18

Конечно же, Олег Юрьевич Строгов считался богатым человеком, но все его благополучие было создано на жидковатой основе, связанной со служебным положением во властвующих структурах. В любой момент это призрачно доходное место можно было потерять, если где-то кому-то не угодить или попасться на каком-нибудь неблаговидном предприятии, которые он творил практически ежедневно и беззастенчиво за стенами своего персонального кабинета.

Будучи человеком неглупым и основываясь на своем личном опыте, Строгов, конечно же, никому не доверял, особенно своим подчиненным, особенно тем, кто более всего пресмыкался и подлизывался. Но не пытался избавиться от них, так как на их места пришли бы другие, и еще неизвестно какие, а эти хоть работу кое-какую на благо развития отдела юстиции выполняли и составляли отчеты для вышестоящих инстанций.

Друзей у Олега не было, а были приятели, такие же беспринципные, равные ему по рангу или повязанные какими-то несовместимыми с правом делишками.

Вышестоящее руководство, в свою очередь, шефу отдела юстиции тоже не доверяло, памятуя, как тот топтал и смешивал с грязью своего бывшего благодетельного градоначальника. Безусловно, Олежек отдавал почести новому властителю города и всем его вице-заместителям, усердно кланялся и заглядывал в глазки, но ни один из них приглашения совместно отужинать в приятной обстановке в шикарной квартире не принял, хотя через своих осведомителей о наличии юридического притона с расчудесными адвокатессами знали.

Этих признаков для до сих пор удачливого карьериста хватило, чтобы осознать, как шатко под ним чиновничье кресло, как больно придется с него падать или, не дай Господь, сменить его на нары. Это была бы катастрофа. И Строгов начал планировать пути отступления с наименьшими потерями для собственного благосостояния.

Перспективы рисовались безрадужные. Красивая жизнь в элитных кабаках и загранпутешествиях не позволила накопить в его понимании какое-то солидное состояние. Из недвижимости имелись городская шестикомнатная квартира с надоевшей стервозной женой, тещей и тремя детьми-лоботрясами, трехэтажная дача из красного кирпича недалеко от залива и шикарный бордель, юридически оформленный на Таню.

Содержать все это без его нынешнего служебного положения не представлялось возможным. Если же податься в адвокаты или заранее получить должность юрисконсульта в каком-нибудь банке, то это поставило бы его в тяжелое положение. Там надо было бы работать, а профзнания за время делания карьеры давно уже испарились.

Но самое главное — терялась власть, а Олежеку ну очень не хотелось быть простым, пусть и зажиточным человечком, да к тому же и не уважаемым в юридических кругах. Мало кто из бывших подчиненных простил бы ему теперешнюю заносчивость.

Так что было от чего почесать появившуюся на затылке лысину бывшему преподавателю-карьеристу, ныне жуликоватому чиновнику-сутенеру и одному из создателей преступной группировки наемников Олегу Строгову. Чесалась не только плешь, зудила и горела покусанная и расцарапанная густоволосатая спина.

«Откуда в этой мягкой податливой сучке столько страсти?!» — подумал Олежек и ожесточенно заерзал по спинке персонального кожаного кресла. Но он ошибался: когтями, и зубами нежнейшей из юристок двигала не страсть, а еле скрываемая ненависть рабыни к своему надсмотрщику.

Волосики под рубашкой неприятно скрипели, но ерзающие движения облегчения не приносили, зуд распространялся на, все отяжелевшее туловище, хотелось чесаться и чесаться, будто полчище вшей забралось под карденовские шмотки еще недавно удачливейшего из карьеристов.

«Это нервы, — догадался опальный бюрократ, срывая с себя рубашку и запуская растопыренные пальцы в покрытую волосней тушу. — Какая несправедливость, почему бы этим зарослям не кучерявиться на затылке», — тупо подумал он.

19

Бывший конвоир, ныне засиженный рецидивист Ваня Череп метался по городу с вполне благородными целями. Как заправский торгаш, он всего-навсего делал рекламу и искал заказы для своего недавно созданного предприятия. Вот он по этим делишкам и бегал.

Иной неискушенный читатель задаст вопрос: «Стоило ли так по-дилетантски решать подобные проблемы и зря тратить бензин и время? Гораздо легче дать коммерческое объявление в какую-либо из рекламных газеток и ждать у аппарата. На хорошее предложение наверняка кто-то откликнется».

Спешим заверить нашего простодушного друга, такое объявленьице Иван дал, и несло оно следующую информацию: «Быстрое и недорогое решение проблем деликатного характера. Результат и конфиденциальность гарантированы». И даже указал контактный номер трубки, конфискованной вместе с солидной суммой денег у заезжего купца, неудачно Попавшего в лапы череповских отморозков и глубоко закопанного ими в пригородном лесном массиве.

Аппаратик был совсем новеньким и чрезвычайно модным, и даже с документами, за него несчастный, так и не успев им ни разу попользоваться, и пострадал. Вышедшая на дело кровожадная и голодная стая в тот день высматривала свою дичь как раз у блистающего неоновыми огнями офиса известной телекоммуникационной фирмы.

В далеком городе без вести пропавшего ждала убитая горем жена, ничего не понимающие детки и многочисленные родственники. Ведущие дело об исчезновении данного гражданина следователи сделать запросы в сотовые фирмы поленились, или постеснялись, или вообще бросили папки куда-нибудь под шкаф к таким же документам и занялись очевидно доходными или легко раскрываемыми преступлениями.

Ну, Бог им судья, реальная ниточка, приводящая к самому отмороженному из подонков этими доблестными правохоронителями была бесславно забыта под ворохом пыльных бумаг, вопиющих о людских страданиях наших соотечественников.

А модная трубочка, уютно устроившаяся в кармане Черепа, пока еще молчала, видно, не так много в нашем городке индивидуумов, желающих воспользоваться гарантированно конфиденциальными услугами, или такой осторожно-недоверчивый клиент нынче пошел и никак не может решиться на свое деликатно-подленькое дельце? А может, рынок подобных услуг превышает спрос на это самое? Гадать не будем.

Чудо радиотехники пока еще молчало, ну и дай-то Бог, который, видимо, есть, но не везде успевает, а то бы напомнил недобросовестным операм о папочке под шкафом в протухшем от курева кабинете.

Несмотря на эфирное молчание, банда сиженого Черепа зря штаны не протирала. Гуляйполевцы по полному беспределу громили коммерческие лари и мелкие магазинчики, подчиненные без разницы кому и кем прикрываемые.

Низшие оперативные чины в различных районах уже истоптали бешеное количество пар обуви и нажили немерено мозолей в потугах найти неизвестных грабителей, но пока их усилия были тщетны.

Так же тщетны были и поиски неизвестных беспредельщиков, организованные различными пацанскими группировками, несущими материальные потери от набегов Ваниных гопников.

Лидеры мафиозных структур, подозревая друг друга в коварных нарушениях устоявшихся границ, уже не раз забивали стрелки, быстро выясняли, что пострадавшие есть и тут и там, в недоумении ломали головы и наконец пришли к неверному выводу, что банда залетная. Авторитеты не догадывались, что каждый из них уже не раз встречался с шефом неуемных хищников, который и предлагал братве в рамках рекламной кампании свои специфические услуги.

Черепа знали многие и действительно изредка заказывали мокрухи, доверяя ему, так как повязанный кровью вряд ли может быть мусорским стукачком. Хотя, посмотрев на нравы нынешних чинуш в погонах, и такое исключать нельзя…

Исполняющий обязанности лидера кротовских Вадим встретился с Черепом по просьбе одного из своих бригадиров. Дела в колоде в отсутствие гуляющего по заграницам от российского правосудия Жоры Кротова шли ни шатко ни валко. На это были внутренние причины.

Дюжина молодых пацанов подсели на иглу и в наркотическом угаре устроили междуусобные разборки, обвиняя друг друга в крысятничестве, организовали взаимное мордобитие, переходящее в поножовщину. Пятеро бойцов с проникающими ранениями различной степени тяжести рассредоточились по койкам медицинских заведений. Виновник торжества, не по понятиям выхвативший лезвие и начавший братскую резню, находился у Вадима дома в наручниках и под присмотром друга и соратника Вовчика.

Ситуация требовала каких-то решений, но ничего разумного в голову не заезжало. За своими мыслями кротовский невнимательно слушал объявившегося Солоника местного пошиба, своих готовых на все головорезов с избытком хватало.

— Вадим, — тем не менее шипел беззубо-фиксатый Череп, — я берусь за самые кропотливые вещи, заказ может быть любой, ситуацию разыграю, как того потребуют обстоятельства. Если клиент должен будет раствориться, проблем нет. Сгорит в соляной кислоте. А так — то трубой в башку и концы в воду. Случайный бомжовский гоп-стоп. Ищи-свищи.

Последняя фраза привлекла внимание пребывавшего в заботах Вадика, вопрос с поножовщиной надо было как-то решать. В принципе, незадачливый наркоман-гладиатор был уже приговорен, но поручать своим кровавое дело было бы неразумно. Коллектив повязан дружескими отношениями, и мокруха в исполнении собственных братков могла поднять кипиш в колоде, загасить который было по плечу только самому Кроту. Но вызывать из-за бугра Жору — может вылиться для него боком. Мусора только этого и ждут.

— Ладно, — кивнул временный босс кротовских, — я подумаю. Давай координаты, — и перевел разговор на другое: — Ты не в курсе, кто может громить наших барыг? Есть мнение, что это залетные.

«Придурки! Боссы сраные!» — про себя усмехнулся Череп, а вслух прошипел:

— Откуда, Вадим? Я простой наемник, мне ваших дел не понять. Шваркнуть, получить бабульки и отвалить — это я умею. Остальное меня не касается.

Продиктовав номер модной трубочки, шепелявый людоед, сгорбившись, исчез за дверьми маленькой уютной кофейни. Еще ничего не решивший Вадим проводил фигуру злобного мясника недобрым взглядом…

20

Пара изящных дамочек, о чем-то громко щебеча, выскочила из парадной. Было видно, что красавицы куда-то опаздывают. Следивший из-за угла Равиль убедился, что адвокатессы, поймав частника и зарядившись, укатили по своим процессуально-юридическим делам и, судя по всему, вернутся нескоро.

Уже через десять секунд, двумя прыжками взлетев на второй этаж, неугомонный татарин рассматривал скважины хитрых замков на металлических дверях шикарной квартиры. Конструкции запоров ему были известны по предыдущим посещениям этого элитного борделя. Еще тогда, почти год назад, уходя от измазанных сметаной и спермой юристок, сексуально фантазирующий Равиль не забыл профессионально осмотреть запирающие устройства изнутри и только после этого захлопнул гудящую дверь и крикнул: «Покеда, курицы!»

Сейчас к этой хате его привела нужда. Она буквально схватила братка за горло, так как деньги у них с Лерочкой кончились и пожрать было нечего, а пыльные видики и телефоны уже не находили спроса даже за две копейки. Торговать бандит не умел, да и не по понятиям для него это занятие…

Открыв обширную сумку типа баула, татарин вытянул оттуда дешевые хлопчатобумажные перчатки и натянул их на свои широкие ладони. Затем на свет появился уже известный нам набор всяческих железячек и отмычек, и настырный атлет приступил к своему основному криминальному ремеслу.

Первый замок дался легко, уже через минуту он глухо щелкнул, своим язычком освобождая клинящую полость. Работу над вторым пришлось прекратить: где-то наверху хлопнула дверь и звуки шаркающих шагов зашелестели по лестнице.

На носочках, как цапля, татарин бесшумно вывалился на улицу. Время как будто остановило свой бег, Равилю казалось, что прошло более часа, прежде чем из парадной, как в замедленном фильме, едва передвигая конечности, выползла древняя старушка с авоськой и засеменила в ближайший лабаз.

«Хорошо, что погода типа дерьмовая, — удовлетворенно подумал грабитель, — а то бы расселись по скамейкам, заразы».

— Прошу встать, суд идет! — громко прокричала секретарша. Обвешанные цацками миловидные адвокатши Таня-Галя вместе со всем залом, вставая, загремели стульями…

В это время облегченно вздохнувший Равиль тихо прикрыл за собой бронированную створку.

— Ну вот мы как бы и дома, — сам себе сказал он. — Посмотрим, что тут для нас типа приготовили.

Отделанные по евростандарту двери комнат хранили загадочное молчание, как бы приглашая незваного гостя поиграть в «Слабое звено» или хотя бы в «Алчность», в крайняк, в «Как стать миллионером» и «О, счастливчик», и уж в самом неприятном исходе затеянного мероприятия, в «Свою игру».

Поиски потенциального клада татарин начал слева направо, тщательно исследуя каждое помещение по часовой стрелке и снизу вверх. С мягкой мебелью и многочисленными подушками грабитель не церемонился, разрезая их скальпелем, как хирург, при первом же подозрении на наличие купюр, правда, предварительно терапевтически их ощупывая.

Ящики антикварных шкафов и буфетов сваливались в центр комнат после тщательного процеживания их содержимого — как заправский золотодобытчик, Равиль выуживал все более или менее ценное.

Мы уже знаем, что из всех искусств татарин понимал только порнографию, и он недоуменно рассматривал обнаруженные в книжной стенке несколько маленьких фигурок, явно восточного изготовления, изящные и тяжеленькие, они ему понравились. Сразу вспомнилось детство и вереница фарфоровых слоников на мамкином буфете, одним своим видом успокаивавших хнычущего Равильчика.

«Подарю Лерке», — сообразил любитель порнухи и сунул статуэтки в сумку. Затем сгреб с полок все книги, варварски перетряс их и разочарованно сбросил на пол. Иллюстрированный фолиант обиженно заскрипел атласными страницами, обнажая надпись на обложке «История искусства нэцке».

На висящие по стенам картины Равилъ внимания не обращал, только заглядывал за них в надежде обнаружить заначку. За маленьким зимним пейзажем с непонятной размашистой надписью в уголке что-то типа «А. И. Куинджи» обнаружилась стодолларовая купюра старого образца, запрятанная туда Галей после несанкционированного Олегом Строговым давнишнего секса с одним понравившимся интуристом и безнадежно ею забытая.

Первая стоящая, по мнению татарина, находка оказалась в тумбочке у широкой кровати-сексодрома, где имеющий чувствительную душу Равиль когда-то ставил нежнейших адвокатесс в различные городошные позы. В палехской шкатулке хранила свои брюлики и жемчуга мягкая податливая Таня.

— Эта типа удачно я сюда зашел, — передразнивая персонаж Куравлева из известной комедии, Произнес довольный искатель сокровищ, разглядывая играющие радугой камешки.

Затем находки посыпались, как из рога изобилия: то здесь, то там обнаруживались аккуратные упаковочки долларов и отдельные купюры, серьги, броши, кольца и кулоны растеряхи Гали.

Но самый ценный на взгляд татарина приз ждал его под обшивкой кресла, в котором, согнувшись калачиком и по-детски сложив ладони, беспокойно спал Равиль в первое свое посещение данных апартаментов. Безжалостно разрезав тугую кожу, из образовавшейся бреши удачливый кладоискатель извлек тяжеленький «дипломат». Мгновенно разобравшись с замочками, счастливчик с замиранием сердца открыл его. Миниатюрный чемоданчик был набит… пачками стодолларовых купюр…

Это было как наваждение. Равиль моментально вспомнил свой сказочный сон, приснившийся ему несколько месяцев назад именно на этом самом кресле, на котором под утро у него затекли скрюченные ноги и очень захотелось в туалет…

Татарин тряхнул головой, не веря в реальность происходящего, но множество добрых Франклинов с прищуром смотрело на него и едва заметно улыбалось.

Это был звездный час бывшего спортсмена, нынешнего грабителя и бандита. Равиль поспешно перекрестился, для облегчения души еще пошуровал в других креслах и диванах, раздирая их лезвием, но больше ничего не нашел.

В сумке-бауле еще оставалось место, и грабитель пихнул туда пару богатых шуб и несколько платьев из дамочкиных гардеробов. Напоследок заглянул в массивный холодильник, варварски смахнул с полок колбасы-деликатесы, йогурты и кефиры, банки и бутылки, в надежде наткнуться еще на что-нибудь, но тщетно…

Из упавших упаковок по кухонному полу медленно растекалась густая сметана…

— Заседание объявляю закрытым, — произнес председательствующий и вместе с кивалами чинно скрылся в совещательной комнате. Загрохали стулья, и народец потянулся к выходу.

— Ну, что будем делать, подруга? — спросила деловитая Галя.

— Поехали домой, я что-то устала, — ответила мягкая податливая Таня.

Дамочки последними вышли из зала, прикрыв за собой деревянную дверь. В то же время в другом месте за Равилем ухнула дверь металлическая, ранее служившая символом разделения имущих и неимущих.

21

— Грабеж — событие весьма распространенное, и поэтому к нему надо относиться творчески, — начал очередную лекцию перед избирателями от блока ящеровских Макарыч. Он развалился в кресле за столом «Континента», только что поужинал, послушал кривляющийся на сцене дуэт скрипача и пианиста, затянувших известную пьесу Гершвина, попробовал подпеть и даже начал: «Самма тайм…», но вспомнил, что остальные слова забыл, поэтому немного фальшиво помяукал и решил развлечься:

— А то ведь что происходит. Допустим, одному гражданину посчастливилось попасть в неприятную историю. Его, видите ли, ни слова не говоря, к примеру, в собственном парадняке ограбили. Ему сказали: «Слышь, придурок, жизнь или кошелек?» А господин этот к такому развитию событий готов не был и поэтому сразу за жизнь стал цепляться. Ему показалось, что торг здесь неуместен, и из ситуации надо извлечь самое дорогое и близкое к сердцу.

И, конечно же, он стал раскошеливаться от радости, что ему предложили такой выгодный выбор. И в придачу куртку снимать и даже ботинки. Но ботинки никому из устроителей такого вот аукциона не подошли, к тому же подметки у них были до дыр изношены, причем неодинаково. Он, этот господин, за неимением личного транспорта много и неаккуратно пешим строем ходил. Он левой ногой по асфальту шаркал.

Тут все действующие лица от удовольствия, конечно, захлопали. Эти, которые аукционеры, — по карманам и по другим потайным местам своего клиента, а этот в такт ресничками, словно подмигивая, мол, больше ничего, к сожалению, предложить не могу ввиду отсутствия.

Здесь уже, стало быть, мероприятие прекратилось и перетекло в процедуру прощания. Устроители по паре раз поблагодарили своего оппонента, и тот им тоже «спасибо» сказал и «доброго здоровьечка», и «заходите еще, если какая оказия случится», но правда, уже почему-то лежа и как-то тоскливо и не очень приветливо. На том и распрощались…

Ну наш гражданин тут немного полежал, отдохнул, убедился, что все уже ушли, и стали его сомнения душить, и даже обида какая-то наружу вылезла, что жизнь, оказывается, так мало чего стоит. И, конечно, принялся он орать: «Караул, грабят!» и руками и ногами размахивать. И в милицию начал бежать за бланками заявлений, благо ему для этой пробежки дырявые коры оставили.

Ну, конечно, милицейские начальники рассердились, «как это без нашего спроса?» и у ближайших ларьков тех забрали, они как раз там мирно какому-то барыге почти новую куртку втюхивали. Ну затем их почему-то в тюрьму повели, на постоянное место жительства прописку дали, скорее всего, аукционщики без прописки в паспорте маялись… Такое вот нетворческое отношение к любимому делу…

Ну это, так сказать, мелочи и неправильный подход. — Макарыч прервался, отхлебнул из бокала и осмотрел внимательным взглядом подтянувшихся к гогочащим браткам проституток. Круг избирателей заметно расширился за счет представительниц легких профессий, и Костров продолжил:

— Вспоминается мне более крупный грабеж, произошедший на закате перестройки. Действовал тогда один товарищ, по фамилии Авлов, не надо говорить, все это знают, что он был в законе и чрезвычайно известный, но непопулярный. Его тогда уже другие братки подсиживать начали.

И вот он там, посоветовавшись со своей шоблой, решил своих сограждан ограбить. Потрещали они промеж собой, значит, и всему населению, в парадняки забредшему на предмет домой зайти и до следующего рабочего дня поотдыхать или хотя бы поспать, вежливо так объявили: «Давайте-ка, граждане, ваши накопления в наш сберобщак сдавать, а то плохо вам кончится, потому как эти купюры через назначенный срок мы имеем полное право фальшивыми туалетными бумажками объявить. Даем вам на это три дня и три ночи, а кто не успеет — мы не виноваты».

При этом сказали, что мелочь им как бы ни к чему, а интересуются они на предмет по-крупному и в ограниченном количестве, выше которого они и собираются изъять как не очень трудовые доходы.

Можно подумать, они там на трудовые доходы существовали.

Что тут началось, не мне вам рассказывать, вы тогда уже взрослые были и, наверное, вместе со всем обывателем завопили: «Караул, грабят, милиция!»

Но вот что значит творческое отношение к делу. Они там, эти, из авловской шайки, предварительно прописаться по месту постоянного жительства изловчились и, самое главное, на это грабительское действие у главных милицейских начальников спросу попросили и даже заранее предупредили, когда это мероприятие начнется и кончится, и как табош пилиться будет за милицейскую крышу. Поэтому в тюрьму прописаться им не посчастливилось, к тому времени еще паспортные столы за этим зорко следили, чтоб двойного учета не было.

Но все же для них как-то не очень хорошо закончилось. Их другая шобла, воспользовавшись нездоровой в ограбленной стране ситуацией, к голой стенке прижала и от общака подвинула, а что такое без общака жить, вы и сами знаете.

Как говаривал один наш знакомый татарин: «Общак — это как бы святое!» Так что пони… — Макарыч остановился на полуслове, обратив внимание на вход в залу, и никто из присутствующих так и не узнал, при чем здесь какая-то пони и куда она дальше поскачет.

Вместо этого старикаша почему-то стал перечислять алфавит, причем с середины:

— ЁПРСТ… Какие люди и без охраны! — произнес он довольно избитую фразу и, широко раскинув руки, встал из-за стола. — Легок на помине…

К братской компании приближался едва узнаваемый Равиль. Одет он был в гангстерском стиле начала тридцатых годов далекой Америки — в шляпе и в желтом шарфе. Причем его атлетической фигуре и ярко выраженному подбородку это очень шло, ну прям как Аль Капоне, только без шрама.

Телохранители его действительно не сопровождали, но зато рядышком манерно двигалась неотразимая и круче адвокатесс обвешанная цапками красавица Лерочка.

Ну тут, конечно, произошла процедура братского приветствия со всеми атрибутами: боданиями, обниманиями, рукопожатиями, похлопыванием по плечам и так далее, причем каждый норовил при этом еще и чмокнуть Лерочку, что было позволено только Кострову, но затискали ее все же изрядно. По-дружески так, как бы знакомясь.

До этого они подконтрольных проституток тискали и, видимо, какие-то виды на них строили. Ну а здесь такая выигрышная красавица появилась, да еще и алмазами обвешана. Все татарину позавидовали, да и есть чему…

Путаны, увидев такое к ним несправедливое невнимание, губки поджав, стали рассредотачиваться, а братки вальсы скрипачу и пианисту заказывая, принялись красавицу наперегонки на танцы приглашать. Причем с неожидаемой галантностью, будто светский бал в Екатерининском дворце начался.

Пока блистательную Лерочку пацаны в фокстротах кружили и вся зала этим явлением любовалась, Равиль промеж Ящера и Макарыча сел водки за удачу попить, нажраться в компании настоящих парней. Ну и разговор как-то само собой пошел.

— Рав, куда пропал-то? — поинтересовался Леша.

— Да вот, как бы с Леркой вот живу, — признался татарин извиняющимся за долгое отсутствие тоном. Он очень не уютно себя чувствовал в новом костюме с галстуком. — Думаю, может, типа детишек нарожать, девка-то она добрая, как бы здоровая, — уточнил несентиментальный Равиль. — Надоело все, пора завязывать.

— А чем жить-то будешь? Или работать пойдешь? — искренне поинтересовался Ящер, как всем сильным и мужественным, этому парню он симпатизировал и сочувствовал.

Равиль задумался о своем будущем, в принципе, с куша ему можно было бы и не делать ничего, но это казалось скучным, и поэтому сказал:

— Да вот, какую-нибудь типа ресторашку открою, надеюсь, поможете по-братски, я как раз тут подгон на общак как бы притаранил.

Ящер и Макарыч, до этого не сводившие глаз с выплясывающей Лерочки, моментально переключили внимание на стол, где стремительно начинала возвышаться и шириться стопа зеленых упаковок, извлекаемых из карманов татарина баксов.

— Ты что, банк подломил? — спросил ошарашенный Макарыч. — Сколько здесь?

— Сто двадцать косарей, — скромно ответил невозмутимый боец. — Двадцать процентов от наживы. Общак — это как бы святое!..

22

Худющий черный кот по имени Пантелей сосредоточенно, с паузами для тонкого мяуканья, скребся в дверную щель соседской квартиры. Увидев поднимающихся на площадку дамочек, он прекратил свое, видимо, давнишнее и бесполезное занятие, фыркнул, растопырил шерсть и, не спуская с юристок настороженных глаз, на полусогнутых вдоль стеночки, поджав хвост, рванул на нижнюю площадку.

Галя замахнулась на него сумочкой, отчего котяра тут же прибавил скорости и, царапая каменные ступени, шмыгнул на улицу. Девочки Пантелея не любили, потому как для своих неблаговидных делишек он облюбовал резиновый коврик перед бронированными дверьми. Отвратительный запах с завидным постоянством просачивался во внутренние помещения и тем самым мешал правильному и аппетитному усвоению поглощаемой пищи.

— Я когда-нибудь ему башку оторву! — пригрозила более деловитая из адвокатесс, пока вторая ковырялась ключами.

— Галя, ничего не понимаю, ты сегодня, кажется, дверь не заперла, — удивилась Танюша, убедившись, что все три замка находятся в положении «открыто», и для того, чтобы тяжелый створ распахнулся, оставалось только надавить на фигуристую рукоять.

Галя имела хорошую память и помнила, что вроде бы закрывала, и поэтому насторожилась подобным предположением любимой подруги. Она подошла поближе и приложила ухо к холодному металлу.

— Тс-с-с! — через несколько секунд процедила обеспокоенная юристка находящейся в столбнячном состоянии Татьяне. — Там, кажется, кто-то шевелится, — и после паузы шепотом добавила: — Беги в отделение, пускай берут автоматы, может, их там не один, а я пока посторожу, — решительно достала из сумочки слезоточивый баллончик и направила его в вытянутой руке в сторону дверей много выше собственной головы. Ей казалось, что проникнуть в столь неприступное помещение могли только грабители громадного роста.

Оценив манипуляции отчаянной Гали, Танюша рванула вниз, по ходу выдергивая из своей сумочки такой же баллончик, видимо, с целью по дороге отстреливаться.

Уже через полминуты она влетела в дежурную часть находящегося за углом отдела милиции.

— Караул! Хватайте автоматы! — завизжала растрепанная от быстрого бега Таня. — Тут бандиты грабят! — и резко дернула рукой, указывая пальцем в сторону своего дома, отчего находящаяся в ладони открытая сумочка описала на своей лямочке полукруг и опустилась своей хозяйке на голову, осыпая ее флакончиками и косметикой.