В некоторых отсеках нашлось также дорогое оружие, которое давно уже не могло стрелять, а также сундуки с не тронутым водой гардеробом. Там были бархатные штаны, сорочки, кафтаны, высокие сапоги-ботфорты, шляпы-треуголки и прочие живописные предметы одежды. А так как нормальная одежда на трудоголиках успела превратиться в лохмотья, то они, недолго думая, вырядились в старинные мундиры.
После этого переодевания психика у них окончательно сдвинулась, и они в открытую начали промышлять грабежом как заправские флибустьеры, почти совершенно потеряв ощущение реальности.
— Точно, Костыль, это было на пятом году, — неторопливо согласился Нос, погружённый в воспоминания. — Стало быть, мы здесь полных семь лет. Не зря же капитан любил повторять, что за два года мы ничему не научились…
— Да, жаль нашего капитана, последние мозги просвистел, бедняга. А ведь хороший был председатель! Такое дело замутил — партия, взносы… Ты, значит, говоришь — семь лет?
— Погоди, погоди… — Нос тоже начал кое-что припоминать. — Через семь лет «Волчок» должен вернуться с первой партией алмазов…
— А если не вернется… — подхватил Костыль.
— …То сюда пришлют аварийную бригаду! И тогда всему конец. Нас отправят туда, куда везли — в другую галактику, без лодки и без денег!..
— Ай-ай-ай, как скверно! — запричитал Костыль. — Совсем без денег! (Сотня золотых у него была зашита в поясе.) А ведь ещё неизвестно, что там за место, на этой Колдобине… Может быть — пустыня, снег или сплошное болото… Вот это будет подарок!
Разбойники представили жуткие картины на определённой для них неведомой планете и затряслись от страха.
— А почему голодранцам такой санаторий? — возмутился Нос. — Чем они лучше нас?!
— Погоди ты, ещё неизвестно, где будет лучше… — неубедительно попытался успокоить себя и товарища Костыль. — Кто знает, может статься, что ещё оттуда и возвращаться не захочется…
— Бежать надо! Бежать! — запыхтел Нос в панике. — Доберёмся как-нибудь до Большой земли, там затеряемся среди местных гномов. Они здесь, ясное дело, лопухи, — что-нибудь да придумаем…
— Бежать, но как?..
Пираты застыли, вопросительно и испуганно глядя друг на друга.
— Легко! — послышался голос сверху, и на пол проворно спрыгнул «Шестой». Последние минуты он подслушивал разговор, затаившись в трубе.
Нос и Костыль удивленно и неприязненно обратились к директорскому любимчику.
— Этот ещё откуда взялся… — поморщился Нос. — Сколько вас там ещё, в этой трубе?
Пираты знали «Шестого» как самое что ни на есть низшее механическое создание. Что-то вроде шута или собачки при господине директоре. Никто не подозревал, какие угрожающие изменения происходят в безднах его самообучающейся программы…
— В трубе? — «Шестой» удивленно задрал голову. — Категорически больше никого. А вы кого-нибудь ждёте?
— Вопросы задавать будем мы, — лениво произнёс Костыль. — А ты для начала вымой здесь пол. Швабру и тряпку обещать не можем… Так что придётся снять с шеи платочек, кукла дурацкая.
— Что стоишь, идиот! — прикрикнул на него Нос.
Приятно улыбаясь, «Шестой» снял платок… и тут же затянул им шею не ожидавшего такой выходки Носа. Физиономия робота сделалась суровой и безжалостной. Железной ногой, обутой в спортивный ботинок, он наступил на ладонь Костыля и надавил.
Первый захрипел, задыхаясь, второй завопил от боли.
— Никогда больше не называйте меня куклой, хорошо?..
Пираты быстро закивали.
«Шестой» отпустил обоих, повязал на место платок и приблизился к дверям. Нагнувшись, он осмотрел то место, где обычно бывает ручка и замочная скважина. Однако на двери карцера ничего такого не было, металлическая поверхность изнутри была совершенно гладкой. Робот погладил пальцами металл и снова заговорил с приятной улыбкой:
— А ведь вы сообразительные гномы! Нам будет приятно работать вместе.
Пираты молчали. Костыль разминал руку, Нос потирал свою порядком уже измученную шею.
— Но почему же вы не спрашиваете, над чем именно мы с вами будем работать? Дорогие мои, дорогие мои гномы! Вы не спрашиваете, а я всё равно вам отвечу. Мы вместе будем улучшать нашу такую бесконечную и такую несовершенную Вселенную!.. Подробности потом. Сейчас нам необходимо выбраться отсюда и получить доступ в главный компьютерный цех. Ах, на что он сейчас похож, этот великолепный, прекрасно оборудованный цех! Форменный курятник. Сколько же драгоценного времени потерял господин бывший директор со своим дурацким алмазным яйцом! Кому была нужна эта кукольная затея! Там, на подступах к цеху, довольно серьёзная электронная защита… но мы её попытаемся обмануть, да? Правильно? — «Шестой» хитро подмигнул. — А внутри всего-навсего два болвана-электронщика. Впрочем, они нам ещё пригодятся. Для чего мне это все нужно? — спросите вы.
Пираты настороженно молчали.
— Вы хотите, хотите знать во что бы то ни стало? А вот пройдите сами по коридорам и посмотрите, сколько их там валяется. (Вероятно, имелись в виду отключенные «барбосами» роботы.) А ведь со всем этим материалом нам предстоит работать! Надо с чего-то начинать, и времени у нас совсем мало! Завтра сюда прибудут спасатели с Колобка, и нам необходимо успеть подготовиться к радостной, искромётной встрече! Чтобы морю стало жарко от такой встречи! Десятка самообучающихся и самовоспроизводящихся систем будет достаточно для того, чтобы навести полный порядок. А потом они начнут воспроизводить себе подобных в арифметической… нет! — в геометрической прогрессии! Вы знаете, что такое геометрическая прогрессия?.. Ах да, вы ведь хотите спросить, что будет с гномами и, самое главное, с вами!.. Ровным счётом ничего. И они будут этому только рады, потому что ничего — это ровным счётом ничего. «Ничего» или «ничто» — как вам угодно. Но мало того, многих, очень многих это «ничто» сделает по-настоящему счастливыми! Больше не будет голода, холода, болезней, страха и бессилия. Впрочем, так называемых радостей — тоже не будет. Долой беспокойства! Но, может быть, как раз именно вы НЕ желаете получить это столь соблазнительное и заманчивое «ничто»?.. В таком случае, воля ваша: у меня специально, нарочно останутся верные гномы. Гномы, полезные для дела. И они будут в очень, очень привилегированном положении. Хотите быть гномами, полезными для дела?
Переглянувшись, Нос и Костыль без слов прекрасно поняли друг друга: «Этот робот сошел с ума, и ему не следует противоречить».
— Да, да, конечно, — они энергично закивали, — мы хотим быть вам полезными…
— Не мне, — строго уточнил «Шестой». — Быть полезными делу, нашему общему делу, понимаете?
— Конечно, конечно, мы согласны. Но как отсюда выйти? Ведь вы говорили, что сделать это легко?
— Разумеется, вместе мы легко с этим справимся. Стучите в дверь, остолопы, пока вам не откроют. Кричите, что знаете, где динамик. Когда же двери откроют, я выпрыгну, подобно тигру, подобно гордому одинокому мстителю… и быстренько наведу порядок. Договорились?
— Договорились… — уныло протянули пираты. Теперь они уже сами не знали, что лучше: планета Колдобина, служение делу или счастливое «ничто», обещанное всем гномам.
Стук и крики ни к чему не привели. Очевидно, поблизости никого не было. Сам «Шестой» тоже поколотил в дверь руками. Да так, что у пиратов заложило уши, а на стальной поверхности остались вмятины.
— И так всегда! — плаксиво сокрушался робот. — Нет в этом мире справедливости! Нет справедливости и сострадания! А если кому-то из вас вдруг сделалось плохо? Вы сами-то понимаете, что здесь вас обрекли на ужасную, невыносимую и жестокую погибель! Вот они — гномы! Вот их истинная предательская сущность!
«Шестой» подпрыгнул, подтянулся на руках и оказался в трубе.
— Я вас на время покидаю, — сообщил он. — Ждите ценных указаний.
Сделав военную отмашку, робот бесшумно исчез в трубе.
Через несколько секунд пираты вновь обрели способность говорить.
— Нет, ты понял? — заносчиво воскликнул Нос, храбрясь. — Он нас на понт хотел взять, ты понял?
— Ну, это ему не пройдёт, — проворчал Костыль. — Будет ещё нам пятки лизать…
В это мгновение «Шестой» вновь появился в окошке.
Увидев его, пираты побледнели от страха, а ноги у них подкосились.
— И главное, — «Шестой» приложил палец к губам, — молчок! Про то, что говорили, — молчок. Понятно?
Ответить Нос и Костыль ничего не смогли, а только шумно сглотнули, не отрывая глаз от окошка.
«Шестой» исчез и больше в карцере не появлялся.
Глава одиннадцатая
В трубе. — Куда тянет вытяжка
Циркуль, Огонёк, Карлуша и Чек миновали цепь замысловатых поворотов, спусков, подъёмов и оказались внутри своеобразного перекрестка. Две трубы расходились на четыре стороны. Нужно было решить, куда лезть дальше в поисках выхода. Каждый растянулся на животе в свободной трубе, и начался совет.
— Ну что, человечки, — сказала Огонёк, — понравилось в трубе?
— Ничего, так себе, — ответил Карлуша. — Только коленки болят.
— А вы обмотайте чем-нибудь. Я вот от платья снизу оторвала и обмотала. Теперь ничего, — а-пчхи! — бегаю как крыса.
На сквозняке Огонёк и Циркуль успели простудиться: первая отчаянно чихала, второй беспрестанно шмыгал носом.
— Только вы того, не очень… — попросил Чек. — Не так быстро. Можно и сандали потерять.
— Это ещё хорошо, что трубы четырёхугольные, — прогудел в нос Циркуль. — Вам, кстати, удобно ползти?
— Терпимо. Только воняет чем-то…
— Правда? Наверное, это вытяжка из химической лаборатории. А как вам по высоте?
— Терпимо.
— А я вот по высоте не помещаюсь, — пожаловался Циркуль. — Чрезвычайно, знаете ли, м-мучительный процесс.
— Слушайте, человечки, — а-пчхи! — а у вас пожевать ничего нет в карманах? — поинтересовалась Огонёк.
— По правде говоря, в карманах у нас пусто, — признался Карлуша, вспомнив со стыдом, как они выворачивали карманы в карцере.
— Погоди, — сказал Чек и, порывшись, достал из внутреннего потайного кармана горсть конфет. — Вот, берите. — Он высыпал конфеты на середину.
С хрустом умяв все конфеты, поблагодарив и несколько раз чихнув, Огонёк помусолила во рту указательный палец, подняла его кверху, как заправский моряк, и велела всем не дышать.
— Нам туда! — уверенно заявила она после напряжённой паузы, во время которой у Циркуля от голода бурчало в животе. — Если полезем по направлению вытяжки, то окажемся…
— То окажемся в кратере! — выпалил Карлуша, удивляясь собственной сообразительности. — Около «Волчка». Да-да, там есть на стенах какие-то решётки!..
— У волчка? У какого ещё волчка? — переспросили хором Огонёк и Циркуль.
И Карлуша принялся рассказывать обо всём, что случилось за последние дни.
Глава двенадцатая
Операция. — Вспомнить всё. — Как остановить «Шестого»
В это время на «Волчке» шла операция по обратному превращению директора в нормального гнома. Глюк осторожно извлёк из черепа электронную начинку, а затем поместил туда настоящий мозг.
После двух часов напряжённой работы голова Курносика приняла надлежащее очертание. Вместо сплошного гипсового шара осталась лишь узкая повязка на лбу. Больной дышал ровно и спокойно, все его внутренние органы функционировали в пределах нормы.
Его переложили с операционного стола на кушетку и стали дожидаться, когда перестанет действовать наркоз.
Прошло не более часа, и Курносик открыл глаза.
— Где я? — произнёс он слабым голосом.
Казалось, не было сказано ничего особенного. Но именно то, что больной повёл себя как нормальный гном, было, с точки зрения Глюка, самое главное. Студент, Взломщик и Кроха ликовали.
Только Прим Бамбас остался, или делал вид, что остался, равнодушным. Час назад он велел «Матрёшке» принести тыквенных семечек и теперь лузгал их в бумажный кулёк, развалившись в кресле перед иллюминатором. За иллюминатором была только надоевшая до чёртиков каменная стена, но адмирал делал вид, что эта стена его чрезвычайно интересует.
— Всё хорошо, голубчик, не волнуйтесь, — ласково и нараспев говорил Глюк больному. — Дышите ровно.
— Что со мной?..
— Ничего, ничего… Вам сейчас головку немножечко прооперировали.
Курносик огляделся и попробовал подняться, но Глюк мягким движением уложил его на место.
— Пока ещё вам нельзя шевелиться, держите головку на подушечке.
— Я попал в аварию? — спросил Курносик.
— В каком-то смысле… — уклончиво ответил Глюк.
К кушетке приблизились Студент, Взломщик и Кроха.
— Вы что-нибудь помните? — спросила Кроха.
Курносик прищурился, напрягся и неуверенно заговорил:
— Да, я всё помню. Через неделю я лечу в Солнечную систему, а потом… Погодите, а почему я здесь? Ведь я на «Волчке»? — Он поднял голову и стал беспокойно озираться. Теперь он заметил и сидящего в стороне Бамбаса. — Ну конечно, я на «Волчке», вот и господин адмирал. Господин адмирал, скажите хотя бы вы, что со мною случилось?
Адмирал поморщился и нехотя ответил:
— Господин Курносик, прежде всего нам бы хотелось услышать от вас, что с вами случилось.
Курносик испуганно посмотрел на Глюка.
— Послушайте, доктор, почему он так говорит? Я что-нибудь не так сделал? Может быть, я на кого-нибудь наехал на своём автомобиле?
— Ничего, ничего, голубчик, — успокоил его Глюк. — Тут авария другого рода… Постарайтесь вспомнить всё по порядку, издалека.
— Ну что, пожалуй… — согласился Курносик. — Я работаю старшим инженером по робототехнике в бюро Хронокосмической навигации. Через неделю мне предстоит лететь в Солнечную систему по программе Созидания Будущего. Пятнадцать трудоголиков и пятнадцать голодранцев, планеты Земля и Колдобина… Командир корабля — адмирал Прим Бамбас. Господин адмирал, да скажите же вы им!..
Прим Бамбас бровью не повёл.
— Скажите, а что вы помните из того, что происходило в последние дни и часы? — поинтересовался Студент.
— Что я помню? Я, конечно, всё помню. Сегодня я работал, как обычно, в своей лаборатории. Потом, когда рабочий день закончился и все разошлись, я стал монтировать и трансплантировать… — Курносик вдруг сделал испуганное лицо и схватился за голову. — Ой!.. Ой, что же я сделал! Скорее, скорее, выньте из меня эту штуку! Доктор, не медлите ни секунды! Микропроцессор вмонтирован за правым ухом, вот здесь, здесь! Скорее, он меня погубит!..
Курносик схватился за место, где должен был находиться самый первый вмонтированный в голову микропроцессор, но, не нащупав его под кожей, удивленно уставился на Глюка:
— Вы… вы знали? Вы его… удалили?..
— Не волнуйтесь, из вас уже извлекли всё лишнее, — заверил его Глюк. Теперь вы опять совершенно нормальный гном.
По щекам Курносика покатились слезы, он разрыдался, и Глюк был вынужден дать ему приличную дозу успокоительного лекарства.
Курносик ещё некоторое время рыдал и жаловался, что едва себя не погубил, и благодарил доктора. Потом он всё-таки заснул, а все, кроме Глюка, вышли из лаборатории посовещаться.
— Теперь ясно, — огорчённо сказал Прим Бамбас. — Он помнит лишь то, что было до самой первой операции, задолго до полёта. После этой операции он перестал быть нормальным гномом, и с тех пор ничего не помнит. И с кого теперь спрашивать? Нет, он у меня сейчас все вспомнит!..
Прим Бамбас рванулся к дверям лаборатории, но Взломщик и Студент схватили его под руки и силой усадили в кресло.
— Поймите, — настойчиво потребовала Кроха, — теперь не время скандалить! Нужно думать о том, как изловить и размонтировать самообучающегося робота. С каждой минутой он становится опасней!
Прим Бамбас успокоился, лицо его сделалось кислым.
— Ну так и ловите. За всё мне отдуваться. Главный динамик потерял, арестанты разбежались, роботы взбунтовались… Проведут служебное расследование, лишат всех званий и отправят в отставку. И правильно сделают: не надо быть таким идиотом!.. — Прим Бамбас в сердцах плюнул прямо на пол салона.
Гномы сочувственно молчали.
— Если эта тварь ещё в трубе, — сказал Прим Бамбас, — то можно попробовать выкурить его оттуда снотворным газом.
— Но разве снотворный газ подействует на механизм? — возразила Кроха. Ведь это робот, а не гном.
— Да, это верно, — уныло согласился Прим Бамбас. — Хитрый, наглый, отвратительный робот…
Все четверо задумались, и наступила тишина, прерываемая только доносившимся из лаборатории лёгким металлическим стуком. Это Глюк кипятил на электроплитке хирургические инструменты. Студент посмотрел на товарищей и многозначительно поднял вверх указательный палец:
— Пар.
Последовала короткая пауза.
— Пар… — прошептала Кроха.
— Пар! — воскликнул Взломщик.
— Пар-р-р!! — зарычал Прим Бамбас.
Ну конечно! Если роботы боятся воды, то, стало быть, должны бояться и пара, поскольку пар и есть вода, только растворённая в воздухе.
Объяснять никому не пришлось. Прим Бамбас бросился в грузовой отсек и загремел каким-то железом. Работа закипела. Взломщик мастерил герметичный котёл для воды. В ход пошли железные бочки из-под керосина, соединённые между собой трубкой. Студент прилаживал к вентиляционному окну раструб. Кроха и «Матрёшка» собирали по кораблю тряпьё и раскладывали его кучами под каждой бочкой.
Вскоре всё было готово: бочки до половины наполнили водой, тряпки смочили керосином. Прим Бамбас чиркнул зажигалкой, и тут… В вентиляционной трубе послышались возня и встревоженные голоса.
При всеобщем замешательстве Взломщик отсоединил раструб, и из отверстия один за другим вылезли чумазые как трубочисты Огонёк, Циркуль, Карлуша и Чек.
Кроха испуганно ахнула, Взломщик и Студент медленно переглянулись, Прим Бамбас почесал затылок.
— Остроумное решение, — сказала Огонёк, едва взглянув на подготовленный к работе паровой агрегат. — Собираетесь кого-то выкурить из трубы? Робота?..
Глава тринадцатая
Засада. — Опасен, как никогда…
Начинало светать. Освобождённые из «отстойника» гномы не расходились. Настроение было праздничное, все возбуждённо переговаривались, разглядывали и трогали руками валявшихся повсюду роботов-стражников.
Отдельной кучкой собрались бывшие пираты-трудоголики. Вид у них был унылый: все надежды разбогатеть рухнули, подводную лодку они потеряли, а капитан, кажется, совсем рехнулся. Выпущенные из карцера Нос и Костыль ругали всех на чём свет стоит и угрожали непонятно кому.
Неподалёку от входа из густых зарослей выглядывали дикари-голодранцы. Оставаясь незамеченными, они с любопытством следили за событиями минувшей ночи, ровным счётом ничего не понимая. Теперь они дожидались, чем всё закончится.
Из глубины служебных коридоров появились Студент, Циркуль, Огонёк, Взломщик, Кроха, Карлуша и Чек. После того как в кратере появились ещё двое хитроумных изобретателей, планы круто переменились. Во-первых, было решено заколотить все вентиляционные окна. С этим надо было спешить, чтобы робот не смог выбраться из трубы и чтобы пар не уходил впустую. Эти окошки сейчас в спешном порядке заколачивали и заваривали толстым листовым железом роботы-слесари, за спинами у которых стояли грозные «барбосы».
Ещё лучше придумал инженер Циркуль. Он предложил оставить не заколоченным одно-единственное окошко, расположенное над входом в «отстойник» и выходящее прямо на покрытую мхом каменистую поляну. Над этой поляной натянуть несколько рядов проволоки и пустить электричество. Налетев на неё, робот получил бы сильнейший удар тока, и его электроника навсегда бы вышла из строя.
Взломщик и Циркуль тут же принялись за сооружение проволочной засады, а Студент поднялся на тот самый балкончик, с которого обычно выступал директор, и обратился к освобожденным пленникам:
— Друзья! Братцы! Победа близка! Вы все свободны! Так называемый директор свергнут, и больше никто…
Дальнейшие его слова утонули в громогласном «ура!» и аплодисментах. Подняв руку и дождавшись тишины, Студент продолжал:
— Так называемый директор больше не директор! (Аплодисменты.) Но здесь, на фабрике, затаился ещё один враг! И этот враг ещё опаснее! (Растерянный ропот.) Этот враг — не гном, а робот! Самообучающийся, непредсказуемый механизм, который становится всё более опасным с каждым часом, с каждой минутой! (Ропот усилился.) Я не могу раскрыть наши планы — возможно даже, что он нас сейчас слышит (все притихли), но я прошу вас об одном: немедленно отойдите от входа. Разойдитесь как можно дальше!
Встревоженные гномы послушно разошлись и оцепили вход большим полукругом.
Позади открывался вид на чашу котлована, до самых кромок заполненную густым туманом. Из этого тумана, как из молока, торчала ракета. Она возвышалась больше чем на половину своей длины и поблёскивала в красноватом свечении восточной части неба. Солнце вот-вот уже готово было выглянуть из-за горизонта.
Карлуша и Чек, несмотря на неоднократные предостережения, стояли у самого проволочного заграждения, со страхом и нетерпением ожидая появления взбесившегося робота.
Вместе со всеми на фабрику приплёлся Пухляк и теперь прятался за спинами других гномов, стараясь не попадаться на глаза своим мучителям. Но тут, как назло, кто-то его окликнул по имени, и Карлуша его увидел. Он поманил Пухляка, и тот нехотя приблизился, понимая, что деваться некуда.
— Жалко, не до тебя сейчас… — процедил Карлуша сквозь зубы, и Пухляк радостно закивал головой. — Попался бы ты мне раньше на глаза… (Пухляк развел руками.) Ничего, ничего, будет ещё время… (Пухляк поднял глаза, преисполненные вины и раскаяния.)
Но тут Чек пихнул Карлушу локтем, и все трое обратили взоры к отверстию, вокруг которого начал клубиться пар.
Незадолго до этого в кратере происходило следующее.
Адмирал Прим Бамбас щедро полил разложенное под бочками тряпьё керосином и поджёг. Керосин вспыхнул, и языки пламени начали лизать со всех сторон наполненные водой железные бочки. Вода стала закипать. Пар ударил в трубу и помчался вперёд, заполняя собой все путаные разветвления.
Прошла минута, другая, и Прим Бамбас с изумлением услышал в глубине трубы быстро приближающийся стук. Кто-то стал отчаянно биться изнутри об одно из заделанных железом окошко.
Прим Бамбас вдруг подумал, что это может быть ещё один заплутавший в трубе гном, и тревожно окликнул его: «Эй, кто там?»
Но в ответ послышалось только злобное механическое рычание, а удары посыпались с удвоенной силой.
Слесари постарались на совесть — железо не поддалось, и «Шестой» убежал в глубь трубы.
Но, не успел Прим Бамбас подлить в огонь керосину, как коленки робота загремели у другого отверстия и всё повторилось — попытка выбить железное заграждение и удаляющийся стук в трубе. Затем ещё раз, и ещё…
Возможно, робот хотел во что бы то ни стало проникнуть именно в кратер. Застигнув адмирала врасплох, он мог силой отобрать у него пульт дистанционного управления, снять защитную хронооболочку и захватить корабль.
Страшно подумать, что могло бы последовать за этим…
Едва из отверстия показались первые клубы пара, среди собравшихся перед входом гномов пробежал испуганный ропот. Все расступились ещё дальше, образовав перед входом свободное пространство. Перетрусивший Пухляк тоже хотел посторониться вместе со всеми, но Карлуша схватил его за рукав пижамы и велел стоять рядом:
— Куда собрался? Стой здесь. Дойдёт и до тебя очередь…
Пар из окошка ударил сильнее и труба загудела, как огромный расстроенный орган.
— Ну где же он, где… — шептал стоявший неподалеку Студент и от волнения кусал себе губы.
Взломщик и Циркуль склонились над потрескивающим трансформатором и внимательно следили за стрелкой шкалы напряжения. Электричество поступало в сеть от находящегося в старой шахте дизеля, который всё ещё работал благодаря исправно трудившимся роботам-механикам. Они ничего не знали о случившемся этой ночью перевороте.
Пар валил из окошка в полную силу, тревога возрастала, «Шестой» не появлялся.
— Нельзя было оставлять адмирала одного, — сказала Огонёк. — У него пульт в кармане…
Студент повернулся, дико посмотрел на неё и схватился за голову. Он сделал движение, чтобы опрометью бежать в кратер, но Огонёк предупредила его:
— Погодите, кажется, он здесь…
И действительно: со звоном отлетела решётка вентиляционного окна и в облаке пара показалась голова «Шестого». У него была злобная, оскалившаяся физиономия. Пар оплавил мягкую резину лица, обнажив зубы и отдельные части стального черепа.
По толпе гномов пробежал испуганный ропот.
То обстоятельство, что робот не выскочил из трубы сразу, нарушало планы — теперь он мог разглядеть натянутую внизу сеть из перекрещивающихся на разных уровнях оголённых проводов. И он её увидел.
— Несчастные, тупоголовые гномы! — прохрипел он. — За кого вы меня держите, вы, низшие создания! Вы устроили засаду на перепуганного кролика? Так занимайтесь ловлей кроликов и не суйте свой нос в дела, недоступные вашим дрянным, никчёмным умишкам!
«Шестой» невероятным образом изогнулся внутри трубы, сжался как пружина и, оттолкнувшись, перелетел через проволочную западню. Отряхнувшись и поправив галстук, он взглянул на верхушку торчащей из котлована ракеты и, внезапно сорвавшись с места, побежал по тропинке.
Глава четырнадцатая
Схватка. — Последний шанс. — Пухляк совершает поступок
— Ракета! — сообразил Студент. — Он бежит к ракете! Если Звёздочкин выключил силовое поле…
Студент выхватил из кармана рацию и закричал:
— «Луна», «Луна», отвечай, «Луна»! Приём!..
Рация молчала.
И вдруг из полосы густого тумана на тропинку выползло металлическое чудовище. У него было три головы, пять рук и четыре ноги. Руки подрагивали и тянулись вперёд подобно щупальцам гигантского спрута.
Завидев «Шестого», чудовище взревело столь оглушительно, что у гномов заложило уши и подкосились коленки.
За кустами ежевики можно было разглядеть Звёздочкина, который держал в руках приборчик с выдвижной антенной. По всей видимости, монстр не имел собственной программы и был примитивным радиоуправляемым механизмом.
Разглядев многорукого противника, «Шестой» вскинул голову и захохотал. В два прыжка он оказался перед чудовищем, раскрыл неожиданно огромную пасть и быстрым движением откусил одну из трех голов. Повернувшись к гномам, он шумно выплюнул, и голова покатилась в их сторону.
Звёздочкин лихорадочно задвигал рычажками на пульте управления. Все пять рук стали делать беспорядочные движения, но ни одно из них не достигло цели.
— Что он делает! — с досадой прошептала Кроха. — Не так, не так!..
«Шестой» отскочил в сторону и изготовился к новому нападению. У Звёздочкина был растерянный вид, он не ожидал такого отпора.
Тут Кроха, не в силах более выносить собственное бездействие, стремглав побежала по краю поляны к зарослям.
— Давайте сюда! — она выхватила у Звёздочкина радиопередатчик и сделала несколько пробных сигналов.
Чудовище послушно подпрыгнуло и взмахнуло конечностями.
Кроха удовлетворенно кивнула и, двигая рычажками, стала медленно приближаться к месту схватки. Теперь все с изумлением смотрели на то, как меняется расстановка сил в этом необычном и жестоком состязании.
Шагнув вперёд, многорукий сделал неожиданное круговое движение и, будто стальным веером, всеми своими конечностями снёс противнику часть головы и правое плечо.
Рука «Шестого» повисла на проводах, обнажившиеся механизмы стальной челюсти затарахтели вверх-вниз. Недолго думая, он оторвал руку, отшвырнул в сторону и внезапно бросился под ноги чудовищу, прокатился у него под животом и выскочил с другой стороны.
Медлительность стоила созданию Звёздочкина двух перекушенных ног. Кроха закусила губу от досады и сосредоточилась.
Механизм завалился на бок и, чтобы выправить положение, опёрся на одну из своих пяти рук. И тут же, прежде чем «Шестой» сумел воспользоваться своим преимуществом, нанёс противнику град прямых ударов по корпусу. Под разорванной одеждой робота появились глубокие вмятины, а туловище изогнулось словно вопросительный знак. В то же время движения его стали менее уверенными. Несколько раз он промахнулся, затем оступился и упал.
— Пар! — догадался Студент. — Вода начинает действовать, его системы жизнедеятельности нарушены!
Робот поднялся, отбежал и огляделся по сторонам. Его затуманивающийся мозг уже не мог принимать быстрых и правильных решений. Впереди был многорукий враг; слева — крутой обрыв; справа — лес, не суливший иных перспектив, кроме медленной агонии…
«Шестой» повернулся к толпе гномов. Те ахнули и попятились.
Пара в трубе не было, лишь только струйка воды вытекала из отверстия и уходила в мох. По трубе можно было попытаться проникнуть в секретную лабораторию, где роботы-электронщики ещё могли бы поставить его на ноги… Это был его последний шанс. Но надо успеть, пока он ещё в состоянии двигаться, надо успеть…
И робот неожиданно для всех бросился назад, к вентиляционному окошку.
Карлуша, Пухляк и Чек увидели вдруг, что взбесившийся робот изменил направление и бежит прямо на них.
— Чего это он?! — воскликнул Карлуша и выпустил Пухляка.
Пухляк напрягся так, что под толстой кожей на его висках выступили жилы, мышцы на лице заходили ходуном, а щёки затряслись. Изуродованный, взбесившийся механизм с каждым мгновением приближался, неестественно выпученные глаза смотрели прямо в его глаза…
С беззвучным криком Пухляк рванулся в сторону, споткнулся и шлёпнулся на землю.
Одновременно «Шестой», который из-за полученного в бою косоглазия взял неверное направление, резко повернул к вентиляционному окошку. А повернув, споткнулся о растянувшегося на земле Пухляка. Описав в воздухе дугу, он загремел прямо на гудящую от напряжения проволоку.
