Для сбора оперативной информации. В общем, нормальное дело, интересы КПН всеобъемлющи, мы это знаем и понимаем. Разумеется, когда "Струна" еще создавалась, мы предусмотрели такую возможность. И ничего слишком уж страшного в этом нет. Ведь не мы выбираем людей - выбирает Струна. Мы лишь приводим человека к ней... А раз уж Струна сказала свое слово, какие могут быть возражения? Евгений Викторович действительно принял нашу деятельность по зову сердца. Спецзадание, конечно, спецзаданием, но я подозреваю, Женя и так бы пришел к нам. Рано или поздно. Он действительно любил детей... любит, - быстро одернул себя Кузьмич. - Страдал, видя творящиеся безобразия. Только вот сделать ничего не мог, несмотря на свою службу. Увы, - повернулся Кузьмич к Полковнику, - в вашей системе вы все повязаны инструкциями, да и профиль несколько иной...
      - Инструкции - это не столь уж плохо, - усмехнулся Полковник. - Это цепи, не позволяющие распасться целому. И не дай Бог если мы сорвемся с наших цепей... Кстати говоря мы тоже кое-что делаем. Хотя бы вот недавно по области, операция "Невинность", по борьбе с детским порнобизнесом.
      - Ладно, ладно, - неожиданно желчно оборвал его Кузьмич. - Мы в курсе, как вы поборолись. Потом ведь пришлось за вами хвосты подчищать. А почему Сергунчика не изъяли? А "Сестру Машу"?
      - Для оперативного наблюдения, - терпеливо ответил Полковник. - Можно подумать, мы своего дела не знаем. В отличие от некоторых, мы не дилетанты. И не подменяем лихими наскоками кропотливую, многолетнюю оперативную работу.
      - Результаты этой работы очевидны, - с ленцой протянул Кузьмич. "Железнозубого" пасли полтора года? Семерых детишек потеряли? Потеряли. А если бы мы не транспонировали ту же "Сестру Машу", в Мухинске до сих пор бы на Медянке притон был...
      - Мужики, а мужики, - вклинилась в разговор столичная штучка Елена. А может, не надо членами меряться? Старый и безнадежный спор. Вы, - одарила она Полковника вспышкой огромных серых глаз, - тащитесь своим путем. Мы, "Струна", идем своим. Это ясно. Поэтому давайте к делу.
      Я, признаться, был несколько ошарашен ее лексикой. Вот тебе и "трогательная детская наивность с веснушками"... Насколько же плохо я разбираюсь в женщинах...
      - Да, вы правы, - согласился Кузьмич. - Простите, Сергей Борисович, не туда меня что-то занесло. Вы, несомненно, тоже вносите весомый вклад...
      Обо мне, похоже, все трое забыли, и я решил подать голос. Все время молчать - тоже ведь, наверное, странно смотрится.
      - Простите, но так что же натворил Женя такого, что вы начали стрельбу? - хмуро спросил я Полковника. - Как чуть было не застреленный, я, видимо, имею право поинтересоваться?
      - Да не мы это! - чуть что не простонал Сергей Борисович. - То есть мы, но... не мы. Я тут не при чем, да и столичное начальство тоже вряд ли утвердило бы операцию... Эх, если б Мартыненко с людьми советовался, прежде чем художества свои творить....
      - Константин, - участливо протянул Кузьмич, - ты успокойся. Лично к нашему гостю ни у "Струны", ни у нас с тобой, полагаю, претензий нет. Наши орлы тоже подчас такое наворотят, за что краснеть приходится. Давай действительно к делу... В общем, Женя начал работать, и постепенно все более понимал и нас, и наше дело, и душа его отзывалась на голос Высокой Струны. Короче, с какого-то момента он сам себя начал считать прежде всего Хранителем первой категории, а уже в десятую очередь - старшим лейтенантом. Вот такой конфликт долга и совести... Прямо хоть роман пиши... Ну и порвал он свои прежние контакты. Резко. Пожалуй, даже излишне резко... Я говорил ему... Он ведь еще год назад мне во всем признался. Хотя и раньше было более-менее понятно. Мы ведь тоже тут не дилетанты, - иронично заметил он, косясь на Полковника.
      Я вздрогнул. Если офицера КПН, профессионала, здесь так легко вычислили, то уж я-то, я-то, беглый смертник, на что могу рассчитывать? На чье-то головотяпство или на доброту Кузьмича?
      - Остальное понятно, - добавила Елена Ивановна. - Господин Мартыненко изучил папочку по Гусеву и натурально озверел. А поскольку на все гордиевы узлы у него имеется верный штык-нож... Короче, Мартыненко решился на жесткие меры. Подготовил операцию по изъятию объекта. Подготовил, кстати, бездарно. Вы согласны, Сергей Борисович? Обратился к командующему местным гарнизоном, Синельникову, с которым когда-то вместе служил на южной границе. Взял взвод армейского спецназа... между прочим, в обход всех мыслимых уставов и инструкций. Но, видно, не доверял он своим новым подчиненным. "Надзиралы ноль, армия - сила". Так, вроде, вояки выражаются?
      Я снова сидел, захлебываясь мыслями. Вот тебе и "наивность-2". Похоже, эта Елена Ивановна знакома с жизнью местного КПН едва ли не лучше Полковника. Только одного я не понимал - меня-то сюда зачем притащили? До сих пор они либо ругались между собою, либо что-то втолковывали мне, но вот ни одного вопроса так и не задали. Шла какая-то малопонятная игра, и даже не понять, шахматы это или домино...
      - Да, увы, все так, Елена Ивановна, - согласился Полковник. Мартыненко напортачил, конечно... Все можно было б организовать куда грамотнее... - он осекся. - В общем, плохо дело, да... Вот теперь, Константин Антонович, мне бы очень хотелось послушать вас. Расскажите, как все происходило. Желательно поминутно, или хотя бы соблюдая строгую хронологическую последовательность.
      Я кашлянул.
      - Ну что ж, попробую... Рассказывал уже, и не раз. Хотя, честно признаюсь, в голове до сих пор такой сумбур... Не привык я еще к таким вещам.
      - Ничего, привыкнете, - мрачно утешил меня Полковник. - Вы находитесь в начале славного пути... Итак, я вас слушаю.
      Собравшись с мыслями, я заговорил.
      ...Как ни странно, весь калейдоскоп событий уместился в моем изложении минут в десять. Полковник молчал, лишь пару раз уточнил какие-то мелочи. Особенно его волновало, как вел себя гаишник. Про побоище он слушал едва ли не скучая.
      - Ну, спасибо вам, Константин Антонович, - произнес он наконец. Теперь картина складывается довольно ясная. Остается ее оформить...
      - Ну, примерно так, - вмешался Кузьмич. - Двое приятелей ехали в машине на шашлыки. В дороге они подверглись нападению бандитской группировки, за которой велось в тот момент оперативное наблюдение. Силами того самого спецназа и лично товарища Мартыненко. Бандиты, переодетые в милицейскую форму, заставили молодых людей остановить автомобиль и выйти из него, затем угрозами принудили их зайти в лес.
      - Стрельба по машине? - деловито спросил Полковник.
      - Незачем, - отмахнулся Кузьмич. - Свидетелей нет, шоссе, по Костиным словам, было безлюдно. Машину мы, конечно, уничтожили...
      - Ну разумеется, безлюдно, - кивнул Покловник. - Мартыненко же не совсем дурак, перекрыл трассу с двух сторон. К счастью, он хоть догадался не посвящать тех людей в суть операции.
      - Тем лучше. Значит, хоть с ними не надо работу проводить. В общем, оперативники наблюдали ситуацию из укрытия. В самый последний момент, когда обоих юношей заставили рыть себе же могилу, Мартыненко принял решение о захвате. Могилу мы, кстати, уже вырыли.
      - Повышенной комфортности, - невинно уточнила Елена Ивановна.
      По-моему, не только я поперхнулся, но и Кузьмич с Полковником. Впрочем, Кузьмич после секундной задержки продолжил:
      - Завязался бой, бандиты побежали к шоссе, к своему джипу... и основное побоище случилось близ дороги. Надеюсь, джип уже утилизировали?
      - А как иначе? - искренне удивился Полковник. - Разобрали на части.
      - Вот, далее, в завязавшейся перестрелке восемь человек, включая Мартыненко, было уничтожено огнем бандитов.
      - Да смешно звучит, Аркаша! Чтобы опытный спецназ, прошедший Дальнегорск и всякое такое, перестреляли как цыплят?
      - А бандиты, - желчно усмехнулся Кузьмич, - они, по-твоему, сосунки зеленые? Они тоже в тех же спецвойсках служили, а кто-то и в органах работал, пока там еще хоть какую-то зарплату платили... Короче, тоже обкатанные мальчики. Кроме того, ваши ребята допустили элементарную ошибку - не проверили, ждут ли устроивших засаду на дороге свои же люди в лесу. В результате неверно оценили численность банды...
      - Хорошо, а трупы?
      - Думаешь, журналюги и в морг пролезут? Ладно, с этим мы подсобим, в соседнем регионе как раз сегодняшней ночью глиняных транспонировали, там молодые и здоровые... Я уже попросил, чтобы жмуриков привезли. Дырки нужные сделают. Оформить их в мухинском морге - уже твои дела.
      - Там неприятная тетка заведующая, - задумчиво протянул Полковник. Упертая. Но это ладно, это мы подкрутим. Ты вот лучше скажи, с нашими-то телами как быть?
      - Они где сейчас? У вас? - осведомился Кузьмич.
      - Скажешь тоже! - сердито махнул рукой Полковник. - В общегородском.
      - У вас что, теперь и морга своего нет? - присвистнул Кузьмич. - Ну вы, ребята, дожили...
      - Угу, спасибо дерьмократам, - раздраженно бросил Полковник.
      Я поежился. У них нет, а у нас, в "Струне", значит, есть и своей морг? Чтобы в случае чего тихо, без лишних осложнений?
      - Из-за этого вашего идиотского оружия мы не можем допустить к телам родных, - Полковник удрученно стукнул ребром ладони по колену. - Тогда сразу повисает версия обычной перестрелки. Ведь порублены тела. Господи, обычная ж гитарная струна... Как это чисто физически возможно?
      - Умеем, - согласился Кузьмич. - А ты и не допускай родных. - Там ведь не просто перестрелка была, бандюган один гранату рванул. Так что покорежило ребят... Наши на месте все прибрали уже, теперь там чисто... не прикопаешься. Ребят - в цинковые гробы. Родичам - выплатить все положенное сразу и без скрипа. Лично проконтролируй, а то ведь по-всякому бывает сучка какая-нибудь в бухгалтерии напутает или нахамит, а убитая горем вдова... сам знаешь, какой тут возможен крик. Вот тебе и журналюги обеспечены.
      - Не учи дедушку кашлять, - отрезал Полковник. - Не в первый же раз. Тут другое хуже. Общественность-то мы с тобой сделаем, так ведь к нам уже комиссия из Столицы едет.
      - Медленно что-то едет, - Кузьмич с улыбкой поглядел на загадочно молчавшую Елену. - Но как доедет, бандюги уже должны быть кремированы.
      - Но идентификация? - прервал его Полковник.
      - А что? Посмотри по архивам, кто у ментов в долгом розыске, сделай выборку... Чтобы чисто теоретически все они могли встретиться и скорешиться. Фотографии трупов только вовремя замени настоящими фотками. В общем, развалить это, конечно, можно, но только если очень постараться. Но вроде в Столице под тебя не копают, Борисыч? Скорее наоборот... А ты эту комиссию еще и прими по-хорошему... Ну, не мне тебя учить, баня там, рыбалка... У нас же места красивые... Девственная, блин, природа, - лицо его дернулось, точно от ожога.
      - В первом приближении оно катит, - задумчиво протянул Полковник. Только вот гладко оно на словах, или на бумаге, а как еще повернется...
      - Вот когда повернется, тогда и будем смотреть! - отрезал Кузьмич. - В общем, вроде как закрываем тему, да? Тогда есть предложение перейти к неофициальной части.
      Выскользнув из кресла, Кузьмич тут же направился к своему скрытому в стене сейфу, и сейчас же на свет извлечена была бутылочка коньяка и четыре бокала.
      - Только без меня! - сейчас же предупредила Елена Ивановна. - Я спиртного не потребляю!
      - Ну разве что символически? - предложил Кузьмич, ловко нарезая дольками невесть откуда взявшийся лимон.
      - И даже символически! - заявила столичная гостья. - Я, по-моему, ясно выразилась - не употребляю вообще. Могли бы, кстати, заранее озаботиться безалкогольным.
      - Нет проблем! - расцвел мой шеф. - Костя, сбегай в "Дорогу", возьми у Боксиса какого-нибудь лимонаду.
      - Я предпочла бы нарзан... - задумчиво хмыкнула Елена Ивановна...
      Всё это казалось по меньшей мере странным. Будто специально для меня разыгрывался спектакль - настолько слаженно действовали Кузьмич с Полковником. Да и вообще были они похожи, точно родные братья - тощие, лысые, жилистые, стремительные в движениях и осторожные в словах. Отними от Полковника сантиметров двадцать - и у моего шефа получился бы натуральный близнец.
      Наверняка они знакомы с давних времен. Аркаша - называл Кузьмича Полковник, и тот принимал это как должное. Воистину близнецы-братья. Только, судя по всему, Кузьмич из этой парочки старший. Некоторые звери равнее других...
      Только вот зачем? Зачем нужно было таскать меня и выспрашивать о том, что я и так уже десять раз рассказывал, о чем я сразу же, по требованию Кузьмича, написал объяснение... Неужели только затем, чтобы полюбоваться на мою скуластую физиономию? А сам разговор... Как это было похоже на старый фильм - черные лошади, белые маски... или наоборот...
      И совершенно не вписывалась ни во что столичная дамочка Елена Ивановна. Зачем она здесь? Ее что, специально прислали из Столицы разбираться с инцидентом? Сомнительно. Похоже, она по крайней мере неделю торчит здесь - иначе откуда такие познания в местной специфике? Кузьмич, столкнувшись со мной в коридоре этажа, вскользь обмолвился, что Елена Ивановна прислана сюда не случайно, а со спецмиссией и соответственными полномочиями...
      Фраза, которую можно трактовать как угодно.
      Нет, не так представлял я посетившее нас столичное начальство... Пластмассовые клипсы... обветренные губы... темно-серые, точно грозовые тучи, глаза. Интересно, каковы скрытые в этих тучах молнии? И никакая она не романтичная девочка - это я уже понял. Ей, наверное, уже за тридцать... Хотя с такими особами ни в чем нельзя ручаться заранее.
      И наверняка она поработала с моим личным делом... Логично? Вполне. А ну как начнет копать? Последние месяцы я сильно расслабился, втянулся в здешнюю кутерьму, а ведь мое существовании подвешено на тонкой, невидимой глазу ниточке. Любая глупая случайность, нелепое совпадение - и нынешние друзья-приятели, хищно оскалясь, обгрызут до костей... А ведь громкое дело может получиться - враг-глиняный пробрался в Цитадель Света, прикрылся овечьей шкурой... И плевать, что здешние овцы имеют острые клыки и питаются волчатиной.
      Я рывком встал с койки, не надевая тапок, подошел к окну, распахнул его. Мокрый, пахнущий дымом ветер ворвался в комнату, выдувая из нее затхлое тепло зачем-то работавших батарей. Нет, определенно нажалуюсь завтра завхозу. Лето уже на пороге, а тут как при старом режиме - борьба за расход топлива...
      Я едва ли не по пояс высунулся в окно, ловя губами наполненный крошечными холодными брызгами воздух. Абсолютной тьмы не было - фонари исправно горели, и светились синеватые огни на горизонте - начинавшийся город. Да и мутное белесое пятно нет-нет да и мелькало в разрывах туч - это неумело пряталась луна. А ведь сегодня полнолуние, неожиданно подумал я. Оборотни, не в силах сдерживать позывы, обрастают волчьей шерстью... И тогда, осенью, тоже было полнолуние... И застывали черные кляксы под равнодушной желтой мордочкой...
      Ладно, что будет - то будет. В конце концов, вместо свинцовой птички в затылок я смотрю довольно занятное кино. Хотя могу и не увидеть конца строгие контролеры выведут безбилетника из зала.
      ...Лирика - оно, конечно, здорово, мильон терзаний и интеллигентская рефлексия, но насущных дел никто не отменял. А мне еще поработать с данными надо, завтрашний выезд нельзя откладывать. Эх, собирались с Женей, и все было б легко и просто. А теперь придется самому. И чувствовал я себя крайне неуверенно.
      Пришлось щелкнуть выключателем, и желтый, точно апельсиновый сироп, свет залил комнату.
      Терзания подождут. До времени.
      3.
      Я задумчиво доедал яичницу и потягивал остывший кофе, когда в кармане моем заверещало. Вынул "мыльницу", недоуменно поднес ее к уху. Ну и кого там черт принес?
      Черт, разумеется, принес Кузьмича. Шеф попросил меня прямо сейчас зайти к нему в кабинет. И тут же дал отбой, суховатый голос его растаял в комарином писке фонового сигнала.
      Мне это, мягко говоря, не понравилось. Особенно в свете недавних событий. И тут же вспомнился глупый и мутный сон, навалившийся на меня в третьем часу, когда я все же оторвался от монитора, ощущая гулкую пустоту в голове. По идее, там не пустоте должно быть место, а утрамбованной информации по фирме "Комфорт-А". Только вот глупая голова не могла уже принимать байты, и сил моих хватило разве что разобрать постель и шмякнуться щекой в пахнущую грозовыми облаками подушку. И тут же растаяла дневная суета, сменившись странным.
      Я шел по зимнему парку, чистому и безлюдному, где припорошенные белым еловые лапы прямо-таки просились на новогоднюю открытку, а в мягких солнечных лучах искрился еще не тронутый оттепелью снег. И лишь спутанные цепочки птичьих следов заполняли пустоту этих ненаписанных никем страниц.
      Однако настроение мое ничуть не отвечало окружающей безмятежности. Я знал: ничего уже не изменить, грядущее записано и оприходовано в каком-то потертом гроссбухе, и мне остается лишь идти по скрипучей, утоптанной дорожке навстречу тоске. Даже повернись я и шагни обратно - все равно дорожка, лукаво искривившись, привела бы меня в залитый бледным светом Мраморный зал, где уже выгнулась мне навстречу огромной голубой запятой Струна, а в наэлектризованном воздухе сгустилась музыка.
      Расплыться кляксой под осенней луной сейчас казалось милостью, незаслуженным подарком судьбы. Пуля в затылок - и конец. Ни стыда, ни боли, ни гниловатого привкуса несбывшихся надежд... Увы, все будет иначе. Пустота прогнется, треснет, вырвется на волю бешеная музыка, тонким сверлом войдет в мой мозг, подчиняя себе, выдавливая из съежившейся души то, что еще оставалось моим.
      А вокруг, по колено в сугробах, стояли они, в кургузых курточках и вязаных серых шапках. Посиневшие губы слегка дергались, время от времени выдавливая сгустки слов:
      - Мы прощаем тебя, Уходящий... Мы прощаем тебя...
      И с каждым выдохом взлетало морозное облачко, возносясь к подернутому неясной дымкой небу. А там, над головой, яичным желтком плавало солнце, больше похожее на луну - ту самую, скучно взиравшую на пролитые в сухую траву человеческие кляксы.
      Я хмуро шагал мимо них, стараясь не встречаться глазами с напряженными детскими лицами. Кто же пригнал их сюда, выстроил шеренгами, заставив твердить безнадежно-ледяные слова? Им бы не это, им бы в салочки сейчас, или на санках - но, похоже, детской в них осталась лишь оболочка. А душу выгрызла та самая, хищно изогнутая голубая запятая, раздувшийся на горизонте исполинский червь - то ли смерч, то ли выползший из темных сказок дракон. Добрый дракон, заботливый... Ему виднее, ему и карты в руки... и карты, и планы, и автоматы, и бамбуковые, расщепленные на конце палки.
      Увести бы их отсюда, из этой стылой неподвижности, туда, где настоящее солнце и настоящая трава... только нету уже таких мест.
      И тут кто-то коснулся моего плеча. Вздрогнув, я обернулся.
      Это был он, рыжий пацан с ломающимся голосом. Все в той же футболке и застиранных джинсах.
      - Ну, привет, - удивленно пробормотал я, уставясь в скуластое, испещренное капельками веснушек лицо.
      - Взаимно, - кивнул мальчишка, и в воздухе повисла бесцветная пауза.
      - Не холодно тебе? - наконец сказал я, окидывая его взглядом. Одежда, мягко говоря, не по сезону.
      - Мне-то не холодно, - пацан смотрел под ноги. - Я же не отсюда. Вот им, - кивнул он на замершие ребячьи шеренги, - им холодно. А будет еще холоднее.
      - Ну и что теперь делать?
      - Этим другие займутся, Константин Дмитриевич, - устало протянул пацан. - А у вас своя дорога.
      - Туда, что ли? - я показал глазами на вздыбившуюся у горизонта Струну.
      - Угу, - кивнул он. - Только иначе, чем вы думаете.
      - Откуда ты знаешь, что я думаю? - ухмыльнулся я. - Экстрасенс, что ли?
      - Если бы... - без улыбки произнес мальчишка. - Только это неважно. Важно другое. Меня к вам послали, чтобы передать: она рвется. Запомнили? Она рвется.
      - Ладно, - кивнул я машинально, совершенно не понимая, о чем речь. - А знаешь... - неожиданно выдохнул я, - вот уже полгода, как меня никто Константином Дмитриевичем не звал. Только Антоновичем.
      - Как его? - махнул рукой вбок пацан, и, глянув туда, я увидел...
      Костя стоял в снегу, но не тонул в нем - казалось, снег расступался возле его ног. Потому что белое его лицо было белее всех снегов мира, вместе взятых.
      - Привет, тезка... - едва двигая губами, прошелестел он, и хотя между нами было не больше двух метров, мне показалось, будто звук доносится из невообразимых, за миллионы световых лет далей.
      - П-привет... - лязгнув зубами, отозвался я. Не то чтобы мне сделалось страшно - хуже, чем было еще совсем недавно, видимо, и не бывает, обрадуешься любому страху, если он заменит скучную безнадежность. Но все-таки мурашки пробежали у меня по спине, и что-то встрепенулось глубоко-глубоко, точно форточка где-то во мне открылась.
      - Все нормально, тезка... - медленно сказал он. - И что именем моим назвался - правильно. Ты даже сам не знаешь, насколько правильно. Но тебе надо знать... про меня, и Ленку, и девчонок... кто тогда отдал приказ... Кто кого спасал на самом деле... И ты узнаешь... когда-нибудь. И вот когда узнаешь - не мсти, понял? Им уже взвешено и отмерено. А сейчас мне пора, зовут меня.
      - Мне тоже пора, - сообщил рыжий мальчишка.
      - Ты хоть скажи, как тебя звать, командир? А то неловко как-то общаться с безымянным.
      - Вы будете смеяться, - ответил пацан, - но я тоже Костя.
      - Трое тезок на снегу... - прошелестел Ковылев. - Картина маслом. Ладно, ребята, разбегаемся...
      Мне вдруг совершенно непонятно отчего стало весело.
      - Слушай, - повернулся я к младшему из нас, - а ты умеешь решать квадратные неравенства?
      Тот сморщил переносицу
      - Так себе, - минуту подумав, честно признался он. - У меня вообще по алгебре был тройбан.
      - Ну, это лечится, - хмыкнул я, и хотел еще что-то добавить, но воздух неожиданно дрогнул, переливаясь крошечными рыжими огоньками, дохнул мне в лицо полынной горечью, сгустившись, выгнулся сверху какими-то округлыми сводами.
      А пространство, точно упругая, до предела натянутая пружина, вдруг взорвалось ломким, рассыпающимся тысячей льдинок колокольным звоном, и я не сразу понял, что это верещит мой настроенный на мелодию "вечерний звон" будильник. И нет ни окоченевших ребятишек, ни обоих моих тезок, ни рассыпчатых снегов. А только дождливое утро понедельника.
      - Вот, - возгласил Кузьмич, покинув свое кресло, - настал тот знаменательный день, когда... Короче, сегодня - первый твой самостоятельный выход. Жаль, конечно, что без Гусева, он бы поднатаскал, ну да ладно, будем жить по принципу "здесь и сейчас". И потому в помощь тебе, - он сделал паузу, мечтательно оглядывая развешанные скрипки, - вызвалась Елена Ивановна.
      - Так она ж начальство! - присвистнул я. - Столичное, да еще и с инспекцией. Или я ничего не понимаю?
      - Или, - согласился Кузьмич. - Запомни, Костя: у начальства всегда свои причуды. Я вон инструменты коллекционирую, хотя в жизни смычок не держал, кое-кто пластмассовые самолетики клеит, а вот Елена Ивановна решила к тебе в подчиненные податься. Ну, ты ж не маленький, понимаешь: ей надо свою миссию выполнять. Причем не только бумажки изучая, а еще и на местности ориентируясь. В общем, сейчас она подойдет, и вы отправитесь. А пока... - он облизнул губы, - мой тебе совет: будь естественней.
      - Не понял? Это вы о чем, Аркадий Кузьмич?
      - Да ладно, не бери в голову... Так, стариковская болтовня. Елена Ивановна - работник проверенный, опытный. Подстрахует, если что. Ладно, какая у тебя программа?
      Я раскрыл расположившуюся у меня на коленях коричневую папку.
      - Да вроде бы все уже оговорено. Сперва в контору...
      - Как ее, "Комфорт-Б"? - поинтересовался Кузьмич.
      - "Комфорт-А", - уточнил я, стряхивая невесть как очутившуюся на брюках белую ниточку. - Хотя правильнее бы "Комфорт-Я". Там, в конторе, идем к Генеральному и беседуем. Мирно. Потом вызываем туда нотариуса с делом, чистим мозги и бумаги. Дальше заезжаем за парнишкой, вызываем от него машину, ну, там вещей-то и нет фактически, "Лани" вполне хватит. Потом на квартиру, объясняем суть событий господину Абдульминову, а дальше уже работа грузчиков. Вот, в принципе, и все. Во всяком случае, мы так с Женей наметили... - я вздохнул, разглядывая тускло поблескивающие паркетины.
      - Ему, кстати, чуть лучше, - ободрил меня Кузьмич. - Буквально за пять минут до тебя Степа звонил, говорит, непосредственной угрозы для жизни теперь нет, так что длительная программа восстановления и все такое. Музотерапию применили. Ты, наверное, про такое и не слышал?
      - Где уж, - честно признался я. - Я вообще пока мало что слышал.
      - Все впереди, - ободряюще хмыкнул Кузьмич. - А музотерапия - это, дорогой мой, средство посильнее скальпелей. Когда она в резонансе со Струной. Спустя недельку-другую Женю уже можно навещать будет. Ладно, вернемся к нашим овцам и козлищам. Ты мне сейчас нарисовал ветку идеального варианта. А теперь давай про овраги. Во-первых, все ли фигуры на своих клетках?
      - А как же, Аркадий Кузьмич? Как вы сами заметили, я не маленький... мои метр девяносто давали мне полное право на такие заявления. - Пасюков с утра в офисе, я звонил. Игорек сидит в своей комнатенке. Еще вчера я сделал ему внушение, чтобы ни на шаг от телефона. Господин Абдульминов либо еще спит после вчерашних шашлыков, либо мучается головной болью. "Таракан", во всяком случае, ничего иного не напищал.
      - Ладно, - согласился Кузьмич. - Поехали дальше. А ежели Федор Иванович Пасюков не захочет с тобой беседовать? Просто не впустит к себе, мордоворотов своих вызовет. А?
      - Нет, это вряд ли... - я слегка бравировал, но именно что слегка. Дядя Федя, судя по материалам, отнюдь не дурак и интеллигентного посетителя сходу гнать не станет. А дальше уже надо правильно разговор повести.
      - Только без рукомашеств, - предупредил Кузьмич. - Не забывай: в этом деле ты только язык Высокой Струны, не более. Надо будет, кинешь мыло, приедут Шура с Михой и все сделают изящно. Но лучше без этого. И вообще лучше все в один день закончить. Согласись, смотреться оно будет эффектней. А значит, и молва, и общественное мнение, и тем самым облегчение в дальнейшей работе.
      - Угу, - кивнул я. Рекомендации Кузьмича как нельзя более отвечали моему настроению. Я все-таки по натуре существо мирное. Хотя при чтении материалов мне порой и хотелось озадачить дядю Федю Пасюкова услугами дантиста. Но будем все же интеллигентными людьми... пока это еще возможно.
      - Главное - тщательным образом проверь все новые документы. Этим зверькам лишь зацепочку дай... Только суда нам и не хватало. Тем более, там сидит такая непонятливая тетка... Еще годик подождем, потом, если не исправится, будем что-то с ней решать. Ладно, это лирика. Давай о физике. Возьмете вы парнишкин багаж, погрузитесь, поедете на Вторую Самолетную. Ты уверен, что не нужна дополнительная поддержка?
      - Уверен. Видел я этого Абдульминыча, грузный дядька, но хлипкий. Вряд ли станет особо возникать.
      - А ты помнишь, что у хлипкого дядьки имеется ствол? - прищурился Кузьмич. - И отнюдь не газовый. А ты пойдешь туда с голыми руками. Тем более, там и грузчики будут, и парнишка. Как бы их не зацепило, если что. Эх, я бы тебе наших дал, хоть Гену, хоть тех же Миху с Шуркой, только все и так в мыле бегают. Что ж ты хочешь, весна. Самый пик, вплоть до июля так будет. Поэтому грузчиков возьмешь обычных, из "Гранта". С ними договорено?
      - И вчера говорил, и сегодня контрольный звонок делал. Все в порядке. Сориентировал их на четырнадцать ноль-ноль. Хотя, думаю, у Игорька мы раньше будем.
      - Человек, знаешь, предполагает... - Кузьмич задумчиво потер переносицу. - Насчет Абдульминова... Тоже, знаешь, постарайся по возможности мирно. В конце концов, он в этой истории меньше всех виноват. Денюжку-то для него получил?
      Я молча кивнул на дипломат.
      - Сколько он в итоге теряет?
      Мне и прикидывать незачем было - все уже давно сосчитано.
      - Фактически, двадцать тонн зелеными. По договору-то вообще чепуха проходит, пятнадцать тысяч опилок. Их он и получит... Ну ничего, дяденька-то отнюдь не бедный, уж как-нибудь перетопчется, без крыши не останется.
      - Ну, с "крышей"-то мы ему поможем, - многозначительно протянул Кузьмич. - Ладно, будем считать - ты готов. А вот и наша прекрасная половина! - расцвел он свежеотмороженной розой.
      В кабинет с деловитым видом вошла Елена Ивановна. Все в том же строгом костюмчике, сухая, собранная.
      - Привет, мужики! Что, наболтались? Тогда пошли! - бросила она на меня холодный взгляд. - Время, как я понимаю, не терпит.
      - Ну, ради таких красавиц время можно и притормозить, - светски улыбнулся Кузьмич.
      - Я не красавица, и вы это знаете не хуже меня, - отрезало столичное начальство. - Так что обойдемся без дешевых комплиментов и опасных темпоральных опытов. Пойдемте, Костя.
      С машиной все решилось просто. В гараже мы нашли явно скучающего Василия, которого местный народ чаще звал котом Базилио - за соответствующие усы и повадки. Как и следовало ожидать, Базиль поломался, бурча о машинах в разгоне, о намерении чего-то там перебрать, а также о больной пояснице. Я уж собирался пугнуть его Кузьмичом, но Елена Ивановна поступила мудрее. Подняв на толстенького шофера свои скучающие серые глаза, она вдруг очаровательно улыбнулась (надо же, умеет!) и тоном лисы Алисы проворковала:
      - Друг мой, Василий, неужели вы способны отказать даме?
      Вот уж чего-чего, а на это Базиль клюнул. Еще бы, о его похождениях анекдоты на базе ходили. Толстенький, усатенький, резвый точно капля ртути, он пользовался у прекрасного пола завидным успехом. Но и падок был на женскую лесть.
      Вот и сейчас в недрах гаража неожиданно отыскался отлаженный и заправленный "Гепард", а кот Базилио вызвался лично нас транспортировать. В знак благодарности Елена Ивановна позволила ему приложиться к своей бледной ручке - и тут же круто обломала:
      - Спасибо, Василий. Вы благородны, и даже излишне. Я прекрасно знакома с этой моделью, права у меня есть, опыт вождения не хуже чем у прочих. И потому не будем отвлекать вас от переборки карбюратора... Пошли, Костя, время не терпит.