– Она отдыхает. А мы с тобой давай-ка расслабимся. Все же пришлось сегодня много пережить.
      – Да, это уж точно, – улыбнулся я, – накружились мы, навертелись!
      Паша подошел к бару, достал оттуда две рюмки, наполнил обе и одну протянул мне. Я сделал небольшой глоток и поставил рюмку на столик.
      – Ты что, не пьешь? – удивился Паша.
      – Знаешь, как-то уже в привычку вошло – мало пить.
      – Что так?
      – Да работа такая. Иногда вкалываешь, как диспетчер «Скорой помощи».
      – Как это?
      – Зацепят ночью какого-нибудь твоего клиента, звонят – срочно приезжай, выручай! Вот и несешься, как «Скорая помощь», на выручку. Сам понимаешь, нужно всегда трезвым быть.
      – О, братишка, – сказал Паша, – я от такого ритма давно уже отошел. У меня проще график – приходишь в банк, как к себе на работу, с девяти и до шести. Кое-какие встречи, переговоры, иногда удивительные и замечательные поездки в круизы или на уютные острова с банковскими работниками.
      – Так ты что, уже вроде бы и не адвокат? – спросил я.
      – Как тебе сказать. Я адвокат, но прикомандирован к постоянному банку.
      – То есть ты у него в штате?
      – Нет, я вне штата. Но платит он хорошо.
      – И что ты делаешь?
      – Вот, с бумажками работаю.
      – Нет, меня на бумажки не тянет.
      – Да, тебе все с людьми, по тюрьмам, менты, братва вокруг.
      – Точно, – улыбнулся я.
      – Может, пора поменять специализацию?
      – Это как?
      – Давай начнем вместе работать.
      Я сделал паузу.
      – Давай, вот это дело закончу, потом пойду к тебе в помощники.
      – Да ладно тебе! – улыбнулся Паша. – Скорее я к тебе…
      – Ты что, хочешь на уголовные дела перейти?
      – Нет, что ты! – Паша замахал руками.
      – Послушай, Паша, пока мы одни, давай-ка расскажи мне про твоего клиента.
      – Почему это про моего? Теперь он и твой клиент тоже.
      – Ладно, пускай будет про нашего, – поправился я.
      – Что тебе сказать? Нормальный парень Валя.
      – А менты говорили, что у него какое-то там прошлое.
      – Ну, подумаешь – был в группировке, с кем не бывает! К уголовной ответственности, по крайней мере, не привлекался.
      – А этот, кого он завалил? – осторожно спросил я.
      – Они друзья были. Потом что-то у них случилось. Короче, напряги пошли, и пути их разошлись.
      – Он что, у него деньги вымогал?
      – Кто?
      – Ну, потерпевший у Валентина?
      – Нет, там дело не в деньгах было. Но денег, кстати, у потерпевшего тоже немало. Там другие дела. Потом все узнаешь, если нужно будет.
      – Что-то ты недоговариваешь, – сказал я, – что еще за тайны? Ладно, как ты думаешь, Валентин мог это сделать?
      – Ты что, убийство имеешь в виду? Боже упаси! Я давно его знаю, уже лет пять с ним работаю. Это невозможно. Он мог что-то организовать, но сам – никогда, ни за что!
      – Тогда почему же он не пытается себя вытаскивать?
      – Знаешь, старик, – сказал Паша, – может, в этом тоже есть смысл? Может, он прекрасно себя чувствует в изоляторе, гораздо лучше, чем на разборках со своими кредиторами, которые непонятно чем могут для него закончиться?
      – Но изолятор – далеко не самое безопасное место, – сказал я, – пойми это! Тем более в этой колонии, куда его доставили. Ты думаешь, тюремный телеграф плохо работает? Завалил такого крутого авторитета! Ты думаешь, его там с оркестром встречают?
      – Погоди, что значит завалил? – переспросил Паша. – Ты его адвокат и считаешь, что он виновен в преступлении?
      – Я не считаю. Но так могут считать другие люди, – уточнил я.
      – А это уже твоя работа – доказать его непричастность к убийству! – сказал Паша, наливая виски в рюмку.
      Выпив вторую рюмку, Паша захмелел.
      – Как тебе Жанна? – неожиданно спросил он.
      – В каком смысле?
      – Баба – герой, правда?
      – По-моему, женщина как женщина.
      – Нет, ты посмотри, как она себя держит! Она ведь взяла все в свои руки. Эти бумаги, которые я принес, они для нее.
      – И что?
      – Она сейчас села, что-то считает, кому-то звонит. У меня создается такое впечатление, что все банковские дела вела именно Жанна, а не Валентин.
      – Да ладно, – улыбнулся я, – может, это тебе только кажется?
      Неожиданно раздался телефонный звонок. Я вопросительно посмотрел на Пашу.
      – Кто это может быть? Может, не снимать трубку?
      – А чего ты боишься? – ответил Паша и снял трубку. – Алло! Жанночка? Да, я тут. Да, сейчас. – И он посмотрел в мою сторону. – Мы пойдем ужинать?
      Я кивнул головой.
      – Да, пойдем, – бросил в трубку Паша.
      Через несколько минут мы уже были в уютном зале ресторана.
      Жанна уже переоделась. На ней была юбка, темная блузка с жакетом. Она выглядела весьма привлекательно. Я обратил внимание, что и настроение ее изменилось. Жанна немного повеселела.
      – Паша, тебе выносится благодарность, – сказала она.
      – Не понял, за что?
      – Ты привез очень нужные и важные документы. Я их сейчас просмотрела. Ты привез почти все, за исключением одного файла.
      – Какого?
      – Ладно, теперь ты его уже не привезешь. Я думаю, он уже находится в других конторах.
      Неожиданно Жанна обратилась ко мне:
      – Ну что, устроились?
      – Да, все нормально, – сказал я.
      – Отдохнем сегодня, а завтра с утра поедем к Вале в тюрьму.
      – Конечно, – я кивнул головой. – Обязательно поедем!
      Мы еще долго разговаривали этим вечером на разные темы. Неожиданно Жанна сказала:
      – Как вы думаете, может, нам стоит нанять какую-нибудь частную охрану, которая будет сопровождать нас в тюрьму?
      – А что, разве у вас охраны нет? – спросил Паша. – Насколько мне известно, у Вали была серьезная охрана.
      – Этой охране я не доверяю, – сказала Жанна. – Тем более сейчас всех их допрашивают.
      – Кто?
      – Как кто? Следователь Филиппов.
      – О господи, совсем забыл! А что, они там тоже были? – спросил я.
      – Конечно. Эти были, бандюки Кузины, и наши стояли у машин, ждали. Не знаю, что они будут говорить.
      – Понятно, – я кивнул головой. – Нет, не думаю, что нам нужна охрана. По крайней мере, на ближайшее время без нее можно обойтись.
      – Хорошо, – согласилась Жанна.
 
      Утром следующего дня меня разбудил телефонный звонок. Я снял трубку и услышал знакомый голос Жанны:
      – Вы уже проснулись?
      – Да, – ответил я.
      – Ехать готовы?
      – Дайте мне тридцать минут.
      – Хорошо, через тридцать минут внизу, в холле.
      – Договорились, – сказал я и положил трубку.
      За полчаса я успел позавтракать, одеться. Через тридцать минут стоял в холле, держа в руках небольшую папку. Жанна уже была там. Она приветливо поздоровалась со мной. Мы направились к стоянке автомобилей.
      – Ну что, – предложила Жанна, – поедем на вашей машине? Зачем две гонять? Тем более мою зачем светить, – она показала на свой «Мерседес».
      – Давайте на моей, – сказал я.
      Жанна подошла к «Мерседесу» и, нажав кнопку пульта дистанционного управления, открыла заднюю дверцу. С заднего сиденья она вытащила два полиэтиленовых пакета.
      – Что это? – спросил я.
      – Я кое-что поесть приготовила.
      – Когда же вы успели все сделать?
      – А я рано встала, в семь часов. Съездила в супермаркет, он тут недалеко, все купила. Попробую сегодня передать.
      – Какая вы заботливая! – не удержался я от похвалы.
      Когда мы сели в машину, Жанна сказала:
      – Самое главное – я ему тут записку написала. Пусть прочитает, а потом сразу же порвет.
      – Хорошо, – я взял записку. Она была не запечатана. Положил ее в боковой карман.
      – Не потеряете? – спросила Жанна.
      – Обижаете, Жанна! – улыбнулся я.
      Дорога до Коломны заняла больше часа. Коломна – маленький провинциальный городок, состоящий из маленьких деревянных домишек и большого количества церквей. Как ни странно, здание тюрьмы находилось в центре города. Мимо него проходили трамвайные пути. Чтобы поставить машину рядом с тюрьмой, необходимо было переехать через них. Под изумленными взглядами прохожих, стоящих на остановке, мы на джипе подъехали прямо к зданию тюрьмы.
      Выйдя из машины, я огляделся. Мой джип выглядел поистине королевской машиной по сравнению с окружавшими его «Жигулями» и старыми «Запорожцами». Ничего себе, мы обязательно засветимся в такой компании!
      Жанна, взглянув на меня, поняла мою растерянность и сказала:
      – Да, небогато живут! Что же делать? Может быть, какую-то машину купить подержанную, чтоб не светиться?
      – Может, так и придется сделать, – ответил я.
      Мы вошли в здание тюрьмы. Я показал Жанне в сторону комнаты свиданий и сказал:
      – Вы покажите охране документы и попробуйте поговорить насчет передачи.
      – Да, я все сделаю, – ответила она.
      – А я пойду к нему на встречу.
      Я прошел дальше, показав конвоиру свое удостоверение и разрешение следователя на встречу с клиентом. Конвоир взял документы в руки, внимательно их прочитал, а потом сказал:
      – Сейчас все кабинеты заняты. Погуляйте минут пятнадцать, потом подходите.
      – А что, вы точно уверены, что через пятнадцать минут кабинеты освободятся? – удивился я и подумал: «Вот в чем достоинства маленькой тюрьмы – все на виду, все про всех знают. Попробуй угадай, когда освободятся кабинеты в Бутырке или на Матроске! Это просто невозможно сделать. А тут все заранее известно».
      Вышел на улицу и остановился у выхода. Там было безлюдно. Только в сторону комнаты свиданий время от времени проходили люди, вероятно, родственники заключенных. Я подошел к двери и приоткрыл ее.
      Комната была битком набита людьми. Кто-то стоял возле окошка, кто-то перекладывал нехитрые передачи – конфеты, сгущенку, что-то еще. Я отыскал взглядом Жанну. Она, пристроившись на корточках возле небольшого столика, что-то писала. Я подошел к ней и улыбнулся:
      – Вы тут прямо как Ленин в шалаше в Разливе!
      – Да вот, – ответила, улыбнувшись, Жанна, – заставили переписать список передаваемых продуктов, да еще в трех экземплярах! Хоть бы копирка была!
      – Вы не забывайте, что впереди еще фасовка, – напомнил я ей.
      – А что это такое?
      – Например, нельзя передавать в железной таре сгущенку.
      – А что же мне теперь делать с этой сгущенкой?
      – Будете в пакет ее переливать.
      – Ладно, не пугайте меня! – не поверила Жанна.
      – Да, да, милочка, – вступила в разговор стоявшая рядом пожилая женщина, – и не только сгущенку, но и зубную пасту нужно в пакет выдавить.
      – Но как же они зубную пасту или сгущенку из пакета добывают?
      – Такой уж тут порядок – никаких железных предметов передавать нельзя, – продолжила женщина.
      – И стеклянных тоже, – вставил кто-то из толпы.
      – Вот видите, – сказал я. – А деревянную ложку вы привезли?
      – А зачем нужна деревянная ложка? – удивилась Жанна.
      – Так ведь металлические ложки передавать нельзя.
      – Что же можно сделать металлической ложкой?
      – Может, ваш муж ничего не сделает, а другие делают заточки.
      – Я не пойму, вы серьезно про деревянные ложки сказали? – переспросила Жанна.
      – Конечно, серьезно.
      – Деревянные ложки тут не проблема, – произнес пожилой мужчина. – Вон, рядом в универмаге продаются как изделия народных промыслов. Миски деревянные, ложки.
      – А что, им и миски нужно передавать? – уточнила Жанна.
      – Нет, миски там выдают, – сказал мужчина.
      Жанна повернулась ко мне и спросила:
      – А почему вы не идете на встречу?
      – Минут через десять можно будет подойти, – ответил я.
      – Тогда я буду ждать вас в машине.
      – Хорошо, – я протянул Жанне брелок с ключами.
      Дежурный конвоир не обманул меня. Действительно, через пятнадцать минут кабинет освободился. Я сдал свое удостоверение, получил взамен номерок, похожий на выдаваемые в гардеробе, и прошел через небольшую проходную в тюремный дворик. Он больше походил на хоздвор. В углу были свалены какие-то доски, рядом – куча угля, вероятно, предназначенного для отопления тюрьмы. По двору то и дело пробегали люди в форме с погонами прапорщиков. Совершенно свободно по территории ходили какие-то молодые ребята в телогрейках и одинаковых шапках – так называемый хозяйственный взвод, который занимался обслуживанием тюрьмы. Я знал, что в хозяйственный взвод чаще всего входят люди, осужденные на небольшие сроки, хорошо зарекомендовавшие себя за время ведения следствия.
      Неожиданно я почувствовал, что за моей спиной кто-то стоит. Я резко обернулся. За мной стоял паренек, одетый в бушлат.
      – Извините, у вас не найдется сигареты?
      Я не курю, но, зная, что при посещении тюрьмы с собой нужно обязательно брать сигареты, всегда имел в кармане несколько пачек. Я полез в карман и вытащил оттуда пачку.
      – Бери всю, – протянул я сигареты.
      – Спасибо! Премного благодарен! – сказал парень.
      – Послушай, а ты не знаешь, – спросил я у него, – как пройти?
      – Вам нужно идти прямо, а там на второй этаж по деревянной лестнице.
      Я открыл дверь, поднялся по деревянной лестнице на второй этаж. Административное здание было полностью деревянным, точнее, деревянной пристройкой. Пройдя по мрачным коридорам, увешанным фотографиями передовиков производства, у которых были невеселые лица, я дошел наконец до двери с надписью «Дежурная часть». Там взял тюремный листок для вызова заключенных, быстро заполнил его графы – кем вызывается задержанный, его фамилия, имя и отчество. Потом протянул этот листок вместе с разрешением следователя в окошко. Дежурный офицер проверил написанное мной. После этого он кивнул, записал на листке номер камеры и протянул мне еще один жетончик.
      – И куда мне теперь? – спросил я.
      – На первый этаж, кабинет номер четыре, – ответил офицер.
      «Интересно, сколько тут всего кабинетов?» – подумал я.
      Спустившись вниз, попал в узкий коридорчик. В него выходили двери шести кабинетов – три по правую сторону, три по левую. В конце коридора стояла небольшая тумбочка, рядом с ней – стул. Вероятно, там должен был находиться конвоир.
      Я подошел к двери четвертого кабинета, но он был заперт. Я огляделся, подошел к тумбочке, снял телефонную трубку. Телефон молчал. Странно, как же мне попасть в четвертый кабинет?
      Не прошло и нескольких минут, как входная дверь открылась и в коридорчик вошел высокий плотный мужчина в солдатском бушлате.
      – Вы кто? – спросил он.
      – Адвокат, у меня встреча в четвертом кабинете.
      – А, ясно, – сказал мужчина. – Сейчас вашего приведут.
      Он достал массивный ключ, так называемый «вездеход», вставил его в замочную скважину двери и повернул его.
      – Проходите пока, – сказал он мне, открыв дверь четвертого кабинета. – Я вас закрывать не буду.
      – Хорошо.
      Войдя в комнату, я осмотрелся. Кабинет представлял собой стандартную комнату небольших размеров, около десяти квадратных метров, с деревянным столом, привинченным намертво в середине, с двумя деревянными скамейками рядом с ним, также привинченными к полу. Небольшое зарешеченное окно выходило в тюремный дворик.
      Я услышал небольшой шум в коридоре. Мимо двери прошла группа из нескольких человек. «Интересно, кто это?» – подумал я и приоткрыл дверь. Это два прапорщика провели человек двадцать заключенных. Они шумели и разговаривали.
      Мне стало интересно, и я вышел из кабинета и подошел к тумбочке. Заключенные были построены в конце коридора. Тут появилась женщина в белом халате. Да это, оказывается, медосмотр! Какая экзотика! Я буду присутствовать на медосмотре заключенных!
      К женщине подходили по очереди заключенные, называли свою фамилию, номер карточки. Она смотрела в какие-то бумаги, потом бросала взгляд на заключенного, что-то записывала в карточке и говорила: «Свободен».
      – Это что, и весь медосмотр? – удивился я. – Ничего себе!
      Тут я заметил, как дверь в коридор открылась. Вошел уже знакомый мне мужчина в бушлате. За ним шел Валентин.
      – А почему вы тут ходите? – спросил меня мужчина.
      – Извините, – сказал я, направившись к кабинету.
      – Тут ходить не положено, – произнес мужчина совершенно безразличным тоном, делая вид, что ему все равно, ходят тут или не ходят, и что замечание он делает только для формальности. – Беседуйте, а когда закончите – постучите в дверь. Звонок не работает.
      Валентин был одет в спортивный костюм и выглядел достаточно бодрым. Он поздоровался со мной за руку и спросил:
      – Как дела?
      – У меня нормально. А у тебя как?
      – Тоже неплохо.
      – Как тюрьма?
      – Нормально, жить можно. А как Жанна?
      – Она сейчас передачу готовит.
      – Это очень хорошо, – улыбнулся Валентин. – А она ничего не передавала?
      – Передавала, – и я протянул Валентину записку. Он тут же развернул ее и прочел. После этого он взял листок бумаги и стал делать какие-то заметки по пунктам, вероятно, отвечая на поставленные Жанной вопросы. Вся писанина заняла около сорока минут. Затем Валентин разорвал записку Жанны и сжег ее.
      – У вас есть сигареты? – спросил Валентин.
      – Да, конечно, – я достал из кармана две пачки. Валентин аккуратно распечатал одну, снял с нее целлофан и, свернув свою записку в тоненькую трубочку, запечатал ее в пленку. Затем зажигалкой он запаял ее, сделав так называемую «торпеду».
      – Вот это Жанне, – сказал Валентин. – Сразу передадите?
      – Конечно, она внизу, в машине должна быть.
      – Что у вас стряслось вчера?
      Я коротко рассказал Валентину о неудачном «наезде» на меня.
      – Как у тебя-то дела? Они ведь к тебе потом поехали.
      – Я их видел, когда меня увозили.
      – И что?
      – Менты ОМОН подтянули. Они хотели рыпнуться, а омоновцы… Короче, ничего не получилось.
      – Слушай, ты такой уверенный и спокойный. Ты что, не переживаешь? Все же ты в тюрьме, а в тюрьмах всегда есть какие-то концы. – Я намекал, что братва погибшего Кузи может и в тюрьме достать его.
      – Нет, тут я ничего не боюсь, – спокойно сказал Валентин. – Вы поверьте мне, я оказался в хате, где сидит смотрящий тюрьмы. Так вот он очень известный авторитет, – и Валентин назвал его фамилию. – У него с Кузей были враждебные отношения.
      – И что же?
      – Он меня поддержал.
      – Слушай, Валя, ты все равно не очень расслабляйся. Тут свои законы. Это он сейчас сказал тебе, что он враг, а потом, не дай бог, другом окажется…
      – Да я все знаю и понимаю, – сказал Валентин. – Но пока все нормально. И, думаю, худшее уже позади.
      – Что же, думаешь, что впереди лучшее? – улыбнулся я. – Ты хоть знаешь, сколько тебе по этой статье могут дать?
      – Нет, меня это как-то не волнует.
      Я обалдел от такого заявления.
      – Как это не волнует?!
      – Да очень просто. Я убийства не совершал.
      – Послушай, сколько тебе лет?
      – Тридцать пять.
      – Ты что, думаешь, что все, кто сидит, совершали убийства? Есть люди, которые невиновны, а все равно сидят. Попробуй докажи!
      – Но у меня же серьезный адвокат, – улыбнулся Валентин, – он и докажет, что убийства я не совершал. Тем более я на самом деле не совершал. Да, главное, – добавил он, – Паше большой привет и благодарность. Пусть Жанна ему премию выпишет.
      – Премию? – переспросил я.
      – Да, он очень нужные документы из банка принес, самые важные.
      – А те, которые тебя в банке ищут, как с ними?
      – Да пускай ищут, – улыбнулся Валентин. – Сюда они никак не доберутся.
      – Но там ведь тоже есть влиятельные люди.
      – Это в Москве они влиятельные, а тут немного другая ситуация, другая жизнь. Тут они меня точно не найдут. Конечно, попытаются через Жанну, Пашу, через вас как-то выйти на меня. Но я думаю, что вы уже к этому подготовились?
      – Да, – кивнул головой я. – Мы живем в пансионате.
      – Молодцы, – одобрительно кивнул Валентин. – А в следующий раз вы сможете мне кое-какие журналы принести? А то библиотека тут такая позорная.
      «Надо же, – подумал я, – только вчера сюда попал, а уже про библиотеку разузнал!»
      – А какие журналы?
      – Я напишу список.
      – Принести-то можно. А когда к делу готовиться будем?
      – А чего к нему готовиться? Еще рано. Нужно дождаться результатов экспертизы.
      Вспомнив про ботинки, я спросил:
      – Жанна про какие-то ботинки говорила, я не до конца понял.
      – А, это те, в которых я там находился, – сказал Валентин.
      – Как с ними быть? Они ведь взяли другие…
      – В принципе можно было и те отдать, я просто так переобулся. Ничего страшного нет.
      Мне стало еще интереснее: клиент так уверенно держится, наверное, действительно он не совершал преступления – на сто процентов уверен в своей невиновности. Но, с другой стороны, все улики, весь расклад против него! Почему же все-таки он держится так уверенно?
      – И еще, – сказал Валентин. – Вы завтра ко мне придете?
      – Постараюсь.
      – Как вы думаете, когда будут результаты экспертизы?
      – Это трудно сказать. Обычно там не спешат.
      – Я думаю, экспертиза будет нормальная. Только один вопрос: скажите, по вашей практике, бывает, что они могут что-то нахимичить?
      Я пожал плечами:
      – Всякое бывает. Но я ничего тебе не могу сказать по этому поводу точно.
      – Да в принципе меня это тоже особо не волнует. У меня, в конце концов, алиби есть.
      – Что же это за алиби, может, поделишься со своим адвокатом?
      – Нет, извините, пока еще рано. Тут стены тоже могут слышать, – улыбнулся Валентин. – Это наша козырная карта. Да, вот еще. Как ты… Ничего, если я буду на «ты»? – спросил Валентин.
      – Пожалуйста, называй.
      – Ты как вообще, мужик правильный?
      – В каком смысле правильный? По понятиям, что ли, живущий? – переспросил я.
      – Нет, – усмехнулся Валентин, – я не это имею в виду. Ты, как мужик, можешь другого мужика понять?
      – Я не понимаю, к чему ты клонишь.
      – Короче, у меня подруга одна есть. Ну и я хочу с твоей помощью весточку ей передать. Сможешь? Только чтоб моя жена об этом не узнала, естественно.
      – А, вот оно что, – улыбнулся я. – Давай попробую.
      – Тогда я напишу записку. И при встрече скажи ей, что все у меня нормально, что скоро выйду.
      – Никаких проблем, все передам.
      Тем временем Валентин опять сел к столу и начал писать записку. Я внимательно смотрел на него и думал: вот мужик, красавица-жена у него, так еще и любовница имеется! Попал в тюрьму и не унывает, одной – письмецо, что делать и как, второй – трогательное.
      Написав записку, Валентин снова хотел взять целлофан и упаковать листок, но, вспомнив, что скорее всего я буду читать это письмо по телефону, отодвинул упаковку и передал мне записку.
      – Там телефон записан, позвони. Но лучше из автомата. И скажи, что если захочет с вами встретиться, пусть подъезжает. Только прошу – будьте осторожны! – снова перешел на «вы» Валентин.
      – Я постараюсь быть осторожным. Тем более после такого инцидента с попыткой вывезти меня в лес.
      – Да ладно, – махнул рукой Валентин, – какой там лес! Ничего бы они вам не сделали, только попугали бы. Это не та команда.
      – А ты хорошо знаешь ту? – спросил я.
      – Очень даже хорошо. Они оказывали мне некоторые услуги.
      – Хорошо, а ты не боишься, что теперь они выступают в роли кровников, а ты – их должничок?
      – Это так, но все продумано и на этот счет. У них там сейчас начнутся междоусобные дрязги из-за раздела сфер влияния и наследства Кузи, за владение командными должностями. Все это я проходил.
      Теперь мне стало ясно, что он и в самом деле имел отношение к знаменитой люберецкой группировке, которая так гремела в середине восьмидесятых годов.
      – Вот еще что, – продолжил Валентин, – такое дело. Тут есть конвоир, Гриша Семенов. Запомнишь?
      – Да.
      – Мой смотрящий Угрюмый с ним уже договорился. Пусть Жанна купит пару литровых бутылок водки, приличной, типа «Абсолют», «Смирновской», пару пакетов томатного сока и, может быть, банок шесть пива, тоже хорошего, пару блоков сигарет. Одна бутылка и один блок – вертухаям, остальное нам.
      Я удивленно посмотрел на него.
      – Ну, мы хотим немножко погулять, так сказать, снять напряжение.
      – Иными словами, ты мосты наводишь с тюремными авторитетами? – улыбнулся я.
      – В какой-то мере. Нужно поддерживать человеческие отношения. Так что не забудешь – Гриша Семенов.
      – Не забуду.
      – Он сейчас работает, и он в курсе всего.
      Через несколько минут мы попрощались. Валентина увели, а я вышел на улицу. Жанну нашел сидящей в моей машине и нервно курившей. Она вытирала платком мокрые от слез глаза.
      – Жанна, что случилось? – встревожился я. – Может, кто побеспокоил?
      – Нет, все нормально. Просто они издеваются надо мной.
      – Что такое?
      – Заставили все перевешивать, пересчитывать, переписывать. Бюрократы чертовы! А тут очередь еще шумит – девушка, давайте быстрее! А они… – Жанна выругалась.
      Я был удивлен. Теперь я понимал, что Жанна совершенно не подготовлена к тюремным передачам и не ожидала, что могут возникнуть такие проблемы. Естественно, ее тормознули. Толпа нервничала, так как приближалось время обеденного перерыва и окошко приема должно было скоро закрыться. Поэтому и возникали перепалки.
      – Так вы передали? – спросил я.
      – Частично. Придется завтра снова ехать. А как там Валентин?
      – Ничего. Вот записка.
      Тут я начал судорожно вспоминать, в какой карман положил записку, предназначенную Жанне. Только бы не перепутать! Да, вспомнил, она же запечатанная!
      – Да, самое главное. Нам нужно сейчас найти Гришу Семенова.
      – Какого Семенова? – удивилась Жанна.
      – Есть тут такой конвоир. – И я передал ей разговор с Валентином и его просьбу.
      – Что это за банкет он решил там устроить? – недоуменно спросила Жанна.
      – Не знаю. Но сказал, что это для него очень важно. Ну что, поехали покупать спиртное.
      Вскоре мы увидели продовольственный магазин. «Смирновская» и «Абсолют» там явно были поддельными, о чем нетрудно было догадаться по оформлению бутылок. Мы купили все, что полагалось по списку, потом вернулись к тюрьме. Теперь уже к дежурному, который пропускал меня, пошла Жанна.
      – Как нам Гришу Семенова увидеть? – спросила она.
      – Семенова? Сейчас найдем. – Дежурный взял микрофон и проговорил: – Прапорщик Семенов, на выход! К вам пришли!
      Вероятно, эта информация по громкой связи прошла по всей тюрьме. Минут через пять во двор вышел невысокий мужчина в солдатском бушлате. Он смотрел на нас хитрыми глазами. Жанна подошла к нему и что-то прошептала на ухо. Семенов кивнул головой, потом оглянулся по сторонам, взял у нее из рук два пакета. Жанна что-то сказала ему, он посмотрел в сторону двери и взглянул на часы.
      Вскоре Жанна вернулась в машину. Она повеселела.
      – Ну что, все в порядке?
      – Да. Познакомилась с нужным человеком. Завтра обещал помочь с передачей, взять без очереди.
      – Видите, что значит блат! Это великое дело! – улыбнулся я.
      – Что-то я устала, весь день на нервах, – сказала Жанна. – Может, пообедаем где-нибудь?
      – Можно и пообедать.
      Жанна стала кому-то звонить.
      – Ну что, поехали? – спросил я.
      – Да, конечно.
      Мы тронулись с места. Жанна продолжала кому-то звонить. Раздраженно она произнесла:
      – Что он там, заснул, что ли? Алло, Паша, ты там спишь? Как в номере? Что? Хорошо, скоро будем, – она повернулась ко мне.
      – Что случилось?
      – Банк опечатали.
      – И что?
      – Он еще из пансионата не выезжал. Отдыхает сейчас, в себя приходит.
      – Но он же много пережил!
      – Вы тоже пережили не меньше. Но вы же на ногах! Так какие планы? Пообедаем, а потом?
      Я вспомнил, что сегодня еще должен передать записку любовнице Валентина.
      – Мне надо еще кое-кому позвонить, – сказал я.
      – Но вы же говорили, что разобрались со всеми делами!
      – Это не дела, это личное.
      – Что, кто-то знакомый?
      – Да, нужно кое-что знакомой передать.
      – Хорошо, – сказала Жанна.
      Пока я вел машину, она внимательно читала ответы, которые переслал ей Валентин. Я сделал вывод, что в основном ответы касались не столько личных отношений, сколько деловых указаний Жанне.
      Перечитав записку дважды, она порвала ее на мелкие клочки и небольшими порциями стала выбрасывать их через люк моей машины. Я улыбнулся.
      – Что вы смеетесь? – спросила она.
      – Конспирация – великая вещь, – сказал я.
      – А как вы думали?
      Вскоре мы были уже далеко от тюрьмы. На обочине увидели небольшое кафе – то ли шашлычную, то ли маленький ресторанчик.
      – Может, здесь и остановимся? – спросила Жанна. – Интересно, тут приличная кухня?
      Я остановил машину.
      Кухня оказалась грузинской, почти домашней. Мы заказали обед. Ела Жанна с большим аппетитом. Время от времени я поглядывал на нее. Поймав мой взгляд, она неожиданно спросила:
      – Скажите честно, эта сегодняшняя встреча нужна именно вам? Или он просил вас что-то сделать?
      Мне показалось, что если я буду обманывать ее, она быстро раскусит меня. Я промолчал.
      – Наверное, своей Маше записочку написал, а вы будете передавать?
      Я опять промолчал. Черт возьми, попал в какую-то мелодраматическую интригу! И зачем мне все это надо?!
      Жанна зло посмотрела на меня. Она расстроилась.
      Сев в машину, я почувствовал, что она очень сердита, и, чтобы успокоить ее, сказал:
      – Жанна, в конце концов, я вас понимаю как женщину, как жену. Но сейчас эмоции нужно отбросить в сторону. Как-никак ваш супруг в беде, и ему…
      – Да какая беда! Какая тюрьма! – неожиданно почти закричала Жанна. – Он все это сам подстроил!
      Ничего себе откровения! Получается, Валентин сам себя в тюрьму упек? Быть этого не может!
      После возвращения в пансионат Жанна решила съездить в Москву по каким-то своим делам. Я, просидев в одиночестве почти до самого вечера, попытался дозвониться до Павла Страхова, но коллеги моего нигде не было, мобильный телефон молчал. Тогда я решил, что мне тоже нужно съездить в Москву по делам, а заодно взять из дома кое-какие вещи. Всегда бывает – если собираешься в спешке, обязательно забудешь что-нибудь важное. Кроме того, мне не давала покоя мысль о той записке, которую передал Валентин для своей любовницы.