И именно потому пошел к Дому Советов - скрепя сердце после всего, что сделали со страной парламент и Руцкой. Ибо знаю из науки, что единственный способ сохранить хоть хрупкий мир - это следовать Конституции, не дать начаться цепной реакции переворотов и революций. Да, моя логика, как и логика большинства, пассивна, охранительна, а не революционна. Поэтому у нас еще не Грузия и не Таджикистан. И эту-то логику мой друг отвергает.
      Но это - разговор мысленный. А через неделю, уже после того как расстреляли Дом Советов и кучу "старых русских", как сожгли во дворе вороха окровавленной одежды, а потом, уже в центре Москвы, на площади, сожгли захваченные запасы оппозиционных газет, пришлось мне по делу зайти в одну лабораторию. И, как ни крепился, вступить в разговор - с подругами еще по факультету. Их я и просил открыть мне, наконец, тайну - ради чего?
      Ради чего расстреливают парламент, сжигают одежду и газеты? Ради чего молодой "предприниматель", приходит к толпе стоящих под дождем у свечек женщин в черном и радостно сообщает, что "будь у него АКМ, он бы всех их с удовольствием положил"? Ведь они, мои дорогие подруги из Академии наук, выписали этому парню мандат на такие слова. Как ни крути, а устами этого парня глаголят именно они. А парень - так, машинка для сотрясения воздуха да нажимания на спусковой крючок.
      И в нашем разговоре никто не пытался упростить дело и обелить себя. Изложу суть - хоть и жестоко это по отношению к моим друзьям. Но, может, сколько-то капель крови мое откровение спасет.
      Эти мои друзья - типичные советские интеллигенты. Прошли тот же путь, что и я. Школа, университет, песни у костра. Потом - духовная роскошь научной работы, надежный скромный достаток, радость вырастить здоровых и умных детей, умственный спорт по критике советского строя. Никаких особых ударов по ним этот строй не нанес, личных счетов у них с ним нет. И все же они сознательно поддержали проект не по улучшению, а по слому, разрушению советского строя жизни. Значит, сегодня принимают на свою совесть и все "издержки" этого разрушения. То есть, доведись начать с начала, они снова поддержали бы всю эту реформу - имея сегодняшнее знание!
      Уже это было поразительно. Пусть они зажмуриваются, не хотят видеть сгустков крови на заборе у Дома Советов - это не важно. Они все знают, но не говорят: "Мы трагически ошиблись. Мы этого не хотели! Мы думаем, как исправить дело". Они конечно этого не хотели, но раз уж так получилось, они принимают все это как высокую, но приемлемую плату за то светлое, ради чего все это делается.
      Но ведь это необъяснимо! В 1985 году, если бы провидец вам сказал, что ради свержения советского строя придется убить за два месяца каждого двадцатого таджика, а в центре Москвы расстреливать людей и сжигать книги, вы бы сочли его сумасшедшим. Но с тех пор вы не узнали об этом строе ничего нового, чрезвычайного, что перевернуло бы вашу душу. Сам строй становился все либеральнее, делал вам уступку за уступкой. Почему же сегодня вы так легко принимаете и смерть таджиков, и кровь в Москве, и бомбовые удары по Сухуми и Бендерам? И, раз уж разговор между друзьями, почему даете "добро" на духовную пытку меня, вашего старого друга? А если бы я остался там, то дали бы "добро" на мою физическую ликвидацию. В какой момент после 1985 года произошла мутация вашей этики и вашего мироощущения? Мутация внутренняя, ибо внешних причин, повторяю, для нее не возникло.
      Начинаем выяснять - и новый удар. Оказывается, никакой мутации не было. А была изначальная установка, душевный порыв. Идейный ресурс, который можно было черпать, чтобы компенсировать каждый новый ужас "реформы". И запас его огромен. Гибнет лаборатория. Уже нет работы, которая наполняла смыслом жизнь - есть выпрашивание милостыни у спекулянта Сороса и лаборантская работа, по дешевке, для заграницы. Это - крах профессиональный. Не жалко? Нет, не жалко - это была советская наука, пропади она пропадом. А дома что? Талантливый сын Петечка, блестящий студент-математик, надев нарукавники, служит клерком какой-то сингапурской фирмы. Ради жалких долларов, чтобы кормить маму, папу и сестренку - вместо того чтобы, как мы в его годы, строить воздушные замки, решать задачу Галуа и влюбляться. Но ведь это крах родительства. Не жалко? Жалко, но ради идеалов надо идти на жертвы. Не ошиблись? Нет, не ошиблись.
      И так, шаг за шагом, подходим к главному. Говорю: выходит, вы подписали некий контракт (с каким-то богом или дьяволом - это кому как) на проект переустройства вашей страны. В проекте было записано все, что может произойти и уже происходит. Тем не менее вы этот проект одобрили и в нем участвуете. Как можете - не с автоматом, но хотя бы движением души и материнским влиянием на Петечку. Да, все так.
      А знаете ли вы, и это подтверждается вашими же духовными лидерами, что проект предусматривает возможность умерщвления как минимум трети ваших соотечественников? Подумали, подумали мои подруги, и говорят: ну, умерщвление - это резко сказано. Вымирание "неприспособленных", примерно трети, это да - это в проекте записано. На это мы согласны. Хотя, быть может, и мы в эту треть попадем. (Ну, мы уточнили, что их-то Петечка подкормит, да и не важно, как они своей жизнью распорядятся - это их личное дело; важно, что они решили вон за ту старушку, которая выбирает объедки из мусора).
      Что же это? Ведь такого не было, пожалуй, в истории. Не от кризиса, не от голода, из благополучного состояния значительная часть интеллигенции так возненавидела большую часть народа, что готова на все, включая свое социальное и культурное самоубийство, лишь бы эта часть народа сгинула с лица земли. Ведь пресловутый "идеал", вся эта утопия процветающего капитализма - чушь, никто уже ее и не вспоминает. Осталась голая, всепожирающая ненависть к "совку" и ожидание, когда будет разрешено (пусть не Петечке, а его приятелю из семьи попроще) стрелять в эту чернь "от бедра". Ничего подобного мы в истории не найдем - даже у той же российской интеллигенции. Ведь дедушка Егора Тимуровича хоть и стрелял от бедра, все же оправдывал себя тем, что ради счастья народа. А сейчас даже гипотетически уже нельзя сказать, кто же после всего этого у нас сможет быть счастливым.
      Ну ладно, ненависть - это из области идеального, а об идеалах не спорят. И перешли мы к рациональной, прагматической части проекта. Если, говорю, вы допускали, что трети "совков" придется вымереть, то значит, заранее продумали, как этот процесс вымирания сделать безопасным для вас самих и для Петечки. Ведь проект такого масштаба в тайне долго быть не может. Ясно также, что эти 100 миллионов "неприспособленных" спокойно вымереть не захотят и рано или поздно начнут брыкаться. В чем же ваш расчет, откройте секрет. И слышу ответ, который часто излагается по телевидению - видно, он глубоко продуман. "Наш расчет в том, что эти люди, в силу своего возраста и уровня образования, не смогут сорганизоваться". Вот это да. Слава российской интеллигенции!
      Но это попахивает безрассудным героизмом. Почему же, спрашиваю, вы в этом уверены? Разве есть для этого исторические аргументы, данные надежных исследований? Ведь риск-то огромен. А ну как сорганизуется хотя бы малая доля? Пусть поздно, когда спастись уже нельзя, но утащить с собой тех, кто предстал душегубами - всегда пожалуйста. Средства для этого есть, они вокруг нас, и никакой ОМОН их изъять не может. Тут возмутилась до глубины души научная сотрудница Российской Академии наук: "Как! Значит, это говно, которое к жизни в новых условиях не способно, постарается и нам не дать жить?". Знала она, что "совок" подл и мерзок, но не предполагала, что он дойдет до такого цинизма - не захочет вымереть тихо и благородно.
      На этом и кончился наш разговор. Как-то сразу все почувствовали, что добавить к сказанному уже нечего. Да все это я уже и знал по долгу службы но знал обезличенно. А тут услышал от дорогих мне людей, которые есть, как говорится, плоть от плоти нашего народа. И представляют небольшую, но очень важную его часть. Что же ждет нас (и их самих) с такими их мыслями и такими безумными расчетами? И откуда эта их "воля к смерти"? Ведь если они не порвут контракт со своим неведомым богом, если продолжится их проект, то они и сгорят первыми же, как свечка. И куда кинутся те, кто не сгорит, в какой Сингапур? Кто же примет их, носителей страшного гена разрушительства?
      ("Пpавда". Октябрь 1993 г.)
      Страх и жестокость демократа
      Не перестают мучать мысли о двух духовных болезнях, которые поразили нашу интеллигенцию. Необъяснимые и позорные, они стыдливо скрываются. За десять лет они не только не преодолены, но и углубляются, а с ними все тяжелее беда народа. Эти болезни (или, может, симптомы какого-то более глубокого и непонятного процесса) - утрата чувства сострадания к простому человеку и страх.
      Речь идет не о том нормальном и разумном страхе перед реальными опасностями, который необходим и организмам, и социальным группам, чтобы жить в меняющемся, полном неопределенностей мире. Нет, как раз эта осмотрительность и способность предвидеть хотя бы личный ущерб была у интеллигенции отключена в ходе перестройки. Ведь уже в 1988-89 гг. было ясно, что тот антисоветский курс, который интеллигенция с восторгом поддержала, прежде всего уничтожит сам смысл ее собственного существования. Об этом предупреждали довольно внятно - никому из сильных мира сего в разрушенной России не будет нужна ни наука, ни культура. Нет, этого разумного страха не было, и сегодня деятели культуры и гордая Академия наук мычат, как некормленная скотина: "Дай поесть!".
      Речь идет о страхе внушенном, бредовом, основания которого сам трясущийся интеллигент не может объяснить. В него запустили идею-вирус, идею-матрицу, а он уже сам вырастил какого-то монстра, который лишил его способности соображать. Вот, большинство интеллигенции проголосовало за Ельцина (особенно красноречива позиция научных городков). Социологи, изучавшие мотивы этого выбора, пришли к выводу: в нем доминировал страх - перед Зюгановым! Никаких позитивных причин поддержать Ельцина у интеллигенции уже не было. Полностью растоптан и отброшен миф демократии. Нет никаких надежд просочиться в "наш общий европейский дом". Всем уже ясно, что режим Ельцина осуществляет демонтаж промышленности и вообще всех структур современной цивилизации, так что шансов занять высокий социальный статус (шкурные мотивы) интеллигенция при нем не имеет.
      Если рассуждать на холодную голову, то овладевшая умами образованных людей вера ("Придет Зюганов и начнет всех вешать") не может быть подтверждена абсолютно никакими разумными доводами, и этих доводов в разговорах получить бывает невозможно. Более того, когда удается как-то собеседника успокоить и настроить на рассудительность, на уважение к законам логики, он соглашается, что никакой видимой связи между сталинскими репрессиями и Зюгановым не только нет, а более того, именно среди коммунистов сильнее всего иммунитет к репрессиям. Если где-то и гнездится соблазн репрессий, то именно среди харизматических политиков-популистов. Тем не менее, предвыборная стратегия Ельцина, основанная на страхе, оказалась успешной.
      Эта предрасположенность к навязчивым внушаемым страхам имеет, возможно, какую-то связь с западным типом мышления, с утратой ощущения мира как дома, как Космоса. Во всяком случае, сейчас, когда мы интенсивно познаем Запад, нам открывается картина существования поистине несчастного. Прямо "Вий" Гоголя - такие демоны и привидения мучают душу западного обывателя. Могие из них были связаны с холодной войной, ядерный психоз и синдром "русские идут" были вовсе не шуткой. Понятно, почему Запад так благодарен Горбачеву.
      Есть у меня довольно близкий приятель из ФРГ, философ. Недавно он рассказал мне, как в 70-е годы был в Москве и обедал дома у секретаря их посольства. И за столом, желая сказать что-то существенное, собеседники обменивались записками. Вслух не говорили - боялись КГБ. Я не мог в это поверить и потратил целый час, добиваясь, чтобы мой друг точно воспроизвел ситуацию и объяснил причины этого безумия в кругу образованных, неглупых и немолодых людей. Это был болезненный разговор, мой друг страшно разволновался, вообще выглядел странно. Его мучало, что он не мог подыскать ответа на простой вопрос: чего именно вы боялись? Ведь если ты боишься, то должен иметь хоть какой-то образ опасности.
      Оказалось, что у той компании солидных дипломатов и философов такого образа просто не было, страх был внутри них и не имел очертаний. Боялись они, что КГБ ворвется в их дом и перестреляет собеседников? Нет. Боялись, что их выселят из страны? Нет. Что их куда-то вызовут и поругают? Когда я перебрал все мыслимые виды ущерба, вплоть до самых невинных, к которому могло бы повести высказывание вслух застольных мыслей (даже при допущении, что КГБ только и делает, что все их записывет на пленку), в нашем разговоре наступила тягостная пауза, как будто мы затронули что-то страшное и постыдное, чего понять не можем. В отношении к СССР (КГБ - его символ) в культурном слое Запада возникла патология. И причины ее - не в СССР, они с его реальностью не связаны.
      Этой патологией Запад сумел заразить, как будто в ухо заразу влил, культурный слой СССР - интеллигенцию, которая единственная продолжает у нас сохранять западнические иллюзии. Среди тех, кто в декабре 1995 голосовал за "Выбор России", почти 80 проц. лучшей политической системой считают западную демократию (2 проц. - советскую и 8 - ельцинскую). Это - огромный разрыв со всеми другими группами избирателей.
      Если бы этот страх лишь грыз и мучал душу интеллигента, его можно было бы только пожалеть. Но психоз стал политической силой, потому что ради избавления от своего комплекса интеллигенция посчитала себя вправе не жалеть никого. Поддержать такие изменения в стране, которые причиняют несовместимые с жизнью страдания огромному числу сограждан. Видя воочию эти страдания, интеллигенция, тем не менее, поддерживает причиняющий эти страдания режим, оправдывая это единственно своим избавлением от самой же созданного страшного привидения.
      Я не говорю об активных политиках типа Гайдара и Чубайса, демонстративная жестокость которых уже отмечена как уникальный феномен нашей истории. Я не говорю о духовных лидерах интеллигенции вроде Е.Боннэр, которая бодро пророчит нам страшные беды: "Шока еще не было!". Но ведь даже умеренные философы, ученые, деятели культуры, имеющие доступ к ТВ, не выдавили из себя ни одного слова сочувствия, простого участия к человеку - жертве этого эксперимента. Такое живое, сердечное, не отягощенное политикой слово мы слышим, очень редко, как раз от тех, кто почти отлучен от ТВ и радио - от Виктора Розова, от певицы Татьяны Петровой, от Николая Губенко с Жанной Болотовой. Но ведь они этим почти бросают вызов всему своему сословию! Сословие-то осталось с ненавистниками вроде Хазанова и Жванецкого.
      Страдания от реформ Горбачева-Ельцина многообразны. Пусть интеллигент-демократ, возненавидевший "империю", не признает и не уважает страдания, причиненные уничтожением СССР, сдачей национальных богатств иностранцам и ворам, ликвидацией науки и т.п. Но он никак не может отрицать простое и видимое следствие - резкое обеднение большей части граждан. Это прямой результат душевных усилий демократа, его "молитв" (пусть сам он "не поджигал"). Созданный для этого интеллигента маленький "мозг" в виде ВЦИОМ предупредил, ссылаясь на многие исследования в разных частях мира: "Среднее падение личного дохода на 10% влечет среди затронутого населения рост общей смертности на 1% и рост числа самоубийств на 3,7%. Ощущение падения уровня благосостояния является одним из наиболее мощных социальных стрессов, который по силе и длительности воздействия превосходит стрессы, возникающие во время стихийных бедствий".
      Сегодня смертность в России уносит в год на миллион жизней больше, чем до 1991 г. Сколько человек прямо убито обеднением? По данным того же ВЦИОМ, в марте 1996 г. 81 проц. семей имели душевой доход ниже прожиточного минимума (580 тыс. руб) и 62 проц. ниже физиологического минимума (300 тыс. руб) погрузились в бедность. Это значит, что у них личный доход, считая по формуле сложных процентов, 7-8 циклов снижался на 10 процентов каждый раз. То есть, смертность процентов на 30 выросла как прямое следствие обеднения. 300 тысяч прямых убийств в год!
      И речь при этом идет не о временном бедствии вроде войны. ВЦИОМ хладнокровно фиксирует: "В обществе определились устойчивые группы бедных семей, у которых шансов вырваться из бедности практически нет. Это состояние можно обозначить как застойная бедность, углубление бедности". То есть, снято оправдание, которым вначале тешили себя демократы: пусть люди шевелятся, у них есть возможность заработать. По данным ВЦИОМ, только 10 проц. бедняков могут, теоретически, повысить свой доход, "крутясь побыстрее". Причины имеют социальный, а не личностный характер.
      И вот, зная масштабы этих страданий, средний интеллигент-демократ, кладя их на чашу весов, выше ценит свой душевный комфорт - избавление от надуманного страха. Ему не жаль страдающих. Он, в целом, рад тому, что происходит. Это кажется невероятным, но это именно так.
      Недавно встретил я коллег-гуманитариев, с которыми у меня в 1989 г. был памятный разговор. Я тогда говорил, к каким тяжелым последствиям неминуемо ведет курс Горбачева, и меня прямо спросили: "Скажи, Сергей, ты что же, противник перестройки?". Тогда это еще звучало угрожающе. Я подумал и ответил: "Да, противник. Перестройка приведет к огромным страданиям людей". И вот теперь я спросил одну женщину, доктора наук, с которой меня связывали очень добрые отношения, не изменила ли она своих оценок после всего, что видела начиная с того разговора в 1989 году. И она ответила: нет, она и сейчас рада тому, что происходит. И она голосовала за Ельцина, хотя считает его... (в общем, жестко его оценила). Голосовала потому, что она может, не боясь, сказать про него то, что думает.
      И опять, как с немцем, мне показалось, что мы затронули что-то страшное и постыдное. Прекрасно понимала доктор философских наук, что эти ее "разрешенные" обличения - это ее сугубо личное духовное удобство, никакого социального значения они не имеют, никакого вреда режиму не наносят (как только маячит вред, на слова отвечают дубинки и танковые орудия). Какую, значит, огромную ценность для нее составляло право обличать власть, и какой аномальный страх вызывало официальное неодобрение этого занятия в советское время. Именно неодобрение, не более того, ибо обличение советской власти было поголовным кухонным занятием интеллигенции, и ни один волос за это не упал. И эта ценность в ее глазах перевешивает реальные смертельные страдания десятков миллионов людей.
      Мне кажется, что это ненормально. Это - отрыв от жизни, уход в какое-то духовное подполье, где увеличиваются тени и теряется мера вещей. Если бы интеллигент-демократ сделал усилие, чтобы понять, что творится у него в душе, ему помогли бы горькие слова, которые Достоевский сказал об этом мироощущении, в виде исповеди человека из подполья.
      ("Пpавда", "Советская Россия". Сентябрь 1996 г.)
      Беда меньшинства
      Опять попал я на симпозиум к "демократам". Приходится ходить, жертвуя здоровьем. Надо же знать, меняется ли у них что-нибудь в голове. Ничего не меняется. Сидят буревестники и вороны горбачевской "революции", кивают, как куклы, головами. Тот же вздор, и хоть бы капля раскаяния.
      Впрочем, тема репрессий поднадоела, теперь говорят вообще о России, о государстве. Выходит на трибуну некий Ахиезер - он теперь, оказывается, главный мыслитель о России. Несет ахинею о том, что "российская государственность всегда была источником дезорганизации". Ну не угодишь. То кричали, что государство все зажало, все заорганизовало, дыхнуть было невозможно. Теперь наоборот - в самом себе всегда несло хаос.
      Выходит другой, тоже из выдающихся. Фамилия такая чудная, что и запомнить я не смог. Тоже ему государственность российская не угодила - очень кровожадная. Надо, говорит, отказаться от "анклава" (Калининградская обл.) и островов, тогда это государство станет погуманнее. Диалектикой решил шарахнуть, логикой абсурда. Начинаешь думать, что историческая вина есть перед народом у советского строя, вскормил и пригрел он у себя на груди огромную армию таких "обществоведов". Но история безумна, и страдают от ее наказаний невинные.
      Начал я говорить об этом собрании потому, что задумался над сообщением, которое вскользь сделал один философ, занятый "изучением качества населения". Известно, что качество наше, по мнению этих господ "оставляет желать", оттого-то реформы не идут. А сказал он вот что: "В Санкт-Петербурге раскрыто преступление. Два российских гражданина разобрали рельсы перед идущим пассажирским поездом, надеясь, что крушение поезда позволит им поживиться имуществом жертв катастрофы. Киллер выглядит агнцем перед этими преступниками". Как ненавязчиво, кстати, напомнил философ, что это сделали "два российских гражданина", а не граждане Люксембурга или Японии.
      Этот философ притворяется глупеньким. Из его доклада ясно, что этот потрясающий акт злобы и отчаяния - прямой продукт "реформ", а вовсе не "российского менталитета". Спасибо, что этот наш негодный менталитет тормозит реформу, потому таких актов еще очень мало. А в основание реформы демократы положили идею конкуренции, идею "войны всех против всех", развитую философом гражданского общества Гоббсом. Эту войну должно вводить в рамки права государство-Левиафан, но если оно ослабевает, как сейчас в России, то человек следует своей (вернее их, гоббсовой) природе. А она в этой философии такова:
      "Пpиpода дала каждому право на все. Это значит, что в чисто естественном состоянии, или до того, как люди связали дpуг дpуга какими-либо договоpами, каждому было позволено делать все, что ему угодно и пpотив кого угодно, а также владеть и пользоваться всем, что он хотел и мог обpести". Чего же вы теперь хотите? Ломаете русский менталитет - и жалуетесь, что кое-кто начинает действовать строго по Гоббсу!
      Но чорт с ним, с этим философом и его киллерами-агнцами. Пусть не ездит в поездах. Перед нами самими стоит серьезный вопрос, и нельзя уже больше от него уходить.
      Мы - народ или уже "человеческая пыль"? Видимо, пытаемся сохраниться как народ. Но ведь народ - это организм, все мы его клеточки. Вот как это толковал русский философ Л.Карсавин: "Можно говорить о теле народа... Мой биологический организм - это конкретный процесс, конкретное мое общение с другими организмами и с природой... Таким же организмом (только сверхиндивидуальным) является и живущий в этом крае народ. Он обладает своим телом, а значит всеми телами соотечественников, которые некоторым образом биологически общаются друг с другом."
      Но может ли одна часть организма умереть, а остальные - процветать и наслаждаться жизнью? Что происходит, если не снабжается кровью, скажем, нога? Она холодеет, болит, подает сигналы бедствия. Если ее не лечат, она синеет, опухает - гангрена. Умирающие ткани вбрасывают в организм столько яда, что он погибает весь. В крайнем случае остается калекой.
      Сегодня часть нашего организма-народа страдает и умирает - и выделяет яды. А что же остальная, благополучная часть, которая пока что получает скудненькое "снабжение"? Она старается не думать, не видеть, не верить. Слабые сигналы боли из пораженных частей тела она как бы не замечает. То и дело слышишь: "Какой ужас, в магазине ветчина по сорок тысяч. Но, ты знаешь, все берут. Есть, значит, деньги у людей!". Это - наивная уловка, чтобы себя успокоить. Как это "все берут"? Откуда это видно? Тех, кто не пришел в этот магазин, ты же не видишь. Да и все ли в магазине взяли этой ветчины?
      Большинство из тех, кто читает "Советскую Россию", живут сегодня скудно, но это еще совсем не то, что жить в отчаянной нужде, когда действительно нечего есть. Когда весь организм содрогается - ему нужен стакан молока. И в предельно отчаянном положении сегодня значительная часть народа. По официальным данным, около 10 миллионов человек имеют уровень питания, несовместимый с жизнью - их здоровье быстро угасает. Более половины женщин потребляют белка меньше "физиологически безопасного уровня", треть рожениц подходит к родам в состоянии анемии.
      Отсюда тот тяжелый вопрос, который я хочу поставить. Что лучше с точки зрения выживания народа: чтобы "отвергнутые" обществом вымерли тихо, не причинив остальным гражданам неприятностей - или чтобы они подавали нам болезненный сигнал бедствия? Сигналы эти могут быть только такими, при которых страдают и даже погибают невинные люди. Других сигналов мы не слышим.
      Когда два "российских гражданина" разбирают рельсы перед поездом, они пытаются убить невинных людей, и это страшное преступление. Но не есть ли это одновременно тот сигнал, который должен заранее, до полной катастрофы предупредить благополучную часть народа? Эти озверевшие двое - не кричат ли они за все десять миллионов: "Вы, народ! Вы согласились, чтобы нас выкинули со шлюпки! Вы делаете вид, что не видите, как мы захлебываемся и тонем. Мы вас предупреждаем: последние из нас утопят вашу шлюпку! Мы пойдем ко дну вместе".
      Я никому не могу навязывать своего мнения. Но я склоняюсь к мысли, что мы спасемся только в том случае, если не будем выбрасывать за борт наших собратьев. А если у самих нас нет силы и воображения, чтобы честно взглянуть в глаза правде, пусть уж те, кого мы оставили, нанесут нам предупреждающий удар, приведут в чувство. Тот, кто слаб для любви, должен хотя бы бояться. Умирая молча, наши сограждане губят нас окончательно.
      Я про себя зарекался - не писать больше ничего об оппозиции, только обращаться, покуда можно, к читателям. Нарушу зарок. Наша оппозиция сумела сделать тему прямых, житейских страданий части народа какой-то привычной, не трогающей душу. Упомянув о ней скороговоркой, сразу переходят к любимой теме, по "специализации". Одни рвутся хоть в бой за черноморский флот (эту драку им сконструировал Бжезинский - и они давай тузиться с Кучмой). Другие хлопочут за то, чтобы русские в Эстонии могли ходить на выборы - а то они без этого стали "быдлом". Третьи возмущены тем, что с Запада нам везут бездуховные фильмы.
      Никому не нужна сентиментальность. Пусть говорят грубо, пусть считают потери, как командиры на войне, но говорят дело. Ведь даже большинство читающих людей, как я не раз убеждался, просто не знает реального положения дел. Да и откуда? Официальный ежегодник Госкомстата "Социальная сфера России" издан в 1996 г. тиражом 1 тыс. экземпляров! Только для ведущих американских университетов хватит.
      Но, поразительным образом, вот уже четыре года как оппозиция отказывается издать массовым тиражом доступную для любого грамотного человека "Белую книгу" о реформе - под грифом Думы или хотя бы группы фракций. Внятно и без надрыва показать, в каком состоянии находится страна и чего можно ожидать завтра. Ведь "белые книги" - давно изобретенный способ довести до общества самое первое, "безоболезненное", но предельно серьезное предупреждение о бедствии. Я лично даже не могу припомнить ни одного внятного заявления Думы по главным вопросам нашего народного бедствия. Говорят, у Думы нет телеканала. А зачем он ей, если нет заявлений? "Лебединое озеро" показывать?
      Первой, кадетской Думе специальным законом было запрещено обращаться к народу с заявлениями. И все же, когда правительство отказалось дать крестьянам землю и в 1906 г. разогнало Думу, депутаты написали "Выборгское обращение" - и все пошли в тюрьму. И оно сыграло очень большую роль в росте гражданского самосознания. Только в Саратовской губ. подпольно издали 100 тысяч этого обращения, по ночам его расклеивали на столбах. А сегодня никто не запрещает, множительная техника XXI века - но молчат народные избранники!
      Деятели оппозиции сами подсказывают людям уловку, позволяющую малодушно успокоить совесть. Они оперируют средними цифрами. Один из них на большом собрании сказал: "Ужасные реформы! Уровень жизни людей упал на 45 процентов!". Прошла неделя, я слышу по радио от видного эксперта оппозиции (доктор наук и все такое): "Уровень жизни людей снизился на 45 процентов!". В Давосе им, что ли, такую цифру дали?
      В школе, объясняя смысл средней величины, учитель нам рассказал шутку. В палате двое больных, сестра сообщает врачу, что температура у них в среднем нормальная, 36,6. Врач доволен, а на деле один больной умер и уже слегка остыл, а у другого под 42 градуса, он уже хрипит. При большом разбросе величин средняя лжет. Это, думаю, и ленинская кухарка поняла бы, а у нас "самая образованная оппозиция в мире". И вот, с одной стороны, говорят о страшном социальном расслоении, а с другой, оперируют средними величинами. Как это совместить?
      Лидеры оппозиции, а за ними и их сторонники как будто не понимают, что при том неравенстве, что возникло в России, средние показатели утратили смысл полностью. Бедствие распределяется неравномерно, и снижение среднего показателя вдвое для многих означает смертельное или почти несовместимое с жизнью ухудшение. В 1995 г. потребление животного масла в России было в два с лишним раза меньше, чем в 1990. Но это снижение почти целиком сконцентрировано в бедной половине населения. Следовательно, сегодня половина граждан России совершенно не потребляет сливочного масла! Продажа мяса и птицы упала за это время с 4,7 млн. т до 2,1 млн т. Это значит, что половина граждан России вообще не потребляет мяса. Ну пусть не половина, а 30 процентов! Ведь это уже национальная катастрофа. Но мы о ней даже не слышим, не то чтобы обсуждать какие-то конкретные меры.
      Кто-то скажет, что это - демагогия, популизм. Что оппозиция ведет тонкую игру, которая в конце концов приведет к спасению всех сразу. Может быть, я и впрямь не понимаю замыслов. Я о бедствиях получил представление во время войны. Тогда и мыслили, и действовали по-другому. Цель была - спасти всех, но когда кто-то погибал конкретно, туда бросались срочно, даже сломя голову. Чувство народа нам вдалбливалось в голову и словом, и делом. И это - не особенность сталинизма, коммунизма или другого "изма". Так же поступал и Лев Толстой - а он не пpи советской власти действовал.
      Такой же "популизм" в деле я видел на Кубе: взявшие власть боpодачи, не имея ни паpламента, ни паpтии, оpганизовали обеспечение детей и стаpиков молоком. По утpам на гpузовиках, а то и на pучной тележке, по всей стpане к каждой двеpи, где есть pебенок или стаpик, подвозили литp молока - хоть к лачуге в тpущобе, хоть к вилле неуехавшего богача. Потому-то сегодня малявка Куба пять лет деpжится в полной блокаде. И все институты Гэллапа точно знают: попpобуй какой-нибудь кубинский Гоpбачев сменить там социальный стpой, 85 пpоцентов населения в момент выйдут на улицу и устpоют такой таpаpам, что лучше Кубу не тpогать.