Московская обл., г. Люберцы, август, 1998 год

      Стеклянная кафешка стояла на окраине Люберец и ничем не выделялась, за исключением, пожалуй, того, что в этот поздний час около кафе стояли четыре машины. Два одинаковых «шестисотых» «Мерседеса», черные, длинные, бронированные. Отличались они только тем, что на ветровом стекле одной из машин был прикреплен небольшой картонный пропуск с названием какого-то банка. Кроме того, на крыше у этого «Мерседеса» виднелась большая антенна для радиотелефона.
      Второй же «Мерседес» был практически полной копией первого, только названных предметов на нем не было. Вместо пропуска на лобовом стекле был прикреплен обычный талон техосмотра.
      Около «Мерседесов» стояли два джипа. Один из них – квадратный «пятисотый» «Мерседес». Рядом с ним находились двое мужчин, одетых в черные костюмы, белые рубашки с галстуками. Оба держали в руках рации. Было ясно, что это охранники какого-то крупного бизнесмена, приехавшего сюда на встречу.
      Недалеко от «пятисотого» джипа «Мерседес» был припаркован джип «Чероки» с тонированными стеклами, возле которого прохаживались трое ребят крупного телосложения, в кожаных куртках, коротко стриженные, очень похожие на бандитов или спортсменов. Было нетрудно догадаться, что эти крепкие ребята из личной охраны владельца второго «Мерседеса».
      Охранники между собой не разговаривали. Время от времени они лишь бросали взгляды то в сторону соседних машин, то друг на друга.
      В этот поздний час около кафе никого не было. На дверях висела табличка «Закрыто».
      Кафе представляло собой небольшое квадратное помещение столиков на десять-двенадцать. Справа от столиков находилась стойка бара. За ней бойко орудовала буфетчица Верка. Она протирала рюмки и фужеры, иногда украдкой поглядывая на мужчин, сидевших за столиком. Наконец, улучив момент, она обратилась к одному из них:
      – Михаил Васильевич, может, я больше вам не нужна и потихонечку буду собираться домой? Кафе-то закрыто…
      Мужчина, к которому обратилась Верка, крупный здоровяк лет сорока, с массивной шеей, коротко стриженный, одет был в темный костюм и черную водолазку. Он нехотя повернул голову в сторону буфетчицы. Сделав небольшую паузу, как бы обдумывая ее слова, он, кашлянув, сказал:
      – Почему ты ко мне обращаешься? Я что, твой директор?
      – Нет, Михаил Васильевич! Но вы – человек уважаемый, авторитетный, поэтому я и спрашиваю вашего согласия.
      Плотный мужчина слегка усмехнулся.
      – Ради бога, иди, я тебя не держу. Только принеси по паре бутылочек пива моим ребятам. Заждались они, наверное, у машины. Скажи, что мы скоро заканчиваем, пусть машины прогревают.
      Верка сразу засуетилась, вытащила из-под прилавка три бутылки импортного пива и шесть пакетиков соленых орешков. Она уже хотела выйти из кафе, как плотный мужчина неожиданно остановил ее.
      – Послушай, – раздраженно сказал он, – выключи свою балалайку! Заколебала нас эта музыка!
      Верка заспешила к видеодвойке, стоящей в углу. Неожиданно из-за столика поднялся другой мужчина и, остановив буфетчицу, сказал:
      – Иди, Вера, иди. Я сам музыку уберу.
      Он медленно подошел к видеомагнитофону и, нажав на кнопку, вытащил кассету, но тут же вставил в прорезь другую.
      – Не возражаешь, – обернулся он к собеседнику, – если я поставлю другую музыку, более спокойную?
      Мужчина кивнул головой.
      – А я пока пойду в туалет, – добавил вставший и направился к боковой двери.
      К тому времени Верки в кафе уже не было. Она, выйдя на улицу, разговаривала возле машины с ребятами, которые с удовольствием открывали бутылки пива и пачки орешков.
      Не прошло и пяти минут, как из «стекляшки» вышел мужчина, держа в руке какой-то предмет, завернутый в газету и напоминающий книгу. Он быстро подошел к своей машине и сел на переднее сиденье. Обратившись к охране, сказал:
      – Быстро уходим!
      Ребята, разговаривавшие с Веркой, вопросительно взглянули на него. Один из них спросил:
      – А Кузя скоро будет?
      Но мужчина ничего не ответил и только с силой захлопнул дверцу «Мерседеса». Машины рванулись по направлению к Москве.
      Один из охранников Кузи почувствовал неладное. Он поставил на тротуар недопитую бутылку пива и быстро направился в сторону кафе. Через несколько минут он выскочил из дверей, держа в руке пистолет и крича:
      – Убили! Кузю убили! Падлы, суки! Догнать, быстро!
      Он стал стрелять в сторону уже уехавшего «Мерседеса».
      Остальные ребята тотчас рванули в «стекляшку». Их взглядам предстала жуткая картина. За столиком неподвижно сидел их хозяин, уголовный авторитет по кличке Кузя. Над его грудью покачивалась фирменная инкрустированная ручка ножа. Лужа крови уже натекла на пол. Больше никого в кафе не было.

Утро следующего дня

      Звонок мобильного телефона и верещание пейджера прозвучали в моей машине почти одновременно. Я резко вывернул руль и, нарушив правила дорожного движения, перестроился из третьего ряда в крайний правый, притормозив и остановившись у бровки. Правой рукой дотянулся до трубки и приложил ее к уху.
      – Алло, слушаю!
      – Привет, коллега! – раздалось в трубке.
      – Кто это?
      – Да это же я, твой коллега! Павел Страхов!
      – А, здорово, Паша!
      – По срочному делу звоню. У тебя какие планы на сегодня?
      – Планов всегда много.
      – Выручай! Взяли моего основного клиента. Помнишь, я рассказывал тебе про него – банкир. Прокуратура Центрального округа дело ведет. Ты сейчас можешь туда подъехать?
      Я помолчал.
      – Прокуратура? А что такого натворил твой банкир? Убийство или изнасилование? – спросил я, зная, что прокуратура ведет только такие сложные дела.
      – Первое, – сказал Павел. – Пожалуйста, приезжай! Дело срочное, сам понимаешь! Каждая минута дорога!
      – Хорошо, – сказал я, разворачивая машину. – Буду у прокуратуры минут через двадцать.
      Однако мне так и не удалось попасть туда, так как вскоре раздался еще один звонок. Коллега сообщил, что клиента перевели в прокуратуру города Люберцы, по месту совершения преступления.
      – Погоди, – сказал я, – что-то непонятное. При чем тогда прокуратура Центрального округа?
      – Дело в том, что вначале его «приняли» по месту жительства и доставили в центральную прокуратуру, где он и находился. Там я уже был. А недавно перевели в Люберецкую прокуратуру.
      – Люберецкая так Люберецкая, – сказал я. – Подъеду минут через сорок.
      Проехав немного, я вновь остановил машину у бровки и стал хлопать себя по карманам пиджака. Затем открыл портфель и стал просматривать содержимое. Сейчас самое главное – найти ордер, так как по всем канонам адвокатской работы для защиты клиента необходимо иметь официальный допуск по конкретному делу. Но такой документ должен выписываться юридической консультацией, по месту работы адвоката, в присутствии родственников клиента. Ордер является основным документом, допускающим адвоката к защите.
      На самом же деле, когда возникает неотложная ситуация, дорога каждая минута. Если действовать по правилам, то нужно ехать в консультацию, выписывать ордер – это часа два, затем в течение еще одного часа вернуться в то место, где допрашивают клиента. А эти три часа бывают настолько дороги, что от них может зависеть вся жизнь, так как в это время человека допрашивают и без адвоката он может дать совсем не те показания. Точнее, в некоторых случаях его могут заставить дать невыгодные для него показания. Поэтому многие адвокаты, чтобы избежать таких проволочек, вернее, обойти устаревшие традиции, возят с собой незаполненные бланки ордеров. Конечно, в какой-то мере это нарушение, но зато не теряются драгоценные часы, а в некоторых случаях минуты. Этот ордер легко заполнить после, в присутствии родственников непосредственно там, где находится задержанный, перед самым допросом. В этом случае время работает на адвоката, а не на следователя.
      Найдя пустой бланк ордера, я с облегчением вздохнул, завел машину и на большой скорости поехал в направлении Люберец. Теперь самое главное – успеть, не потерять драгоценное время, которое может быть использовано против твоего клиента. Вообще, в адвокатской практике существует еще одно устаревшее правило. Следователи считают, что адвокат должен оказывать клиенту свои правовые услуги только в рабочее время, например, с девяти утра до семи вечера. Но бывают случаи, когда клиента – человека, подозреваемого в совершении преступления, – могут забрать и после семи вечера – в девять, в одиннадцать, а иногда и глубокой ночью. И тогда начинается самое страшное. Формально ты узнаешь, что твой клиент задержан и дает показания в окружении оперов или следователей, которые стараются либо просто запутать его, либо запугать, часто же подвергают и физическому воздействию. А тебя рядом нет, ты «не положен», потому что должен выполнять свои обязанности в рабочее время. А как же право человека на защиту, записанное в Конституции? Там ведь не оговаривается время этой защиты, не ограничивается рабочим временем.
      Я многократно сталкивался с такими ситуациями. Временами мне удавалось убедить следователей, но иногда последствия были негативными. Я знал, что моих коллег часто выдергивали на допросы в Генеральную прокуратуру, в прокуратуру города на предмет того, как они оказались на квартире подозреваемого, да еще в ночное время, когда производились следственные действия, точнее – обыск у клиента. А все объясняется достаточно просто. Многие клиенты имеют постоянных адвокатов, так сказать, домашних, личных. И такому клиенту ничего не стоит позвонить своему адвокату и сказать: приезжайте скорее, выручайте, у нас идет обыск. И адвокат, не считаясь со временем, летит на полной скорости, чтобы помочь своему клиенту. А тут уже ждут его голубчики с противоборствующей стороны и начинают крутить, что он-де не имеет права приезжать ночью к клиенту, это, мол, выходит за рамки разрешенной защиты.
      Все эти правила, конечно, давно устарели, и каждый адвокат добивается, чтобы все это было отменено.
      «Наверное, это и будет отменено в ближайшее время», – думал я, направляясь в Люберцы.
      Вскоре я уже катил по улицам этого подмосковного городка. Теперь предстояло найти прокуратуру. Так как прежде я никогда не был в Люберцах, то, естественно, и не знал, где она находится. Но найти ее было нетрудно. Тормознув машину рядом с гаишником, стоящим на обочине, я вышел и спросил у него, где находится прокуратура. Гаишник стал объяснять, потом взял листок бумаги и начал чертить план, как добраться туда.
      Через несколько минут я уже был у здания прокуратуры. Оно находилось почти в центре города и представляло собой трехэтажное здание из красного кирпича, больше напоминающее среднюю школу, чем прокуратуру. На первых двух этажах располагалась сама прокуратура, на третьем находилась какая-то другая организация, никакого отношения к правоохранительной деятельности не имевшая. У входа в прокуратуру я заметил знакомый «БМВ» семьсот пятидесятой модели. Это была машина моего коллеги Павла Страхова. Подрулив к ней почти вплотную, я вышел из машины и закрыл дверцу. Из «БМВ» вышли адвокат и симпатичная молодая женщина.
      – Привет, коллега! Рад тебя видеть! – Страхов, приблизившись ко мне, обнял меня и поцеловал.
      – Я тоже рад видеть тебя, Паша. В чем проблема?
      Страхов продолжил:
      – Хочу тебе представить, это Жанна, – кивнул он на женщину и обратился к ней. – А это адвокат, – он назвал мою фамилию, – который будет вести защиту твоего мужа по уголовному делу.
      Жанна вопросительно взглянула на Страхова. Тот, поняв ее недоумение, стал объяснять:
      – Понимаешь, Жанночка, у нас у каждого своя специализация. Я, как ты знаешь, веду дела твоего супруга по бизнесу и банковской системе. Я – дока в коммерческих и гражданских правоотношениях. А это, можно сказать, наш Терразини, – сказал он с улыбкой.
      – Ладно, Паша, хватит мне рекламу делать! – оборвал его я.
      – Нет, на самом деле, это специалист, очень большой специалист по уголовным делам!
      – Я же попросил тебя! – Резко прервав его, я достал бланк ордера и ручку, повернулся к Жанне: – Как фамилия вашего супруга?
      Жанна, будто очнувшись, улыбнулась:
      – Валентин Сушков.
      – А ваша?
      – Жанна Сушкова.
      – Значит, так, Жанна, – пояснил я, – мы с вами заключили соглашение в моей консультации, которая находится по адресу… – я назвал адрес.
      – Зачем это?
      – Вдруг начнут пытать, откуда да что. У нас такой порядок.
      – Хорошо, я так и сделаю, – кивнула головой Жанна.
      – А теперь нам нужно идти выручать Сушкова, пока он не наговорил на себя и не взял на свою душу все преступление, – с невеселой улыбкой произнес Павел.
      – Конечно, пойдем, – сказал я.
      Через несколько минут мы шли по длинному коридору мимо многочисленных дверей, отыскивая на них табличку с фамилией следователя, ведущего дело. Наконец добрались до нужного кабинета. Павел постучал и дернул ручку. Дверь была закрыта.
      – Странно. Наверное, уже допрашивают, – сказал я.
      – Пойдем к начальнику, – предложил Павел. – Я его знаю. Нам нельзя терять время.
      Они поднялись на второй этаж. Возле кабинета, на двери которого висела табличка «Зам. прокурора города», Паша остановился.
      – Подождите меня секунду, я с ним лично переговорю.
      – Ты его знаешь?
      – Конечно. Сейчас все вопросы решим.
      Через мгновение Паша скрылся за массивной дубовой дверью кабинета.
      Я остался в коридоре и повернулся к окну. «Надо же, какие дела пошли! – думал я. – Банкиры уже подозреваются в убийствах!» Конечно, из собственной практики я знал, что не все те, кого подозревают, совершали убийства. Обычно всегда при ведении расследований по убийству выдергивают на допросы человек двадцать, а то и больше из тех, с кем в последние дни жертва разговаривала по телефону. Каждого начинают допрашивать, и каждый автоматически становится подозреваемым. Потом, естественно, круг сужается. Кого-то отметают сразу, у кого-то железное алиби, а кто-то иногда переходит и в разряд обвиняемых. Впрочем, все зависит от обстоятельств дела – от свидетелей, улик и так далее. Конечно, очень странно, что банкир – убийца. Что-то тут не то…
      Через несколько минут в дверях показался Павел. За ним шел мужчина небольшого роста, лет сорока – сорока пяти, в очках в золотой оправе. Они о чем-то оживленно разговаривали. Видно было, что у Страхова и заместителя прокурора существуют неплохие отношения.
      Павел, обернувшись к зампрокурора, представил своего коллегу:
      – Это адвокат. Он будет вести нашего клиента по уголовным делам.
      – А ты, Паша, что будешь делать? – спросил зампрокурора.
      – Я по бизнесу. Ведь если человек находится под следствием, никто же его с должности за это не увольняет. А каждый день приходит много бумаг, которые нужно согласовывать с ним и подписывать.
      – Конечно, Паша, это твое право, – улыбнулся зампрокурора. – Никто тебе этого не запрещает.
      Павел повернулся ко мне:
      – Оказывается, следователь уехал на следственные действия. А наш клиент в соседнем отделении милиции, там находится изолятор. Любезный Сергей Владимирович, – Павел кивнул на заместителя прокурора, – разрешил нам с тобой встретиться с клиентом. Сейчас получим в канцелярии разрешение на встречу и приступим к своим действиям.
      – Скажите, Сергей Владимирович, – вступил я в разговор, – сейчас наш клиент не допрашивается? И как произошло его задержание?
      – Как произошло задержание, он сам вам может рассказать. Все было очень быстро, – ответил зампрокурора. – А что касается допроса, то первоначально допросили его в момент задержания.
      – А где оно произошло?
      – У него на квартире. Не успел он приехать с места преступления, как к нему в дверь уже постучали.
      – Понятно. И что, он признался или в отказе?
      – Нет, в отказе.
      «Слава богу, – подумал я, – значит, не выбили показаний! Уже есть возможность побороться!»
      – Но это его не спасет, – продолжал зампрокурора. – У нас есть свидетели, к тому же сейчас проводится экспертиза, и я думаю, что ваш клиент будет полностью изобличен.
      – Поживем – увидим, – сказал я на это.
      Через несколько минут мы спустились на первый этаж, в канцелярию. Процедура оформления документов, разрешающих адвокатам встречу со своим клиентом, заняла не более десяти минут. Секретарь напечатала на бланке стандартный текст, прокурор тут же подписал его, поставил печати и, протянув руку Страхову, сказал:
      – Ну что, вечерком как-нибудь заглянешь, переговорим, как и что. Удачи тебе!
      – Вам большое спасибо, Сергей Владимирович! – поблагодарил Павел.
      Выйдя из здания, я обратился к коллеге:
      – Послушай, у тебя с ним такие приятельские отношения?
      – Да какие там отношения! Наоборот, у нас вначале война была с ним по одному уголовному делу. Он на меня жалобы писал. Я на него, в свою очередь, – тоже.
      – А потом?
      – А потом, знаешь, как в жизни бывает – помог я ему по квартирным делам.
      – По квартирным?
      – Да. Какие-то проблемы у него с квартирой были. Точнее, с разводом, с разделом имущества.
      – И что?
      – После этого и установились у нас добрые отношения. Но все было в рамках закона! – добавил, улыбнувшись, Павел.
      – Вне всякого сомнения, – улыбнулся и я.
      – Ну что, разрешение получено, – сказал Павел, – теперь поехали в ИВС, к клиенту! Может, одну машину оставим здесь? Давай на твоей поедем!
      – Давай, – кивнул головой я.
      Увидев Жанну, Павел обратился к ней:
      – Жанночка, все в порядке. Разрешение мы получили, сейчас едем к Вале. Может быть, ты пока в моей машине посидишь, погреешься? – И он протянул ей ключи.
      – Нет, что вы! Я с вами поеду! – замотала головой Жанна. – Может, ему нужно будет что-то передать – сок, шоколадки, бутерброды.
      – Это пожалуйста. Тогда, – Павел повернулся ко мне, – ты поедешь на своей машине, а я с Жанной – на своей. Езжай за нами! Я приблизительно знаю, где находится это заведение.
      Отделение милиции действительно находилось недалеко от здания прокуратуры и представляло собой современное здание в три этажа, выкрашенное в белый цвет. На первом этаже находилась дежурная часть, всевозможные оперативные комнаты, камеры предварительного заключения ИВС, на втором этаже сидели оперативники, следователи, паспортный отдел и прочие милицейские службы. На третьем размещалось руководство отделения милиции.
      Мы вошли в здание, и Павел протянул дежурному по отделению листок с разрешением. Он сказал:
      – Нам нужно встретиться с Сушковым.
      – С Сушковым? Он же за Филипповым, – сказал дежурный.
      – Нам подписал разрешение Сергей Владимирович Осташкин, заместитель прокурора. Он же начальник Филиппова!
      Майор милиции, дежурный по отделению, взял листок и стал внимательно его рассматривать.
      – Хотите – можете позвонить ему, – предложил Павел.
      – Мне это надо? – лениво спросил майор. – Зачем мне звонить?
      Он снял телефонную трубку. Мы догадались, что это был прямой телефон для связи с начальником отделения милиции.
      – Товарищ подполковник, тут адвокаты пришли к Сушкову. Ну да, к сегодняшнему задержанному. С разрешением, подписанным зампрокурора района. А дело ведет следователь Филиппов. Как мне быть?.. Слушаюсь! – И дежурный положил трубку.
      – Ну что, все в порядке? – спросил Павел.
      – Да, вы можете с ним встретиться. Тем более что сейчас следователь Филиппов должен подъехать, – сказал майор. – Только небольшая заминочка. У нас кабинетов лишних для встречи нет, поэтому идемте, сейчас я посмотрю. Если будет свободный кабинет, пожалуйста, а если нет – придется подождать.
      Я знал, что это традиционная уловка милиционеров – чтобы не давать встретиться адвокатам с задержанным до приезда следователя, могут сказать, что кабинеты заняты. А ты поди это проверь! Никто же не будет предъявлять тебе все комнаты в отделении!
      – Ничего, – сказал Страхов, – мы вместе с вами пойдем посмотрим. Вдруг, на наше счастье, окажется свободный кабинет!
      Дежурный вышел из помещения, предварительно отдав какие-то распоряжения своему заместителю, и медленно пошел по длинному коридору. Мы догадались, что милиционер шел к ИВС. Подойдя к массивной железной двери, он нажал на звонок. Окошко в двери открылось. Старшина, увидев майора, открыл дверь. Майор сказал:
      – Вот, Михалыч, адвокаты пришли к Сушкову. В какой он камере?
      – В одиннадцатой, – ответил старшина.
      – Как у тебя там с кабинетами? Свободны, заняты?
      Старшина, не понимая намека майора, ответил:
      – Да нет, товарищ майор, все свободны. Сегодня с утречка никто их не занимал.
      Майор раздраженно махнул рукой и сказал:
      – Ну что, повезло вам, адвокаты! Сейчас встретитесь со своим клиентом. Давай, – повернулся он к старшине, – веди их в кабинет и приводи Сушкова. Кстати, скоро следователь подъедет.
      Старшина открыл вторую металлическую дверь.
      – Проходите, – сказал он.
      Мы молча прошли в помещение.
      – Направо идите, в первую комнату, – сказал старшина, показав на железную дверь, выкрашенную в ярко-зеленый цвет.
      Мы вошли в кабинет – небольшое помещение для встреч с задержанными. Внутри находился небольшой стол и две лавочки. Вся мебель накрепко прикреплена к полу металлическими скобами и совершенно неподвижна. В стене – небольшое окошко, закрытое металлической решеткой.
      – Сейчас я его приведу, – сказал старшина и, выйдя, закрыл дверь с внешней стороны на засов.
      – Ну вот, теперь и нас арестовали, – улыбнулся Страхов.
      – Откуда ты его знаешь? – спросил я.
      – Я давно его веду, года три-четыре. Очень хороший клиент. Приличный человек, не скряга, как некоторые бизнесмены. В общем, можно сказать, что мы уже стали друзьями. Дружим семьями. Его жена – замечательный человек!
      – Кстати, где она? – спросил я.
      – В магазин пошла, купить что-нибудь для передачи нашему Валентину.
      – Странно все это! – сказал я.
      – Погоди, сейчас Валентин все сам тебе объяснит.
      Дверь открылась, и на пороге появился старшина. За ним шел парень высокого роста, коротко постриженный, лет тридцати – тридцати трех. Парень был одет в милицейскую форму, точнее, в серую милицейскую рубашку без погон и серые же милицейские брюки с красными лампасами.
      Павел всплеснул руками:
      – Валя, что с тобой?! Ты что, в милиции теперь служишь? – попытался пошутить он.
      Но клиент даже не улыбнулся, молча вошел в кабинет, поздоровался за руку со мной и со Страховым, молча сел на лавочку.
      – Нет, в милицию я не поступил, – сказал он.
      – А почему же в такой одежде? – спросил Павел.
      – Как почему? Взяли меня дома, заставили одеться в ту одежду, в которой я якобы был на месте преступления, а когда привезли в отделение, вновь заставили переодеться вот в эти ментовские обноски, – сказал он раздраженно, – а мою одежду, как я понимаю, увезли на экспертизу. Наверное, будут искать кровь, пальчики или другие улики?
      – Наверное, – ответил Павел и, спохватившись, продолжил: – Позволь тебе представить твоего адвоката по уголовным делам.
      – А ты что, не будешь меня отсюда вытаскивать?
      – Валь, я же объяснял, что я твой адвокат по бизнесу, в уголовном деле не очень-то понимаю. А вот он, – Павел показал на меня рукой, – все хорошо знает. Думаю, он тебя вытащит. Как тут, нормально?
      – Чего хорошего! – усмехнулся Валентин.
      Настала моя очередь вступать в беседу.
      – Они вас допросили?
      – Да, сразу небольшой экспресс-допрос сделали, – ответил Валентин.
      – Где?
      – В квартире, во время проведения обыска.
      – А при обыске что-нибудь нашли?
      – А что они могли найти? Ничего. Фотографии только забрали, видеокассеты. Да ничего они не найдут, потому что я ничего не совершал! – сказал Сушков.
      – Это понятно, – сказал я и хотел продолжить задавать вопросы. Но неожиданно в коридоре послышались шаги. Я умолк.
      Вскоре дверь в кабинет открылась, и в дверях появились два молодых человека в гражданском. Один – лет двадцати пяти, небольшого роста, с темными волосами. Другой – более плотного телосложения, в кожаной куртке, постарше – лет тридцати двух.
      – Мы вам не помешаем? – спросил тот, что постарше, входя в кабинет. Было нетрудно догадаться, что это или опера, или следователи.
      – Как вы можете нам помешать? – ответил Сушков, обращаясь сразу к обоим.
      – А это, как я понимаю, господа адвокаты приехали? – снисходительно произнес один из вошедших.
      – А вы, как мы понимаем, следователи? – с иронией спросил Страхов.
      – Так точно. Кирилл Филиппов, следователь, веду дело вашего подзащитного. А это оперативный работник, – улыбнулся Кирилл.
      По веселому настроению пришедших нетрудно было догадаться, что они что-то раскопали, достигли какого-то успеха, как им кажется.
      – Можно ознакомиться с вашими документами? – спросил следователь.
      – Конечно, – сказал Страхов, протягивая свое удостоверение.
      Я последовал его примеру.
      Следователь достал листок бумаги и ручку и тут же записал наши данные.
      – А телефоны? – поинтересовался он.
      – Пожалуйста, – ответил Страхов, – записывайте. Рабочий и мобильный.
      Я также продиктовал номера своих телефонов.
      – Очень хорошо. И еще один вопрос, – продолжил следователь. – Как на вас вышли и кто это был?
      – Как кто? – ответил Страхов. – Во-первых, я являюсь постоянным консультантом, адвокатом Валентина Сушкова по бизнесу. А это мой коллега, которого я привлек для защиты по уголовному делу.
      – Значит, вы будете основным адвокатом? – спросил следователь, пристально глядя на меня. Я пожал плечами:
      – Может быть.
      – Как я понимаю, вы уже немного поговорили со своим подзащитным?
      – Не совсем…
      – Нам требуется время, – неожиданно сообщил следователь. – Особо сложного допроса сейчас не будет, поэтому я предлагаю начать. Не возражаете?
      – Не возражаем, – почти одновременно ответили мы.
      – Тогда приступим. Итак, должен вам напомнить… – И следователь начал произносить традиционные фразы, необходимые при заполнении протокола допроса.
      Валентин Сушков нехотя давал ответы: фамилия, год рождения, место рождения и так далее.
      Наконец наступило время самых главных вопросов.
      – Итак, каковы были ваши взаимоотношения с потерпевшим, Михаилом Кузьминым? – спросил следователь Филиппов.
      – Нормальные отношения.
      – Какие – дружеские или враждебные?
      – Сказал же, нормальные, – повторил Сушков. – Не дружеские, не враждебные.
      – Хорошо. Тогда поставим вопрос по-другому. С какой целью вы прибыли в кафе «Ласточка», где впоследствии был убит потерпевший?
      – С целью переговоров.
      – А кто предложил приехать в «Ласточку» – вы или Кузьмин?
      – Мы днем созвонились, Кузьмин предложил встретиться. Ему было удобно разговаривать в «Ласточке».
      – Почему именно там, а не где-нибудь в другом месте?
      – Я не знаю, у него спрашивайте.
      – Перестаньте паясничать, – раздраженно сказал следователь, – вы прекрасно знаете, что его уже нельзя ни о чем спросить, поскольку он убит вами!
      – Я его не убивал.
      – К этому мы еще подойдем, – спокойно парировал следователь. – Итак, вы не можете сказать, почему вы приехали именно в «Ласточку»?
      – У него там какие-то дела были.
      – Ясно, какие там дела, – следователь улыбнулся и взглянул на оперативника. – Долю он там снимал. Он же «крышу» этой «Ласточке» делал.
      Оперативник кивнул в подтверждение сказанному.
      – Значит, он туда приехал долю снимать. А цель вашего разговора какая была?
      – Ничего интересного, личные отношения.
      – Позвольте! – повысил голос следователь. – Какие могут быть личные отношения? Вы должны назвать следствию тему вашего разговора.
      – Минуточку, – вмешался я в разговор. – На мой взгляд, следствие оказывает давление на подзащитного. Он имеет право не свидетельствовать против себя, – я сослался на статью 51 Конституции, – и вы оказываете на него прямое давление.
      Следователь замолчал. Через несколько секунд он продолжил:
      – Хорошо. О вашем разговоре в кафе. Когда было двадцать три часа тридцать минут, вы начали беседовать. Так?
      – Не помню, – сказал Сушков.
      Я подумал про себя: «Правильно говорит, грамотный парень!»
      – В кафе еще кто-нибудь находился?
      – Ну, была там какая-то буфетчица, потом еще то ли повар, то ли официант, я его не разглядел. Потом он ушел. Буфетчица торопилась домой.
      – Позвольте поинтересоваться, где была ваша охрана и охрана авторитета Кузи?
      – Моя охрана и охрана Миши Кузьмина стояла на улице, у машин дежурила.
      – Следовательно, они не были в кафе?
      – Нет, не были.
      – Могли они что-то видеть?
      – Извините, – снова вмешался я, – по-моему, эти вопросы нужно задавать охране.
      – Спросим, обязательно спросим, – кивнул Филиппов. – Просто меня интересует мнение Сушкова.
      Но Сушков понимал, что никаких мнений ему высказывать не надо.
      – Я не знаю, – ответил он.
      – Хорошо. Итак, с ваших слов получается, что в кафе никого не было. Расскажите, пожалуйста, как произошло убийство.
      Я замер. Неужели Сушков станет сейчас что-то рассказывать?! Но тот, взглянув на меня и будто поняв, о чем я думаю, тут же сказал:
      – Я не знаю, как произошло убийство.
      Я с облегчением вздохнул. Грамотно отвечает и очень хорошо держится!
      – Как же вы не знаете, если в кафе вы были только вдвоем?
      – Да так. Когда буфетчица ушла, Кузя попросил ее выключить магнитофон с телевизором, там какая-то музыка была. Я пошел сам выключать, а потом направился в туалет.
      – Затем пошел в туалет, – повторил слова Сушкова следователь, занося их в протокол. – А дальше что было?