Не прошло и пяти минут, как Электрон Электронович Фаза вышел из лифта, сбежал по ступенькам и остановился перед стойкой.
      Он расписался в журнале и с недовольством проговорил:
      - Бабушка-одуванчик... Совсем из ума выжили, пальцем не хотят пошевелить.
      - А что такое, Электрон Электронович? - живо поинтересовалась консьержка.
      - А то, что занятого человека отвлекают по пустякам. Шнур на утюге перетёрся, пробка и вылетела.
      - Это вы говорите про Чумичкину из сорок пятой? Ох и вредная, я вам доложу, старушенция! А ещё говорят, училкой в школе работала - врут, наверное. Всегда ворчит, будто у меня на площадке грязно. А я разве дворник?..
      - Так ведь что делается, Варвара Степановна, -  продолжал гнуть своё электрик, - если у вас вылетела автоматическая пробка, заметьте, для этого нужно электрика вызывать? Для этого нужно отрывать занятого человека от его важных дел?
      - Но она, - доверительно понизило голос консьержка, - хотя бы возместила?..
      - Да разве у таких людей есть совесть, Варвара Степановна? Прибедняется! Жалуется, будто бы пенсии не хватает, а у самой на стене висит Крамской в подлиннике.
      Консьержка выронила ручку, которую вертела в пальцах.
      - Да что вы говорите! Какие же всё-таки бывают бессовестные люди! А почему вы знаете, что в подлиннике?
      - Знаю, немного разбираюсь. Сам когда-то учился. Мог бы и сам не хуже, если бы из училища не выпер... если бы сам не бросил.
      - А вы, Электрон Электронович, как я заметила, вообще личность чрезвычайно талантливая и разносторонне одарённая. - Варвара Степановна умильно заулыбалась. - Вы всё можете.
      - Да... так я говорю: откуда, гражданочка, такое богатство?
      - Да, да, ну, а она что? - подхватила консьержка в нетерпении.
      - Отвечает, будто бы это её семейная реликвия от какого-то там колена. Будто бы её при коммунистах выдавали за копию, чтобы не отняли, а совсем недавно иностранцы хотели купить за миллион, да она не продаёт.
      - За миллион!..
      - Или что-то вроде того. Так ведь денег-то она брать не хочет!
      - Неужели мало?
      - Нет, не мало, куда ей столько. Дело в другом: она будто бы собирается её просто так отдать - в дар музею.
      - Музею! - негодующе притопнула Варвара Степановна. - Да будто бы в музее картин мало!!
      - Говорит, что у себя в квартире хранить опасается, а денег на похороны себе уже скопила.
      - Вот так! - снова притопнула ногой Варвара Степановна. - Денег ей не надо! И все прослезились от умиления. А вам, Электрон Электронович, трудящемуся как пчёлка человеку, между прочим, пожалела заплатить за вызов, за беспокойство. Такие мы гордые... но бедные. Распишитесь вот здесь, в журнальчике.
      Электрик взял ручку и склонился над журналом.
      - Ну-ка дайте я вам воротник поправлю... Мужчина вы у нас видный, красивый...
      - Спасибо, Варвара Степановна. Ну, бывайте, до понедельника. Если только опять какая-нибудь подпольная миллионерша пробки не пережжёт.
      - Будьте здоровы, Электрон Электронович, - залебезила вслед ему консьержка, сладенько улыбаясь. - Приятного вам воскресеньеца...
      Глава вторая
      ЗАМЫШЛЯЕТСЯ ПРЕСТУПЛЕНИЕ
      Шустрик включил скороходы и чинно прошагал в растворенную дверь под занесённой ногой электрика. Выйдя на асфальт, он отмахнулся от поднятых ветерком и висевших теперь в воздухе неподвижно песчинок, встал за фонарным столбом и снова нажал на кнопку. Перемещаясь от одного укрытия к другому и оставаясь  невидимым для окружающих, он проследил подозреваемого до самого его дома.
      В квартире Электрона Электроновича было не бедно, но как-то неряшливо. В соседней комнате орал маленький ребёнок, на кухне гремела посуда. Хозяин сел за стол и начал хлебать поставленный женой борщ, откусывать хлеб и снова рассказывать про пенсионерку Чумичкину, её короткое замыкание и её картину.
      Спрятавшийся под диваном Шустрик изнывал от безделья. Сначала он ходил туда-сюда и считал шаги. Потом он подтянул все внутренние крепления дивана болты и шурупы, и даже выправил сорванную резьбу на одной из гаек. Потом он решил разобрать пульт от скороходов и посмотреть, что внутри. Однако пульт, имевший самую простую форму дверного звонка, оказался монолитным и неразборным. Зато Шустрик заметил, что под кнопкой имеется маленький продольный паз. Последующие эксперименты показали, что при нажатии кнопка с лёгким щелчком сдвигается в сторону, и тогда не он сам, а окружающая его действительность начинает "воспроизводиться" в двадцати кратно ускоренном темпе. Если правильнее - он сам в этом положении кнопки двадцатикратно замедлялся.
      Сообразив, какое важное и полезное для себя открытие он сделал, Шустрик, тем не менее, понимал, что в таком режиме он сам становится неподвижной металлической игрушкой, с которой можно сделать всё что угодно. Для того, чтобы включить собственное замедление, следовало прежде всего надёжно спрятаться. Так он и сделал.
      ...В мгновение ока Фаза выхлебал борщ, проглотил второе и бутылку пива. Прошелестел газетой, тоненько поверещал о чём-то с женой, оказался у пискнувшего телефона...
      Тут Шустрик опомнился и вернул кнопку в положение "норма".
      Голос Электрона Электроновича, начавшего что-то щебетать в трубку, съехал на низы и сделался нормальным. Вернее, он только поначалу казался нормальным - вскоре Шустрик заметил, что Фаза говорит со своим собеседником тоном заговорщика.
      - Нет, нет, сегодня нельзя, стало опасно, - говорил он то возбуждённо громко, то шёпотом. - Сегодня не пойду, засыплемся... Какой же третий? Третий раз в прошлый раз был, а теперь будет четвёртый. Поймают, не выгорит дело, чувствую: не надо туда сегодня лезть!
      Услышав такое, любой бы понял, что замышляется преступление. Шустрик распахнул дверцу на своей груди, выхватил телефонную трубку и зашептал: "Алло, алло!.."
      - Да? - солидно откликнулся Буквоедов.
      - Товарищ редактор, это я, Шустрик!
      - Да, я вас слушаю.
      - Это он! Электрик! Он прямо сейчас, при мне, договаривался с сообщником! Они уже воровали три раза - понимаете? Три раза, всё сходится!
      - А вы не можете говорить нормальным голосом? Я вас плохо разбираю.
      - Не могу! Он услышит! Он рядом! Вызывайте милицию!..
      - Погодите, погодите, не надо милицию. Продолжайте наблюдение, товарищ Шустрик.
      - А... как же...
      - Выполняйте.
      - Слушаюсь...
      Шустрик недоумённо скривил рожицу и засунул трубку обратно в свой "бардачок".
      А Фаза тем временем уже перестал сопротивляться и договаривался со своим соучастником о встрече.
      - Хорошо, я понял, ровно в полночь на старом месте, - сказал он и повесил трубку.
      Глава третья
      МУРЗИЛКА ИДЁТ ПО СЛЕДУ
      В отличии от Шустрика, Мурзилка не имел возможности передвигаться в пространстве со сверхзвуковой скоростью. К тому же он был не игрушкой, а живым зверьком, и потому ему были не чужды ни усталость, ни голод. Нахлобучив на голову шапку-невидимку, он спустился на первый этаж и остановился у стены, на которой располагались ячейки почтовых ящиков. Здесь его феноменальный нос учуял запах почтальонской сумки. А едва только нос взял след, как ноги понесли, да так резво, что голова едва за ними поспевала. Маршрут изобиловал подъёмами и спусками по ступенькам, петлями и загогулинами проходных дворов и переулков. Вот когда Мурзилка по-настоящему пожалел, что не взял у волшебника сапоги-скороходы.
      Только когда закончился рабочий день, он настиг Любовь Андреевну Постникову. А она уже выходила из своего почтового отделения и направлялась домой.
      После посещения нескольких продуктовых магазинов её след обогатился запахами копчёной селёдки, хлеба, шоколадного торта, мяса, овощей, апельсинов и стирального порошка. Изголодавшийся Мурзилка не отказался бы сейчас ни от апельсинов, ни от селёдки...
      Но вот, наконец, почтальонша отперла дверь своей квартиры, и невидимый человечек прошмыгнул вперёд неё внутрь.
      Любовь Андреевна, привыкшая, как видно, к своей работе, усталой не выглядела. Она живенько приготовила себе хороший обед из четырёх блюд и с аппетитом поела. Потом она прилегла на диван, включила телевизор и долго пила чай, закусывая шоколадным тортом. А Мурзилка отправился на кухню и тоже хорошенько подкрепился.
      Скушав половину торта, хозяйка зевнула, потянулась... и Мурзилка решил, что сейчас она ляжет спать. Но Любовь Андреевна потянулась не просто так, а к телефону; набрала номер и затянула неторопливую беседу с какой-то своей знакомой.
      Разговор затянулся на два с половиной часа и поразил Мурзилку полной бессодержательностью. Он состоял из какого-то бессмысленного набора слов, звуков и междометий. Под все эти "да... да... не говори... угу... а он?.. а она?.. вот так... ага..." Мурзилка незаметно для себя уснул прямо на письменном столе.
      Внезапно прямо над ним вспыхнула настольная лампа, осветившая лицо почтальонши. Мурзилка подскочил, метнулся туда-сюда, едва не свалился на пол, схватился за шапку... И только тут сообразил, что он невидимка. Перепрыгнув на подоконник и, оказавшись позади лампы, он стал следить за действиями подозреваемой.
      Между тем, Любовь Андреевна поставила на столе возле себя электрический чайник и вынула из сумки несколько конвертов, облепленных иностранными марками. Взяла верхний, привычным движением ощупала, посмотрела на просвет, понюхала и, удовлетворённо кивнув, положила перед собой.
      - Конвертик из Австралии, - пробормотала она себе под нос. - А что у нас в Австралии? Фунты стерлингов. Нет, кажется, доллары. Сейчас узнаем...
      Подержав конверт на пару, она пинцетом разъединила место склейки. Вынула письмо, развернула - и на стол выпорхнула иностранная купюра.
      - Правильно, доллар австралийский, - похвалила сама себя почтальонша. Двадцатка. А сколько это по-нашему?..
      Шевеля губами, она стала считать на калькуляторе свою прибыль, затем вложила письмо обратно в конверт, заклеила и придавила словарём. Взяла следующий, ощупала, посмотрела на просвет и забросила обратно в сумку.
      - Жмоты, - вслух прокомментировала она свои действия.
      В четвёртом и пятом снова оказались денежные купюры. Настроение у почтальонши улучшилось, она даже забубнила какую-то песенку про "Вологду-гду"...
      А Мурзилка, который уже обыскал всю квартиру и сделал достаточно снимков, обличающих почтовую воровку, слез с подоконника первого этажа на газон и отправился в редакцию.
      Глава четвёртая
      ВОДКА И ПОЛИТИЧЕСКИЕ УБЕЖДЕНИЯ
      Агент Мямлик даже не подумал заниматься хлопотной слежкой за порученным ему объектом, а для начала узнал его домашний адрес через базу данных. Убедившись, что сантехник Хохрюшкин проживает непосредственно в соседнем доме, Мямлик обратился за помощью к Винтику и Шпунтику. А те в два счёта смастерили ему из листа бумаги, нитки и нескольких тонких обструганных палочек отличный управляемый дельтаплан.
      Конечно, любого другого они бы не пустили в полёт без тренировок, но все уже знали, что этому сделанному непонятно из какого материала толстенькому человечку не опасны ни падения, ни удары. Вкратце объяснив что к чему, героя усадили на жёрдочку и без лишних слов спихнули с перил балюстрады.
      Оказавшись в свободном полёте, Мямлик ощутил огромное удовлетворение. Он потянул за ниточку слева - и дельтаплан послушно повернул влево; он потянул у, что справа, - и совершил головокружительный вираж вправо и вниз. Восходящие потоки подхватили его и плавно вознесли над крышами домов. Мямлик стал описывать над домами широкие круги, плавно снижаясь. На уровне восьмого этажа, где находилась комната подозреваемого, он уже так хорошо наловчился управлять  дельтапланом, что влетел аккурат в форточку нужного окна.
      Спланировав на стол, он угодил в забитую окурками и объедками тарелку, по всей видимости, одновременно служившую хозяину и пепельницей, и помойным ведром.
      Мямлик отряхнулся, спрятал дельтаплан под диван и забрался на шкаф. Здесь, под потолком, он обнаружил кучу старых, пожелтевших, покрытых пылью газет и с удовольствием углубился в чтение.
      Вскоре появился хозяин.
      Хохрюшкин поработал всего часа полтора, но и эти полтора, как видно, здорово его измотали. Он с грохотом выставил на стол две бутылки пива, бутылку водки, кильки в томате, плавленый сырок, хлеб, начал доставать из мешочка куриные яйца. Несколько яиц разбились по дороге, Хохрюшкин влез в них руками, нецензурно выругался и вышел из комнаты. В кухне зашумела вода, начала ворчать какая-то старуха, Борис Петрович нехотя с ней переругивался.
      С соседями он не ладил, поэтому предпочитал готовить у себя в комнате на электрической плитке. Он поставил на плитку сковороду и, пока жарилась яичница, успел открыть консервы, развернуть сырок, нарезать хлеб и откупорить пиво. Налив себе полный стакан, он выпил пиво, как показалось, двумя глотками. Налил ещё, выпил. Несколько минут смотрел на бутылку с водкой, будто гипнотизируя, потянулся к ней и стал неторопливо открывать.
      Прошло часов шесть или восемь, начало темнеть. Сантехник выходил на улицу за второй бутылкой, долго пропадал и вернулся не только с бутылкой, но и с синяком под глазом. Включил радио (телевизора в комнате не было) и, выпив водки, он стал подробно комментировать транслировавшуюся в эфире передачу о международной политике.
      На шкафу, в котором Хохрюшкин хранил продукты питания (холодильника у него не было) давно уже скучал Мямлик. Он прочитал все имевшиеся здесь старые газеты и решил, что этот поток сознания необходимо направить в нужное русло. Он съехал по дверце на линолиум и по ножке стола залез прямо на усеянную сухими хлебными крошками липкую клеёнку.
      Хохрюшкин появлению Мямлика не удивился.
      - Ну что, зелёный, - тоскливо произнёс он. - Опять будешь душу из меня тянуть?
      Мямлик тоже не удивился, он вообще не был способен чему либо удивляться.
      - Что же ты так распух здорово... - продолжал хозяин. - Выпить хочешь?
      - Давай, - легко согласился Мямлик.
      Хохрюшкин лукаво сощурился:
      - А ведь опять обманешь, не выпьешь...
      - Не обману, - пообещал Мямлик.
      - Ладно, пей, - недоверчиво и даже как-то злорадно произнёс Хохрюшкин и налил зелёному чёртику полный стакан.
      Мямлик обхватил стакан пухлыми ручками и, одновременно наклоняя его и вытягиваясь на цыпочки, стал шумно пить.
      С каждым глотком его туловище раздувалось, но голова, ручки и ножки оставались при этом маленькими.
      Выпив всю водку до последней капли и увеличившись в объёме ровно втрое, Мямлик залихватски оттолкнул от себя стакан, и тот закачался, закрутился быстрее и быстрее, завибрировал и замер.
      Некоторое время Хохрюшкин молча смотрел на стакан и на своего удивительного собутыльника, затем поднялся, протянул Мямлику руку и, тряхнув головой, выдохнул:
      - Уважаю...
      Мямлик дал ему потрясти свою руку, которая вытянулась и стала доставать до поверхности стола.
      - Политические убеждения? - осведомился Хохрюшкин, закуривая папиросу.
      - Патриот крайне экстремальной ориентации, - сообщил Мямлик. - Партия свободных радикалов.
      Хохрюшкин не понял, но снова сказал "уважаю" и протянул руку.
      Мямлик протянул чайную ложку, и Хохрюшкин её пожал.
      Мямлик вытянулся и отдал честь по-военному.
      Опрокинув стул, Хохрюшкин тоже поднялся и отдал честь.
      - Наливай, - приказал Мямлик.
      К полуночи свободный радикал стал похожим на раздувшуюся резиновую грелку, а его собутыльник - на огромную тряпочную куклу. Никакие уловки, почерпнутые Мямликом из детективной литературы, применительно к сантехнику Хохрюшкину не работали. Если Мямлик плавно переводил разговор на жильцов из высотки, Хохрюшкин начинал ругать правительство Аргентины. Если Мямлик намекал на нетрудовые доходы некоторых из этих жильцов, понаставивших себе якобы золотых унитазов, Хохрюшкин принимался честить султана Бахрейна. Когда Мямлик напрямую заговорил о кражах, сантехник Хохрюшкин обвинил во всех бывших и будущих кражах председателя жилищного хозяйства Маслобойникова.
      Ничего не добившись, Мямлик из мстительности заиграл на гуслях-самогудах.
      Засыпавший за столом Хохрюшкин вскочил и ударился в пляс. Танец его был страшен - любое последующее движение никак не следовало из предыдущего, его конвульсии напоминали пляску шамана, объевшегося дурными грибами.
      Потом случилось удивительное: под треньканье самогудов, и не имея возможности остановиться, Хохрюшкин заснул непосредственно в танце. Всё ещё дёргаясь по инерции, но уже похрапывая, он удачно повалился на диван и ещё некоторое время там извивался и подёргивался. Только когда музыка стихла, он замер и захрапел так, что за стеной запричитала и заохала старушка.
      Переваливаясь словно жирный пингвин, Мямлик подошёл к краю стола, открыл рот и мощным фонтанчиком выпустил из своего туловища в распахнутое окно всю выпитую водку. После этого он стал похожим на высушенную грушу, маленькую и сморщенную. Но, как обычно, не прошло и минуты, а он снова сделался кругленьким и гладеньким. Он затащил дельтаплан на подоконник, устроился на жёрдочке, оттолкнулся и полетел.
      Поймав на знакомом участке потоки восходящего воздуха, Мямлик легко воспарил над крышами и, сориентировавшись в пространстве по светящимся окнам, вскоре влетел на террасу редакции газеты "Книжная правда".
      Глава пятая
      С ПОЛИЧНЫМ
      А в это время электрик Фаза вышел из дому для встречи со своим сообщником. Агент Шустрик шёл за ним по пятам, используя метод мгновенных перебежек и ускоренных ожиданий. Встреча произошла ровно в полночь за углом склада, отгороженного высоким деревянным забором. Сообщником оказался электрик с соседнего участка Контакт Контактович Проводков.
      Фаза и Проводков пошептались и подошли к стоявшей неподалёку трансформаторной будке. Повертели что-то внутри - и на территории склада разом погас весь свет. Открыли дверь проходной, прошли на цыпочках мимо спящего сторожа и оказались в складском дворе. Свет фонарика заплясал по сваленным в кучу ржавым электромоторам и катушкам с кабелем.
      - Вот она! - зашептал Проводков. - Иди сюда, хватай. Шестьдесят кило чистой меди!
      Воры насадили катушку на трубу и, взявшись с двух сторон, с кряхтением подняли и понесли.
      И в этот момент случилось нечто ужасное.
      В глаза злоумышленникам ударил яркий свет, заклацали оружейные затворы, и металлический голос, усиленный шипящим мегафоном, скомандовал:
      - Стоять! Ни с места! Руки за голову!
      Несколько вооружённых человек в масках и камуфляже появились в свете фар затаившихся неподалёку милицейских автомобилей.
      Катушка упала, одним своим колесом глухо ударившись о землю, а другим придавив пальцы ног Электрона Электроновича. Но он даже не почувствовал боли. А стоявший рядом сторож, который до этого только притворялся спящим, погрозил ему пальцем:
      - Ух ты... ворюга!
      Пойманных обыскали, и в нагрудном кармане пиджака Фазы нашли золотое колечко с камешком. А поскольку опись украденного у генеральши имущества помнил наизусть каждый московский милиционер, колечко моментально признали.
      Руки Электрона Электроновича защёлкнули наручниками, и его самого затолкали в кузов машины. Проводков, промахнувшись несколько раз ногой, забрался сам.
      - Руки можете опустить, - сказал ему сержант.
      Проводков, глядя на своего приятеля с изумлением, опустил руки.
      - Не я это!.. - сказал ему Фаза удивлённо. - Не моё...
      Машина тронулась.
      - Не я это!! - заорал Фаза, бросаясь к решётке. - Не моё!!!...
      Глава шестая
      ВСЁ С НАЧАЛА
      В то время, когда Шустрик наблюдал внезапную развязку, Мурзилка и Мямлик уже стояли на редакторском письменном столе и докладывали о результатах своей работы.
      - Почтальонша, скорее всего, непричастна, - докладывал Мурзилка. - Она ворует деньги из писем. Тот, кто уже похитил денег и ценностей на двести тысяч, не станет мелочиться.
      - Не факт, - отметил Мямлик.
      - Все обличающие её снимки я отправил на сайт Министерства связи.
      - Правильно, - одобрил редактор. - Ну а вы, товарищ Мямлик? Сантехник тоже непричастен?
      - С уверенностью не могу утверждать. Разговорить не сумел.
      - Вы что же, с ним разговаривали?! - изумился редактор.
      - Думаю, он принимал меня за кого-то другого.
      - Он был пьян?
      - Так точно, в стельку.
      - А что он пьёт, заметили?
      - Заметил. Водку "Чертогон".
      - Нет, это не он. Тот, кто при деньгах, отраву пить не станет... Буквоедов приподнялся и потянул носом. - Послушайте! А вы-то сами, случайно, водку не пили?!
      Мямлик хотел ответить, но не успел, потому что в кабинет со свистом влетел агент Шустрик. Он материализовался на столе, выключив свой сумасшедший ускоритель.
      - Есть! Нашёл! Арестован с поличным!
      - Кто?! - от неожиданности отпрянули разом все трое.
      - Он! Ворюга!
      И Шустрик, сбиваясь на второстепенные детали, рассказал обо всём, что видел.
      Ответом ему было недоверчивое молчание.
      - Странно, - сказал наконец Мурзилка. - Зачем таскать в кармане краденное.
      - Могли подбросить, - сказал Мямлик.
      - Кто? - спросил Буквоедов.
      - Кто угодно. Когда он ходил по квартирам.
      - Это интересно, - сказал Буквоедов. - У кого он был?
      - У пенсионерки Чумичкиной, - сообщил Шустрик. - Только она не могла. Она миллионную картину отдаёт в дар музею.
      - Картина у неё дома висит? - поинтересовался Мурзилка.
      - Да, висит... пока.
      - Это интересно, - сказал редактор. - Я проконсультируюсь. А теперь всё с начала. Будем проверять потерпевших. Может случиться так, что потерпевшие выведут нас на след преступника.
      Часть третья: ПОТЕРПЕВШИЕ
      Глава первая
      СЧАСТЬЕ МАНДАРИНОВЫХ ПРИНЦЕВ
      Владилен Коммуниевич Штокбант в свои двадцать с небольшим лет сделался богатым через торговлю фруктами. В нужный момент он направлял нужный товар в нужное место. Из того места, где сейчас подешевле, - в то место, где завтра будет подороже. Поскольку этот предприимчивый молодой человек вертел большими деньгами, на него со всех сторон скалили разного рода хищники - от конкурентов до налоговой полиции и бандитов. То есть, он жил в постоянном страхе за своё здоровье и за свои капиталы, совершенно не имея возможности расслабиться. И уже ничто не доставляло ему удовольствия - ни обеды в самых дорогих ресторанах, ни отдых на Канарах, ни угар элитных ночных клубов. У него даже не было возможности познакомиться с приличной девушкой, на которой он смог бы когда-нибудь жениться. Он почти разучился улыбаться и понимать шутки. А если улыбался для дела, то фальшиво и заученно, как в рекламе. Когда он оставался один, любая мелочь, вроде спутавшегося телефонного шнура, могла вызвать в нём внезапную вспышку ярости. Бывало, что такое заканчивалось погромом мебели, хрусталя и дорогостоящей техники. На другой день разбитое убирали, а из магазина привозили всё новое. Деньги Владилена Коммуниевича всё время находились в обороте. Наличными имелась при себе или на комоде, когда он был дома, пачка денег в бумажнике - тысяч десять-пятнадцать евро. И эти деньги у него пропали из бумажника совершенно непостижимым образом. Вечером были, а утром, когда выходил из дома, хвать... нету. И он бы, конечно, из-за такой пропажи не расстроился, если бы не окружавшие его бронированные двери и пуленепробиваемые стёкла, наружная охрана и внутренняя сигнализация. Выходит, всё это самому обыкновенному воришке не помеха?.. А если так, то и его собственная жизнь в своей квартире находится под угрозой. И теперь, после этого случая, он уже неделю пребывал в состоянии, близком к нервному срыву.
      В этот день, а вернее, уже ночь, когда агент Шустрик поджидал его на лестничной площадке у входа в квартиру, Владилен Коммуниевич возвращался с самой, может быть, важной за всю его деловую жизнь встречи. Сегодня он подписал договор на поставку огромной, астрономической партии мандаринов из Финляндии, которые через пару дней должны были заполнить склады  московских магазинов. Договор был фиктивный: по бумагам проходили и облагались налогом всего двести килограмм фруктов. На самом деле мандаринов был двести тонн. Они уже были оплачены и двигались в автофургонах по направлению к Петербургу. Чем больше партия, тем дешевле обходится каждый отдельно взятый мандарин, тем больше прибыль от его продажи. Владилен Коммуниевич находился в полосе невезения и в последние месяцы терпел сплошные убытки. В эту операцию с мандаринами он вложил все имевшиеся у него денежные средства. Если всё пройдёт по плану, он увеличит свой капитал вдвое. Но если что-нибудь вдруг случится, и фрукты не прибудут в Москву к завтрашнему дню, он потеряет всё.
      Ничего этого агент Шустрик знать, конечно, не мог.
      Зашумел лифт, и господин Штокбант, усталый и напряжённый, появился на своей лестничной клетке. Он был похож на человек, которого пытали, но который так и не раскрыл рта.
      Проверив квартиру, охранники рассредоточились по этажам. А хозяин захлопнул тяжёлую дверь и повернул изнутри железное колесо, какие бывают только на больших банковских сейфах или на подводных лодках. Нажал кнопку и на окна опустились шторы.
      Мысль о том, что в его квартире побывал вор, не давала г-ну Штокбанту покоя. Вот и сейчас, только что, ему показалось, будто в воздухе тоненько просвистел невидимый прутик, и штора у самого пола немного всколыхнулась.
      Владилен Коммуниевич сделал кадыком глотательное движение, ослабил галстук и достал из бара матово-зелёную пузатую бутылку. Налил себе на два пальца в хрустальный стакан и выпил одним глотком.
      Потом он выкурил сигарету, разделся и ушёл в ванную.
      Зазвонил телефон. Не долго думая, Шустрик забрался на стол, нажал кнопку громкой связи и произнёс голосом хозяина:
      - Слушаю.
      - Владик! - заорал кто-то издалека. - Это я! Мартышкин!
      Звонил человек, который вёз из Финляндии мандарины.
      - Еду в головной машине колонны, мы уже под Выборгом!
      - Как дела? - сказал Шустрик.
      - Двадцать фур по десять тонн в каждой. Границу прошли без вопросов, через два часа будем в Питере. Как у вас обстановка?
      - А у нас тут милиции полный дом, - сообщил Шустрик, не зная о чём говорить с Мартышкиным.
      В телефоне возникла напряжённая пауза.
      - Поворачивать обратно?
      - Зачем? - удивился Шустрик.
      - Да... пожалуй, ты прав. Обратно везти нет смысла. Слушай, Коммуниевич, ведь нас посадят!
      - Погоди, - испугался Шустрик, - что значит посадят? Сейчас что-нибудь придумаем. Как тебя там, Мартышкин, ты тоже думай.
      И они стали думать.
      - Если переоформить мандарины как гуманитарную помощь, нас не посадят, - придумал Мартышкин. - Благотворительность не облагается налогами.
      - Ура! - обрадовался Шустрик.
      - Но вы потеряете всё до копейки.
      - Ну и фиг с ним.
      Мартышкин привык, что у шефа бывают заскоки на нервной почве и потому не удивился. А фраза о том, что в доме полно милиции, могла означать только одно: в Москве их поджидает налоговая проверка. Единственный выход в сложившейся ситуации - раздать фрукты как благотворительность. И сделать это необходимо как можно скорее, здесь, в Питере.
      - Придётся до утра развозить по детским садам и школам, - сказал Мартышкин.
      В ванной перестала шуметь вода, послышались шаги.
      - Действуй! - крикнул Шустрик, сдерживая распиравшее его ликование.
      Запахнувшись в белый пушистый халат, Штокбант вышел из ванной. Он был мокрый, и от него шёл пар. Он сел в кресло, налил себе на один палец из пузатой бутылки и выпил. Сунул в рот сигарету, чиркнул зажигалкой. Водные процедуры на какое-то время, на полчаса или на час, его расслабляли, успокаивая нервы.
      Вдруг засигналила рация, служившая для связи с охранниками.
      - Ну, что там... - недовольно проворчал Владилен Коммуниевич, так и не успевший прикурить.
      - Шеф, тревога! - зашептал охранник. - Маски-шоу, налоговая полиция... Ох!.. Ах!.. У-у!..
      Последние его восклицания сопровождали звуки ударов, скорее всего, резиновой дубинкой, возможно, по голове.
      Хозяин выронил стакан и бросился к компьютеру. Лихорадочно стуча по клавишам, он стёр все документы и рассчёты, имевшие отношение к последней партии мандаринов.
      А в дверь уже звонили и стучали. Штокбант набрал телефонный номер Мартышкина, но тот уже обзванивал директоров школ и детских садов, поэтому было без конца занято.
      Понимая, что с налоговой полицией шутки плохи, Владилен Коммуниевич со всех ног бросился открывать.
      Выемка и проверка уцелевших в компьютере документов закончилась только засветло.
      - Господин Штокбант, мы ничего такого у вас не нашли, - вынужден был признать старший налоговый инспектор. Но мы в точности знаем, что ваш сообщник Мартышкин везёт в Москву двести тонн не учтённых ни в каких документах мандаринов. И мы этих мандаринов дождёмся, а потом вас арестуем, и Мартышкина тоже.
      Услышав это, Владилен Коммуниевич затрясся, налил себе на пять пальцев из пузатой бутылки, выпил и стал ждать, когда его повезут в тюрьму.
      А налоговые инспекторы тоже стали ждать, когда позвонит Мартышкин и сообщит, что фрукты приехали в Москву. Вооружённые люди в масках и камуфляже стояли и сидели вдоль стен, похлопывали дубинками, а на поясах у них зловеще позвякивали наручники.
      Когда от напряжения и страха хозяин буквально остекленел, раздался телефонный звонок.
      - Говорите, - приказал Штокбанту старший инспектор и нажал кнопку громкой связи.
      - Да, - слабо откликнулся Владилен Коммуниевич. - Слушаю...
      - Всё сделано, - доложил Мартышкин без энтузиазма.
      - Что?
      - Все мандарины безвозмездно переданы ленинградским детям.
      - Что?!
      - В смысле, Питерским. Заведующих пришлось будить... Теперь у нас всё по закону - печати, подписи... Копии на емейле.
      Старший инспектор, у которого лицо постепенно вытягивалось, посмотрел на младшего инспектора, они вместе захлопнули рты и потянулись к компьютеру. На экране замелькали документы, придраться было совершенно не к чему.
      - Такие дела, - сказал Мартышкин. - Теперь по нулям.