- Есть! - убежденно сказала Таня.- Есть! Большущий талант. Все ребята говорят.
      - Правда?
      - Правда, правда. Вот увидишь, есть талант. И все тебя будут слушаться, а то я им...- И Таня погрозила кулаком воображаемым непослушным ребятам.
      Сестры шептались долго. Уже побледнели звезды, когда они уснули, прижавшись друг к другу.
      * * *
      Настали тяжелые дни. В классе было тихо, не раздавалось веселых голосов и песен на переменках. Не было детских игр.
      Сбор звена сурово осудил поведение мальчиков. Петя считал, что ребята поступили правильно. А вот Миша и на сборе был упрям и угрюм, не хотел признать своей вины и вдруг, когда заговорила маленькая Валя, бросил презрительно:
      - Еще и ты туда же!
      И вышел из комнаты.
      Ребята были возмущены и обижены. Мишу они не задирали, отвечали на его вопросы, здоровались с ним, но отделили его от себя какой-то незримой чертой.
      Елена Павловна несколько раз разговаривала с ребятами. Те смотрели на нее преувеличенно-покорно и говорили: "Хорошо, Лена Павловна. Конечно, Лена Павловна", но все оставалось по-прежнему.
      - Мы ведь ничего, Лена Павловна,- говорил Саша,- мы его не обижаем, не трогаем. А дружить?.. Я вот дружу с Алешей, а Чижик с Нюрой... Разве нельзя?
      И Миша притих. Сам сторонился ребят. На переменах уходил к первоклассникам. Маленькие его любили. Он возил их на спине, переносил через лужи, строил им плотину у ручейка, играл в лапту. Но видно было, что он тоскует.
      Учиться Миша стал хуже. Часто пропускал, опаздывал. Плохо готовил домашние задания..
      Лена тоже ходила сосредоточенная, невеселая, все о чем-то думала. Мало разговаривала с Таней.
      Дома было совсем неуютно. Только и радости, что забежать в сторожку к Власьевне.
      И природа хмурилась. Непрерывно сеял мелкий дождик. Иногда срывался легкий снежок и тут же таял на грязной земле.
      Под таким дождиком срубали капусту на школьном участке. И хотя так же был обилен урожай и так же бренчала ключами Власьевна, но не было того веселья, какое было раньше.
      Дружные работали вместе, а Миша один, в стороне. Когда Валя Веселова, натужась, волокла к амбару мешок с капустой, Миша подошел к ней и сказал:
      - Дай я помогу.
      Но Валя взглянула на него с гневом и уронила сердито:
      - Уйди! - И сейчас же, повернувшись, крикнула: - Саша, Саша! Помоги, мне не дотянуть!
      И тут Таня увидела, что Миша завернул за угол сарая и прислонился к стенке. Миша плакал.
      Второй куплет
      Однажды вечером Лена, проверяя тетради, сказала Тане:
      - У Миши опять двойка; совсем перестал учиться мальчик, а так хорошо начал... Пора все это прекратить. Соберите завтра звено дружных. Я с вами еще раз поговорю.
      На другой день после занятий звено собралось в классе. Неведомо каким путем узнал об этом Климушка и тоже появился. Пришла и Власьевна и стала у порога.
      Ребята чинно расселись вокруг стола и молчали.
      - Вот что,- сказала Елена Павловна,- пора вам уже перестать сердиться на Мишу. Он достаточно наказан; теперь надо помочь ему выправиться. А то он и учиться стал плохо.
      Ребята зашумели. Девочки были непримиримы.
      - А мы не хотим с ним,- кипятилась Таня,- раз он хулиганит и девочек бьет!
      - Ну его совсем! - отмахнулась Манька.
      - Лена Павловна,- рассудительно говорила Нюра,- ведь насильно не подружишься.
      - Он сам с нами дружить не будет!
      - Еще бы! Задается! - заявляли мальчики.
      - Он как придет, так начнет опять драться! Лена Павловна, к чему это?
      Климушка всех успокоил:
      - Пусть только дашт, я ему как дам!
      Но Власьевна сурово покачала головой:
      - Эх вы, петухи! Горланите, клекочете, перья распускаете... Больно просто вы с товарищем расправляетесь. А того не подумаете, что вы вон за старшими живете; они вам и шанежку, и сапоги, и тетрадку. А он сам двух стариков пестует. Да еще и в колхозе работает. Легко ли?
      - Ну и что, а драться все равно нельзя!
      - Вон Лене Павловне сколько из-за него горя было!
      - А у Вали до сих пор синяк!
      - Ну что ж,- сказала Лена, вздохнув,- не хотите помочь Мише,- ваше дело. Будем считать сбор законченным. По обычаю споем "Дружную". Как у вас там второй куплет?
      И Лена высоким своим голосом начала:
      А если кто споткнется вдруг,
      То встать ему поможет друг,
      Всегда ему надежный друг
      В беде протянет руку...
      - Так, что ли?
      В комнате стало тихо. Ребята опустили головы.
      - Вот что,- сказал Саша,- завтра воскресенье, и пойдем завтра к Мишке. И точка...
      Парус на лугу
      Мишина изба стояла на отшибе, за густым черным лесом. Около дома раскинулся широкий луг, покрытый побуревшей сейчас травой да кое-где чахлыми кустиками шиповника. Вольный ветер гулял по лугу. Рядом со скрипучими воротами вытянулся длинный, гладко обструганный шест. На нем развевался красный флажок. На крыше дома высились какие-то палки с перекладинами, с протянутыми между ними веревками, и почему-то старое колесо от телеги, торчавшее на оси.
      - Что это у него там? - спросила Таня, задрав голову.- Радио или машина какая-то?
      - Да не знаю, недавно он что-то сделал, я раньше не видел.
      - Это, верно, погоду предсказывать,- предположил Петька.
      - А я знаю, а я знаю! - заверещала Манька.
      - Что ты знаешь?
      - Это он просто задается.
      В огороде на ветле
      Вороны да галки,
      А у Мишки на дому
      Колеса да палки.
      Нюра строго одернула Маньку:
      - Перестань! Мириться пришли, а ты дразнишься. Чем дразниться, лучше бы "Генерала Топтыгина" выучила, а то ведь не знаешь.
      Манька присмирела.
      Покосившиеся ворота были наглухо закрыты. Саша взялся за кольцо, стукнул разок. Тишина. Стукнул второй. Никого. Ребята нерешительно топтались на месте.
      - Может, его вовсе и дома нет,- сказал Алеша,- мы так и Елене Павловне скажем: приходили, а его нет.
      - Да и кто же это днем дома сидит? - сказал Саша, не выпуская, однако, кольца из рук.
      Но Таня прекратила всю канитель.
      - Дома не дома,- надо узнать.
      Решительно подошла она к воротам и с силой толкнула калитку. Калитка распахнулась.
      Первый раз в жизни Манька не лезла вперед. И самым храбрым оказался Климушка.
      - Подшади,- сказал он, увидав высокую подворотню.
      Саша подсадил его. Так, предводительствуемые Климушкой, ребята ввалились в Мишин двор. У крылечка, босой, в рубахе без пояса, возился Миша, прилаживая новую ступеньку вместо прогнившей, которая валялась рядом.
      Увидев ребят, он выпрямился, не выпуская топора из рук, и молча смотрел на товарищей. Лицо его медленно бледнело. На глаза упала прядь волос, ветер раздувал рубаху, но Миша не шевелился.
      Ребята тоже настороженно молчали.
      Сколько времени они простояли бы тут, не то врагами, не то друзьями, неизвестно, и, может быть, ничего ц не вышло бы из задуманного примирения, если бы на крыльце не появилась Мишина бабушка.
      Увидев ребят, она не удивилась, а заговорила ласково:
      - А, Мишукины друзья пришли? Вот хорошо! Вот уж ладно! Вот уж любо сердцу, когда ребята дружат! Заходите, заходите, гостюйте, милые! Что ж ты, Мишенька, стоишь? Проси гостей в избу. Я им шанежек подам. Испекла сегодня ради праздника, испекла. Ну, привечай, Миша, гостей.
      Миша, все так же молча и не выпуская топора из рук, взошел на крыльцо и распахнул дверь. Смущенные ребята гуськом, тихонько, чуть не на цыпочках вошли в избу. А бабушка уже хлопотала у печки, тащила на стол румяные шанежки с картошкой, угощала ребят и все говорила, и говорила, и говорила:
      - Знаю я вас всех, знаю, ребятки. Про всех мне Мишунька рассказывал. Сама-то я никуда не хожу, остарела очень, а он, спасибо, всё рассказывает. Вот эта быстроглазая, верно, учительская, а ты, паренек, Климов Сашка! Знаю, всех знаю, нахваливал вас Мишенька! Не чинитесь, гости, кушайте! У нас мука есть и картошки хватит. Всё он, кормилец наш, заработал. Кушайте, милые!
      Но ребятам кусок не шел в горло.
      Так вот оно как! Миша бабушке ничего не рассказал: ни про драку, ни про то, что с ним в школе не разговаривали. Нахваливал.
      Ребята прятали глаза друг от друга. Даже Климушка, не понимая, в чем дело, присмирел и смотрел на Мишу, не мигая, что не мешало ему усердно набивать рот теплыми шаньгами.
      И вдруг бабка вышла. Тяжелое молчание повисло в избе. Тут Таня не выдержала.
      - Ну и что? - сказала она звонко.- Ну и поссорились, а теперь давайте мириться! Давай, Миша, а? Дружить будем?
      Миша весь вспыхнул, растерянно посмотрел на протянутую руку, потом вдруг тряхнул головой и сжал ладонь Тани так, что у нее хрустнули пальцы. И тут все повскакали с мест, окружили Мишу, хлопали по плечам, жали ему руку, смеялись. Климушка изо всех сил барабанил ложкой по столу.
      А Манька встала в позу и продекламировала:
      Перестали плохо жить,
      Стали с Мишенькой дружить!
      Петька презрительно скривился:
      - Фу ты, надоела! Подумаешь, Некрасов!
      Когда бабка вошла в избу, она только диву далась, как быстро исчезли ее пухлые шаньги и как тараторили языки.
      - А что у тебя там наверху, на крыше?
      - А у меня там корабль.
      - Как корабль?!
      - А так: все по-настоящему сделано - мачты, парус, штурвал.
      - Ну!? Покажи!
      - Пойдем, пойдем. Только...
      - Что только?
      Манька сразу поняла.
      - Вот, ей-богу, ей-богу, не буду песен петь...
      Нюра сурово остановила ее:
      - Опять божишься?
      - Ой, не буду, не буду... ей...- Манька зажала рот рукой.
      По скрипучей лесенке поднялись ребята на крышу. Там, и правда, было похоже на палубу корабля. Были набиты гладко обструганные доски. Из тонких реек вокруг помоста сделаны борта. На гвозде, вбитом в мачту, висел бинокль. Правда, он был без стекол, но это был настоящий морской бинокль.
      Миша вытащил откуда-то бескозырку и превратился в моряка.
      - Я сейчас, ребята, буду паруса поднимать, а вы становитесь к штурвалу. Ведите корабль по курсу.- Миша кивнул на колесо.
      Девочки разинули рты, а Саша, Петька и Алеша бросились к колесу. Оно скрипело и поворачивалось, как настоящий корабельный штурвал.
      - Полундра! - закричал Миша.- Подымай паруса!
      Он потянул за какие-то веревочки, и на мачту пополз самый настоящий парус. Правда, он был сделан из двух мешков, но ветер сразу надул его, загудел в снастях, и ребятам показалось, что их корабль сдвинулся с места и поплыл, поплыл по буро-зеленым водам, в далекие, неведомые, прекрасные моря.
      Таня вздохнула всей грудью и запела Артековскую "Морскую", которой тоже научила ребят Лена:
      Над волнами вьются чайки,
      Люди по морю плывут,
      Ветру парус подставляй-ка,
      Чтобы туже был надут!
      Ребята подхватили:
      Ну, живей,
      Веселей!
      Бей веслом по волнам,
      Чтобы брызги блестели
      И фонтаном летели
      Высоко к облакам!
      - Право на борт! - кричал Миша.- Вперед!
      Мишины дела
      Мишу как будто бы подменили: так рьяно взялся он за учение, так приветлив был с товарищами, такими преданными глазами смотрел на Елену Павловну!
      Ребята упорно занимались. Леночка все чаще и чаще оставалась в школе на дополнительные занятия со слабыми учениками.
      Таня подолгу сидела за уроками, мало гуляла. Иногда только Власьевна войдет в комнату и скажет сурово:
      - Брысь! Вон опять зеленая стала, словно луговая трава! Иди, гуляй!
      Таня оденется и выйдет, но ей во дворе скучно. Ребят нет,- за уроками сидят,- да и дома ведь работы не убавилось.
      Птицы не поют, только златогрудые зинзиверы прыгают суматошливо у конюшни и чирикают: "зин-зи-вер", "зин-зи-вер". Высоко под облаками летят на юг перелетные птицы,- вдруг камнем упадут на деревья: устали, отдыхают.
      Грачи тренируются перед дальней дорогой.
      - Грач улетает, снег пойдет! - говорит Власьевна.
      Осень. Осень.
      Побродит Таня по пустому двору и вернется домой заниматься.
      А Мише пришлось совсем туго. Столько у него пропущенного, неусвоенного, непонятого! Лена сходила к Ивану Евдокимовичу, попросила его временно совсем освободить Мишу от всякой работы в колхозе.
      Покряхтел немножко Иван Евдокимович. Трудно ведь! Работа не остановилась. Трактор все стучит в полях, торопится, поднимая последнюю зябь, пока не замерзла земля. Срезают капусту, убирают ботву, возят на поля навоз. Да нужно еще овощехранилище загрузить, да нужно машины отремонтировать, да нужно... да нужно... а людей не прибавилось. Мишины ловкие руки вот как дороги!
      - Ну, что ж, надо так надо, Лена Павловна,- вздохнул Иван Евдокимович,- учеба для твоих, конечно, первое дело. Справимся и без него.
      Лена вернулась домой довольная.
      - Ну, теперь Мише будет посвободнее; только надо ему крепко помочь. Саша будет с ним заниматься арифметикой, а ты, Чижик, помоги ему с русским.
      - А он меня не будет слушаться.
      - Ну как не будет! Будет! Он мне сказал, что ни одной тройки не допустит.
      Таня с сомнением покачала головой.
      Теперь Миша приходит к ней через день, и Таня объясняет ему правила, заставляет писать диктовку, дает дополнительные упражнения.
      Власьевна смеется:
      - Ну, и правда, посмотришь на них, чисто мишка и чижик, верное слово!
      А Миша слушается, слушается, да вдруг и заартачится:
      - Не буду больше писать! Что, ты забыла,- у меня еще уроки есть!
      Таня с достоинством кладет карандаш и говорит:
      - Пожалуйста, только я пойду скажу об этом Елене Павловне.
      И Миша сейчас же снова придвигает к себе тетрадку:
      - Ну, ладно уж тебе, ладно! Сразу ябедничать. Давай диктуй.
      - "Брось прут в пруд",- диктует Таня.
      - Ну и зачем это в пруды всякую пакость бросать? - ворчит Миша.- Тоже еще! Засорят, а кто чистить будет? Колхозники? Я лучше иначе напишу.
      - Ну что ты там иначе напишешь? - кипятится Таня.- Это ведь на глухие и звонкие.
      - И я на глухие и звонкие, только так, чтобы было правильно.
      И Миша пишет: "Не бросай прут в пруд".
      Кончив занятия, Миша не спешит домой. Он сначала принесет воды сестрам, наколет дров, подметет около крыльца. Потом непременно побежит к учительской, дождется выхода Лены, возьмет у нее из рук тетрадки, портфель с книгами, глобус, принесет домой и спросит:
      - Вам ничего не нужно, Лена Павловна?
      - Ничего, ничего, Мишенька. Беги домой, старики твои заждались.
      Тогда Миша нахлобучивает шапку и все-таки мнется у дверей.
      - А может быть, что-нибудь нужно, Лена Павловна? - и осматривает комнату.
      - Да ничего, Миша,- смеется Лена,- иди уроки готовь.
      А Миша вдруг строго говорит:
      - Вон у вас каблук сбит, дайте-ка туфель. Дедушка очень хорошо набойки ставит, завтра утром принесу.
      И, не слушая возражений Лены, берет из-под кровати туфлю и выскальзывает в дверь.
      Разговор в кухне
      Марья Дмитриевна пила на кухне чай, Леночка и Таня занимались у себя в комнате, когда Власьевна остановилась на пороге, строгая и важная. Значит, пришла по делу.
      - Я к вам, Марья Дмитриевна.
      - Что тебе, Власьевна?
      - Картошка засыпана, овощи убраны, котел вычищен...
      - Что такое? Какой котел?
      - Чугунный. И плитку я поправила.
      - Ничего я не пойму,- рассердилась Марья Дмитриевна,- какая плитка? Какой котел? Говори толком.
      - Об эту пору у нас заведующий начинал для ребят завтраки ладить. Скоро морозы грянут, а наши ребята иные за два, иные за три километра в школу бредут, да и обратно столько же. У них в животишках-то балалайки играют. Домой приходят усталые. А их горяченьким перед уходом покормишь, вот они и весело добегут. А ведь ихнее дело, наука, нелегкое.
      - Так ты хочешь...
      - Завтраки налаживать. У нас ведь полны амбары и подполы. И картошка, и капуста, и всякая овощь. Уж, конечно, без гусятины.
      Таня и Лена прислушивались к разговору.
      Марья Дмитриевна помолчала, Власьевна тоже.
      - Конечно, это нужно,- говорит Марья Дмитриевна задумчиво,- но мне так хотелось хоть часть этого урожая продать, чтобы кое-что купить для школы, например волшебный фонарь.
      Тут Власьевна садится на лавку и развязывает платок.
      - Эх, Марья Дмитриевна, сейчас не до этого! Война кончится,- мы, может, семилетку строить будем. Мы в ней паркет наведем. Электричество пустим. Это дело впереди. А вот ребята,- ребят мы сохранить должны. Это не теленка вырастить. Нам скоро на покои, а им в работу. И я так скажу, и Иван Евдокимович, и какую хотите бабу спросите.
      Марья Дмитриевна говорит задумчиво:
      - Вот ты какая.
      - Такая. Вся тут. Ребят сберечь хочу.
      Марья Дмитриевна вдруг резко поднимается со стула и отходит к окну.
      - Ребят,- говорит она,- ты ребят сберечь хочешь...
      И в голосе ее слышится что-то такое, что Таня испуганно замирает. Тихо. Слышно только, как тикают ходики за стеной.
      - Ты права, Власьевна,- говорит уже спокойно Марья Дмитриевна.Действуй. Только помни: с работы снять для этого никого не позволю, и чтобы течение школьной жизни это не нарушило.
      - Мы не в течение,- объясняет Власьевна.- Утром дежурные ребята пораньше придут, котел заложат, а плита сама варить будет. Не фрикадели какие-нибудь, похлебка! После уроков покормим.
      - Кто же это все делать будет?
      - А вот Лену Павловну позовите. Она пускай ребят на дежурство распределит. Лена Павловна, поди сюда.
      Леночка вошла.
      - Слышала?
      - Слышала.
      - Ну что ж, для начала собери своих пионеров, они за всех стоять должны. Они пускай дело и начинают, а потом и другие ребята втянутся.
      Котел кипит
      - Ух! - вздохнула Таня.
      - Ну и ну! - протянула Нюра.
      - Да в такой котелок влезет цельный телок! - пропела Манька.
      И правда, котел был чуть пониже Тани ростом. Сколько же в него нужно картошки начистить, сколько капусты нарезать! Сколько воды натаскать!
      - Что, любуетесь? - спрашивает, подходя, Власьевна.- Да, втроем вам не справиться. Завтра еще ребят подберите. Да и мальчишек гоните.
      - А они скажут,- это женское дело куховарить.
      - А на фронте кто кашевары? Мужчины. Щепы будут колоть, воду носить. А пока языки берите на замочек, руки в дело. Вот вам картошка, овощи... Чистите, режьте, в котел закладывайте. А потом - семь ведер воды, а там соли, луку, это я уж сама положу. Да смотрите, чтобы чисто овощи вымыли. Принимайтесь за дело!
      И принялись.
      Чистили-чистили-чистили картошку. На указательных пальцах мозоли выскочили. Кожура покрыла пол, колени, сапоги. Бросили картошку в котел на донышке.
      - Стойте! - говорит Нюра.- Я за Валей сбегаю, Веселовы всегда рано приходят.
      Вернулась Нюра с Валей. Стало девочек четыре.
      Чистили-чистили хозяйки картошку,- кожуры гора. Бросили картошку в котел - четвертиночка.
      - А что, девочки, я Женьку позову,- говорит Валя.- Что она там в классе прохлаждается! Еще полчаса до звонка.
      Прибежала Женя. Стало девочек пять. Чистят девочки картошку и на дверь поглядывают,- не придет ли кто, не поможет ли.
      - Минуточку,- говорит Таня,- я Пашу из Сосняка позову. Она, ой, какая быстрая!
      Пришла Паша из Сосняка, взялась за ножик. Стало девочек шесть. А картошки все полкотла.
      Манька уже вздыхает, как паровоз, а Нюра головой покачивает:
      - Неужто столько съедят?
      - Еще бы! Сто с лишним человек! - говорит Таня плаксиво. Тут, к счастью, Власьевна пришла.
      - Что это вы, девушки? Разве из одной картошки суп варить будете? И половины хватило бы. Режьте капусту да морковку да водой заливайте. А я уж сама плиту разожгу, и за варевом посмотрю.
      Обрадовались девочки. Капусту резать - простое дело, сама под ножом рассыпается. Заработали быстрей, заговорили веселей. А тут Саша заглянул в окно:
      - Что, куховарите?
      А Нюра ему так строго:
      - Мы-то куховарим, а вы-то бездельничаете. А небось, завтракать явитесь? Собирай мальчишек, таскайте воду.
      Сказано - сделано. Не успели девочки оглянуться, как мальчики явились с ведрами. Саша и Петька по одному несут, Алеша с товарищем - вдвоем одно, а Миша тот один два тащит!
      Не успели оглянуться - полон котел. Обрадовались девочки, кликнули Власьевну, а тут и звонок зазвонил. Скоренько вымыли руки, сняли передники и побежали в класс.
      А после уроков, только успели книжки сложить, побежали хозяйки в кухню. В котле булькала густая, пахучая похлебка. У дверей кухни толпились малыши, позвякивая мисками и ложками, принесенными из дому. Просовывали в щелку любопытные носы, нюхали вкусный запах.
      - Ого, как пахнет!
      - А много дадут?
      - А я целую миску съем!
      - А я целое ведро!
      - А я весь котел!
      - Сами будете раздавать? - спрашивает Власьевна девочек.
      - Сами! Сами!
      - Ну ладно. Не обожгитесь только, Маня! Поставь их в очередь, чтобы толпой не лезли.
      Маня выскочила в коридор и закричала:
      - Первый класс, первый класс! Не болтай и не дерись, в очередь становись!
      Малыши выстроились в очередь и степенно подходили к дверям кухни, протягивали свои мисочки и смотрели на Таню и Нюру уважительно.
      Таня зачерпывала черпаком похлебку и наливала каждому порцию. Малыши, осторожно шагая, несли в вытянутых руках мисочки и устраивались кто как мог: кто на подоконнике в коридоре, кто на парте в классе. Галина Владимировна помогала им, и всем было весело смотреть на уплетавших за обе щеки первоклассников. После них покормили старших.
      А потом ребята веселой гурьбой высыпали на улицу и, проходя мимо окна кухни, звонко кричали:
      - Спасибо! Спа-си-бо! Спа-си-бо!
      - Вон как побежали, подкрепившись,- смотрела им вслед Власьевна.Словно зайцы по первому снегу, весело и бодро.
      Дневник звена
      ПРИКАЗ ПО ПИОНЕРСКОМУ ЗВЕНУ No 1 - ЗВЕНУ ДРУЖНЫХ
      Комсорг Марушка Егорова сообщила, что семьи защитников Родины нуждаются в нашей, пионерской помощи.
      Приказываю:
      1. Нюре Валовой позвать Маню Фролову и вместе выстирать белье у Кашиных.
      2. Мише Теплых залатать крышу у бабки Анисьи.
      3. Саше Климову наколоть дров Марье Петровне и сложить в сарайчик.
      Об исполнении доложить и записать в дневник звена.
      Будьте готовы!
      Звеньевой С. Климов.
      Вчера я и Маня Фролова постирали рубашонки и платья у Кашиных. Зойка, конечно, помогала. Выстирали чисто, только синьки нету. Вечером Зойка прибежала, говорит,- мать очень радовалась, просит: "Скажи, дочка, спасибо ребятам".
      Писала Нюра Валова.
      Мы с Таней хотели у Власьевны пол помыть, она ведь тоже мать фронтовиков. Пришли с тряпками, а она говорит: "Это что за спектакль?! Я еще не инвалид, сама десятерым помогу. Вы бы лучше за читальню взялись. Как в школе книги починили, так бы и там порядок навели, а то бабам и отдохнуть негде". И нас прогнала.
      Веселова Женя.
      О читальне поговорить с Еленой Павловной и Галиной Владимировной.
      С. Климов.
      Миша вчера бабке Анисье крышу залатал. Он наверху дранку прибивал, а она на дворе стояла и плакала... "Вот,- говорит,- не забыли меня, бедную старуху..." Миша ловко все сделал. Если бы у меня не нога, я бы тоже полез на крышу. Скорей бы сделали.
      Алеша.
      Дрова Марье Петровне наколол и сложил в сарайчик. Помогал Климушка, носил дрова.
      Саша Климов.
      Поручили мне деду Елохову газеты читать, потому он плохо видит. Я читал-читал, даже употел, а он говорит: "Не надо мне такого писаря, бубнит-бубнит, ничего не разберешь. Пусть придет Таня, которую Чижиком зовут".
      А если у меня голос такой!?
      Петя.
      Окопали пять стогов сена канавами. Работали все ребята класса.
      Богданова.
      Все пионеры стали собирать золу и сносить ее в колхозный амбар. Уже собрали девять ведер.
      Нюра Валова.
      Елена Павловна велела писать все, и хорошее и дурное. Вчера вышла неприятность. Мы увидели, что тетя Дуня поставила у крыльца кадушки. А кадушки пустые. Мы думали, ей воды наносить некогда. Собрались всем звеном, натаскали воды из речки. Очень долго таскали, двадцать пять ведер. Носить тяжело, в гору. А тут она идет. Мы спрятались за бревнышки, думали,- вот сейчас обрадуется. А она посмотрела и начала кричать: "Кто это мне такую пакость сделал? Чистила я чистила, бучила-бучила кадушки под капусту, а мне их кто-то мутной водой залил!" Манька говорит: "Бежим!" А Саша говорит: "Нехорошо, ребята, вышло, надурили мы". А Петька говорит: "Подумаешь, выльем, мы ведь не со зла". А Нюра говорит: "Надо, ребята, выйти и все рассказать". Мы вышли и все рассказали. Сначала тетя Дуня на нас ворчала, а потом - ничего, смеялась. Мы помогли ей воду вылить и опять кадушки пропарить.
      Таня Богданова.
      Власьевна нам сказала, что надо помочь бабке Домне. У нее четверо внучат, а она очень старая, не справляется. В избе грязно. Два дня мы там проработали. Вымыли стены, побелили печь. Нюра и Паша перечинили ребятам одежду. Власьевна дала отросточки, а мы посадили их в банки и поставили на окна. В избе стало чисто и красиво.
      Богданова.
      Постановили помочь фронтовикам убрать капусту, а то как бы не померзла. Собрали всех ребят класса. В воскресенье убрали у семи семейств.
      Петя.
      Лена Павловна сказала, что неправильно Нюра все Маньке Фроловой чинит и штопает. Надо саму выучить. А Саша сказал, что мальчики тоже должны уметь латать, а то как же на фронте. Вот мы и устроили сбор о штопке и заплатке. Нюра всех учила штопать. А Власьевна научила латать. Теперь пусть только Манька придет драная! Лучше всех научилась штопать Веселова Женя.
      Веселова Валя.
      Алеша, Таня и Паша помогли дяде Егору ссыпать в подвал картошку.
      Петр Анохин.
      В воскресенье Таня, Нюра и Маня работали в яслях. Помогали купать ребят и водили их гулять. От яслей вынесли благодарность. Просили еще приходить.
      Нюра Валова.
      ПЛАН РАБОТЫ ЗВЕНА ДРУЖНЫХ (4-Й КЛАСС)
      1. Подготовить концерт к 7 ноября. Ответственный - Елена Павловна.
      2. Провести сбор звена с докладом Галины Владимировны: "Почему мы празднуем 7 ноября". Ответственный - Богданова.
      3. Привести в порядок избу-читальню. Ответственный - Нюра Валова.
      Звеньевой С. Климов.
      Снова хлопоты
      Власьевна однажды сказала:
      - Работают женщины от темна до темна. При работе - при народе горькая дума в голову не идет, а вот вечером каждая в своей избе сидит, прядет да вяжет, да заплаты ставит, и горькие мысли думает: кто про сына, кто про мужа, кто про весь белый свет..
      А вот вы бы читальню поскорей в порядок привели, мы бы все вместе вечерами были и умное слово послушали.
      - Хорошо,- говорит Леночка,- в первую очередь сделаем. А почему она у вас закрытой стоит?
      - Да, видишь, избач на фронте. Поручили это дело Марушке Егоровой, но до того ли колхозному счетоводу в такие горячие времена? Да и нам летом не до книжек, не до посиделок, а теперь вечера долгие, спать - так спину отлежишь. Да и всех на народ тянет.
      - Что долго толковать? - говорит Саша.- Надо - значит, сделаем!
      * * *
      Замок поржавел на избе-читальне. Миша даже покраснел, пока поворачивал ключ. А Таня стояла рядом и подпевала: "Сезам, отворись! Сезам, отворись!"
      Наконец дверь распахнулась.
      Ну и ну! Стены облезли. На книгах пыль.
      - Да, здесь много нужно...- говорит Петька.
      - Руки нужны,- решает Миша.
      - Да и голову тоже иметь следует.
      Но Нюра, как всегда, переводит все на практическую почву:
      - Нужны тряпки, теплая вода, щелок и известка.
      Вскоре работа закипела.
      Миша притащил стремянку, взгромоздил ее на стол, начал белить потолок. Петька помогал ему.
      Потом девочки вымыли стены, лавки, обмели паутину, вытерли книги.
      Саша записывал их на листок бумаги, ставил в шкаф. Иногда он зачитывался какой-нибудь книжкой, опускался на пол и забывал обо всем на свете. Тогда Алеша окликал его укоризненно:
      - Саш, а Саш!..
      Саша вздрагивал, конфузливо улыбался и ставил книжку на место. Но делал себе заметку, чтоб непременно прочитать.
      Алеша на куске старых обоев рисовал: "Добро пожаловать!"
      Манька мыла окна и распевала во всё горло.
      Работы было много, а еще больше шуму, крику, смеху.
      На Климушку плеснули известкой, и он ходил весь в белых пятнышках, словно ситчик в крапинку.
      Таня свалилась с табуретки и набила себе шишку на лбу. Круглая Тонька наелась углей из печки. Только Нюра работала быстро, спокойно и деловито.
      К вечеру ребята устали, а нельзя было сказать, что близок конец работы. Правда, потолок сиял белизной, на стеклах не было ни пятнышка, но пол стал еще хуже.
      Миша так щедро плескал известкой, что весь пол был белым, а по нему шли черные следы кругами, зигзагами, петлями...
      Таня поглядела вокруг и выронила тряпку.
      - Девочки,- сказала она с ужасом,- этого нам никогда в жизни не отмыть.
      Но тут в сенцах послышались голоса, загремели ведра.
      Дверь распахнулась.
      На пороге стояла Марушка в подоткнутой юбке, с ведром горячей воды. А за ней, смеясь, заглядывали в избу Ольга-свинарка, Паша Кашина и другие комсомолки.
      - Ну, молодцы! - сказала Марушка,- молодцы, ребята! Много наработали. А теперь вот мы на смену пришли, всё закончим! А вы бегите по домам; небось, на завтра уроки еще не готовы! Да помойтесь хорошенько, а то поглядишь на вас, так страшно станет.
      Ребята с удовольствием выскочили на улицу.
      Садилось круглое, без лучей солнце. Легкий туман поднимался с реки. Из открытых дверей читальни доносилось звяканье тазов и ведер.