– Рано вернулись, – заметила Дипа со старого коричневого дивана, когда услышала, как в дверях квартиры повернулся ключ.
      – Нет. – Том поднял голову с вельветовой подушки, – Уже довольно поздно, скоро полночь.
      Вечер они провели перед телевизором, съев почти целого цыпленка, лапшу и брокколи, приготовленные на скорую руку, обсуждая достоинства и недостатки трехколесных колясок, страховые взносы, детские ясли и подружек невесты. Потом перешли к горячему шоколаду. Дипа была сейчас на пятом месяце; и каждый божий день из этого срока она находила повод, чтобы поплакать.
      – Привет! – Денни открыл дверь и вошел в комнату, за ним последовала Патриция.
      Им удалось получить билеты на презентацию фильма, поэтому выглядели оба великолепно. Денни в черном галстуке, а Патриция в длинном, облегающем платье, открывавшем спину.
      – Привет, маленькие мама и папа. Хорошо провели вечер?
      – Ха-ха. – Дипа встала с дивана и, придерживая живот, сунула ноги в тапочки, а потом направилась к двери. – Я пошла. Спокойной ночи.
      – Спокойной ночи.
      – Ну как? Вам понравилось? Интересно было? – спросил Том пару, которая сейчас обнималась и целовалась, словно не замечая его присутствия.
      – Да. – Денни прервался на минуту, чтобы ответить. – Но я все время ловил себя на мысли, что, хотя актеры великолепны в фильме, в реальной жизни они самые обычные люди, на которых и внимания бы не обратил. Как карликовые копии самих себя.
      Патриция вдруг смущенно захихикала, потом что-то прошептала Денни на ухо, опять захихикала и вышла из комнаты.
      – Перебрали шампанского, – пояснил старший брат, и только тут Том заметил, как Денни возбужден.
      – А что там еще было? – спросил Том.
      Денни потер кончик носа.
      – Всего понемногу, как обычно.
      – Господи, терпеть не могу эти сборища! Потом целую неделю во рту неприятный осадок.
      Денни засмеялся.
      – Тебе тоже следовало бы сходить, – сказал он и сел на диван напротив брата. – Вечеринка была фантастическая, никогда не видел ничего подобного. Только мы ушли рано, потому что Пат завтра на работу. А там веселье будет продолжаться всю ночь.
      – У меня сейчас не то настроение, чтобы посещать вечеринки. – Том вытянул руки над головой и зевнул.
      – Вижу. – Денни сделал выразительный жест рукой, указывая на кружки из-под шоколада и разбросанные по полу буклеты магазинов с ассортиментом детских колясок. – Не слишком ли вы молоды, чтобы отказываться от полноценной жизни? – спросил он.
      Получилось у него это немного более насмешливо, чем хотелось бы.
      – Что ты имеешь в виду?
      – Ну, тапочки, какао, коляски… женитьба, наконец… В твоем возрасте ничего этого еще быть не должно. Я вообще не понимаю, зачем ты ввязался в эту историю. – Денни ослабил галстук и снял его, не развязывая, потом расстегнул рубашку и улегся на диван.
      Том почувствовал себя так, словно ему давал советы некий Джеймс Бонд из малобюджетного фильма.
      – Ни в какую историю я не ввязывался. Дипа беременна; это, конечно, не было запланировано, но мы оба хотим ребенка и решили пожениться.
      – Ладно, ладно. – Даже в нетрезвом состоянии Денни понял, что разозлил брата. – Я просто говорю, что нельзя совсем уж отказываться от жизни и превращаться в старого зануду еще до рождения ребенка. Вспомни Рича и Джейд. Разве им скучно? Разве они пьют каждый вечер какао перед телевизором? Разве мечтают переехать в квартиру с тремя спальнями?
      – Хорошо, я понял тебя, – сказал Том. – А теперь не мог бы ты заткнуться?
      Но он и сам стал думать о Риче и Джейд, неженатой паре, у которой в прошлом году родилась девочка. Рождение ребенка, судя по всему, ничего не изменило ни в их успешном бизнесе, ни в образе жизни. Пара вовсю развлекалась, много работала, жила в фантастическом доме, одевалась в сшитые на заказ костюмы в полоску, которые Джейд носила с белым жилетом с глубоким вырезом; и повсюду их сопровождала дочь, Бетани.
      Может, Том раньше и не мечтал, что они с Дипой станут такими же родителями, однако ему и в голову не могло прийти, что она будет так плохо себя чувствовать, станет такой угрюмой и капризной. Настроение у нее менялось каждый день. Иногда она пыталась успокоиться и взять себя в руки, а на следующий день опять испытывала страх, впадала в истерику и раздражение.
      Дипа действительно нуждалась в семье, она почувствовала себя значительно лучше, когда они решили пожениться. Но и из-за самой свадьбы приходилось много нервничать. Грядущее торжество приобретало все более ужасные, прямо-таки пугающие очертания. Такой свадьбу представляли себе родители, хозяин отеля, викарий, фотограф… Все, что хотели сами молодожены, было давно забыто. Но Том боялся поднимать этот вопрос, чтобы не усугубить состояние Дипы.
      А тут еще этот чертов Денни – Джеймс Бонд. Что он может знать?
      – Денни, дорогой, я жду. – В дверях появилась Патриция.
      Были видны только ее роскошные волосы и плечо, но оба брата заметили на фоне белой кожи нежно-розовую бретельку и догадались, что на ней шелковая ночная рубашка.
      – Пожелай мне удачи, – сказал Денни, поднимаясь со своего места.
      – Да, – откликнулся Том. – Удачи тебе. – Удачи тебе, проклятый Денни, двадцатидвухлетний, неженатый, бездетный модный фотограф. У него не так уж много проблем.
      Оставшись в гостиной в одиночестве, Том включил музыку и пошел в кухню.
      Часом позже он вылил в стакан остатки красного вина и поставил бутылку на пол. Том все еще не чувствовал себя достаточно пьяным. Ему хотелось отвлечься от суеты, не думать больше о своей жизни. Он сделал громче звук, хотя прекрасно сознавал, что уже второй час.
      «А не достать ли с книжной полки бутылку текилы? Может, это как раз то, что нужно?» – Том поднес бутылку к свету, потом налил напиток в стакан и сделал глоток.
      Текила оказалась очень противной на вкус, но достаточно крепкой. Он налил еще один стакан и наконец достиг долгожданного забытья, на которое надеялся.
      Почему все так сложно? После теста на беременность он и Дипа целыми днями мечтали о том, как все замечательно сложится, как они поженятся и будут вместе воспитывать своего замечательного ребенка и так далее. Но потом в их жизнь ворвался внешний мир, и все перевернулось с ног на голову. Хуже всего, что родители Дипы предложили вложить ее деньги в квартиру рядом с их домом в зеленом, скучном, мерзком Чингфорде. И Дипа изо всех сил пытается его уговорить принять это предложение.
      Он вылил остатки отвратительной, сброженной из кактуса жидкости в рот, потом встал и только тогда понял, насколько сильно пьян. Это было ужасно, совсем не то блаженное оцепенение, которого он ждал.
      Том решил выпить стакан воды.
      Когда он оказался в раскачивающейся ванной, его одурманенный мозг зарегистрировал необычный итог пьянки. Он упал на колени, поднял сиденье унитаза, и у него началась сильнейшая рвота. Почему он такой дерьмовый пьяница?
      Его выворачивало и выворачивало, он чувствовал, что рвотные массы пошли через нос. Господи, как долго будет это продолжаться?..
      – Решаешь проблемы? – раздался сердитый голос Дипы.
      Он повернулся и увидел в дверном проеме девушку в свободной ночной рубашке до колен, которую она купила на несколько размеров больше, поскольку полагала, что будет увеличиваться в объеме.
      – Не знаю, – ответил Том, стараясь вызвать как можно больше злости из глубин своего существа. – Я просто хотел расслабиться. Не обращай внимания.
      – Хорошо, тогда все в порядке. Значит, ты возлагаешь на меня обязанность думать обо всем самой. Развлекайся, пока я здесь торчу, не имея даже возможности выпить какого-нибудь дерьмового напитка.
      – О Господи, только не начинай опять ныть. Я уже больше не могу! – закричал он. – Что ты собираешься исправить своим чертовым плачем? Я и так чувствую себя последним дерьмом. В чем я виноват?
      – Конечно, во всем виновата я!.. Лучше бы я никогда не занималась с тобой любовью и вообще никогда тебя не встречала. И я не собираюсь выходить за тебя замуж! Будь ты проклят! – Рыдая, она выскочила из ванной.
      Том открыл кран и стал споласкивать лицо холодной водой, потом спрятал его в полотенце. Ему тоже хотелось плакать. Как все плохо…
      Он услышал, как открылась, а потом опять закрылась дверь в спальню Денни. С какой стати брат должен терпеть их препирательства? Нужно как-то решить эту проблему.
      Том вернулся в гостиную и просмотрел свои диски. Ха, у него есть альбом Боба Дилана – рождественский подарок Джозефа. Бедняга Джозеф, он тоже фигурировал в свадебных планах Тома.
      В те дни, когда они узнали, что Дипа беременна, Том представлял себе свадьбу таким счастливым событием, когда все разногласия будут ликвидированы. Он уже мысленно видел, как обнимает его долго отсутствовавший отец, как улыбается отец Дипы… мама танцует щека к щеке с Джозефом, а Анна и Робби бегают вокруг них. Каким же идиотом он был! Их личные отношения так далеки от идеала! Юношеская мечта о любви превратилась в ночной кошмар.
      Том завалился на диван. Он знал, что уже очень поздно, но все-таки взял трубку и набрал номер.
      – Алло?
      – Мама, не беспокойся, это я, Том. – Он услышал в голосе матери панику и сразу почувствовал себя виноватым.
      – Что случилось? – У Евы, разбуженной телефонным звонком, от тревоги заколотилось сердце.
      – Все в порядке. Я просто себя ужасно чувствую, – сказал он ей, и Ева поняла, что Том плачет.
      За много лет она первый раз слышала, чтобы ее мальчик плакал.
      – Голова не болит? Может, у тебя температура? Сыпи нет? – Даже проснувшись только на пятнадцать процентов, она автоматически стала выяснять, нет ли у сына признаков менингита.
      – Нет, мама! Я не болен. Я… Я ничего этого не хочу. Не хочу быть отцом и мужем, не хочу этого ребенка, за которым надо будет ухаживать. И Дипа… все время рыдает.
      – Все хорошо. – Ева успокаивала сына и позволяла ему, запинаясь, высказывать свои мысли, а сама в это время включила свет, стряхнула с себя остатки сна и внимательно слушала.
      Когда он закончил, она попыталась ласково его переубедить:
      – Сейчас в твоей жизни происходят очень серьезные события. Немудрено, что ты нервничаешь. Ничего, потом ты придешь к согласию с самим собой, и все будет хорошо.
      – Да, – неуверенно сказал он.
      – Том, некоторые люди взрослеют быстро, а некоторые остаются подростками и в тридцать лет. Тебе надо подумать, как все уладить. Не хочешь жениться? Даже не хочешь оставаться с Дипой? Но пообещай, что ты не бросишь ребенка.
      В ответ она услышала, как Том фыркнул.
      – Все мои дети должны быть хорошими родителями, – заметила она, и эти слова прозвучали как предостережение. – Уже почти два часа ночи! – воскликнула вдруг Ева. – Не самое лучшее время для разговоров. Ты не мог бы позвонить мне утром?
      – Хорошо.
      – Ложись спать, сынок. Только больше не пей, из тебя получается никудышный пьяница.
      Неужели это так очевидно?
      – Спокойной ночи, мама. Спасибо. – Том повесил трубку и уже через несколько мгновений крепко спал.
      К несчастью, Ева не обладала такими способностями. Еще полчаса она честно пыталась уснуть, а потом поняла, что старания бесполезны. Ева встала, заварила себе ромашковый чай и стала смешивать удобрения для домашних растений, что собиралась сделать еще несколько недель назад.
      Дети! Внуки!
      Наверное, где-то там, наверху, есть бог сна, который предлагает обмен. Если ты не спишь ночью и беспокоишься о детях, то они тем временем спят глубоким спокойным сном. В этом и состоит суть обмена.

      – «Генри» не вонючие. Я хочу надеть «Генри»… а-а-а-а!
      – Но ты надевал «Генри» вчера, а сейчас их надо постирать, Робби, – уговаривала его Ева.
      Наказание, а не ребенок!
      Они опять сражались перед стиральной машиной. Робби пытался вырвать из ее рук крошечные красные штанишки с надписью «Генри».
      – Они не вонючие! – Теперь ребенок закатил настоящую истерику.
      Ева подождала несколько мгновений, потом поднесла штанишки к носу и театрально сморщилась:
      – Фу! Генри, тебе надо помыться!
      Уж не улыбается ли ее сын?
      – Фу! – Она опять поморщилась. – Генри, ты плохо пахнешь. Понюхай, Робби.
      Мальчик сунул нос в штанишки.
      – Фу! – согласился он и хихикнул.
      – Помоги мне уговорить его помыться, и мы положим штанишки в машину, ладно?
      Робби взял их в руки, немного подумал, как будто взвешивая все «за» и «против». Что лучше: сбежать с любимыми штанишками в свою комнату или поддаться соблазну самому положить их в стиральную машину?
      Все-таки он положил их в машину.
      – Может, теперь мы оденемся? – Робби кивнул.
      Ева пошла за ним в комнату, где Анна заканчивала домашнее задание.
      Вскоре они все вместе стояли около двери, обутые, одетые, застегнутые на все пуговицы и готовые идти. Ева склонилась над детьми, чтобы обнять и поцеловать.
      – Я так вас люблю, – сказала она им.
      Робби от удовольствия расплылся в широкой улыбке, и даже Анна ответила:
      – Я тоже тебя очень люблю, мамочка.
      – Сегодня пятница, – напомнила им Ева. – Завтра можете делать все, что пожелаете. Да, в субботу после обеда вас заберут к себе Том и Дипа. У них для вас сюрприз.
      Идея принадлежала Тому.
      – Нам нужна практика, мы присмотрим за ними, а ты устрой себе выходной. Сходи куда-нибудь, развлекись. Не вздумай провести весь день, копаясь в саду.
      Ну как ему объяснить, что именно этого ей и хотелось. Надеть перчатки и убрать лишний плющ, который заполонил буквально все. А сорняки! В этом году ничто не вырастет, если не предпринять кардинальных мер. Кроме того, самое время посадить томаты у южной стены, а еще надо вырастить больше лекарственных растений…
      Приехавшие в субботу Том и Дипа выглядели спокойнее и веселее, чем можно было ожидать.
      – Сначала сядьте, попейте чаю и немного поболтайте со мной, иначе детей вы не получите, – потребовала Ева. – А теперь, – сказала она, выставляя на стол чашки, заварочный чайник, молоко и домашний пирог, – рассказывайте, что произошло. Вы оба так хорошо выглядите!
      – Мы успокоились, – сообщил Том, заталкивая в рот большой кусок пирога и стараясь, чтобы крошки не сыпались на стол.
      Дипа, одетая в черный топ из стретча и брюки, засмеялась и взяла его за руку. Она сообщила, что тошнота и слабость наконец прошли и теперь можно жить по-человечески.
      – Кроме того, приезжал мой дядя Рани, – добавила она. – Классный парень. Приехал навестить нас, а потом отправился и уладил все с моей семьей.
      – Он тебе очень понравится, мама, – вмешался Том. – Надо же, не собирался этого говорить.
      Они опять засмеялись.
      – Уж не знаю, что он с вами сделал, но результат налицо, – заметила Ева.
      – Дядя Рани был совершенно прав, мама, когда сказал, что все родители – студенты, изучающие человеческую природу. – Том потянулся и взял еще кусок пирога.
      – И что же случилось с твоей семьей? – спросила Ева.
      – Наконец успокоились, а то развили такую бурную деятельность по поводу свадьбы… – Дипа покачала головой.
      Том округлил глаза и попытался пошутить:
      – Теперь я понимаю, почему люди хотят жениться только раз в жизни.
      – Ну и какой же будет ваша свадьба? – поинтересовалась Ева, однако быстро поняла, что тему лучше закрыть, – ответы звучали однообразно коротко и сухо.
      – Думаю, слишком традиционной, – пробормотал Том.
      Дипа ничего не сказала по этому поводу, но Ева заметила, как она забарабанила пальцами по столу и плотно сжала губы.
      – А кто этот дядя Рани? – спросила Ева, решив сменить тему разговора.
      – Белая ворона в семье, – ответила Дипа. – Мой отец и все его братья изучали медицину и стали врачами, а Рани, младший брат, стал психологом. Очень хорошим.
      – Ой, – прошептала Ева, – только не рассказывайте об этом Анне.
      – Что мне не рассказывать? – раздался голос Анны, словно по мановению волшебной папочки появившейся на пороге кухни.
      – Тебе ведь не очень нравятся психологи, верно?
      – Да, если они не имеют медицинского образования, – ответила она. – Психологи должны сначала учиться, а потом уже работать с человеком.
      – Думаю, дядя Рани предпочел семь лет изучать мозг, а не множество органов, о которых ему совсем нет нужды что-то знать, – возразила Дипа.
      Ева ожидала взрыва негодования, но неожиданно ее дочь сказала только:
      – Да? – А потом взяла кусок пирога и стала есть. – Робби! – крикнула она. – Мама испекла пирог.
      Все захохотали, потому что через секунду на пороге появился Робби с открытым ртом, из которого вырывался громогласный вопль – а-а-а-а…
      – Он с изюмом? – внезапно спросил мальчик, резко останавливаясь около Евы.
      – Нет, в пироге нет изюма, но я могу тебе положить немного на тарелку.
      – Хорошо.
      – А теперь, – вспомнила Ева, – хочу поговорить с вами еще кое о чем. – Она посмотрела на Дипу и Тома. – О свадебном подарке. Я дам вам денег, а вы сможете вложить их в свадьбу, в квартиру, в машину… во что хотите. Никакого давления по поводу того, как вам их потратить, не будет. Решайте сами.
      Щедрые подарки Евы всегда всех удивляли. Когда Денни и Том окончили школу, она внесла взнос за их квартиру, вспомнил сейчас сын, купила Джозефу сногсшибательное дорогое пальто и портфель для его первой настоящей работы. И при всем том она никогда не брала отпуск, предпочитала на обед домашний суп и хлеб, а на «пежо» ездила уже десять лет.
      – Прислать вам чек? – спросила Ева, рассудив, что такой способ будет проще. Кроме того, не придется слушать их протесты.
      Ева всегда на что-нибудь копила, включая фантазии по поводу будущего. Она намеревалась провести старость в пристанище в духе буддийской секты дзэн, в таком месте, где все будет белым и спокойным. Она посадит крошечные карликовые деревья в горшках, будет питаться зеленым чаем и рисовыми лепешками и проводить большую часть времени, созерцая отражение в воде, разравнивая гравий и стараясь привести мысли в порядок.
      Но дети должны быть рядом, вряд ли у нее получится долго без них обходиться.
      Интересно, останется ли она одна? Разве может фантазия не включать бога любви, облаченного в кимоно?
      – …зоопарк, – говорил Том. – А потом, может быть, в кино, если будет идти что-нибудь хорошее. Накормим их ужином и приведем домой.
      – Ты уверен? – Она посмотрела на радостно улыбавшихся Анну и Робби.
      Без сомнения, это то, что им и надо. Сейчас Робби сидел на коленях у Дипы.
      – Нам нужна практика, – напомнил Том и улыбнулся Дипе.
      Как здорово! Они любят друг друга, несмотря на мелкие неприятности.
      – А что собираешься делать ты? – спросил сын.
      – Хочу немного поработать в саду… – Все ахнули. – Но мне это нравится! На самом деле! Потом, может быть, куда-нибудь съезжу… Не знаю. Или свернусь на диване калачиком и почитаю. Не стоит обо мне беспокоиться. Я замечательно проведу время.
      Ева поцеловала детей и закрыла двери. Наконец-то квартира в ее распоряжении.
      Она не станет тратить драгоценное время на уборку… хотя несколько рутинных дел все-таки придется сделать. А потом в сад. У нее еще есть целый пакет луковиц, для которых пока не нашлось места. Денни подарил к Рождеству смесь луковиц гладиолусов. Гладиолусы! Он поклялся, что видел их на какой-то выставке. Ева собиралась посадить цветы и посмотреть, что получится; упаковка обещала очень красивые оттенки розового и светло-красного. А в ящики на окнах надо посадить розовые цикламены и голубые фиалки, они выглядят более привлекательно, чем герань. Ева долгое время испытывала привязанность к герани, к бледно-розовым и насыщенно красным цветам и листьям, пахнущим свежестью. Но сейчас ее вкусы изменились. Цветы стали казаться слишком аляповатыми и старомодными. В то время как цикламены… на данном этапе она испытывала страсть к розово-пурпурным цикламенам с полупрозрачными, похожими на крылья бабочки лепестками.
      – Я совершенно выжила из ума, – сказала себе Ева, вынимая из шкафа под лестницей совок и маленькие вилы. – У меня сдвиг на почве растений… Садоводство стало мне заменой секса.
      Была ли в этом доля правды? Садоводством она увлеклась не в Суррее, где возле каждого дома были лужайки, изгороди, даже теплицы, за которыми ухаживали садовники, а в их первой квартире в Хэкни. Ева посадила цветы в ящики за окном, а в квартире комнатные растения. Потом уговорила соседей снизу, чтобы они позволили скосить на лужайке траву, и поставила там большие цветочные горшки. Ей вдруг захотелось жить в окружении зелени и цветов. Словом, Ева почувствовала потребность в красоте, а что может быть лучше и естественнее, чем растения? Теперь ей было недостаточно комнатных цветов и двух ящиков за окнами.
      Наконец, без спешки приняв ванну, она улеглась на диван с книгой. Ей удалось прочесть не больше половины главы, когда зазвонил телефон.
      На секунду появилось желание не брать трубку, но Ева тут же забеспокоилась, а вдруг звонит Том, не дай Бог, какая-нибудь неприятность с детьми.
      – Здравствуй, Эвелин. – Это был отец.
      – Здравствуй, папа.
      Они изредка перезванивались. У них сложились дружеские отношения, не слишком близкие, не слишком личные, – именно такие, каких он хотел.
      Телефонный аппарат стоял на книжной полке в гостиной рядом с откидным стулом. Ева в банном халате, тюрбане из полотенца и с маской на лице уселась, намереваясь с удовольствием поговорить. Сначала разговор коснулся детей, потом сада, они оба этим интересовались. Всегда нужно иметь какой-нибудь общий интерес с родителями, вот как у нее с отцом.
      Им не требовалось общение на уровне эмоций или мнений, оба нуждались в разговорах на конкретную тему. И, наконец, в промежутке между длинными паузами отец сказал:
      – У меня плохая новость, Эвелин…
      – О нет, – автоматически ответила Ева, заранее пугаясь того, что должна услышать.
      – У меня опухоль в кишечнике, это не слишком хорошо.
      – Господи, папа!
      – Да. Это, конечно, шокирует. – Его голос звучал так спокойно, словно он говорил о совершенно обыденных вещах.
      – О Господи, – повторила опять Ева. До нее никак не доходил смысл сказанного. – Как ты узнал? – спросила она в смятении, коря себя за то, что раньше ничего не замечала.
      – Я уже недели две чувствовал себя неважно; думал, возраст или какая-нибудь инфекция. В общем, пошел к врачу, тот меня послал сдавать анализы, и вот результат.
      Да уж, результат!
      Отцу было семьдесят два года, но он продолжал работать. Ему не хотелось бросать дело и нравилось иметь свой офис, коллег, которых он навещал несколько раз в неделю, потому что не имел друзей или хобби. Его очень беспокоила мысль о том, чем он будет заполнять дни, когда решит совсем оставить работу. И вдруг свалилась беда, и теперь он, возможно, умрет.
      – Через месяц или чуть позже будет проведено оперативное обследование. Они не могут это сделать сейчас, потому что не закончен другой курс лечения или еще по какой-то причине. Но потом им станет известно больше… Чертовы доктора.
      – Как ты себя чувствуешь? – спросила Ева.
      – Не лучшим образом. Я не ем привычной пищи, поэтому ощущаю некоторый дискомфорт.
      Его слова казались Еве дикими. Она не могла вспомнить, когда отец болел в последний раз. Он даже редко простуживался.
      – Папа, мне так жаль. Мы тебя навестим.
      – Да. – Опять совершенно спокойный ответ. – Завтра на несколько дней приедет Дженни. Приезжай вместе с ней, если хочешь, или когда тебе будет удобно.
      Он не любил навязываться. Даже серьезно заболев, не хотел никому быть в тягость.
      – Я отпрошусь на работе, и мы приедем завтра, – пообещала Ева. – Ни о чем не беспокойся. Мы разберемся и с едой, и со всем остальным. Дженни с детьми?
      – Нет.
      Они обговорили время приезда.
      – Ну что ж… тогда до встречи, – пробормотал он наконец.
      Ему было трудно закончить разговор и произнести тот набор фраз, которым она обычно прощалась с детьми: «Я люблю тебя… уже скучаю…» Но отец всегда ощущал их отсутствие.
      – Всего хорошего, – сухо сказал он.
      – Будь осторожен, папа. – Теперь и Ева не могла найти слов, чтобы выразить свою любовь к отцу. – До завтра.
      – До свидания.
      – До свидания.
      Очень медленно она положила трубку на рычаг и смотрела на нее до тех пор, пока та не превратилась в расплывшееся от набежавших слез пятно.

* * *

      Как только Том увидел мать, он сразу понял: произошло что-то неприятное. У нее были красные глаза, и она с трудом улыбалась.
      – Привет, – сказал Том. – Мама, что случилось?
      Ева пропустила вопрос мимо ушей.
      – Хорошо провели время? Дипа, не бери на руки Робби! – Она увидела за спиной Тома Дипу с выбившимся из сил мальчиком, положившим голову ей на плечо.
      Робби был передан Еве и крепко ее обнял, прежде чем окончательно уснуть. Анна выглядела сияющей и очень довольной проведенным временем.
      – Останетесь ненадолго? – Она старалась не настаивать, но сегодня ей очень нужно было побыть с Томом.
      Потом Том, Дипа и Анна вернулись в гостиную, чтобы выпить чаю и поболтать, пока Ева переодевала Робби в пижаму и укладывала его в постель.
      Только после того как девочка умылась, почистила зубы и ушла в комнату, чтобы лечь в кровать и немного почитать перед сном, Ева смогла наконец вернуться в гостиную и расслабиться.
      – Звонил папа, – сказала она и заплакала, не в силах больше сдерживаться. – У него опухоль в кишечнике. Врачи собираются его детально обследовать.
      Ева увидела на лице Тома крайнее изумление.
      – Господи. – Это все, что он сумел сказать.
      – Туда должна приехать Дженни, я с Анной и Робби тоже поеду на несколько дней.
      Ева считала, что Дженни гораздо ближе к отцу. Но младшая сестра будет держаться более стойко – Дженни и отец были похожи по характеру.
      – Поездка не из легких, – продолжила Ева. – Нам придется многое преодолеть. Сейчас отец очень в нас нуждается.
      Том обнял ее.
      – Мама, мне очень жаль, – сказал он, не придумав больше никаких слов, которые могли бы ей помочь.

      Ее младшая сестра была уже у отца. Судя по всему, она приехала пару часов назад, чтобы досконально убрать в доме.
      Дженни поприветствовала сестру и ее детей в дверях дома.
      – Привет, Линии. – Они обнялись, и Ева в очередной раз удивилась, как ей удалось обзавестись тремя именами за одну жизнь.
      – Дети! – позвала Дженни, которая, несмотря на то что сама была матерью двоих детей, предпочитала обращаться к ним не по именам, а ко всем сразу.
      Анна вежливо поцеловала тетю, но Робби спрятался за спиной Евы и очень смутился.
      – Папа в гостиной, – сказала Дженни, однако сама с ней не пошла. – Мне надо закончить уборку кухни.
      Ева едва сдержалась, чтобы глубоко не вздохнуть. После свадьбы Дженни превратилась в суетливую, панически настроенную мамашу, помешанную на чистоте. Когда они провели вместе полдня, Еве хотелось закричать, что не все проблемы можно решить с помощью тщательной уборки.
      Похоже, Дженни, приходя по утрам в суд, начинала с того, что говорила: «Ваша честь, вам не кажется, что, если протереть панели и пропылесосить под скамьей присяжных, судебный процесс пройдет более гладко?»
      Еву очень беспокоило, что они с сестрой потеряли что-то в отношениях и теперь не были так близки, как раньше. Дженни выглядела измученной и немного печальной.
      Ева, одетая сегодня довольно сдержанно (как она считала) – в бархатную пурпурную юбку и розовый топ, с волосами, заплетенными в забавную косу, занесла сумки в холл и пошла в гостиную. Анна и Робби последовали за ней. Отец сидел в кресле с развернутой «Санди телеграф». Все выглядело, как обычно, – комната, газета…
      Отец тотчас встал и протянул к ним руки. Ева поцеловала его в щеку, а он обнял ее за плечи.
      – Здравствуй, Эвелин, рад тебя видеть. Анна, девочка, ты стала такой высокой! И Робби подрос.
      Анна предложила улыбку и вежливый поцелуй, а Робби выглядывал из-за ног Евы. Она села на диван, дети разместились по обеим сторонам от нее. Ева поймала себя на том, что внимательно смотрит на отца, продолжая вести вежливый разговор.
      Ей показалось, что он выглядит усталым и вроде бы даже похудел. Но одет отец был, как всегда, в традиционный воскресный костюм – рубашку, галстук и джемпер. На ее вопрос:
      – Как ты себя чувствуешь, папа? – он просто ответил: – Неплохо. Анна, расскажи мне, как у тебя дела в школе? Что ты читаешь?
      – Кто-то пукнул? – неожиданно заявил Робби, перестав стесняться.
      – Робби! – Анна ткнула его в бок. – Это Гарди.
      – Пахнет! Где он, дедушка?
      – О Господи! Надеюсь, на улице, – ответил отец.
      Гарди, от которого действительно попахивало, бесконтрольно пукал и валялся в грязи, кроме того, у него была проблема с ухом, которая тоже добавляла запаха. Он достался отцу несколько лет назад по завещанию от умершего друга.
      – Просто хамство! – негодовал отец. – Знал ведь, как я ненавижу эту проклятую собаку.