7

Возле «газика» подполковник наспех раздавал «тычки» и «пощечины». Перед ним, на подобии нашкодивших пацанов, стоят с понуро опущенными головами Сомов и три командира взвода. Четвертый — на стройке с ротой.

— Славьте Бога, дерьмовые командиры-воспитатели, что нет у меня сейчас времени. Следующий раз приеду на пару деньков — души вытряхну, помою и повешу сушить… В казармах — грязь, в тумбочках тараканы пасутся, койки заправлены кое-как, отхожие места засраны, дневальные службы не знают, докладывать не умеют. Не воинская часть — трактир на Пятницкой… Видели такой фильм? Вот и сравните. Правда, там, не в пример вашим казармам, чисто и даже уютно. Вот так, разгильдяи, бездельники! Надо же, потеряли командира роты! Скажи кому — на неделю смеху.

Раздражение подполковника можно понять и простить — только-что ему стало известно: из Округа выехала комиссия под председательством заместителя начальника Управления полковника Виноградова. Одно это может вывести из равновесия более выдержанного человека, нежели Парамонов.

«Отстрелявшись» по несчастным офицерам, Парамонов огляделся, увидел подбегающего прапорщика. Но воспитывать его не стал — наверно, притомился только-что закончившейся разборкой. Ограничился угрюмым вопросом.

— Нашел Королева?

Серафим Потапович нагнал на лоб глубокомысленные морщины, машинально, по привычке втянул выпирающий живот и выпятил грудь.

— Пока нет. Но нащупал подход…

— Бабу в постели щупай, умелец, — снова взорвался подполковник, будто хвастовство Толкунова пополнило иссякнувший «боезапас». — Если ещё есть чем щупать… Забирайся в машину и поехали. Раскормился на дармовщину, с трудом поворачиваешься, бездельник!

Офицеры откозыряли и командирский «газик», переваливаясь на ухабистой дороге, с трудом выбираясь из глубоких луж, медленно двинулся из распадка. Отдохнувший водитель подкормился в солдатской столовой и еле слышно насвистывал какую-то мелодию.

— Теперь докладывай, дерьмовый детектив! Не тяни кота за хвост — только главное.

Снова заныл осенний мелкий дождик, противно заскрежетали по стеклу «дворники». С вершин сопок наползал густой туман.

Прапорщик медленно, выбирая выражения, которые не могли обозлить успокоившегося подполковника, начал нелегкое повествование. Подробно описал знакомство с «травяной колдуньей», которую ему удалось ловко расколоть. Со вкусом нарисовал обстановку в таежном домишке, сотни пучков трав подвешенных под потолком, заковыристые корни на подоконниках и столах, красоту хозяйки и её неуступчивость, которую он с»умел преодолеть.

Парамонов угрюмо молчал. Будто пережевывал подброшенную ему информацию.

— Вот только не успел повстречаться с Чудаковым — вызвали к вам, — осторожно «ущипнул» прапорщик молчащего командира. Так осторожно, что тот ничего не почувствовал. — Не беда, товарищ подполковник, завтра снова наведаюсь в распадок, обязательно поговорю с Васькой…

Закончив обширное повествование, «детектив» замолчал, со страхом ожидая реакцию непредсказуемого командира отряда. Сейчас обложит матерками, сравнит со среднеазиатским ишаком.

— А что, молоток! — неожиданно похвалил подполковник. — Честно говоря, сомневался в твоих способностях. Авось, что-нибудь у тебя и выйдет… Сделаем так, Серафим, возле штабе я тебя высажу, переоденусь и поеду встречать начальство. А ты развернись, достань из загашника икорку, балычок, заставь поваров приготовить вкусный обед… Какой — на твое усмотрение… Комиссия едет по мою грешную душу. Не знаю, кто трекнул, но в Округе уже знают о Королеве… Если — Сомов, в порошок сотру молокососа! — несколько минут помолчал, будто решая в какой порошок и каким образом он сотрет помощника по воспитательной работе. Снова повернулся к Толкунову. — Да, вот ещё что, совсем забыл, слушая твои байки. Спирт на стол не выставляй, понял? Но держи наготове. Понадобится — подмигну. И подумай, где разместишь комиссию…

— Сколько человек?

— Четверо. Виноградов, два знакомых мне майора из отдела стройчастей и какой-то представитель главка.

Прапорщик замолчал, прикидывая, где разместить комиссию, какой мебелью оснастить комнаты. Особое внимание, конечно, главковцу. Как самому опасному. По части закуски твердо решил: икоркой и балычком не обойдется, хорошо, что сохранились с давних времен твердокопченная колбаска да пара кругов российского сыра. Что до солений — крикнуть офицерских жен, пустить слезу — притащат все нужное.

А Парамонов, считая, что сказано достаточно — прапорщику по малой его должности и незначительному званию знать большее противопоказано, — отвернулся и снова углубился в нелегкие размышления.

Вот и грянула давно ожидаемая гроза. С громами и молниями, сначала — устными, потом — в приказе. Кажется, пришла пора собирать вещички, решать, куда податься, где осесть?

Призывался молодой парень из Москвы, заканчивал училище в Ленинграде, а потом носила его армейская стихия по просторам огромного государства. Больше года на одном месте не задерживался… Командир взвода, заместитель командира саперного батальона, и вот уже три года — командир полугражданского военно-строительного отряда. Сокращенно — ВСО. И все это время — в тайге. Чаще не в обжитых гарнизонах — на голом месте.

А теперь получить пинок под зад?

Вдруг не выгонят, вкатят ещё одно, самое последнее предупреждение, и оставят командовать отрядом?

Нет, не оставят!

Прощали дезертирства, насилия, пьянки, отделывался он выговорами и предупреждениями, а вот исчезновения капитана, командира роты, занятой на строительстве ракетной позиции, ни за что не простят! Насколько известно, такого ЧП в войсках Округа ещё не было.

Главный симптом намечаемой расправы — только-что состоявшийся разговор по телефону с заместителем начальника Окружного Строительного Управления по стройчастям полковником Виноградовым.

Все без исключения офицеры военно-строительных отрядов до нервной дрожи боятся сурового, не признающего даже малейших скидок, полковника. Приезжает он в часть — офицеры и прапорщики рассыпаются, будто беззащитные птицы при виде злющего ястреба. Остаются только солдаты — им терять нечего.

Когда Сомов таинственно проинформировал: звонят из Окружного Управления, Пономарев сразу понял — беда. Если уж не передали на словах дежурному по штабу отряда, нашли в Голубом распадке — разговор предстоит серьезный.

— Подполковник Парамонов у аппарата, — четко доложил он, заставив себя успокоиться. В конце концов, чему быть того не миновать. — Слушаю вас!

— Выезжаю вечерним поездом, — завибрировала мембрана трубки. — Со мной — представитель Главного Управления и два офицера. Обеспечьте встречу, размещение. Приготовьтесь ответить — почему не доложили о чрезвычайном происшествии? Все!

Один только тон голоса полковника чего стоит! Говорит — словно читает приказ об увольнении в отставку по несоответствию занимаемой должности. Можно подумать, не Королев, а командир отряда бросил на произвол судьбы доверенное ему подразделение… «Газик» поскользнулся, едва не влетел в кювет. Ефрейтор во-время отреагировал — крутнул баранку, выровнял машину. Парамонов негодующе поморщился, но ничего не сказал, сдержался.

Не оборачиваясь к прапорщику, продолжил прерванный инструктаж.

— Еще одно, Серафим: переодень моего водителя. В замызганной своей форме он больше походит на московского бомжа-алкаша, чем на солдата. И прикажи до блеска выдраить машины. Полковник и москвич, не знаю в каком звании, поедут на моей, для двух офицеров снаряди грузовичок поновей и поприличней.

— Все сделаю, товарищ подполковник! — подобострастно заверил врио начальника тыла. — В лучшем виде…

Парамонов повернулся, окинул зама насмешливым взглядом. Дескать, конечно, сделаешь, куда тебе деваться.

— Надо бы оставить тебя в «голубой», продолжить насатое расследование, да вот — ситуация: некому поручить обихаживать комиссию. Офицеры «столичных» рот — молокососы и бездельники, повара в столовой — сплошь ворюги… Ладно, пусть там Сомов разворачивается. Все равно скрывать теперь нечего — об исчезновении Королева уже знают в Округе и, похоже, в Главке…

Возле штаба отряда «газик» остановился. Прапорщик торопливо вылез из машины, зацепился портупеей за ручку двери, да так прочно зацепился — пришлось расстегивать ремень. Парамонов терпеливо ожидал, не наградил подчиненного ни одним матерком.

Вторая остановка — возле заднего входа в штаб. Там тонкой перегородкой выделена квартира командиру отряда: три, так называемых, комнаты, напоминающих деревенские чуланы. В «спальне» с трудом умещается старомодная двухспальная кровать с двумя тумбочками; в «гостиной» стоит телевизор на задрапированном протертым ковриком дощатом ящике, перед ним — два стула, в углу — такой же старомодный приемник. В «столовой» — широченный стол, покрытый цветастой скатеркой, и древний, обшарпанный буфет.

Вот и вся обстановка командирского жилья!

Жена, как всегда, возится на кухне. Толстая, неопрятная женщина в дырявом халате и стоптанных шлепанцах. Голова — в накрученных бигудях, которые она не снимает ни днем, ни ночью. Вспомнил Сергей Дмитриевич красочно описанную прапорщиком таежную красавицу и с улыбкой покачал головой. Какой же шалун, жирный прапорщик, все умудрился осмотреть: вьющиеся волосы, пышную грудь, точенные ножки…

— Срочно уезжаю, — сухо об»явил он, будто перед ним находится не родной человек — служанка. — Достань новую повседневную форму, приведи в порядок. Пока перехвачу на скорую руку.

Жена одышливо забегала по квартире, включила утюг, разложила на обеденном столе форменную рубашку с погонами, тужурку. Принялась что-то подшивать, что-то разглаживать.

Служанка, типичная домработница, с некоторой долей брезгливости рассуждал про себя Пономарев, ковыряясь вилкой в тарелке с солянкой, разве только сплю с ней на одной постели. Да что толку от такого «спанья» — проведешь ночью ладонью по студенистой туше, послушаешь густой храп — все, желание испаряется.

Поглядел на часы. Ого, пора выезжать, до станции — пятьдесят километров, дорога скользкая, ненадежная. Опоздаешь — Виноградов не помилует, живьем проглотит, не разжежывая.

Когда Парамонов, переодевшись, вышел из квартиры, «газик» и «зилок» уже ожидали его. Разворотливый Толкунов все успел сделать: переодел водителя, помыл машины. Даже раздобыл где-то потертые коврики, набросил их на сидения.

Усаживаясь рядом с водителем, подполковник одарил разворотливого прапорщика благосклонной улыбкой. Дескать, молодец, толстяк, так даржать! Серафим ответил услужливым взглядом.

В голове командира отряда больной занозой засела опасливая мысль. Кто такой представитель главка? С какой целью командирован? Неужели известие об исчезновении командира роты успело долететь до высоких московских кабинетов?

8

Доложив генералу о приобретении билета на самолет, Добято немного погрешил против истины. Билет он, действительно, купил, но не на следующий день, а на середину предстоящей недели. Ибо считал, что соедствие придется начинать из Москвы. Вдруг переклеивание фотокарточки организовано не на Дальнем Востоке — в Управлении кадров строительно-квартирных органов.

Нет, нет, сыщик не настолько глуп, чтобы заподозрить какого-нибудь московского чиновника в отзыве личного дела офицера, внесение в него нужного изменения и вторичной отправке на Дальний Восток. Длительная и опасная процедура, опытные преступники на неё не пойдут.

Предстоит изобрести причину обращения в Главк. Найти там человека, который введет его, не к начальнику управления кадров, конечно, к всезнающему исполнителю.

Покопавшись в емкой своей памяти, Тарасик все же отыскал в ней фамилию, имя, и даже отчество подобного «проводника». Следователь военной прокуратуры, с которым Добято познакомился во время совместного расследования дела одного дезертира, замешанного в грабеже. Умный и разворотливый мужик, конечно, знает подходы и отходы в строительно-квартирных органах.

Так и получилось.

— Здорово, Юрка, — весело провозгласил сыщик в телефонную трубку. Будто об»являя о победе «Спартака» над «Динамо». — Как живешь, как можешь?

Ответ — такой же стереотипный и избитый, как и вопрос.

— Живу нормально, а вот могу не всегда. Бытовуха заела, начальство каждый Божий день разбирается в кишках. На предмет вырезания лишних… Не придуряйся, Тарасик, знаю ведь — так просто не позвонишь! Что нужно?

— Экстрасенс! Шаман! Провидец! — притворно восхитился Добято. — Кадровиков у заместителя министра по строительству всех знаешь?

— Через одного, — осторожно признался следователь. — К начальнику соваться не советую — кроме грохота и дыма, ничего не получишь… Говори без маневров, кем интересуешься?

— Нужно, понимаешь, очень нужно заглянуть в личное дело одного офицера-строителя. Но сделать это таким образом, чтобы никто об этом не знал. Естественно, кроме кадровика.

Несколько минут молчания. Тарасик, будто воочью, видел, как его собеседник нерешительно морщится, задумчиво выбивает по столу нечто среднее между маршем и плясовой.

— Кто он, твой офицер? Инженерный состав или командный? Какой должностной уровень?

В»едливые вопросы следователя начали раздражать. В конце концов, что от него требуется — свести со знающим кадровиком. А он развел тягомотину, допрашивает, словно перед ним подследственный.

— Командир роты.

— Ладно, так и быть, проконсультируюсь. Перезвони минут через двадцать.

Ровно даавдцать минут, не больше и не меньше, Добято задумчиво расхаживал по утлому своему кабинету. «Маршрут» давным давно изучен и опробован: ровно пять шагов из угла в угол.

Теперь задуманная проверка казалось сверхглупостью. Предположим он увидит в кармашке офицерского личного дела фотографию Убийцы. Ну, и что из этого?

Единственное — кто-то в Управлении кадров «работает» на преступника. Но это уже выходит за рамки полученного задания, неизвестным покровителем Убийцы займутся другие люди. Тот же Юрка.

Если в кармашке — фотография не Гранда, минует необходимость командировки на Дальний Восток. Соответственно, снова выпрыгнет семейная проблема: что делать с супругой, разводиться или мириться. Конечно, на определенных условиях.

Нет, уж, лучше — командировка!

Окончтельно запутавшись, Добято поднял трубку и набрал только-что сброшенный номер.

— Двадцать минут прошло…

— Спасибо за точность. Так вот, дорогой Мегре, личные дела командиров рот в Москве не хранятся. Обратись в Округ… Звони, не забывай… Будь здрав!

Вот тебе и решение всех проблем, с облегчением подумал Тарасик, машинально постукивая трубкой по ладони левой руки. Вернее, почти всех, суеверно поправился он. Ибо на фотокарточке в личном деле, без сомнения, вместо погибшего Королева «нарисован» Убийца.

Впервые за последние суматошные дни сыщик пожалел о том, что взял билет на будущую неделю. Остается навестить Главное военно-строительное управление, выписать командировчное предписание… А дальше чем заняться? Так и сидеть в своей берлоге? Нет только не это! Засекут дремлющего сыщика — мигом подхватят, закружат, навешают десятки поручений, которые и за месяц не разгрести. А у него, между прочим, до вылета остается четыре с половиной дня.

Лучше пойти домой и отоспаться. За все недоспанные ночи и сумасшедшие дни.

В дверь вежливо постучали.

— Входите, открыто!

Так и есть — дежурный по Управлению. Ну, Тарасик, держись!

— Зайди к начальнику отдела. Срочно.

Впечатление — откючена внутренняя связь: порвались провода, совершен теракт, вышла из строя клавиатура коммутатора. Вот и пришлось начальнику гонять дежурного!

Добято, стараясь не горбиться, с максимально деловым видом вышагивал по коридору. На самом деле, сомнения грызли его. Неужели отменили поездку? Такое тоже может быть — очередное убийство политического деятеля или видного бизнесмена, уголовка поставлена на уши, сыщиков катастрофически не хватает — о какой охоте на лжекоролева может идти речь?

К счастью, ничего подобного не произошло.

— Собрался? — ехидно спросил подполковник. — Плавки и пляжную панамку не забыл? Вдруг на Амуре погода не в пример нашей курортная? Отдохнешь, подзагоришь, с тамошними телками пообщаешься.

Издевается? Ну и пусть позабавится, миролюбиво подумал Тарасик. Знает ведь, сыщика ожидает не купание и не флирт — опасное и серьезное следствие. Убийца не тот фрайер, который позволит безнаказанно выследить себя и повязать.

— Я всегда — в готовности, — изобразил он скупую улыбку. — Вызвали для напутствия?

— Какое там напутствие, — отмахнулся начальник отдела. — Тебя в Министерстве так поднакачали — дальше некуда. Просто я подумал: ни к чему тебе соваться к строителям, выписывать командировку. Мало ли что, вдруг в ГВСУ тоже запущен грандовский «клоп» — подглядит да и стукнет хозяину: какой-то Добято летит по твою душу, берегись… Вот и послал вместо тебя Фиксина. Парнище ловкий, все сделал, как надо. Никто не подумает, что с этим документом едет полномочный сыскарь… Вот — держи!

Командировочное предписание оформлено по полной форме — с печатью и залихватской подписью, штамп пристукнут с датой и номером… Молодчина, Фиксин!

— Знаешь, — продолжал резвиться соскучившийся в одиночестве подполковник, — девица, регистрируя твое предписание, удивилась. Дескать, кто такой этот Добято? Ни разу не довелось встречаться с подобной удивительной фамилией. Проинструктированный Фиксиным сотрудник, давясь от смеха отбарабанил: недавно оформлен на работу, мало кто его знает, повезло мужику, не успел занять место за столом — дальневосточная командировка… Вот так, «специалист по солдатским подштаникам»!… Когда летишь?

— Завтра, — безмятежно соврал Тарасик, аккуратно складывая командировочное предписание и пряча его в бумажник. — Завтра утром.

Ему показалось, что подполковник услышав слово «завтра» помрачнел. Видимо, намеревался использовать Добято на полную катушку, освободив его только возле самолетного трапа. Не получилось!

Оставшиеся до вылета четыре с половиной дня сыщик проспал. Проснется, выберется на кухню, глотнет стакан крепко заваренного чая, пожует парочку бутербродов и снова — на боковую. Хозяйка ходила на цыпочках, удивлялась подобной способности своего постояльца, иногда даже беспокоилась — жив ли он. Но могучий храп наглядно свидетельствовал — жив и здоров.

Сборы заняли всего несколько минут. Упаковав в видавший виды старомодный портфель пару белья, туалетные принадлежности, бритву, Добято достал из кармана самое дорогое: изображение Убийцы. Бережно протер, снова завернул в чистый лист бумаги…

В среду, заняв обозначенное билетом место в салоне самолета, он удовлетворенно пожевал тонкими, нервными губами, вздохнул и… снова захрапел. Будто не было четырехсуточного почти беспрерывного сна.

Сыщик помыслить не мог, что его подозрения в части запущенного в Главк «клопа» верны. Визит осторожного и ловкого Фиксина не остался незамеченным. Точно так же, как и выписанное неизвестно какому Добято командировочное предписание. В тот же день на Дальний Восток полетела внешне безобидная телеграмма: встречайте представителя фирмы для осмотра партии товара.

В переводе: вылетел сыскарь, тревога…

9

Заместитель начальника военно-строительного управления округа по стройчастям полковник Виноградов, как принято выражаться, — военная косточка. Двадцать лет в армии, последние шесть отбарабанил в звании подполковника. Перспектив на продвижения по службе, соответственно, надежд на получении очередного звания — никаких. Поэтому легко согласился занять предложенную должность в непонятно каком управлении — то ли полувоенном, то ли полугражданском — сооблазнился твердым обещанием сразу же присвоить полковника.

Обещание кадровики выполнили — недавний подполковник надел папаху, трехзвездочные погоны. А вот привыкнуть к новому своему месту так и не смог. Привык к четким, ясным приказам, получаемых сверху и отдаваемых в «низы», к дисциплине и исполнительности. А в строительном управлении — непонятная помесь приказов с просьбами, четкости — с туманностями.

Вот и сейчас происходит непонятное. Командованием Управления запланирована широкомасштабная поверка неблагополучных в плане дисциплины пяти военно-строительных отрядов в Приморье. Отдел стройчастей по заданию Виноградова разработал систему этой поверки. И вдруг — шифровка из Главного Управления — отменить! Создать комиссию по обследованию, в принципе, неплохого отряда в Приамурье. Мало того, включить в состав комиссии посланца центра, какого-то Добято.

Ребус, а не приказание! Прежде всего, спрашивается, кому видней кого проверять: Министерству Обороны или местному командованию? Потом — что за нужда включать в комиссию для проверки одного единственного отряда московского посланца? Благо бы, генерала, в крайнем случае — полковника, а то — «шпака», непонятно какую должность занимающего! Скорей всего, рядового исполнителя, обычной шестерки.

Виноградов привычно потер виски. Словно активизировал уснувшие там мозговые извилины. Придется принять московского посланца, постараться выудить из него действительное задание. Жизнь научила недавнего командира батальона докапываться до самых потаенных истоков возможной опасности, ибо своевременная информация позволит построить надежную «оборону».

Размышления прервал звонок аппарата внутренней связи.

— Леонид Валентинович, зайди, пожалуйста.

Генерал? Странное приглашение, если учесть полуторачасовую беседу утром! Впрочем, приказы не обсуждаются, даже когда они отдаются с приложением вежливого «пожалуйста» и обращением по имени-отчеству.

— Слушаю вас, товарищ генерал!

— Ну, к чему подобная официальность, — поморщился начальник управления. — Присаживайтесь.

Виноградов занял обычное свое место — по левую руку от генерала, правое полукресло всегда занимал первый заместитель — главный инженер. Положил перед собой папку с бумагами, открыл рабочую тетрадь. Очередное задание или очередная вздрайка за чрезвычайное происшествие в каком-нибудь отряде?

Оказалось — ни то, ни другое.

Генерал обреченно вздохнул, обеими руками поправил пышную седую шевелюру.

— Только что позвонили. Сами знаете откуда, — поглядел он на шестирожковую люстру, будто именно там сидел позвонивший ему высокий чин. — Еще раз предупредили: с московским посланцем вести себя предельно внимательно, выполнять все его просьбы… Черт бы побрал, эту детективную историю с продолжением, — длинно и неумело выматерился он. — Только мне и нехватает заниматься встречами-проводами непонятных представителей… Короче говоря, просьба есть, Леонид Валентинович. Уважьте, пожалуйста.

— Что нужно? — коротко спросил Виноградов, ощутив непреодолимое желание запустить многоэтажным матерком в ту же самую роскошную люстру. — Все зависящее от меня…

— Зависящее, зависящее! — обрадовался генерал. — Возьмите на себя московского чиновника, избавьте меня от таинственных переговоров и сопровождений!

Вдобавок ко всем неприятностям полковнику пришлось лишиться привычного «газика» — отправить его в аэропорт встречать посланца центра. А сколько было намечено планов, связанных с персональным транпортом! Посетить учебный отряд, ещё раз проверить, как идет подготовка будущих сержантов. Наведаться к вещевикам, выпросить хотя бы тысячу дополнительных комплектов зимнего обмундирования. Поплакаться перед окружными кадровиками, убедить их в крайней необходимости перевода в строительные части заранее подобранных офицеров.

Вместо всех этих срочных, крайне необходимых дел придется облизывать представителя Центра, выслушивать десятки приказаний, неумело замаскированных под просьбы.

Поэтому Виноградов встретил Добято далеко не приветливо. Поднялся, конечно, протянул негнущуюся ладонь, но — ни улыбки, ни расспросов о здоровьи и послеполетного самочувствия. Показал на стул, стоящий по другую сторону рабочего стола, и выжидательно уставился на посетителя.

По внешнему виду представитель Центра — обычный вахлак, вшивый интеллигент. По привычке, полученной во время службы в строевых частях, Виногралов почему-то не любил интеллигенцию, мало того — брезгливо к ней относился. А сидящий напротив мужик — лысый, морщинистый, узкоплечий, в затрапезном помятом пиджачишке и с»ехавшим на бок узлом галстука — не мог вызвать у него других эмоций.

Добято про себя усмехнулся. Знакомы, дескать, цирковые фокусы армейских начальников, зря выпендривается полковник — меня из седла не вышибет, в расстройство не вгонит. По привычке провел ладонью по лысине — словно проверил, на месте она или осталась в Москве — поправил густые усы.

— Вас предупредили о моем появлении?

Идиотский вопрос! Если бы не позвонили, развн послал бы Виноградов в аэропорт офицера, оторвав его от срочныхдел? Но ответ прозвучал коротко и веско.

— Да, звонили. И — не раз… Простите, Тарас Викторович, времени у меня мало, поэтому перейдем к делу. Не стану расспрашивать о полученном вами задании — оно меня не интересует. Что нужно от нас?

— Когда выезд комиссии? — благожелательно улыбнулся сыщик. — Мне придется задержаться на пару дней.

— Подходит. Значит — в четверг.

— Тогда — маленькая просьба. Прикажите кадровикам ознакомить меня с личыми делами офицеров парамоновского отряда. Если это возможно.

— Никаких проблем.

Виноградов снял трубку внутреннего телефона, набрал трехзначный номер. Коротко приказал. И снова выжидательно уставился на «усатого». Что еще? Не тяните кота за хвост — оцарапает.

— Еще хочу повторить то, что вам, наверно, уже известно. Никто не должен даже догадываться о том, что я никакого отношения к военному строительству не имею. Лично вам могу открыться — сотрудник уголовного розыска. О моем задании вам лучше ничего не знать.

Виноградов обреченно скривился. Будто выматерился. С кем только не сводила его служба заместителя начальника Управления по стройчастям: с тыловиками, милицией, прокуратурой, рыбнадзором, женскими комитетами, а вот с уголовкой придется общаться впервые.

— Под какой крышей собираетесь работать? — продемонстрировал он знание детективной литературы. — В воинских уставах, в несении службы вы, конечно, не разбираетесь… Знаете что, давайте представлю вас московским тыловиком! — обрадовался удачной мысли Леонид Валентинович. — Вечером встретимся — натаскаю…

Заработал городской телефон. Досадливо поморщившись, Виноградов снял трубку. «Слушаю вас» — единственные слова, которые он произнес, извинительно кивнув собеседнику. Добято безуспешно изучал выражение его лица — с таким же успехом он мог пытаться изучить китайскую грамоту. Ни сомневающейся гримасы, ни гневного прищуривания, ни одобрительной усмешки.

— Простите, — положив на место трубку, извинился полковник. — Очередная неприятность. У Парамонова, к которому мы с вами поедем. Пропал командир роты…

— Капитан Королев? — не удержался Тарас Викторович.

Виноградов нисколько не удивился непонятной осведомленности сыщика, скорее, наоборот, его вопрос будто высветил задание, с которым приехал этот усатик.

— Да, Королев, — подтвердил он и продолжил, предваряя последуюшее любопытство. — Сообщили из Особого отдела Округа…

Первый шаг сделан. Бегство Убийцы, если это капитан, о многом говорит и многое умалчивает. Прежде всего, Убийца неизвестно из какого источника узнал о предстоящем появлении в отряде сотрудника уголовного розыска. Кто ему сообщил? Чьи ловкие «пальчики» заменили фотографию в личном деле лжекапитана? Еще один «клоп», скорее всего, из числа окружных кадровиков?

Куда сбежал Убийца — не вопрос: скорей всего, укрылся в тайге и выжидает дальнейшего развития событий.

Выйти на высоких покровителей Убийцы и его «клопов» — следующий пункт расследования, сейчас неободимо срочно найти и повязать затаившегося преступника. Поглядеть в налитые страхом и надеждой его глаза, напомнить залитую кровью квартиру с истерзанными телами Николая Храмцова, его жены и двух малолетних детей. Так напомнить, чтобы в душу Убийцы проник могильный страх.

Тарас Викторович не уверен в том, что удержится от выстрела в упор.

Виноградов после ухода Добяты походил по кабинету, несколько раз брал со стола папку с тисненной надписью «На доклад» и столько же раз бросал её. До чего же не хочется идти к начальнику Управления, выслушивать замаскированные упреки в бездеятельности и слабоволии, каяться в несовершенных грехах, обещать наладить, искоренить, предусмотреть.

Докладывать все равно придется. Но не с низко склоненной, наоборот, высоко поднятой головой. После того, как он сам разберется в ситуации на месте. Но прежде не мешает поговорить с командиром отряда. И полковникк приказал найти Парамонова, вызвать его на связь…

10

Начальник отдела кадров Окружного Строительного Управления — подполковник Лисица. Удивительное совпадение фамилии и наружности! Заостренная, хитрая мордочка с маленькими бегающими глазками, нос-хоботок будто обнюхивает собеседника. Добавить бы пышный хвост, заметающий следы, — полная аналогия!

— Полковник Виноградов разрешил мне ознакомиться с личными делами некоторых офицеров.

— Да, да, — засуетился подполковник и хоботок обещающе задвигался. — Он мне говорил. С кем конкретно вы желаете познакомиться?

Называть первой фамлию подозреваемого — привлечь излишнее внимание. Как правило, допрашиваемые свидетели и очевидцы концентрируют его именно на первой фразе полученной информации. Кому как не опытному сыщику знать эту избитую до синяков истину.

— Прежде всего, командира отряда… Кажется, подполковник Парамонов? Потом — его заместители и командиры рот.