Нет, об Ахилле вспоминать не нужно. Боб попробовал представить их в очереди к дверям благотворительной столовки. Или ищущими бумажки от конфет, чтобы вылизывать их. Вот это да! За всю свою жизнь эти ребята не пропустили ни одной трапезы. Бобу захотелось так пнуть им в пузо, чтоб их вырвало той пищей, которую они только что сожрали. Пусть бы ощутили боль в желудке, пусть бы узнали, что такое свирепый голод. И пусть этот голод грызет их и на следующий день, и утром, и вечером, и тогда, когда они ходят, и тогда, когда спят; пусть они почувствуют нарастающую слабость, воспаление в горле, обморочную дрожь за глазными яблоками, головную боль, тошноту, опухающие суставы, голодный понос; пусть узнают, каково сознавать, что все больше слабеют мускулы и ты еле-еле держишься на ногах. Таким детям никогда не приходилось смотреть в лицо смерти, а потом жить с пониманием, что никогда этого не забудешь. Они очень самоуверенны. Потому что не знают, что такое опасность.

Они мне и в подметки не годятся.

И с такой же уверенностью он ощутил: я никогда с ними не сравняюсь. Они всегда будут крупнее, старше, сильнее, быстрее, здоровее. Счастливее. Они громко и хвастливо болтают друг с другом, они с тоской говорят о доме, они смеются над детьми, способности которых недостаточны, чтобы попасть в Боевую школу, они делают вид, что из каких-то тайных источников знакомы с порядками в этой школе. Боб молчал. Он только слушал и наблюдал за их поведением, за тем, как некоторые уже сейчас пытаются занять определенное место в будущей социальной иерархии. Видел, что кое-кто держится подавленно, так как уже привык, что его место в этой иерархии находится где-то внизу. Самая маленькая группа, наоборот, расслабилась: они были совершенно спокойны — они всегда находятся на самом верху и имеют право клевать остальных сколько им захочется. Какая-то часть души Боба звала его сейчас же вступить с этими ребятами в бой и выиграть его, пробившись локтями и когтями на самый верх пирамиды. Но другая часть с презрением призывала не ввязываться в эту игру. В самом деле — велика ли честь стать самой свирепой собакой в стае дворняжек?

Потом Боб поглядел на свои руки и на руки мальчика, сидевшего рядом. Да, в сравнении с ними он действительно смотрелся кукленком.

Кое— кто из ребят начал брюзжать, что проголодался. Существует запрет есть что-либо меньше чем за двадцать четыре часа до отлета шаттла. Большинству из этих мальчиков и девочек еще никогда не приходилось оставаться так долго без еды.

Для Боба же пробыть двадцать четыре часа без пищи было делом столь нормальным, что тут и говорить не о чем. В его кодле голод становился проблемой только после окончания первой недели пребывания без еды.

Шаттл взлетал как простой аэроплан, но ему требовалась гораздо более длинная пробежка, чтобы набрать нужную скорость. Шаттл был очень тяжел. Боб с интересом наблюдал за взлетом: шаттл мчался вперед, но пассажиры движения не ощущали — только чуть заметное покачивание да подпрыгивание, как будто они задевали крохотные неровности на взлетной полосе.

Когда шаттл взлетел уже достаточно высоко, состоялось рандеву с двумя топливозаправщиками, чтобы пополнить запас горючего, необходимый для преодоления силы земного притяжения. С таким количеством топлива шаттл никогда бы не смог оторваться от земли.

Пока шла дозаправка, в двери салона появился мужчина и остановился на пороге, внимательно присматриваясь к рядам кресел. Его голубая, как небо, форма была идеально чиста и прекрасно отглажена, а его улыбка казалась столь же накрахмаленной и отутюженной, как белоснежная рубашка.

— Мои дорогие миленькие детки, — начал он. — Некоторые из вас, очевидно, еще не умеют читать. Ваши привязные ремни должны быть туго затянуты во время всего полета. Почему же многие даже пряжек не застегнули? Вы намерены отправиться в путешествие? А куда, позвольте спросить?

Раздались дружные щелчки застежек, прозвучавшие подобно россыпи аплодисментов.

— И еще хочу посоветовать вам: каким бы надоедливым или занудным ни показался вам ваш сосед, не следует давать волю рукам. Надо помнить, что и другие дети могут иметь точно такие же баллы по тестам, как у тебя самого, а кое у кого они могут быть и недостижимо более высокими.

Боб подумал: это невозможно. У кого-то из нас должен быть самый высокий балл.

Мальчик, который сидел через проход от Боба, видимо, думал так же, а потому насмешливо пробормотал:

— Чушь собачья!

— Я дал вам совет, а потому готов к тому, что его будут оспаривать, — сказал мужчина. — Будь добр, поделись с нами идеей, которая так тебя захватила, что ты не смог преодолеть необходимости молчать, когда говорят старшие.

Мальчик, вероятно, уже понял, что сделал ошибку, но решил не сдаваться.

— У кого-то из присутствующих должен быть наивысший балл.

Мужчина продолжал смотреть на оппонента, явно ожидая Продолжения.

Приглашает его вырыть себе могилу поглубже, подумал Боб.

— Я имею в виду, что вы сказали, будто тут все имеют одинаково высокие баллы, но у кого-то из нас они еще выше, так что одно противоречит другому.

Мужчина все еще ждал.

— Вот и все, что я хотел сказать.

— Ну и как ты себя теперь чувствуешь, облегчившись?

Лучше?

Мальчик угрюмо молчал.

Ни на минуту не снимая свою как бы приклеенную улыбку, мужчина резко изменил тон. Теперь вместо сарказма звучала явная угроза.

— Я задал тебе вопрос, парень.

— Нет, я не чувствую себя лучше.

— Как твое имя? — спросил мужчина.

— Ниро.

Двое ребятишек, которые, видимо, что-то знали об истории Рима, захихикали, услышав это имя. Боб тоже кое-что слышал об императоре Нероне, но смеяться не стал. Он понимал, что тот, кого зовут «боб», не должен смеяться над именами других мальчиков. Кроме того, носитель подобного имени и без того таскал на плечах солидное бремя. Поведение мальчика говорило и о силе его характера, и о его упрямстве, не будь которого, он мог бы назвать и другую кличку.

А может, Нерон и есть его кличка?

— Просто… Ниро? — спросил мужчина.

— Ниро Буланже «Буланже — булочник (фр.)».

— Француз? Или просто в животе бурчит от голода?

Боб шутки не понял. Может, слово «буланже» имеет отношение к пище?

— Алжирец.

— Ниро, ты послужишь в этом шаттле примером для других детей. Поскольку все они дурачки, то полагают, что свои дурацкие идеи им следует хранить в себе и вслух не высказывать.

Ты же, однако, исповедуешь глубочайшую истину, что твои глупые идеи, наоборот, заслуживают широчайшей огласки.

Чтобы удержать глупость внутри себя, ее надо держать, обнимать, защищать, а когда ты ее демонстрируешь миру, то получаешь шанс, что она будет подхвачена, откорректирована и обогащена мудростью. Будьте же смелы, как Ниро Буланже, и когда вам в голову придет столь же потрясающая по невежеству мысль, которая, однако, покажется вам удачной, издайте ртом некий неприличный звук, пусть треснут ваши ментальные ограничители, пусть раздастся мыслительное пуканье, и вы получите шанс обогатиться знанием.

Ниро что— то пробурчал себе под нос.

— Слышите! Очередное бурчание газов, скопившихся в кишках, но теперь менее разборчивое, чем раньше. Так поведай же нам, Ниро! Возвысь свой глас. Ты учишь нас всех, являя миру пример храбрости, хотя и эта храбрость несет на себе признаки прохождения через задний проход.

Двое новичков рассмеялись.

— Слышишь, Ниро? Твое ментальное попукивание вызвало на свет божий новые ветроиспускания со стороны людей, столь же глупых, как и ты, так как они полагают себя в чем-то выше тебя и считают, что могут послужить нам еще лучшим примером высочайшего интеллекта.

Смешки как ветром унесло.

У Боба вдруг возникло чувство близкой опасности и страха. Какое-то неизвестное чувство говорило ему, что весь этот словесный поединок, вернее, одностороннее словесное нападение, вся эта пытка, все это публичное разоблачение должно каким-то кружным путем привести к нему — Бобу.

Он не знал, откуда эта уверенность, ибо одетый в мундир мужчина ни разу не глянул в его сторону, а сам Боб не произнес ни единого звука, не сделал ни единого жеста, который мог бы привлечь к нему внимание. И тем не менее он знал, что именно он, а вовсе не Ниро получит самый жестокий удар от этого мужчины.

И тогда он понял, откуда пришла уверенность, что все развернется против него. Ведь спор начался с вопроса о том, имеет ли кто-нибудь в этом шаттле необычайно высокие оценочные баллы в сравнении с остальными. И Боб понял, правда, без всяких оснований, что именно он-то и есть тот самый ребенок с необычайно высокими показателями интеллекта.

Хотя, вообще-то говоря, подобное предположение выглядело достаточно абсурдным. Эти ребята были рослее и старше его, они выросли и воспитывались в гораздо более благоприятных условиях. У него учителем была всего лишь сестра Карлотта и, понятное дело, улица. Хотя только очень немногое из того, что дала ему улица, могло было быть использовано при тестировании. Нет, никакой вероятности, что у него самый высокий балл, быть не может.

И все равно он уверен, что эта дискуссия таит для него большую опасность.

— Я приказываю тебе отвечать, Ниро. Я жду.

— Я до сих пор не понял, почему сказанное мной есть глупость, — сказал Ниро.

— Во-первых, это глупость потому, что я здесь располагаю всей полнотой власти, а у тебя ее нет вообще. Я могу сделать твою жизнь ужасной, а у тебя нет средств, чтобы защитить ее от меня. Так много ли ума требуется для того, чтобы держать рот на замке и не привлекать к себе внимания? И каково должно быть решение, если ты сталкиваешься с подобным неравным распределением сил?

Ниро совсем увял в своем кресле.

— Во-вторых, ты слушал меня вовсе не для того, чтобы извлечь полезную информацию, а для того, чтобы поймать меня на логической погрешности. Это говорит нам, что ты привык считать себя умнее, нежели твои учителя, и что ты слушаешь их лишь для того, чтобы вылавливать их ошибки, доказывая прочим ученикам, как ты ловок и умен. Это самый идиотский способ обучения, и из него следует, что ты потратишь несколько месяцев дорогого для нас времени только на то, чтобы понять: главное в нашем деле — передача знаний от учителя детям, которые этих знаний не имеют. Вылавливание же ошибок — пустая трата времени, которая должна быть наказана.

Боб про себя не согласился с этими словами. Наказуемая трата времени — это вынесение ошибок на всеобщее обсуждение. А вот их обнаружение — дело исключительно важное.

Если ты сам не научишься определять полезную и ошибочную информацию, тогда, значит, ты не учишься, а заменяешь незнание фальшивыми версиями, то есть никакого прогресса не происходит. Однако часть утверждения этого мужчины верна.

Это насчет бесполезной болтовни об ошибках. Если я знаю, что учитель ошибся, и молчу об этом, я становлюсь единственным, кто об этом знает, что дает мне преимущества над теми, кто верит учителю безоглядно.

— В-третьих, — продолжал мужчина, — мое утверждение только кажется содержащим противоречие, ибо ты коснулся лишь самой поверхности нашей ситуации. Совершенно не обязательно, чтобы некто имел высший балл по всем тестам. Дело в том, что тестов очень много: физические, интеллектуальные, социальные, психологические, причем существуют самые различные способы их оценки и, в частности, определения высшего балла. Дети, которые, например, получили наивысший балл за выносливость, могут получить низкую оценку за физическое развитие, а те, которые отличились своей памятью, получают низкий балл при тестировании на совместимость. Ребята с высокими социальными качествами иногда оказываются в затруднении, если им приходится отказываться от каких-то удовольствий. И так далее.

Теперь ты, вероятно, уже понимаешь, что именно твое скороспелое стремление высказаться привело к совершенно нелепому и глупому заключению?

Ниро кивнул.

— Позволь же мне еще раз услышать результаты твоего пищеварительного процесса, Ниро. Признай свои ошибки столь же громко, как ты их совершал.

— Я ошибался.

Вряд ли в этом шаттле нашелся бы хоть один мальчик, который не предпочел бы смерть удовольствию оказаться на месте Ниро. И все же Боб ощутил какую-то тень зависти, хотя и не мог объяснить себе, почему он завидует жертве, находящейся под столь жестоким давлением.

— Однако, — продолжал мужчина, — в данном случае твоя ошибка не столь велика, как была бы на каком-либо другом шаттле, направляющемся в Боевую школу с грузом новичков.

И знаешь почему?

Ниро предпочел промолчать.

— Кто-нибудь знает? Кто-нибудь рискнет высказать свое предположение? Я разрешаю строить любые догадки.

Желающих принять предложение не нашлось.

— Тогда я сам вызову волонтера. Среди нас есть ребенок, которого зовут, как бы странно это ни звучало, Бобом. Не пожелает ли он высказаться?

Началось, подумал Боб. Все его существо содрогалось от ужаса, хотя одновременно он чувствовал какое-то странное возбуждение, ибо происходило как раз то, чего он втайне желал, хотя опять-таки не знал почему. Ну погляди на меня, ну заговори со мной, ты — Всесильный, ты — Облеченный Властью!

— Я здесь, сэр, — сказал Боб.

Мужчина сделал вид, что ищет, напрягая зрение, но никак не может найти Боба. Конечно, это было чистейшее притворство, прекрасно он знал, где сидит Боб, знал задолго до того, как начал этот разговор.

— Я не вижу, откуда раздается твой голос. Подними, пожалуйста, руку.

Боб немедленно вытянул руку. К своему стыду он тут же понял, что она почти никому не видна из-за стоящих впереди кресел.

— Все равно не пойму, где ты, — продолжал играть мужчина, хотя, разумеется, отлично видел, как старательно Боб тянул руку. — Разрешаю тебе отстегнуться и встать ногами на сиденье.

Боб тут же воспользовался разрешением, отстегнул ремни и встал на ноги. И все равно оказался ниже, спинки того кресла, в котором только что сидел.

— А, вот где ты! — сказал мужчина. — Боб, не будешь ли ты так добр высказать соображение, почему именно в данном рейсе Ниро ближе к истине, нежели был бы в любом другом?

— Возможно, что в данном случае кто-то имеет наивысшие оценки по многим тестам.

— Не по многим, Боб. По всем тестам, связанным с интеллектуальным развитием. По всем психологическим. По всем, имеющим отношение к командным способностям. По всем без малейшего исключения. Выше, чем кто-либо другой в этом шаттле.

— Значит, я не был так уж не прав, — проговорил возродившийся к жизни Ниро.

— Нет был, — ответил мужчина, — потому что этот удивительный ребенок, который получил наивысшие баллы по всем тестам, относящимся к командным способностям, получил и самые низкие по физическому развитию. И знаете почему?

Никто не отозвался.

— Боб, раз уж ты все равно стоишь, не выскажешь ли ты догадку, почему этот ребенок получил наинизшие баллы по тестам, относящимся к физическому развитию?

— Может, он получил самые низкие баллы по этим тестам потому, что он очень, очень маленький?

Вопли, которые издали многие мальчишки, говорили, что им этот ответ совсем не по душе. Он, по их мнению, явно свидетельствовал о нахальстве и спеси отвечавшего. Однако человек в форме серьезно кивнул.

— Удивительно, но ты и здесь не ошибся. Только чрезвычайно малый рост этого мальчика помешал Ниро оказаться совершенно правым в его догадке, что тут может находиться ребенок с наивысшими оценками по многим тестам. — Он повернулся к Ниро. — Да, ты был близок к тому, чтобы не оказаться законченным дураком. И все же…, даже если бы ты и оказался прав, это была бы случайность. Ведь даже испорченные часы дважды в сутки показывают верное время. Садись, Боб, и хорошенько пристегнись. Загрузка топлива окончена, и мы сейчас стартуем.

Боб сел. Он ощущал всем своим существом суровую ненависть остальных детей. Он был бессилен предпринять что-либо по этому поводу сейчас, но, может быть, в этом есть свой плюс. Важнее найти ответ на вопрос: зачем понадобилось этому мужику в мундире выставить Боба перед всеми вот таким образом? Если для того чтобы заставить других детей соревноваться друг с другом, то проще было пустить по рядам списки с оценками всех школьников по всем тестам, чтобы каждый знал свое место. Вместо этого перед всеми выставили одного — Боба. Он был самым маленьким и по опыту знал, что очень притягателен для всех злобных импульсов хулиганских душ. Так зачем же его поместили в самый центр мишени, зачем направили на него все стрелы, сделав его естественной целью для вспышек ребячьей ненависти и страхов?

Ну что ж! Высматривайте цель, острите дротики! Я все равно буду лучшим в этой школе и в один прекрасный день именно меня наделят властью, и мне будет наплевать на то, любите ли вы меня или нет. Значение будет иметь совсем другое — люблю ли я вас!

— Возможно, вы еще помните, — между тем говорил мужчина в форме, — что перед тем, как раздалось первое попукивание из ротового отверстия этого Ниро Бейкерсбоя «Бейкер — булочник (англ.).», я собирался вам дать один совет. Я говорил вам, что если вы решите, что один из ваших сотоварищей может послужить отличной мишенью для ваших жалких потуг добиться главенства в ситуации, где вы не уверены, что в вас признают ту героическую личность, которой вам бы хотелось предстать в глазах других людей, то вы должны контролировать себя и воздержаться от толчков, тычков, щипков и шлепков и даже от ядовитых шуточек или насмешливого хрюканья, подобного хрюканью африканских бородавочников, в адрес того, кого вы считаете легкой добычей. Причина, по которой вам от всего этого следует воздержаться, заключается в том, что вам неизвестно, кто именно из вашей группы в будущем окажется вашим собственным командиром, возможно, даже адмиралом, тогда как вы будете всего лишь капитанами. И если вы хоть на минуту допускаете мысль, что он забудет, как вы к нему относились в школе, значит, вы действительно безнадежные болваны. Если он хороший командир, то он станет эффективно использовать вас в бою, как бы ни презирал вас в душе. Но уж, конечно, он не станет продвигать вас по служебной лестнице. Он не обязан возиться с вами и помогать. Он не обязан быть незлопамятным добряком. Так что советую вам хорошенько подумать об этом.

Любой мальчик, который сидит рядом с вами, когда-нибудь, возможно, будет отдавать вам приказы и решать — жить вам или умереть. Я предлагаю вам держаться так, чтобы завоевать его уважение, а не пытаться унизить только ради того, чтобы выставить себя каким-то шутом-идиотом.

Мужчина обратил свою ледяную улыбку к Бобу.

— Готов биться об заклад, что вот этот Боб уже обдумывает, как он будет отдавать вам приказы, когда станет адмиралом. Он даже планирует отдавать их мне, отправив меня держать одинокую вахту на какой-нибудь занюханной астероидной обсерватории, пока мои кости не размягчатся от остеопороза и я не стану ползать по станции наподобие какой-нибудь распроклятой амебы.

А Боб вовсе и не помышлял о каком-либо будущем столкновении с этим офицером. Он не мечтал о мести. Он же не Ахилл. Ахилл просто глуп. И этот офицер тоже глуп, если полагает, что у Боба могут быть такие мысли. Без сомнения, он думал, что Боб будет благодарен ему за то, что тот предупредил остальных учеников, что Боба обижать не следует. Но Боба притесняли куда более крутые подонки, нежели те, которые могут найтись среди этих ребятишек. В офицерской протекции у него нет необходимости. Больше того, она лишь расширила бы пропасть между Бобом и его товарищами. Если бы Боб приобрел несколько синяков и ссадин, это скорее улучшило его отношения с остальными, может, его даже приняли бы как «своего». Но теперь ссадин и синяков не будет. И тем труднее станет наводить с ребятами мосты.

Это и было причиной появления на лице Боба некоторого раздражения, которое офицер сейчас же заметил.

— И тебе я тоже хочу сказать словечко, Боб. Мне лично наплевать, что ты сделаешь со мной. Потому что есть лишь один враг, с которым следует считаться. Это жукеры. И если" ты дорастешь до адмирала, который приведет нас к победе над жукерами и сохранит Землю для людей, то можешь приказать мне жрать собственные кишки, вытаскивая их из заднего прохода, а я все равно буду говорить тебе: «Благодарю вас, сэр». У нас только один враг — жукеры. Не Ниро. Не Боб. И даже не я. А потому — держите свои лапы подальше друг от друга.

Он снова улыбнулся своей безжалостной улыбкой.

— Тем более что когда в последний раз один мальчик попробовал обидеть другого, для него это кончилось полетом в невесомости со сломанной рукой. Таков закон стратегии. Пока вы не уверены, что наверняка сильнее противника, маневрируйте и в драку не лезьте. Считайте все сказанное вашим первым уроком в Боевой школе.

Первым уроком? Неудивительно, что этому парню поручили заботу о новичках во время полета на шаттле вместо преподавания в школе. Если следовать его советам, то можно оказаться бессильным перед лицом энергичного напористого противника. Иногда приходится лезть в драку, даже если ты слаб. Не всегда можно ждать, чтобы противник убедился, что ты круче, чем он. Ты делаешь себя крутым всеми способами, которыми располагаешь. Ты обманываешь, ты лжешь, ты делаешь все, что от тебя зависит, чтобы убедить других, что ты уже на вершине.

Этот парень, возможно, действительно крутой, поскольку он единственный взрослый на шаттле, полном ребятни, но если бы он был мальчиком на улицах Роттердама, он бы уже через месяц «доманеврировался бы» до голодной смерти. При условии, что его не убили бы раньше — только за то, что он разговаривает так, будто считает, что от его мочи веет духами.

Офицер повернулся, чтобы уйти.

Боб крикнул:

— А как вас зовут?

Офицер развернулся и посмотрел на Боба замораживающим взглядом.

— Уже составил черновик приказа, чтоб мне раздавили яйца в лепешку, Боб?

Боб ничего не ответил. Он просто продолжал смотреть в глаза офицеру.

— Я капитан Даймек. Хочешь узнать еще что-нибудь?

Что ж, можно спросить и сейчас…

— Вы преподаете в Боевой школе?

— Да, — ответил тот. — Опустился до того, что сопровождаю груз шаттла, состоящий из мальчишек и девчонок, но у нас это единственный способ заработать себе отпуск на Земле.

Мое присутствие на этом шаттле означает, что мои каникулы кончились — как и твои.

Металлические заслонки закрыли окна. Ощущение было такое, что они падают…, быстро…, очень быстро, пока с ревом, казалось, разрушающим скелет, не заработали ракетные дюзы и шаттл снова стал подниматься…, быстрее…, быстрее, пока Бобу не показалось, что его сейчас продавит сквозь спинку кресла. И так будет продолжаться вечно. Вечно и без изменений.

А затем пришла тишина.

Тишина, сопровождающаяся волной паники. Они снова падали, но только было неизвестно — куда? Тошнота и страх.

Боб закрыл глаза. Не помогло. Он открыл их снова и попытался сориентироваться. Ни одно направление возможного движения не обеспечивало устойчивости. Жизнь на улице научила Боба не поддаваться тошноте. Ведь большая часть еды, попадавшей ему в рот, была тухлая, но он не мог себе позволить потерять ее из-за приступа рвоты. Поэтому Боб прибег к своей антирвотной практике: глубокие вдохи, отвлечение мыслей путем замысловатых движений больших пальцев ног. Спустя короткое время Боб уже привык к невесомости. С тех пор как он отказался считать какое-либо из направлений направлением «вниз», все пошло превосходно.

У других ребят такого опыта не было, а может, они хуже переносили внезапную потерю равновесия. Теперь причина запрещения принимать пищу менее чем за двадцать четыре часа до полета стала ясна. То тут, то там раздавались звуки рвоты, но так как желудки были пусты, то ни грязи, ни дурного запаха не появилось.

Вернулся Даймек, но на этот раз он стоял на потолке. Очень мило, подумал Боб. Началась новая лекция, на этот раз на тему о том, как отказаться от земных представлений о гравитации и направлениях. Неужели все эти малыши так глупы, что все это им надо разжевывать?

Боб во время лекции занимался тем, что изучал, какая сила нужна для того, чтобы можно было двигаться в своих слабо затянутых ремнях. Остальные ребята были довольно крупны и ремни охватывали их плотно, так что о движении и речи быть не могло. У Боба же оставалось место для известного маневрирования. Он, естественно, попытался использовать это обстоятельство на всю катушку. Ко времени прибытия в Боевую школу Боб приобрел кое-какие навыки движения в невесомости. Он понял, что в космосе его выживание будет зависеть во многом от знания того, сколько силы надо приложить, чтобы привести тело в движение, и сколько — чтобы это движение приостановить. Теоретические представления тут менее важны, нежели инстинктивные движения тела. Анализировать все это было интересно, но хорошие рефлексы явно могли спасти жизнь.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.