- Что? - сказал Владилен Коммуниевич.
      - Я говорю, теперь вам придётся начинать всё с начала.
      - Да, с начала... - задумчиво проговорил хозяин, странно меняясь в лице. - С начала. Но всё по-другому...
      Обескураженные неудачей, налоговые инспекторы и бойцы в масках удалились.
      А Владилен Коммуниевич вдруг почувствовал, что он свободен и счастлив. Теперь, когда у него не осталось ничего, кроме собственной жизни, разом исчезли его страхи и привычное состояние подавленности. Ему было нечего терять и некого бояться. Впервые за много лет он выключил кондиционеры и распахнул настежь пуленепробиваемые окна.
      Утреннее солнце ослепило его на мгновение, а свежий ветерок пахнул в лицо.
      - А-аааа!! - срывая связки, радостно заорал Владик и засмеялся. Аа-а-ааа!!!
      Дворничиха внизу перестала мести и задрала голову.
      - Лови! - крикнул ей жилец и швырнул в окно пачку бумажек - все деньги, какие нашлись в карманах.
      Дворничиха сначала погрозила ему метлой, решив, что он разбросал мусор, но потом, когда разглядела, бросилась ловить и собирать деньги. И несколько ранних прохожих тоже бросились ловить и собрать. а Владик показывал на них пальцем и буквально трясся от смеха.
      Через неделю Владилен Коммуниевич продал свой "Мерседес" и устроился работать в продовольственный магазин. По знакомству его сразу взяли на должность заместителя директора. С его приходом в магазине всё стало быстро меняться к лучшему, через полгода прибыль возросла вдвое. Поняв, что на такого человека можно с уверенностью положиться, старый директор передал ему свои дела и с лёгким сердцем ушёл на пенсию. Теперь Владилена Коммуниевича не узнать - он сделался весёлым и общительным. После работы он встречается с одной симпатичной девушкой, на которой хочет жениться. И она как будто не против.
      Глава вторая
      В ПОЛКОВОМ ОРКЕСТРЕ СКРИПКА НЕ ПРЕДУСМОТРЕНА
      Генерал в отставке Тарас Андриевич Бульба  поднялся в этот день по-военному рано. Распахнул настежь окно и принялся неторопливо, с чувством, делать гимнастику. Сначала он с кряхтением наклонялся и приседал, потом делал махи руками, а потоп пару раз поднял над головой пудовую гирю.
      Мурзилка, который провёл ночь в генеральской квартире, тоже проснулся и стал наблюдать за действиями хозяина.
      Внезапно где-то наверху раздался ликующий звериный вопль, и по воздуху запорхали бумажки, в которых без труда угадывались денежные купюры. Одна бумажка влетела через распахнутое окно прямо в комнату, и Тарас Андриевич, сделав несколько неловких хватательных движений, полез за нею под диван. Когда он вылез, лицо у него было красное, но довольное. Он аккуратно разгладил дензнак на подоконнике и высунулся на улицу.
      - Налетели-то, налетели... - беззлобно проворчал он по адресу ранних прохожих. - Будто уж и денег не видели.
      Затем Тарас Андриевич вынул из секретера жестяную коробку из-под конфет и положил в неё залетевшую купюру. В коробке были и другие деньги, и Мурзилке это показалось странным: ведь если бы вор побывал в квартире, то наверняка прихватил бы не только женские украшения, но и деньги...
      Зазвонил телефон.
      - Слушаю! - чётко отрапортовал Тарас Андриевич. Однако, услышав голос в трубке, сразу состроил кислое лицо. - Мямлик ты мямлик, хоть бы мать пожалел...
      Услышав имя своего товарища, Мурзилка ахнул и поднёс лапку ко рту.
      - Пороть тебя некому, а не в консерваторию... Говорил, готов был сквозь землю провалиться, дал бог племянничка... Деньги-то мать нашла? Что-что?.. Нет, я не дам. Лучше в окно разбросаю, а на это не дам. Пора из тебя мужчину делать. Поговорить - да, обещал. А чтобы из своего кармана платить за такое паскудство - это увольте. Что?.. Ничего, не потеряешь. Будешь после отбоя пилить, в сортире. Там акустика не хуже твоей филармонии. А утром на зарядку. Десять километров в противогазах с полной выкладкой. В норматив не уложился - ещё раз, и ещё... Чтобы родину сильнее любил!
      Племяннику, наверное, сделалось плохо, потому что трубку взяла женщина, сестра генерала Бульбы, и стала плакать.
      - Ну ладно, хватит, - болезненно поморщился Тарас Андриевич. - Не надо на жалость давить. Обещал - сделаю. Ладно, сейчас перезвоню, жди.
      Он дал отбой, подержал палец на кнопке, собираясь мыслями, затем набрал номер военкомата.
      - Полковник Солдатенков! - откликнулись в трубке.
      - Петро? - вкрадчиво заговорил Бульба. - Это я, Тарас Андриевич. На счёт люськиного охламона, скрипача этого недоделанного... Зайдёшь? В девятнадцать ноль? Жду.
      Генерал дал отбой и набрал номер сестры.
      - Люсенда? Короче, полтора часа на сборы - ложка, кружка, смена белья, стрижка под ноль... Ты чего? Погоди, я пошутил. Да, договорился. Он ко мне в гости придёт. Считай, что дело в шляпе. Шустрика из твоего мямлика всё равно уже не получится, пускай пиликает...
      Днём генерал Бульба сходил в милицию на опознание найденного в кармане у электрика Фазы колечка. Это колечко он уверенно опознал и похвалил милиционеров за успешную работу.
      - Раскручивайте дальше! - сказал он, пожимая руки. - За горло его, мёртвой хваткой, пока не признается...
      Мурзилка сидел у Тараса Андриевича в портфеле.
      Ровно в семь к нему в гости пришёл начальник военкомата Солдатенков. Они сидели за накрытым столом, пили, ели и даже что-то такое спели. Потом Тарас Андриевич, отводя глаза, положил на стол конверт, а Солдатенков, будто невзначай, сунул его в карман.
      Вскоре гость заторопился, а Тарас Андриевич проводил его до такси и мощно поцеловал на прощание - так, что губы у начальника военкомата вытянулись в трубочку.
      Ничего ровным счётом не поняв, Мурзилка отправился в редакцию.
      Редактор не заметил в мурзилкином рассказе ничего необычного.
      - Шустрик и Мямлик тут совершенно ни при чём, - сказал он. - Это просто так говорят. Не забивайте себе голову. Генерал к кражам отношения не имеет, это для меня совершенно очевидно. Подождём результатов от агента Мямлика, вот уже сутки от него нет известий. Ума не приложу, куда он запропостился вместе с этой подозрительной певицей.
      Глава третья
      НЕУДАВШАЯСЯ РЕПЕТИЦИЯ
      А Мямлик в это время находился вдали от родины и служил мылом. Однако, по порядку.
      Для того, чтобы попасть в квартиру опереточной певицы Соловьёвой, Мямлик решил снова воспользоваться дельтапланом. Хотя квартира находилась в том же доме, что и редакция, пилот слегка не рассчитал в темноте, взял чуть выше - и с треском угодил в каменную стену над кухонной форточкой, в которую надеялся влететь без проблем.
      Летательный аппарат сломался и рухнул вниз, а Мямлик влип в щербатую стену дома.
      Немного повисев и осмотревшись, он спокойно развернулся и пополз вниз. Свесившись, словно летучая мышь, головой вниз он заглянул в форточку. На кухне возле плиты возилась хозяйка, и Мямлик подумал, что всё к лучшему. Влетев сюда на дельтаплане он сорвал бы наблюдение и вообще неизвестно, чем бы это кончилось.
      И он пополз к следующему окну.
      Розалия Львовна жарила в духовке курицу, вынимая её время от времени, разглядывая и поливая стекавшим в поддон соком. Муж её был в командировке. Он был спортсмен-штангист и часто уезжал выступать на соревнованиях. И курица, и накрытый в гостиной стол с бутылкой вина и горящей свечёй предназначались не для него. Всё это было приготовлено для гостя, а если точнее, коллеги по работе.
      Этого коллегу звали Орфей Игнатьевич Белугин. Они с Розалией Львовной репетировали новый спектакль и договорились сегодня встретиться, чтобы спеть дуэтом несколько партий, которые не успели отшлифовать как следует до премьеры.
      Вот раздался звонок, и в прихожей появился мужчина. Он говорил бархатным баритоном, в руках у него были цветы и бутылка шампанского.
      Гость и хозяйка уселись за стол и начали ужинать. Орфей Игнатьевич, голодный после спектакля, съел один всю курицу, Розалия Львовна только отщипнула виноград. Она полагала, что даме в присутствии мужчины есть неприлично и поужинала заранее. Говорили о пустяках, больше всего сплетничали о других артистах.
      Мямлик тем временем методично обследовал все комнаты и обшарил все ящики. Краденых вещей он не обнаружил и уже собирался скоротать время за чтением толстого телефонного справочника, как вдруг висевшие у него за спиной на верёвочке гусли-самогуды заиграли. Мелодия была джазовая, танцевальная, с хорошо акцентированным ритмом.
      - Потанцуем? - услышал он предложение гостя и стук двух пар каблуков по паркету.
      Поведение волшебного инструмента Мямлику не понравилось.
      - Что такое?.. - удивился он, стаскивая с себя самогуды. - Неужели старикан подсунул некондиционную вещь?
      Осмотрев гусли, он сразу увидел свежую трещину в старинном деревянном корпусе. Вероятно, во время крушения дельтаплана инструмент повредился от удара. И теперь он мог включаться и выключаться самопроизвольно.
      - Ну хватит, - проговорил запыхавшийся гость. - Я сегодня немного утомился на спектакле. Давайте начнём, пора нам уже распеться.
      Мямлик торопливо защёлкал туда-сюда выключателем, струны перестали звенеть.
      - А это не у меня, это где-то у соседей, - заметила Розалия Львовна, усаживаясь за фортепьяно. - Вы готовы?
      Орфей Игнатьевич прокашлялся и важно кивнул. Розалия Львовна полистала ноты и подняла пальцы над клавишами. Певец набрал воздух в лёгкие, на несколько секунд сделалось тихо...
      И вдруг гусли снова самопроизвольно заиграли. Мямлик схватился за голову, а в комнате снова бойко застучали две пары каблуков.
      Мямлик с трудом, кое-как выключил звук и бросился в дальний конец квартиры, в ванную.
      Следом за ним туда же вошёл красный как рак Белугин. Он подставил голову под струю холодной воды, вытерся полотенцем, причесался на пробор и, дёрнув щекой, сказал своему отражению в зеркале:
      - Нервы. Нервы.
      Как только он вышел, Мямлик разыскал пустую походную мыльницу, сунул в неё предательский инструмент и захлопнул крышку. В комнате снова начали репетировать, но теперь Орфей Игнатьевич никак не попадал в тональность. Несколько раз подряд Розалия Львовна играла вступление, пытаясь подстроиться то повыше, то пониже, но баритон певца снова не попадал и срывался.
      Тогда они перестали репетировать и решили выпить ещё вина.
      - Не переживайте, мой друг, - утешала гостя хозяйка. - Не отчаивайтесь, такое случается даже с заслуженными мастерами культуры. Вы много работаете, из-за того ведёте нерегулярный образ жизни, случается, и злоупотребляете... Но вы артист и вы должны целиком отдавать себя публике.
      - Нет, не то, - угрюмо отвечал Белугин. - Он здесь. Он где-то рядом... Он подглядывает за нами и мешает мне петь.
      - Господи, да кто же?..
      - Ваш муж.
      - Что вы такое говорите, Орфей Игнатьевич! Его здесь нет, он в командировке, его не будет целую неделю!
      - Всё равно, он здесь, его фантомы, его животная энергетика, я чувствую...
      - О да! Я вас понимаю! Теперь понимаю... Вы талант и вы тонко чувствуете. Вы видите то, чего не могут видеть обыкновенные люди... Но мы можем отсюда уехать! Уехать далеко-далеко - туда, где никто не помешает развернуться вашему таланту!..
      - Куда?.. - не понял Белугин.
      - Способны ли вы на маленькое безрассудство? Как в юности, как романтических сериалах?
      - Что вы имеете ввиду?
      - Мы сядем на самолёт и улетим. Прямо сейчас, далеко-далеко. Мы снимем номер в гостинице и будем репетировать а капелла, одни, под аккомпанемент тёплого южного моря...
      - У меня, к сожалению... - Белугин полез за бумажником.
      - Все расходы я беру на себя. Вам нужно успокоить нервы и отдохнуть хотя бы пару дней от этой сумасшедшей гонки!
      - Хм... Но у меня даже нет смены одежды...
      - Возьмёте мужнины тряпки. Решайтесь же, умоляю, вам это сейчас так необходимо!..
      - Ну, если вы настаиваете... В ближайшие два дня у меня нет никаких спектаклей...
      Через пару часов Орфей Игнатьевич и Розалия Львовна сидели в салоне комфортабельного авиалайнера и рассекали небесные просторы по направлению к юго-западу. Весь их багаж состоял из спортивной сумки с костюмами и купальными принадлежностями и дамской сумочки. В спортивной сумке, среди прочего, находился сотрудник Отдела репортёрских расследований газеты "Книжная правда" агент Мямлик. Его захлопнули в мыльнице, приняв за кусок мыла, когда он второпях полез туда за самогудами.
      С рассветом авиалайнер приземлился на Кипре, и путешественники заняли не самый лучший номер в не самом лучшем отеле на побережье. Розалия Львовна, обладая безграничной душевной щедростью, была в то же время сильно прижимиста по мелочам.
      На Кипре стояла невыносимая жара, градусов сорок. Кондиционер в номере не работал, и Орфей Игнатьевич сразу полез под душ. С водой, как оказалось, здесь тоже обстояло не лучшим образом: из всех своих дырочек душ одарил его только двумя тоненькими струйками.
      Жадно подставив лицо под эти струйки, Орфей Игнатьевич нащупал мыльницу и достал из неё Мямлика. За время пути, в жаре и тряске, Мямлик принял в точности ту самую форму, в которой его стиснули - то есть, форму правильного, округлого куска мыла. Самогуды он успел обхватить ручками и ножками, они вжались внутрь,  стали совершенно незаметны и защищены от доступа влаги.
      Зажмурив глаза, Орфей Игнатьевич интенсивно водил по своему телу Мямликом и фыркал от удовольствия. Время от времени самогуды включались "под сурдинку", Белугин начинал притоптывать ногой и приятным голосом напевать знакомую мелодию. Здесь, на Кипре, гусли упорно наигрывали одну и ту же музыкальную тему - "Сиртаки". В Москве их репертуар был абсолютно непредсказуем.
      - А что это у вас за мыло, Розалия Львовна? - поинтересовался Орфей Игнатьевич, выходя из душа. - Почти совершенно не мылится, но при этом замечательно моет тело. Главное, что расходы при этом сводятся буквально к минимуму.
      - Это, наверное, Федечки моего мыло, - отвечала Розалия Львовна. - Им всегда из института Здоровья присылают что-то особенное. Чтобы результаты показывали.
      - Знаете, коллега, я теперь так замечательно себя чувствую, что тоже, кажется, покажу очень хорошие результаты.
      Всю первую половину дня они успешно репетировали дуэты из нового спектакля, а после отправились на пляж. Однако не вынесли жары и вернулись. Белугин до вечера спал, похрапывая разинутым ртом, а если просыпался, освежался под душем, нахваливая экономичное мыло. Розалия Львовна, откинувшись в кресле, дремала или обмахивала себя дамским журналом.
      Ночью везде повисла такая тяжёлая и липкая духота, что спать стало совершенно невозможно. Дождавшись первых лучей солнца, путешественники заказали себе обратные билеты и поехали в аэропорт.
      В два часа дня они приземлились в Шереметьево, а в три подкатили к дому.
      - Здравствуйте, Варвара Степановна, - поздоровалась с консьержкой Соловьёва.
      - Здравствуйте! - расплылась та в сладенькой улыбке. Здравствуйте-здравствуйте, - повторила она уже совсем по-другому, злобно глядя вслед поднимавшейся к лифту парочке. - Что б он прибил сейчас вас обоих, развратники...
      И Варвара Степановна потянулась к телефону.
      - Какое интересное лицо у этой дамы внизу, - сказал Белугин уже в кабине лифта. - Глаза такие особенные, как у ведьмы. Наверное, в молодости сводила с ума мужчин.
      - Это вы про нашу консьержку? Да, действительно, сводила в каком-то смысле. И не только мужчин. Она работала гипнотизёршей в цирке. Может быть, вы даже помните - по всему городу висели такие афиши: АТТРАКЦИОН "УДАВ И КРОЛИ". Смотрела этими своими глазищами, и все делали, что она хотела - кто по-собачьи бегал и лизал ей руки, а кто вдруг по-французски начинал лопотать...
      В этот момент в сумке началась отчаянная возня, а самогуды многозначительно сыграли "та-да-да-да-а-а". Но из-за громкого гудения лифта никто ничего не расслышал.
      - Вот как? - удивился Белугин. - Хотел бы и я обладать такими способностями. Тоже, знаете ли, в некотором роде... гипнотизировать.
      - Но ведь вы, дорогуша, и без того ими обладаете... - голос у Розалии Львовны сделался грудным, она обняла своего кумира и впилась в него губами.
      - Не надо... - зашептал тот испуганно. - Могут увидеть, сейчас двери откроются...
      И двери открылись.
      А на площадке стоял муж Розалии Львовны, чемпион города по поднятию штанги.
      - Федя? - беззвучно пискнула певица. От испуга она вдруг разом потеряла голос.
      - А это кто? - вопросил Федя пароходной трубой. - И почему он в моих шортах?!
      Орфей Игнатьевич всхрипнул и потерял сознание.
      Часть четвёртая: ГДЕ БЫЛА СОБАКА ЗАРЫТА
      Глава первая
      ПОСЛЕДНЕЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЕ УДАВА
      Не дождавшись сообщений от Мямлика, редактор начал оперативное совещание.
      - Товарищи, - заговорил он печально, - мы провели большую работу и ничего не добились. Единственную реальную улику в этом деле раздобыли не мы, а милиция. Я имею ввиду изъятое у электрика Фазы колечко и опознанное генералом Бульбой как принадлежащее его супруге. Но я полагаю, что Фаза к квартирным кражам непричастен. Каким же образом колечко попало к нему в карман? Товарищ Шустрик, давайте внимательно посмотрим видеозапись вашего наблюдения за объектом с самого начала...
      Шустрик обрадовано кивнул, воткнул себе в живот штекер, и на экране редакторского компьютера появилось изображение.
      Вот Электрон Электронович Фаза вышел из лифта, сбежал по ступенькам, облокотился о стойку консьержки и затянул разговор. "...Прибедняется! Пенсия будто бы маленькая, а у самой Крамской на стене висит в подлиннике. - Музею! Да будто бы у нас в музеях картин мало! - Говорит, что в квартире такую ценную вещь хранить опасается. - Давайте я вам воротник поправлю..."
      - Стоп!! - крикнули разом Мурзилка и Буквоедов. - Назад! Медленно последнюю фразу. На её руку смотрите!..
      Шустрик послушно вернул изображение и пустил его снова, в замедленном воспроизведении. Теперь и он тоже отчётливо увидел, как из пальцев Варвары Степановны - в тот момент, когда она умильно смотрела в глаза электрика и поправляла ему воротник - выскользнуло колечко с камешком.
      Буквоедов победоносно откинулся в кресле и снял очки.
      - И это не всё... - послышался снизу знакомый голос.
      На полу, в дверях кабинета, стоял Мямлик. Он ещё не окончательно принял свою естественную форму и в общих чертах смахивал на бывший в употреблении кусок мыла.
      Наступил вечер, консьержка Варвара Степановна зажгла на своём посту лампу с зелёным абажуром. Она делала вид, что листает газету, но на самом деле косила глазами в сторону улицы, будто хищник, поджидающий добычу в своей засаде.
      И вот на пороге появилась пенсионерка Чумичкина из сорок пятой квартиры. Консьержка встала и подалась вперёд.
      - Прогулялись, Прасковья Ниловна? - залебезила она с улыбочкой. Булочки, хлебушка купили?..
      - Купила, купила, Варвара Степановна, - отвечала пенсионерка. Спокойной ночи вам отдежурить.
      - Одну минуточку, Прасковья Ниловна, а вот посмотрите, что это мне в глаз сюда попало...
      Чумичкина перегнулась через барьер, заглянула консьержке в глаза... и вдруг застыла, будто изваяние.
      У Варвары Степановны лицо сделалось злое и нехорошее.
      - Слышишь меня? - прошептала она.
      - Слышу... - слабо и безжизненно отозвалась пенсионерка.
      - Иди к себе, сними со стены картину и принеси. Так, чтобы никто не видел.
      - Хорошо...
      Чумичкина, вытянув перед собой руки, зашагала к лифту, а консьержка нервно задымила папиросой в своём загончике.
      Прошло несколько минут, лифт снова загудел, Прасковья Ниловна появилась на площадке. Она приблизилась к консьержке и протянула ей картину. Та быстро оглядела картину, спрятала её под стойку и, пристально глядя в глаза своей жертве, зашептала:
      - Теперь иди домой и ложись спать. О том, что было, не вспомнишь.
      - Не вспомню...
      - Иди.
      Чумичкина повернулась, зашагала к лифту... но в этот момент на площадке вдруг вспыхнул яркий свет и со всех сторон, откуда ни возьмись, повыскакивали милиционеры. В парадную вошёл возглавлявший следствие милицейский полковник и объявил:
      - Гражданка Кио Варвара Степановна, вы арестованы по обвинению в кражах, отягощённых опасными гипнотическими манипуляциями с человеческой психикой. Вы полностью изобличены и будете наказаны по всей строгости закона.
      Консьержка стала бледной как привидение и села. На руках у неё защёлкнулись наручники.
      Милицейский полковник повернулся к пенсионерке Чумичкиной:
      - Прасковья Ниловна, теперь вы можете снять защитные антигипнотические очки которые мы попросили надеть специально для проведения этого следственного эксперимента. От имени всего Главного управления милиции благодарю вас за помощь, оказанную в этом необычном деле.
      Прасковья Ниловна вернула защитные очки, надела свои собственные и улыбнулась.
      - А вас, господин Буквоедов, мы просим оказать нам ещё одну услугу и быть понятым во время обыска в квартире этой полностью изобличённой женщины.
      Выплывший откуда-то из темноты Буквоедов солидно кивнул.
      Мастодонт Сидорович вернулся в редакцию только поздней ночью. Мурзилка, Шустрик и Мямлик его ждали. Заварив себе кофейку, он подвёл итог следствию, выстроив события последнего времени в единую логическую цепочку.
      - Во время обыска у консьержки были найдены все похищенные деньги и ценности, - начал он, неторопливо прихлёбывая из чашки. Их приносили сами потерпевшие, будучи загипнотизированными её взглядом. Именно поэтому на неё ни разу не пало подозрение - ведь она безотлучно находилась на своём посту, у всех на виду. У неё дома и сейчас висит цирковая афиша того самого аттракциона, во время которого она гипнотизировала выходивших на арену зрителей. По всей видимости, на какое-то время ей удалось загипнотизировать даже одного известного фокусника, фамилию которого она оставила себе после скорого развода и которая служила ей отличной торговой маркой. После того, как министерство здравоохранения запретило подобные аттракционы, гражданка Кио осталась не у дел. Она стала злобной и мстительной. Своих будущих жертв она выбирала не по признакам материальной обеспеченности, а почти всегда из-за личной неприязни. Так, например, "новый русский" коммерсант господин Штокбант имел привычку при входе в парадную выбрасывать горящий окурок прямо на пол. Певица Соловьёва слишком поздно возвращалась домой после спектаклей, когда консьержка уже спала, закрывшись изнутри. Генерал Бульба, у которого как у всех людей с погонами мозги немножко набекрень, относился к ней как к солдату первогодке. Требовал, например, чтобы она вытирала пыль за батареями. Кстати говоря, в случае с генералом, Варвара Степановна проявила чисто женское коварство, заставив его принести не свои деньги и ценности, а только те, которые принадлежали его супруге. Понимаете?..
      Мурзилка, Шустрик и Мямлик, каждый на свой лад, но все неопределённо и неуверенно качнули головами.
      - На протяжении последних десяти лет, - продолжал Буквоедов, гражданка Кио регулярно меняла место работы, всякий раз подавая заявление об уходе сразу после или незадолго до случившейся в доме кражи. Вот и сейчас она уже успела подать заявление об уходе по собственному желанию. Я присутствовал во время обыска в её квартире: все похищенные деньги и ценности найдены. Всё кончено, товарищи, - улыбнулся редактор, - преступник пойман, вина его доказана. Теперь никому уже не придёт в голову ломать стену нашей редакции в поисках вора.
      - Ура, - сказали человечки.
      - Должен отметить, что первым и решающим ключом к разгадке этого преступления послужила видеозапись агента Шустрика.
      Лампочка Шустрика замигала оранжевым цветом.
      - Хорошо проявил себя также и агент Мямлик, который сделал правильные умозаключения из подслушанного в лифте разговора.
      Мямлик надул и хлопнул пузырь.
      - А от вас, товарищ Мурзилка, мы ждём как всегда блестящего и содержательного репортажа об этом деле, - закончил Буквоедов.
      Мурзилка отвернулся и скривил рожицу.
      Через неделю свежий оттиск газеты был вывешен в коридоре. Перед ним сразу столпились книжные человечки. Редактор вызвал Мурзилку к себе в кабинет.
      - Мне только что звонили оттуда, - Буквоедов многозначительно поднял глаза к потолку, - и высказали однозначное одобрение нашим действиям. Ваша статья произвела на них впечатление. Тираж газеты будет утроен.
      - Я рад, - сказал Мурзилка.
      - Лично у меня к вам только одно замечание по тексту. Четвёртая часть вашего детективного труда носит название "Где была собака зарыта". Это показалось мне странным. Что за собака? Откуда собака? Разве была там какая-нибудь собака?..
      - Это только так говорят, - пояснил Мурзилка. - Как-бы, в чём разгадка фокуса.
      - Ах фокуса!.. Да уж, фокус был на уровне, будьте-нате, - согласился редактор.
      А ещё раньше появился волшебник и забрал волшебные причиндалы: сапоги-скороходы, шапку-невидимку и гусли-самогуды. Засовывая в рукав самогуды, он погрозил Мямлику - не то чтобы сердито, но и не то чтобы в шутку. Лицо Мямлика даже не дрогнуло.
      Дело № 4
      "Операция "МЖ""
      Глава первая
      НОЧНОЙ БЕГЛЕЦ
      Ненастным осенним вечером, когда небо было затянуто серой пеленой и моросил дождь, а порывы ветра срывали с деревьев пожелтевшую листву, над Москвой летела птица. Своими очертаниями напоминала сверхзвуковой самолёт "Конкорд". Но перья её уже отяжелели, взмахи крыльев становились реже, ей было всё труднее удерживаться на прежней высоте. Наконец, окончательно потеряв силы, птица тяжело спланировала на вершину одной из "сталинских" высоток и, словно мокрое пальто, шлёпнулась на террасу. Её затуманившиеся глаза закрылись.
      Книжные человечки высыпали из библиотеки и окружили пернатое чудовище. На когтистой лапе блеснуло кольцо с гравировкой: "Санкт-Петербургский зоопарк. Сокол-сапсан обыкновенный, кличка Ураган." Буквоедов осторожно поднял птицу и внёс в помещение редакции.
      На другой день ночной гость, выспавшийся и накормленный, рассказал человечкам свою историю. Птичий язык чрезвычайно труден для понимания, поэтому здесь читатель найдёт только эпизоды этой истории, имеющие значение для последующих событий.
      Сокол по кличке Ураган появился на свет в неволе. В зоопарке у него была своя небольшая скала под высоким решётчатым куполом, приличное гнездо, кормёжка и толпы зевак, без устали восхищавшихся  его красотой и горделивыми повадками.
      Конечно, запертый в клетке он не мог показать всего, на что он способен, а потому прозвище Ураган по-настоящему имело место лишь на табличке и в отчётных документах. Однако в перспективе у него была невеста, которую уже выписали из Америки, а может быть даже и птенцы. Такое будущее примеряло его с жизнью и смертью под металлическим шатром. Он родился в неволе и о существовании другой жизни мог судить только по хвастливым рассказам птиц и зверей, которые начинались в зоопарке после закрытия.
      Но вот внезапно, без видимых причин, доброго и заботливого директора зоопарка уволили, а его место занял совершенно другой мужчина. И после этого жизнь питомцев сделалась невыносимой.
      Вся их еда - крупа, мясо, овощи, фрукты - казалась теперь несъедобной. Воду в бассейнах не меняли, за чистотой в клетках не следили, а посетителям на каждом шагу предлагали идиотские развлечения и спиртные напитки в многочисленных буфетах.
      Прежний директор, а его звали Иван Иванович Добродеев, очень любил своих животных, многие из которых родились у него буквально на руках. И он был ещё не такой старый, чтобы уходить на пенсию. Однако у нового директора имелись связи, и он прогнал Ивана Ивановича, не разрешив ему работать в зоопарке даже сторожем или уборщиком. А своей охране и дворнику он велел вообще не пускать прежнего директора за ворота.
      Этого нового директора, хотя он был очень молодой, все звали "дядя Петя". Фамилия у него была Толстомясов.
      Но Иван Иванович всё равно приходил в зоопарк, переодевшись и наклеив на лицо бороду. Звери его тут же узнавали и бросались к решёткам, скулили и жаловались на свою новую невыносимую жизнь. А Иван Иванович их понимал и кормил булкой, которую покупал на деньги из своего безработного пособия.
      Травоядные пока ещё кое-как держались, но хищники, которым необходимо есть мясо, настолько исхудали и рычали так жалобно, что бывший директор и сам был готов завыть от отчаяния. Он не мог, конечно, покупать хищникам мясо, потому что уже сам из-за нищеты питался чёрт знает чем.
      И вот первым взбунтовался сокол Ураган, который готовился к прибытию американской невесты и которому гордость не позволяла предстать перед ней в таком жалком, общипанном виде. Однажды ночью он перебил клювом ржавое звено решётки и взлетел в тёмное небо. Всю ночь и весь день он летел по направлению к югу, пока окончательно не выбился из сил и не упал на террасу одной из московских высоток.
      Глава вторая
      ПРОВОДНИК НА ГРАНИ НЕРВНОГО СРЫВА
      В тот же день Буквоедов стоял в тамбуре поезда "Красная стрела" и уговаривал хмурого проводника взять посылку. В заколоченном фанерном ящике находилось якобы чучело лисы.
      - Поймите же вы, - настойчиво басил Буквоедов, - выставка в Зоологическом музее откроется завтра ровно в полдень, и посетители чрезвычайно расстроятся, не обнаружив на выставке этот редчайший экспонат.
      Произнося такое, Мастодонт Сидорович прикрывался шарфом, чтобы скрыть краску стыда на своём лице. А проводник, которого как всех проводников звали Петрович, ломался, набивая себе цену.
      - Чего ж необыкновенного... лиса, - говорил он, встряхивая ящик, тянувший килограммов на пять. - Её на воротник надо, а не в музее выставлять.
      - Животное чрезвычайно редкой породы, - гнул ошибочную линию Буквоедов. - Не трясите, что вы делаете. Она там соломой обложена. Я сам не могу поехать, безотлагательные дела удерживают в столице...
      - Правила очень строгие, - вяло отпирался проводник. - Мало ли что у вас там внутри - а вдруг бомба?
      - Вот держите, возьмите за труды...
      - Если для выставки - сделаем, о чём речь, - моментально вошёл в положение Петрович и отнёс посылку в своё служебное купе. - Кто встречать-то будет? - высунулся он из окна.