- Вот! Хотя бы это, - Буквоедов прочёл по слогам выражение, жирно подчёркнутое красным и вдобавок отмеченное на полях несколькими вопросительными и восклицательными знаками. - Вот это самое: "ША-РАМ БА-РАН". Что это такое? Кто такой?..
      - По правде говоря, мы сами не знаем, - признался Мурзилка. - Просто они так говорили.
      - Они так говорили, а мы не будем. Мы напишем по-другому. Например: "Мероприятие по экстренному разрешению конфликта".
      Мурзилка только пожал плечами: спорить с редактором - пустое дело.
      - А вообще - молодцы! - снова заулыбался Мастодонт Сидорович. - Что вернули девочке котёнка - это хорошо, замечательно! Там, наверху, - он снова благоговейно поднял глаза к потолку, - нас одобрили! И ждут второго выпуска! Такого же непримиримого, острого, принципиального! Так что работайте, товарищи. Жму руки.
      Редактор поднялся из кресла, вышел из-за стола, склонился в три погибели и протянул каждому из посетителей указательный палец.
      - Будем стараться! - сказал Шустрик, обхватив палец.
      - Не сомневайтесь, - пообещал Мямлик.
      Мурзилка только кивнул и промолчал. Давать обещания наперёд было не в его правилах.
      Дело № 2
      "За ёлкой"
      Глава первая
      НУЖНА БОЛЬШАЯ И НАСТОЯЩАЯ
      Приближался Новый год. Это чувствовалось по радостной суете на улице за окном, по запаху мандаринов и торта "Наполеон", который мама испекла вчера вечером и который теперь стоял на кухонном подоконнике, прикрытый промасленной бумагой. Даша и Андрейка то и дело подходили к нему, приподнимали бумагу и отколупывали от слоеной щербатой кромки по маленькому кусочку. Они выбирали только такие кусочки, которые образовывали неровности, совсем крошечные. Постепенно "Наполеон" приобрёл совершенно правильную геометрическую форму с ровными, даже несколько вогнутыми краями.
      Когда работа была выполнена и делать стало совсем уже нечего, Даша принялась смотреть на ёлку, соображая, что можно ещё на нее повесить, чтобы было красиво. Ёлка была очень хорошая, хотя и искусственная: с трёх шагов совсем не отличалась от настоящей.
      В спущенном вчера с антресолей картонном ящике оставалось ещё довольно много переложенных ватой игрушек - старых и новых. Попадались даже совсем старинные, которые ещё их пра-пра-пра-бабушки вешали на свои ёлки. И уж, конечно, те ёлки были не синтетические, а настоящие, из леса...
      Даша стала разворачивать игрушки и вешать их на свободные ветки. А когда свободных веток уже не осталось и пара новых шаров была расколочена, оказалось, что игрушек в коробке осталось ещё никак не меньше половины.
      И тогда Даша сказала:
      - Нет, это совсем не то.
      И она сняла всё, что повесила, разбив при этом ещё один перламутровый шар. Почему-то шары никак не хотели её слушаться.
      Потом Даша минут десять о чём-то сосредоточенно думала.
      - Послушай, у тебя денег нет? - обратилась она к Андрейке.
      Всё предыдущее время тот лежал на диване, закинув ноги на спинку и скептически наблюдая за действиями младшей сестры. В ответ он только скривил губы и покачал головой.
      - Тапки сними, - сказала Даша маминым голосом. - Обленился вконец...
      - У папы в столе есть деньги, - сообщил Андрейка.
      - Что у папы есть, а чего нет, - я и без тебя знаю.
      - Я, между прочим, в твои годы зарабатывал, - повторил Андрейка слышанную где-то фразу. После этого он притворился, что зевает от скуки, разговаривая с мелюзгой.
      - И много ты зарабатывал?
      - Прилично.
      - И где же твои заработки?
      - Там... где надо. В банке.
      - Из-под килек?
      - Сама ты килька. Скажу папе, что ты у него в столе рылась.
      - Это кто рылся?! - От возмущения глаза у Даши сделались круглыми. - Ты сам... наводчик.
      - Ладно, не плачь. Я пошутил. Зачем тебе деньги?
      - Хочу купить ёлку. Настоящую, большую, до потолка. Чтобы она пахла лесом и чтобы повесить все игрушки. А эта - пускай тоже стоит в другой комнате. Мама с папой придут - а в доме настоящая ёлка - то-то они обрадуются!
      Андрейка слез с дивана и подошёл к окну. В дальнем конце двора находился огороженный заборчиком ёлочный базар. Он светился гирляндами разноцветных лампочек, а ёлок внутри было ещё довольно много - и больших, и маленьких.
      - Смотри! - Даша ткнула пальцем в стекло. - Вон ту, самую большую...
      Андрейка сразу понял, про какую ёлку она говорит, он и сам приметил её с первого взгляда. Идея стала казаться ему всё более заманчивой.
      - Кто за деньгами полезет? - спросил он, отводя глаза в сторону.
      - Оба вместе полезем, - прошептала Даша, отводя глаза в другую сторону.
      И дети стали приближаться к папиному столу, как будто это был не письменный стол, а задремавший тигр.
      Глава вторая
      НАЧИНАЮТСЯ НЕПРИЯТНОСТИ
      Не прошло и четверти часа, как Даша и Андрейка уже очутились на улице. В потайном кармашке шерстяных рейтузов у Даши лежала сложенная три раза новенькая бумажка с цифрой "50" и знаком Э.
      Погода стояла для праздника самая подходящая: лёгкий морозец пощипывал носы и щёки, редкие снежинки летали мотыльками в прозрачном воздухе и покрывали асфальт пушистым ковром. Прохожие несли в руках свёртки, на их лицах угадывалось праздничное волнение. Из витрин магазинов, в калейдоскопе разноцветных лампочек, на детей приветливо смотрели кукольные Деды Морозы и Снегурочки.
      Обойдя свой дом, Даша и Андрейка повернули во двор и устремились к ёлочному базару.
      Очередь была небольшая, но двигалась медленно, потому что покупатели выбирали долго и придирчиво. В общей зелёной массе все ёлки казались красивыми, но едва какую-нибудь из них вытаскивали и слегка ударяли стволом о землю, чтобы она расправилась, как тут же выяснялось, что не такая она густая и не такая красивая, а то и вовсе лысая наполовину.
      Даше сделалось жалко этих ёлочек, которым не дали вырасти, а теперь ещё и брать не хотят.
      - Папа правильно говорит, что ёлки нельзя рубить, - прошептала она. Не хочу больше здесь ничего...
      Но как раз в этот момент подошла их очередь, и детей подтолкнули сзади в зелёный загончик.
      Андрейка сразу вытащил ту самую ёлку, которую приметил ещё из окна, и продавец стал измерять её огромной деревянной линейкой. Тем временем Даша полезла в карман за деньгами, и чем дольше она вертела рукой в своем кармане, задрав край куртки, тем заметнее менялось её лицо.
      - По-погодите, - пролепетала она, - не надо... Я, кажется, деньги потеряла.
      Четыре раза дети прошли до квартиры и обратно, обследуя каждый метр своего пути, подбирая каждую бумажку, каждый фантик... Увы, похоже, деньги были утеряны безвозвратно.
      Даша, которая хлюпала носом и подвывала, выговорила сквозь слёзы:
      - Андрей, ты можешь денег достать?
      - Погоди, не плачь, - отвечал Андрейка. - Может быть, он ещё и не заметит. Там много было.
      - Нет, не много. Таких только четыре штуки было, он придёт и сразу увидит. Вот и будет нам после этого Новый год...
      - Знаешь, нам, наверное, легче ёлку достать, чем деньги, - подумав, сказал Андрейка. - Ёлку можно в лесу спилить забесплатно. А это ещё и лучше: выберем самую хорошую, не то что здесь - не ёлки, а палки продают.
      Даша перестала плакать и, подняв глаза, заморгала ресницами.
      - До вокзала добежим за пять минут, - продолжал Андрейка развивать свою идею, - полчаса на электричке, десять минут там, ещё полчаса обратно. Стемнеть не успеет, а мы уже будем дома, с ёлкой.
      Даша вытерла глаза и деловито спросила:
      - На электричке зайцами поедем?
      Глава третья
      ЗАБЛУДИЛИСЬ
      Пассажиров в вагоне было немного. Дети смотрели на проплывающие мимо кусты и сараи, терпеливо дожидаясь, когда за окном появится настоящий лес. Билеты в этот раз никто не проверял.
      Наконец за окном сплошной стеной пошёл хвойный лес. Даша и Андрейка побежали в тамбур и, дождавшись остановки, вышли на перрон.
      Остановка называлась "36-й километр". Ни одной даже самой захудалой постройки, даже билетной кассы поблизости не наблюдалось. Совершенно было непонятно, для чего существует эта станция.
      Дети приблизились к концу платформы, спустились по железной лесенке, перешли рельсы и оказались на небольшой утоптанной площадке. От этой площадки в лес уходила глубокая, хорошо накатанная лыжня. Теперь всякий бы догадался, что остановка существует специально для тех, кто катается на лыжах.
      Не долго думая, оба встали на лыжню и, расставляя ноги несколько шире, чем хотелось, бодро зашагали в лес.
      Время летело, начинало смеркаться.
      - Вот эту! - сказала Даша. Дети сошли с лыжни и, увязая в снегу, побежали к ёлке.
      Однако с близкого расстояния стало видно, что с одной стороны ёлка выросла не очень густая.
      Следующая оказалась больше, а ещё одна меньше, чем хотелось.
      Постепенно, перебегая от одной ёлки к другой, они удалились от лыжни на довольно порядочное расстояние.
      Наконец, когда к Даше изнутри стала подкрадываться смутная тревога, они увидели именно такую ёлку, о которой мечтали. Андрейка вынул из кармана обломок ножовки для металла и стал пилить. Не прошло и четверти часа, как спиленная и обвязанная ёлка была готова к транспортировке.
      Но не тут-то было.
      Увлечённые работой дети не заметили, как совсем стемнело, снег повалил густыми хлопьями и засыпал все следы.
      - Ой, - сказала Даша, - куда же теперь идти?
      - Спокойно, - сказал Андрейка, - идти надо туда, где железная дорога.
      - А где железная дорога? - спросила Даша.
      - Электричка пойдет - мы и услышим.
      Дети стали ждать, когда пойдет электричка. При этом Даша подозрительно посапывала и хлюпала носом, а её нижняя губа постепенно оттопыривалась. И Андрейке это очень не нравилось.
      Наконец лес наполнился гудением и перестуком колес, дети протянули руки в противоположные стороны и радостно воскликнули в два голоса:
      - Там!!
      Андрейка спорить не стал. К тому же на голове у него была шапка-ушанка, которая не позволяла слышать хорошенько.
      И дети поволокли ёлку в сторону, совершенно противоположную железнодорожной станции.
      Постепенно лес становился гуще, а снег глубже. Даша и Андрейка устали и проголодались. Увязнув в каком-то буреломе, они бросили ёлку и полезли вперёд напролом, желая только одного: выбраться наконец из этого проклятого леса.
      Потом они оказались на довольно обширном пространстве, усеянном корягами, кустами, сугробами и редкими, но огромными деревьями. Даша вдруг поскользнулась. Андрейка почувствовал под ногами что-то неладное и разгреб снег. Тут как раз ветер совершенно стих, на небе появилась луна, осветив все волшебным светом. Под ногами был лёд, а подо льдом трава и поднимающиеся со дна пузырьки воздуха.
      - Даша, - сказал Андрейка, - мы, кажется, на болото забрели. Мы, кажется, заблудились.
      - Мама... - пискнула Даша, и на глаза у нее навернулись слёзы.
      - Папа.... - вторил ей Андрейка сдавленным голосом.
      Дети обняли друг друга и заплакали.
      * * *
      А мама и папа в это время были в гостях у маминой мамы. Звали эту женщину Клотильда Марковна. Она всеми способами молодилась и ненавидела своих внуков. И ещё она не любила папу, называя его размазнёй и манной кашей из-за того, что тот честно трудился, не наживая себе капиталов. Она хотела, чтобы мама всегда оставалась маленькой и никогда не имела своей собственной семьи. Потому что взрослая мама напоминала ей о своём уже не очень юном возрасте.
      Мама и папа зашли только на минутку, чтобы поздравить Клотильду Марковну с Новым годом и преподнести ей торт. Но она уговорила остаться. Все трое сели за стол и стали пить чай. Родители Даши и Андрейки захотели позвонить своим детям, но хозяйка заявила, что телефон ей отключили за неуплату. Этим враньём, она хотела намекнуть, что ей совсем не помогают материально.
      Главная же цель Клотильды Марковны заключалась сегодня в том, чтобы задержать у себя родителей Даши и Андрейки как можно дольше и тем самым испортить детям праздник. Для этого она выключила телефон и телевизор, а также перевела висевшие на стене часы на два часа назад. Как только папа намекал, что пора идти, она затевала новый разговор и тянула время.
      Когда наконец даже настенные часы начали показывать девять вечера, а на самом деле было уже одиннадцать, мама с папой решительно поднялись из-за стола.
      Но Клотильда Марковна притворилась, что ей сделалось плохо. Она упала на диван, облокотилась на подушки и прикрыла рукой глаза. Мама и папа стали хлопотать вокруг неё, а вредной женщине только это и было нужно.
      Глава четвёртая
      СПОСОБ ПЕРЕДВИЖЕНИЯ
      Редактору газеты Буквоедову мешали сосредоточиться. Не раз он уже выходил за дверь, делая строгое лицо, и становилось тихо. Но едва только он возвращался в кабинет, галдёж, смех, крики и топот книжных человечков за стеной исправно возобновлялись.
      А между тем Мастодонт Сидорович получил чрезвычайно встревожившее его сообщение, которое по волшебному телеграфу настучал ему из леса знакомый дятел.
      Точки и тире на бумажной ленте в переводе с азбуки Морзе на обыкновенный язык означали буквально следующее:
      ДУШЕРАЗДИРАЮЩАЯ СИТУАЦИЯ!
      ЧУДОВИЩНАЯ ПРОВОКАЦИЯ!
      В ЛЕСУ, НА СТАНЦИИ "36-й КИЛОМЕТР", ЗАБЛУДИЛИСЬ МАЛЬЧИК И ДЕВОЧКА!
      ВОЛКИ! МЕДВЕДИ! НЕЧИСТАЯ СИЛА НА БОЛОТЕ!..
      ПОМОГИТЕ ИМ!
      СПАСИТЕ ИХ!!
      SOS!!!
      После недолгих мучительных раздумий Мастодонт Сидорович принял решение.
      - Репортёр Мурзилка! - сказал он в селектор громкой связи. - Шустрик и Мямлик! Ко мне в кабинет! Все трое!
      На ковре перед столом появились наши герои.
      - В деле о пропаже котёнка вы проявили похвальную находчивость и отвагу, - заговорил редактор.
      Герои скромно потупились.
      - Поэтому я хочу обратиться с просьбой именно к вам.
      Мурзилка удивился: он впервые слышал от редактора такое странное слово.
      - Да, да, это именно просьба, а не редакционное задание, - подтвердил Буквоедов. - Вы меня понимаете?
      - Да, мы уже слышали, - подтвердил Мурзилка. - Можем поехать на собаке.
      - Не сомневался в вашем положительном ответе, - с чувством произнёс редактор.
      Тут следует кое-что разъяснить. По вполне понятным причинам волшебные человечки не могут запросто разгуливать по улицам на глазах у прохожих. На вокзалах и станциях метро у них существуют пункты проката механических собак. Поэтому, если вы видите где-нибудь сосредоточенно спешащую куда-то собаку с ошейником, но без хозяина, будьте уверены, что внутри у неё, скорее всего, сидят, словно в салоне автобуса, крошечные человечки.
      Протянутые по всему городу железные трубы пневматической почты позволяют человечкам быстро перемещаться в тот или иной пункт проката механических собак.
      Не теряя времени понапрасну, Мурзилка, Шустрик и Мямлик залезли в четырёхместный вагончик, задвинули за собой дверь, расселись в расположенные одно за другим кресла и пристегнулись ремнями. В трубу ударил поток сжатого воздуха, человечков вдавило в кресла, и вагончик-снаряд помчался по трубе. Он то взлетал вверх, то падал, то круто поворачивал, а бывало, что и совершал фигуры высшего пилотажа вроде "мёртвой петли". Соответственно и пассажиры находились то в состоянии невесомости, то в состоянии перегрузки и ещё неизвестно в каких состояниях во время прохождения беспорядочных виражей и спиралей.
      Наконец точка на экране приблизилась к месту назначения. Вагончик замедлил ход и остановился - прямо на прилавке пункта проката механических собак. Хозяином его был некто Аристарх Никифорович Выдворянинов, щуплый пожилой мужчина бухгалтерского вида в пенсне и с бородкой клинышком.
      Мурзилка отстегнул ремни и сказал, что можно выходить. Тут открылось непредвиденное обстоятельство, которое Мурзилка и Шустрик всё-таки должны были предвидеть. Мямлик, естественно, не пристегнулся. Всю дорогу его шарахало и шатало от стенки к стенке и в конце пути совершенно смяло в ком, напоминавший по форме и величине картофелину. Друзья выкатили Мямлика на прилавок и оставили принимать прежнюю форму самостоятельно, а сами направились к возвышавшемуся за стойкой Аристарху Никифоровичу.
      - Собаки есть? - поинтересовался Мурзилка.
      - Для хорошего клиента можно поискать, - уклончиво ответил Выдворянинов. - Для какой цели желаете-с? Кататься или же для деловой поездки?
      - Чтобы могла быстро бегать по снегу.
      - Для скорости дал бы вам гончую борзую, - почесал бородку хозяин. Однако для снега ничего лучше сибирской лайки не найдёте. Обещаю вам как родному. Платить как будете?..
      С этими словами он натянул на руки толстые резиновые перчатки по самые локти и выставил на прилавок чучело собаки с густой белой шерстью и вытянутой лисьей мордой.
      - Ну не красавец ли? Взгляните! - начал хозяин проката расхваливать свой товар. - До восьмидесяти километров в час, четыре скорости, боковой, задний ход, прыжок до десяти метров...
      Аристарх Никифорович открыл дверцу, просунул в брюхо руку и включил мотор. Собака ожила и начала быстро-быстро перебирать в воздухе лапами.
      - Система самозащиты.
      Собака щёлкнула зубами, рявкнула так, что заложило уши, подняла шерсть дыбом и затрещала электрическими разрядами. Если бы не резиновые перчатки, Аристарха Никифоровича, наверное, ударило бы током огромного напряжения.
      - А также приборы ночного видения, спутниковая связь, мягкий салон, отопление, кондиционер...
      - Хорошо, мы берём, - поторопил его Мурзилка. - Давайте ключи.
      Выдворянинов хитро прищурился и блеснул стёклышками пенсне:
      - Стало быть, договорчик на лаечку составляем... Пургой зовут, между прочим. Письмецо гарантийное при вас?
      Мурзилка поморщился от досады. Неужели придется тратить время на бумажную волокиту? Тут за спиной у него послышался ворчливый голос Мямлика:
      - Просто поразительно, как некоторые умудряются бюрократизировать самые примитивные товарно-денежные операции...
      Мурзилка и Шустрик обернулись. Мямлик уже принял свою естественную форму и приближался к Аристарху Никифоровичу, волоча за собой измятый листок бумаги. Очевидно, редактор успел просунуть документ в вагончик перед самым стартом.
      - Ведь некоторые, с позволения сказать, - продолжал Мямлик, - рыцари пера и круглой печати окостенели на своей работе до такой степени, что делают вид, будто им никто не звонил и никто не договаривался о передаче пневматической почтой этого документа, имеющего название "денежный чек", на сумму, оговорённую в устной беседе. Некоторым, как видно, доставляет удовольствие...
      - Да, да, конечно! - перебил его Аристарх Никифорович, снова сделавшись угодливым. - Конечно-конечно! Мастодонт Сидорович звонил и предупреждал. Мы всё, буквально всё оговорили. Я даже успел смазать и почистить собачку, дабы у клиентов не возникло никаких нареканий в адрес нашей старейшей и надёжнейшей фирмы!
      Выдворянинов аккуратно разгладил на прилавке чек, сложил его и спрятал в бумажник.
      - Ключики извольте-с принять...
      Мурзилка, начинавший уже было сопеть в обе дырочки, нетерпеливо схватил ключи и скомандовал: "По местам!" Все трое залезли в собаку и заперли изнутри дверцу.
      Усевшись в головном отсеке, Мурзилка и Шустрик тщательно пристегнулись, схватились было за рычаги управления, но, разом что-то вспомнив, замерли и переглянулись. Затем они отстегнули ремни, спустились в салон и хорошенько пристегнули Мямлика, который, само собой, никак не мог разобраться с защёлкивающимися замками. После этого они снова заняли свои места и уверенно рванули рычаги вперёд.
      Механическая собака вильнула хвостом у самого носа Аристарха Никифоровича Выдворянинова, едва не смахнув с него пенсне, мягко спрыгнула с прилавка на пол, передними лапами отворила дверь и побежала трусцой мимо билетных касс вокзала, ловко лавируя между ногами пассажиров.
      Глава пятая
      ЛЕСНАЯ НЕЧИСТЬ
      А в это время на краю замёрзшего болота, неподалёку от того места, где заблудились Даша и Андрейка, из дупла вылезла лесная кикимора.
      С виду это была довольно несимпатичная старушенция с длинным остреньким носом, которым она водила из стороны в сторону, будто принюхиваясь, и с маленькими колючими глазками. Одета была кикимора в похожие на рыболовные сети кружева, которые она плела из сухих водорослей, скрепляла в семь слоёв и утепляла ватой. На ногах были накручены лапти, на голове красовался лист лопуха, заменявший шляпку.
      Кикимора выскочила из дупла и запрыгала-заохала, согреваясь. Быстро, словно кошка, залезла на сосну, на самую верхушку, и огляделась. Спустилась вниз, призадумалась.
      Тут у неё под ногами снег зашевелился, лёд хрустнул, и в сторону отвалился большой трухлявый пень с торчащими во все стороны корнями. Из заброшенной медвежьей берлоги вместе с облаком пара выбрался на снег леший дядька, весь поросший зеленоватым волосом. Леший кутался в облезлую самодельную шубу, на нём были самодельные меховые сапоги и шапка. Чем-то он напоминал Робинзона Крузо, как если бы тот приснился своему другу Пятнице в кошмарном сне.
      Кряхтя и ругаясь, леший прикрыл дыру пнём, чтобы тепло не выходило, и, взявшись лохматой рукой за поясницу, остался стоять в скрюченном положении.
      - Чего, старый, совсем из ума выжил? - проскрипела кикимора. - Ты чего, дурень, зимовать улёгся в такой сырости?
      - Это ничего, - прохрипел леший, - ничего, что сыро. Зато тепло. Там из самой глубины, из болота, тепло идет. Сама-то небось тоже на болоте зимуешь.
      - Я-то зимую, старый ты пень, да только у меня в дупле сухо. Я туда ещё до снега сухих листьев навалила. Листья преют, тепло дают. Мягко опять же.
      - Ты вообще-то слова выбирай, поганка, - пригрозил леший. - Какой я тебе пень. Хребет о колено переломаю.
      - Думай сам, что говоришь, - подбоченилась кикимора. - За поганку отвечать придётся.
      - Всё, вывела ты меня из себя, - решил леший. - Сейчас узнаешь, где раки зимуют.
      Но прежде, чем он успел пошевелиться, кикимора крутанулась волчком и плюнула в него. Тут же леший провалился по пояс в болото, да так и примёрз.
      Глухо зарычав, он выдернул из своей морды волосину, нашептал что-то и разорвал волосину пополам. В тот же миг на кикимору со всех сторон повалились сухие деревья, придавили к земле, завалили так, что пальцем не пошевелить.
      Так в полной тишине прошло минут десять.
      После этого, всё обдумав и взвесив, кикимора решила идти на мировую.
      - Эй, леший! - пропищала она из бурелома. - Давай обратно расколдовываться! Тебе вредно с твоим радикулитом в болоте сидеть!
      - Ладно, начинай, - согласился леший.
      - Я не могу! Ты меня сначала освободи!
      Леший вырвал другой волосок, нашептал отговор и разорвал волосок пополам. Деревья захрустели, раздвинули ветки в стороны, встали на свои места. Кикимора поднялась, отряхнулась, лопух на голове поправила. Потом сложила руки на груди, крутанулась в обратную сторону и плюнула через плечо. Леший вылетел из болота на твёрдую землю - сухой как и прежде.
      Глава шестая
      ЗАМАНИТЬ И СПРЯТАТЬ
      Помирившись, леший и кикимора стали разговаривать как ни в чём не бывало.
      - А ты чего из своего дупла вылезла? - поинтересовался леший.
      - Ой, старый, не поверишь, соскучилась! Отчего-то проснулась и маюсь всё, маюсь... А ты чего вылез из своей берлоги?
      - Тоже, знаешь ли, тоска взяла... праздника вдруг захотелось, порычать, попугать кого-нибудь до смерти... А чего на сосну-то взбиралась? Увидела кого?
      Кикимора пристально посмотрела на лешего.
      - Ладно, вижу, от тебя не утаишь. Ходят тут двое по нашему болоту, заблудились. Я их ещё оттуда, из дупла, унюхала, оттого и вылезла.
      - Видать, я тоже что-то почуял.
      - Только вот что, леший. - Кикимора огляделась по сторонам и понизила голос: - Поспешать нам надо с этим делом. Тут, в нашем лесу, Серый бродит со своей стаей. Вконец озверел волчина, кожа да кости. Зубы - что клинки булатные. Его, говорят, там, на севере, охотники потрепали, вот он к нам и подался.
      - Это верно, - сказал леший, - торопиться нам надо. Слушай, кикимора, а ты одна за ними, за детишками то есть, сбегать не можешь? Я ведь ходить совсем не могу, радикулит замучил. Пока на весеннем солнышке не отогреюсь, плохой из меня ходок, никакой, можно сказать... Ты меня знаешь, я в долгу не останусь.
      - Ладно, не ворчи, разжалобил уже. Здесь будем стоять, они к нам сами придут.
      - Это как понимать?
      - Сейчас поймешь. Только уговор: ты мне - шишек из берлоги, я тебе рябины из дупла.
      - Шишка-то небось покрупнее, - заметил леший. - Куда тебе с двумя зубами шишку слопать? Да и эти-то два: нижний слева торчит, а верхний справа!
      - Всё, достал ты меня, урод волосатый, ничего не получишь!
      - А за урода счас ответишь. - Леший потянулся к кикиморе. - Я тебе и эти два враз расшатаю.
      В эту самую минуту по лесу жуткими раскатами пронёсся голодный вой; а ему ответил другой, затем ещё и ещё... Это вожаку вторила волчья стая. Забыв про обиды, леший с кикиморой переглянулись.
      - Вот, - прошептала кикимора, - дождались. Ему поди расшатай...
      Из-за деревьев вышли десять волков. Все они были как на подбор крупные, но здорово отощавшие.
      - Где?! - рявкнул самый сильный волк, вожак стаи по кличке Серый. Где... мальчишка?! Где... девчонка?!
      - Да что ты, Серенький, мы и знать-то ничего не знаем! - ласково закудахтала кикимора, а лешему в сторону тихонько зашептала: - Надо их к южному оврагу отправить, пускай идут отсюда подальше, с ними одна морока...
      - Врёшь! Загрызу! - лязгнул зубами Серый.
      После этого кикимора вскинула голову и тон переменила:
      - Не забывай, пёс, с кем говоришь. В лягуху превращу и вмиг слопаю.
      - Глаза сучьями выколю, - добавил от себя леший. - Зубы переломаю.
      Глаза у волков погасли, они опустили морды. Стая попятилась назад и задрожала. Даже звери в лесу боятся нечистой силы.
      - Ладно, Серенький, беги дальше, - снова переменила тон кикимора. Только не забывай, у кого в нашем лесу сила и власть.
      Волки стояли, притихнув, но с места не двигались.
      - Ветер... стих, - гавкнул Серый. - След... потеряли!
      - А ты на сосёнку-то заберись, красавец, - посоветовала кикимора. - На са-амую верхотуру слазай. Оттедова хорошо всё видно. Ладно, не серчай, знаю, что не можешь. Бегите, друзья мои, к южному оврагу - авось там найдёте свою добычу.
      Серый ей, конечно, не слишком поверил, но делать нечего. Волка ноги кормят, стоять ему нет резона. Стая развернулась и помчалась к южному оврагу.
      - Ловко ты это, - проворчал одобрительно леший. - Теперь мешать не будут.
      - Они туда и обратно за час обернутся, - сказала кикимора. - А нам за это время детишек подманить надо. Затащим к тебе в берлогу и начнём потеху. Пока их кто-нибудь искать не начал.
      Глава седьмая
      НЕПРЕДВИДЕННЫЕ ОБСТОЯТЕЛЬСТВА
      А искать уже начали.
      Механическая собака "Пурга" пробежала по перрону и запрыгнула в электричку одновременно с предупреждением "двери закрываются". Состав тронулся с места.
      В последнем вагоне было почти совсем пусто, только трое хулиганистых молодых людей, над которыми вился табачный дымок, громко болтали и ругались. Они только и ждали случая к кому-нибудь прицепиться.
      - Хоть бы контролёр прошёл, что ли, - сказал один из них, протяжно зевнув. В правой руке у него была стальная дубинка, он постукивал ею о ладонь левой и сплёвывал прямо на пол.
      - Не, - сказал другой, который курил, - лучше девушка... С парнем, добавил он, немного подумав. - Не наши, городские, - добавил он, ещё немного подумав.
      - Лучше всего - мент! - хвастливо заявил третий. Этот то и дело хвастливо щёлкал выкидным ножичком.
      Между тем "Пурга" запрыгнула на одно из сидений, и находившиеся внутри человечки стали ждать, когда объявят их остановку. Они слышали всё, что говорили хулиганы, и Шустрик чрезвычайно встревожился.
      - Что они говорят! Что они говорят!.. - возмущённо повторял он и ёрзал на своем месте.
      Поначалу всё было спокойно. Обращать внимание на собаку хулиганы считали ниже своего достоинства. Но от станции к станции в вагон никто не заходил, прицепиться было не к кому, и это обстоятельство понемногу начинало хулиганов беспокоить.
      - А что здесь собака делает? - сказал наконец тот, который курил.
      - Обнаглели, бояться перестали, - откликнулся тот, который с ножичком.
      - Ошейник хороший, новый совсем, кожаный, - заметил обладатель дубинки и сплюнул на пол.
      Они помолчали, издалека разглядывая ошейник. От скуки и от дури всех троих в итоге посетила одна и та же мысль - ограбить собаку. То есть отнять у нее то единственное, что имело хоть какую-нибудь цену.
      - Эй, Жучка, иди сюда! - начали они подманивать они собаку. - Шарик, Шарик, ко мне! Держи колбаску... Вот собака наглая, хоть бы ухом повела.
      Человечки, сидевшие внутри, насторожились: поезд приближался к станции "36-й километр".
      Выполняя программу своего маршрута, механическая собака встала на ноги.
      Заметив это, хулиганы тоже поднялись со своих мест.
      "Пурга" спрыгнула на пол.
      Переградив ей дорогу, хулиганы оттеснили собаку в угол и тот, который курил, наклонился и пустил ей дым прямо в морду. Мурзилка, не успевший поставить фильтры-заслонки, закашлялся.
      - Что-то верещит, - заметил обладатель дубинки. - По башке ей треснуть?..
      - Ошейник-то клёпаный, несъемный, - сказал тот, что с ножичком. Придётся срезать.
      Пока Мурзилка кашлял и протирал глаза, Шустрик принял решение самостоятельно: нажал на пульте кнопку "САМОЗАЩИТА". В то же мгновение ""Пурга" начала действовать.
      Сначала она ударила лапой по губам того, который курил, и горящий окурок оказался у него во рту. Замахав руками, хулиган принялся скакать в проходе и отплёвываться.
      Потом механическая собака оглушительно гавкнула и цапнула за руку другого, и тот выронил на пол дубинку.
      После этого "Пурга" ощетинилась, затрещала, и вооруженный выкидным ножиком хулиган, державший ее за ошейник, тоже затрещал, заискрился, волосы у него поднялись дыбом, а глаза вылезли на лоб.