3. МЕСТЬ

— Мне кажется, я нашла для вас кое-что.

— Вы и раньше это говорили.

— Мальчик прирожденный лидер. Хотя по физическому развитию он вам вряд ли подойдет.

— Тогда извините меня, но мы просто не станем терять на него время.

— Но если он соответствует вашим требованиям по интеллектуальному развитию и по складу характера, то вполне возможно, что, затратив на него бесконечно малую часть бюджета МКФ, отведенную на покупку бронзовых мундирных пуговиц и туалетной бумаги, вы сможете выправить его физические дефекты?

— Вот уж никогда не слышал, что монашки способны на сарказм.

— Но ведь я не могу дотянуться до вас линейкой. Сарказм — мое последнее прибежище.

— Покажите мне результаты тестирования.

— Я покажу вам его бумаги. А заодно пришлю и бумаги Другого.

— Тоже физические ограничения?

— Очень мал по росту, и по возрасту — тоже. Но ведь и Виггин был таков же, как я слышала. А этот… Сам научился читать прямо на улице.

— Ах, сестра Карлотта, вы стремитесь загрузить все свободные часы моей жизни.

— Удерживать вас от глупостей — форма моего служения Господу.

Боб отправился прямо к Ахиллу и рассказал ему все, что он подслушал. Улисс, вышедший из больницы, — большая опасность, и идут разговоры, что он собирается рассчитаться за свое унижение.

— Я думала, что все это уже позади, — печально вздохнула Недотепа. — Я говорю о драках.

— Все это время Улисс провел на койке, — прервал ее Ахилл. — Если он даже знает о наших переменах, то вряд ли разбирается в их существе.

— Будем держаться вместе, — сказал Сержант. — Мы тебя защитим.

— Возможно, что для всех будет лучше, — продолжал Ахилл, — если я исчезну на несколько дней. Это могло бы вывести вас из-под удара.

— А как же будет с едой? — спросил кто-то из малышей. — Они нас туда без тебя не пропустят.

— А вы держитесь за Недотепу, — ответил Ахилл. — Хельга у дверей пустит вас, как пускала и раньше.

— А что будет, если Улисс тебя поймает? — спросил другой мальчуган, старательно вытирая глаза кулачком — мужчинам плакать-то не полагалось.

— Тогда мне конец, — ответил Ахилл. — Он вряд ли удовлетворится тем, что отправит меня в больницу.

Малыш разразился ревом, к которому присоединился взрыв горя остальных ребят. Этот хоровой плач заставил Ахилла покачать головой и улыбнуться.

— Да не собираюсь я помирать. Пока я буду прятаться, вы будете в безопасности, а когда Улисс поостынет и привыкнет к новой системе, я вернусь.

Боб молчал. Он только слушал и размышлял. Боб не считал решение Ахилла правильным, но он предупредил Ахилла об опасности и на этом счел свои обязанности законченными. Уходя в подполье, Ахилл совершает ошибку, он только напрашивается на новые неприятности — его сочтут трусом и слабаком.

Итак, вечером Ахилл куда-то спрятался, но куда — не сказал никому, чтобы кто-нибудь случайно не выдал его тайну.

Боб было подумал, не проследить ли за ним, но потом решил, что от него будет больше пользы, если он останется с группой. Теперь их вожак — Недотепа, а вожак она явно посредственный. Другими словами — дура. Ей нужен Боб, даже если она сама пока этого не понимает.

Ночью Боб старался не спать, а почему — он и сам не знал. В конце концов он все же заснул и ему приснилась школа. Только это была не школа сестры Карлотты, где занятия велись на ступеньках в тупичках, а школа со столами и стульями. Но и во сне Боб никак не мог усидеть за столом. Вместо этого он парил в воздухе, а когда хотел, то мог и летать по всей комнате. Прямо под потолком. Мог и скрыться в расщелине в стене — в темном тайничке, по которому можно было подниматься все выше и выше и где почему-то становилось все теплее и теплее.

Проснулся Боб в темноте. По «гнезду» бежал сквознячок.

Хотелось писать. И летать тоже хотелось. От того, что сон прервался, Боб готов был разреветься. Он не помнил, чтобы когда-нибудь видел во сне, будто летает. Ну почему он так мал и так слаб, почему у него такие неуклюжие ноги, которые с трудом переносят его с места на место? Когда он летал, то мог смотреть на всех сверху вниз и видеть макушки их дурацких голов. Мог на них написать или даже накакать подобно птичке.

И не боялся их, так как если они бы и пришли в бешенство, то он от них улетел бы и его бы ни за что не поймали.

Впрочем, если бы он умел летать, то наверняка на это же были способны и остальные ребята. Тут же выяснилось бы, что он самый маленький и медлительный, так что они все могут спокойно писать и какать на него.

Заснуть больше не удастся. Боб это знал. Он слишком напуган, причем не известно чем. Тогда он встал и вышел в проулок, чтобы помочиться.

В проулке уже была Недотепа. Она подняла глаза и заметила Боба.

— Я хочу побыть один, — сказала она.

— Не выйдет — ответил Боб.

— Не хами, малыш, — буркнула Недотепа.

— А я знаю, что ты садишься на корточки, когда писаешь, — ответил он. — Но я все равно подглядывать не буду.

Сверкая глазами, она ждала, когда он отвернется к стенке, чтобы помочиться.

— Я так понимаю, что если бы ты собирался рассказать об этом другим ребятам, то не стал бы так долго дожидаться.

— Да ведь все и так знают, что ты девчонка. Когда тебя нет, то папа Ахилл всегда говорит о тебе «она» или «ее».

— Он мне не папа!

— Я так и понял, — сказал Боб. Он все еще стоял лицом к стене.

— Теперь можешь повернуться. — Она уже стояла, застегивая штанишки.

— Я чего-то боюсь, Недотепа, — признался Боб.

— Чего?

— Сам не знаю.

— Не знаешь, чего боишься?

— Вот потому-то мне и страшно.

Она неожиданно рассмеялась. В ночной тишине ее смех прозвучал пугающе резко.

— Боб, это значит только одно: тебе четыре года. Малышам по ночам снятся всякие чудовища. А если не снятся, то малыши все равно пугаются.

— Только не я, — ответил Боб. — Если я боюсь, значит, случилось что-то очень плохое.

— Улисс готовится посчитаться с Ахиллом, вот и все, что случилось.

— А ты бы от этого не заплакала, верно?

Она сердито глянула на Боба.

— Мы едим сейчас лучше, чем раньше. Все довольны.

План этот твой. А я никогда не хотела быть вожаком.

— Но ты его все равно ненавидишь? — спросил Боб.

Она замешкалась с ответом.

— Мне кажется, он иногда издевается надо мной.

— А откуда ты знаешь, чего боится малышня?

— Потому что я сама еще недавно была ребенком, — отозвалась Недотепа. — И я еще все помню.

— Улисс вовсе не собирается калечить Ахилла, — сказал Боб.

— Это я знаю, — ответила Недотепа.

— И поэтому ты собираешься найти Ахилла и защищать его?

— Я собираюсь остаться здесь и защищать малышей.

— А может, ты хочешь первой найти Улисса и убить его?

— Это как? Он же больше меня. Куда больше!

— Но ты пришла сюда не затем, чтобы писать. Или у тебя пузырь размером с мячик для пинг-понга.

— Значит, ты подслушивал?

— Но ты же запретила мне только подглядывать.

— Думаешь ты много, а вот сообразить, что из всего этого получается, ни шиша не можешь.

— Я думаю, что Ахилл нам врет о том, что он собирается делать, — ответил Боб. — И еще я думаю, что ты мне тоже сейчас врешь.

— Привыкай, — отозвалась Недотепа. — Мир состоит из одних лжецов.

— Улиссу наплевать, кого убить, — произнес Боб задумчиво. — Ему один черт, что тебя пырнуть, что Ахилла.

Недотепа отрицательно затрясла головой.

— Улисс — ничтожество. И убивать никого не собирается.

Просто жалкий хвастун.

— Тогда чего ты вибрируешь? — спросил Боб.

Теперь уже пришла очередь Недотепы пожимать плечами.

— Ты-то не собираешься убивать Ахилла, верно? — говорил между тем Боб. — Да еще так, чтобы это выглядело, будто его прикончил Улисс?

Она закатила глаза к небу.

— Ты что, вечером полный стакан дури хватил?

— Мне все равно хватит ума, чтобы понять, когда ты мне врешь.

— Иди-ка ты спать, — сказала Недотепа. — Валяй, двигай к малышне.

Он молча взглянул на нее, потом повиновался.

Вернее сказать, сделал вид, что повинуется. Ползком пробрался на чердак, где они спали в эти дни, и тут же немедленно стал выбираться оттуда, протискиваясь среди груд ящиков и бочек, каких-то низких и высоких перегородок, и наконец выполз на плоскую невысокую крышу. К краю крыши он поспел почти вовремя — увидел, как Недотепа из проулка выходит на улицу. Она куда-то спешила. Должно быть, на свидание.

Боб соскользнул по трубе прямо в бочку для слива дождевой воды и побежал по Корте Хог-страат за Недотепой. Он старался не шуметь, а Недотепа ни на что не обращала внимания, да и на улице было немало других звуков и шорохов, так что она не слышала, как шлепают босые ноги Боба. Он старался держаться в тени домов, но не слишком таился — следить за Недотепой было легко: она обернулась всего пару раз.

Шла она к реке. На свиданку с кем-то.

Было у Боба два предположения на этот счет. Либо с Ахиллом, либо с Улиссом. А кого она еще знала, кроме тех, кто сейчас спал на чердаке? Но зачем ей было с ними тайком встречаться? Упросить Улисса сохранить жизнь Ахиллу? Героически предложить свою жизнь в обмен за жизнь Ахилла? Уговорить Ахилла вернуться и встретить Улисса лицом к лицу, а не прятаться от него? Нет! Такие вещи может придумать он — Боб, а Недотепа — ей так далеко заглядывать в будущее не под силу.

Недотепа остановилась на середине открытого пространства рядом с доком на Шипмакерсхейвен и огляделась. Кто-то ждал ее в глубокой тени дока. Боб взобрался на большой контейнер, чтобы видеть получше. Услышал два голоса — оба детские, — но слов разобрать не смог. Кто бы там ни был, ростом он значительно превосходил Недотепу. Мог быть Улисс, а мог — Ахилл.

Мальчик обнял Недотепу и поцеловал ее. Боб множество раз видел, как это делают взрослые, но зачем такими делами заниматься детям? Недотепе всего девять. Конечно, проституток такого возраста не так уж мало, но ведь всем известно: парни, которые их покупают, — извращенцы.

Бобу необходимо было подобраться ближе, чтобы услышать, о чем идет разговор. Он соскользнул с контейнера, медленно перебрался в тень от киоска. Парочка, будто уступая желанию Боба, повернулась лицами к нему. В той густой тени, в которой он стоял, рассмотреть его они не могли. Но и он видел их не лучше, чем они его. Зато обрывки разговора слышать было можно.

— Ты обещал, — говорила Недотепа. Мальчик ответил ей очень тихо. Буксир, проходивший мимо, осветил их прожектором, хорошо высветив лицо мальчика, с которым была Недотепа. Ахилл.

Больше Бобу смотреть не хотелось. Подумать только: он искренне верил, что Ахилл собирается убить Недотепу. Правда, во взаимоотношениях мальчишек и девчонок Боб плохо разбирался. Бывает и так, что кажется, будто они ненавидят друг друга, но вдруг… А ведь ему представлялось, что он начал прилично проникать в суть вещей, происходящих в мире…

Боб выскользнул из тени и помчался по Постхорн-страат.

Впрочем, в «гнездо», где они спали, он не вернулся. Надо подумать, решил он. Ибо хотя Боб уже знал ответы на все вопросы, но сердце его билось тревожно. Что-то тут не так, говорило оно ему. Что-то тут совсем не так.

Он вспомнил, что Недотепа отнюдь не была единственной, которая что-то скрывала от него. Ахилл ведь тоже лгал. Что-то скрывал. Какой-то свой план. Неужели же это была всего лишь тайная встреча с Недотепой? Но тогда зачем эта болтовня насчет необходимости скрываться от Улисса? Чтобы сделать Недотепу своей девушкой, ему вообще не надо было прятаться от кого-то. Вполне мог сделать это на глазах у всех. Некоторые хулиганы так и делали — те, что постарше. Впрочем, они не брали себе девятилетних. Неужели Ахилл прятался только из-за этого?

«Ты обещал», — сказала Недотепа в доке.

Что же пообещал Ахилл? Ведь Недотепа пришла к нему именно из-за этого — чтобы заплатить за выполнение обещания. Но что мог пообещать ей Ахилл, кроме того, что он и без того отдавал ей как члену семьи? Своего-то у него ничего нет!

Значит, он пообещал ей чего-то не делать. Не убивать ее?

Но в этом случае даже для такой дуры, как Недотепа, было бы слишком глупо оказаться с ним наедине.

Не убивать меня, подумал Боб. Вот что он ей пообещал.

Не убивать меня.

Но только я не один нахожусь в опасности. Вернее, не мне она грозит в первую очередь. Я, конечно, уговаривал ее убить Ахилла, но сшибла-то его с ног Недотепа, и она же стояла тогда над ним. Наверняка эта картина запечатлелась в памяти Ахилла навечно. Он все время вспоминает ее. Ему постоянно снится — вот он лежит на земле, а девятилетняя пискушка стоит над ним с куском шлакоблока в руках, намереваясь убить его. Хоть он и калека, но каким-то образом все же пробился в ряды признанных хулиганов. Он крутой. Правда, другие хулиганы со здоровыми ногами издевались над ним. Даже те, что стоят ниже по рангу. Но, должно быть, это было для Ахилла величайшим унижением: девятилетняя девчонка сбивает его с ног и он лежит в круге совсем мелких сопляков, ожидая решения своей судьбы.

Недотепа, а ведь это тебя он ненавидит больше всего. Именно тебя он должен раздавить, чтобы стереть это видение из агонизирующей памяти!

Теперь все встало на свои места. Все, что сегодня днем говорил Ахилл, — все это ложь. Он вовсе не прячется от Улисса. Вполне мог бы с ним встретиться. Возможно, он это и сделает, но — завтра. И когда он встретится лицом к лицу с Улиссом, у него будет гораздо более серьезный повод для стычки. «Ты убил Недотепу!» — бросит он в лицо Улиссу непреложное обвинение. Тот смотрелся бы плохо и глупо, если бы после всего своего хвастовства и бравады стал опровергать подобное обвинение. Может, он даже сознается в убийстве девочки — просто ради куража. И тогда Ахилл кинется на него, и никто его не осудит, если он убьет Улисса. Это будет самозащита, это будет защита своей семьи!

Да, Ахилл чертовски хитер. И терпелив. Откладывал убийство Недотепы до тех пор, пока не появился кто-то, на кого он сможет списать это дело.

Боб бросился обратно, чтобы предупредить Недотепу. Бежал так быстро, как позволяли его коротенькие ножки. Бежал, стараясь делать шаги пошире. Казалось, прошла цела? вечность.

В доке, где Ахилл встречался с Недотепой, уже никого не было.

Боб беспомощно огляделся. Хотел было крикнуть, но это было глупо. Потому что если Ахилл ненавидел Недотепу больше всего, то это вовсе не означало, что он простил Боба, даже если один раз взял у него из рук хлеб.

А может, я схожу с ума из-за пустяков? Он же тискал ее, верно? Она сюда пришла добровольно, так? Между девчонками и мальчишками происходят вещи, в которых я не разбираюсь. Ахилл — податель пищи, наш защитник, а не убийца.

Может, это мой мозг настроен на волну убийства беспомощных, в том случае, если эти беспомощные в будущем могут представлять опасность? Ахилл — хороший, а я — плохой?

Преступник?

Ахиллу известно, что такое любовь. А я этого не знаю.

Боб добрался до стенки дока и бросил взгляд через канал.

Воду скрывал тонкий пласт низко стелящегося тумана. На дальнем берегу фонари на Бомпьес-страат подмигивали как на Рождество. Тихая зыбь набегала на пиллерсы, будто покрывая их десятками быстрых поцелуев.

Он посмотрел на воду под ногами. Что-то колыхалось там, что-то постукивало о стенку дока. — Боб долго смотрел на это, ничего не понимая. И тут же осознал, что он давно уже знает, что это такое, что он просто не хотел признаться себе, что знает. Недотепа. Мертвая. Все получилось так, как боялся Боб. Вся улица поверит, что убийца — Улисс, даже если других доказательств не будет. Боб прав во всем. Какие бы отношения ни связывали мальчишек и девчонок, они не могут остановить ненависть и мщение за унижение.

И пока Боб стоял, вглядываясь в темную воду, пришло понимание: я или должен рассказать сейчас же, в эту же минуту, кому угодно, о том, что произошло, или дать зарок никому об этом не говорить, так как Ахилл, если уловит хоть какой-то намек на то, что я видел, убьет меня, не теряя ни единой лишней минуты. И скажет потом: это тоже дело рук Улисса. А когда убьет Улисса, то заявит, что отомстил за две смерти.

Нет! Ему — Бобу — надо молчать. Сделать вид, что никогда не видел тела Недотепы, покачивающегося на речной зыби, не видел повернутого вверх лица, так хорошо освещенного луной.

Она была дурой. Дурой, ибо не смогла разгадать план Ахилла, дурой, что доверилась ему, дурой, что не послушалась его — Боба. Такой же тупицей, как он сам, который ушел, вместо того чтобы выкрикнуть слова предостережения. Может, они спасли бы жизнь Недотепы, показав, что есть свидетель, которого Ахиллу не схватить, которого он не заставит молчать.

А ведь именно ей Боб обязан жизнью. Она дала ему имя.

Она выслушала его план. А теперь она умерла из-за него А ведь он мог ее спасти. Конечно, когда-то он посоветовал ей убить Ахилла, но ведь это она выбрала именно Ахилла, и выбрала правильно — Ахилл был единственным из хулиганов, который годился для того плана, который разработал Боб Но и Боб тоже был прав. Ахилл — законченный лжец, а когда он решил, что Недотепа умрет, то начал возводить вокруг будущего убийства целую гору лжи, лжи, которая привела Недотепу туда, где Ахилл смог убить ее без свидетелей. Лжи, которая дает ему алиби в глазах детей «семьи».

Я сам поверил ему. Я с самого начала знал, кто он такой, и все же поверил.