34

Наконец голоса врагов смолкли. Когда флот Службы встретился с Разрушителями, было уже известно, что Брон стал победителем. Общими силами они добивали чужие корабли, разбегавшиеся в разные стороны после разгрома основных сил. Больше голосов в голове Брона не было!

Он расслабился и только сейчас почувствовал, как его охватывает страшная усталость. Как и его люди, Брон не спал последние 36 часов. Он посмотрел на экран, оценивая ситуацию, и понял, что бой окончательно закончился, и ушел с мостика к себе в каюту. Бросившись в постель, он мгновенно заснул.

Спустя какое-то время ему показалось, что легкие колебания вырывают его из сна. Он видел все как сквозь туман, и какая-то часть его сознания анализировала подробности этого повторяющегося кошмара. Вместо того, чтобы бороться с ним, он позволил разыграться фантазии. Все началось с абсолютной потери ощущений. Словно разум отделился от тела. И он ощущал колебания легкого течения, несущего его сквозь черную воду. Впечатление нарастало, пока не стало реальностью. Несмотря на отсутствие света, четкость была идеальной и делала сон реальным. Он слышал тихий шум волн, разбивающихся о стены туннеля и резкое эхо, переходящее в ультразвук, который давал представление о величине подземелья, в которое он попал. Где-то перед ним гусеподобный дух кричал голосом, в котором не было ничего человеческого. Невидимый плот ударился внезапно о край невидимого берега, ударился о волны и поплыл дальше, влекомый течением. Одинокая гусыня была разбужена, за ней проснулась другая, третья, и все они сразу создали страшный шум, от которого стыла кровь в жилах. Новый поворот… и он внезапно ощутил, что на нем одет скафандр.

Скафандр? Пальцы пощупали окружающую его пустоту. Он наткнулся на грубые швы перчаток. Все подтверждало тот факт, что отсутствие ощущений является результатом наличия двойного материала космического скафандра, а также того, что тело одеревенело от долгой неподвижности. Все это вместе с уменьшенной силой тяжести и несущим его течением делало чувства отсутствующими, но не объясняло, почему у него было полное ощущение всех этих невероятно подробных деталей. Было также неясно, что ожидало его в конце этой дьявольской дороги.

Гусиный гогот сменился криком, который перерос в рев разнородного хора, и наконец стал бормотанием. Сам этот голос был таким жутким, что его одного хватило бы, чтобы обратить человека в бегство. Но для Брона это было невозможно.

Сотни миллионов лет страха и ненависти были выражены голосом и горькой жалобой, исходящей от чего-то, что ожидало его за очередным поворотом.

Его охватила паника, заволакивая туманом сознание. Он бешено задергался в своем скафандре, не в состоянии даже пошевелить руками. Бессильный, он со страхом ждал, пока течение вынесет его за очередной поворот. Миллионы атмосфер давили на стены туннеля. Воздух, которым он дышал, был теплым и липким от пота его собственного страха и так насыщен привкусом металла, что от этого деревенел язык. Каждый миг путешествия мог закончиться, и человек мог оказаться лицом к лицу с мучителями, которые Запланировали его смерть и те времена, когда жизнь на Земле существовала еще только в виде кипящей магмы.

Он не знал, как они могут выглядеть, но не сомневался, что его разум выдержит их вид. Хор гусей становился все ближе. Казалось, что достаточно протянуть руку и можно дотронуться до этих жутких существ. Он почувствовал, что вот-вот должен появиться свет, хотя вокруг все было темно. Наконец, другой голос возник в его голове. Это было бессмысленное бормотание, которое, однако, встряхнуло его с такой силой, что он освободился от скафандра, от гусей и мистического влияния жуткой реки.

— Может быть, в мерзкой темнице какой-то нечеловеческой инквизиции чей-то разум сошел с ума…

— Джесси, на помощь!

— … не из-за пыток или слабости духа…

— Джесси! Смилуйся и вытащи меня отсюда!

— … но под влиянием глубокой раны. Разве не знаешь, что бог умирает… умирает?..

— Джесси? Я ничего не знаю о боге, ради бога, вытащи меня отсюда!

— Ты уже выходишь из этого, Брон. Продержись еще немного. Твой метаболизм быстро улучшается, а сердце бьется все ровнее.

Брон открыл глаза. На лице у него была кислородная маска, а над ней блестели обеспокоенные глаза врача. Скосив глаза в сторону, Брон обнаружил, что лежит в медотсеке «Энтерпрайза».

— Джесси! Что это было?

— Ты находился в коме на протяжении семидесяти часов. Врачи старались вернуть тебе сознание, но все было безрезультатно. Я прибегла к семантическому ключу, чтобы вернуть тебя в сознание, так как все функции твоего организма начали останавливаться. Ананиас советовал применить массаж сердца.

— У меня снова был тот же сон, в котором я плыву по туннелю, где меня ждут чужие. Они ждали меня уже за следующим поворотом.

— Они еще не оставили тебя в покое, Брон. Ты уничтожил их флот, и они нашли другой способ, чтобы убить тебя. Сейчас они взялись за твой мозг.

— Ты принимаешь сигналы в биотронном канале?

— Да, причем это очень сильные сигналы.

— Их голоса замолчали, когда ты был разгромлен. Эти сигналы, видимо, приходят с их базы. Это вид закодированных изображений в форме звуков. Похоже, что это их система связи. Я легко принимаю их. А если расслабляюсь, то они действуют гипнотически.

— Это логично. Твоя кома напомнила результат глубокого гипноза. Это действует на все уровни сознания, как тот, что создал личность Галтерна в твоем мозгу. Должна сказать, что это опасная игрушка, особенно в руках врагов.

— Я не думаю, что это была атака. Похоже, что это попытка установить контакт.

— Они хотят убить тебя, Брон! Это обычное, старое как мир убийство!

— Нет, это нечто большее, Джесси! Мой сон — это реальность. Это была проекция реальной ситуации. Чтобы выжить, нужен космический скафандр. По-видимому, там жуткая жара. Давление. Существует какая-то атмосфера, так как я слышал звуки гидросферы и плыл в чем-то. Это реальное место, Джесси!

— Если оно и существует, то только в галактике Мессье-31, по другую сторону межгалактической пустоты. Не знаю, почему эта реальность должна быть такой важной.

— Потому что я должен там быть! Этот сон был видеофонной пробой Хаоса. Мой путь в этом туннеле является действенным элементом будущего.

— Ты изменил Хаос, Брон? Почему же тогда это предсказание должно быть неизменным?

— Потому что мы выиграли сражение с древним флотом. Но настоящий враг остался невредимым и стал, без сомнения, еще более грозным. Если он мог выпустить бомбу на Онарис, то так же легко может послать другую на Землю или какую-нибудь другую обитаемую планету. Эти бомбы могут быть уже в пути. Если мы хотим выиграть поединок, то должны начать сражение с ними. А этот сон, Джесси, является какой-то частью случайно перехваченной мною передачи о готовящейся операции.

35

— Ананиас! Сколько у тебя кораблей, готовых к подпространственному прыжку к Мессье-31?

Ананиас тихо выругался, поняв всю сложность вопроса.

— Этого никто никогда не делал, Брон! Никто не пытался достичь другой Галактики. «Тантал» был дальше всех, но мы едва оторвались на мизинец от нашего Млечного Пути!

— На этот раз я хочу долететь до конца! Мне нужна информация о всех кораблях, которые могут совершить пространственный прыжок на расстояние более десятка килопарсеков!

— Но в данном случае расстояние 600 килопарсеков! Ни один корабль не может так далеко прыгнуть!

— Ни один не пробовал, поэтому мы и не знаем. Нужны только добровольцы, около тридцати кораблей.

— Хорошо. Я уточню на компьютере и сообщу тебе как только что-то найду.

— Джесси? Ты здесь?

— Нет. Это Док. Наш компьютер подсчитал, что у тебя только два процента шансов добраться до этой галактики на борту корабля обычного типа. Еще не было случая, чтобы корабль прыгал более чем на 15 килопарсеков и возвращался в нормальное пространство.

— Даже при двух процентах я готов рискнуть. Мы пойдем короткими прыжками.

— Это ничего не изменит, так как нельзя определить координаты в пространстве, где нет контрольных ориентиров.

— Я знаю это, Док. Но мы обязательно что-нибудь придумаем.

— Я не вижу, как ты сможешь это сделать. Весь флот ты не сможешь взять с собой, а там звезд гораздо больше, чем в нашей галактике. Шансов попасть на обитаемую систему чужаков практически нет. Не забудь, что там могут оказаться миллионы обитаемых систем, и как же среди них ты собираешься отыскать Базу чужаков?

— Я возьму с собой полный экипаж Хаоса. У нас хорошая информация по Хаосу, полученная во время локализации происхождения чужого флота. Этот факт даст нам приблизительный сектор поиска. А на месте мы скорректируем астрономические поправки.

— Конечно, это ты командуешь флотом, и мы не можем помешать тебе. Но мы считаем, что операция является бессмысленной тратой людей и средств!

— Я приму к сведению твои замечания, Док, но должен играть партию по-своему. Где там Джесси?

— Она сегодня не дежурит. Позвать ее?

— Нет. Опиши ее внешность.

— Ты же знаешь, что я не могу этого сделать. И ты еще надеялся, что я отвечу?

— Не знаю, что может быть такого в особе, которая большинство времени проводит в издевательских упражнениях в моей голове.

— Информация является тайной потому, что мы не хотим, чтобы ты ее узнал. Вы являетесь психологически связанными и образуете сильную антагонистическую связь. Вы достигли высокого уровня взаимоотношений, которые не должны быть нарушены обычными сантиментами. Это делает вас отличным экипажем, самым лучшим из всех. Именно поэтому мы не допускаем, чтобы это равновесие было нарушено.

— Из-за чего, например? Любви? — в голосе Брона послышалась злость.

— Ты недооцениваешь силу пары, Брон. За исключением физических контактов, вы связаны еще более сильно, нежели какие-то другие люди с обычной связью. Никогда нельзя достичь более сильной общности, чем та, какая существует у вас. Даже в классической любовной связи…

— Что еще?

— Я и так рассказал слишком много, Брон. С этого момента я не отвечу ни на один связанный с ней вопрос. Я просто хотел подчеркнуть своим рассказом всю хрупкость возникшего между вами равновесия.

— Я думаю, что ты сказал достаточно. Даже можно сказать, что промоделировал значительную часть будущего.

Брон подошел к компьютеру и остановился перед терминалом. Его пальцы осторожно нажали на клавиши, а глаза были устремлены вверх. Он внимательно смотрел на экраны внешнего обзора.

— Что ты делаешь, Брон? Разве необходимо что-то вводить в компьютер.

— Отвяжись! Вся эта история распухла на милю. Я сказал, что получу на Мессье-31. И если выйду живым из этой авантюры, то вернусь, чтобы разгадать великую загадку нашей Галактики.

— О, Боже! Что ты еще придумал, Брон?

— Я вернусь за Джесси. И сомневаюсь, чтобы Служба смогла помешать мне.

Шесть кораблей землян постепенно, один за другим, ныряли в подпространство. Каждый раз во время спокойного полета Брон расстегивал ремни безопасности и начинал считывать координаты. Корвет Разрушителей, который назывался «Немезида», был намного меньше «Энтерпрайза», но тахионные генераторы имел самые мощные, когда либо построенные руками человека. Вместе с ним, повторяя все маневры, били еще два корабля Разрушителей и три корабля Службы.

Экипаж для расчетов элементов Хаоса был набран из добровольцев, и бешено работал все это время над уточнением координат Базы. Рассчитывал их по курсам вражеской армады никто иной, как профессор Лаарс, который отлично справлялся с наиболее сложным и наиболее невероятным анализом Хаоса, который когда-либо проводился.

Из-за отсутствия ориентиров и звезд в качестве данных матрицы закладывались результаты расчетов Хаоса при анализе обратного пути эскадры чужаков. Приспособление расчетов Хаоса к матрицам была делом новым и неизвестным. Корабли Брона уже сделали семь прыжков по пятьдесят килопарсеков каждый и все еще были налицо, никто не исчез. Все это привело к тому, что люди поверили в присутствие сверхъестественных сил.

Лаарс первый обратил внимание на странные зависимости в расчетах Хаоса. Все еще считая Брона никем другим, как ученым-синкретистом, он попросил его о помощи в решении загадок Хаоса и стаскивал к нему все материалы. С помощью Андера, а также пользуясь своими знаниями, Брон выдавал вполне удовлетворительные ответы. На этот раз Лаарс понял, что наткнулся на что-то сверхъестественное, и радость открытия сменилась беспокойством из-за возможных непредвиденных последствий.

— Мастер Галтерн, вы должны объяснить мне вот это, — сказал он и разложил на столе десять длинных диаграмм.

— В чем дело, профессор?

— Вот здесь отклонение, — показал Лаарс, подчеркивая выводы компьютера на боках диаграммы. — Чем дальше мы летим, тем больше наш курс отклоняется от прямой линии.

— Может быть их флот летел именно так?

— Вряд ли! Они должны были лететь по кратчайшей линии, а это значит, по прямой, касательной к случайной. А это не что иное, как геодезическая линия, которая просто не может быть кривой.

— А фактор времени? Ведь Галактика вращается и летит на протяжении веков в пространстве. Наш курс должен немного отличаться от курса пролетевшего ранее чужого флота. Самая лучшая информация это та, которую мы можем извлечь из Хаоса — это позиция их Базы, но спустя 700 миллионов лет.

Лаарс открыл рот от удивления.

— Я уже объяснял, что в Хаосе все линии прямые. Вы путаете их с линиями обычного пространства-времени, где существуют кривые. В Хаосе все волны являются сферообразными, а все линии прямыми. Иначе и быть не может.

Брон снова посмотрел на диаграммы.

— Поскольку является аксиомой утверждение, что все оси в Хаосе прямые, а наш курс искривился, то из этого нужно сделать вывод, что данные, которые мы получили из компьютера, не являются данными Хаоса.

— Вы сомневаетесь в исправности аппаратуры?

— Конечно, нет! Я знаю, что вы все проверили прежде чем прийти ко мне. Скорее всего, что-то не так в самой энтропийной информации. Может быть так, что послан сигнал, который наши датчики не могут отличить от волн реального события?

Лаарс почесал затылок.

— Это зависит от мощности. Каждый сигнал, который не может отличаться от реального будет трактован как событие. И если на него наложится сигнал оригинала, то мы не можем заметить перемены. А почему вы об этом спрашиваете?

— Потому, что начинаю понимать, что мы можем больше не искать чужаков. Они ведут нас по кругу, как на поводке.

36

— Джесси! Давай Андера. Мне надо срочно узнать, можно ли принять энтропийный сигнал?

— Андер ждет с того момента, когда ты начал говорить с Лаарсом. Он утверждает, что это не только возможно, но даже приспособлено к мгновенной связи на галактических расстояниях. Что-то вроде этого применено в нашем канале связи.

— И мы можем проследить луч их фонаря, приняв за основу какое нибудь событие?

— Да. При их технике это тоже возможно.

Сигнал возвестил об окончании очередного прыжка и возвращении в обычное пространство, Брон ощутил внезапную боль, и в голове появились голоса чужаков, наполнив его страхом. Со времени его коматозного состояния на борту «Энтерпрайза» их голоса не звучали в его голове, но несмотря на это он регулярно принимал антигипнотические таблетки.

Офицер связи связался со всеми кораблями и доложил, что два корабля не появились в космосе. Может быть они вынырнули в каком-то совершенно другом месте, а может быть, уже никогда не появятся в обычном пространства, а будут вечно носиться по безмерным коридорам подпространства.

Во время программирования очередного прыжка Брон собрал совещание со всеми капитанами кораблей. Им осталось совершить еще четыре прыжка по пятьдесят килопарсеков каждый, и каждый из них грозил людям вечными скитаниями в бездне космоса. Выполнив уже семь удачных прыжков, земные корабли уже давно перескочили через возможность лететь точно. Поэтому Брон предложил перемахнуть оставшееся расстояние в 200 килопарсеков одним прыжком. Никто не возражал, хотя все прекрасно понимали, чем это могло кончиться, так как они вторглись в область физики, совсем не изученной человечеством.

Лаарс привел доказательства, что существует энтропийная трансмиссия с таким напряжением, что все нормальные вычисления Хаоса сильно изменились. Ловушка казалась все реальнее. Но Брон приказал навести данные на матрицу для последнего прыжка. Туда, где находится источник сигнала и находится база чужаков. После подготовки все четыре корабля землян исчезли в подпространстве.

37

«Немезида» вынырнула одна. Странные чувства охватили Брона, когда одинокий корабль пересек границу туманности Андромеды. Страх, беспокойство и горечь из-за потери кораблей терзали его, но не это было главным сейчас. Он часто летал в космосе и понимал, какими разными бывают звездными системы.

Здесь, на первый взгляд, звезды были такие же, спектры их ничем на отличались, но глядя на них, он не мог убедить себя, что это звезды его мира. Каким-то необъяснимым образом это прекрасное звездное скопление имело в себе что-то чужое, что делало человека также чужим, одиноким и лишенным всякого значения.

Среди миллиардов звезд человеческой галактики только Земля взрастила разумное существо. А сейчас, стоя на краю другою звездного скопления, Брон должен был встретиться с чуждым человеку существом. Выставленный в роли одиночки, он, в результате событий, которые вероятнее всего были предопределены, знал, что когда приблизится к последнему повороту туннеля, останется один и без оружия. Один против формы жизни, которая исследовала космос еще в те времена, когда на Земле кипела лава и образовывались первые материки.

— Слушайте меня! — крикнул Брон, захваченный внезапной мыслью о том, что чужаки наверняка перехватывают его мысли. — Я знаю, что вы слышите меня!

Гусиный гогот на мгновение усилился, а потом затих, словно приглашая Брона к разговору. И он опять заговорил:

— Я иду, чтобы встретиться с вами. Вы уничтожили много наших планет и, по крайней мере я, не вижу в этом смысла. Если бы я захотел, то смог бы уничтожить ваших планет еще больше, так как владею кораблями, которые могут пересекать межгалактические пустоты в течение короткого времени. Поэтому я пришел к вам сильный, а не слабый. У меня сейчас нет оружия, но если со мной или моим кораблем что-нибудь произойдет, мой человеческий род жестоко отомстит вам за нашу гибель.

Еще раз голоса в голове Брона усилились, напоминая шум прибоя, а потом стихли, оставив в канале связи только легкий шум, подобный шуму перекатываемого песка в полосе прибоя.

Лаарс пришел и принес последние расчеты. Он рассчитал источник энтропийного излучения, который лежал в двух килопарсеках от границы галактики. Брон отдал приказ о выполнении прыжка, и «Немезида» двинулась в свой последний путь.

Они вынырнули в обычное пространство возле обычного солнца класса К5 с массой около 80% массы Солнца. Вокруг звезды вращалась одна планета, немного меньшая чем Земля. Наблюдение с орбиты ничего не дало. Ее поверхность была покрыта скалами, без малейших следов жизни. В атмосфере преобладали углеводороды. Температура на грунте достигла почти 200 градусов по Цельсию. Энтропийный сигнал шел именно отсюда, но несовершенные приборы корабля не могли с абсолютной точностью определить их источник.

На борту имелся десантный бот, и Брон приказал подготовить его к полету, а также вызвал добровольцев для высадки на планету. Когда он облачился в космический скафандр, то сразу же понял, что его сон о страшном туннеле быстро становится реальностью.

Атмосфера планеты встретила их враждебно. Смерчи бросали бот из стороны в сторону, стремясь опрокинуть его. Резко проваливаясь в воздушные ямы, десантное суденышко то набирало высоту, то теряло ее.

Сквозь летящие тучи проглядывала поверхность. Они рассматривали грозные скалы, изборожденное волнами море из легких металлов. Кругом, сколько позволяли видеть глаза лежали огромные скальные массивы. Нигде не было видно результатов деятельности разума.

Бот сделал три посадки на поверхность, каждый раз возвращаясь на «Немезиду» для отдыха, регулирования приборов и анализа собранной информации. Лаарс пустил в ход все компьютеры, чтобы обнаружить источник сигналов на поверхности планеты. Информация, отобранная во время полетов на малых высотах, в конце концов начала выдавать определенную схему, которая указывала южное полушарие, а более подробные данные выдали координаты сектора с площадью в одну квадратную милю.

Брон приказал сделать съемки этого района с разных высот, необходимые для создания точного плана местности. Дрожащей рукой он ворошил фотографии. Только сейчас до него дошло, что он когда-то уже видел все это. И он инстинктивно разгадал игру света и теней. Он понял, что в коме на борту «Энтерпрайза» он видел все это. Сейчас он вернулся к началу того путешествия и был уверен, что на этот раз дойдет до конца.

— Джесси!

— Я слушаю тебя, Брон.

— Опиши мне клавиатуру канала нашей связи.

— Зачем? Чтобы ты отправился на каникулы?

— Рассказывай!

— Хорошо. Кататоническая регрессия, потеря чувств при сохранении сознания, наказание, смерть. Зачем тебе все это?

Брон посмотрел на одну из фотографий и указал пальцем на один из темных районов:

— Это вход в туннель. Я пойду туда. Насколько я понял, это будет тяжелое путешествие. У тебя есть около шести часов для подготовки. Отдохни. Когда я пойду, мне понадобится твоя помощь, вся помощь, которую ты сможешь мне оказать!

38

Десантный бот, подхваченный порывом ветра, тяжело плюхнулся на плоский камень, лежащий на поверхности планеты и имеющий внушительные размеры. Во время всего полета сквозь атмосферу его немилосердно хлестала буря, швыряя в него сконцентрированные полимеры углеводорода, внося помехи в показания приборов. Сейчас он сел, озираясь на посадочные ноги, и поднял нос к небу. В нескольких ярдах находился вход в пещеру. В нее впадал поток какой-то жидкости.

— Я уже не пытаюсь отговорить тебя от столь непродуманного действия, — мрачно отозвалась Джесси. — Это то самое место?

— Мы знаем, что сигналы идут из этого района, а этот поток, втекающий в пещеру, подтверждает мой сон.

— Так ты намереваешься все же сунуть туда свой нос?

— Я пойду туда!

— Один?

— Один. Но ты будешь со мной!

— Я не понимаю твоих поступков, Брон. Даже если там не окажется чужих, это будет равносильно самоубийству. Посмотри на этот ручей. Что ты хочешь доказать?

— Моя дорога через эту пещеру уже стала частью истории. Я должен обязательно узнать, что там, за последним поворотом.

— Будь откровенен сам с собой, Брон. Ты не мученик и ты не способен рисковать свое шкурой во имя установления хороших межгалактических контактов. Это не героизм, не обычное любопытство, и если ты идешь в этот туннель, то это означает, что ты уверен, что найдешь там что-то, что тебе нужно и что ты хочешь взять. Я не очень хорошо знаю, как ты это сделаешь, но должна признаться, что мне очень интересно, как все это произойдет.

— Ты знаешь, что в тебе самое плохое, Джесси? У тебя нет души.

— А знаешь ли ты, Брон, чего нет у тебя? У тебя нет будущего!

Какое-то мгновение Брон молчал, а потом разразился громким смехом.

Какое-то время человек изучал подходы к пещере и наконец решился. Он двигался по неровностям почвы незнакомой планеты, качаемый ветром, как поплавок на воде, с интересом отмечая, что ветер подталкивает его к пещере.

— Ну, смелее, Брон, я с тобой!

Голос Джесси был теперь единственной опорой в этом кошмаре.

— Как скафандр, выдержит?

— Данные датчиков говорят, что материал должен выдержать не менее десяти часов, если ты не повредишь его раньше. Мы сомневаемся, что ты сможешь выдержать так долго. Если на тебя нападет клаустрофобия, ты можешь натворить дел.

— Ты знаешь как меня успокоить.

— Ну вот и хорошо.

Он вошел в пещеру, старясь не сразу включать рефлектор скафандра. Черные стены ни о чем не говорили и только тяжелый поток жидкого металла лизал их. Вдруг он что-то услышал. Гусиный гогот доходил до него скорее через внешние динамики скафандра, чем через биотронный канал связи. Он слышал их далекие крики, и понял, что они обнаружили его присутствие. Такой же тихий крик издала и Джесси.

Вскоре он должен был остановиться. Тропинка, по которой он шел, оборвалась. Он попробовал пошарить ногой дно ручья, но его не оказалось. Ручей, казалось, тянул его к себе, нога поскользнулась, и он с криком влетел в поток. Он тотчас же всплыл, и ручей, уже перерастая в реку, понес его, тихо плещась о стены фантастического туннеля. Падая, он ударился рефлектором о выступ скалы, и хотя он был рассчитан на такие удары, но почему-то погас.

Впервые со времени входа в туннель его охватила паника.

— Как дела, Брон?

Голос Джесси вернул ему спокойствие.

— Меня несет по поверхности реки.

— Ты уже говорил об этом. Чужие или свои, но ты знаешь, что у тебя нет шансов вылезти оттуда. Может быть ты, наконец, скажешь, зачем влез в это дерьмо?

— Уверяю тебя, что я ничего не ищу!

— Нет. Я достаточно хорошо тебя знаю.

— Я принял этот сон за часть Хаоса. И считаю это доказательством того, что все кончится хорошо и я найду место чужаков.

— А что дальше?

— Я не знаю. Знаю, что это должно произойти. Это аксиома!

— Может быть ты расскажешь, когда и как ты додумался до этого?

— Дорогая Джесси, это исходит непосредственно из всего, что до сих пор делали чужаки. Бомбы и армада кораблей, это все было направлено на уменьшение шансов встречи с ними. В течение миллионов лет они делали попытки помешать тому, что должно было произойти. Они бы не старались тратить столько сил на то, чтобы помешать тому, что должно произойти, если бы это не было так серьезно. А посему, значит, это должно произойти!

— Я смотрю на это немного по-другому, Брон. Считаю, что они делали все это, чтобы убить тебя. Поскольку это не удалось сделать на расстоянии, они заманили тебя в ловушку. Думаю, что сейчас ты находишься в ловушке Хаоса, из которой нет выхода. Они втянули тебя в западню, которая грозит тебе смертью. В конце концов они полностью уничтожат твой потенциал Хаоса и тебя самого.

— Это неверно. Но даже если ты и права, они все равно проиграли.

— Почему?

— Есть один пункт, который ни ты, ни они не учитывают. Я ведь не обычный человек. Ведь благодаря нашей с тобой биотронной связи я являюсь синтезом двух индивидуумов, а также всех компьютеров, подключенных к нам, не говоря уже о Доке, Ананиасе и Андере. Чужаки могут убить меня, но ведь информация уже пошла к вам. Вы пошлете еще одного агента, и он закончит дело. Видишь ли, не только я являюсь катализатором Хаоса, а вся система, частью которой являюсь я.