Глава 4

Первое, что сделал Зорин после приземления в авиапорту Благовещенска — вселился в предоставленное ему жильё. Квартира, конечно, несравнима с московскими апартаментами. Всего три комнаты, обставленных мебелью, позаимствованной из начала прошлого века. Вместо джакузи — обычная чугунная ванна, совмещённая с душем. Примитивный унитаз с подвешенным над ним смывным бачком. Необходимое для женщин биде отсутствует.

Короче говоря, комфорт — на уровне пещерного неандертальца.

Ничего страшного, успокоил себя Зорин, все эти неудобства носят временный характер, через месяц-другой он покинет Дальний Восток и возвратится на исходные московские рубежи. К потолстевшим банковским счетам и к покинутой высокой должности.

В следующие два дня помощник представителя Президента по Дальнему Востоку и Сибири активно вживался в свою роль. Заодно анализировал немалые возможности региона.

Разделённые на маломощные фермы или влачащие жалкое существование колхозы и совхозы барыша не сулят. Если только по принципу: курочка по зёрнышку клюёт и сыта бывает? Не годится! Во первых из куриного состояния он давно вырос, во вторых, необходим более быстрый способ обогащения.

Вот прииски в тайге представляют из себя самое настоящее золотое дно. Еще одно — алюминиево-никелевый гигант в Красносибирске. Откачать хилых старателей, поставить добычу ценного металла на поток. Одновременно загрести контрольный пакет акций комбината. Вот они, первоочередные задачи, решение которых позволит ему возвратиться в покинутую столицу победителем, на белом коне!

Во время короткого совещания распределены оба направления: Литвиненко вместе с Толяном курируют прииски, Зорин с Тучковым осаждают Красносибирский комбинат.

Пришлось по телефону доложить президентскому представителю свои намерения по оживлению в регионе предпринимательской деятельности. На всех уровнях — высокого, среднего и малого бизнеса. Тот равнодушно согласился. Что ему до идей навязанного бывшего помощника секретаря Собеза, когда вот-вот нагрянет слишком активный Путин, и примется сноровисто расковыривать почти зажившие раны?

Доложившись, Виктор Петрович в сопровождении бывшего полковника милиции вылетел в Красносибирск. Уже освоенную, но малоизученную, Ларису он взял с собой. Для моральной и физиологической поддержки. Тучков недовольно поморщился — по своему опыту знал о том, что от вмешательства баб в чисто мужские проблемы добра не жди. Но промолчал — решил не портить отношения с начальством…

Андрей и Толян развили бурную деятельность. Каждый из них по своим каналам забил стрелки: первый с представителями Ингушзолота, второй с братками, крышующими бесправных старателей…

Литвиненко приехал к назначенному месту встречи — под Белогорск не один. Его сопровождали два хмурых, вооружённых автоматами, амбала из благовещенской криминальной группировки, которая специализировалась на транзите наркотиков из Китая в европейские районы России.

Омар тоже приехал не один — в сопровождении пятерых боевиков. На двух джипах, на первом — он сам, на втором — охрана. Омар не доверял неверному, поэтому вёл себя настороженно, поминутно ощупывал в кармане пистолет и бросал на сопровождающих предупреждающие взгляды. Рядом с ним постоянно находились два охранника, которым он безоглядно верил — Муса и Джамиль. Муса спас Омара во время разгрома Карфагена, Джамиль — из его рода, считай — родственник.

Обе группы держали друг друга под прицелом. И всё же стрелка не походила на привычное толковище. Скорей, напоминало процесс знакомства.

Повинуясь жесту босса, один из амбалов достал из багажника столик и два раскладных стульчика, второй — угощение: бутылку смирновской водки и два стаканчика. Омаровцы выставили закуску — фрукты безалкогольные напитки. По закону шариата свинина и алкоголь в любом виде категорически запрещены.

Амбалы отошли к своей «ладе», боевики — к джипам. Оставили главарей с глазу на глаз.

— Сразу хочу предупредить, — первым приступил к беседе Андрей, не без удовольствия выпив водку, — выражения «аллах акбар» или «смерть гяурам» оставь для внутреннего употребления — пропаганды своих тупоголовых ваххабитов. Они поверят и проглотят. Мы с тобой — деловые люди, вот и давай поговорим по деловому.

Прав, неверный, сейчас не время провозглашать лозунги и призывы. Кажется, Андрей вознамерился сделать выгодное предложение, отказываться от него — глупо и недостойно для настоящего джигита. Особенно, когда не слышат ни Азиз, ни Хаттаб. Мечты о богатстве свойственны в сем людям, независимо от национальности и религии.

— Слушаю тебя. Только говори потише — не на митинге находишься и не в твоей сраной думе, прости меня Аллах за грубое выражение. И мои, и твои люди насторожили уши.

Успокоенные мирным развитием переговоров ваххабиты вскрывали тесаками банки с консервами, жадно ели тушённое мясо, обменивались впечатлениями о недавнем происшествии, когда они насмерть забили палками старателя, спрятавшего крупный самородок. Что им до проблем, которые обсуждаются за столиком? Пусть их решают полевые командиры и всесильные посланцы из арабских стран.

Сгорбленный, будто на него давил заброшенный за спину автомат, Джамаль с тоской смотрел на своих товарищей, на кроны деревьев, которые раскачивает ветер, на беседующих Омара и русского.

Не иначе, Шайтан связал его с этими волками. Когда Омар пришёл в его саклю и потребовал, чтобы он встал в ряды защитников ислама, Джамаль наотрез отказался. Его дело пасти овец, доить коров, растить детей, воевать неизвестно за что он не будет.

Настырный вербовщик не отстал. Если скотовод не встанет под знамя пророка, его старых родителей и детей вырежут, красавицу жену обесчестят или отдадут настоящему мужчине.

Джамаль испугался. Не за себя — за семью. Он знал, что обещанное возмездие обязательно состоится, представил себе плавающих в крови малолетних детей. Среди них — любимица отца, весёлая певунья Зарема. Неохотно согласился и взял в руки проклятый «калаш».

Второй раз он испугался, когда перед ним поставили избитого русского соседа, с которым он дружил с детства.

Повязать кровью — непременный закон не только одних бандитов, его успешно используют и террористы, и националисты, и даже мелкие жулики. Убей русского Ивана, приказал Омар, приставив лезвие кинжала к горлу плачущей Заремы. Пришлось зажмуриться и выстрелить.

О, Аллах, покарай Омара, Хоттаба и других волков, верни верного своего раба к мирному труду, жизни без крови и насилия! Почему он должен убивать русских, того же симпатичного, улыбчивого парня? В чём они провинились перед пророком? У нас — Аллах, у них — Бог, у нас — зелённое знамя, у них — трёхцветное. Разве это преступление?…

Муса сидел неподалёку от двух мужчин, беседующих за столиком. С деланным равнодушием строгал ветку, на самом деле до звона в ушах вслушивался в далеко не мирный разговор. Ну, отложит он в натренированную память очередную порцию важной информации, что делать с ней? Засолить впрок, доверить кому-то из соплеменников, который обязательно выдаст «предателя»? Наладить надёжную связь с Введенским так и не удаётся.

Иногда удаётся скрыться в лесу и позвонить генералу по мобильнику. Много ли передашь за считанные минуты? Короткое сообщение даёт только общую, размытую картину происходящего. То ли — надёжный, умный связник, который передаст не только оценку происходящего, но и предложения разведчика.

Однажды Муса решился позвонить по межгороду из Таёжнинска, куда его «командировал» Азиз. Во время заметил следящего за ним второго телохранителя Омара — Джамаля. Признался — хотел позвонить местной шлюхе, плохо мужику без бабы.

Нет, рисковать нельзя — и сам погибнешь, и других подведёшь!…

Разговор на столиком был не таким уж мирным.

— Ты что, думаешь загребать жар чужими руками? — по змеиному шипел Омар. — Надеешься остаться целым? О, Аллах, покарай нечестивца!

— Ещё раз говорю: перестань к месту и не к месту обращаться к своему Аллаху! — подавляя раздражение, приказал Литвиненко. — И он, и мой Бог — не наши партнёры по предложенному бизнесу. Почему ты считаешь, что мы решили загребать жар вашими руками? Обычное распределение труда: вы добываете презренный металл, мы обеспечиваем доставку на Кавказ. Скажешь, что транзит сделался безопасным? Ничего подобного! Перехват последней партии о многом говорит. Далеко не все менты и фээсбэшники вами куплены… Вот и подумай, что лучше: терять солидную часть драгоценного товара или поделиться с партнёрами?

— Понимаю, но почему — половина? Разве мало — третьей части добычи? Золото трудно достаётся: его прячут мирные старатели, захватывают братки, камнем на шее — глава поселковой администрации дед Безверов…

Чем жарче — тем лучше, подумал Андрей, выразительно показав, как следует поступить с нежелательными партнёрами. Левой рукой зажал воображаемую курицу, правой открутил ей голову. Омар согласно кивнул. Да, это — единственный способ решить трудную задачу.

Давай шестьдесят — нам, сорок — тебе? Так будет справедливо.

Литвиненко неохотно принял предложение партнёра. Он отлично знал, что чеченцы при необходимости будут просто уничтожены. Перед этой акцией их выпотрошат, освободят от золота и драгоценностей. На сегодняшнем этапе главное — выведать адреса потаённых мест, в которых Омар хранит своё богатство.

Конечно, можно использовать и другой метод. Используя форму и удостоверение подполковника милиции, предусмотрительно захваченные Тучковым, перехватывать золотонош. Но этот процесс слишком труден и чреват непредсказуемыми последствиями. Правоохранительные органы состоят не только из лохов и коррумпированных деятелей. Лучше действовать на добровольной, договорной основе.

Официальная часть нелёгких переговоров завершена, можно расходиться. Андрей разлил по стаканчикам водку, призывно поднял свой. За успех! Омар опасливо покосился на своих боевиков и быстро выпил. Он не чурался маленьких слабостей, иногда охотно нарушал законы шариата.

— Хочу сделать тебе подарок, — ехидно прищурился он. Помедлил и выпалил: — Шайтан возродил Белого!

Вот это новость! В то время, когда Зорин и его ищейки безрезультатно охотились на парня, помилованного пьяным Президентом, он, целый и невредимый, вынырнул на Дальнем Востоке. Только за одно это известие можно уменьшить оговоренный «процент».

— Ты не ошибся? Может быть, двойник или просто мужик, похожий на Белова?

Омар вспомнил свое позорное для джигита бегство из тамбура купейного вагона и поморщился.

— Нет, не ошибся — столкнулся нос к носу… Если наши пути с ним еще разпересекутся, как посоветуешь поступить? Сразу зарезать или перебрать по жилке?

Замочить — самый простой вариант, но как посмотрит на это решение Зорин? Он и во сне и на яву мечтает встретиться с бывшим партнёром по игре в теннис, насладиться его унижением…

— Ни то, ни другое. Пусть живёт. Доложу хозяину — он решит… В свою очередь, попрошу тебя выполнить мою просьбу, — Андрей вспомнил последний разговор с Зориным, перед его выездом в Красносибирск. — Ты Рыкова знаешь?

— Олигарх, владелец комбината, — Омар не без удовольствия продемонстрировал свою осведомлённость. — Замочить, да?

Лучше замочи свои кровожадные инстинкты! Нужно сделать так, чтобы он на время исчез.

— Сделаю. Возьму недорого — каких-нибудь полста кусков зелённых…

Толян тоже успешно провёл свою часть переговоров. Стрелка забита на окраине села Осиповка, в заброшенном песчаном карьере. Базан приехал на нищенском пикапе, без сопровождения охранников, по сравнению с японским джипом Толяна — показная бедность.

Обстановка встречи — спартанская: никаких угощений, раскладных столиков и прочего шика. Беседовали прогуливаясь по карьеру, избегая слишком сильных выражений и обещаний.

— Не надоело ходить под кавказцами, — без предисловия и вопросов о состоянии здоровья и успехов в многотрудной деятельности явного бандита приступил к делу Толян. — В наше время делиться с кем-нибудь — западло, умные люди гребут под себя, не отдают… нажитое.

Едва не сказал «награбленное», во время прикусил язык. Базан понимающе усмехнулся, усмешка напоминала волчий оскал. Да и весь облик главаря братков не говорил об интеллектуальном богатстве: узколобый дегенерат с медвежьей фигурой и руками-кувалдами, узкие глаза, спрятанные под лохматыми бровями. Ему бы жить в берлоге, подстерегая доверчивого лося, а не руководить бандой отморозков.

— Надоело, — признался таёжный великан. — А что можно сделать?

Принцип «разделяй и властвуй» применяют не только политики и дипломаты, он успешно действует и в криминальном мире. Столкнуть лбами чеченцев и братков, так столкнуть, что полетят искры во все стороны, и под шумок завладеть богатством. Эту задачу и поставил Зорин перед своими помощниками .

Какой же умный человек его хозяин! Хитроумный Макиавелли по сравнению с ним — глупый пацан! Кто такой Макиавелли и почему он хитроумный, Толян не знал — случайно услышал о мужике с итальянской кликухой от студента философского факультета.

— Спрашиваешь, что делать? Мозги пропил или они с детства недоразвиты? Закопать в дерьме инородцев и править на приисках одному!

Чисто русским жестом Базан почесал в затылке. Будто активизировал оставшиеся мозговые извилины.

— Легко сказать. У чеченов — автоматы, а у нас — пистоли и дедовские дробовики. Мигом перестреляют…

Добрых полчаса Толян трудолюбиво внедрял в сознание главаря братков план действий. Вырезать спящих инородцев или подстеречь их по одному на тропе, ведущей к прииску. Еще лучше — подсыпать в борщ или в кулеш добрую порцию отравы. Той же белены.

— Ну, порежем, ну потравим… Какой в этом ваш интерес?

Вопрос — по существу. Тупоголовый браток не так уж глуп, как видится с первого взгляда. Действительно, в чём интерес заезжих советников, чего они добиваются?

Ещё полчаса потрачены на объяснения. Никаких, дескать, злодейских замыслов не существует — просто обидно видеть, как бесстыдно грабят доверчивых русаков. Помочь им избавиться от засилья кавказцев — единственная цель его самого, и честных людей, стоящих над ним. Конечно, помощь попавшим в неволю браткам оказывается не бесплатно, нынче посещение туалета и то оплачивается, но по сравнению с потерями от конкуренции кавказцев — мизер, не стоящий внимания.

В конце концов, Базан согласился с новоявленным оракулом. Всё будет сделано так, как он посоветовал.

Удастся браткам уничтожить чеченцев — отлично, порежут иноверцы братков — тоже неплохо. В обоих случаях выиграет Зорин. Соответственно, возрастёт плата за услугу умелого и опытного договорщика.

Если бы Толян знал о появлении в «горячей точке» страшного Белова у него поубавилась бы самоуверенность, можно даже сказать — вообще бы исчезла…

Обширный участок, принадлежащий Безведову, напоминал имение богатого русского барина дореволюционного времени. В центре — большой рубленный дом с мансардой, окруженный плодовыми деревьями, цветниками и кустарниками. Позади — амбары, сараи, хлев, откуда доносится мычание коров. По территории, огороженной сеткой, разгуливают курицы с петухами, утки, гуси. В стороне — загон для более мелкого скота — коз и овец.

Короче говоря, — изобилие!

Ярослава с гордостью показала Белову и его товарищам ухоженный сад, огромный огород и многочисленные хозяйственные постройки, даже продемонстрировала могучего быка-производителя. Потом проводила их во флигель, предназначенную для самых почётных гостей. Без смущения указала на отхожее место, больше похожее на дамский будуар. Пригласила отобедать, что Бог послал.

А послал Всевышний своему рабу, деду Афоне и его заботливой внучке немалое изобилие. Стол в буквальном смысле ломился от еды, казалось, ножки прогибаются. Ягодные наливки, непременный самогон, запеканки, борщи, зайчатина, курятина во всех видах, мочённые и солёные грибы. В заключении пиршества — компот, который дед называл по старинному — взваром.

— Чем заняться планируете, гостеньки? — не без ехидства спросил старик, соорудив громадную самокрутку и выпустив к потолку первое облачко ядовитого дыма. — Ежели нацелились на торговлю — не советую. Купчишек развелось в тайге, как мошкары по весне. Кинь палкой — попадёшь в торгаша. Благо бы торговали чем-то нужным в хозяйстве, так нет — подсовывают зарубежное дерьмо…

Кажется, старик уселся на тему о негодных товарах, которые бессовестно гонит в Россию проклятая заграница, и не желает её покинуть.

— Задумали не торговать — поискать золото, — признался Док. — Вот только не знаем, как это делается…

Он словно издевался над собой, высмеивал своё желание обогатиться. Годами в его голову вдалбливали несуразные понятия: богатство — позорное явление для советского человека, оно связано с эксплуатацией. Пролетарское происхождение, бедность, даже нищета достойны уважения. Ату богачей! Бей их! Грабь награбленное! Экспроприируй нажитые капиталы!

Наверно, Афанасий Никитич понял скрытую издёвку Ватсона. Ответил в таком же стиле.

— Проще пареной репы. Бери в зубы лоток и рысью беги к речке. Она — неподалёку, верст двадцать от нашего посёлка. Насыпаешь в лоток землицы, поболтаешь его в воде. Точно, как в нашей житухе: грязь всплывёт, а золотишко осядет. Собирай его в пакетик и тащи домой. Много не обещаю, а пару граммулечек в день всенепременно добудете.

Похоже, беседа о предполагаемом обогащении угнетала и Федю, противоречила его взглядам на жизнь. Что такое богатство? Мусор, навоз! Не зря говорят в народе: деньги — навоз, сегодня пусто, а завтра — воз. Гораздо выше и чище душа человека, его вера в Бога, его любовь к окружающим его людям.

Хочу спросить, — поспешно опередил он Злого, уже раскрывшего рот. Выдаст, не дай Бог, очередную пошлятину, что подумают о них бородач и его внучка? — Как вы вдвоём управляетесь со своим хозяйством? Живность, сад, огород — уму непостижимо!

— Трудно, конечное дело, но Бог миловал — соседи помогают…

В переводе — батраки, с неожиданной злостью подумал Белов. И тут же принялся оправдывать полюбившегося ему деда. Ничего позорного, привлечение обычного наёмного труда. Это раньше твердили: эксплуатация богачами бесправных трудяг, изъятие из их карманов, так называемой, прибавочной стоимости. Знакомые словосочетания, отжившие понятия. Сейчас главное — во время получать приличную плату за труд…

— Скажите, в посёлке все жители занимаются поисками золота или есть другие — скотоводы, земледельцы?

— Не лукавь, паря! — прикрикнул хозяин «имения». — Другое спросить хочешь. Внучка тебе уже всё разобъяснила, могу повторить. Чечены и братки живут не лучше кошки с собакой. Того и гляди — кровь потечёт. А мирных трудяг — раз, два и обчёлся. Вот мне и приходится крутиться между ними — уговаривать, увещевать, а где и грозить ОМОНом… Накликал — сызнова заявились! Ярка, быстро — в свою комнату! Затаись там, как мышь в норе!

Девушка пренебрежительно качнула головой, но перечить деду не стала — ушла.

Настежь распахнув дверь, в горницу вошли три вооружённых кавказца. Впереди — Омар, следом — Муса и Джамаль. Не поздоровались, не вытерли о половик грязные ноги — будто ввалились не в чисто убранную горницу — в хлев.

— Не отворачивайся, Белый — узнал! — Омар предупреждающе качнул стволом автомата. — Еще там, в поезде. Побазарим?

— А ты кто такой, чтоб — базарить? — вскочил Витёк. — На родню хозяину не похож, гости здороваются.

— Заткнись! — злобно оскалился Омар. — Муса, возьми его на мушку. Вякнет — стреляй. А ты, Джамаль, присмотри за таёжным медведем… И за этим… Розенбаумом — тоже…

Ватсон усмехнулся, погладил густые усы. Поразительное сходство с морским врачём и, одновременно, певцом, звездой российской эстрады доставляло ему немало удовольствия и неприятностей. Однажды, бомжи из Карфагена пристали к нему: спой что-нибудь под гитару! А Док — полный профан и в вокале, и вообще в музыке. С трудом отбился.

— Не трусь, Белый, мочить не стану. Милостивый Аллах запретил… Пока запретил, — с нескрываемой угрозой прошипел он. — Учти, гяур, ты — под прицелом. Как на зоне: шаг вправо, шаг влево — стреляют на поражение. Усёк, неверный?

— Понял, господин Бармалей из детской сказки про чертей, — Саша рассмеялся и безмятежно почесал спину. Заодно, пощупал рукоятку пистолета. Он легко мог бы перестрелять наглых бандитов, но после амнистии дал себе твёрдое слово: оружие применять только для самозащиты, когда другого выхода не будет. — Что угодно вашему сатанинскому высочеству?

— Погляди, Муса, он ещё и шутит? — с некоторым уважением промолвил араб. — Когда резать станем, тоже шутить будешь? Посмеёмся оба… Сидеть!

Потерявший терпение дед Афоня приподнялся. Оглушить главаря, схватить его автомат и… Нет, не успеть. Пройдутся, злыдни, по горнице очередями и она превратится в морг…

— Сидеть придётся тебе, Омар, — Белов с притворной доброжелательностью «пожалел» будущего зека. — Долго придётся замаливать свои грехи, — с хрустом надкусил он румяное яблоко.

Издевается, неверный! Забыв про обещание которое он дал Литвиненко, про предстоящую разборку с братками, вообще обо всём, араб вскинул автомат. Одна, всего одна очередь решит все проблемы!

— Опусти оружие! — на пороге — Ярослава с двухстволкой, направленной в его живот. — В стволах — жаканы, рассчитанные на медведя, — предупредила она. — Шевельнёшься — ливер разворочу!

И выстрелит же, дочь Шайтана! Он покосился на телохранителей. Почему они не стреляют? У одного ствол опущен, у второго, вообще, болтается за спиной. Заколдовали их сдобная гяурка, что ли? Ну, погодите, удастся остаться в живых, он накажет бездельников. Так накажет, что небеса содрогнутся от ужаса.