-- Теперь уже не знаю. Только скорее всего, что на болото уже не отправят. Болото теперь для нас санаторий.
      Кролл заворочался в кровати, закряхтел и заохал. Ему представился сырой подвал, кишащий пауками и крысами, и звенящие кандалы.
      -- Послушай, Мига, а что если нам отсюда сбежать, пока не поздно? На телецентр не пробьемся, схватят нас там, как пить дать схватят.
      -- Куда бежать, если наши рожи повсюду развешаны...
      -- А бороды наклеить? Уедем куда-нибудь в глушь, откроем свое дело...
      -- Где ж ты такую глушь найдешь? Гнома везде живут. А чем глуше места, тем больше к новичкам присматриваются. На другой же день расколют, помяни мое слово, будь ты хоть в бороде, хоть в чешуе.
      -- Да, плохо дело. Знаешь, Мига, не на тех мы все-таки поставили. Зря мы тогда Фокса послушали, ой зря... Сам он теперь на Пупса работает, большой, говорят, стал гном.
      -- А ты вообще-то знаешь, кем он работает?
      -- Нет, не знаю.
      -- Ну так держись, не упади с кровати. Он сейчас Тайный министр, по его приказу нас теперь и ловят.
      -- Да что ты говоришь! Не может быть!
      -- Вот тебе и не может быть... Слушай, Кролл! -- Мига вдруг приподнялся на локте и зашептал возбужденно: -- А если мы ему сдадим Ханаконду? Сбежим отсюда и позвоним по телефону. Вытащит нас Фокс, вот увидишь, вытащит, в обиду не даст!
      Кролл разинул рот и сел на кровати. Оба тихонечко встали, оделись и на цыпочках вышли в коридор.
      В кромешной тьме, шурша по стенкам руками, они добрались до кухни, где была дверь, ведущая на задний двор.
      Задрав голову, как слепой, и вытянув руки вперед, Мига стал наугад, шаг за шагом, приближаться к двери. Вдруг он почувствовал, как кончики его пальцев уперлись в кончики пальцев другого гнома. Полагая, что Кролл обогнал его и теперь кружит в темноте, Мига сделал еще шаг навстречу и ощупал лицо, которое показалось ему все-таки несколько меньше того лица, какое должно было быть у Кролла. В то же время руки гнома быстро ощупали его собственное лицо.
      -- Полегче ты со своими лапами, -- зашептал Мига. -- Поворачивай обратно.
      -- Не понял? -- послышался голос Кролла у него за спиной.
      Мига вскрикнул и отдернул руки. Незнакомец тоже вскрикнул и отдернул руки. Мига стремительно отскочил и налетел на пирамиду тазов и кастрюль, которые загремели по каменному полу так, что все трое едва не оглохли.
      Началась бессмысленная беготня, возня и драка, во время которой каждый был за себя и каждый пытался найти выход, с опрокидыванием всего, что только можно было сдвинуть с места.
      Когда вспыхнул свет и на пороге возникли перепуганные Хорек и Губошлеп с ружьями на изготовку, им представилась следующая картина: Мига яростно душил за горло распластавшегося на полу Кролла, а еще один гном сидел в сторонке с кастрюлей, нахлобученной на голову до самых плеч.
      Хорек осторожно приблизился и дулом ружья постучал по железу. Гном зашевелился, стащил с себя кастрюлю и, щуря от света глаза, очумело посмотрел перед собой. Это был Тихоня, оглушенный до беспамятства во время беспорядочной драки.
      Обидная накладка произошла из-за того, что хитрый и предусмотрительный Ханаконда перед тем, как лечь спать, сам осмотрел весь дом, проверил окна и повесил замок на заднюю дверь. Он не верил ни своим, ни чужим, и, как некоторые сумели убедиться, правильно делал.
      Появившись на кухне, Тихоня нащупал замок, понял, что выйти из дома ему не удастся, и двинулся обратно, выставив в темноте перед собой руки. В этот самый момент ему навстречу двигались двое других известных участников событий. Что было дальше, мы знаем.
      Тихоню, Мигу и Кролла привязали к стульям и учинили им жестокий допрос.
      Подозреваемые в измене объясняли свое поведение по-разному, и все одинаково неубедительно. Тихоня, например, утверждал, что он вышел на кухню, чтобы попить водички, но тут его неожиданно ударили сзади по голове.
      На вопрос, почему он был полностью одет и почему не включил на кухне свет, а предпочитал шарить в темноте, Тихоня не смог дать вразумительного ответа.
      Мига заявил, что они с Кроллом вышли потому, что услышали, как там кто-то ходит. Предположив, что в дом забрались воры, они без колебаний отправились схватить их с поличным.
      На аналогичный вопрос по поводу одежды Мига и Кролл ответа не дали, но много плакали и жаловались на свою несчастную участь.
      Не поверив ни единому слову, Ханаконда велел стеречь всех троих до утра. "А потом мы решим, что с ними делать", -- прибавил он многозначительно.
      Однако утром оказалось не до того: выяснилось, что "чистые" продукты закончились. Необходимо было срочно пополнить запасы.
      Налет на спецраспределитель шеф поручил Тефтелю, Хорьку и Губошлепу. Вскоре они вернулись гордые и довольные, сгибаясь под тяжестью набитых сумок. Преступников еще искали в районе Клушки, поэтому охрана оказалась не на высоте.
      -- Этим налетом мы себя раскрыли, -- сказал Ханаконда за завтраком. -Теперь придется действовать еще быстрее.
      -- Мы были в масках, шеф, -- заметил Губошлеп. -- Нас признать никак не могли.
      -- Не болтай, Губошлеп. Сейчас в стране нет других преступлений, кроме тех, которые совершаем мы. Телевидение захватим ближайшей ночью.
      На своем стуле замычал и заерзал связанный Тихоня. Хорек подошел к нему и выдернул скомканную тряпку изо рта. Отплевываясь и с трудом ворочая онемевшим языком, Тихоня проговорил:
      -- Вы идиоты... Впятером вам не справиться. Полицейских там пруд пруди. Лучше развяжите меня, и поговорим спокойно. Или дайте хотя бы пожрать.
      -- Дайте ему, -- приказал Ханаконда. -- Нет, нет, не этого. Купите чего-нибудь у сторожа. Под действием порошка гном не может говорить неправду, не так ли? А когда вы позавтракаете, мы и поговорим с вами начистоту, господин Тихоня, или как вас там еще...
      Губошлеп сбегал к сторожу и вернулся с намазанным маслом куском булки. Ханаконда протянул этот кусок связанному:
      -- Ешьте, господин умник, ведь вы сами этого хотели. Или вы все-таки нас обманываете?
      -- Хорошо. Развяжите мне руки.
      Шеф кивнул Хорьку, тот зашел за спинку стула и ослабил веревки, оставаясь наготове. Тихоня высвободил руки и взял бутерброд. Искоса оглянулся, поднес бутерброд ко рту... но неожиданно, вместо того чтобы откусить, пришлепнул его к лицу Хорька. У того немедленно залепило глаза сливочным маслом.
      Тихоня ударил ногой в живот стоявшего ближе других Ханаконду, швырнул стул в застекленное окно и сиганул "рыбкой" следом за стулом.
      Все было проделано столь молниеносно, что брызги разбитого стекла еще висели в воздухе.
      Но одновременно случилось нелепое и ужасное: правая нога тайного агента зацепилась за шнурок портьер, и он, беспомощно повиснув, забарахтался вниз головой над клумбами.
      На звук разбитого стекла выбежал сторож, и Тихоня начал кричать ему:
      -- Бегите в полицию! Они здесь, здесь! Банда Ханаконды здесь! Они хотят захватить телевидение! Что же ты стоишь, беги в полицию!..
      Сторож сделал нерешительное движение в сторону ворот, потом обратно. Внутри у него происходила мучительная борьба -- между здравым смыслом и полученными от хозяина инструкциями.
      -- Взять сторожа, быстро, -- приказал Ханаконда. -- Обоих в подвал.
      Напоследок Тефтель ударил сторожа и Тихоню по голове резиновой дубинкой, и оба потеряли сознание.
      Глава девятая
      Тайный министр почти готов признать свою некомпетентность.
      Министру Пропаганды и Связи представляется возможность
      вступить в тайное общество
      -- Говорите, Фокс, говорите, -- мягко, но настойчиво предложил Пупс, прохаживаясь взад-вперед по кабинету. -- На этот раз вы будете говорить, а я буду слушать. Сидеть! -- прикрикнул он на Тайного министра, который сделал попытку подняться с кресла, в которое Пупс усадил его насильно.
      -- Похоже, что они уже здесь, в Давилоне, ваше сиятельство. Последние двое суток мы прочесывали пригороды Клушки, бросили туда все силы...
      -- Похвальное усердие, господин Фокс, особенно если учесть, что интересующая нас компания преспокойно села в самолет и вылетела в Давилон, не правда ли?
      -- Увы, это так. В списках пассажиров вчерашнего дневного рейса восемь вымышленных имен. Это они, ваше сиятельство. Мы никак не ожидали от них такой дерзости.
      -- Чего же вы от них ожидали? Слез и раскаяния?
      -- Мы предполагали, что они на время где-нибудь затаятся. Совершенно непонятно, почему они пошли на такой риск, приехав сюда.
      -- А я думаю, на это все-таки были причины?
      -- Я не решаюсь сказать вашему сиятельству... Возможно, они... возможно...
      -- Говорите!
      -- Возможно, они хотят расправиться с вами, ваше сиятельство?..
      Пупс вздрогнул.
      -- Вы так полагаете? Что же, в таком случае я прикажу удвоить, нет, утроить мою личную охрану. Но может быть, для большей уверенности заменить также и нерадивого Тайного министра?
      -- Я целиком во власти вашего сиятельства.
      -- Я над этим подумаю. Идите работайте. И докладывайте мне о своих действиях через каждые два часа, понятно? Пригласите сюда министра Пропаганды и Связи, он дожидается в приемной.
      Фокс вскочил с кресла, поклонился и поспешно вышел.
      Пупс уселся на его место, спиной к дверям, так чтобы его не было видно. Будучи довольно-таки яркой личностью, он питал слабость к театральным эффектам.
      Буравчик появился в кабинете и стал недоуменно оглядываться по сторонам, не понимая, куда мог подеваться хозяин.
      -- Беда не приходит одна, -- раздался вдруг страшный голос ниоткуда, кресло резко развернулось, и Пупс вскочил на ноги. -- Прошу вас, присаживайтесь, господин Буравчик, -- пропел он уже своим нормальным сладким голосом.
      -- С вашего позволения я постою, ваше сиятельство.
      -- Хорошо, как вам угодно. Итак, беда не приходит одна: локаторы показывают, что на поверхности Луны совершили посадку две ракеты.
      -- Именно так, ваше сиятельство. Ракеты с Большой Земли; их начали отслеживать еще с половины пути.
      -- Как вы думаете, зачем они здесь?
      -- Возможно, просто визит вежливости?
      -- А если не так? А если они все знают?
      -- Как можно, ваше сиятельство, как они могут знать?
      Пупс вынул из ящика стола бумагу:
      -- Вот объяснения господина Джулио о его последнем телефонном разговоре с Осликом, нашим гномом, осуществившим диверсию на ракете "Космических поставок". Этот Ослик ни с того ни с сего вдруг взбеленился и отказался с нами сотрудничать. Наверняка он сидел там, возле радиостанции, не сложа руки. Кажется, в прошлом этот Ослик был связан с земными гномами?
      -- Возможно, это так. Но господин Джулио не подчиняется моему ведомству, будет лучше, если этим делом займется господин Фокс.
      -- Речь идет не о вашем ведомстве, господин министр Связи, а о спасении нашего государства. Или вы специально хотите меня разозлить?
      -- Простите, я все понял. Я уже думал об этом деле, и если ваше сиятельство позволит мне высказать свое мнение...
      -- Позволяю.
      -- Допустим, что это не простой визит вежливости, а нечто вроде межпланетной инспекции с целью грубого вмешательства в наши внутренние дела.
      Пупс удовлетворенно кивнул: министр Пропаганды, как всегда, великолепно выбирал выражения, придавая словам желательный оттенок.
      -- Что же, -- продолжал Буравчик, -- в таком случае мы проявим все возможное гостеприимство. Мы предоставим землянам лучшие апартаменты, прислугу и... наши лучшие угощения, -- закончил Буравчик свою мысль, интонационно выделив последние три слова.
      -- Ага! -- воскликнул Пупс. -- Я, кажется, вас понимаю!
      -- За едой мы расскажем дорогим гостям о прекрасной жизни на нашей планете, мы проведем их по улицам, и они смогут сами расспросить наших граждан обо всем, и наши граждане с удовольствием поведают гостям о своей счастливой жизни. И земляне отправятся к себе домой, унося теплые воспоминания о нашем гостеприимном и счастливом народе.
      -- Браво, господин Буравчик. Вы -- профессионал высокого класса. Но если они потребуют личной встречи с этим Осликом?
      -- Хм... Надо полагать, что господин Ослик тоже вполне осчастливлен нашими продуктами...
      -- А это надо еще проверить, господин Буравчик, надо проверить. Займитесь этим лично, найдите этого гнома.
      -- Но, ваше сиятельство, такие дела по ведомству господина Фокса...
      -- Опять вы про ведомства! Господин Фокс озабочен сейчас ничуть не менее важными делами. И если я прошу именно вас взяться за это дело, значит, имею на то веские причины.
      -- Простите, ваше сиятельство.
      -- Идите и работайте.
      Буравчик сдержанно кивнул и вышел.
      -- Гордец, но дело свое знает, -- проворчал Пупс. -- Если бы все министры так решали мои проблемы, цены бы не было моим министрам...
      Сбежав по ступенькам дворца, Буравчик уселся в сверхдлинный автомобиль и на минуту задумался.
      -- Прикажете ехать в офис, господин министр? -- спросил через переговорное устройство шофер, отделенный от салона пуленепробиваемым стеклом.
      -- Нет, -- ответил Буравчик, мгновенно принявший решение. -- В Научный городок.
      Шофер в удивлении обернулся:
      -- Вы один, без охраны?
      -- Да, один.
      Буравчик прекрасно знал, что, хочет он того или нет, агенты секретной полиции невидимо следуют за ним повсюду, куда бы он ни направлялся. Это была обычная, установленная Фоксом практика охраны высших чинов. "Было время, когда я ездил туда и без шофера", -- сказал про себя министр, с улыбкой вспоминая о своих приключениях на карнизе.
      За истекший месяц Буравчик сильно переменился. Он уже не был похож на того вездесущего репортера, каким мы застали его в первой части нашего повествования. Теперь он должен был соответствовать своему высокому посту как своими манерами, так и внешним видом. Хотя в глубине души он, конечно, остался все таким же смельчаком и искателем приключений, каким был и прежде. То, что происходило вокруг него, было ужасно и нелепо, он постоянно думал об этом, но не находил способа переменить что-то решительным образом.
      Буравчик решил начать поиски Ослика с Научного городка, потому что там находился центр подготовки космических строителей. Туда могли вернуться спрыгнувшие с внешней оболочки и пропавшие бесследно Ослик, Квантик и обер-атаман Пшигль.
      "Если они вообще вернулись, -- подумал Буравчик. -- Ведь эти трое могли дождаться помощи с Большой Земли, и в этом случае положение бы серьезно осложнилось: задурить мозги землянам было бы уже значительно труднее..."
      Все остальные космические строители, за исключением пропавшего без вести Росомахи, давно вернулись к нормальной жизни и трудились на своих рабочих местах. Росомаха же пропал еще до начала первого распыления порошка и потому мог успеть поменять имя и раствориться среди населения какого-нибудь крупного города...
      Буравчика вывели из задумчивости показавшиеся впереди знакомые ворота и ограда Научного городка. Его цепкий взгляд выхватил неприметную камеру слежения, которой раньше здесь не было.
      "Это еще что за предосторожности? -- подумал он. -- Следует быть здесь повнимательнее..."
      Машина затормозила у обшарпанной колоннады главного входа, и по ступенькам к нему навстречу заспешили, обгоняя друг друга, профессор Сигма и академик Мемега. Поодаль, вытянувшись по стойке "смирно" и держа метлу, как часовой свое боевое оружие, стоял вредный дворник.
      -- Какая честь для нас, господин министр, какая честь! -- суетились ученые.
      Буравчик подошел к дворнику:
      -- Помнишь меня?
      Губы дворника растянулись в мучительной гримасе, его по-рыбьи выпученные глаза никуда не смотрели.
      -- Признать не смею, ваше благородие, -- просипел он с натугой.
      Буравчику захотелось сказать дворнику что-нибудь страшное, но он сдержался.
      Сигма и Мемега проводили министра в кабинет, усадили в кресло, а сами встали перед ним в угодливых позах, на манер официантов. Буравчику показалось, что в этой своей преувеличенной угодливости они переигрывают.
      "Надо их проверить, -- подумал он. -- Сдается мне, что все это притворство и никакие они не загипнотизированные".
      -- Присаживайтесь, -- сказал он. -- Не смущайтесь, прикажите подать чего-нибудь, проведем время по-приятельски. Это не более чем дружеская встреча.
      Сигма и Мемега быстро и тревожно переглянулись. Буравчик заметил этот взгляд и еще больше укрепился в своих подозрениях.
      -- Так что же, у вас не найдется для меня чашечки кофе?
      Ученые опомнились и крикнули секретаршу.
      Когда подали кофе и засахаренные орешки, Буравчик взял свою чашку, поднес к губам и поднял глаза на ученых. Те сидели ни к чему не прикасаясь.
      -- Что же вы, господа? Разве все эти угощения вам не по вкусу? Эй, дамочка!
      В кабинет заглянула перепуганная секретарша.
      -- А что, дорогая, разве эти господа не пьют кофе за работой?
      Секретарша огорченно всплеснула руками:
      -- Так ведь они уже неделю отказываются, прямо-таки не знаю, чем это я им не угодила... Моду завели кушать из космических тюбиков -- без супа, без горячего! Ничего есть не хотят, будто я им отраву предлагаю...
      -- Что вы такое несете! -- крикнул Сигма. -- Какая отрава! У нас разгрузочные дни, диета...
      -- Вот видите, дорогая, -- улыбнулся Буравчик. -- Вот все и разъяснилось. Господа ученые всего-навсего заботятся о своем здоровье. А кофе у вас наверняка очень вкусный; простите, что я не имел возможности этого оценить. Знаете, я ведь тоже забочусь о своем здоровье. Собственно, вот и все. За сим позвольте откланяться, было очень приятно с вами побеседовать.
      Буравчик поднялся и направился к дверям.
      -- Да! -- хлопнул он себя по лбу. -- Совсем забыл. Зачем я приезжал. У вас ведь здесь проходили ускоренную подготовку космические строители?
      Сигма и Мемега неуверенно кивнули.
      -- Скажите, господа, а не встречались ли вы с кем-нибудь из них уже потом, после возвращения?
      -- Нет, господин министр, -- упавшим голосом, но твердо сказал Мемега. -- К сожалению, ничем не можем вам помочь.
      -- Что ж, я так и думал. До свидания, простите за беспокойство. Желаю вам успехов в научной работе.
      Буравчик направился к выходу, и, ободренные этим обстоятельством, ученые снова с преувеличенной угодливостью засуетились вокруг него:
      -- Просим снова... будем счастливы... всем чем можем... По мере сил... Способствовать...
      Когда автомобиль выехал за ворота, Буравчик приказал шоферу свернуть на проселочную дорогу. Оба вышли на усыпанный сосновыми иголками мягкий сырой грунт. Было самое холодное время года -- противно моросил дождь и от дыхания шел пар.
      -- Раздевайся, -- сказал Буравчик.
      Не задавая лишних вопросов, шофер скинул с себя кожаную куртку, кеды и джинсы. Под мышкой у него болталась кобура с револьвером. Краем глаза министр видел прячущихся за деревьями гномов из секретной полиции, которые его охраняли. Он делал вид, что их не замечает.
      Буравчик пустил шофера в министерский салон автомобиля, а сам быстро переоделся и пешком направился обратно, в сторону ограды Научного городка.
      Нащупав плохо приколоченную доску, он расшатал ржавые гвозди и юркнул в образовавшуюся щель. Крадучись между деревьев, приблизился к главному входу и, перебегая от колонны к колонне, незамеченным проник в здание.
      В коридорах было пусто. В приемной секретарша стояла у раковины и мыла посуду. Буравчик прошел мимо нее на цыпочках.
      Как он и предполагал, в кабинете никого не было.
      Министр прикрыл за собою дверь, подсел к письменному столу и начал выдвигать ящики. Но вдруг в приемной послышались голоса. Беспомощно оглядевшись, Буравчик в последний момент успел юркнуть за оконную штору.
      Двери растворились, и в кабинет вошли несколько гномов.
      -- А я вам говорю, что он обо всем догадался! -- восклицал Мемега.
      -- Говорите тише, за дверями секретарша, -- предупредил кто-то.
      -- Не беспокойтесь, господин Квантик, она такая же чушка, как и наш дворник. Необходимо немедленно все сворачивать, все! Я не удивлюсь, если уже через час здесь будут полицейские.
      -- Куда же вы предлагаете переместить штаб Союза, господин ученый? -раздался надтреснутый хрипотцой голос военного.
      -- Ах, говорите тише, господин обер-атаман! -- зашипел Мемега. -- Вас слышно на улице! А что если вокруг уже шныряют его шпионы?
      Все замолчали, прислушиваясь. Буравчик подумал, что вокруг действительно шныряют гномы из его охраны. За пыльной шторой ему нестерпимо захотелось чихнуть, и он чуть не до крови прикусил губу.
      -- Как обидно, -- произнес еще один гном. -- Застукали, можно сказать, в самый решающий момент, когда наши друзья с Большой Земли уже прилетели на помощь.
      -- А вы полагаете, Ослик, что земляне могут у нас что-то существенно изменить? -- скептически заметил Сигма. -- Как бы их самих не накачали здесь гипнотическим порошком.
      "Прекрасно, -- сказал сам себе Буравчик. -- Собралась вся интересующая меня компания. И они определенно что-то замышляют против Правителя. Осталось решить: на чьей же стороне я сам?.."
      -- Да, я верю, что они смогут нам помочь, -- убежденно заявил Ослик. -И если бы не глушилки, мы уже смогли бы предупредить наших друзей об опасности, которая их здесь поджидает.
      -- Я согласен с Осликом, -- сказал Квантик. -- Ракеты землян абсолютно неуязвимы. Узурпатор не сможет и дальше спокойно травить гномов, если у него над головой будут висеть корабли с межпланетными наблюдателями. Я уверен, что земляне быстро найдут способ положить конец этому чудовищному преступлению.
      -- Даже если земляне сами попадут в ловушку, свобода не за горами, -сказал Ослик. -- Все больше гномов вступает в Союз вольномыслия, и на нашу сторону переходят неприкасаемые -- чиновники, капиталисты, полицейские и даже министры. Да-да! Один министр и почти все капиталисты из большого пленума на нашей стороне!
      Буравчик едва устоял на ногах: минуту назад он даже не представлял, что дело могло зайти так далеко.
      -- Ладно, хватит болтать, -- сказал Пшигль. -- Если этот министр приезжал сюда шпионить, пора сматывать удочки. Все документы и списки надо уничтожить или быстро увезти отсюда. У кого есть предложения на предмет нового места дислокации штаба Союза?
      -- В этом нет необходимости, -- послышался вдруг чей-то голос, и из-за шторы выступил сам министр Пропаганды его сиятельства Верховного Правителя.
      -- Господа, -- сказал он опешившим заговорщикам, -- я с вами.
      В кабинете будто гром грянул.
      -- Да-да, -- подтвердил министр. -- Это не шутка и это не провокация. Вы сейчас же можете занести в списки Союза еще одного высокопоставленного гнома. Надеюсь, что смогу быть вам полезен.
      Никто не смел произнести ни звука.
      -- Господа, -- продолжал Буравчик, заметив в лицах гномов замешательство и недоверие, -- господа, месяц назад я стал соучастником ужасного преступления против собственного народа, и с тех пор не было ни минуты в моей жизни, чтобы я не раскаивался в содеянном. Поверьте, я говорю искренне.
      Все смотрели на Буравчика, а он переводил взгляд с одного на другого.
      -- Я ему не верю, -- заявил Пшигль. -- Это просто уловка, чтобы задержать нас и взять с поличным. Он слышал, что мы собираемся уничтожить списки, и теперь оттягивает время до приезда полиции. Надо связать его и уходить.
      -- Мне не нужно дожидаться полиции, -- сказал Буравчик и отдернул штору. -- Смотрите.
      Заговорщики погасили свет и приблизились к окну. За деревьями, методично окружая дом, перебегали гномы из охраны министра.
      -- Стоит мне запустить этой чернильницей в стекло, и сюда ворвутся два десятка агентов секретной полиции. -- Буравчик взял в руку мраморную чернильницу со стола.
      -- И это тоже уловка, -- продолжал настаивать Пшигль. -- Сожгите документы сейчас же.
      -- А я почему-то ему верю, -- возразил Квантик. -- Он нравился мне еще тогда, когда работал репортером.
      -- В таком случае нам остается только проголосовать, -- сказал Сигма. -- Кто за этого господина?
      Руки подняли Ослик и Квантик.
      -- Кто против?
      Руки подняли Пшигль и Мемега.
      -- Хм, -- сказал Сигма, -- выходит, поровну.
      -- А вы-то сами как голосуете, господин Сигма? -- напомнил ему Ослик.
      -- Я? Правда, ведь я тоже должен проголосовать. Пожалуй, я... -- Сигма пристально посмотрел на Буравчика. -- Пожалуй, я "за".
      Вечером того же дня Пупс выслушал по телефону два доклада от своих министров. В первом Фокс докладывал о том, что в деле по розыску банды Ханаконды нет ни малейших сдвигов. Во втором Буравчик сообщал, что никаких следов Ослика пока не удалось обнаружить, но он не теряет надежды и продолжает активные поиски.
      Молча повесив трубку и машинально включив телевизор, Пупс в полном отупении выслушал ежевечернюю нравоучительную установку о необходимости безграничной любви и преданности по отношению к Верховному Правителю. Опомнившись, он вырвал штепсель из розетки, хватил об пол дорогую фарфоровую вазу и, гневно сопя носом, залез с головою под одеяло.
      Глава десятая
      Как профессор Злючкин и академик Ярило
      перенесли внезапный удар судьбы и как они
      приспособились к новой жизни
      Провалившись в расщелину и падая камнем в пелену облаков, Карлуша и Пухляк не растерялись, а сразу дернули за кольца своих парашютов, поэтому через минуту их падение превратилось в спокойное и даже приятное парение над густыми ватными облаками
      Ярило и Злючкин, для которых все было в новинку, напротив, пришли в полнейшее смятение и еще долго падали, вцепившись друг в друга и набирая скорость. При этом Злючкин для чего-то пытался подмять академика под себя.
      -- Да пустите же наконец, идиот! -- зарычал Ярило, понимая, что вот-вот будет поздно. -- Кольцо! Нужно дергать за кольцо!!
      Тут и Злючкин сообразил, что дело принимает нешуточный оборот; оба разлетелись в стороны и раскрыли парашюты. И вовремя: внизу уже отчетливо вырисовывались пожелтевшие деревья, черные квадратики огородов, редкие кирпичные постройки и пересекающая всю местность ниточка железной дороги.
      Приземлившись на краю полотна, оба кубарем скатились по насыпи и шлепнулись в наполненную дождевой водой канаву. Последующие минут десять они сидели в воде и молчали.
      Наверху прогремел железнодорожный состав, в окнах которого замелькали удивленные лица пассажиров, которые не могли взять в толк, почему водолазные работы проводятся здесь, в грязной канаве.
      Увидев нормальный поезд и нормальных гномов, ученые решили все-таки выбраться из канавы.
      -- Слушайте, -- сказал Злючкин через переговорное устройство, -- а вам не показалось, что вслед за нами падали еще какие-то...
      -- Нет, не показалось, -- ответил Ярило неприязненно. -- И как у вас вообще хватает наглости разговаривать со мной после того, что случилось?
      Они выползли на шпалы, поднялись на ноги и огляделись. Кругом простиралась голая болотистая местность, украшенная редкими облезлыми кустами. Далеко, у самого горизонта, темнела узенькая полоска леса.
      Вяло переругиваясь, товарищи по несчастью побрели по шпалам, рассчитывая в конце концов выйти к какому-нибудь населенному пункту.
      Постепенно запасы воздуха в баллонах начали иссякать, циркуляция его внутри скафандров нарушилась. Обливаясь портом, бедняги едва волочили ноги.
      -- Послушайте, -- не вытерпел Злючкин, у которого от пережитого потрясения улучшилась дикция, -- нужно снять скафандры. Когда там они еще за нами прилетят!
      Ярило шумно и тяжело дышал, но молчал.
      -- Только не надо строить из себя героя, -- продолжал Злючкин. -- Вы прекрасно понимаете, что с минуты на минуту дышать будет нечем.
      -- Слушайте, вы!.. В какое положение вы нас поставили! Мы даже не знаем, можно ли дышать окружающей атмосферой; мы оказались здесь, в зоне риска, не успев даже взять пробы воздуха!
      -- Ну что воздух? Воздух -- он везде воздух...
      -- Да вы просто... невежда! Мы еще не знаем, каким именно образом происходит гипнотическое воздействие на здешних гномов -- через воздух или через какие-нибудь невидимые для глаза излучения! Снимайте первым, если хотите.
      -- Почему это я первым? Снимать придется обоим, иначе задохнемся. Давайте посчитаемся по-честному.
      После недолгих препирательств Злючкин все-таки начал считалку, но в самом конце вдруг остановился, сказал "извините" и тут же начал другую.
      -- Эй, погодите, -- возмутился Ярило. -- Почему вы не закончили? По считалке выходило, что вам снимать первому.
      -- Нет, та считалка неправильная, -- возразил Злючкин. -- К тому же я забыл ее конец.
      -- Ее конец -- "все равно тебе водить"!
      Ярило так разволновался, что действительно стал задыхаться. Он беспомощно замахал руками, широко раскрыл рот и побледнел. Понимая, что другого выхода нет, он набрал на запястье личный код разгерметизации и сбросил с себя скафандр.
      Отступив назад, Злючкин смотрел на него с интересом.
      Ярило отдышался, столкнул скафандр с насыпи и зашагал по шпалам не оборачиваясь.
      -- Погодите, я с вами! -- закричал Злючкин.
      Он тоже торопливо сбросил свой скафандр, догнал своего оппонента и зашагал рядом.
      Часа через два впереди показалась станция. Не глядя друг на друга, путники ускорили шаг и вскоре смогли прочесть название: Лисий Нос. Они зашли в помещение вокзала и огляделись.
      На деревянных лавочках дожидались поезда несколько гномов, кассирша скучала за окошечком билетной кассы, буфетчик отгонял газетой мух от подноса с бутербродами.
      Товарищи по несчастью почувствовали, что зверски проголодались. Буфетчик же, заметив прилично одетых клиентов, начал махать газетой с удвоенной энергией.
      И Ярило, и Злючкин основательно готовились к полету и проштудировали книгу, написанную Студентом об экономике подлунного мира. Они знали, что такое деньги, откуда они берутся и как участвуют во взаиморасчетах. Поэтому они повели себя крайне осторожно и даже хитро.
      Приблизившись к прилавку, Ярило похлопал себя по карманам и сказал:
      -- Ах, какая досада! Я забыл дома свои деньги. Коллега, у вас есть с собой деньги?