Можно утверждать, что ликвидация плановой системы в СССР, кем бы она ни была проведена, привела бы именно к этому результату - немного хуже, немного лучше в мелочах. Поэтому когда КПРФ говорит: "плохо провели реформы, не было стратегии", это не убеждает. Тем более, что при этом не говорится, в чем же главная ошибка этих реформаторов-костоправов, какую артерию они перерезали экономике страны (предположим даже, что ненароком).
      Что поражает (а людей педантичных даже возмущает) в документах КПРФ, так это упорное нежелание привести хотя бы простейший, обобщенный показатель эффективности экономики - темп роста валового национального продукта (ВНП). В конце концов, все остальное вытекает из этого показателя. Растет он значит, растет материальное благосостояние, больше можно выделять средств на спорт, культуру, науку (духовные блага). А значит, растет и качество жизни и товаров. А у кого пышнее пироги или лучше видеомагнитофоны - это к эффективности экономической системы не имеет отношения абсолютно никакого. Это определяется конкретными климатически и исторически данными условиями. Ну можно же эту простую вещь усвоить и не поддакивать наивной даме Пияшевой.
      Когда Горбачев призвал сломать плановую систему, а Рыжков начал это делать на практике, наш ВНП прирастал на 3,5 процента в год. Тогда кричали: это же недопустимо мало, какой кризис! И мы, 280 миллионов идиотов, аплодировали. Кстати, уже в 1990 г. в докладе об экономическом положении СССР ЦРУ подтвердило эти данные. Никакого кризиса в СССР не было. А главное, до Горбачева намного быстрее, чем на Западе, росли капиталовложения - залог будущего надежного благополучия. Благодаря тем вложениям мы еще и сегодня не протянули ноги.
      Но дело не в этих процентах - они не отражают сути. Чтобы оценить эффективность, надо учесть изъятие ВНП - ту часть, которая теряется для воспроизводства хозяйственного организма. Иными словами, надо измерять прирост той части ВНП, которая возвращается в дело - в воссоздание и улучшение земли, заводов, человека. Той части, которая "работает". Главное ежегодное изъятие ВНП - расходы на оборону. И эффективность экономической системы определяется тем, каков ежегодный прирост ВНП, остающегося после этого изъятия.
      Эту простую вещь я давно прочел в книге видного американского экономиста, советника президента Картера - он рассуждал о непонятно высокой эффективности советской экономики и предлагал в пропаганде вопрос экономики обходить, а раздувать проблему прав человека. А недавно мне прислал свою работу с четкими и наглядными расчетами читатель из г. Долгопрудный Н.И.Павлов. Полезно было бы в КПРФ ее внимательно изучить (а может, даже в Давосе изложить). Здесь я использую лишь пару цифр из этой работы.
      Восстановив свое хозяйство после войны к 1951 г., СССР вышел на стабильный экономический режим вплоть до 1985 г. Эти 35 лет и возьмем для сравнения, хоть бы с США. Известно, что за эти годы ВНП США прирастал в среднем на 3,19 процента в год. Военные расходы составляли 5 процентов ВНП. Чтобы обеспечивать такой темп роста при данном уровне изъятия ВНП на военные нужды, оставляемая для хозяйства и потребления часть ВНП должна была прирастать на 8,62 процента в год. Вот реальный ежегодный рост экономики США за период 1951-1985 гг. (Этот показатель очень близок у двух других самых динамичных экономик Запада - ФРГ и Японии, где он составляет 8,71 и 8,57 процента. Видимо, это - потолок рыночной системы).
      В СССР за это время изъятие ВНП на оборону составляло в среднем около 15 процентов. Это значит, что даже если бы общий прирост ВНП был бы нулевым, для покрытия такого изъятия "хозяйство" СССР должно было бы расти на 17,7 процента в год. Это нетрудно видеть, составив простейшее уравнение: чтобы к концу года наверстать изъятие, остающиеся 85 процентов должны напрячься очень сильно.
      Реально же общий ВНП рос в СССР в темпе 5 процентов в год. Это значит, что прирост "хозяйства" поддерживался на уровне 23,5 процентов! Против 8,6 у США! Вот действительные возможности нашей плановой экономики. Где здесь следы кризиса и тем более маразма?
      Стыдно нам не видеть и того, что именно когда прирост ВНП "упал" до 3,5 процента ("застой"), а военные расходы из-за афганской войны выросли, по словам самого Горбачева, до 18 процентов ВНП, хозяйство вынуждено было прибавить оборотов. При таких военных расходах прирост в 3,5 процента достигается лишь при росте хозяйства на 25,5 процентов в год.
      Скажите, люди добрые, имею я право при наличии таких очевидных и общеизвестных данных потребовать у КПРФ объяснить, на каком основании она заявляет, будто плановая экономика завела хозяйство в тупик?
      ("Советская Россия". Август 1996 г.)
      Комментарий сентября 1996 г. Эта статья вызвала отклики, которые позволяют, по-моему, сделать печальные выводы.
      Упрощенный расчет реального темпа роста хозяйства СССР я привел не от хорошей жизни. Последние десять лет показали нечувствительность нашей читающей публики к качественным рассуждениям и преувеличенное, как у новообращенных дикарей, доверие к цифре. Это - огромный шаг назад от культуры рассуждения начала и даже середины века. Цифрой, даже самой нелепой и ложной, отключают способность человека мыслить, и это прекрасно учли наши противники. Скажет Солженицын: Сталин расстрелял сорок миллионов человек. Все: ах, долой советскую власть! Бред абсолютный - но поди разуверь, когда "есть количественные данные". Скажет Аганбегян: в колхозы нагнали в три раза больше тракторов, чем нужно - и все аплодируют ликвидации тракторной промышленности. Что же делать в этом положении? Приходится использовать цифру, стараясь объяснить ее истинный смысл.
      В связи со статьей открылась грустная вещь. Ко мне подошло несколько знакомых с высшим образованием и спрашивают: о каком ты там уравнении писал? Как его составить? И почему, даже если общий валовой продукт не увеличивается, "хозяйство" все равно должно расти? Грустно, потому что это - задача для пятого класса, а люди не могут к ней подойти, отучились думать. Смотрите: на 1 января мы имеем сумму ресурсов, равную ВНП. Из них мы сразу изымаем 15 проц. на оборону, остается 0,85 ВНП. Каков должен быть коэфициент роста х , чтобы к 31 декабря мы опять имели ту же сумму ресурсов ВНП? Составляем уравнение: 0,85 ВНП х = ВНП; х = 1 : 0,85 = 1,18. Значит, хозяйство должно вырасти на 18 проц. - потому что каждый год мы его "сбрасываем" вниз изъятием большой доли ресурсов на оборону. Приходится быстро бежать, только чтобы оставаться на месте. При советской системе, разоружись мы так, как сейчас, мы бы за пять лет превратили всю страну в город-сад.
      Но главное - утрата чувства "качественного" и поворот к простой цифре. Стремление сравнивать валовые, обобщенные показатели без учета принципиальной разницы их составляющих ведет к невозможности увидеть качественную несоизмеримость объектов и явлений. И тогда даже не надо быть Аганбегяном - и правдивая цифра лжет. Вот, мы сравниваем экономическую гонку без учета нагрузки оборонных расходов. СССР начал отставать на одном круге - значит, ломай всю его хозяйственную систему. Если же мы учтем нагрузку, то увидим как бы трех бегунов в несравнимых условиях: один (скажем, ФРГ или Япония) в легких тапочках, другой (США) в кроссовках, а СССР - в валенках, а поверх них кандалы. И если бегун в кандалах целую эпоху опережал своих соперников, значит, его сердце и мускулы работают великолепно. Это я и старался показать расчетом - цифрой, которая лжет меньше, чем просто показатель "секундомера".
      Разумеется, было бы глупо утверждать, что бежать в кандалах и валенках хорошо. Почему мы в них бежали - совсем другой вопрос. Но когда Горбачев пообещал снять с нас вериги, нельзя было быть такими легковерными. Качественно, а если умно подойти, то и по некоторым цифрам было видно, что уже с начала 80-х годов "бригада перестройки" начала, под видом перепиливания кандалов, подрезать нам сухожилия. А уж после 1985 г. "друзья" навалились всей оравой, схватили за руки, зажали глотку и, целуя нас и лаская, просто зарезали.
      Но вернемся к тому, как искажается наше сознание, когда мы оперируем валовыми цифрами, не учитывая "изъятия". (Кстати, помню, в 70-е годы эту проблему поднимали французские экономисты. Они говорили, что нельзя сравнивать показатели разных стран - делить их друг на друга - прежде чем из них будут вычтены некоторые "неделимости". Но мировые аганбегяны на этих авторов, видно, прикрикнули, и эта идея заглохла).
      Кажется, простая вещь - мощность двигателя. Из физики знаем: это работа, произведенная в единицу времени. А на деле ничего эта величина не говорит, если мы не знаем, какую часть мощности двигатель вынужден тратить на себя чтобы двигать себя самое, поршни, шестерни. Поэтому вводят иной показатель - мощность "на валу", то есть выданная двигателем для полезной работы (движения колес, винта и т.д.). Обычно мы этой проблемы не замечаем, т.к. сравниваем двигатели одного типа да и одного поколения: у "жигулей" 70 л.с., а у "вольво" 200 - ух ты! А если разные двигатели, то без учета "неделимости" никак не обойтись. До паровой машины Уатта было уже два поколения машин. Вторая, машина Ньюкомена, уже использовалась довольно широко, но почти всю мощность тратила сама на себя. Уатт произвел техническую революцию, потому что его машина при той же мощности давала "на вал" гораздо больше. Эти машины были несоизмеримы в этом отношении.
      Возьмем простой пример из нашей жизни - уравниловку, которой нам в перестройку все мозги продолбили. Типичная жалоба инженера-демократа: "Бедный я, бедный. Получаю всего вдвое больше, чем неграмотная уборщица баба Маня. Когда кончится эта проклятая уравниловка!". Спросишь: а насколько же тебе надо больше? "Ну хоть втрое, как в Штатах". Да, у нас инженер получал 100 руб., а баба Маня 50 (округленно, условно). А "за бугром" их баба Мэри - 100 пиастров, а сэр инженер 300. Где же больше уравниловка? Инженер уверен, что у нас. А на деле из этих цифр без выявления "неделимостей" вообще ничего сказать нельзя. Вот одна "неделимость" - та "витальная корзина", тот физиологический минимум, который объективно необходим человеку в данном обществе, чтобы выжить и сохранить свой облик человека. Это - тот ноль, выше которого только и начинается благосостояние, а на уровне нуля есть лишь состояние, без "блага". И сравнивать доходы инженера и бабы Мани нужно после вычитания этой "неделимости".
      Что же получается при таком расчете? Эта "неделимость" составляла в СССР около 40 руб. И благосостояние бабы Мани было 10 руб в месяц, а у инженера 100 - 40 = 60 руб, т.е. в шесть раз больше, чем у уборщицы. "За бугром" благосостояние уборщицы при физиологическом минимуме в 40 пиастров поднималось до 60 пиастров, а у инженера - до 260. Это в 4,3 раза больше. То есть, несмотря на больший разрыв в валовом доходе, распределение благосостояния было "за бугром" более уравнительным. (Кстати, суть нашей уравниловки вообще была в ином - в том, что каждый с гарантией имел скромный минимум).
      Вот общий закон: если в сравниваемых величинах скрыты "неделимости", то при приближении одной из величин к размеру этой "неделимости" валовой показатель лжет совершенно неприемлемо. Если бы баба Маня у нас получала всего 41 руб, а инженер 100, то его благосостояние было бы уже в 60 раз выше, чем у нее. Вот тебе и уравниловка. В перестройке, да и сейчас, идеологическая машина реформаторов сознательно пичкает нас лживыми показателями, и большинство людей им верит, а оппозиция даже поддакивает.
      Вот, стали широко использовать изобретенный в США "децильный показатель": соотношение доходов самых богатых 10 процентов населения к доходам самой бедной десятой доли. В США он составляет 6, а в России якобы уже 10. "Демократы" льют крокодиловы слезы: ах, как обеднели русские мужички! Оппозиция негодует: ввергли в бедность русский народ! И вроде все мы должны признать это соотношение как факт. Но ведь это - ложь, ибо у нас большинство населения вплотную подошло к нулю - физиологическому минимуму (а значительная часть населения опустилась ниже и быстро теряет здоровье).
      Учтите "неделимость" - этот самый физиологический минимум, и вы увидите, что децильный показатель, лживый и для США (но не так безбожно), в ельцинской России совершенно непригоден. Как реально обстоит дело?
      Разберем простой случай. Я остановился на шоссе спросить у старухи нужный поворот, а она мне говорит: "Сынок, купи, пожалуйста, яблоки. Кровопийцы пенсию не выплачивают, и я уже неделю хлеба купить не могу". Пенсия, которую положили этой труженице кровопийцы, поддержанные цветом русской интеллигенции, даже не покрывает официально объявленный физиологический минимум - 300 тыс. руб. в месяц. Допустим, продажей яблок она до этого минимума дотягивает. Купив из пяти тысяч руб., отданных мною за ведро яблок, хлеба и соли, она, возможно, выкроила себе что-то на "благосостояние", на каприз. Например, поставить свечку в церкви и помолиться за здоровье Ельцина ("Он обещал пенсию выплатить, да видишь, заболел, а тут Чубайс и уселся на его место"). Так и примем: сверх "неделимости" она имеет 1 тыс. руб. (предположим даже, что пенсию платят во-время).
      Рядом с домом пенсионерки - бывший сельмаг, при дележе собственности "приватизированный" инструктором РК ВЛКСМ. Он и сидит там, в изобилии брынцаловской водки и импортных продуктов. Это - мелкая сошка, с доходом 10 млн. руб. в месяц. Каков же децильный показатель при сравнении этих двух типичных, вовсе не крайних, фигур демократических реформ?
      Формально, делим 10 млн. на 300 тыс. пенсии, получаем, округленно, 33. Ах, какие болезненные реформы! А в действительности надо делить то, что остается у обоих за вычетом "неделимости". Делим 10 млн. минус 300 тыс. на ту тысячу, что зашибла предприимчивая старуха на своем яблочном бизнесе. "Реальный децильный показатель" равен 9 700. Девять тысяч семьсот, а не 33! А если бы яблони померзли, и избытка над "неделимостью" у пенсионерки не было, то этот показатель был бы равен бесконечности. На деле, в России возникла несоизмеримость между частями общества - социальная аномалия, которая по сути своей преступна и добром кончиться в принципе не может. И те, кто использует лживый цифровой показатель - будь то прислужник кровопийц или сам Анпилов, маскируют эту аномалию.
      Быть может, кто-то мне напишет, что и эти расчеты - упрощенные и примитивные. Упрощенные - да, но не примитивные. Суть как раз в том, что выявление неоднородности величин, их структуры сразу показывает качественные различия и затрудняет обман. А вот если сделать эти расчеты не для газеты, не такие упрощенные, то реальность оказывается еще более страшной. Но давайте сделаем хотя бы упрощенный шаг и оторвемся в нашем мышлении от аганбегянов с буничами.
      70 лет искривлений
      В книге Б.П.Курашвили "Историческая логика сталинизма" дана трактовка советской истории. Под ней - пpекpасно выполненное, новатоpское изложение фактов и событий. Но я здесь хочу сказать именно о тpактовке - в логике истмата. Эта логика задана убеждением, что существуют "объективные законы общественного развития". И эти законы благодатны, "стрела времени" летит к лучшему, прогресс неумолим. Это - символ веры современного общества. Ее проповедовал Маркс, ее подтвердил Эйнштейн: "Бог не играет в кости" и "Бог не злонамерен".
      Согласно этой вере, все, что соответствует закону, хорошо, а все, что не укладывается - это искривление, от этого все беды. Так видится Б.П.Куpашвили и советская история. Революция произошла "не вполне по объективным законам" - страна была крестьянская. Но что же это за закон, если все пролетарские революции происходят не в странах с развитым пролетариатом, а в крестьянских (Россия, Китай, Вьетнам, Куба)? Не только вся рота идет не в ногу, но даже ни одного прапорщика нет, что шел бы в ногу.
      Наломали из-за неполного соответствия дров на первом этапе, а затем "в закономерное течение революционного процесса мощно вмешался внешний фактор. Общество было искусственно возвращено в подобие первой фазы революции, ибо других способов форсированного развития не было видно... Сложилась теоретически аномальная, противоестественная, но исторически оказавшаяся неизбежной модель нового общественного строя - авторитарно-мобилизационный социализм с тоталитарными извращениями". Это - формула сталинизма у Курашвили. С ее обоснованием я не согласен.
      Как может быть противоестественным то, что исторически оказалось неизбежным? Кому все-таки надо верить: кабинетным умам, сделавшим 150 лет назад неверную теоpетическую догадку, или реальной жизни? Почему внешний фактор, тем более мощный, представлен досадной помехой "закономерному течению"? Выходит, "правильный закон" не учитывает внешние факторы? Но тогда цена ему грош. Почему выбор пути индустриализации, который единственный давал возможность спасения, назван "искусственным"? Любое решение, как плод переработки информации и выбора, есть нечто искусственное, а не природное. Значит, здесь это слово несет отрицательный смысл и означает, что Сталин своим выбоpом нарушил "объективный закон". Что же это за закон такой, который нам предписывает гибель? Чуть от гибели уклонился - нарушитель.
      Что же до послесталинского периода, тут оценка Б.П.Курашвили уничтожающая: "Авторитарно-бюрократический социализм - это незакономерное, исторически случайное, "приблудное" дитя советского общества. Тягчайший грех этой уродливой модели..." и т.д. Ну как же можно было не убить этого ублюдка вот на какую мысль наталкивает эта оценка читателя.
      Вернемся к началу. Военный коммунизм - это "авторитарно-утопический социализм. В целом, увы, несостоятельный". Как же так? Это полностью переворачивает наше знание. Смысл военного коммунизма - насильственное изъятие излишков хлеба у крестьян и его уравнительное, внерыночное распределение среди горожан для спасения их от голодной смерти. Всем жестокий минимум, а Тимирязеву - дополнительную селедку и три полена дров. Что здесь утопического? Это любовь и жестокость матери, которая делит кусок хлеба так, чтобы никто из способных выжить детей не умер - а безнадежному вообще не дает, только целует. Почему же он "увы, несостоятельный"? На каких весах взвешен смысл спасения миллионов горожан и похлебки для Красной армии? А в войну карточная система - тоже "увы, несостоятельна"?
      НЭП - "запоздало гениальный". Здесь упрек: запоздали, копуши, на пару месяцев. А я думаю, надо поражаться скорости и гибкости ответа на изменение положения. Посмотрите сегодня: со всеми их компьютерами и экспертами годами не способны ни понять, ни изменить курс событий - ни правящий режим, ни оппозиция. А ведь и НЭП, и ГОЭЛРО разрабатывали в условиях тотальной войны, не освежаясь в Дагомысе и Давосе.
      Особое место в этой схеме истории занимает проблема кровопролития. Истмат дает простой ответ: "революция - грандиозное кровопускание, которое классово-антагонистическое общество... учиняет над собой ради перехода на очередную ступень развития". Мне кажется, реальная история никак этого не подтверждает, даже напротив. Вспомним все кровопролития, связанные с революциями. Не будем вдаваться в Инквизицию и Реформацию. Они прямо относятся к делу, но нам мало известны. Вот Кромвель: из-за какого классового антагонизма его "железнобокие" пуритане пускали кровь в Англии и Ирландии? Вот террор якобинцев. Разве он вызван антагонизмом между буржуазией и аристократией, буржуазией и крестьянством? Ведь классы-антагонисты лишь буржуазия и пролетариат, но их-то конфликт никогда не приводил к большой крови. А Китай? Кровь в основном пускали друг другу два крыла революции - Гоминдан и коммунисты. Оба, разойдясь, обеспечили, по-разному, очень быстрое социальное и экономическое развитие. Какая здесь "очередная стадия"? Вся концепция гражданской войны, которую дает истмат, на мой взгляд, неверна в принципе и никогда не была подтверждена. Совершенно не подходит она и к России - вспомним хоть "Тихий Дон", хоть "Россию, кровью умытую" Артема Веселого.
      Не место здесь развивать мои взгляды, скажу лишь, что гражданская война всегда связана с кризисом модернизации. Это - столкновение, спровоцированное агрессией гражданского общества в традиционное. Пpичем воевать-то могут и две pеставpационные силы тpадиционного общества, а "пpовокатоp" ускользает - как это и пpоизошло в России . Но этого через очки истмата не видно.
      Вообще, в истмате стремление дать "объективную" трактовку истории обращается просто в добавление ложечки дегтя всюду, где раньше был один мед. Но это - не переход на новый уровень понимания, а просто уступка "веяниям", которая симметрична славословию. Отсечение "не-истматовского" знания искажает оценки даже простых явлений. Вот, по словам Б.П.Курашвили, в революции "энергия возмущения была роковой, демонической силой". Но почему же демонической, если "в белом венчике из роз впереди - Исус Христос"? Может быть, силой карающей, но праведной? В рамках истмата просто чуть отступил - и уже как бы стал объективным.
      Между тем, ответ дали и мыслители-художники, и антропологи. Речь идет о мщении за обиды. Потому так потрясли Толстого "столыпинские галстуки", что он ясно видел: это - семена громадного насилия, ибо без мести крестьян такое пройти не может. Столыпинские казни - зло против Бога, и проповедью ненасилия ответа не предотвратить.
      Потом антропологи изучали смысл мести в самых разных культурах. Оказалось, что в той или иной (хотя бы символической) форме месть необходима для сохранения общества. Месть "уничтожает преступление", успокаивает душу убитого и смывает вину убийцы. Потому-то вплоть до возникновения гражданского общества не существовало преступности как социального явления. Каждый разбойник лично восставал против Бога - проливал кровь того, кто был создан по его образу и подобию. И бросал вызов монарху - проливал кровь его подданного, его любимого сына. И монарх от своего имени и имени Бога мстил пойманному разбойнику. Его пытали, колесовали - а в конце казни целовали в уста.
      В буржуазном обществе преступник лишь преступал право и наносил ущерб гражданскому обществу. Наказание нового типа (тюрьма) было бесстрастным, и его единственным смыслом было предупреждение новых преступлений. Никакой мести! Известна формула: если бы после преступления предполагалось исчезновение общества, преступление было бы ненаказуемым. Но у нас-то другое дело. Наша революция была движением глубоко религиозным, ее "зеркалом" был Лев Толстой. Как можно понять сталинизм и 37-й год, если даже месть крестьян за крепостничество считать "демонической"? И как можно предвидеть будущее?
      Если принять, что есть "объективные законы", то историческое исследование сводится просто к расставлению новых оценок, когда в общественном мнении в закон вводятся поправки. Вот, диктатура пролетариата 1917-1920 гг. была бы хороша, но "увы, пренебрегала демократическими процедурами, правами человека". Как это "увы", если в этом - суть любой диктатуры? Нельзя же "губы Никанора Ивановича да приставить к носу Ивана Кузьмича", как мечтала одна невеста. Сам же Б.П.Курашвили признает: "Тогда иное было практически невозможно". Но если так, то именно о наивных попытках соблюсти пpава человека следовало бы сказать "увы".
      Вера в какие-то "закономерные нормы" и лимиты создает иллюзию простоты различения объективно необходимого и избыточного (последнее объявляется плодом волюнтаризма, тоталитаризма, пороков и т.п.). Вот, бедствия гражданской войны Б.П.Курашвили объясняет, в частности, "чрезмерностью и неразумной разрушительностью натиска революционных сил". Даже если так, это вряд ли можно считать объяснением, ибо вопрос в том, чем вызвана "чрезмерность и неразумность", какова их природа. Но важны и сами понятия.
      Какие основания говорить о чрезмерности ? Во время противостояния обе стороны находились на пределе сил, и ни на какую чрезмерность просто не было ресурсов. Потому-то и было много жертв - сил хватало только на то, чтобы нажать на спусковой крючок. Когда Шкуро был под Тулой, красные и белые были как два дистрофика: ни один не имеет сил защититься, но противник не может и ударить. Так же, как немцы стояли под Москвой в декабре 1941-го: на некоторых направлениях между ними и Кремлем не было ни одного боеспособного батальона, а сделать шаг у них не было сил.
      Вообще, говорить о мерах и чрезмерностях тотальной войны из благополучного далека - рискованное дело. Это все равно, что на сытый желудок рассуждать, стал бы ты есть человечье мясо, доведись до смертельного голода. Вопрос некорректный и запретный.
      Ко мне на одной встрече с читателями подошел молодой человек и поделился тяжелыми мыслями. А с ним поделился его дед, они его мучили. Он был командир красных партизан в Сибири. Судьба им улыбнулась, и они сумели врасплох захватить в плен отряд белых офицеров, который их преследовал. Партизаны, оголодавшие и без боеприпасов, не могли гнать их с собой через тайгу. Отпустить - через несколько часов эти же офицеры их уничтожат. И офицеров утопили в Байкале. Это - крайний случай "чрезмерности и неразумности", но не деда-партизана, а самой социальной технологии, каковой является гражданская война. Затолкали Россию в этот коридор - глотайте.
      В том же ключе и оценка всего советского социализма (после ликвидации многоукладности): "Да, социализм был примитивным, недемократичным, негуманным, общественная собственность приобрела форму государственно-бюрократической". Исходя из каких "объективных нормативов" даны эти оценки? Как мог примитивный проект породить Стаханова, Королева и Жукова? По каким меркам определена "негуманность"? Ведь нет же гуманности внеисторической. Гуманизм христианства на Западе был "снят" Реформацией, гуманизм Просвещения - империализмом, обесценившим человеческую жизнь. Россия, сопротивляясь, испытывала вестернизацию и в этом смысле. Но послевоенный советский период был именно периодом нового гуманизма, отрывом от Запада. Что, конкpетно, надо было сделать, чтобы советскому стpою заслужить оценку "гуманный"? Выпустить из тюpем всех пpеступников?
      "Неуд" поставлен советскому строю фактически по всем критериям: "Вторая половина истории советского социализма была процессом нарастающего маразма". Иными словами, смерть его была закономерна: маpазм - состояние, вывести из котоpого медицина бессильна. Вот обоснование: "В 50-е годы страна... ликвидировала атомную монополию и военную недосягаемость США, обеспечила тем самым безопасность СССР и социалистической системы. Значит, авторитарно-мобилизационная модель социализма полностью исчерпала себя, утратила историческое оправдание. Но по инерции продолжала существовать. Необходимость ее глубокого преобразования, всесторонней демократизации общественной жизни упорно не осознавалась политическим руководством".
      Не могу согласиться. Холодная война была именно войной на уничтожение и, как показала реальность, безопасность СССР вовсе еще не была обеспечена. В этих условиях проблема глубокой перестройки всей модели жизнеустройства настолько сложна, что даже сегодня никто не берется сказать, как бы это надо было сделать. Хрущев сделал шаг - явно навредил в большой степени. Косыгин начал реформы в экономике - сразу обнаружились опасности. Пришел Горбачев - угробил социализм. И в то же время никак нельзя сказать, что система не менялась. Менялась, и очень быстро. И именно в сторону "демобилизации" и демократизации - сравните, скажем, 1948 г. и 1978. Проблема как раз в том, что никаких ориентиров для надежной и безопасной демократизации нашего "мобилизационного социализма" истмат не дал и дать не мог.
      СССР был сложнейшим и хрупким идеократическим обществом - одним из видов традиционного общества. Брежнев и Суслов не знали, как его "демократизовать", и это не удивительно. К их чести надо сказать, что они хотя бы понимали опасность и действовали очень осторожно. Они не верили истмату, для которого общество - разновидность машины, и в ней легко заменять целые блоки и агрегаты, надо только знать два-три "закона". "Матеpиалист", хотя бы и истоpический, поостеpежется даже pазобpать телевизоp, если не знает его устpойства, а общество пеpестpаивать - эка невидаль.
      Истмат, выставив "неправильному" советскому строю те плохие оценки, которые подытожил Б.П.Курашвили, идейно подготовил перестройку, оправдал уничтожение "приблудного дитяти". Сегодня мы пожинаем первые плоды.
      Давая свое понимание сталинизма, Б.П.Курашвили стремится непредвзято определить его роль в истории, его причины и степень неизбежности, его заслуги перед народом и травмы, которые он нанес. Автор тщательно вычистил из книги конъюнктурный антисталинизм. Он, однако, явно опасается обвинений в сталинизме и открещивается от того, что обозначил как "вульгарный сталинизм". Жаль, что он не раскрыл смысла этого ярлыка, потому что это обвинение очень распространенное, широкое и неопределимое - одно из важнейших в общественной мысли как в России, так и на Западе, особенно в среде левых.
      Мне-то кажется, что это обвинение - идеологическая пустышка, вроде "русского фашизма" и антисемитизма. Чаще всего "вульгарные сталинисты" думают так же, как Б.П.Курашвили, но, вынужденные идти против течения не в академической среде, а "на улице", они просто вызывающе заостряют, огрубляют свои формулировки.
      Толкование фактов, данное Б.П.Курашвили в свете истмата, логично. Именно в самой логике у меня с ним расхождения. Мы как бы видим одну и ту же историю в разном свете. И сталинизм - жгучий, прокаленный предмет истории позволяет яснее понять, в чем же различие разных подходов. Различие, из-за которого столько копий ломается в среде оппозиции, столько непонимания и даже вражды возникает. Покажу расхождение на ряде "точек".
      Истмат, предполагая существование неких "правильных" этапов развития, формаций, законов и соответствий, незаметно загоняет историка в евроцентризм. Запад подсознательно воспринимается почти как условность, как воображаемая Атлантида, где сбылись законы истмата. Все остальное (Восток) - более или менее "неправильно" и даже вряд ли имеет самостоятельную, не соотнесенную с Западом ценность.
      Читаем: "Рождение социализма в России было в известном смысле одним из исторических зигзагов... Причем, бывает, зигзаги органично включаются в исторический процесс, получают свое оправдание в его широком контексте. Советский социализм стал решающей силой коалиции, сокрушившей фашизм и тем предотвратившей мрачный перелом в развитии человеческой цивилизации. Таким оказался высший смысл советского социализма". Здесь советский проект видится не как шаг в траектории России-цивилизации, он - зигзаг относительно "линейки Запада", и его "оправдание", его "высший смысл" выводится не из судьбы России, а из полезности для Запада (спас его от фашизма).