- ...Чтобы обеспечить максимально возможное разнообразие питания, насколько это позволяют условия Луситании. Неужели вы думаете, что я рассчитываю сдать экзамены, не зная целей моей будущей работы?
      - Цель твоей работы, - посвятить себя улучшению жизни людей, которых ты ненавидишь.
      Только теперь Новинха почувствовала ловушку, умело поставленную для нее. Но слишком поздно, дверца захлопнулась.
      - Вы думаете, что зенобиолог не справится со своей работой до тех пор, пока не полюбит людей, пользующихся вещами, которые произведены им?
      - Мне все равно, любишь ты нас или нет. Все, что я хочу выяснить это, чего ты добиваешься, что ты действительно хочешь. И почему ты так горячо настаиваешь на своем.
      - Житейская психология. Мои родители отдали жизнь этой работе, и я пытаюсь встать на их место.
      - Возможно, - произнес Пайпо. - А может быть и нет. Что я хочу узнать, Новинха, что я должен узнать до того, как разрешу сдавать тебе экзамены, это какому сообществу ты принадлежишь.
      - Вы же сами сказали. Ни к какому.
      - Это невозможно. Каждый человек определяется тем обществом, к которому он принадлежит. Я здесь, здесь и здесь, но определенно не там, там, и там. Все твои определения - отрицательны. Я могу составить бесконечный список того, что ты отвергаешь. Но человек, по-настоящему уверенный, что не принадлежит ни к одному сообществу, в конце концов оканчивает жизнь самоубийством, или убивает плоть, затем индивидуальность и сходит с ума.
      - Это про меня, сумасшедшая до корней.
      - Не сумасшедшая. Цель, лишенная смысла, это страшно. Если ты будешь сдавать экзамены, ты, конечно, сдашь их. Но прежде чем дать разрешение на сдачу, я должен знать: кем ты станешь? Во что ты веришь? Частью чего ты являешься? Что тебя заботит? Что ты любишь?
      - Никого и ничто в этом мире.
      - Я не верю в это.
      - Я не знала ни одного доброго человека, кроме родителей, но они умерли. А кроме них никто ничего не понимает.
      - А ты?
      - Я - часть чего-нибудь, правда? Но никто не может понять меня, даже вы, кажется, такой мудрый и сострадающий, вы только заставляете меня страдать, так как обладаете властью и можете запретить мне заниматься тем, чем я хочу.
      - А ты хочешь заниматься зенобиологией.
      - Да, зенобиологией, по крайней мере, частично ей.
      - А что в результате?
      - Кто вы такой? Чем вы занимаетесь? Вы все делаете неправильно и глупо.
      - Зенобиолог и зенолог.
      - Они допустили глупую ошибку, создав новую науку по изучению свиноподобных. Они были ветвью старых, утомленных антропологов, которые надели новую шляпу и окрестили себя зенологами. Но вам никогда не понять свиноподобных, изо дня в день наблюдая манеры их поведения. Они - продукт другой эволюционной ветви. Вы должны понять их гены, что происходит внутри их оболочки. И оболочек других животных тоже, потому что они не могут сами себя изучать. Никто не выживет в изоляции...
      "Не читай мне нотаций, - подумал Пайпо. - Скажи мне, что ты чувствуешь?" И, чтобы спровоцировать ее, он прошептал: "Кроме тебя".
      Это сработало. Пренебрежительное равнодушие сменилось готовностью к обороне.
      - Вы никогда не сможете понять их! А я смогу!
      - Почему ты беспокоишься о свиноподобных? Кто они тебе?
      - Вы никогда не поймете. Вы хороший католик. - Последнее слово она произнесла с презрением. - Это книга из сплошных индексов.
      Лицо Пайпо осветилось догадкой. "Королева Пчел и Гегемон".
      - Он жил три тысячи лет назад, кто бы он ни был, одиночка, называвший себя "Говорящий от имени Мертвых", но он понял баггеров. Их стерли с лица земли, единственную известную нам чуждую разновидность, убили всех, но он их понял!
      - И ты хочешь написать о свиноподобных тем же способом, каким настоящий Говорящий писал о баггерах?
      - Вы говорите в такой форме. Вы специально упрощаете фразы, как в школьных учебниках. Вы не знаете, приятно ли было писать "Королеву Пчел и Гегемона". Каким мучением было для него - внедрить себя в чужой мозг и вернуться с чувством любви к великому творению, уничтоженному нами. Он жил в то же время, в которое жил наихудший из человечества, Эндер Ксеноцида, уничтоживший баггеров, - и он совершил лучшее, чтобы уничтожить сделанное Эндером; Говорящий от имени Мертвых пытался пробудить мертвых...
      - Но не смог.
      - Нет, смог! Он заставил их жить снова - вы бы знали об этом, если бы прочитали книгу! Я не знаю деяний Христа, но слушая проповеди епископа Перегрино, я не верю, что их священные мантии способны превратить просвиру в плоть или простить хоть толику вины. А Говорящий от имени Мертвых вернул королеву ульев к жизни.
      - Так где же она?
      - Везде. Во мне.
      Он кивнул.
      - А кто еще есть в тебе? Говорящий от имени Мертвых. Ты хочешь быть похожей на него.
      - Это единственно правдивая история, которую я когда-либо слышала, сказала она. - Только это волнует меня. Вы ведь хотели услышать именно это? Что я - еретик? И делом всей моей жизни будет создание другой книги с неприкрашенной истиной, которую добропорядочным католикам запретят читать?
      - Все, что я хотел бы услышать, - мягко включился Пайпо, - это имя того, что тобой не является. Какая ты Королева Пчел? Что тебе близко из Говорящего от имени Мертвых? Это очень маленькое сообщество, маленькое по числу членов, но очень сильное и богатое по духу. Ты не хочешь быть членом групп детей, объединяющихся с целью не допустить к себе других. А люди смотрят на тебя и говорят: "Бедняжка, как она одинока!" Но у тебя есть тайна - ты знаешь, кто ты на самом деле. Ты - единственная можешь проникнуть в тайны чужого разума, потому что сама чужая по разуму. Ты представляешь, что значит быть не человеком, так как никогда не принадлежала ни одному человеческому сообществу, верящему и доверяющему тебе, как гомо сапиенс.
      - Теперь вы называете меня не человеком? Вы заставили меня плакать, как маленькую, запретив сдавать экзамены, заставили меня смириться, а теперь говорите, что я - не человек?
      - Ты будешь сдавать экзамены.
      Слова повисли в воздухе.
      - Когда? - наконец, выдохнула она.
      - Сегодня вечером, завтра, когда хочешь. Я прерву работу, чтобы побыстрее организовать экзамен, как ты просила.
      - Спасибо! Спасибо! Я...
      - Станешь Говорящим от имени Мертвых. Я помогу тебе, чем смогу. Закон запрещает мне привлекать к моим исследованиям свиноподобных посторонних, кроме моего сына Лайбо. Но мы познакомим тебя с нашими работами. Мы покажем тебе все, что удалось выяснить. Все наши теории и размышления. А потом ты покажешь, что тебе удастся открыть с точки зрения генной модели, это будет полезно нам в изучении порквинхов. А когда будет собрано достаточно материалов, ты сможешь написать свою книгу, от имени нового Говорящего. Но ты не будешь Говорящим от имени Мертвых. Порквинхи не умрут.
      Неожиданно для себя она рассмеялась.
      - Говорящий от имени Живущих.
      - Я тоже читал "Королеву Пчел и Гегемона", - сказал он. - Но я не думаю, что это достойное поприще для самоутверждения.
      Но она все еще не доверяла ему, не верила его обещаниям.
      - Мне хотелось бы чаще бывать здесь. Каждый день.
      - Мы запираем станцию, только когда уходим домой.
      - Все остальное время. Вы еще устанете от меня. Будете говорить, чтобы я ушла, секретничать за моей спиной. Будете призывать к благоразумию, заставите отказаться от моих идей.
      - Мы только недавно стали друзьями, а ты уже считаешь меня лгуном и обманщиком, вот уж нетерпеливая глупышка.
      - Но вы будете... Все так поступают, они всегда хотят, чтобы я ушла...
      Пайпо пожал плечами.
      - Ладно! Каждый когда-нибудь хочет, чтобы кто-то ушел, оставил его в покое. Когда-нибудь и я захочу, чтобы ты оставила меня в покое. Но даже если я скажу тебе: "Уходи!", это не значит, что ты должна действительно уйти.
      Слова поставили ее в тупик, она никогда еще не оказывалась в таком положении.
      - Можно сойти с ума.
      - Только одно условие. Обещай мне не вступать в прямой контакт с порквинхами. Потому что я не смогу позволить тебе этого. И если когда-нибудь ты нарушишь данное обещание, Конгресс Звездных Путей закроет нашу научную тему, запретит любые контакты с ними. Обещаешь мне? Иначе все - мои труды, твои труды - все пойдет прахом.
      - Я обещаю!
      - Когда ты хочешь пройти экзамен?
      - Сейчас! Могу я начать прямо сейчас?
      Он мягко усмехнулся, протянул руку и, не глядя, включил терминал-экзаменатор. В воздухе появилась первая генная структура.
      - У вас уже готовы экзаменационные задания, - воскликнула она. - Вы прямо сейчас можете начать экзамен? Вы знали заранее, что разрешите мне пройти комиссию!
      Он кивнул.
      - Я надеялся. Я верил в тебя. Я пытался помочь тебе разобраться в твоем будущем, в твоих мечтах. Если, конечно, они чего-нибудь стоят.
      Вряд ли бы она была Новинхой, если бы не ответила очередным подвохом.
      - А вы - ценитель грез.
      Возможно, он не принял ее слова за оскорбление. Он только улыбнулся.
      - Вера, надежда и любовь - вот основа всему. Но главнейшее из всех любовь.
      - Вы не можете любить меня, - сказала она.
      - Ах, - произнес он в ответ, - я - ценитель грез, а ты - ценитель любви. Ладно, выношу приговор твоим мечтам - хорошие мечты, и осуждаю тебя делом всей своей жизни добиваться их осуществления. Я надеюсь, что когда-нибудь ты признаешь меня невиновным в преступлении любить тебя. - На мгновение он привстал. - Я потерял дочь во время десколады. Она была моложе тебя.
      - И я напомнила вам о ней?
      - Она совсем не похожа на тебя.
      Она начала контрольное тестирование. Оно заняло три дня. Ее знания получили высокую оценку, намного превышающую знания выпускников университетов. Впоследствии она даже не вспомнит сути вопросов, так как это было концом детства и началом ее новой карьеры, подтверждением призвания, ставшего делом всей ее жизни. В то же время она хорошо запомнила само прохождение экзаменов, так как это было началом ее работы на станции Пайпо, где Пайпо, Лайбо и Новинха вместе образовали первое сообщество, в которое влилась Новинха после смерти родителей.
      Было очень трудно, особенно в начале. Новинха не могла избавиться от привычки противопоставлять себя всем и вся. Пайпо понимал это и старался отклонять ее словесные выпады. Особенно часто доставалось Лайбо. Станция зенадоров была единственным местом, где они могли побыть с отцом вдвоем. Сейчас, не спрашивая его согласия, туда втерлась третья особа, презирающая всех и требовательная, которая говорила с ним, как с ребенком, хотя сама была не старше его. Бесило его и то, что она была полноправным зенобиологом, со всеми привилегиями, полагающимися взрослым, а он все еще оставался учеником-практикантом.
      Он старался терпеливо сносить все издевки. Был абсолютно склонен и полностью верен себе. Он не выражал своих чувств открыто. Но Пайпо знал своего сына и увидел, какой огонь пылает в его сердце. В конце концов даже импульсивная Новинха осознала, что ее нападки давно превысили предел терпения нормального человека. Каким образом ей удалось раззадорить этого неестественно спокойного, сдержанного, красивого парня?
      - Ты думаешь, вы очень плодотворно работали все эти годы, - сказала она однажды, - вы даже не представляете как свиноподобные воспроизводятся. Как вы узнали, что они все - самцы?
      Лайбо спокойно ответил:
      - Мы разделили их на самцов и самок, когда они изучали языки. Они предпочли называть себя самцами, а про других, тех которых мы еще не видели, сказали, что они самки.
      - Но скажите наконец, они размножаются почкованием! Или методом деления!
      Ее тон был настолько пренебрежительным, что Лайбо не сразу нашел ответ. Пайпо представил о чем думает его сын, тщательно перефразировал его мысли, пока не получился вежливый, осторожный ответ.
      - Мне хотелось, чтобы исследования не выходили за рамки физической антропологии, - сказал он. - Таким образом мы подготовим хорошую почву для твоих исследований на доклеточном уровне.
      Новинха ужаснулась.
      - Вы хотите сказать, что не сделали даже анализа образцов тканей испытуемых?
      Лайбо слегка побледнел, но голос оставался спокойным и невозмутимым.
      "Мальчик как будто на суде Инквизиции", - подумал Пайпо.
      - Может это покажется глупостью, - произнес Лайбо, - но мы опасались, что порквинхи нас неправильно поймут, если мы будем брать кусочки с их тел. Вдруг одному из них станет плохо, и они подумают, что мы вызываем болезни?
      - Но вы могли подобрать что-нибудь случайно потерянное, волосы, например? Вы могли узнать многое по строению волоса?
      Лайбо кивнул; Пайпо наблюдал за ним, сидя за терминалом в другом конце комнаты, и узнавал собственные жесты - Лайбо скопировал их у отца.
      - Многие примитивные народы Земли верили, что покров, защищающий их плоть, сохраняет и их жизнь, силу. Что если свиноподобные тоже подумают, что мы совершаем магические обряды порчи?
      - Ты не знаешь их языка? Я думала некоторые из них владеют старком, она даже не пыталась скрыть презрение. - Ты мог бы объяснить, зачем делаются образцы!
      - Ты права, - сказал он спокойно. - Но если объяснять для чего создаются образцы различных тканей, мы будем вынуждены, между делом, изложить им научные концепции биологии, прежде чем они проникнутся пониманием наших действий. Поэтому закон и запрещает нам вести с ними подобные рассуждения.
      Наконец Новинха смутилась.
      - А я и не знала, что ты настолько проникся доктриной минимизации контактов.
      Пайпо радовался, видя как гаснет высокомерие Новинхи, но ее оскорбления были ужасны. Девочка настолько отвыкла от человеческого общения, что говорила как сухой, формализованный букварь. Пайпо испугался, что слишком поздно учить ее отзывчивости и человечности.
      А напрасно. Однажды, она осознала, что они блестящие ученые и уже многого достигли, в то время как она - новичок, и еще ничего не знает. С того момента ее агрессивности заметно поубавилось, и девочка начала меняться на глазах. Неделями она лишь изредка разговаривала с Пайпо и Лайбо, проводя все время в изучении отчетов, стараясь распознать цели их действий. Если у нее возникали вопросы, она спрашивала, а они отвечали всегда вежливо и обстоятельно.
      Вежливость постепенно привела к духовной близости. Пайпо и Лайбо начали открыто беседовать, спорить, искать ответы на возникающие вопросы: почему свиноподобные постоянно совершенствуют некоторые странные формы поведения, что кроется за некоторыми их случайно оброненными фразами, почему они до сих пор столь сверхъестественно непостижимы. А так как наука о свиноподобных была относительно молода, у Новинха не заняло много времени ее изучение; и вскоре она стала вполне грамотна в этой области и могла выдвигать пусть не столь блестящие, но свои гипотезы.
      - Ничего, - подбадривал ее Пайпо, - мы все действуем вслепую.
      Пайпо предвидел дальнейшие события. Тщательно сохраняемое терпение Лайбо, всегдашняя сдержанность, делали его робким. Поэтому Пайпо все время убеждал его больше общаться. Замкнутость Новинхи оказалась скорее вынужденной, чем глубокой. Поэтому общность интересов в изучении свиноподобных преодолела все преграды и сблизила молодых людей. Ну кто еще, кроме Пайпо, мог понять их споры, разделить их взгляды.
      Они отдыхали вместе. Смеялись до слез над шутками, которые вряд ли бы развеселили других луситанцев. Подражая свиноподобным, которые дают имена каждому дереву в лесу, Лайбо шутливо назвал свою мебель на станции зенадоров подобными именами и периодически объявлял, какая из вещей находится в плохом настроении, и которую не следует тревожить.
      - Не садитесь на этот стул! Его время наступит в следующем месяце!
      Они никогда не видели свинку-самку, а самцы, кажется, относились к ним с почти религиозным почтением; Новинха написала серию шутливых отчетов о воображаемой свинке-женщине, назвав ее Преподобная Мать, и изобразив ее шумливой и требовательной.
      Но весело было не всегда. Были трудности, волнения, а однажды даже настоящий страх, что они вот-вот нарушат заповедь Звездного Конгресса положат начало коренным изменениям в жизни сообщества свиноподобных. Конечно, все началось с Рутера. Рутер, который упорно продолжал задавать провоцирующие, немыслимые вопросы, например:
      - Если у вас нет больше поселений, то с кем вы будете воевать? Вам не принесет почестей убийство Маленьких Некто.
      Пайпо промямлил, что люди никогда не смогут убить порквинхов, Маленьких Некто, но он отлично знал, что Рутер имел в виду другое, задавая вопрос.
      Пайпо уже несколько лет догадывался, что свиноподобные знакомы с концепцией войны. Теперь уже несколько дней Лайбо и Новинха горячо спорили: означает ли вопрос Рутера, что свиноподобные рассматривают войны как желаемое явление или просто как неизбежность. Еще один битик информации от Рутера, чем-то он важен, а чем-то нет - таких накопилось много, и значение каждого пока не поддавалось измерению. Рутер сам по себе был доказательством мудрости политики запрета вопросов, затрагивающих человеческие ожидания, его деятельность. Вопросы Рутера давали гораздо больше ответов, чем сами ответы на заранее составленные Пайпо вопросы.
      Последняя порция информации Рутера не относилась к вопросам. Это было предположение, высказанное по секрету Лайбо, пока Пайпо изучал, каким образом построен бревенчатый дом.
      - Я знаю, знаю, - сказал Рутер. - Я знаю, почему Пайпо до сих пор жив. Ваши женщины слишком глупы, чтобы понять как он умен.
      Лайбо старался уловить смысл в этой чепухе. Что подразумевал Рутер, если бы женщины были сообразительней, они бы убили Пайпо? Разговор об убийстве взволновал его - тема была слишком серьезна, и Лайбо не знал как в одиночку провести его покорректней. Тем не менее Лайбо не стал звать Пайпо, раз Рутер захотел обсудить эту тему в его отсутствии.
      Лайбо, не знал, что ответить, а Рутер продолжал настаивать:
      - Ваши женщины слабые и глупые. Я сказал об этом нашим и они разрешили мне спросить тебя. Ваши женщины не замечают мудрости Пайпо. Это правда?
      Рутер был очень возбужден, тяжело дышал, ежесекундно приглаживая волосы. Лайбо должен был хоть что-то ответить:
      - Многие женщины не знают его, - сказал он.
      - Тогда как же они узнают, что он должен умереть? - снова спросил Рутер. Затем он окаменел и громко добавил: - Вы - кабры!
      Привлеченный криком, появился Пайпо. Он сразу увидел, что Лайбо чем-то потрясен и очень взволнован. Однако, Пайпо даже не мог предположить о чем идет речь, поэтому не знал, как помочь? Все что он знал, это то, что Рутер когда-то говорил о людях - по крайней мере Пайпо и Лайбо - что они похожи на больших зверей, стадом пасущихся в прерии. Пайпо не мог даже сказать был ли Рутер рассержен или счастлив.
      - Вы все - кабры! Вы решаете! - он указал на Пайпо с Лайбо. - Ваши женщины не выбирают вашего будущего. Вы все решаете. Как в бою, только каждый день!
      Пайпо понятия не имел, о чем говорил Рутер, но заметил, что все порквинхи лишены эмоций, как пни. Пайпо ждал дальнейших событий. Было ясно, Лайбо так напуган странной выходкой Рутера, что вообще не может говорить. В данном случае Пайпо ничего не оставалось как сказать правду. Это была относительно очевидная, житейская информация. Его действия шли в разрез с законами Конгресса Звездных Путей, но не отвечать на вопрос было еще опаснее, поэтому Пайпо решил рискнуть.
      - Женщины и мужчины все решают вместе, или каждый решает сам за себя, - сказал Пайпо. - У нас никто не решает за другого.
      По-видимому, именно этого свиноподобные и ожидали.
      - Кабры, - сказали они. Все больше и больше их бежало к Рутеру, свистя и улюлюкая. Они подняли и потащили его в лес. Пайпо попытался последовать за ними, но двое свиноподобных остановили его и закачали головами. Этот человеческий жест они усвоили много лет назад, но у свиноподобных он приобрел более глубокий смысл. Он категорически запрещал Пайпо идти следом. Они шли к женщинам, а это было единственным местом, куда им запрещали ходить.
      По дороге домой Лайбо рассказывал с чего все началось.
      - Ты знаешь, что Рутер сказал? Он сказал: наши женщины слабые и глупые.
      - Это потому, что они не видели мэра Боскуинху, или на худой конец твою маму.
      Лайбо засмеялся. Его мать, Концейзамо, была сборником заповедей. И стоило вам переступить границу ее владений, как вы тут же оказывались объектом ее нравоучений. Рассмеявшись, Лайбо почувствовал, что какая-то мысль ускользнула, стерлась что-то очень важное - о чем же был разговор? Лайбо забыл детали, а вскоре забыл и о том, что хотел что-то восстановить, вспомнить.
      Той ночью они слышали барабанную дробь. Пайпо и Лайбо решили, что это часть ритуального обряда. Удары были не часты, как будто тяжелыми палками били в огромный барабан. Казалось, что зловещее празднество будет длиться вечно. Лайбо и Пайпо размышляли, повлияет ли пример равенства полов в человеческом обществе на свиноподобных, даст ли самцам надежду на демократию.
      - Я думаю, происшедшее может повлечь серьезные изменения в поведении свинок, - мрачно произнес Пайпо. - Если мы обнаружим отклонения в поведении, я немедленно пошлю сообщение в Конгресс, а Конгресс, вероятнее всего, свернет работу на какое-то время. Возможно, на долгие годы. Да, добросовестные отчеты о работе дадут основания Конгрессу для запрещения исследований вообще. Эта мысль казалась достаточно трезвой.
      По утрам Новинха провожала их до калитки в высоком заборе, отделяющем городок от холмов, ведущих в леса свиноподобных. Так как Пайпо и Лайбо снова и снова убеждали себя, что никто из них не откажется от достигнутого, Новинха шла впереди и первой дошла до калитки, заметив небольшой участок свежевырытой красной земли метрах в тридцати от калитки.
      - Что-то новенькое, - сказала она. - Может там есть что-нибудь.
      Пайпо открыл калитку, и Лайбо, как самый младший, побежал на разведку. Он остановился у края земельной полоски и вдруг обмяк и рухнул на землю. Увидев это, Пайпо остолбенел, а Новинха, испугавшись за Лайбо, нарушив все распоряжения, выскочила из калитки. Лайбо стоял на коленях, запрокинув голову, он рвал кудрявые волосы и рыдал от отчаяния.
      Распростершись в грязи, лежал Рутер. Он был тщательно расчленен: каждый орган был аккуратно отделен. Даже сухожилия, волосы были вытащены из конечностей и симметрично разложены на сухой земле. Все, что когда-то было единым целым - теперь было разделено на части.
      Крик Лайбо перешел в истерику. Новинха гладила, поддерживала, укачивала его, стараясь успокоить. Пайпо взял кинокамеру и обстоятельно, со всех углов, заснял ужасную картину, чтобы в последствии компьютер мог проанализировать детали.
      - Он был еще жив, когда они делали это, - сказал Лайбо, чуть успокоившись. Но и теперь он произносил слова очень медленно, отчетливо, словно говорил с иностранцем, плохо понимающим язык. - Столько много крови на земле, след тянется издалека - его сердце еще билось, когда они вскрывали его.
      - Обсудим все позднее, - сказал Пайпо.
      Теперь Лайбо совершенно отчетливо вспомнил все, о чем запамятовал. "Что говорил Рутер о женщинах? Они решают, когда мужчина должен умереть. Он говорил мне это, а я..." - Он прервал себя. Конечно же, он ничего не мог предпринять. Закон требовал, чтобы он не вмешивался. Теперь он ненавидел законы. Если законы допускают такое, такие законы бессмысленны. Рутер был личностью. Мы не должны были допустить такого произвола над личностью.
      Они не обесчестили его, - произнесла Новинха. - Если в этом и есть что-либо очевидное, так это их любовь к деревьям. Видите?
      Немного в стороне от центра брюшной полости, кажущейся пустой, проросло семечко.
      - Они посадили дерево на месте его погребения.
      Теперь понятно, почему они дают имена деревьям, - произнес Лайбо с горечью. - Они сажают их, как памятники, на могилах замученных до смерти.
      - Здесь очень большой лес, - спокойно сказал Пайпо. - Пожалуйста, спрячь свои предположения подальше. - Его спокойный, вразумительный тон охладил их, заставил вести себя, как подобает ученым, не взирая на ситуацию.
      - Что нам делать? - спросила Новинха.
      - Мы должны немедленно вернуться за ограду, - ответил Пайпо. - Закон запрещает выходить тебе за пределы забора.
      - Я имела в виду... с телом... что будем делать?
      - Ничего. Свиноподобные поступили, как у них принято, теперь это их забота. - Он помог подняться Лайбо на ноги.
      Лайбо шатало, он оперся на Пайпо и Новинху.
      - Что я говорил? - прошептал он. - Я не помню, говорил я, что убил его.
      - Не ты, - сказал Пайпо. - Это я.
      - Почему, почему вы вините себя? - настаивала Новинха. - Почему вы думаете, что их мир вращается вокруг вас? Свиноподобные совершили это по какой-то, им известной, причине. Очевидно, это происходит не впервые - они слишком искусны в препарировании для новичков.
      Пайпо воспринял сказанное, как черный юмор.
      - Мы потеряли разум, Лайбо. Новинха не предполагала узнать что-либо о зенологии.
      - Ты прав, - отозвался Лайбо. - Как бы то ни было, хватит об этом. Это идет из глубины. Обычай. - Он старался говорить уверенно.
      - Это ужасно, правда? - произнесла Новинха. - Их обычай потрошить друг друга до сих пор жив. - Она посмотрела на другие деревья, стоящие на вершине холма, и поразилась: сколько их пустило корни в кровавую землю.
      Пайпо составил и отослал отчет, но компьютер не выявил в их действиях превышения полномочий. Он отложил работы до решения надзорной комиссии о продолжении исследований: Комиссия не обнаружила грубых ошибок и нарушений.
      - Бессмысленно скрывать отношения между полами до тех пор, пока женщины не смогут стать зенологами, - гласил ответ, - мы не обнаружили ни одного поступка, который можно было бы расценить как необоснованный или неосторожный. Наш экспериментальный вывод заключается в том, что вы оказались невольными свидетелями силовой борьбы с Рутером, поэтому необходимо продолжать исследования в рамках разумной осторожности.
      Их действия были полностью оправданы, но принять это было трудно. Лайбо накопил достаточно знаний о свиноподобных, по крайней мере, он знал все, что знал его отец. Он понимал и знал Рутера лучше, чем своих соотечественников, конечно, за исключением своей семьи и Новинхи. Прошло несколько дней, прежде чем Лайбо смог вернуться к работе на станции зенадоров, и много недель, прежде чем он заставил себя выйти в лес. Свиноподобные вели себя так, как будто ничего не произошло; в любом случае они были более раскованы и дружелюбны. Никто из них не заговаривал о Рутере, тем более Пайпо и Лайбо. Однако, люди стали вести себя иначе. Теперь они не отходили друг от друга и проводили исследования только вместе.
      Боль и раскаяние того горького дня еще более сблизило Лайбо и Новинху, их доверие окрепло. Свиноподобные теперь казались непредсказуемыми и опасными, как люди. Между Пайпо и Лайбо глухой стеной встал вопрос: кто из них виноват, хотя, на словах они убеждали друг друга в обратном. В жизни Лайбо осталось лишь одно светлое пятно - это Новинха, а в жизни Новинха - Лайбо.
      Хотя у Лайбо была мать и домочадцы, и каждый вечер они с Пайпо спешили домой, Новинха и Лайбо вели себя на станции, как на необитаемом острове, где царствовал любящий их Пайпо, да временами скромный успех. Пайпо недоумевал: "Станут ли свиноподобные подобием Ариэля, ведущего влюбленных к счастью, или окажутся маленькими потрошителями, которые едва выйдут из под контроля, начинают крошить все подряд".
      Прошло несколько месяцев, смерть Рутера стала стираться в памяти, вновь зазвучал смех, но теперь он звенел не так беспечно и беззаботно. К семнадцатилетию Лайбо и Новинха настолько уверились, что проведут вместе всю жизнь, что распланировали все, что будут делать через пять, десять, двадцать лет. Пайпо не решался спросить, поженятся ли они. Вначале, представлял он, они будут с утра до вечера изучать биологию. Это поможет им создать приемлемую теорию воспроизведения в стадах и в обществах. В настоящий момент они полностью зашли в тупик; совершенно непонятно, каким путем спариваются свиноподобные, так как самцы не имеют явно различимого полового органа. Их споры о путях передачи генетического кода у свиноподобных неизменно заканчивались весьма непристойными шутками. Пайпо приходилось собирать все свое самообладание и суровость, чтобы не смеяться вместе с ними.
      Так станция зенадоров тех лет была местом теплой дружбы двух талантливых молодых людей, которые в свое время были обречены на одиночество и отчуждение. Никто из них даже представить не мог, что эта идиллия оборвется столь внезапно и страшно, вызвав ужас и дрожь во всем созвездии Ста Миров.
      Все было просто и обыденно. Новинха анализировала генетическую структуру мякоти тростника, растущего в реке, и выявила, что в ней присутствуют доклеточные тельца, вызывающие десколаду. Она разложила несколько других клеточных структур в воздушном зонде компьютера и стала по очереди тестировать. Все они содержали возбудители десколады.
      Она позвала Пайпо, просматривавшего отчеты о вчерашнем контакте с свиноподобными. Компьютер сделал сравнительный анализ каждой клетки из предложенных образцов. Независимо от функционального назначения клетки и места, где был отобран образец, любая чужеродная клетка содержала тельца десколады, они так же были идентичны по химическому составу.
      Новинха надеялась, что Пайпо заинтересуется, может выскажет свое предположение. Вместо этого он сел и стал повторять тот же эксперимент с клетками, спрашивая по какому методу проводится компьютерное сравнение, каким образом ведут себя микротельца десколады.
      - Мама и папа не выяснили, что движет ими, тельца десколады расщепляют протеин - предположительно, образуя псевдопротеин - он связывает генные молекулы. Начиная от края, он как бы растаскивает молекулу на две части по невидимой черте, проведенной по центру. Из-за механизма действия он и назван - десколатор. Он расклеивает ДНК и у человека.
      - Покажи мне, что происходит в чужеродных клетках.
      Новинха включила воспроизводитель.
      - Нет, не только генные молекулы, возьми целиком клетку с окружением.