Глава восемьдесят шестая
      АКАДЕМИК
      ЯРИЛО
      НЕРВНИЧАЕТ
      С рассветом на всех четырёх ракетах, расположившихся вокруг острова, царило замешательство. Проснувшиеся пораньше участники экспедиции видели, как перед ними дважды мелькнул остров. Растерянные очевидцы осторожно расспрашивали остальных, но толку было мало: никто не решался ответить что-нибудь определённое.
      И только сотрудницы Фуксия и Селёдочка не стали ломать комедию и откровенно рассказали друг другу об увиденном. Другое дело - была ли это оптическая иллюзия или же какое-нибудь ещё природное явление, в этом предстояло разобраться.
      И они отправились поговорить с академиком Ярило.
      - Войдите, - произнес тот нехорошим официальным голосом, услышав стук в дверь.
      Фуксия и Селёдочка влетели в каюту и увидели, что Ярило лежит на незастеленной койке в халате и с мокрым полотенцем на голове.
      Тут следует пояснить, что академик видел только первое явление острова (когда Прибамбас заходил на "Волчок"), малышки же видели второе (когда на корабль прошли Знайка и Огонёк). Между первым и вторым отключением окружавшей остров оптической сферы прошло не менее часа.
      - Там!.. Берег!.. Земля!.. - выпалили малышки, задыхаясь от волнения.
      - Да? - спокойно удивился Ярило бархатным академическим баритоном и, приподняв голову, посмотрел в иллюминатор.
      Разумеется, ничего особенного он там не увидел и, строго посмотрев на своих подчиненных, сделал вопросительное лицо, как бы ожидая объяснений.
      - Мы только что видели землю! - воскликнула Фуксия.
      - Мы сейчас видели остров! - одновременно с нею выпалила Селёдочка.
      Ярило молча смотрел на них, испытывая мучительные внутренние колебания.
      - Мы видели!.. Там!.. Сейчас!..
      Ярило снова приподнял голову и посмотрел на иллюминатор, а затем строго и вопросительно - на малышек.
      - Он там был! Минуту назад!..
      - Минуту назад? - переспросил Ярило. Это никак не вязалось с его собственной хронологией.
      - Да, да! Минуту назад он появился и тут же исчез!
      - Тут же исчез... - повторил Ярило. - Да вы в своем ли уме, голубушки?
      Кажется, на этот раз он переборщил, потому что малышки вспыхнули от гнева.
      - Во-первых, не смейте так разговаривать! - топнула ножкой Фуксия.
      - А во-вторых, извольте встать и одеться! - потребовала Селёдочка.
      Ярило только теперь сообразил, что лежит в халате перед собственными подчинёнными, да к тому же ещё малышками. Он поспешно встал, пробормотал "извините" и скрылся в ванной комнате.
      Вскоре он вышел причёсанный и переодетый в свой обычный строгий костюм. Он уже понял: что-то произошло, но теперь ему было стыдно признаться, что он, как и все, не набрался духу сказать о том, что видел.
      - Вы уж меня простите, голубушки, - сказал он со всей искренностью, - я все ещё неважно себя чувствую.
      - Ладно, только это вас и извиняет, - согласились малышки.
      В этот момент из репродукторов, висевших в каждой каюте, послышался взволнованный голос дежурного:
      - Внимание всем! Внимание всем! Командор Знайка вышел на связь! Академик Ярило, вы слышите? Командор Знайка вышел на связь! Переключаюсь на прямую трансляцию...
      Наконец-то, кажется, приходил конец всем спорам и догадкам - из динамиков послышался отчётливый голос самого Знайки:
      - Алло! Алло! Говорит "Стрекоза"! Говорит Знайка! Кто меня слышит?
      - Слышу вас, слышу! - закричал в микрофон Ярило. - Где вы? Где вы находитесь? Отвечайте!
      - Мы здесь, на острове, мы вас видим!
      В ту минуту Знайка ещё находился на борту "Волчка" и стоял перед изображением на светящемся куполе.
      Ярило повернулся, малышки подбежали к иллюминатору:
      - Где? Где вы? Мы ничего не видим!
      - Сейчас, сейчас!..
      - Где? Я ничего не ви... - тут Ярило осёкся на полуслове, потому что за иллюминатором в мгновение ока раскинулся гигантский массив острова - тот самый, который мелькнул перед его глазами в первый раз.
      - Ах! - разом воскликнули Фуксия и Селёдочка.
      - Теперь видите? - кричал Знайка. - Ну, что же вы молчите?
      - А что... надо видеть?.. - глупо спросил Ярило на всякий случай.
      Не выдержав, Фуксия и Селёдочка оттолкнули его от микрофона и радостно закричали:
      - Видим! Видим! Ура! - Они обнялись, а потом потрясли друг дружке руки. Мы тоже вас видим! Мы тоже рядом! Знайка, вы слышите?
      - Да, да, я рад вас слышать!
      - Это мы, Фуксия и Селёдочка!
      - Да, да, я вас узнал! Я рад, что вы здесь!
      Эти переговоры продолжались ещё долго, и остров больше никуда не исчезал.
      Бригада телевизионщиков экспедиции немедленно вышла на связь, и в прямой эфир утренних новостей пошёл репортаж с переговорами, а также живая, чёткая картинка появившегося в океане острова. С этой минуты прямая телепередача непрерывно шла через спутник на Большую Землю. Все подготовительные работы были прерваны, спущенные на воду плавсредства с научной аппаратурой загружены обратно.
      И вскоре ракеты, плавно оторвавшись от воды, с легким шипением устремились к выросшей будто ниоткуда громаде острова.
      Парящие в невесомости участники экспедиции сгрудились у лобовых стёкол пилотских кабин. Остров стремительно приближался, и теперь внизу стал просматриваться выдающийся в море деревянный причал, дальше - уводящая в глубь зарослей тропинка, а ещё дальше, вверх по склону, торчащая из котлована верхушка ракеты.
      Ярило сидел в пилотской кабине головной ракеты в кресле второго пилота. Позади него, уцепившись за спинку кресла, парили в невесомости Фуксия и Селёдочка. Знайка на связь больше не выходил, а во время первого бестолкового разговора он даже не объяснил, в какой именно части острова он находится и куда им следует приземляться. С появлением в поле зрения ракеты Стекляшкина вопрос отпал сам собой, и Ярило отдал распоряжение о посадке.
      Покатое, воронкообразное дно котлована не представлялось удобным для приземления, поэтому пилоты пристраивали ракеты кто как мог. Ярило единственный приземлился вертикально на ровной площадке перед самым входом в подземную фабрику, остальные же трое положили свои ракеты на бок, прямо на мягкие густые папоротники.
      Выбравшись на твёрдую землю, участники спасательной экспедиции с удивлением обнаружили, что их никто не встречает. Нигде поблизости не оказалось ни Знайки, ни его товарищей, ни Стекляшкина с Клёпкой. В котловане было пусто, ракета стояла с погашенными огнями. На тропинке лежал странного вида изуродованный механизм с двумя головами и множеством рук и ног, а возле прохода, ведущего внутрь горы, темнела кучка обгоревшего металла. Земля под слоем золы была еще тёплой.
      - Что скажете, коллеги? - обратился академик Ярило к сопровождавшим его ученым-коротышкам.
      С момента появления острова в иллюминаторах он находился в полнейшем смятении и растерянности, однако внешне старался этого не показывать.
      В ответ на его обращение коллеги только развели руками: они были не меньше растеряны и обескуражены происходящим. Фуксия и Селёдочка предложили немедленно обследовать уходящие в глубь горы помещения.
      Миновав цепь запутанных коридоров, цехов и подсобок с валяющимися повсюду в "отключке" роботами, разведчики оказались в слесарном цеху. Здесь, к своему изумлению, они обнаружили трёх роботов-слесарей, которые увлечённо работали, ремонтируя собственные механизмы, пострадавшие, как мы помним, при взрыве сверхскоростной пилы. Эти работяги не имели ни малейшего понятия о свершившемся несколько часов назад перевороте.
      Увидев перед собой действующих роботов, Ярило и его учёные спутники не на шутку испугались.
      Но и слесари сами тоже струхнули, потому что в одно мгновение поняли следующее: инженер Курносик, сумев-таки обманом пробраться на корабль, бросил всех и телетранспортировался на Колобок. Сюда же прибыли местные коротышки с материка, и теперь всех роботов отправят на переплавку.
      - Не надо на переплавку! - загудели слесари в один голос. - Не надо на переплавку!..
      Ярило от неожиданности сделал шаг назад, наступив на ногу Селёдочке (та не издала ни звука), и воскликнул: "Что?!"
      Безошибочно угадав в нём главного, старший слесарь продолжал канючить:
      - Вы не думайте, хозяин, у нас замечательные программы... практика, умения и навыки... опыт работы по железу, чугуну, стали, цветным металлам... мгновенные расчеты по нагрузкам и сопротивлению... молекулярные структуры...
      В немом изумлении Ярило сделал протестующий жест рукой, и робот послушно замолчал. Отметив в нем явное отсутствие агрессивности, Ярило решился заговорить:
      - Ну какой же я тебе хозяин?.. Я ученый, теоретик...
      - Это вы правильно говорите, хозяин, - с готовностью поддержал его старший слесарь. - Теория у нас - первое дело! Теорию мы тоже понимаем. Сперва теория, а потом уже зубилом... семь раз отмерь...
      - Да что за ерунду ты несешь? - прервал его Ярило. - Повторяю: никакой я тебе не хозяин. Ты мне лучше скажи, голубчик, не видел ли ты где-нибудь здесь коротышек? Ну, таких, как мы...
      - Нет... - почесал под беретом резиновый затылок старший слесарь. Коротышек не видели. Мы с коротышками не работаем. Железо, сталь, чугун, алюминий, цветные металлы...
      И он опять затянул свою песню.
      - Ну так что же, коллеги, - повернулся Ярило к своим спутникам, вполне успокоенный поведением роботов. - Эти механизмы, как видно, опасности для коротышек не представляют. Предлагаю спокойно продолжать осмотр.
      И группа снова двинулась по коридорам в глубь подземной фабрики.
      Ободрённые последним замечанием академика, роботы-слесари тоже увязались за ними, беспрестанно заверяя коротышек в своей преданности, послушании и выдающихся профессиональных навыках. На всякий случай их никто не гнал, когда же роботов просили о помощи, они послушно замолкали и бросались на подмогу. Но потом они снова начинали расхваливать себя на все лады...
      Попетляв по коридорам, Ярило и его спутники зашли в тупик. Мощная стальная плита преграждала путь в какое-то, по всей видимости, чрезвычайно секретное помещение. О его секретности говорили контрольные датчики, во множестве вмонтированные в пол, стены и потолки. Как только коротышки ступили на этот контрольный участок, из динамиков загремело предупреждение: "Проход запрещён, проход запрещён, ваши психомолекулярные характеристики не соответствуют утверждённому образцу. Проход запрещён, проход..."
      От этого громкого и неприятного голоса Ярило поморщился: у него всё ещё сильно болела голова. Заметив на его лице недовольство, к нему тотчас подскочил старший слесарь и угодливо заговорил:
      - Хозяин чем-то недоволен? Не прикажет ли хозяин убавить громкость или совсем выключить?
      - Да, пожалуй, совсем, - милостиво согласился Ярило.
      Слесари выхватили из карманов отвертки, что-то где-то быстро подкрутили, и голос смолк.
      - Никаких проблем, хозяин, - задребезжал старший. - Ещё какие-нибудь пожелания?..
      - Помолчи, пожалуйста, - попросил Ярило. Ему показалось, что из-за стальной плиты доносится слабый шум.
      Все затихли, и в наступившей тишине стала явственно слышна приглушенная возня на той стороне.
      - Так вот они где! - воскликнул Ярило взволнованно. - Их заперли! Они там могут погибнуть, задохнуться! Ну что же вы, быстрее открывайте, ломайте!..
      Мастера торопливо разложили имевшиеся при них инструменты и принялись за работу. Они что-то развинчивали, что-то подпиливали, где-то перекусывали или спаивали провода.
      Через несколько минут пол, потолок и стены контрольного участка коридора были изъедены до дыр, как сыр.
      Старший слесарь разобрал кодовый замок, что-то в нем подпилил, законтачил, и... тяжёлая стальная плита с негромким скрипом начала плавно заезжать в глубь стены.
      Глава восемьдесят седьмая
      ПОСЛЕДНЕЕ
      ИСПЫТАНИЕ
      На пороге стояли два хрупких робота-электронщика в белых халатах и круглых очках с выпуклыми линзами. За ними, в центре просторного зала с куполообразным потолком, возвышался ослепительно сверкающий гигантский алмазный шар. С пола, стен и потолка лаборатории стекала вода, повсюду были разбросаны обломки мебели и инструментов. Было похоже на то, что эти двое пытались во что бы то ни стало взломать дверь изнутри.
      А произошло здесь следующее. Когда через единственное незаколоченное вентиляционное окно в лабораторию начал поступать пар, ни к чему не пригодные, за исключением электронных премудростей, "Двадцать второй" и "Двадцать третий" - так назывались роботы - стали паниковать и громоздить одну глупость за другой.
      Сначала они наспех соорудили огромный конденсатор, почти до потолка, но и он не успевал перегонять в воду весь бьющий из окошка пар. Вода, кстати говоря, и без конденсатора струилась по холодным стенам, заливая и приводя в негодность электронное оборудование.
      Затем они собрали чрезвычайно сильную холодильную установку, понизили температуру воздуха до минус семидесяти градусов, и всё вокруг заледенело. Пар хлестал из окна, но вода тут же замерзала, не успевая уходить в сточное отверстие. Слой снега и льда рос с угрожающей быстротой, роботы-электронщики начали вмерзать в него с головой.
      Но тут в электрической сети произошло размыкание, и холодильная установка отключилась.
      К этому времени прекратилось и поступление пара. Лёд быстро растаял, и вода с журчанием ушла в сточное отверстие.
      Окончательно переставшие что-либо соображать "Двадцать второй" и "Двадцать третий" начали в панике ломать входную бронированную дверь всем, что подворачивалось под руки. Они занимались этим до тех пор, пока роботы-слесари не открыли дверь снаружи.
      Успев только увидеть за порогом незнакомых коротышек, электронщики упали навзничь и навсегда вышли из строя.
      Вся эта нелепая кутерьма случилась из-за того, что, согласно имевшейся в памяти роботов инструкции, один из многочисленных подпунктов запрещал перекрывать вентиляционные окна.
      Ярило услышал позади шаги, обернулся и увидел Знайку.
      - Рад вас видеть, коллега! - прокричал тот на бегу, и Ярило шагнул ему навстречу. - Простите, что не встретили... чрезвычайные обстоятельства...
      Знайка торопливо пожал руки всем сопровождавшим академика Ярило коротышкам. Особенно он был рад видеть улыбающихся Фуксию и Селёдочку.
      Прибежавшая вместе со Знайкой Огонёк остановилась поодаль и только сдержанно кивнула всем сразу.
      - Я тоже рад вас видеть целым и невредимым, - искренне признался академик Ярило. - Но где же все остальные? С ними всё в порядке?
      - Да, да, всё в порядке, конечно.
      - А где же ваше знаменитое судно? Мы его нигде не заметили. Да и сам остров... довольно странно...
      - "Стрекоза" уже сегодня будет на плаву. Вы её не заметили из-за отвесных скал в западной части. Что же касается острова...
      - Смотрите! - воскликнул кто-то взволнованно, и все повернулись в сторону лаборатории.
      Алмазный шар гудел и медленно поворачивался. Его тупой рабочий конец поднимался в сторону коротышек, центр тяжести плавно перемещался на среднюю часть продольной оси. Металлические опоры заскрипели.
      Внутри шара появилось слабое фиолетовое свечение, он стал похожим на огромный жадный глаз...
      - Ложись! - закричал Знайка. - Сейчас выстрелит!
      Он стремглав бросился к Клюковке, повалил её на пол и накрыл своим телом. Все другие коротышки тоже попадали, ожидая чего-то ужасного. Но прошла секунда, другая, третья... и ничего не случилось. Ещё через несколько мгновений внутри шара что-то заискрило, затрещало, фиолетовое свечение погасло, и стало тихо.
      Один за другим коротышки стали подниматься на ноги. Последним, ощущая неловкость и даже стыд, поднялся Знайка.
      - Не смущайтесь, - сказала Огонёк. - Вы поступили правильно, как герой. Этот шар, - повысила она голос, обращаясь ко всем присутствующим, - этот алмазный шар способен излучать чудовищной силы биологические импульсы. Его построили здесь для того, чтобы вывести на орбиту одной из населенных коротышками планет и держать их в повиновении. Если бы шар выстрелил в нашу сторону с такого близкого расстояния... от нас бы и мокрого места не осталось.
      Огонёк храбро подошла к шару, и вслед за нею шар с опаской обступили все остальные.
      Его внутренний электронный организм из-за воды и резких перепадов температуры разрегулировался и самопроизвольно включился в работу.
      - Отчего же он не сработал по-настоящему? - недоумевал Знайка.
      - Думаю, что причина в нас самих, - сказала Огонёк. - Во всех нас, здесь собравшихся.
      Все смотрели на нее, ожидая разъяснений.
      - Дело в том, что шар вбирает в себя, как бы вытягивая из коротышек, всё плохое - мысли, чувства... Эту энергию он накапливает, а затем выбрасывает одним направленным импульсом. Понимаете?
      Это еще можно было понять, но все-таки...
      - Дело в том, - Огонёк повысила голос, - что никто из нас в эти минуты не таил в себе ничего плохого! Понимаете?
      - Погодите, погодите, - начал догадываться академик Ярило. - Вы имеете в виду, что, не получив необходимой отрицательной подпитки, шар выстрелил вхолостую?
      - Конечно! И тем самым вывел из строя всю свою отлаженную систему.
      - Но ведь что-то должно было послужить сигналом к пуску системы? Хотя бы какая-нибудь маленькая обида или досада одного из нас...
      - Да, скорее всего, что так и случилось. Только мы сейчас не будем выяснять, у кого обиды на душе, хорошо?
      - Хорошо, хорошо... - пробормотал Ярило и потёр пальцами виски. Минуту назад его мучили головная боль и раздражение. А теперь он был бодр и весел. Но раз уж решили не обсуждать эту тему...
      Глава восемьдесят восьмая
      ЗАВЕРШЕНИЕ
      МИССИИ
      ПРИШЕЛЬЦЕВ
      Вскоре началась загрузка "Волчка". Адмирал Прибамбас носился повсюду как ураган, поторапливая роботов и беспрестанно глядя на часы. Он боялся, что не успеет опередить аварийную команду. "Барбосы" обшаривали закоулки подземной фабрики, подбирая валявшихся повсюду роботов. Всех их, по описи, следовало доставить обратно на Колобок.
      После контакта с местным населением и саму фабрику нельзя было оставлять здесь даже в законсервированном состоянии. Все важнейшие узлы оборудования, электронную технику и роботов следовало погрузить на "Волчок".
      "Бобик" и "Трезор" сбегали в старую шахту, где возле нефтяного насоса трудились как ни в чём не бывало два механика. Эти механики хорошо запомнили последнюю встречу с "барбосами", а потому пошли за ними, не задавая лишних вопросов.
      Трое зануд слесарей смекнули, кто теперь их настоящий хозяин, и угодничали исключительно перед адмиралом Прибамбасом, пытаясь упредить его малейшие желания. В одном случае из десяти им это удавалось. Теперь они занимались погрузкой большого алмазного шара на челнок "летающее блюдце". По справедливости этот шар принадлежал земным коротышкам, потому что был сооружен их трудом. Однако после непродолжительного совещания было решено подарить его жителям Колобка, которым алмазы могут принести значительно больше пользы. Адмирал не находил слов для благодарности.
      - Вы не представляете!.. - задыхался он от восторга. - Вы даже не представляете!.. Это же миллионы роботов, часов, компьютеров, телевизоров... Это - несметное сокровище! Мне всё, всё простят! Понимаете? Всё!..
      И, конечно, все были этому только рады.
      Через раскрывшийся купол секретной лаборатории внутрь помещения опустился челнок, на него погрузили драгоценный шар и перенесли на "Волчок". Ещё ни один корабль не привозил на Колобок такого невиданного количества алмазов.
      Прибамбас очень боялся, что аварийная команда окажется в Солнечной системе раньше, чем он успеет отсюда убраться, поэтому всех торопил и постоянно бегал на пульт управления. Оттуда он посылал в околоземный эфир позывные и с замиранием сердца ожидал услышать ответные сигналы. Но, по счастью, пока всё было тихо.
      В гроте дожидались команды к отправке пираты-трудоголики и дикари-голодранцы. Здесь же дремали после бессонной ночи освобожденные пленники и пленницы.
      Пираты, похоже, смирились со своей участью - туманной перспективой новой жизни на планете Колдобина системы Гончих Псов. Нос и Костыль слазили в свой тайник и туго набили специально сшитые пояса золотыми из второго мешка. Больше половины монет пришлось оставить, но делиться они ни с кем не захотели. Талии этих разбойников неожиданно для всех приняли округлые очертания; передвигались они с трудом, кряхтя и обливаясь потом, шаг за шагом перемещая в пространстве собственную непомерную тяжесть. Под Костылём, у которого еще до этого в поясе была зашита сотня золотых, обломилась клюка, и Носу пришлось выстругивать ему новую деревяшку, потолще. Теперь один из приятелей уже не мог послать другого куда подальше, потому что оба были связаны одной тайной.
      После их возвращения в пещеру остальные разбойники подумали, что Нос и Костыль объелись в лесу какими-то ягодами, оттого у них животы так и распёрло.
      Ободрённые слухами о том, что их собираются простить и вернуть домой на Колобок, дикари теперь усиленно восстанавливали свои умственные способности. Незнайка, который вообще-то много читал (хотя и брался всегда за книжки исключительно легкомысленные), помогал этим в сущности хорошим, но основательно одичавшим от безделья коротышкам вспомнить грамоту. Он рисовал мелом на скале большие буквы, а те хором повторяли вслух их названия. Трудности начались после того, как из букв начали образовываться слоги, а из слогов - слова и фразы. Бедняги не понимали значения самих слов! Не всех слов, конечно, а только тех, которые касались их прошлой, начисто забытой жизни на Колобке. Слова "дерево", "вода", "камень", "огонь" и тому подобные они подхватывали радостно и дружно. Но некоторые другие слова, такие, как "улица", "квартира" или "светофор", вызывали у них полнейшее недоумение. Коротышки морщились, напрягали память, чесали затылки, но никак не могли их понять.
      Хитроумный Уголёк, который давно уже всё вспомнил, терпеливо разъяснял каждое понятие при помощи жестов, и время от времени в пещере раздавался радостный вопль вспомнивших значение какого-нибудь слова дикарей.
      Когда грузовые трюмы "Волчка" были окончательно заполнены роботами и оборудованием и оставалось только место для коротышек, на кромку отвесного берега опустился челнок "летающее блюдце". Из него выскочил адмирал Прибамбас и бегом спустился в грот к своим арестантам.
      - Все на борт!! - заорал он, срывая голос.
      Пираты понуро потянулись к выходу, а туземцы-голодранцы стали прощаться с друзьями. Незнайка и Хитроумный Уголёк даже обменялись подарками на память. Незнайка разыскал в своих вещах вырезанную из дерева крошечную модель парусника, а Уголёк снял с себя выточенное из морских раковин ожерелье. Оба подарка были кропотливо изготовлены собственными руками, а потому особенно дороги.
      На борту "Волчка" Пилюлькин совершал последний осмотр своего пациента, бывшего директора и диктатора, а теперь заплаканного и дрожащего от страха малыша. Благодаря полностью восстановившейся связи между головным мозгом и другими внутренними органами, а самое главное - спинным мозгом, Курносик многое вспомнил. Особенно сильно его тревожили последствия недавнего усовершенствования "Шестого", после которого робот стал самообучающимся устройством.
      - Понимаете, он невероятно опасен! - шептал Курносик, умоляюще заглядывая в глаза Пилюлькина. - Его необходимо немедленно уничтожить, стереть всю программу! Вы даже не представляете, что он может натворить!..
      - Успокойтесь, успокойтесь, голубчик, всё хорошо! - спешил заверить его Пилюлькин. - Робота вашего давно уже стёрли и уничтожили. Сгорел он, как спичка сгорел, понимаете? Пшик - и нет его больше, одни головешки остались!
      - Правда? Вы правду говорите?
      - Правда, правда. Что же я вам врать-то буду?
      Курносик успокоился и перестал плакать. Он ещё не знал, как с ним поступят на Колобке, но думал теперь не о собственной участи, а о том, как исправить ужасный вред, нанесённый за эти годы коротышкам.
      Вернулся Прибамбас, арестанты заняли свои места в трюме, и Пилюлькин стал прощаться со своим пациентом.
      - Не надо так горевать, - ободряюще похлопал он Курносика по хилой груди. - Теперь для вас самое главное - душевное спокойствие. Вы раскаялись, и теперь всё будет хорошо. Господин командир! - обратился он к Прибамбасу. - Ведь моему пациенту зачтется искреннее раскаяние в содеянном?
      - Зачтётся, зачтётся, ему всё зачтётся, - пообещал Прибамбас.
      - Ну так я пойду.
      - Да, конечно, доктор. - адмирал подскочил к Пилюлькину и горячо пожал ему руку.
      - Желаю вам побольше пациентов, доктор! - радостно прозвенела "Матрёшка", которой тоже хотелось сказать что-нибудь приятное на прощание.
      Пилюлькин спустился по трапу и присоединился к окружавшей "Волчок" толпе коротышек. Задержавшись в отверстии люка, адмирал Прибамбас помахал всем рукой и в который раз предупредил:
      - Не заступайте за круг! Будьте осторожны!
      Провожающие попятились и плотно прижались к опоясывающей площадку стене кратера. За годы стоянки защитная сфера "Волчка" оставила на каменном дне достаточно отчётливый отпечаток намытых дождями окаменелостей. За этот отпечаток, имевший форму абсолютно правильной окружности, никто не должен был заходить во время старта, потому что внутри создавалось малоизученное хроноаномальное поле и любое живое существо, попав туда, могло в одно мгновение оказаться неизвестно в каком времени и месте.
      - Прощайте! - крикнул Прибамбас. - Не держите на нас обиду! Может быть, ещё встретимся!
      Он захлопнул люк, и наружные огни погасли.
      Теперь "Волчок" был освещен лучами стоявшего в самом зените, над отверстием кратера, солнца. Что-то внутри загудело, и корпус корабля стал медленно вращаться.
      И вот уже стало невозможно разобрать, с какой скоростью вращается корпус корабля, только звук становился все тоньше и пронзительнее, а затем всё стихло.
      Ещё через минуту лучи солнечного света, струившиеся вниз через отверстие кратера, начали принимать форму очертаний "Волчка", плавно огибая его по контуру и заползая под днище. Корабль больше не отбрасывал тени.
      Но вот солнечные лучи внезапно распрямились, и на каменной площадке стало пусто.
      Некоторое время все стояли, боясь пошевелиться, а затем самые решительные начали осторожно приближаться к центру, где темнело отверстие уходящего в неведомую глубину колодца.
      Только три царапины от опор на каменной поверхности и намытый дождями след от защитной сферы - всё, что могло напомнить о семилетней стоянке инопланетного космического корабля.
      Солнце миновало зенит. Его лучи, покосившись, разбежались, и в кратере наступил полумрак. Едва слышно переговариваясь, коротышки потянулись к выходу.
      Удивительная, опасная и странная миссия пришельцев из далеких космических глубин завершилась.
      Глава восемьдесят девятая
      ПРОФЕССОР ЗЛЮЧКИН
      КОММЕНТИРУЕТ
      СОБЫТИЯ
      После того как накануне вечером Злючкин, выступая в прямом эфире, плюнул в объектив телекамеры, его не просто выдворили из телецентра, а сдали в ближайшее отделение милиции. Дежурный милиционер Караулькин должен был составить протокол об имевшем место случае хулиганства и сделать нарушителю строгое внушение. Но поскольку Караулькин не видел по телевидению скандального эпизода, то он принялся за составление протокола со слов самого нарушителя, то есть профессора Злючкина.
      Злючкин налил себе воды из графина, развалился на стуле и начал обстоятельно давать показания.
      С его слов выходило, что плюнул не он, а наоборот - в него плюнули, и плюнул не кто иной, как академик Ярило, известный всем лжеученый и авантюрист.
      На недоуменное замечание Караулькина о том, что Ярило в данное время возглавляет спасательную экспедицию и находится где-то далеко над океаном, Злючкин пояснил, что выразился - уби бене иби патриа (как выражаются настоящие ученые) - фигурально. И Ярило плюнул в него - образно выражаясь. И не только в него, но и во всю науку, каковую он, Злючкин, представляет.
      Окончательно запутавшись, Караулькин скомкал бланк протокола, взял чистый лист и начал всё сначала.
      Заполучив слушателя, Злючкин разглагольствовал с видимым удовольствием, легко перескакивая с одной темы на другую. Он высказал Караулькину свое решительное мнение по самым различным вопросам в области науки и культуры, а также по частным персоналиям.
      Ближе к утру корзина для мусора была полна комканой бумаги, однако решительно ничего хотя бы отдаленно напоминающего милицейский протокол не вырисовывалось. Кроме того, Караулькин зверски хотел спать, глаза у него буквально слипались, а в голове, как колокольный звон, стоял надоевший голос словоохотливого профессора. Сам Злючкин при помощи электрического кипятильника периодически заваривал себе крепкий чай, а потому был бодр и особенно язвителен. Караулькину же распивать чай с задержанными строжайше воспрещалось.
      Наконец, незадолго до рассвета, силы окончательно оставили Караулькина, и он отпустил задержанного восвояси, взяв с него слово, что тот пойдет домой и больше не будет хулиганить.
      Охотно дав слово, Злючкин тут же отправился на телецентр. На беду, там уже работали коротышки из другой смены; они ничего не знали о вчерашнем инциденте, поскольку вечером отсыпались перед ночным дежурством.
      Злючкин беспрепятственно проследовал в Первую студию и, как ни в чём не бывало, уселся в то самое кресло, из которого несколько часов назад его с позором изгнали.
      Ничего не подозревавшая малышка-ведущая, приготовляясь к первому утреннему выпуску новостей, встретила его с улыбкой и предложила кофе из термоса. Злючкин молча выпил и стал ждать начала передачи. С минуты на минуту должен был начаться телемост со спасательной экспедицией академика Ярило.
      Начался выпуск новостей, и первой темой стало прямое включение с ракет спасательной экспедиции.
      - Как мы видим, - тут же начал комментировать Злючкин, перебивая и без того слабо доносившийся голос из эфира, - как мы видим, дела нашей доблестной (цык) экспедиции (цик-цик) не продвинулись ни на шаг. - Злючкин удовлетворенно прокашлялся (далее все посторонние звуки мы пропускаем).