хохота, перешедшего в веселую походную песню.
      А Конан продолжал строить планы.
      -- И вот когда я смогу окончательно утвердиться в своей должности, мы с тобой заживем прекрасно. Ты будешь моей баронессой! Ведь когда я только играл роль лорда, мне не с кем было даже посоветоваться, я никому не мог полностью доверять. А теперь...
      -- Конан, подожди! Прошу тебя, думай сначала, прежде чем говорить. Ты забываешь, что этот мир не может жить без традиций,-- нетерпеливо прервала его Лидия.-- Обычно жены принцев и баронов выбираются по политическим соображениям: соединить вместе два королевства и произвести титулованных наследников. Такого брака могут потребовать и от тебя, чтобы укрепить твое правление... например, с Калиссой Эйнарсон! Даже если, как ты говоришь, она впала в безумие, этот брак будет создавать видимость для других, что все законно и соответствует традициям. Я была бы счастлива жить скромно, а с тобой встречаться без посторонних...-- Чтобы до Конана яснее дошла ее мысль, Лидия осторожно, но страстно, погладила рукой его ногу.
      -- Нет, девочка, это исключено. Я убил Бальдра, отца Калиссы, и жениться после этого на его дочери...-- Горькая улыбка скривила губы киммерийца.-- Кроме того, когда я стану настоящим правителем, я буду хозяином своей собственной судьбы, также как и судьбы провинции, а не марионеткой в руках хитрых придворных,-- Свободной рукой Конан снова крепко обнял ее.-Нет, Лидия, мой выбор -- это ты. Ты девушка веселая, прямая и искренняя. А ведь странно подумать -- когда ты ночами лежала в постели, строя планы насчет Фавиана, твоя самая лучшая перспектива лежала, похрапывая, рядом с тобой! -- И они оба снова весело рассмеялись.
      Тем временем колонна уже миновала холмы и двинулась по широкой долине. На горизонте уже замаячили высокие городские стены Динандара. К счастью, никаких зловещих черных клубов дыма над ним не висело, а лишь как обычно в небо поднимались тонкие струйки веселых уютных дымков, исходивших из дубилен, пекарен и кузниц. Никакие чужеземные полчища не осаждали город, лишь крестьяне из окрестных деревень отрывались от своих трудов на полях и выходили к дороге, чтобы поприветствовать возвращавшихся домой героев.
      Город становился все ближе и ближе, и вот наконец, стали отчетливо видны главные ворота. Они были закрыты, но наверху, на широком прогулочном парапете толпилось множество народа, среди которого была и группа старших офицеров. Значит, гонцы, которых послал Конан, известили горожан о его прибытии.
      Он услышал, как командиры войск Сигмарка и Оттислава приказали своим отрядам остановиться. Солдаты сошли с дороги и расположились на краю поля, находясь от стен Динандара на расстоянии полета стрелы.
      А Конан продолжал вести свою армию к воротам города. Приблизившись к ним, он поднял руку, дав знак остановиться, но в этот момент массивные бревенчатые ворота широко распахнулись, и воздух огласили громкие приветственные крики горожан, запели трубы, и весь город, казалось, наполнился ликованием.
      -- Смотри, девочка моя, как нас встречают! -- Конан торжествующе посмотрел на Лидию, затем снова поднял руку, дав на этот раз сигнал двигаться. Но он не услышал позади себя топота ног и копыт, бряцания оружия и позвякивания доспехов и, остановив колесницу, оглянулся.
      Согласно какому-то заранее подготовленному плану, армия Динандара неподвижно оставалась на своих местах, но затем все воины, как один, вытащили мечи и высоко подняли их, скандируя:
      -- Ко-нан! Ко-нан!
      Затем они загрохотали мечами по своим панцирям, добавив металлический звон к реву голосов.
      -- Да храни вас Кром, собаки! Улла тоже с вами! -- крикнул Конан, испытывая невероятную легкость от того, что не был больше обременен грузом обязательств со времени своего заточения в Динандарской тюрьме.-- Ты слышала, девочка? Ты знаешь, что это значит? -- Он повернул сияющее лицо к Лидии, затем крепко прижал ее к своей груди.-- Они салютовали мне открыто, называя меня по имени! Теперь нам нечего бояться в Динандаре! -- Он снова поднял руку, на этот раз колонна маршем прошла за ним через городские ворота.
      Это было впечатляющее зрелище, гораздо более грандиозное, чем возвращение домой Бальдра накануне его смерти. Страх перед распространявшимся культом змеи, подкрепленный самыми невероятными слухами, в последнее время усилился, и весть о полной и окончательной победе над ним стала источником великой радости. К тому же это был первый праздник за время нового правительства, чей приход к власти вселил в души людей большие надежды.
      Когда войска вошли в город, праздник был уже в самом разгаре. Повсюду вино лилось рекой, улицы были заполнены пьяными горожанами, одни из которых вопили непристойные песни, другие танцевали, совершая самые немыслимые движения, а третьи просто шатались по городу, обезумев от радости победы и свободы.
      Но слезы радости нередко смешивались со слезами скорби по погибшим. Вдовы оплакивали тех, кто не вернулся, жены шли за обозом с ранеными, с громким плачем простирая руки к своим покалеченным мужьям.
      Но веселье и радость все же преобладали. Солдатам кидали цветы, совали в руки гроздья винограда и фляги с вином, целовали и обнимали их, а некоторых просто вытаскивали из рядов и уволакивали в шумную кутерьму празднеств. Офицеры Конана не были сегодня так строги к дисциплине, как во время похода, и дезертирство из рядов триумфально марширующей колонны непрерывно росло. В конце концов за колесницей уже ехало лишь несколько повозок да небольшая группа всадников, которые хотели сначала отвести коней в стойла и только потом присоединиться к неистовому карнавалу.
      Конан, получив в руки огромную флягу с вином, усердно прикладывался к ней, передавая после каждого мощного глотка Лидии, которая старалась не отставать от него. Однако несмотря на приятное расслабление, он все же чутким ухом уловил разговор офицеров, ехавших позади него.
      -- Что ты сказал, парень? -- обернувшись, крикнул он ближайшему из них.-- Что там насчет Сигмарка и Оттислава?
      -- О, милорд,-- почти прокричал в ответ молодой офицер, стараясь, чтобы его слова долетели до Конана сквозь шум орущей толпы.-- Мне сказали, что бароны не пошли к своим границам, а разбили лагерь чуть ли не под самыми нашими стенами!
      -- Вот оно что! -- прокричал Конан.-- Но ведь ворота для них закрыты, не так ли?
      -- Да, милорд. Стража получила приказ не впускать никаких чужеземных военных.
      -- Хорошо. Они наверное собираются уйти утром,-- Конан повернулся к Лидии.-- Когда придем в замок, я сразу вышлю свежие силы к этим мошенникам, хотя никакой угрозы они для нас не представляют,-- не полезут же они на стены!
      -- На стены-то не полезут,-- отозвалась она.-- Но кто-нибудь может открыть им ворота.
      Проехав через деревянный мост, колесница уже приближалась к замку, ворота которого стояли открытыми. Даже внутренний двор имел праздничный вид -- там стояло множество горшков с деревьями и ваз с цветами. Во дворе тоже было много людей, но шум и суматоха здесь были значительно меньшими, так как бдительная стража неусыпно поддерживала порядок. Въехав во двор, всадники повернули в сторону конюшен, а Конан направил колесницу к ступенькам главного входа.
      В тот же миг навстречу ему из дверей вышла группа людей: маршал Дарвальд, одетый в новые красивые доспехи командира Красных Драконов; старый седой Лотиан в праздничном придворном наряде; вооруженный мечом жрец Уллы, сопровождаемый другими мятежниками в ярких Формах Совета по реформам, и наконец, высокая стройная женщина, одетая как большинство горожанок, праздновавших сегодня победу. Конан не сразу узнал ее, и лишь увидев на ее груди шестиконечный амулет, понял, что эта бледная исхудавшая женщина -- ни кто иная, как Калисса.
      Он невольно потянулся к рукояти меча, но в тот же миг чьи-то руки в кожаных перчатках схватили его. Еще через мгновение к горлу киммерийца было приставлено сразу несколько острых лезвий, такие же лезвия оказались и у горла Лидии. Из всех его верных бойцов неподалеку оказалось лишь несколько человек, которые с изумлением взирали на сцену ареста своего полководца, не сделав, однако, никаких шагов в его защиту.
      -- Наконец-то узурпатор попался! -- злорадно воскликнула Калисса.-- Вот он, фальшивый барон, который был вероломным телохранителем моей семьи! А вот и его девка, наша бывшая кухонная служанка! -- Калисса подошла к колеснице и смерила арестованную пару презрительным взглядом.-- Жаль, что подлая и коварная Эвадна мертва, иначе она бы сейчас тоже оказалась у меня в руках!
      -- Я скорее буду сражаться насмерть, чем стоять и выслушивать ваши оскорбления, Калисса,-- мрачно сказал Конан.-А что касается Эвадны, то она умерла достойно, сражаясь за Динандар.
      -- Как мой отец и мой брат! -- гневно крикнула Калисса.-Подходящая компенсация! Ну что ж, киммериец, благодарю тебя за то, что ты уничтожил культ змеи -- что впрочем сделал бы любой способный командир. Но если ты думаешь, что эта удача бросит к твоим ногам целый город, если ты думаешь, что народ Динандара склонит головы перед северным дикарем, кровавым выскочкой, то ты ошибаешься! Но у тебя еще будет время поразмыслить об этом в самой крепкой и надежной темнице замка!
      Пока Калисса яростно произносила свои обвинения, коалиция аристократов и мятежников продолжала стоять на своих местах, спокойно и, похоже, одобрительно наблюдая за происходящим. Конан вглядывался в их лица, тщетно пытаясь найти хоть какие-нибудь признаки несогласия или сочувствия ему. Он понял, что как только Калисса обнаружила свои способности, они вступили с ней в сделку. В конце концов, если Динандар согласился принять женщину в качестве своего правителя, то дочь Эйнарсона была куда более подходящей фигурой, чем безродный чужеземец. В ее мистической способности править Динандаром Конан убедился сам, когда повесил ей на шею амулет, чтобы остановить нашествие восставших из гроба предков Эйнарсонов.
      Калисса повернулась в сторону столпившихся во дворе горожан и продолжала:
      -- Этот день был провозглашен как день всеобщего празднования, народ Динандара! Теперь мы можем праздновать двойную победу, потому что нам удалось предотвратить еще одну и более страшную угрозу нашему городу,-- Обвинительным жестом она указала в сторону связанных Конана и Лидии.-Обещаю вам, что эта опасность больше никогда не нависнет над нами! К счастью, наши соседние бароны вовремя предупредили нас, послав своих гонцов, о подлых планах захвата власти над нами, которые вынашивал этот жестокий и коварный киммерийский проходимец! Нет, народ мой, урок истории ясен! Мой отец и брат мертвы, но их убийцы не будут править Динандаром! Господство кровавого меча закончилось! -- Она помолчала и вновь бросила презрительный взгляд на Конана.-Конечно, грязные замыслы негодяя все равно не смогли бы осуществиться -- народ Динандара никогда не принял бы злобного и хитрого варвара в качестве своего правителя. Король Ласло не допустил бы, чтобы нами правил преступник. Наши союзники бароны не остались в стороне в решающий час -они сейчас стоят лагерем у наших ворот, готовые прийти на помощь по первому нашему зову! -- Снова сделав паузу, Калисса дотронулась рукой до амулета.-- Я ваш правитель, волею моих предков Эйнарсонов и силой этого талисмана! Заверяю вас, что буду использовать его власть только для защиты Динандара от анархии и чужеземной тирании. А теперь, народ Динандара, я спрашиваю вас -- есть ли среди вас кто-нибудь, кто сомневается, что женщина может править нашим городом? Есть ли среди вас кто-нибудь, кто мог бы сказать слово в оправдание чужеземца?
      Молчание длилось так мучительно долго, что Конан не выдержал и сам нарушил его:
      -- Хватит, Калисса! Ясно, что ты куда более жестокий и безжалостный правитель, чем даже был твой отец! Какую месть ты готовишь мне? Пролить мою кровь на эти камни, чтобы показать всем, что она не слишком голубая для лорда Динандара? А как ты поступишь с безвинной Лидией, которую ты сама некогда спасла от смерти?