Глава 21

Мое кольцо согревает твой палец, а твоя грудь — мое сердце

В номере гостиницы «Красный лев» давно прогорели угли в камине, но двое не заметили этого. Часы неумолимо отсчитывали тягостные минуты, и каждая минута вселяла в них все большую тревогу.

Рэндольф Бентам Ратледж сидел у окна и задумчиво потягивал лучшее бренди, которое нашлось в погребе мистера Стоукса. Вид у Бентли был утомленный и неопрятный, сейчас он выглядел гораздо старше своих лет.

Хелен с трудом поднялась со стула, подошла к столу и взяла пустой бокал.

Мимолетное удивление промелькнуло в глазах Бентли, когда он пододвинул к ней бутылку. Налив половину бокала, она некоторое время презрительно рассматривала содержимое, потом, отодвинув от себя бокал, села рядом с юношей.

— Почему, Бентли? — тихо спросила она.

Тот упорно не хотел смотреть ей в глаза.

— Что «почему»?

— Почему ты это сделал? Застрелил Лоу? Ты сомневался, что твой брат сможет… — Она замолчала.

Бентли поставил свой бокал на стол и хрипло засмеялся:

— О, ни на минуту. Я видел, как он всю дорогу от самого Мальборо поигрывал этим проклятым кинжалом. — Она вздрогнула, и Бентли усмехнулся. — Ну, полно, Хелен. Признайся, что из нас двоих мой брат намного безжалостнее. Еще секунда, и он доказал бы это. Он жаждал перерезать горло мерзавцу.

Голос юноши звучал обреченно, но в нем не было осуждения, правда, руки у него дрожали. Хелен знала, что, несмотря на всю свою браваду, он потрясен.

— Тогда почему, Бентли? Зачем обагрять руки кровью?

— Могу привести десяток причин, — отмахнулся тот и снова взял бокал.

— Например? — Хелен подалась вперед, уставившись на него.

— Может, я увидел, как Лоу собрался нажать на курок? А может, я считаю, что в какой-то степени обязан брату за все, что он делал? Может, Лоу просто раздражал меня? Выбирай любую, Хелен. В каждой из причин есть доля истины.

Хелен стиснула его дрожавшие пальцы.

— А я думаю, ты хотел снять бремя убийства с плеч брата, — возразила она. — Ведь правда? Мы оба знаем, что Кэм никогда просто так не причинит человеку вреда. Но он собирался убить Лоу, потому что у него не было выбора. Из-за меня.

Бентли высвободил руку и прижал ладонь ко лбу, словно у него болела голова.

— Я думал, что Лоу успеет выстрелить первым, — наконец сказал он, глядя в окно.

— И ты сам в это веришь?

Бентли снова устремил на Хелен непроницаемый взгляд.

— Черт возьми, да откуда мне знать? Но я абсолютно уверен, что чувство вины терзало бы моего брата. Святой Кэмден — образец ответственности! — тихо хмыкнул Бентли. — Да, он постоянно чувствует ответственность за семью. А я совершенно безответственный. Что мне еще один грех? Какая разница? — Он провел рукой по всклокоченным волосам и опять наполнил свой бокал.

— Думаю, ты несправедлив к себе, Бентли. Но оставим этот спор для другого времени и места. — Она поднялась и, обойдя стол, встала у него за спиной.

У нее разрывалось сердце от боли за мальчика, который не знал детства, не испытал материнской любви. Как и за человека, пытавшегося заменить ему мать и отца.

Положив руки на плечи Бентли, она поцеловала его в макушку.

— Спасибо, что спас мне жизнь. И в этом нет сомнений.

— Хелен… — Он повернул голову и неуверенно посмотрел на нее. После долгих колебаний Бентли все же решился. — Послушай… есть кое-что еще. То, что знаю я и чего не знает Кэм. Пока не знает. — Он тяжело вздохнул. — Это связано с тем, почему Лоу похитил Ариану. Наверное, ты догадалась. — Она молча кивнула. — Когда Ариана вырастет, ей может быть нелегко. Она… может услышать разное… Жестокие вещи. Но она никогда не должна услышать… — Он покачал головой то ли не в силах, то ли не желая продолжать.

— Что человек, любивший ее и воспитавший как собственного ребенка, убил ее отца? Ты это хочешь сказать? — У Хелен даже ноги задрожали от внезапной догадки. — Господи, я не подумала об этом. Как же мудро ты поступил, Бентли. Я бы никогда не назвала это безответственностью.

Он не успел ответить, потому что дверь распахнулась и вошел Кэм. Его сапоги глухо стучали по полу, когда он, не отрывая взгляда от Хелен, направился к ней. В руке он держал большую седельную сумку, которую тут же поставил на стол.

Бентли приподнялся, но Кэм положил руку на плечо брата, останавливая его.

— Дознаватель ушел, — сказал он. — Расследование состоится чуть позже, но это простоя формальность. Сегодня нужно подписать еще несколько бумаг, а потом мы сможем отправиться домой. Все вместе. В Халкот.

Хелен облегченно вздохнула и успокаивающе сжала руку Бентли. Юноша смотрел куда-то невидящим взглядом, и Кэм тихо произнес:

— Иди наверх, Бентли, в комнату, что рядом с комнатой Арианы. Тебе нужно поспать. Скоро все закончится.

Хелен оторвала взгляд от Бентли и с тревогой взглянула на Кэма.

— Мисс… э… Куини все еще присматривает за Арианой?

Тот с кривой усмешкой кивнул.

Бентли резко оттолкнул стул.

— Да, я, пожалуй, оставлю вас, — сказал он с деланной непринужденностью. — Мне не мешало бы принять ванну и поспать.

Дверь закрылась со щелчком, и не успела Хелен подняться, как очутилась в сильных руках Кэма. Он вздрогнул всем телом, когда сдерживаемые до сих пор чувства хлынули наружу, ломая все преграды.

— О Господи, — хрипло прошептал он, зарывшись лицом в ее волосы. — О Господи, Хелен! Я боялся, что потерял тебя.

Она слегка отстранилась и, заглянув ему в глаза, увидела, что все заслоны исчезли, оставив его беззащитным и отчаявшимся. Это был взгляд, полный нескрываемой боли. Хелен уже видела его в ту ночь, когда родители разлучили их.

В ту ужасную ночь их навеки связал прощальный взгляд, полный желания, страха и обещания вечной любви. И эта любовь не умерла, правда?

Если у нее и были какие-то сомнения относительно чувств Кэма к ней, они растворились под напором его губ, припавших к ее губам в поцелуе, который был жадным, решительным и требовательным. Хелен нетерпеливо просунула руки под его сюртук, заскользив ладонями по сильным мускулам, наслаждаясь исходящей от него силой.

Долгие мгновения Кэм целовал ее, открыто заявляя на нее свои права. Наконец, отстранившись, шагнул к столу, развязал один из кожаных седельных мешков, небрежным движением вытащил сверток в коричневой бумаге и развернул его. Изумрудно-зеленый шелк заструился по столу, спадая каскадом на стул, где только что сидел Бентли.

Хелен обескураженно посмотрела на него.

— Что это?

— Я хотел, чтобы из него было сшито твое свадебное платье, Хелен. Я всегда мечтал, чтобы у тебя было зеленое шелковое платье, ты же знаешь. Оно будет отлично смотреться вот с этим. — Кэм взял ее левую руку и надел кольцо с полудюжиной изумрудов.

Хелен сразу узнала его, словно давнего друга. Кэм поднес ее руку к губам. Под глазами у него залегли усталые тени.

— Если у тебя больше нет ожерелья, это не страшно, Хелли. Мы закажем копию.

— Оно у меня, — дрожащим голосом возразила она.

Кэм вздохнул с явным облегчением, несомненно, оценив, какая это была жертва с ее стороны. Если бы она продала ожерелье, то сто раз могла бы перекрыть крышу своего старого домика.

— Я также получил в Лондоне особое разрешение на брак, Хелен. Я знаю, что обещал не давить на тебя, но я тогда говорил неправду.

Хелен подняла на него глаза, затуманенные слезами.

— Мы поженимся немедленно, — твердо сказал он. — До отъезда из Солсбери. Я не стану ждать, это напряжение просто невыносимо. Поэтому мы обвенчаемся завтра утром в соборе. Я уже обо всем договорился. Ты слышишь? И к черту мой траур. А зеленый шелк… ну, что ж, прости. Наденешь его как-нибудь потом.

Слезы все подступали и подступали, Хелен открыла рот, чтобы дать согласие, но Кэм заставил ее умолкнуть новым поцелуем.

— Не надо слов, Хелен, слышишь, — проворчал он, прижимаясь лбом к ее лбу. — Я чертовски устал спорить о том, что давно предначертано нам судьбой. Нашей единственной ошибкой было то, что мы сомневались друг в друге. Теперь, какие бы новые испытания ни уготовила нам жизнь, а их, думаю, будет немало, мы все преодолеем вместе. И тебя будет защищать мое имя. Так что ничего не говори, Хелли.

— Совсем ничего? — спросила она, прижавшись макушкой к его подбородку. — Вообще никаких слов?

Кэм тихо и обреченно засмеялся.

— Вижу, ты и на секунду не хочешь подчиниться, да? Ну, что ж, очень хорошо. Скажи его!

— Да! Вот! Только одно слово.

Эпилог

В парадном зале Халкота, украшенном еловыми гирляндами, собрались многочисленные арендаторы и слуги. На балконе над лестницей квартет сельских музыкантов играл рождественские и народные песни, а за окнами только что выпавший снег накрыл роскошным ковром поля и леса Глостершира.

На ближайшем от входа столе аккуратными стопками лежали подарки: теплые шерстяные шарфы, прочные кожаные перчатки, всевозможные игрушки и сладости. За столом возвышался Милфорд, который с помощью Арианы выбирал подарки, чтобы вручить каждому вновь прибывшему гостю наиболее подходящий. А гости толпой валили в дом, смеясь, болтая, отряхивая снег с ботинок. Глядя на эту картину, Хелен почувствовала, что теперь наконец действительно вернулась домой. Два кресла времен Тюдоров были принесены из желтой гостиной и поставлены рядом на сооруженный помост у двери в зимний сад. С этого возвышения Хелен и Кэм уже почти два часа обменивались рождественскими поздравлениями с гостями. Но как заметила Хелен, все это время его взгляд не отрывался от Арианы.

Душа Хелен радовалась при виде девочки. Ариана стояла рядом с Милфордом, застенчиво улыбаясь всем, кто подходил к ней. И хотя она лишь тихо здоровалась, ее глаза радостно сияли, когда она вручала подарки.

Кэм откинулся на спинку кресла и, подняв бокал с вином, незаметно указал им в сторону девочки.

— Взгляни на Ариану, — тихо сказал он. — Она выглядит такой… счастливой. Такой нормальной. Моя дорогая Хелен, ты и представить не можешь, как я тебе благодарен.

Толпа отошла от них и собралась у балкона с музыкантами, которые заиграли энергичную версию «Двенадцати дней Рождества». Воспользовавшись этим моментом, Хелен быстро поцеловала мужа в щеку.

— О, Ариана совершенно нормальна. Но, Кэм, дорогой мой. Ты должен знать, что я имею к этому мало отношения. Ариана никогда и не была по-настоящему больной, просто растерянна и напуганна. Она пыталась делать то, что ей казалось правильным. Она хранила секрет своей матери, как та велела ей.

Кэм долго молчал.

— Хелен… ты думаешь, Ариана помнит? — В голосе его прозвучали отголоски прежней боли.

— Нет, это лишь смутные воспоминания. Думаю, она помнит, что был пожар и что он как-то связан с Лоу. Но единственным отчетливым воспоминанием был запрет рассказывать об этом, хотя она едва ли понимала, о чем.

— Ты имеешь в виду отношения между ее матерью и Лоу? — мрачно спросил он.

— Да. Мне очень жаль.

— Не беспокойся, Хелли. Меня это не тревожит. Не в том смысле, который ты имеешь в виду. Я просто надеюсь, что даже смутные воспоминания Арианы когда-нибудь рассеются.

Хелен нежно похлопала его по колену.

— Они уже почти рассеялись, Кэм. И вместе мы постараемся, чтобы они больше никогда не вернулись. Мы дадим ей семью, которая станет для нее опорой, даря силы и уверенность.

— Дорогая моя Хелен! — Внезапно на лице Кэма промелькнула тень беспокойства. — А тебе не кажется, что Ариана была слишком уж серьезной последние три недели? Меня это, признаюсь, тревожило.

Хелен весело рассмеялась:

— Ох, Кэм. Тебе лишь бы тревожиться, да? Ариана тоскует по Бентли. Ужасно.

— Господи, ты права! И кстати, о Бентли. Интересно, куда его теперь занесло?

— Он, несомненно, все еще в Париже. К Новому году собирался в Италию, но я полагаю, что он так легко от Парижа не откажется. — Хелен сжала руку мужа. — Ты много думаешь о Бентли, да? Возможно, дорогой, ты по нему скучаешь так же сильно, как и Ариана?

Кэм откинул голову и рассмеялся.

— Мне никогда не удастся тебя провести? Да, я скучаю по нему. Но еще больше тревожусь, — уже серьезно произнес он. — Он многое пережил в Солсбери, Хелен. И я знаю, почему он это сделал. А что сделал я, чтобы отблагодарить его? Отдал храм Святого Михаила и приход Бэзилу! Удивительно, что Бентли не возненавидел меня за это. А может, и возненавидел.

— Ничего подобного, любовь моя, — возразила Хелен. — И по правде говоря, Бентли очень повзрослел. Но все же не стоит ждать от него, что он будет жить дом в дом с Джоан. До тех пор, пока сердце его немного не успокоится.

Кэм повернулся к ней и нежно провел рукой по ее щеке.

— Я ведь правильно поступил с Бэзилом, да? Я понимаю, Бентли трудно с этим смириться, но я должен был позаботиться о Джоан.

— Да, милый. Ты сделал, что нужно, и Бентли понял это. Поездка по Европе как раз то, что ему необходимо, вот увидишь. Не пройдет и года, как он влюбится в какую-нибудь мадемуазель.

— А вот это я рекомендую всей душой, — многозначительно сказал Кэм, глазами говоря ей о любви.

— Я тоже люблю тебя, — ответила она. — И всегда буду любить. Ты посмотри, как много радости у нас в это Рождество. — Хелен указала на заполненную гостями комнату. — Наши друзья, наша крепкая семья. И верь мне, Кэм, когда я говорю, что и Бентли со временем достигнет многого.

— Да, — согласился Кэм. — Но что это будет, я даже не смею гадать. Я лишь молюсь, чтобы он не разбился на скачках или не погиб на какой-нибудь дуэли.

— Право же, Кэмден! — засмеялась Хелен. — Ты, кажется, совсем не веришь в брата. Он прекрасный стрелок.

Кэм понял жену.

— Да. Но мы не слышали о нем уже два месяца, — возразил он. — Так что, наверное, отсутствие новостей — тоже хорошие новости.

Хелен вдруг улыбнулась и застенчиво посмотрела на него, что было совершенно несвойственно ей.

— Что до новостей, милый, то они есть у меня. И очень хорошие! — Она слегка провела рукой по животу.

Кэм секунду недоуменно смотрел на нее, и вдруг его лицо озарилось радостью.

— О, дорогая. Не может быть… То есть я, конечно, надеялся… Это было мое самое большое желание… но я не ожидал так скоро…

— А вот я, дорогой, слишком долго этого жду. Мы ведь потеряли с тобой так много лет. И я не намерена тратить напрасно время, что осталось нам с тобой. Ни единой минуты. — Хелен нежно коснулась губами его щеки.

Но сильные руки Кэма обхватили ее плечи, и вот уже поцелуй в щеку превратился в нечто совсем иное.

Прошло несколько долгих мгновений, пока лорд и его леди вдруг заметили, что гости совершенно утратили интерес к музыкантам и столпились вокруг них.

Когда в его парадном зале раздались оглушительные аплодисменты, Кэмден Ратледж, такой важный и такой добродетельный граф Трейхерн, густо покраснел.

1

Гретна-Грин — пограничная шотландская деревня, где ранее без соблюдения всех установленных английским законом формальностей заключались браки между специально приезжавшими сюда из Англии молодыми парами.