Михаил Каришнев-Лубоцкий
      Каникулы Уморушки
      Тетралогия "Волшебные каникулы", книга 2
      сказочная повесть
      * ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. НЕУДАЧНОЕ ПОХИЩЕНИЕ *
      Глава первая,
      в которой Маришка становится принцессой
      и получает загадочное письмо
      Маришка стала принцессой после третьего класса. А случилось это вот как. Однажды на самом-самом последнем уроке, когда учебный год уже заканчивался и начинались летние каникулы, в третий "Б" кто-то тихонько постучался.
      - Войдите, - сказала Маришкина учительница Ирина Петровна.
      И в класс вошел Игорь Игоревич Башмаков - преподаватель русского языка и литературы. Извинившись за вторжение, он поздоровался и попросил Ирину Петровну разрешить ему сделать небольшое объявление.
      - Пожалуйста, Игорь Игоревич, объявляйте, - милостиво разрешила учительница.
      И тогда Башмаков повернулся к классу и...
      ...С этого-то и началась наша история.
      - Вы знаете, ребята, - сказал Игорь Игоревич, - что скоро состоится смотр школьных драмкружков. А у нас ЧП: исполнители главных ролей Саша и Даша Сундуковы переехали в другой город на новое местожительство! Мы сделали декорации, сшили костюмы, выучили свои роли назубок, - а главных артистов нет! Может быть, в вашем классе они найдутся?
      И Игорь Игоревич со жгучей надеждой посмотрел на третий "Б".
      - У нас все артисты! - сказала Ирина Петровна с гордостью за свой класс. - Выбирайте любых!!
      Сраженный такой щедростью, Игорь Игоревич на мгновение растерялся, но потом опомнился и бросился выискивать из сорока мастеров сцены двух подходящих для спектакля. Выбор его остановился в конце концов на Маришке Королевой и Пете Брыклине.
      - Вот... - сказал он нерешительно, все еще боясь ошибиться. - Эти двое подходят... - И уже с опозданием спросил Маришку и Петю:
      - А вы хотите в спектакле участвовать?
      - Конечно, хочу! - не раздумывая, ответила Маришка.
      А Брыклин сказал:
      - Смотря кого играть...
      - Ты - Кота в сапогах, а девочка - принцессу. Костюмы уже готовы и словно на вас сшиты. Ну что: согласны?
      - А можно я буду не в сапогах, а в кроссовках? - снова полюбопытствовал Брыклин. - В кроссовках бегать удобнее.
      - Бегать тебе не придется, у нас маленькая сцена, - ответил Игорь Игоревич. - И, потом, где ты читал про Кота в кроссовках? В мировой литературе такого образа нет. Это твое свежее прочтение классики?
      Не дождавшись ответа от Пети, Башмаков объявил:
      - Смотр школьных театральных коллективов начнется первого июня и продлится десять дней. У нас мало времени и уйма работы! До встречи, ребята!
      И Игорь Игоревич, поблагодарив Ирину Петровну и еще раз перед ней извинившись, ушел. А Ирина Петровна, усмирив лишь одним взглядом из-под черных бровей расшумевшийся класс, сказала:
      - Надеюсь, что Маришка и Петя не посрамят третий "Б" и выступят в спектакле достойно. Удачи вам, Брыклин и Королева! После смотра можете разъезжаться по дедушкам, бабушкам и лагерям отдыха, а сейчас - за работу!
      И тут прозвенел звонок: последний звонок в этом учебном году.
      - Счастливо вам отдохнуть, ребята! - улыбнулась Ирина Петровна. - Все свободны! До встречи в сентябре!
      Бывший третий "Б" дружно сорвался с мест и вытек шумящим ручьем на улицу.
      А на улице была весна: радуясь теплу и синему небу, кричали, как первоклассники на перемене, воробьи на деревьях, тополиный пух белой метелью кружил по пыльным улочкам Светлогорска, небольшие пестрые компании здешних собачонок деловито перебегали центральную площадь города и пропадали в густых зарослях горпаркового чертополоха, на крышах домов и государственных учреждений коты и кошки принимали солнечные ванны, лениво подставляя целительным лучам свои спины, бока и мохнатые брюшки, где могла, из земли, из-под асфальта лезла трава, тянулись вслед за ней неприхотливые одуванчики. Лето стучалось в ворота Светлогорска - триста семьдесят шестое лето в его жизни.
      Маришке хотелось гулять и гулять по тополиной пороше, вспугивая очумевших от майской теплыни воробышков, но нужно было идти домой радовать родителей своими успехами. Папа и мама обещали вырваться к обеду на часок к дочке, но почему-то не вырвались, и квартира была без них тиха, как остановившиеся часы. Тогда Маришка решила позвонить родителям на работу.
      - Это ты, Маришка? - спросил в трубке папин-мамин коллега Гейзеровский. - Как дела?
      - Отлично, - ответила Маришка.
      - А в дневнике?
      - Тоже отлично. Дядя Гоша, где родители?
      - Порадовать хочешь? - Гейзеровский тяжело вздохнул. - Сейчас не получится: они оба в морозильнике сидят. Срочно потребовалось испытание нового снегообразователя.
      - А когда они оттуда вылезут?
      - Кто его знает... К ужину будут дома. А ты, Маришка, обедай самостоятельно и здорово не скучай.
      И дядя Гоша положил трубку.
      Обедать не хотелось, тем более в одиночестве.
      - Мало ли чего тебе не хочется! - сказала сама себе Маришка, поставила греться на плиту кастрюлю со щами и отправилась доставать газеты и журналы из почтового ящика.
      Кроме обычной корреспонденции она обнаружила в ящике странный конверт, без марки, с какими-то каракулями. Вот такой:
      -------------------------
      Маришке Каралевай
      в Свитлагорск
      на улицу Гогаля
      от У.М.
      ----------------------------
      " Странно, - подумала Маришка, - марки нет, адрес кое-как написан, а письмо дошло... Чудеса! "
      И она побежала обратно в квартиру, на ходу разрывая конверт и гадая, от кого бы могло быть это послание.
      С первых же строчек Маришке стало ясно, кто скрывался за этими загадочными "У.М.". Ну, конечно же, Уморушка! Маришка выключила газовую плиту и погрузилась в чтение. И вот что она прочла:
      "Здравствуй мая падрушка Мариша! Горячий привет тибе, Мите и
      Иван Иванычу от миня, Шустрика и деда Калины и всех-всех! И всем-всем! Во первых страках своево писма саабчаю тибе што я кончила первый клас и пиришла во второй. Чиво и тибе жалаю! У нас все харашо, все живы и здоровы и никто Чащу не рубит и пусть папробует. Я соскучилась по тибе и вам. А ты соскучилась? Я приеду к тибе пагастить на нидельку обязательно. Можно я приеду? До горада я дабирусь сама а там встричай за околицей где чугунка кончаица и люди вылазят. Буду скоро в перву ночь как народитца месяц. Не проспи! От миня, Шустрика, деда Калины и всех-всех горячий привет тибе и все-всем! Астаюсь твая вечная падрушка Умора Муромская.
      Цалую и обнимаю крепка-крепка".
      Весь текст Уморушкиного письма был разукрашен красным карандашом Калины Калиныча, а в самом низу письма была сделана приписка: "Ай-ай-ай... Стыдно, Уморушка! Перепиши!"
      Под этой припиской синела другая: "Извините за ошипки. Пириписывать некада. У.М.".
      Маришка так обрадовалась, что сразу же захотела поделиться своей радостью с кем-нибудь из близких. Но папа и мама еще сидели в морозильнике, Митя находился за много километров от Светлогорска и единственный человек, с которым можно было бы поделиться здесь ТАКОЙ новостью, был, конечно, Иван Иванович Гвоздиков.
      - Иван Иванович! - закричала Маришка в трубку, как только старый учитель подошел к телефону. - Уморушка приезжает!
      - Здравствуйте, Мария Васильевна, - сказал Гвоздиков, - докладывайте по порядку.
      - Ой, простите, здравствуйте... - Маришка помолчала секунды две и снова сообщила: - Уморушка приезжает. Одна. На недельку. Когда месяц народится. Встречать за околицей, где чугунка кончается.
      - Очень приятно, я рад, - донесся потеплевший голос Гвоздикова. - А то, признаться, что-то я заскучал...
      - Уморушка вас развеселит! - бодро выкрикнула Маришка.
      - В этом я не сомневаюсь, - охотно согласился Иван Иванович. - Теперь, главное, не проворонить гостью: не очень точно она определила место встречи и дату приезда.
      - А правда, - удивилась Маришка, - где у нас околица? А где чугунка? А когда месяц народится?
      Маришка ахнула, ойкнула и затараторила в телефонную трубку: - Иван Иванович, провороним! Чугунку не знаем, околицы нет, с
      месяцем тоже ничего не ясно! Провороним, Иван Иванович!
      - Погоди, Мария Васильевна, успокойся. Ты что: письмо получила или телеграмму?
      - Письмо!
      - Обратный адрес есть? Хотя какой так обратный... - Иван Иванович помолчал немного и снова спросил:
      - Про деда Калину пишет?
      - Пишет! Калина Калиныч приветы шлет!
      - Приветы... Спасибо, конечно... А провожатых?
      - Ничего про них не написано!
      Гвоздков помолчал еще полминуты. Маришка, собрав всю свою волю в кулак, молчала тоже. Наконец Иван Иванович произнес нерешительно:
      - Ну что ж, займусь рассчетами. Ночь рождения месяца узнать для нас, Мария Васильевна, пустяки. Околица, как я полагаю, находится там, где чугунка кончается. А кончается она для лешаков там, где для нас начинается. Понятно?
      - Почти, - честно призналась Маришка. - А где эта чугунка кончается и где начинается?
      - Я так понимаю, - самодовольно хмыкнул в трубку Иван Иванович, гордясь своей сообразительностью, - что начинается и кончается она у вокзала. Ведь чугунка - это железная дорога!
      - Правильно, Иван Иванович, правильно! - радостно прокричала в ответ Маришка. - Как я только сама не догадалась!
      - Еще успеешь Уморушкины загадки поотгадывать, - успокоил ее Гвоздиков. - У нашей лесовички этого добра впрок заготовлено. Давай лучше подумаем, на каком поезде она приедет. На утреннем или вечернем?
      - А мы оба встретим!
      - Ну что ж, Александр Македонский вряд ли смог бы лучше тебя ответить на этот вопрос. Встретим оба, - Иван Иванович подумал немного о чем-то и добавил:
      - Вот что, Мария Васильевна, пусть твои родители мне вечером позвонят. Мы с ними посоветуемся, как лучше гостью принять.
      - Хорошо, - ответила Маришка и, попрощавшись с Гвоздиковым, положила трубку на место.
      Глава вторая,
      в которой Маришку оставляют на попечение
      А вечером Маришка узнала еще одну новость: ее родители едут в срочную командировку! Новая модель снегообразователя, над которой бился весь папин-мамин коллектив целый год, удалась наславу. Но работал он пока только в морозильнике: в теплом помещении из него текла вода, а снег почему-то не лез.
      - Опробуем снегообразователь в Заполярье и вернемся, - сказал папа Маришке. - А ты у дедушки с бабушкой погостишь.
      - Стране нужен хлеб, а хлебу нужен снег, - сказала мама.
      - Я понимаю... - Маришка, и правда, все понимала. - И к дедушке с бабушкой я хочу...
      - Так в чем же дело? - удивился папа.
      - Сегодня и поедешь, - заявила мама. - Дорога знакомая, не первый раз едешь.
      - Я куда хочешь доеду, - скромно призналась Маришка, - дороги я не боюсь. Но у нас в школе смотр драмкружка. Городской смотр! А я участвую.
      Папа сел на диван и задумался. Положение было безвыходным: самолет в Заполярье улетал на рассвете, дочку оставлять одну было нельзя ни под каким видом, срывать участие в смотре тоже получалось как-то непорядочно.
      - А я еще письмо получила... - подлила масла в огонь Маришка. - Ко мне подружка в гости едет.
      И она достала странный конверт и показала его родителям.
      - Это еще от кого? - удивилась мама. - Боже, какие каракули!
      - Она в первом классе пока. Правда, уже закончила...
      - Кто же это такая? - папа повертел конверт в руках. - "У.М." Ульяна? Урсула?
      - Уморушка! - улыбнулась Маришка. - Помните, я вам про нее рассказывала?
      - Сказку твою мы помним, но верить в такие фантазии отказываемся, ты уж извини, - Мама присела к папе на диван и усадила рядом дочку. - Леших не бывает, это - фольклор, народные предания и легенды.
      - А это? - Маришка снова показала родителям кривобокий конверт.
      - А это глупые шутки твоих подружек, - мама упорно стояла на своем. Тебя разыграли, а ты поверила. Обыкновенная первоапрельская шутка.
      - Май на дворе, без пяти минут июнь, - папа снова взял в руки конверт, снова повертел его перед глазами и, немного смущаясь, спросил:
      - Почитать можно?
      - Секретов нет, читайте.
      Папа и мама склонились над письмом. Минуты три в комнате было тихо. Наконец, кончив читать, мама сказала:
      - Конечно, это розыгрыш. Хорошо продуманный оригинальный розыгрыш. Слова-то какие употребляют: "околица", "чугунка"... Нынешние дети таких слов и не слыхали, наверно.
      - В книгах зато читали, - папа почему-то не спорил с мамой, скорее, поддакивал. - А вот написали как ловко! Нарочно так не напишешь.
      - Ловко это написано или не ловко - для Маришки не имеет уже никакого значения. Вечерним поездом она едет в Апалиху. - Мама поднялась с дивана, готовая к решительным действиям. - В школе найдут замену нашей артистке.
      - Смотр через десять дней! Я - принцесса! Все роли уже распределены! Маришка готова была заплакать, но, конечно, плакать не стала. - Через десять дней - пожалуйста! - поеду в Апалиху.
      - Десять дней одна в городской квартире? С цветным телевизором, газовой плитой и с английским замком? Ну уж нет!
      Мама достала Маришкин чемодан и стала укладывать вещи.
      - Может быть, соседи посмотрят? - робко вмешался папа. - Всего-то десять дней...
      - А ты их видел когда-нибудь - наших соседей? Ты помнишь, как их зовут?
      Папа напряг свою тренированную память ученого, но вспомнить соседей по этажу не смог.
      - Вот и познакомимся... Три года рядом живем, а друг дружку не знаем.
      - У нас в Заполярье самолет улетает, а ты знакомиться с соседями решил! Поздно спохватился.
      - Лучше поздно, чем никогда... - Папа тоже поднялся с дивана, положил конверт на стол и тяжело вздохнул:
      - Приедет гостья, а у нас никого нет... Не по-людски это.
      - Какая гостья? - ахнула мама и посмотрела на папу так, как будто впервые его увидела. Ты что, Вась?.. Какая гостья?..
      - Может, и никакой... А может... - папа махнул рукой и не стал договаривать.
      Но мама и Маришка его хорошо поняли.
      - А еще ученый человек!.. Кандидат наук!.. В леших верит!
      Маришка испугалась, что родители могут впервые в жизни серьезно поссориться, и поспешила вмешаться:
      - Ну хорошо-хорошо! Леших нет, а подружка все-таки приезжает! Хоть у Ивана Ивановича спросите!
      - У какого Ивана Ивановича? - удивилась мама. - У дедушкиного приятеля?
      - Ну да, у него!
      - Он тоже хороший фантазер, тебе не уступит, - мама закрыла чемодан, отложила его в сторону. - Ты помнишь, что он наговорил нам тогда? обратилась она к папе.
      - Ничего сверх того, что рассказала Маришка. Он просто подтвердил ее слова.
      - Он подтвердил ее сказки!
      - Веселый старик, что тут плохого?
      Маришка подошла к телефону и набрала номер Гвоздикова.
      - Иван Иванович? Добрый вечер! Да, передаю трубку папе, - и Маришка протянула трубку отцу.
      Пожалуй, ни к чему пересказывать весь длинный и путанный разговор Маришкиных родителей с Иваном Ивановичем: разговор получился не из легких. Но кончился он победой старого учителя. Когда папа положил трубку на место и вытер пот со лба, он устало сказал:
      - Ну что ж, Мария... ваша взяла! Оставляем тебя Ивану Ивановичу на попечение. Встречайте свою Уморушку, участвуйте в смотре и - марш в Апалиху! - на летний отдых.
      - И чтоб никаких приключений! - строго добавила мама.
      - А это уж как получится... - тихо прошептала Маришка и стала готовится к переезду на квартиру Ивана Ивановича.
      Глава третья,
      в которой Калину Калиныча тянут за язык
      Когда Уморушка пошла в школу, то она сделала очень неприятное для себя открытие: оказывается, на уроке нужно сидеть тихо и смирно, а если хочешь что-то сказать, то следует поднять правую руку (левую почему-то нельзя!) и терпеливо ждать, когда тебя спросят. Такие правила были написаны явно не для Уморушки. Как она себя ни сдерживала, но к концу первой четверти у нее в дневнике получилась вот такая картина:
      Арифметика - 5 (27 замечаний и 14 серьезных предупреждений).
      Пение - 4 (13 замечаний и 26 серьезных предупреждений).
      Основы колдовства - 5+ (14 замечаний и 1 серьезное предупреждение).
      Основы доброты - 5+ (замечаний нет).
      Природоведение - 5+ (28 замечаний и 36 серьезных предупреждений).
      Устное народное творчество - 5 (10 замечаний и 8 серьезных предупреждений).
      Физкультура - 5+ (замечаний нет).
      Поведение - хуже некуда.
      Прилежание - так себе.
      - Ну и что будем делать, внученька? - спросил Уморушку Калина Калиныч, ставя в дневнике последнюю отметку. Будем продолжать в том же духе или начнем исправляться?
      - А чего я сделала? Я ничего не делала... - не глядя в глаза деду, прошептала Уморушка. - Учусь-то я хорошо...
      - А на уроках как сидишь?!
      - Как? - удивилась Уморушка.
      - Как егоза! - рассердился старый лешак.
      Уморушка попыталась вспомнить, как выглядит егоза, но не вспомнила.
      - А на кого она похожа, дедушка?
      - На тебя! - окончательно рассердился Калина Калиныч и пригрозил внучке: - Если до конца учебного года не исправишься - не видать тебе каникул, как своих ушей!
      Уморушка тут же скосила до предела глаза: левый - налево, правый направо, но ушей, и правда, не увидела.
      - Я же не виновата, что я такой живой ребенок... Я же маленькая еще. Единственная дочка в семье... - выложила она Калине Калинычу свои главные козыри.
      Но старый лешак не стал даже слушать внучкины оправдания.
      - Заговаривай зубы и отводи глаза своим родителям, а меня на мякине не проведешь! Или хорошее поведение - и в награду каникулы, или... или я лишу тебя чародейной силы!
      Уморушка побледнела. Только научилась кое-чему из колдовства и - нате вам! - уже прощайся с чародейной силой!..
      - Деда-а-а!.. - заныла Уморушка привычным воем. - Сказала ведь - не буду, значит, не буду!..
      - Что не будешь? - попросил уточнить Калина Калиныч.
      - Все не буду, - пообещала Уморушка. - Скакать не буду, подсказывать не буду, язык отвечающим показывать... Мало ли чего! Всего не упомнишь.
      Калина Калиныч задумался. После долгих колебаний спросил с сомнением:
      - Твердо обещаешь?
      - Твердо!
      Старый лешак посмотрел на внучку чуть ласковее и, после небольшой паузы, сказал:
      - Ну вот... Так-то лучше... А то - стыд на всю Чащу... А каникулы у вас будут, я обещаю.
      И тут Уморушка вдруг спросила:
      - А если я ни одного замечания не получу, ну, ни одногошеньки!.. тогда в Светлогорск к Маришке съезжу?
      - Куда?.. - удивился Калина Калиныч. - В Светлогорск?! К людям?!
      - А что? Они-то к нам ездили!
      Калина Калиныч хотел было произнести громовым голосом привычную фразу: "Ни под каким видом!" и быстренько улетучиться, но в последний миг вдруг передумал и сказал:
      - Ну что ж... Если ни одного замечания не получишь, то, пожалуй, и съездишь к подруге в город. Только этому, Уморушка, никогда не бывать - не из того ты теста леплена, чтобы на месте сидеть.
      - Я-то? - переспросила Уморушка.
      - Ты-то, - подтвердил Калина Калиныч.
      - А вот увидишь! - посулила Уморушка.
      - Ну-ну... - усмехнулся Калина Калиныч.
      - Так по рукам?
      - По рукам!
      Калина Калиныч, продолжая тихо улыбаться в седые усы, протянул внучке руку, и та не замедлила крепко вцепиться в нее своей ручонкой.
      - Федюшк, - крикнула Уморушка вертевшемуся неподалеку подростку-водяному, - а ну-ка, разними.
      Федюшка охотно исполнил просьбу, а потом спросил:
      - А про что спор?
      - Тсс!.. - сказала Уморушка, прижимая указательный палец к губам. Пока тайна!..
      Глава четвертая,
      в которой Калина Калиныч сдается на милость победителя
      Всякая тайна рано или поздно становится явной. Минуло еще три четверти, и всей Муромской Чаще стал известен спор между Уморушкой и ее дедом. А позаботилась об этом сама Уморушка. Еще бы: за все три четверти она не получила ни одногозамечания!
      - Не иначе тебе нечистая сила помогла, - удивлялся Калина Калиныч, записывая в дневник любимой внучки одни пятерки. - Без колдовства тут никак не обошлось, ну, никак!
      Дедушкины слова очень возмутили Уморушку, и она, пыхтя от негодования и горькой обиды, стала выговаривать деду:
      - Всегда так!.. Чуть что - "Нечистая сила помогла!.." Поможет кто жди!.. Сама молчала, сама ниже травы, тише воды сидела. Думаешь, легко, деда, так сидеть? Попробуй! И дня не высидишь. Или подскажешь кому-нибудь, или за ухо дернешь А я помалкивала, за ухи не дергала...
      - Знаю, что не дергала, знаю, что помалкивала... Оттого и дивлюсь: не чародейство ли это?
      - Не-а... - ответила Уморушка и почему-то покраснела, как рак.
      Но дедушка не заметил перемены в окраске внучки, а может быть, сделал вид, что не заметил. Расписавшись в дневнике за учителя, он вручил его Уморушке.
      - Держи, отличница. Иди, хвастай перед братьями и родителями!
      Но уходить из лесной школы Уморушка не спешила.
      - А обещание? - спросила она и уставилась на деда прокурорским взглядом. - Забыл, деданя?
      - Какое обещание? - попробовал юлить Калина Калиныч. - Что-то запамятовал...
      - К Маришке съездить, в Светлогорск!
      Старый лешак прошептал что-то под нос - не то укорил себя за длинный язык, не то пробубнил заклинание - и начал потихоньку растворяться в воздухе.
      Но Уморушка была начеку.
      - Деда, не крути! Держи слово!
      Калина Калиныч нехотя вернулся в прежнее состояние и сердито буркнул:
      - Мала еще по городам ездить! Подрасти чуток!
      - Ребенки должны получать яркие впечатления с детства! Ты сам родителям так говорил! Держи слово, деда!
      Калина Калиныч затравленно покрутил головой, словно бы надеясь найти кого-нибудь, кто бы защитил его от настырной внучки, но никого, кроме водяного Федюшки, свидетеля его злополучного спора, не увидел.
      И тогда старый лешак сдался.
      - Хорошо, - сказал он, - поедешь в гости к своей Маришке. Но смотри: ежели что...
      - Знаю: буду пенять на себя! - Уморушка вспомнила о брате и робко спросила напоследок деда: - А если еще и Шустрика взять? Вдвоем пенять не так обидно, как одной.
      Но Калина Калиныч отказался пустить внука, хотя в глубине души понимал, что так бы ему самому было спокойнее за Уморушку.
      - Нет, - сказал старый лешак, - Шустрик останется в Муромской Чаще. Лесной Совет принял решение о расчистке этим летом пещеры Змея Горыныча от тысячелетней трухи и мусора, и Шустрик с другими своими товарищами отправится на раскопки. Поедешь в Светлогорск одна, если родители возражать не станут.
      - Они не станут! - заверила Уморушка деда. - Они сознательные. Я же не так просто еду, я свой уровень повышать еду.
      - Какой уровень? - удивился Калина Калиныч.
      - Пока не знаю, какой, - пожала плечами Уморушка. - Какой-нибудь повышу.
      И она побежала к Федюшке и другим друзьям хвастаться своей победой в споре с дедом.
      - Письмо, письмо напиши! - крикнул ей вслед Калина Калиныч. Маришкиных родителей предупредить нужно!
      - Хорошо-о-о!.. Напишу-у!.. - откликнулась Уморушка и, вытянув руки в стороны и сильно оттолкнувшись от земли ногами, взмыла над луговыми травами.
      Глава пятая,
      в которой Петя Брыклин попадается на крючок
      У каждого человека есть второе "я" или иначе "альтер эго". Некоторые люди не знают об этом и живут себе припеваючи. А вот те, кто знает...
      Маришкин одноклассник Петя Брыклин был из тех, кто знал. Об Альтер Эго ему рассказала бабушка Виолетта Потаповна, которая, в свою очередь, вычитала все данные о втором "я" из толстенной книги под названием "Этика". Ей очень хотелось, чтобы ее внук вел себя в жизни этично, а не совсем напротив.
      - Помни, Петечка, - сказала Виолетта Потаповна, заглядывая внуку в глаза проницательным взглядом, - в человеке сидит еще один как бы человек по имени Альтер Эго и он, этот Альтер Эго, толкает того человека на противоположные поступки.
      - Руками толкает? - спросил удивленно Брыклин. - Или ногами пихается?
      - Словами. Против слов очень трудно человеку устоять.
      - А если уши заткнуть? Заткнуть уши и не слушать его. Нельзя разве?
      - Нельзя, - горестно развела руками Виолетта Потаповна, - Альтер Эго внутри сидит, от него не скроешься. Одно спасенье - думать, НА ЧТО толкает Альтер Эго. Если на хороший поступок - нужно прислушаться, если на плохой стой крепче прежнего.
      "Вот еще заботы не хватало... - подумал Брыклин, но вслух говорить этого не стал, не хотел расстраивать бабушку. - Мало мне учителей в школе, так еще какой-то Альтер Эго прибавился!"
      Петя решил проверить бабушкины слова и прислушался. Но никакого внутреннего голоса он не услышал. Целую неделю Петя ходил с чуть повернутой набок головой и все пытался уловить хоть какое-то бормотание в своем животе. Но второе "я", как видно, впало в длительную спячку и молчало, подобно двоечнику у доски. Наконец, Пете надоело караулить невидимку и он позабыл про него. Но вот однажды...
      Однажды Петя Брыклин шел по Большой Собачьей улице и повстречал на свою беду завуча из тринадцатой новокуличанской школы Светлану Николаевну Барабанову.
      - Брыклин! Петр! - радостно воскликнула бывшая детсадовская воспитательница Пети. - Тебя-то мне и надо!
      - Здравствуйте, Светлана Николаевна... - поздоровался Брыклин. - Рад видеть...
      - Ты, Петенька, самый озорной в группе был, так в память и въелся, учительница улыбнулась бывшему воспитаннику и продолжила: - Но я твой актерский талант отметила. Такой талант - на всю жизнь зарубка!
      Впервые услышав о своем артистическом таланте, Брыклин, однако, не стал разубеждать Барабанову, а только скромно потупил голову и немного зарделся.
      - Все-таки, какое счастье, что я тебя повстречала! - продолжала тем временем завуч новокуличанской школы. - Через три дня городской смотр школьных драмкружков, а у нас нет подходящего артиста на главную роль! Петечка, выручай!
      - Я уже занят, Светлана Николаевна... Я Кота в сапогах играю. Мы тоже в смотре участвуем.
      - Кота в сапогах любой изобразить сумеет. А вот пушкинских героев зрителю на должном уровне преподнести - не каждому дано!
      - Пушкинских и я не смогу, - честно признался Петя. - Вот Кота...
      Но Барабанова не пожелала даже дослушать Брыклина.
      - Нет! Нет! И нет!.Лучше тебя бесенка никто не сыграет! Ты читал "Сказку о попе и работнике его Балде"?
      - Ну, читал...
      - Так роль бесенка Пушкин писал прямо для тебя!
      Петя немного усомнился в правоте такого утверждения, однако промолчал. А Барабанова, воспользовавшись его замешательством, снова ринулась в атаку:
      - У вас призы давать актерам будут?
      Брыклин пожал плечами: этого он не знал.
      - А у нас будут! - радостно воскликнула предводительница новокуличанской детворы. - Шефы на плейеры расщедрились и еще на "дипломаты".
      Петя ахнул: плейеры!.. Предел его мечтаний!..
      По обомлевшей физиономии Брыклина учительница догадалась, что рыбка уже на крючке и пора ее вытягивать из реки.
      - Тебе что хотелось бы получить? - спросила Светлана Николаевна гения сцены, для которого писал роли сам А.С. Пушкин. - Плейер или "дипломат"?
      - Конечно, плейер!
      - Ты его получишь, - тут же заверила Петю Барабанова. - Директор школы так и сказала: "Плейеры - в первую очередь приглашенным!"
      - Так и сказала? - недоверчиво выдохнул Брыклин.
      - Да, так и сказала, - снова подтвердила учительница.
      - Ну что ж, я подумаю...
      - Думать уже некогда, Брыклин. Послезавтра в десять тридцать репетиция. - Светлана Николаевна сделала небольшую паузу и спросила:
      - Где наша школа расположена, знаешь?
      - Знаю, - ответил Брыклин. - На трамвае нужно ехать до Новокуличанска, а там пешком метров сто.
      - Триста, - поправила Барабанова Петю. - Но это все равно рядышком. Так ты приедешь к нам?
      Брыклин пожал плечами:
      - Я подумаю...
      - Ну, думай, думай. - Барабанова улыбнулась и стала прощаться. - Ладно, Брыклин, уже поздно, я спешу. До скорой встречи! Не забудь: репетиция в десять тридцать!
      И Светлана Николаевна быстро зашагала к трамвайной остановке.
      Глава шестая,
      в которой Альтер Эго подает голос
      А Петя Брыклин стал думать. Хотя, если сказать по совести, и думать-то тут было нечего: желанный приз - это, конечно, здорово, но выступать за чужую школу, предавая при этом свою, это, без всякого сомнения, свинство. Петя был смышленый мальчик, и он быстро обо всем догадался.
      - Ну уж нет, - сказал он решительно самому себе, как только бывшая воспитательница оставила его в покое. - Предателем я не был и не буду. А плейер мы еще купим!
      И он, взбодрив себя довольно зыбкой надеждой, зашагал домой. Но дома, стоило ему только уединиться в своей комнате, дурные мысли снова приползли к нему: "Купят тебе плейер, держи карман шире!.. У мамы сапог зимних нет, у папы шапка старая... А ты - плейер! - И никакое это не предательство, а взаимовыручка. Тебя кто попросил? Твоя бывшая воспитательница. А ты ее за воспитание так благодаришь?"
      Петя мотнул головой, и дурные мысли вылетели из нее на некоторое время.
      - Не уговорите, не таковский я... - прошептал Брыклин и подошел к окну, чтобы хоть как-то отвлечься.
      За окном было уже темно, внизу у второго подъезда тускло светила лампочка в сорок ватт, по-братски делясь освещением с первым - Петиным подъездом. Обычно ее здорово выручала луна, но сегодня на небе висел тоненький месяц и, если он и светился, то не столько светом, сколько худобой и прозрачностью. Черные листья тополей тихо шуршали под окнами, навевая на Петю печаль и тоску.
      "За две школы выступать нельзя: все равно одна победит, а другая проиграет... Скажут, нарочно так сделал... Да и не получится за две школы: репетиции тут и там в одно время. Разорваться что ли?"
      Подумав о разрывании себя на две части, Брыклин вспомнил об Альтер Эго.
      - Ну, что молчишь? - спросил он мысленно второе "я". - Советуй, как поступить!