Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Запоздавшее возмездие или Русская сага

ModernLib.Net / Детективы / Карасик Аркадий / Запоздавшее возмездие или Русская сага - Чтение (стр. 28)
Автор: Карасик Аркадий
Жанр: Детективы

 

 


Через полчаса после того, как Романов покинул гостепримный особняк, он заметил слежку. Неприкрытую, наглую. «Жигуль-шестерка», черной окраски. Висит на хвосте, будто Роман буксирует его. Одно из двух: либо пасут шестерки недоверчивого Сидякина, либо выследил Ванваныч. Первое

— малоприятно, но не таит особой опасности, а вот второе, учитывая неприкрытые угрозы в квартире Картока, очень и очень серьезно.

Впереди — съезд на узкую бетонную дорогу ведущую в одно из отделений бывшего колхоза. Теперь — акционерного общества сельхозпроизводителей. Не сбрасывая скорости, Роман резко свернул. Так резко, что завизжали шины. Он знал, что на выезде из деревни есть малозаметный проселок. Ухабистый и пыльный — то, что надо.

Черный «жигуль» повторил маневр преследуемого и снова повис на его хвосте. Обогнув многоэтажку, потом — свиноферму, Романов углубился в лес. Загнал машину в кусты, вылез и огляделся.

Вообще, останавливаться в безлюдном месте небезопасно, можно запросто проглотить пулю. Но сыщик надеялся на никогда еще не подводившее его везение плюс надежный «макарыч».

Из-за поворота выбрался черный «жигуль». Остановился в двухстах метрах. Но водитель, не в пример Романову, не покинул машину. Попытка разглядеть преследователя сыщику не удалась — слишком далеко.

Пришлось прекратить детскую игру в кошки-мышки. Недовольно пофыркивая, легковушка выбралась из кустов и снова запрыгала на ухабах. Черномазый преследователь двинулся следом.

Вторая попытка, если не избавиться от пастуха, то хотя бы зафиксировать его внешность, тоже окончилась неудачей. Когда Романов свернул к автозаправке, черный дьявол остановился, не доезжая до нее.

В конце концов, сыщик решил больше не таиться — погнал машину к повороту в хутор лесника. Пусть отслеживают, глотают пыль — слава Богу, не стреляют и не обгоняют.

Удивительно, но за два километра до поворота на лесную дорогу черный «жигуль» исчез. Вот это уже пострашней наглого преследования!

Романов остановился, выключил фары, подождал. Пастух не появлялся. Время — одинадцать. Вдруг слежка почудилась? Глупое предположение — черномазая легковушка не приснилась, сыщика явно пасли. Кто? И снова он подумал о хитроумном владельце особняка, старом разведчике.

Окна в избе лесника — черные провалы, только одно светится. Романов загнал машину под навес, выключил зажигание, выбрался из салона.

— С приездом, фрайер!

Ответить Роман не успел — сильный удар по голове бросил его в беспамятство.

Очнулся он в горнице. Но не поднял склоненную на грудь голову, не открыл глаза. В начале — определиться, прояснить ситуацию. Тонкая струйка крови добралась до закрытых век, защекотала, вытереть бы ее ладонью — нельзя. Зато слух работает в полную силу.

— Послушай, Бирюк, мы вместе парились, хавали тюремную баланду. Нам ли притворяться, кореш? Цынкани где бумаги мента — возьму в долю. За них столько отвалят капусты — до конца жизни хватит и еще останется.

Ванваныч. Его голос с характерным придыханием. Интересно, что ответит Панас Григорьевич, не соблазнится ли предложенной «долей».

— Не знаю никаких бумажек. Не штормуй, Мерин, не гони волну.

Молодец лесник, в душе порадовался Романов, знатно выдал Ванванычу. Вернее, Мерину. Многозначительную кликуху приклеили мужику — именно старый, изъезженный мерин.

— Да что с ним базарить! Разогрею жопу паяльником — все скажет!

Гундосый, насморочный голос Хари. А кто еще находится на лесном хуторе? Неужели Ванваныч решил наехать на старого кореша с одним только Харей? Не похоже на старого лиса.

— Заткнись, сявка! — прикрикнул босс. — Лучше пошевели ходулями, погляди во дворе. Вдруг дерьмовый Хавало снова задремал.

Третее действующее лицо — какой-то Хавало. Если только трое — можно выкрутиться. Романов незаметно пошевелил руками, скованными браслетами.

Стукнула дверь, потянуло сквознячком. Харя отправился выполнять приказ босса.

— Ладно, Бирюк, подумай пока. Разберусь со шлюшкой. Ну, ты, давалка дерьмовая, шкура вокзальная, поверни морду ко мне. Не строй из себя героиню — загоню в бабскую щель бутылку из-под шампанского — взвоешь. Куда твой хахаль спрятал дедовы бумажки?

Если бы Ванваныч знал характер дерзкой девчонки, не стал бы говорить с ней на бандитском жаргоне. Сейчас она ему выдаст!

Выдала.

— Ах, ты козел вонючий, ублюдок смердящий, еще и обзывается! Небось, носишь в штанах вместо мужского члена окурок, вот и храбришься. Ни одна баба не польстится на такого недоноска! Погоди, Романчик с тобой за все рассчитается, овца шебутная, жертва аборта! Что вы с ним сделали, сявки подзаборные!

Ванваныч засмеялся. Не весело — натужно. Пытался за смехом скрыть гнев и растерянность. Злые оскорбления, похоже, достали его, пробили щит напускного равнодушия.

— Центровая шкура, фуфелистая, — с оттенком уважительности, проговорил авторитет. — По фене ботаешь, лярва.

Наверно, Ванваныч, отвесив тяжеловесный «комплимент», решил подкрепить его поглаживанием по вздернутой головке. Или — по пухлому плечику.

Ответ последовал немедленно — звучный плевок.

— Перестань лапать, старый козел, от тебя сортиром несет!

Стукнула дверь — возвратился Харя.

— Все в цвете, босс, Хавало бдит… Что, не поддается девка? Давай перетащу ее в боковушку, малость пощекочу своим инструментом? Он у меня — с шариками, попробует — взвоет, все выложит.

Минутное молчание. Видимо, Ванваныч размышляет, прикидывает. Почему-то ему не хочется применять силовые приемчики, до чего же не хочется!

Дашка не смолчала.

— Кусок дерьма называешь «инструментом»? Чем похваляешься, падла?

Бандит захлебнулся от неожиданности, что-то забормотал. Шагнул к дерзкой телке, замахнулся. Ударить не успел — его остановил босс.

— Погоди, Харя, не гони волну. Вот побазарим с ментом, потом уж… Что-то никак он не оклемается — уж не сдох ли?

— Не должен. Я его легко погладил.

Подошел к пленнику, приподнял за волосы голову. Романов сделал вид — очнулся. Со стоном замотал головой, пытаясь сбросить с глаз кровавую пелену. Конечно, ничего не получилось.

— Дайте промыть глаза — не вижу.

Харя принес из сеней полведра воды, с хриплым смехом окатил Романа. Тот скованными руками провел по лицу. Прозрел.

Обстановка в горнице — не для слабонервных.

В центре комнаты сидит Ванваныч. По обыкновению ехидно ухмыляется. На скамье — лесник. Руки связаны, но ноги свободны. По другую сторону на стуле — связанная по рукам и ногам Дашенька. Видимо, ее считают более опасной, нежели бывший дружан авторитета. Харя устроился за спиной босса.

— Я вам уже говорил, Роман Борисович — не штормовать. А вы что делаете? Ворвались в квартиру Картоков, перепугали хозяев, зверски избили моего боевика выкрали заложника. Вот и пришлось применить нестандартные меры.

Многозначительный кивок на гудящую от боли голову пленника. За спиной босса захрипел Харя. Это у него смех такой. Возмущенно заворочалась привязанная к стулу Дашка. Но промолчала.

— Я не мог допустить, чтобы компаньон ночь просидел, прикованным к радиатору. Сделал то, что обязан был сделать.

— Предположим, — подумав, легко согласился Ванваныч. — А почему не отдали мне бумаги деда? Или, на крайний случай, ксерокопии?

— Не успел.

Конечно, версия ответа — на уровне детяслей, но более толковой больная голова не выработала.

— Ладно, — ухмыльнулся Ванваныч. — Не будем ворошить прошлое. Итак, где находится архив?

— Не знаю, — угрюмо ответил Романов. — Забыл. Ваш вонючий Харя выбил из головы.

Босс обреченно вздохнул.

— Не хотелось бы воздействовать на вашу память силовыми методами, но, похоже, без них не обойтись. Харя, — не оборачиваясь, приказал он. — Приступай. И не в соседней комнате — прямо здесь. Полюбуюсь на сексуальную картинку. Не в Плейбое — в натуре.

Харя, облизывая языком губы и демонстративно расстегивая ширинку, медленно направился к Дашке. На лице девушки — ужас, побледнела, сжалась.

Романов рванулся и вместе со стулом грохнулся на пол.

— Погоди, дружан, — обратился к Ванванычу лесник. — Может, обойдемся без насильничанья? Телка ни в чем не виновата.

— Обойдемся. Ежели я получу бумаги, — Палач выждал несколько минут и снова приказал. — Не медли, Харя, внедряй свой хваленный инструмент!

— Ладно, — торопливо заговорил лежащий на полу детектив. — Получишь. Только оставь девушку.

— Говори! — подался вперед Ванваныч. — Где?

— Здесь, неподалеку. Развяжи — отведу.

Наивная надежда скрутить бандюг, как следует отполировать им зверские морды закончилась ничем. Слишком умным противником оказался Ванваныч — мигом расшифровал намерения пленника.

— Не получится. Скажи где — сами откопаем.

Романов растерянно что-то забормотал.

Поняв, что от детектива ничего путного не получит, босс кивнул Харе.

— Руки на затылок, морды — на пол!

В дверях — ангел-спаситель. В переводе — Петька Дружинин. Вместо крылышек — пистолет. Немая сцена, будто позаимствованная из гоголевского «Ревизора».

Неожиданно Харя взревел раненным зверем и прыгнул на Петьку. Не достал

— лесник извернулся и ударил его ногой по колену. С такой силой, что боевик рухнул на пол.Ударился головой об угол печи. Роман с наслаждением врезал ему скованными руками по затылку.

Опомнившись, Ванваныч выхватил пистолет, но Петька опередил его — выстрелил. Бандит выронил оружие и свалился рядом с шестеркой.

Освобожденный от наручников и веревки, Романов развязал девушку. Дружинин — лесника. Не стесняясь окружающих мужиков, Дашка повисла на шее папаньки, принялась обцеловывать его. Тот невежливо отстранился — не до телячьих нежностей.

Связывать Харю Бирюк не разрешил.

— А где Хавало, — поинтересовался он. — Замочил?

— Нет, просто оглушил и запер в погребе.

— Освободи. Пусть оба убираются — не надо брать на себя лишней крови.

А эту падаль, — лесник презрительно толкнул ногой труп Ванваныча, — я сам закопаю. Так, что ни один сыскарь не найдет…

— Не опасно отпускать?

— Знают — под землей найду. И — закопаю.

Не ожидая согласия либо запрета, он легко поднял с пола злоровенного амбала, придал ему вертикальное положение. Привычно, будто давно занимался этим, охлопал по карманам. Кастет, нож и два пистолета передал Романову.

— Двигай ходулями, сявка, — почти дружелюбно приказал он. — Сейчас вместе с вонючим дружаном пойдешь домой.

— Далеко… Разреши — на машине.

— Ништяк, доберешься пехом.

Харя не осмелился настаивать, прихрамывая, глядя в пол, пошел вслед за грозным хозяином.

Возвратился Бирюк минут через пятнадцать. Удерживаясь от необычного для нелюдима смеха, поведал о том, как освобожденные бандюги поплелись по проселку, один прихрамывая, второй потирая поврежденную Дружинином шею.

— Я на прощание цынканул: еще одна такая встреча — зубы выдерну через задницу. Кажется, усекли… Баул возьмешь?

Романов несколько минут размышлял. С одной стороны, спокойней, когда бумаги деда — под боком, но, с другой, предстоит объяснение со старшиной. С непредсказуемыми последствиями.

— Лучше пусть полежат в твоей захоронке. Так надежней.

— Сговорились, — мотнул кудлатой головой лесник и принялся сноровисто очищать карманы убитого босса. — Ксивы тебе нужны? — протянул он паспорт и водительское удостоверение.

— Оставь себе, — брезгливо помрщился детектив. — А лучше — сожги…


В ста метрах от хутора в кустах спрятан… черный «жигуль».

— Так это ты меня пас?

— Не пас, ваше императорское высочество — охранял. Учитывая Ваш скверный характер, объявиться не решился.

— Где взял машину?

Дружинин покаянно наклонил голову, Заодно спрятал насмешливую улыбку.

— Не вели казнить, потомок императора. Одолжил на время у соседа. Естественно, без его согласия. Утром возвращу.

Компаньон неисправим, на одно нормальное слово — десяток завихренных. Но Романов не обиделся — привык к вздорному характеру Петьки.

Выезд — торжественный: впереди — «жигуль» Романова, за ним, не обгоняя, но и не отставая, следует компаньон. Выбрались на асфальтированную дорогу, прибавили скорость.

— Испугалась? — не глядя на девушку, спросил Роман. — Глупый вопрос — конечно, испугалась.

Дашка презрительно фыркнула.

— Бояться всяких фрайеров с прокисшими мозгами? Смеешься, папашенька? Если бы не появление твоего дружана, я бы их сделала! Особо, вонючего Харю.

Она уже успела отойти от пережитого ужаса — порозовели щеки, кудрявая головка привычно вздернута, на пухлых губах расцвела улыбка. Говорит, храбрится, а сама зашпиливает порванную во время пленения кофтенку, поправляет смятые джинсы.

— Конечно, сделала бы, — улыбаясь, согласился Романов. — Ты у меня смелая.

Очередное фырканье подтвердило, что приятный комплимент оценен. На большее девица не решилась. Наверно, вспомнила безуспешные попытки перевести отношение с Романом в более близкие.

Куда ехать — не обсуждалось, конечно, домой. Главный враг сыскной фирмы Ванваныч убит, его шестерки напуганы — на нападение не решатся. Поэтому две машины мчались к Москве…


Квартира буквально разгромлена. Повсюду валяются бумаги, дверцы шкафов и письменного стола зверски сломаны, паркет искарежен. Искали долго и упорно. Кто искал — ясно без перевода: шестерки Сидякина. Подтверждением — приколотая к обоям записка. Естественно, без подписи. «Не сдашь документы — пожалеешь!»

— Хмыри недоделанные! Грязные сявки! Несчастные щипачи! — во всю ругалась Дашка, пытаясь навести в комнатах мало-мальский порядок. — Найду — моргалы выбью, руки с ногами перевяжу!

Дружинин невольно засмеялся. За время общения с криминальным миром он тоже научился ботать по фене, но так, как это делает сопливая девчонка, не мог.

— Хватит употреблять грязные выражения! — строго прикрикнул он. — Завтра приберемся.

— А как же мне спать? — показала Дашка на выпотрошенный диван. — На полу, что ли?

— Я лягу на пол, ты — на мою кровать! Петька, отгони украденную машину и поскорей возвращайся. Малость полечимся. Нервы, небось, так натянуты — вот-вот лопнут.

Уговаривать «алкаша» не пришлось. Вообще-то, Дружинин — трезвенник, если и принимает — не больше двух рюмок, на третьей начинает мучительно кашлять. Но изображает этакого крутого мужика, которому стоит только добраться до бутылки — мигом идет в разнос.

Возврат украденного «жигуленка» займет не больше получаса. Это время Роман и Дарья использовали для подготовки спальных мест. Надо бы, конечно, спать в разных комнатах, но гостиная завалена ломанной мебелью.

Несмотря на возражения девушки, детектив постелил в углу спальни коврик, на него положил меховую куртку, потом — изрезанный матрац и смятую простынь. Бросил в изголовье подушку, приготовил плед.

— Вот и все. Царское ложе. Себе сама постелишь или — помочь?

— Сама! — сердито буркнула Дашка.

Не глядя на приготовленную Романовым постель, ушла на кухню. Все, обиделась! До чего же гордая девчонка, слова поперек не скажи.

Стараясь не слышать сердитое позвякивание кастрюль и сковородок, Романов бродил по разгромленной квартире. Отнес в переднюю два сломанных стула — утром выбросить на помойку, уселся на третий, чудом оставшийся невредимым, и принялся разбирать разбросанные бумаги.

Прошло полчаса, потом — час. Дружинин не появлялся. Значит, что-то произошло, обычно Петька демонстрирует джентльменскую обязательность. Если не может приехать, обязательно позвонит.

Через полтора часа захрипел разбитый телефон.

Наконец!

— Слушаю.

— Тут такое дело, — таинственно заговорила трубка. — Устал я зверски и порешил отложить «лечение» нервов на завтра. Понимаешь? Поэтому ложитесь спать.

— Звонишь из дому или из милиции?

Секундное замешательство. Значит, все же повязали менты дерзкого похитителя чужой машины.

— Не бери в голову, потомок императора. Все в норме…

Чей-то грубый голос, выплюнувший в задержанного и в его абонента сгусток раздраженного мата. Частые гудки отбоя.

Романов положил трубку. Надо бы, конечно, узнать в каком обезьянике сидит компаньон, но, во первых, обозленные менты не выдадут адреса, во вторых, еще и некостыляют Дружинину по шее и по почкам. Знакомая картинка!

— Не трудись, Дашка, Петька не приедет. А пить одному — скверная привычка, ведущая к алкоголизму.

— Жена не пустила?

объяснять что именно не позволило Дружинину приехать — бесполезно. Даже вредно. Забеспокоится девчонка, заставит немедленно мчаться на выручку, а у частного детектива ни голова не работает, ни руки.

— Вроде того, — туманно подтвердил он Дашкину версию. — Ложись. А я пока подберу бумажки. Заберешься под одеяло — покличь.

Минут через десять его позвали. Стараясь не смотреть на девушку, Романов торопливо сбросил рубашку и джинсы, улегся, поворочался — жестковато на полу! — и уснул.

Несмотря на усталость, на вконец истрепанные нервы, спал детектив, как говорится, в полглаза. Поэтому откинутый край пледа мигом прогнал сон.

— Кто это?

— Я, дурачек. Холодно одной на такой огромной кровати… Подвинься, согрей… Чувствуешь, как дрожу.

Говорит, запинаясь, видимо, прогоняет страх перед предстоящим. Не дожидаясь приглашения, сбросила ночнушку, забралась под плед, прижалась.

Прикосновение женского тела сродни разряду электрического тока. Романов забыл о возврасте девушки, о трагедии в избе лесника, об исчезнувшем друге, вообще обо всем. Губы безошибочно нашли приоткрытые губешки, ладонь прижала упругую грудь. Он подмял девчонку под себя. Она негромко вскрикнула и застонала…

Наконец, Роман неловко сполз на свою сторону постели. Дашка стыдливо загородила ладонями обнаженные груди и убежала в ванную.

Сыщика охватило запоздалое раскаяние. Отважная девчонка, с острого язычка которой легко слетали самые опасные выражения, не потеряла невинности. А он, грязная скотина, сексуальный маньяк, порушил ее.

Возвратившись из ванной, Дашка нырнула под одеяло на богатырскую кровать.

— Не рассчитывай на повторение, развратник, — посмеиваясь, проинформировала она Романа. — Во первых, больно, во вторых, тебе нужно как следует выспаться, — помолчала и неожиданно тихим, ласковым голоском спросила. — Тебе было хорошо?

— Да… Завтра же — регистрироваться! И — венчаться!

— Сразу и — замужество? Забыл, что мне еще не исполнилось семнадцати? В ЗАГСе мигом откажут. Одна моя подружка уже пыталась…

— А мы скажем — забеременела, проверять не — будут!

— Наивен ты, мальчишечка, не по возрасту. Еще как проверят — потребуют справку из женской консультации. Нет уж, мужичок, никакого венчания сейчас не будет, придется потерпеть полгодика, а там поглядим. Вдруг не сойдемся?

— Ты имеешь в виду характеры?

Пренебрежительный смешок.

— Несходство характеров — выдумка. На самом деле — совсем другое. Секс, — бесстыдно промурлыкала Дашка. — Сначала все — гладко и… сладко, потом наступает отрезвление. И мужик косится на грудастых давалок, а баба — на симпатичных козлов.

— Нам это не грозит…

— А ты откуда знаешь? Как говорит мой батька-пропойца, житуха такие фокусы выкомаривает — ни в одном романе не прочитаешь… Все ясно, Романчик? Тогда спи — утром заявится Петька, ты должен быть в форме.

Утром крепко спящего сыщика разбудило легкое пошлепывание по щекам. Над ним стояла смеющаяся Дашка с подносом в руках.

— Совратил невинную малолетку и спокойно спит. Самый настоящий развратник! Просыпайся, засоня, будешь завтракать.

— Только вместе с тобой!

— Кому сказано подниматься, — строго прикрикнула хозяйка. — Женщине много не требуется — там попробовала, там откусила и сыта, а вот мужики — народ серьезный, их кормить нужно. Не зря говорят: путь к сердцу мужчины лежит через его желудок. А мне страшно хочется забраться в твое сердечко и поселиться в нем. Навсегда.

— Я тоже не против!

И все же завтракать лежа Романов не согласился. Под пледом натянул плавки, вскочил, подхватил Дашку на руки, закружил по комнате. Она, сердито что-то выговаривая, недовольно морщась, обхватила руками крепкую мужскую шею, прижалась раскрасневшимся личиком к его щеке.

— Ладно, так и быть, уговорил. Марш в ванную! А я пока накрою в кухне на стол.

Едва уселись и Дашка положила на тарелку Романа творог со сметаной — появился Дружинин. Не один — вместе с Видовой-Валуян…

Глава 28

У Петьки никогда ничего гладко не получалось. Если он пас какую-нибудь сексуальную бабенку, та непременно уходила от пастуха. Или ее прикрывали телохранители любовника. Когда развеселый младший детектив принимал участие в дружеском застолье, обязателььно спивался и проводил ночь в обнимку с унитазом.

Вот и этой ночью Дружинин пригнал черный «жигуль» к соседнему дому. Казалось бы, ничего опасного — все спят, фары предусмотрительно погашены. Откуда не возьмись — милицейский патруль.

— Документы?

Естественно, документов на машину у незадачливого водителя не было. Мало того, впопыхах он забыл взять из дому не только права, но даже паспорт. Наспех придуманная причина — обокрали, стащили все документы плюс дипломат с баксами — не сыграла. Опытные менты не зааплодировали — скептически ухмыльнулись. Нарушитель отрекомендовался частным детективом, проводящим расследование — такая же ухмылка.

Автовора доставили в отделение. К счастью, машина не была в розыске — владелец еше не успел обнаружить ее исчезновение. Но — подозрительно: мужик без документов разъезжает ночью по городу.

Время позднее, оперативники и следователи еще спят, до их появления Дружинина заперли в обезьяник. В компании с двумя алкашами и одной проституткой, очистившей карманы клиента.

— Имею право на один телефонный звонок, — заупрямился Дружинин. — Жена привезет документы.

— Имеешь, — равнодушно подтвердил дежурный, отпирая обезьяник. — Звони, — подал он задержанному трубку.

Квартира долго не отвечала. Лейтенант хотел было нажать на рычаги аппарата — не к чему бесполезно тратить время, и без того все ясно. Но продолжительные гудки прекратились, вместо них — женский голос.

— Вас слушают.

— Марийка, я — из милиции. Пожалуйста, срочно привези мой паспорт, удостоверение частного детектива и водительские права.

— Все же доигрался — посадили? — прокомментировала женщина. — Небось, ночевал у какой-нибудь потаскухи… Так и быть, по дороге на работу привезу. Когда высплюсь, — со злостью закончила она.

— Садистка!

— Грязный развратник!

Странно, но после обмена привычными любезностями, сделалось легче. Ничего страшного не произошло, Машка утром привезет документы, его отпустят. Единственная неприятность — несостоявшееся застолье у Романова, но и это поправимо — пирушка состоится днем позже.

— Посиди, парень, подумай, — доброжелательно посоветовал пожилой сержант, затолкав Дружинина за решетку. — Утром разберемся.

— Хотя бы угости сигаретой…

— Всех угощать — себе в убыток. Отвыкай от вредной привычки.

Хрипло засмеялся, будто выдал очередной анекдот.

В восемь утра появилась Мария. Не глядя на сидящего за решеткой мужа, положила перед дежурным паспорт, водительские права, удостоверение частного детектива. Выразительно покачивая могучими бедрами, вышла из отделения.

— Твоя? — кивнула вслед ей проститутка. — Хороша бабенка, пятерым мужикам хватит и еще останется. Справляешься или позоришься?

— Не жалуется, — туманно ответил Дружинин.

Более подробно высказаться не успел — сержант открыл дверь обезьянника, проводил задержанного в кабинет следователя.

Дружинин думал увидеть солидного, пожилого человека, а за письменным столом — самый настоящий пацан.

— Личность установлена. Осталась одна невыясненная деталь — угон машины.

— Оперативная необходимость, — таинственно улыбнулся детектив. — Не нашел такси, преступник уходил из-под наблюдения, пришлось применить крайние меры.

После недолгой воспитательной беседы, насыщенной упоминаниями многочисленных статей уголовного кодекса, Дружинина все же отпустили.

Домой Петька не пошел — Машка на работе, жрать дома, как всегда, нечего. Лучше нанести визит потомку императора.

Возле дома, в котором живет Романов, младший компаньон столкнулся с Видовой. Бледная, покачивающаяся женщина шла, придерживаясь за стволы деревьев. От одного к другому. Испуганно оглядывала прохожих, припаркованные легковушки.

— Вы?

— Я… Мне — к Роману Борисовичу, — беспомощно проговорила Ольга Карповна, уцепившись за рукав Петьки. — Вы — его помощник? Помогите…

— Что случилось?

— Дедушку Прохора убили…


В последние дни Сидякин был необычайно раздражен. Мотался на своей коляске по особняку, гонял слуг и шестерок. Все не по нему: и блюда переперчены, и пыль с мебели не стерта, и комнаты не проветриваются, и постельное белье плохо выглажено. Словами не ограничивался — нередко пускал в ход узловатую самшитовую палку.

Единственные обитатели дома, к которым хозяин относился более или менее сносно — узколобый, прозванный старшиной Дегенератом, и волосатик, именуемый Обезьяной. С ними Сидякин подолгу шептался за закрытыми дверьми.

Однажды, Ольга Карповна случайно услышала обрывки беседы. Она сидела в комнате рядом с гостиной, по недосмотру участников совещания дверь приоткрыта. Не только почти все слышно, но и видно.

— Грач набивается на стрелку. Говорит, что очень нужно. Понимая мое безножное состояние, предложил встретиться в коттедже… Как думаете, не опасно?

Дегенерат поглядел на потолок, потом на портрет бравого фронтового старшины. Будто искал достойный ответ на поставленный хозяином сложный вопрос. Подтвердишь — опасно, получишь обвинение в трусости, посоветуешь встретиться с конкурентом — упрек в предательстве. И так колко, и так жестко.

— Думать надо, — вдумчиво проговорил он. — Хорошо думать.

— Думать — не для тебя, остатки мозгов заржавели… А ты что скажешь, Обезьяна?

— Пусть приезжает. Только в коттедж войдет один и без оружия. Обшмонаем. Для гарантии посадим за оконные портьеры пехотинцев с автоматами. Мы с Дегенератом станем за дверью гостиной… Все дела.

— Больно уж легко у тебя получается. Обшмонаем, посадим в захоронке пехотинцев, — передразнил Прохор. — Грач, небось, просчитал все варианты стрелки. Он, не в пример вам — хитроумная животина, его так просто не взять.

Недолгое молчание. Волосатик обиженно хлюпает заложенным носом, узколобый изучает узор на ковре.

— Когда стрелка? — интересуется он. — Не сегодня же?

— Через три дня.

— Успеем подготовиться…

С этих пор в многокомнатном особняке — тихая беготня. Перевешивали гардины, колдовали над запасной инвалидной коляской хозяина, передвигали мебель, перешептывались.

Через два дня, утром волосатик позвал женшину к хозяину.

— Завтра пожалует твой муж… Бывший муж, — скривив сухие губы, уточнил Сидякин. — Ничего хорошего от этого посещения не ожидаю. Отказаться не могу. Ты будешь находиться в комнате за кухней — проводят. По монитору увидишь и услышишь все происходяшее в гостиной. Если — спокойно, вернешься в свою комнату, если — нет, Обезьяна отвезет тебя на «каблучке» в город. Верный, не раз проверенный человек.

Комнаты особняка нашпигованы датчиками, провода от них сходятся в особое помещение, доступ в которое всем, кроме двух осободоверенных шестерок, запрещен. Однажды, Прохор Назарович посвятил женщину в свою тайну, показал ей как пользоваться хитроумными приборами.

— Можно один вопрос? — по ученически подняла руку Видова. Сидякин кивнул. — Почему вы так заботитесь обо мне?

В ответ — пятиминутное нерешительное молчание. Мнвалид даже закрыл глаза, опустил голову.

— Любой человек грешен. Есть грехи, от которых можно освободить совесть покаянием, есть — непростительные. У меня таких — два. Теперь могу признаться. Первый — в годы войны застрелил своего комбата. Не просто командира — друга детства. Второй — убил хорошего человека, можно сказать, побратима. Людского суда не боюсь — а вот Божьего… Может быть, спасение внучки комбата станет искупление совершенных мной преступлений? Как думаешь?

Наконец-то открылся! Ольга отлично помнила бабушкины рассказы о вечном комбате, странной его гибели. Упоминалась и фамилия старшины Сидякина. Главного подозреваемого. Кажется, внучка капитана Видова случайно разгадала тайну его смерти.

— За что вы убили моего дедушку?

— Можно сказать, ни за что. Приказали…

— Кто приказал?

Сидякин пуглмво огляделся, согнутым пальцем поманил к себе женщину. Прошептал.

— Органы. Прознали, что я торговал красноармейским бельем и обмундированием, пригрозили. Пришлось дать подписку. Поначалу стукачествовал, после приказали убрать капитана…

— Чем он им так насолил? Если провинился — арестовали бы, судили…

— Лучшего в армии комбата судить? Ну, нет, на это не пошли.

— Вы бы отказались…

Бывший старшина огорченно вздохнул, положил под язык белую таблетку.

— Тогда убрали бы меня… Органы работают четко, у них — все по плану. Вот и пришлось мне… Подстрелить Семку на марше или на отдыхе не решился. В бою он завсегда впереди, а мне подставлять голову — не резон. Помог случай. Мессеры разбомбили батальонную колонну… Многие стреляли по самолетам. Неподалеку от меня стоя палил капитан… Вот я и прошил его очередью…

— А почему так долго молчали? Признались бы бабушке — легче стало.

— А об органах забыла? Мигом бы повязали, а то и — в распыл! А у меня — жена, сын… Вообще-то, не буду темнить — жить хотелось

— Так ведь давно уже тех органов нет!

— Наивная овечка! Какая разница — НКВД, КГБ, ФСБ? Все они из одного теста слеплены, одним маслицем политы.

— А почему сейчас признались?

— Чую, девонька, за спиной — старуха с косой. Вот и повинился… Как думаешь, Боженька простит?


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29