— Нет, — отрезал Васин. — Сказал правду. Перед тобой — две дорожки. Одна — прямая и ровная: покаяться, отправить меня на зону и продолжить жить с мужем и сыном. Вторая — помогать мне… Выбирай, я подчинюсь твоему выбору… Все. Думай.

Он спрыгнул с кровати, набросил на голое тело мохнатый плед, подошел к окну. Закурил. Это не показное благородство повлияло на Салову значительно больше, нежели самые доказательные признания. Если Васин, действительно, преступник, то ему может позавидовать множество честнейших, законопослушных людей… И все же — преступник…

Как же непросто отрешиться от вскормивших её правил и взглядов на жизнь! Превратиться в пособницу бандита, в его информатора — позор и несчастье…

А разве не несчастье жить без его ласки? Разве не позор ложиться в постель с нелюбимым Саловым, удовлетворять его, как проститутка удовлетворяет клиента? Пусть даже — постоянного.

Будто подслушав одолевающие женщину сомнения, Васин погасил недокуренную сигарету и возвратился в кровать. Кажется, пришла пора вмешаться и показать ментовке все преимущества предложенного ей «содружества».

Ласково, ненавязчиво снял простынь, взял за щеки заплаканное лицо любовницы, вобрал ртом безвольные губы. Они пошевелились, раскрываясь. Слабые руки с неожиданной силой обхватили крутую шею мужчины. Дрожь нестерпимого желания пробежала по телу Стеллы, от напрягшихся грудей к упругим бедрам. Легкие вобрали в себя воздух и замерли, не в силах выдохнуть его. Вся она подалась навстречу мускулистому телу любовника.

Васин, с трудом удерживаясь от грубых движений, погрузился в женщину. Она обвила его руками и ногами. Неожиданная исповедь Петеньки, возникшая перед ней неразрешимая проблема, муж и даже сын — все растворилось в сладостном наслаждении…

— Допрос Взятка состоялся? — деловито спросил Пудель, отдышавшись. — Кто из следователей его вел?

Время подготовки миновало, вербовка многообещающего агента, можно считать, произошла. Вместо подписки о сотрудничестве — шикарный сеанс секса. Теперь можно не скрываться и не изображать из себя благородного вельможу.

Стелла все ещё плавала по розовым волнам любовного дурмана. Ответила машинально, не вдумываясь в содержание.

— Да, состоялся. Провел его мой муж, майор Салов…

В голосе — покорность судьбе, усталость. Она готова предать все, что раньше казалось святым, незыблемым. Лишь бы получить право на обьятия Петеньки, ощущать на себе мускулистое тело, ласкать его.

— Кто вел протокол?

— Я…

— Что сказал Взяток?

— Ничего особеного… мелочи. В совершении преступления не признался.

— Сможешь завтра утром принести мне копию протоколов?

Еще одна встреча означает новые обьятия!

Стелла согласилась с такой радостной поспешностью, что Пудель спрятал насмешливую улыбку. Если правильно говорит народная мудрость, что мужики любят головой, а бабы — сердцем, то лежашая рядом с ним голая телка — баба вдвойне.

Итак, первый отрезок дороги, ведущей к безопасности пройден. Просмотреть протоколы, убедиться, что в них не зафиксированы опасные факты — типа местонахождения новой базы боевиков или некоторые московские адреса.Тогда появится возможность выйти на второй «этап»: сделать так, чтобы Взяток не мог раскрыться на последующих допросах…

Странно, но едва Стелла вышла из калитки на улицу, туман, окутавший её сознание, рассеялся, открылась пропасть, в которую она чуть не свалилась… Или уже свалилась?

Вместе с туманом рассеялось и очарование любовных наслаждений, и желание продлить их до бесконечности. Что же она понаделала? За миг сладкого слияния фактически продала всю свою жизнь… Пособница бандитов, наводчица, самая настоящая продажная девка.

Трудно подыскать более грубые слова и сравнения, чем те, которыми Салова обливала сама себя. Будто из ведра помоями. Но на главное так и не решилась. Признаться мужу, покаяться перед друзьями по работе не хватило воли.

Всю ночь провертелась рядом с Семеном без сна. Иногда проваливалась, но тут же всплывала на поверхность и пугливо оглядывала темную спальню. Не вырвалось ли опасное признание, не подслушал ли муж покаянные слова супруги?

Утром прибежала на работу, принялась перебирать карточки, регистрировать входящие-исходящие, что-то переписывать, исправлять. А в голове работает наждачный круг. Со скрипом, с лязгом.

Ты можешь принести мне копии протоколов допроса?… Конечно, принесу. Завтра утром. С удовольствием… Я буду ждать… Жди, милый, не сомневайся, родной… Поцелуи, поцелуи… В губы, в шею, в грудь… Жгучие, страстные, вызывающие дрожь в теле… И вот — свершилось! Со стонами, всхлипываниями, криками…

К десяти утра женшина изнемогла. Она не только слышала — видела, будто воочью, Сладкие моменты сексуального сближения, сладострастие охватывало её. Что перед этим какая-то малость: никому не нужные протоколы допроса обвиняемого? Подумаешь, секрет государственного значения.К тому же, она снимет копии — подлиники останутся в следственном деле… Плата — поцелуи, обьятия, тяжесть мужского мускулистого тела и новый взрыв наслаждения…

В половине десятого Стелла выбежала из райотдела, в десять Васин открыл ей двери, если и не в рай, то в райскую прихожую. В пять минут одинадцатого она, раздевшись догола, изнемогала в его обьятиях…

Внимательно изучив показания Взятка, Васин задумался. Ничего опасного парень не открыл. А знал он немало: местонахождение базы, алреса в Москве, куда он летал по поручению Пуделя, очередные цели запланированных «реквизиций».

Где гарантия, что щестерка не расколется и не примется выкладывать все это опытному следователю?… Тот же милицейский майор при последующем допросе вскроет малоопытного подследственного, как вскрывают ножом банку консервов. И выльется из этой «банки» все, казалось бы, прочно запечатанное, и полетят коршунами группы захвата по выдавленным из Взятка адресам.

Выход один: Взяток должен замолчать. Навсегда.

— Когда следующий допрос?

Женщина окончательно потерыла стыд — сбросив на пол простынь, голая разметалась на постели, бросая на любовника призывные взгляды. Когда же она насытится? Бешенство у ней, что ли? Думает, что мужик — бык-производитель, а он — обычный человек, вымотанный постоянной опасностью, избитый риском, исхлестанный одиночеством.

Несмотря на солидный возраст — ни семьи, ни постоянного дома. Судьба криминального бизнесмена швыряет его то из Москвы в Сибирь, то обратно. Как бы не пришлось перебраться на Кавказ, под крылышко воинственных чеченов.

Впрочем, это вопрос будущего. А сейчас поджимает настоящее. В виде повязанного ментами Взятка.

— Слышала мой вопрос? Почему не отвечаешь?

В широко распахнутых глазах ментовки показались слезы, губы обиженно задрожали. Неприкрытая грубость любовника ударила по самолюбию.

— Прости, задумалась над нашими отношениями… Майора Салова, — звание и должность мужа Стелла произнесла с оттенком брезгливости, — вызвали в областное управление. Он запретил без него проводить какие бы то ни было допросы…

— И когда ожидается возвращение майора?

— Через неделю… Зачем тебе знать дату его приезда?

Тон — до предела сухой, впору поцарапаться.

О, черт, обиделась! Слишком чувствительная телка, нужно обращаться с ней поаккуратней… Видишь ли, думает о каких-то отношениях. А какие они бывают между мужиком и бабой? Но придется притворяться. Слишком уж дорогую штучку он приобрел. Не столько дорогую, сколько необходимую.

— Извини, сорвался… Да и как не сорваться, когда будто ходишь босиком по острым камням. Такая у нас с тобой житуха, ненаглядная…Прости невоспитанного бродягу-таежника.

Простила! Губы перестали дрожать, глаза высохли. Несколько ласковых слов, накапанных в виде лекарства в женское сердечко, и — все в норме.

Васин подошел к кровати, сел рядом со Стеллой. На нем — цветастый халат, подпоясанный широким кушаком с пышными кистями. Погладил женщину по груди, провел ладонью по животу.

— Не стоит друг на друга обижаться. Мы — одни на этом дерьмовом свете, потеряемся — вполне можем не найтись.

Стелла порывисто приподнялась и прижалась тугой грудью к любовнику. Не поймешь — то ли прощает его, то ли вымаливает любовную подачку. Васин предпочел принять первый вариант — не время сейчас заниматься сексом.

— Значит, говоришь, через недельку… Ну, что ж, постараюсь успеть…

— Успеть — что? — недоуменно спросила женщина.

Туманное подозрение снова потеснило желание. Неведомая опасность подступила к горлу.

— Это я так — к слову… Займемся делом… Только прошу ничего не спрашивать и не удивляться. Позже все обьясню… Будь добра, пересядь к столу.

Стелла послушно поднялась с постели, потянулась, закинув руки за голову. Скосив лукавый взгляд на любовника, нагишом покружилась по комнате.

Телка решила продемонстрировать свои фуфеля, пренебрежительно подумал Васин, провожая танцующую женщину оценивающим взглядом. Малость жирновата, а бедрышки могли бы быть и поспелей… Зато груди — просто великолепны, так и притягивают к себе.

— Сядь за стол, — преодолев вспыхнувшее желание, уже не попросил — приказал он.

Обиженно поморщившись, Стелла послушно села на указанное место. Васин взял с кровати сбитый к ногам плед, набросил его на женщину. Она игриво пошевелила плечами — плед споз на пол.

— Не надо — пусть тело дышит…

— Успеет надышаться, — Пудель упрямо водворил плед на прежнее место. — Закончим писанину — подышем вместе, — прозрачно намекнул он на «вознаграждение».

— Что писать? — заторопилась Салова,

— Нарисуй план здания райотдела.

— Я не умею рисовать…

— Как сможешь. В плане поставь крестик на комнате, где происходят допросы.

По ребячьи прикусив кончик розового язычка, Стелла рисовала, ставила крестики и вопросительные знаки, надписывала назначение комнат, короче выполняла все, что требовал от неё любовник.

А в голове, вытесняя мечты о предстоящей умопомрачительной близости, копошились недоумевающие мысли… Что он задумал? Неужели решится напасть на райотдел? Если — днем, неизбежна перестрелка… А там — Семка и Витька.

Пудель придирчиво оглядел художество любовницы. Пренебрежительно поморщился. Дескать, художник из тебя, телка, как из меня космонавт. Достал компас, перенес с него на бумагу направление стрелки…

— Спасибо, курчонок… Теперь — главное. Во время допроса ты не должна присутствовать… Поняла? Самое лучшее — заболей. Ангиной, вывихом, гриппом — чем пожелаешь. Как только начнется допрос — позвони по этому телефону и попроси Ивана Ивановича… Все дела… Сделаешь?

— Обязательно сделаю, — нерадостно, даже с некоторым оттенком грусти, пообещала Стелла. — Не сомневайся.

Конечно, сделает, уверенно подумал Пудель, деваться ей некуда — сидит на крючке… Моем крючке… Ну, что ж, пора «расплачиваться». За достигнутые успехи, примерное поведение и… в виде аванса за будущие услуги. Любой труд требует оплаты, работа персонального информатора — вдвойне.

Он сбросил халат, поднял на руки безвольную женщину, перенес её на постель… Несколько коротких, как одиночные выстрелы, поцелуев в полураскрытые губки, затяжной — в сосок затвердевшей груди… Коленом раздвинул пухлые ножки, рывком навалился. В ответ — громкие стоны, похожие на рыдание…

После того, как обессиленная, переполненная любовными переживаниями, женшина покинула утонувший в сугробах деревенский дом, Пудель подсел к столу. Несколько минут любовался схемой райотдела, поворачивая её то одной, то другой стороной.

Похоже, ему удастся в очередной раз выпутаться из мотни ментовского невода. Взяток отправится на небо, вместе с ним сгинут все протоколы, заодно — следователь, начальник райотдела милиции и прокурор.

Пора подумать о выполнении задания либералов.

Васин быстро крупным, угловатым почерком набросал телеграмму.

«Поздравляю с семидесятипятилетием Подарок отправляю почтой Береги здоровье Твой друг Иван»

Через час древний житель городка, ковыляя на негнущихся ногах, отнесет заполненный бланк на почту. Ничего подозрительного: сибирский старец поздравляет своего подмосковного ровесника. Телеграмма попадет в руки Завирюхи. Тот вчитается в знакомый код, впитает в себя действительное содержание.

«Посылку отправь до востребования Ожидай моего приезда в Подмосвокье Опасайся предательства Пудель»…

За день до допроса Взятка старший лейтенант Салова заболела. Поднялась температура, появился сухой, отрывистый кашель. Вызванный на дом врач не стал особенно утруждать себя, все понятно без простукиваний и осмотров — ОРЗ, острое респиративное заболевание… Ничего страшного — три дня старший лейтенант проведет дома, попьет чай с малиной, поглотает теблетки. Будет, как новенькая.

Присутствующий при осмотре занемогшей супруги, майор забеспокоился. За всю совместно прожитую жизнь Стелла ни разу не болела. И — вдруг… Полночи провозился на кухне, отвергнув предложенную Таней помощь. Ужин и завтрак приносил на подносе к постели жены. Утром, перед уходом на работу, напоил её гороячим молоком с медом и сливочным маслом — отвратительное пойло, но при простудах — незаменимое.

Во время отсутствия майора обязанности сиделки взяла на себя гостья.

Витька получил строгий отцовский наказ: сидеть в своей комнате и не высовываться. Сначала Салов хотел взять сына с собой, как делал это почти ежедневно, но почему-то воспротивилась больная. Нет, нет, сына она не отпустит, хватит ему целыми днями находиться в прокуренных до тошноты кабинетах! Пусть посидит дома, поможет Тане приготовить обед.

Пришлось подчиниться.

До десяти часов — именно в это время должен начаться очередной допрос Взятка — Стелла не находила себе места. Взяла со стеллажа первую попавшуюся книгу, пролистала — раздраженно отбосила. Принялась штопать вечно дырявые штаны сына — исколола пальцы, пришлось оставить и это занятие. Включила телевизор и сразу же выключила.

— Легла бы подремать, — сочувственно посоветовала Таня. — Больному человеку сон на пользу…

Стелла отмахнулась от доброго совета. Сейчас ей не поможет тройная доза снотворного — нервы натянуты до предела, вот-вот лопнут гитарными струнами.

Ровно в десять набрала номер телефона кабинета начальника райотдела. Салов не ответил. Значит — на допросе.

Второй звонок — дежурному.

— Корнеюшка, здравствуй. Салова.

— Привет, Стеллочка. Как чувствуешь себя?

— Плохо, Корней, очень плохо…

— Да?… Эх, мне бы поболеть, — размечтался усталый дежурный. — Отоспаться, побалдеть под жениным крылышком…

— Где Семен Сидорович? — прервала Стелла разговорившегося лейтенанта.

— На допросе бандюги, которого повязали на прошлой неделе.

— Попроси его срочно позвонить домой… Срочно…

— Сделаю.

Салов позвонил прямо от дежурного.

— Что-нибудь случилось?

— Да, Сема… приезжай. Только поскорей…

Голос слабый, с частыми остановками и кашлем. Стелла с детства чувствовала в себе артистический талант, подпитываемый восторгами подруг. Сейчас Семен, небось, представил себе умирающую жену и сына-сироту. Прибежит, обязательно прибежит!

Отлично!

Выждав несколько минут, «больная» набрала данный ей Васиным номер.

— Вас слушают, — ответил грубый мужской голос.

— Мне бы — Ивана Ивановича…

— Номером ошиблась, бабонька…

Частые гудки напоминают тяжеловесная ругань в адрес бабы-растерехи. Ну, и черт с ним, пусть матерится, главное — она выполнила просьбу Петеньки.

Татьяна настороженно следила за непонятными маневрами Саловой. Сейчас та меньше всего походила на страдающую больную — энергично бегала по квартире, ни разу не кашлянула. Непонятные разговоры по телефону, какой-то Иван Иванович… Умирающий голос во время беседы с мужем… Просьба срочно приехать… За всем этим стоит нечто непонятное, даже опасное. Что именно, Татьяна не знала… Был бы рядом с ней Андрюшка — мигом бы разобрался…

Майор поручил следователю продолжить допрос и, не обращая внимания на удивленных прохожих, побежал домой. Использовать машину не хотелось — горючки в райотделе осталось «на донышке», лучше использовать её для оперативных поездок.

Уже возле знакомого подъезда услышал за спиной приглушенный взрыв. Позабыв о больной жене, бросился назад.

В здании — паника. Бегают сотрудники, пожарники. Дежурный терзает телефон.

— Что произошло?

— Взрыв в комнате, где проводится допрос…

— Жертвы?

— Ни одного живого… По стенем размазало… Смотреть страшно…

Салов в изнеможении опустился на стул…