- А сам-то ты кто?
      - Ах, да. Я - Хокконен, предприниматель из Финляндии. Фирма "Голубая вода".
      - Как всё запутано. Ладно, папочка, как только к моему счёту, который в данную минуту составляет четырнадцать долларов и пятьдесят центов, прибавится пятьдесят тысяч, я в то же мгновение помчусь к тебе на крыльях дочерней любви.
      - Племянница, Сью, чёрт бы тебя побрал, племянница!
      - О'кей, племянница.
      - И никакого дурацкого багажа.
      Сью-Люся чмокнула в трубку и дала отбой.
      После школы к Гоге забежал Боря Кроликов.
      - Подумал? Согласен? - сказал он с порога.
      - Ты только за этим поднимался? Я уже и так заработал.
      - Ну ты живо-отное... - негодующе замычал Кролик. - Я ведь сказал, что горит. Человек нужен сегодня вечером.
      - Мог бы позвонить.
      - Нельзя по телефону.
      Гога на минуту задумался. Деньги уплывут так же легко, как приплыли, по большому счёту они ничего не меняют. Работа ему нужна дозарезу.
      - А сколько, ты говорил, платить будут?..
      - Первый месяц двадцать, потом - тридцать уе за одну смену.
      - А это со скольки до скольки?
      - С одиннадцати... и как получится. Как обернёшься. У тебя велосипед на ходу?
      - Да... Сегодня смажу и накачаю. А деньги как платят - каждый день? Сразу?
      - Сразу, сразу. Быстрее соображай.
      - Уговорил, рискну. Сколько литров кваса можно купить за двадцать евро?
      - Чего?..
      - Так, ничего, это я про своё... Рассказывай.
      Глава шестая
      МЁРТВЫЕ ДЕТИ У НАС НЕ РАБОТАЮТ
      Вечером, после одиннадцати, позвонил Кролик.
      - Выходи.
      Проинструктированный Гога молча повесил трубку и стал надевать кроссовки.
      - Ты уходишь? - окликнул его отец.
      - Да... пойду, погуляю.
      - Поосторожней там, не связывайся.
      В своей юности Иван Ильич тоже ходил на дискотеки, но в те времена угрозу представляли не наркотики, а подвыпившие хулиганы.
      - Не буду, - откликнулся Гога и захлопнул за собой дверь.
      Кролик ждал его у парадной, сидя в машине такси. Молча они доехали до нужного места. Постояли, подождали несколько минут, когда пробьёт ровно одиннадцать. Поднялись, встали у двери. Дверь сама защёлкала и отворилась. Очевидно, их ждали и видели через окно. Они скользнули в тёмную прихожую, и Гога, по подсказке, бесшумно закрыл дверь, придерживая собачку замка. Завтра он должен будет делать всё сам.
      Зажёгся свет, и Гога увидел немолодую женщину в цветистом халате. Он уже знал, что эту женщину зовут "товарищ Крупская", но произносить это в её присутствии ни в коем случае нельзя. В зубах у товарища Крупской торчала дымящаяся папироса.
      - Здрасьте... - прошептал Гога.
      - Этот, что ли? - сказала женщина, разглядывая Гогу, словно это был не мальчик, а меховой воротник в комиссионном магазине. Голос у неё был хриплый, надтреснутый.
      - Этот, этот, - подтвердил Кролик. - Гога зовут, Георгий.
      - Нинель, - представилась женщина. - Работать ума хватит? Имей в виду, мёртвые дети у нас не работают. Мёртвые - они в гробах лежат. Понял?
      Гога снова сказал "понял", но от того, что он не понял и от волнения у него задрожали коленки.
      - Ладно, не дрейфь, - пихнул его локтём Кролик. - Скоро привыкнешь.
      Прикурив потухшую папиросу, товарищ Крупская сказала:
      - Вон, видишь телефон на той стороне улицы? Набери номер и жди, когда в окне мигнёт свет. После этого заходи. Повтори.
      Гога повторил, затвердил номер телефона, рассовал пакеты по специально нашитым карманам, и они с Кроликом вышли на улицу.
      - Что это она... про мёртвых говорила? - спросил Гога. - Умер кто-нибудь?
      - Тот, который до тебя был, умер. Его сегодня утром в лесу нашли.
      - Уб-били?..
      - Нет, не убили. Так, грибами отравился.
      - Он что же, сырые грибы кушал?..
      - А кто его знает. В последнее время совсем соображать перестал. Так что ты тоже - с этим делом поосторожней.
      - Что значит - тоже?..
      - Головой соображай, вот что значит. Сам всё поймёшь со временем.
      Потом они ходили вдвоём по клубам и дискотекам, и Кролик знакомил Гогу с продавцами. Те принимали товар и отдавали вчерашнюю выручку. Потом они вернулись  товарищу Крупской, сдали выручку и получили за работу двадцать евро. Десятку Кролик оставил себе, другую торжественно вручил Гоге:
      - Вот твоя первая честно заработанная десятка. Завтра пойдёшь один, получишь, соответственно, все двадцать. И это за пару часов прогулки по ночному городу. На велосипеде ещё быстрей управишься.
      Доехав до своего квартала на такси, они распрощались, и Гога поплёлся к себе, в соседний двор. Из головы не выходил другой мальчик, который работал курьером до него и которого нашли мёртвым в лесу.
      Оставшееся до утра время Гога спал плохо, то и дело вздрагивая и просыпаясь, а утром встал и пошёл в школу. Чтобы унять страх и угрызения совести, он решил хорошо учиться. Но одного такого решения оказалось мало: на уроках он больше клевал носом, чем слушал объяснения учителя. Вернувшись домой, он прилёг на диван и сразу заснул.
      Вечером Гога достал с антресолей велосипед", и отец в два счёта привёл его в порядок.
      - Самолёт! - сказал он, хлопнув ладонью по сидению. - А что за работа? Почему так поздно?
      - Так... забрать вечернюю выручу в палатках и отвозить хозяину.
      Это ему Кролик придумал. Наверное, все так говорили.
      - Солидно, - одобрил отец, - не телеграммы. Катайся поосторожней и с деньгами повнимательнее.
      - Хорошо...
      Глава седьмая
      ОТОМСТИТЬ ЗА БРАТА
      Такеши и Куроудо, суперниндзи, посланные Мисимой для слежки за Гадюкиным, чувствовали себя в Москве, прямо говоря, не очень комфортно. Их экзотическая внешность привлекала внимание прохожих, собак и милиционеров. В транспорте к ним под одежду тянулись руки карманных воришек, контролёры требовали штраф за безбилетный проезд. Ночью к ним в номер ломились подвыпившие кавказцы, которые приняли их за женщин востока. Не взирая на все эти досадные трудности, они занимались своим делом и видели, что Гадюкин завёл знакомство с мальчишкой, сыном главного инженера предприятия "Московский водопровод". Однако не смогли сделать из этого факта правильного вывода. Вернее, они не смогли сделать из этого вообще никакого вывода. А так как Гадюкин не предпринимал никаких дальнейших шагов до приезда красотки Сью, ниндзи, изнемогавшие от слежки за ним по ресторанам и казино или вынужденные слушать его двенадцатичасовой храп в люксе за перегородкой, решили проявить маленькую инициативу, а именно - разделиться и последить за мальчиком. Поочерёдно сменяясь, они следовали за Гогой по пятам на протяжении трёх суток и узнали следующее.
      После школы мальчик приходил домой и до вечера спал. Потом делал уроки, а около одиннадцати садился на велосипед и катался по городу, заходя в разные увеселительные заведения. Но прежде всего он заходил к пожилой даме, которую, как удалось узнать из купленного на "Горбушке" справочного диска, звали Нинель Ильинична Крупенина. В прежнее время она работала в Горкоме комсомола, заместителем Первого секретаря по идеологии, и ещё тогда получила прозвище "товарищ Крупская". Затем Гога объезжал десяток-другой тусовочных мест - дискотек и клубов, но забегал в каждый не надолго - всего на одну или две минуты. Потом он снова заходил к пожилой даме, и после этого возвращался домой. Часа в три он ложился спать, а утром уходил в школу. Однажды, когда Гога спал, ниндзя, наблюдая за домом товарища Крупской, видел, как к ней заходили двое крепких молодых людей китайской внешности.
      Из всей информации, полученной в результате подглядывания и подслушивания, бега по крышам и проводам над ночной Москвой, взлётами и фантастическими прыжками через улицы на сверхпрочных нитях, сопоставив все факты и в особенности тот, что в обращении к пожилой даме китайцы использовали слово "товарищ", ниндзи пришли к тому выводу, что Гога работает на китайскую разведку. А поскольку третий суперниндзя погиб от удара током неисправной китайской электробритвы, они поклялись отомстить за брата здесь, в Москве. Но для этого нужно было следить не за курьером, а за самой пожилой дамой. Мальчишка тоже мог быть не так уж прост: в первый день слежки они видели, как Гога, в сопровождении двух охранников, залез в дорогую машину с затемнёнными стёклами и провёл там около часа.
      Глава восьмая
      ДЕЛО ГОСУДАРСТВЕННОЙ ВАЖНОСТИ
      Машина с затемнёнными стёклами принадлежала секретному отделу СМЕРШ Российской контрразведки. Поступила анонимная информация о прибытии в Москву диверсанта, целью которого являлось отравление населения города дизентерией. Майор Алмазов, которому было поручено это дело, утром того же дня беседовал с инженером Водопьяновым, рассказавшим ему про назойливого иностранца из фирмы "Голубая вода". Несомненно, это был тот самый диверсант, шпион Гадюкин, сведения о котором пришли по электронной почте от анонимного доброжелателя. Вот уже сутки все, кто как либо соприкасался с Гадюкиным, находились у СМЕРШа под колпакомю За исключением двух ниндзь, уследить за которыми, как оказалось, не представляется возможным.
      Гога возвращался из школы, когда с ним поравнялась эта машина. Двое мужчин подхватили его под руки и, не успел он пикнуть, затолкали на заднее сидение. Его стиснули его с двух сторон, дверца захлопнулась, и стало тихо.
      - Простите, Георгий Иванович, что мы вынуждены вас побеспокоить столь бесцеремонно, - заговорил, не оборачиваясь, мужчина, сидевший спереди. Однако дела, связанные с государственной безопасностью, в некоторых случаях вынуждают нас поступиться некоторыми условностями. В конечном счёте вы убедитесь, что всё делается для вашего же блага и в интересах общественного блага.
      Гога сильно перетрусил: он подумал, что его арестовали за наркотики.
      - А при чём тут... г-государственная безопасность? - пролепетал он, заикаясь.
      - При том, что здоровье нации и есть одна из главных составляющая безопасности государства. С этим вы не будете спорить?
      С этим не поспоришь. Гога с перепугу всё ещё не знал, что делать: как можно быстрее сознаваться или наоборот, от всего отказываться.
      - И что... теперь будет?.. - выговорил он, с трудом ворочая ставшим вдруг сухим как шишка языком.
      - Успокойтесь, выпейте воды.
      У того, который сидел справа, в руке оказался гранёный графин с водой, а у того, который слева - стакан. Двумя солидными бульками стакан наполнился, Гога обхватил его двумя руками и, лязгая зубами о край, выпил до дна.
      - Я сам хотел во всём признаться, - заговорил он торопливо. - Сам, понимаете? Я только не знал, куда идти, к кому обращаться...
      - А идти никуда не надо, - мягко подхватил майор Алмазов. - Мы сами уже здесь.
      - Да! Помогите мне, помогите, я запутался... Я всё скажу, всё сделаю!..
      - Сколько вам заплатили? - голос Алмазова сделался суровым. Он заподозрил, что сын инженера Водопьянова продался за деньги и стал сообщником диверсанта.
      - Мне? Десять... то есть, это на двоих, а сегодня уже двадцать обещали. Но я сдам, я не тратил, они дома...
      - Итого, тридцать тысяч долларов. Цена здоровья, а может быть и жизни миллионов москвичей...
      - Нет, не долларов, не тысяч, просто рублей, то есть, евро...
      - Кто ваш сообщник?
      - Кролик. То есть, Кроликов. Ещё эта, товарищ Крупский... то есть... Я лучше напишу, всё напишу, как было.
      - Вот вам бумага и ручка. Пишите.
      Вечером Алмазов явился на доклад к генералу Дубову. Выслушав обстоятельства возникшей путаницы, генерал не удержался от улыбки и распорядился так:
      - В отдел по борьбе с наркотиками его не отдавайте. Поскольку эти два дела непосредственно пересекаются, закройте оба. Пусть учатся у нас работать. Мальчишку губить не стоит - совершенно очевидно, что его втянули. Будет искупать вину агентурной работой. Выдайте ему микрокамеру, пусть записывает все контакты - как по линии Снейка, так и по линии наркотиков.
      - Отличная мысль, товарищ генерал, - кивнул Алмазов.
      - Вопросы есть?
      - Мальчишка спрашивал, куда сдавать заработанные деньги.
      -  Пусть оставит, - добродушно махнул рукой генерал. - Если возникнет необходимость, распорядитесь списать как накладные расходы.
      - Отличная мысль, товарищ генерал. Разрешите идти?
      - С Богом.
      Всем происходящим в его жизни за последние дни и часы Гога был в буквальном смысле ошарашен. Никогда ещё на него не обрушивались события такого масштаба, да ещё все сразу - и наркомафия, и шпионаж, и контрразведка - всё в одну кучу. А завтра ещё прилетала из Америки так называемая племянница, которую, по согласованию с майором Алмазовым, он должен был знакомить с достопримечательностями. С перепугу, или как-то там на нервной почве, Гога вдруг стал хорошо учиться. В дневнике у него появились первые за много лет пятёрки, гордые и красивые. А до этого последнюю пятёрку он, видел у себя в дневнике, кажется, в шестом или седьмом классе - не то по рисованию, не то по поведению...
      Получив от Алмазова шпионскую микрокамеру, Гога ощутил собственную значимость. И не в какой-нибудь игре, а в самой что ни на есть настоящей жизни. Камера оказалась не такая уж микроскопическая, она занимала половину нагрудного кармана джинсовой рубашки. Гога засунул её в сигаретную пачку, прикрыл фольгой и напихал в свободное пространство сигарет. Объектив на тоненьком проводке скрывался в пуговице, пришитой к клапану кармана. Встречаясь с наркодиллерами, Гога расстёгивал карман, и камера сама включалась, начиная записывать звук и изображение.
      Глава девятая
      ЧТО ОСТАЛОСЬ ЗА КАДРОМ
      В чём дело, куда подевались книжные человечки?! - возмущённо скажет проницательный читатель, добравшись уже почти до середины этой повести. Неужели они ничего не знают о приезде Гадюкина и его замыслах?.. А они никуда не подевались и всё прекрасно знают. Просто они тихо сделали своё дело в самом начале этой истории, оставшись, что называется, за кадром. Угроза отравить население Москвы дизентерией дело не шуточное. Редактор немедленно вызвал к себе троицу из отдела расследований и обрисовал ситуацию.
      - Надо подменить склянку, - предложил Мурзилка. - Приехать к самолёту, залезть в чемодан и подменить пузырёк с отравой на пузырёк с чистой водой.
      - Поменять содержимое, - уточнил Мямлик.
      - Отлично, - одбрил Буквоедов. - Только вы, товарищ Мурзилка, держитесь от этой заразы подальше. Они и вдвоём справятся.
      Мурзилка не возражал.
      Операция прошла удачно.
      Сначала человечки переместились по главной пневматической трубе в аэропорт Шереметьево, потом Шустрик сделал замыкание на линии транспортной ленты и открыл замки на чемодане Гадюкина.
      После этого за дело взялся агент Мямлик. Он забрался в чемодан и довольно долго там перемещался, словно червяк, пока не обнаружил пузырёк в корпусе электробритвы. Мямлик открыл пузырёк, втянул в себя содержимое и прополоскал пузырёк хлоркой. После этого он залил внутрь чистую воду из закреплённой за спиной фляги.
      - Готово? - крикнул ему Шустрик. - Транспортёр починили, сейчас поедешь!
      "Готово!" - хотел отозваться Мямлик, но вместо этого только булькнул. При этом немножко, буквально микроскопическая капелька, пылинка попала на уложенный в чемодан вечерний костюм мистера Снейка.
      Мямлик выпустил опасную жидкость во флягу, тщательно её закупорил, надел на спину и выбрался из чемодана наружу. Затем он прополоскал себя изнутри хлоркой, спиртом и одеколоном.
      - В чемодане всё аккуратно? - спросил Шустрик. - Не наследил?
      - Что?.. - рассеянно сказал Мямлик.
      - Я говорю, в чемодане...
      - Тише ты... Тихо. Идёт кто-то. Пора нам сматываться, пошли.
      В комфортабельном вагончике главной трубы человечки приехали в редакцию. Шустрик отрапортовал редактору о выполнении, и тот похвалил обоих за чёткие действия. Новым запахом Мямлик едва не сшиб Мурзилку с ног.
      - Пускай теперь травит, - говорил довольный Буквоедов, расхаживая по кабинету, - он же сам в дураках и останется. А товарищи откуда положено ещё поинтересуются, какой он турист.
      Глава десятая
      ГДЕ-ТО ПОПАХИВАЕТ ПРОФЕССИОНАЛЬНОЙ НЕПРИГОДНОСТЬЮ
      В одном из фешенебельных местечек Подмосковья, в обнесённом высокой каменной стеной доме собирались гости. Первым на роскошном, но очень старом автомобиле "Чайка" прибыл Феликс Эдмундович. Второй приехала на такси уже известная нам товарищ Крупская. Потом зарокотал мотоцикл, и китайцы отворили ворота лохматому седому байкеру. Его называли как двоих - Минин и Пожарский. Потом откуда-то возник старичок с зонтом и бегающими глазками, которого называли ни много ни мало - Ленин. Последней приехала на стареньких "Жигулях" некто Мухина, молодящаяся дама в больших тёмных очках, с головой обвязанной косынкой по моде 60-х.
      Хозяина дома называли Хирург. Он выглядел спортивно и носил чёрный шёлковый халат с красными драконами. Когда-то он действительно был хирургом, но потом его посадили в тюрьму за торговлю наркотиками. Он сел мелким жуликом, а вышел матёрым волком. Теперь он занялся этим делом с размахом колумбийского наркобарона. Хирург увлекался восточными единоборствами. Для своей охраны он специально нанял искусных китайских бойцов, с которыми ежедневно и подолгу упражнялся. Любимым его оружием были острейшие хирургические скальпели, которые он ловко метал в цель. Поговаривали, что он сам приводил в исполнение страшные бандитские приговоры. Ни он, ни работавшие с ним люди, никогда сами не употребляли наркотиков. Если кто-нибудь нарушал правило, его вскоре находили мёртвым в лесу с узкими для ножа, но глубокими ранами на теле.
      Своих дилеров "высшего звена" Хирург звал не по именам, а по той достопримечательности, которая имелась или была раньше на их территории. Так, например, кварталы, прилегающие к Мавзолею и Красной площади, контролировал шустрый старичок с простым и понятным прозвищем Ленин. Молодящуюся даму, которая сбывала наркотики в районе памятника "Рабочий и колхозница" называли Мухиной, и так далее. Надо однако заметить, что товарищ Крупская работала в районе новостроек, где совсем не было никаких достопримечательностей, поэтому по отношению к ней использовали её собственную кличку, сохранившуюся ещё со времён комсомольской юности.
      Иногда Хирург сам, напрямую, проверял мелких продавцов - тех самых, которым Гога и другие курьеры подвозили товар. Сегодня утром он услышал нечто его встревожившее. А потому, закончив дела и отпустив остальных, он попросил задержаться товарища Крупскую.
      - Мадам, вы понимаете, что ошибки в нашем деле недопустимы? - начал он тоном, не предвещавшим ничего хорошего.
      - В чём дело, - сказала мадам неприязненно, - что вы опять на меня катите. Мальчишка уже не опасен, вы это лучше меня знаете.
      - Один промах - это всего только промах. Но два промаха подряд попахивают профессиональной непригодностью.
      - Что там у вас попахивает...
      - У вас, коллега, у вас. Один из дилеров нижнего звена высказал предположение, что ваш новый курьер - стукач. Есть у него, знаете ли, такое интуитивное ощущение. А я доверяю ощущению больше, нежели фактам, которые легко подделать.
      - Что за бред, какие ощущения. Он работает у меня только первую неделю.
      - Кто его рекомендовал?
      - Кролик... Курьер Феликса Эдмундовича.
      - Устройте новичку проверку. Если проколется - везите прямо в лес; если нет - ко мне. Я сам с ним поговорю...
      Глава одиннадцатая
      ВНЕЗАПНОЕ НЕДОМОГАНИЕ
      На третий день после прилёта в Москву Снейк начал испытывать всё более отчётливые недомогания в области живота. Первый приступ случился с ним в ресторане, во время ежевечернего приятного времяпровождения с обилием дорогих кушаний и напитков. Замерев и выпучив вдруг глаза, он так резво метнулся в сторону туалета, что официант, заподозрив неладное, перегородил ему дорогу. За то время, пока шпион был вынужден объяснять, что в его намерения не входит попытка сбежать из ресторана, не уплатив по счёту, произошло страшное.
      Потрясённый случившимся и чувствуя себя совершенно разбитым, Гадюкин больше не выходил из своего номера. У него болел живот, поднялась температура. Когда настало время поехать в аэропорт, чтобы встретить прибывающую из Америки красотку Сью, он подумал, что всё летит к чёрту. Собравшись силами, он снял трубку телефона и, растянув губы в улыбке, приготовился говорить. После бесконечно затянувшихся гудков на другом конце откликнулся Гога:
      - Кого...
      - Весьма, весьма рад вас услышать! Хокконен, "Голубая вода"! Вы меня отчётливо помните?
      - Хокконен... послушайте, я только что уснул.
      - О! Икскьюз ми! Не сомневайтесь, этот моральный ущерб будет оценён должным образом, вы меня понимаете?..
      - Понимаю. Ладно, говорите.
      - Тудей, то есть, в шестнадцать пятьдесят, прилетает моя племянница та самая симпатичная студентка из Америки, о которой у нас с вами имеется договорённость, вы понимаете...
      - Да, я понял.
      - Дорогой друг, вам надо её встретить.
      - Мне? А что же вы сами?..
      - Я болен, дорогой друг, поверьте, я ужасно страдаю. Меня буквально выворачивает наизнанку.
      - Чего-нибудь съели или выпили?
      - Не знаю... дело не в этом. Пожалуйста, встречайте и привозите красотку... то есть, студентку, мою племянницу, сюда, в отель, в мой номер. И по дороге обсудите ваши планы на вечер, ваше свидание, вы ведь помните нашу договорённость...
      - Да, я помню.
      - Не стесняйтесь в расходах, я уже говорил?..  Да, да, сразу, как только вы её сюда привезёте, я очень незаметно суну вам пару сотен долларов на первый вечер. О'кей?
      - Окей, окей, сейчас встаю.
      - Не забудьте, её зовут Люся Лисицина. Сью - это там, в Америке. Пишите рейс...
      - Ладно, уже еду. Как вас там...
      - Хокконен! "Голубая вода"!.. Извините...
      Гадюкин бросил трубку и, схватившись за живот, бросился к туалету, дверь в который была открыта постоянно.
      Глава двенадцатая
      КРАСОТКА СЬЮ  
      Назвался груздем, полезай в кузов. Секретному агенту СМЕРШа не всегда удаётся поспать вволю. Гога оделся, проверил заряд батарейки в камере и поехал в Шереметьево.
      Цифры на табло показывало, что самолёт из Сан-Франциско уже прибыл. Как некоторые другие встречающие, не знавшие в лицо своего гостя или делового партнёра, Гога поднял над головой бумажку с именем. На его тетрадном листке, специально заготовленном перед выходом из дома, жирным фломастером было аккуратно выведено: "Люся Лисицина".
      Наконец стали выходить прилетевшие из Америки пассажиры. Основной их поток проходил мимо, часть рассеивалась среди встречавших. Таблички с именами падали как флажки в тире. Вдруг Гога увидел худенькую рыжеволосую девушку с рюкзачком за спиной, которая, улыбаясь, шла прямо на него.
      - Ладно, опусти, другой не будет, - сказала она и протянула руку. - В этой дурацкой Америке забудешь, как тебя зовут на самом деле.
      Гога смял тетрадный листок и осторожно пожал протянутую руку. Внешность девушки произвела на Гогу чрезвычайно благоприятное впечатление. Симпатичная, не раскрашенная, миниатюрная, совсем тоненькая. Когда иностранец говорил "лет на десять старше", Гога представлял нечто совершенно в другом стиле. Но такая Люся Лисицина со стороны вполне могла сойти за его одноклассницу.
      - Слушай, ты говорить умеешь?
      - Э-э... - растерялся Гога.
      - Ясно, поэма "Герасим и Муму". Ну, а вообще, как там поживает мой этот, как там его... дядя?
      - Господин Хокконен?
      - Точно, он. Всегда забываю эту его дурацкую фамилию.
      - Он ждёт вас в гостинице, ему вдруг стало плохо.
      - Неужели плохо? Очень плохо?
      Гоге показалось, что Люся произнесла это с некоторым удовлетворением. "Похоже, она не очень любит этого своего так называемого дядю", - подумал он про себя, а вслух произнёс:
      - Давно вы в Америке?
      - Уже начинаю думать, что это я её открыла. Тринадцать лет, если точно. Скука страшная.
      - А сейчас... - Гога хотел спросить, сколько ей лет сейчас, но вспомнил, что женщинам такие вопросы задавать не принято.
      - А сейчас - двадцать четыре. - Ответила Люся, ничуть не смутившись.
      "И не на десять, - подумал Гога. - Всего только на девять".
      В номер господина Хокконена пришлось долго стучать, пока оттуда не послышались приглушённые крики: "Сейчас! Минуту!..". Наконец дверь отворилась, и посетителей встретил бледный, натянуто улыбающийся хозяин. Пропустив Люсю в номер, он вышел и прикрыл за собою дверь.
      - Вы договорились? - поинтересовался он шёпотом.
      - В семь около Большого театра, - доложил Гога.
      - Вот, возьмите обещанное, - Гадюкин сунул мальчику деньги. - Извините, мне нужно с ней поговорить. Не опоздайте на свидание!
      И он закрылся в своём номере с красоткой Сью, которая уже по-хозяйки развалилась на диване перед вентилятором и закурила.
      - Теперь к делу, - заговорил по-английски мистер Снейк. - Мальчишка должен выкрасть у папочки кое-какие документы. Ты ещё не разучилась сводить с ума молоденьких жеребцов?
      - Вчера двое дрались из-за меня в мусорном тупичке - один с ножом, другой с бейсбольной битой. Того, который размахивал ножичком, увезла "скорая".
      - Отлично, я и сам вижу, что ты в хорошей форме. Сколько времени тебе понадобится?
      - Сегодня я узнаю его слабости. Завтра он предложит мне руку и сердце (это всё, что у него есть). Послезавтра он захочет ограбить банк, чтобы я согласилась бежать с ним на край света.
      - А что бывает на четвёртый?
      - Зависит от темперамента.
      - Удивляюсь, как тебя до сих пор ещё не пришили.
      - То же самое я всегда думаю о вас, мистер Снейк.
      Место свидания "у Большого театра" не означало того, что молодые люди отправятся в Большой театр смотреть балет или слушать оперу. Люся-Сью предложила просто подышать свежим воздухом и "прошвырнуться по Бродвею". Но "прошвырнуться" Гога струсил. Язык у него не был подвешен так же хорошо, как и у Люси. Во время прогулки, когда, кроме как говорить, делать больше нечего, он опасался выглядеть идиотом. Вместо "Бродвея" Гога повёл Сью на знакомую ему по курьерской работе кислотную дискотеку, где гремело, ухало и стучало так, что за три часа они оба едва не оглохли. Потом Гога посадил свою спутницу на такси и сам помчался домой за велосипедом. Времени шёл уже одиннадцатый час.
      - Разговорила мальчишку? - спросил Гадюкин, когда Сью появилась у него в номере. - Узнала слабости?
      - Что?! - крикнула в ответ обольстительница, ничего не расслышав.
      Глава тринадцатая
      ЗАСВЕТИЛСЯ
      В положенное время Гога зашёл в квартиру товарища Крупской.
      - Мальчик. - сказала дама своим мужским голосом, не вынимая изо рта папироску. - Вот конверт. Отвези его по указанному адресу и брось в почтовый ящик.
      - Тут фамилия не указана, - заметил Гога, повертев конверт в руках.
      - Не надо фамилию.
      - Хорошо. Это недалеко, я брошу.
      - Ну, иди, мальчик.
      Выходя из парадной, Гога нос к носу столкнулся с Кроликом.
      - Э, спокойно. Что это я Крупской понадобился, не знаешь? Денег не зажиливал? С дилерами проблем не было?
      - Нет...
      - Дай закурить.
      - Не курю, ты же знаешь.
      - А пачку в кармане носишь, - Кролик хлопнул Гогу по карману.
      - Тише ты! Конверт помнёшь... - Гога вынул из-за пазухи конверт.
      - А что за конвертик?.. А, понимаю. Всё ясно. Ну, пока.
      И Кролик развернулся на сто восемьдесят градусов.
      - Куда же ты? - удивился Гога. - Ты разве не к товарищу Крупской собирался?
      - А я передумал. Теперь вижу, что она тебе опять доверяет. Такое письмо не дадут кому попало. С сигаретами поосторожней - капля никотина убивает лошадь.
      - Лошади и не курят...
      С конвертом надо было что-то решать. Запечатан он был кое-как, стоит только слегка поддеть... Гога заехал в пустынный переулок, вскрыл письмо и вынул сложенную пополам бумагу.
      Небрежно и размашисто было написано: "Наркотики прибудут завтра в 19.55, поездом из Самарканда, вагон 5, место 13. Встречайте."
      Гога испуганно огляделся по сторонам, затем вынул из кармана мобильную "трубку" и набрал номер.
      - Да! - чётко откликнулся майор Алмазов.
      - Товарищ майор! - зашептал Гога возбуждённо. - Наркотики прибудут завтра, в девятнадцать...
      - Кто говорит?
      - Это я, Гога, то есть, Георгий, Водопьянов, который...
      - Да, я понял, я вас слушаю.
      Гога торопливо рассказал про письмо.
      - Глупости, - сказал Алмазов, выслушав его и задав несколько вопросов. - Глупости, преступник такого текста никогда не напишет. Вас проверяют.
      - Проверяют?.. - беззвучно произнёс Гога, потому что во рту у него сразу пересохло: он вспомнил про другого мальчика, которого тоже, наверное, проверяли, а потом нашли в лесу убитым.
      - Вы не должны были ничего трогать. Осмотрите внимательно конверт и бумагу.
      - Да, бумага какая-то странная, очень плотная и с обратной стороны как будто немного липкая.
      - Всё понятно, - сказал майор Алмазов. - Это фотобумага, и вы её засветили. Её и себя. Никуда не уходите, сейчас мы приедем.
      В трубке послышались гудки. Гога приставил велосипед к стене, присел на раму и стал ждать. Вскоре в переулок заехал автомобиль с затемнёнными стёклами. Он остановился и потушил огни. Одно из стёкол опустилось, и майор Алмазов жестом приказал Гоге приблизиться.
      - Давайте.
      Гога протянул конверт.
      - Через два часа на этом месте.
      Гога хотел что-нибудь сказать или спросить, но так и остался стоять с открытым ртом. Ему показалось, что рядом с Алмазовым, в глубине салона автомобиля, сидит Кролик.
      Точно в назначенное время машина остановилась на прежнем месте, стекло опустилось, и майор Алмазов протянул конверт.
      - Отдайте обратно. Указанного адреса не существует, содержание записки - липа. Мы восстановили активный слой фотобумаги, теперь вас ни в чём не заподозрят.
      - Скажите, - Гога замялся, - скажите, а что будет Кролику, то есть, Боре Кроликову, за то, что он тоже... ну, участвует.