- Делай что должно, и будь что будет? - понимающе прищурился Николай Натанович.
      Такая откровенность с посторонним! Пожалуй, меня не успеют разоблачить по-настоящему, я раньше погорю на нарушении внутренних правил и снова отправлюсь в любимый мой коридорчик.
      В родной закуток...
      - Я постараюсь оказать вам помощь, - сказал я. - Вы не хотите протекции с нашей стороны. Только разовое вмешательство. Не более...
      В этот миг у меня сработала "мыльница".
      - Простите, служба.
      Он виновато улыбнулся и только руками развел. Разумеется, черная кругляшка вызвала у него ассоциации не с инвентарем педагога-энтузиаста, а с экипировкой спецслужб.
      - Шеф, у нас гости! - по голосу чувствовалось, что Маус кривляется.
      - Сейчас подойду. Не впускайте их, - я спрятал "мыльницу" обратно в карман. - Хотите вы или нет, но поработать нам все же придется. Приехали наши милые "бандисмены". Уж простите, Николай Натанович.
      - Что вы! - усмехнулся он. - Никаких проблем! Работайте на здоровье!
      Он издевался. Он все еще нам не верил.
      Грузчиками дело не ограничилось. Помимо "Газели" с курившими возле нее мужиками я заметил еще и хозяев, приехавших контролировать процесс. И это как раз было нам на руку.
      Какой толк говорить с пролетариями, которые даже не знают, на кого работают? Разумеется, фирма "Зимин и сыновья" прибегла к помощи службы платных перевозок. Опыт показывает, что с простыми парнями, у которых ничего кроме рук, машины и заказа отродясь не было, бороться гораздо труднее. Их не интересуют разборки боссов, но своего куска они не упустят.
      Сегодня нам определенно везло: на новенькой "ауди" к центру детского творчества подкатили двое крупногабаритных парней, стриженых словно английский газон, а с ними - молодой человек в дорогих золотых очках. Видимо, адвокат.
      Еще из-за двери я услышал их разговор. "Гости" пытались прорваться внутрь, но Маус и Сайфер держали оборону прочно, а, главное, убедительно.
      - Слышь, ты чо ваще? - высказывался один из бритых. - У нас заказ сюда. Это наша шарага, ты не въехал, да?
      - Не кипятись, братан, - у Мауса даже голос изменился. Уж чего-чего, а артистизма ему не занимать. - Сейчас босс выйдет, и перетрете всё, чего тебе с нами вязаться?
      - Ну зови его, давай!
      - Уже позвал.
      "Зиминцы" поступили правильно. Прежде чем затевать драку с шестеркой, стоит взглянуть на основного. Тот ведь, может быть, вполне себе крут.
      Я открыл дверь, выбрался на крыльцо и внимательно оглядел всю честную компанию. Они тоже уставились на меня. Грузчики - безучастно, адвокат в очках - отрешенно, будто изучал воздух за моей спиной, ну а братки - с нескрываемым интересом.
      Возможно, они ждали появления кого-то знакомого. Известного конкурента, уже польстившегося на столь удобное помещение, или, быть может, Николая Натановича, решившего во чтобы то ни стало отстоять свою территорию.
      - Так, что тут у нас? - нарочито скучным тоном спросил я у Мауса.
      Тот хотел было ответить, но не успел.
      - Так я не понял, братва, - встрял один из "зиминцев", видимо старший. - Чо тут за хрень творится? Вы вообще чьи?
      - А вы сами-то чьих будете? - атаковал я.
      Не помню, у кого из новых "коллег" перенял я подобную хитрость. Кажется, у незабвенного Кузьмича.
      Смысл в том, что подобные личности не всегда успевают правильно среагировать на подобный вопрос. Что значит чьи? Мухинские мы, в натуре! Но ответить так всё же нельзя, отчего в мозгах у "конкретных парней" конкретно заклинивает.
      - Мы... эээ... фирма "Зимин и сыновья", - выпалил он, совладав, наконец с нестандартной задачей. - И это помещение передано нам в соответствии с постановлением департамента...
      - В том-то и загвоздка, - садистски растягивая слова сказал я. Помещение передано вам в собственность по причине удаления из него центра детского творчества, который на основании решения проверяющей комиссии должен быть закрыт по причине угрозы жизни детей... Да?
      - Да, - старший "зиминовец" хотел оглянуться назад в поисках хоть какой-то поддержки, но сдержался.
      - Так вот, - проникновенно поведал я. - Есть мнение, и не только мое, что данные проверки не соответствуют реальности. Именно поэтому процесс смены владельца помещения временно прекращен вплоть до прояснения ситуации.
      "Браток" удивленно моргнул. Такого поворота он просто не ждал и теперь искренне удивлялся той наглости, с которой против него, а, главное, его боссов, выступили какие-то совершенно "не авторитетные" люди.
      Такого просто не могло быть! Это же беспредел...
      Впрочем, теперь он умывает руки. Умные слова, произнесенные мной (совершенно бессмысленные, надо заметить) не входили в компетенцию бравого "быка".
      - Савельич, - он повернулся к парню в золотых очках. - Это по твоей части. Давай.
      Адвокат выступил вперед и, ласково улыбаясь, спросил:
      - Простите, а на основании какого решения вы не допускаете нас в помещение, которое согласно последним постановлениям все-таки передано в нашу собственность? У вас есть документ, отменяющий это решение?
      Ничего у нас не было. Откуда чему-то взяться?
      - Ну, в данный момент официальных бумаг мы предоставить не можем, произнес я, спустившись на ступеньку вниз, так, чтобы Сайфер с Маусом остались у меня за спиной. - Это связано с тем, что юридически процедура исправления ошибки ревизионной комиссии еще не началась.
      Адвокат расплылся в улыбке. Столь легкой победы он даже не ожидал. За его оппонентами не было ничего. Официально они были просто бандиты, захватившие чужую частную собственность. Соответственно, бороться с ними не только "можно", но как бы даже и "нужно". А уж бороться такие честные работяги, как Зимин и все его семейство, умели.
      - Удивительно, - адвокат вскинул брови. - Выходит, все ваши действия откровенный захват? Господа, так дела не делаются! Извольте представиться. Вы частные лица или представляете какую-то организацию? Мне очень жаль, но ваши действия будут классифицированы как противоправные, в силу чего...
      - Мы выполняем свою работу, - прервал я его. Прения начинали надоедать. - Мы выполняем работу и представляем организацию. Федеральный фонд защиты прав несовершеннолетних...
      Адвокат замер с раскрытым ртом. Кажется, в мыслях он трижды успел проклясть свою глупость. Причем совершенно заслуженно. В деле с центром творчества он забыл ключевое слово "детский", а потому не учел некоего существенного фактора. То есть нас.
      Непростительный шаг для современного столичного юриста.
      - Вы... хотите сказать...
      - Да, - кивнул я. - Хочу. И уже сказал. Так что вы изрядно поспешили. Мы уже приняли решение, осталось лишь официально его провести.
      Адвокат сделал шаг назад. Он уже понял, а вот браток еще нет. Наше официальное название было известно не столь широко...
      - Я чо то не воткнул, Савельич, - не сводя с меня глаз, произнес он. Это чо, беспредельный захват что ли?
      - Поехали отсюда, Корявый, - не своим голосом отозвался юрист. - Тут все нормально...
      Браток мог чего-то не понимать, но полным кретином назвать его было нельзя. Люди его специальности порой неплохо разбираются в законах, и наш с адвокатом разговор не стал для него темным лесом.
      - Куда ехать? Ты чо тупишь? Они ж тут без единой бумажки. Правозащитники, мать их... Да я ща ментам звякну, пусть вышвырнут их отсюда к чертовой матери!
      - Ты мне еще в морду дать погрози, - неожиданно вступил Маус.
      - Тебе? - Браток, превосходивший хакера размером раза эдак в два, посмотрел на него, как на наглого таракана. - Ты чо, наехал? Ну давай! Давай!
      - Даю! - Маус сделал какой-то невразумительный взмах, и в руке у него сверкнула натянутая струна.
      Браток на мгновение замер.
      Похоже, хакер не выдержал и решил перейти на знакомый пацанам язык. Не скажу, что это было столь уж необходимо, зато эффект проявился почти моментально.
      Адвокат сделал еще пару шагов назад. Теперь это и вовсе было не его дело. Угодить в "клиенты Струны" ему совершенно не улыбалось. Всем своим видом юрист показывал, что теперь он не с бритоголовой парочкой, а как бы отдельно. Клумбу вон разглядывает, наслаждается эстетикой...
      Помощник старшего "зиминовца" отступил на шаг. Похоже, и он струхнул, увидев в руках Мауса оружие, знакомое ему по новым городским легендам. Даже грузчики - и те оживились.
      - Ребят, да вы чо творите? - вытаращил глаза старший. - Вы чо, ребят, могли сразу сказать, в чем тут маза? А?
      - Мы тебе всё разжевывать должны? - спросил я. - Так, что ли, не понял?
      - Да мы ж это... Предупреждать надо, откуда нам знать, что вас касается, а что нет? Может, тут не ваш интерес, заявили б хоть...
      - Всё, что касается детей - интерес "Струны".
      Адвокат сжался и чуть было не присел, услышав слово, которого так боялся.
      - Валите отсюда. Быстро. Чтоб духу вашего тут не было. Ясно?
      - Да, ладно, - отступил браток. - Понятно всё. Уходим уже, чего там... Мы ж только эта... Ну ясно, короче, пацаны, что ж мы, не свои, что ли? Не договоримся? Мы ж...
      Увидив, что на всю эту эскападу ни я, ни Маус, ни, тем более Сайфер не реагируем, браток сделал пару шагов назад и махнул рукой, давая знак сворачиваться.
      Бригадир рабочих хотел было подойти, выяснить, что происходит, но очень быстро смекнул, что сейчас под горячую руку лучше не лезть.
      Я посмотрел в сторону, туда, где из-за крайнего окна центра детского творчества за мной наблюдал Николай Натанович. По-моему, он глядел на нас с ужасом.
      2.
      Небоскреб нависал над нами, и казалось, что он и впрямь подпирает плоское небо, а облака - всего лишь изображение на громадном кристаллическом мониторе. Машина за нашими спинами фыркнула и укатила в подземный гараж, а мы с Маусом просто стояли, смотрели на высоченное здание, размышляя каждый о своем.
      Я вспоминал Николая Натановича... Взгляд, которым он провожал нас после встречи с выводком Зиминых... И непонятно, что скреблось у меня внутри - совесть ли, раздражение или попросту накопившаяся усталость?
      Зачем я вступал в "Струну"? Ведь не затем же, чтобы бороться с системой изнутри? Не ловкий Штирлиц, а трусливый заяц, спасавший свою драгоценную шкурку. А что не только свою - так это, как выражается поколение Мауса, голимая отмазка. "Струна" не церемонится с врагами - но ведь не мстит до седьмого колена. Не тронули б они ни родителей, ни сестру... Или все же? Я до сих пор не знаю ответа. Слишком разные у нас люди. Я даже не знаю, чей именно отдел охотился на меня по всем правилам струнной музыки. Не рыться же в базе данных... я все-таки не совсем идиот.
      И как раз по этой причине, подписывая в кабинете Кузьмича некую бумажку, я уже тогда знал, что меня ждет. К примеру, такие вот взгляды тех, кого раньше я считал своими единомышленниками. Хотя, конечно, на одну доску с Николаем Натановичем мне никогда не встать. Он всю жизнь посвятил любимому делу, он , видимо, педагог от Бога, а я... Вылетел в свое время из инженеров транспорта, перевелся на матфак педагогического... Честно отучился, честно учил... то есть пытался учить. Но при всем при том - мы с ним люди одного мира, одного воздуха... и тридцатилетняя разница тут не помеха, в то время как поколение Мауса - это уже совсем иная реальность.
      - Красиво, - вклинился он в мои сумбурные мысли. - Правда, шеф?
      Пришлось кивнуть.
      "Струна" прирезала внушительную территорию. Теперь наш офис окружал забор, отделивший от города автостоянку и даже небольшой скверик. На входе проверяли документы, но вывеску "Фонда" все же оставили. Хотя конспирация была уже ни к чему. Все и так знали, кто квартирует в этом сооружении.
      Я повернулся к реке. По другую ее сторону тянулся точно такой же деловой квартал, Бизнес-Сити. Там тоже строились, прокладывали метро, возводили новые небоскребы.
      "Струна" поселилась в чудесном месте. Соседи просто прекрасные, но...
      Мы стоим на одном берегу, они - на другом. Рядом и все же не вместе. Интересно, так и задумывалось?
      - Красиво! - повторил Маус, пробежавшись взглядом по новенькому забору. - Помните шеф, во время путча там за поворотом домик с гербом? Победители на лужайках вокруг сидели, в шахматы играли. Победа, короче, демократии. А потом, когда парламент погнали, там все забором обнесли километровым и вертухаев понатыкали. Кончилась, блин, вольница.
      Я ничего не ответил.
      Какое-то время мы еще наслаждались пейзажем, затем хакер все же сказал:
      - Ладно, шеф. Пойдемте. Нам еще дела за сегодня закрывать. Раньше сядешь, раньше выйдешь...
      Я так не думал. Домой меня не тянуло. Еще с того субботнего вечера, когда мы поругались с Димкой.
      Не стоило мне после разговора с Максимом Павловичем столь самозабвенно оттягиваться на лужайке, обильно, слишком обильно запивая шашлыки. Не то чтобы вернулся я в состоянии полного нестояния - хотя довозивший меня до дома Маус порой многозначительно хмыкал. И уж тем более не стоило мне устраивать ту, если вдуматься, идиотскую сцену.
      Застав пустую квартиру, я, конечно, живо вообразил несколько картинок, одна другой хлеще. Димка, убежавший к родителям. Димка, которого по наводке Митрохыча выловили прежние дружки и теперь прессуют в каком-нибудь сыром, пропахшим крысами и героином подвале. Димка, по которому на проспекте проехалось несколько "КАМАЗов"... Самой шикарной была фантазия о том,, как злобные Ситрек и Стогова похитили своего бывшего воспитанника и сейчас везут в ужасное Заполье, в Центр психокоррекции. Десять минут я сидел точно на включенной конфорке электроплиты и не знал, за что хвататься - за "мыльницу", за третью струну "соль" или за банальный телефон, дабы обзванивать ментовки, больницы и морги. Предположить самое простое - что пацан сбегал до магазина за продуктами, мне в пьяную голову не пришло.
      Хуже всего, я совершенно не помню, что тогда ему наговорил. Наутро всё словно ластиком из мозгов стерли. А спрашивать я не решился.
      С тех пор Димка дулся на меня, делая все нарочито верно и молча. Поначалу мне казалось, что эта его педантичность - явление временное. Действительно, сколько можно? Но вот уже четыре дня, как обида Соболева не проходила, и я понимал, что долго так продолжаться не может.
      Конечно, надо извиниться. И ёжику понятно, что это самый разумный выход. Но что-то, глубоко проросшее во мне, глухо сопротивлялось, не пускало. Да и в чём извиняться? В словах, которые я напрочь не помню? Тем более, что в стратегическом смысле я все же прав. Ему и впрямь не стоит лишний раз светиться на улице. Сто раз конспирация! А извиняясь, я косвенно поощряю его свободу и безответственность. С другой стороны, а не уподобляюсь ли я сейчас великому педагогу Валуеву? И не отмазки ли все мои логические конструкции?
      Очень не хотелось об этом думать, потому что выхода я не видел. Именно поэтому и работал с такой радостью и энергией, как никогда раньше.
      - Прохлада! - Маус раскинул руки и глубоко вдохнул воздух, замороженный немецкими кондиционерами. - Прохлада и счастье! - он подошел к лифту и нажал кнопку вызова. - Шеф, а вы куда сейчас?
      - На ковер, - однозначно произнес я.
      - Понятно! А я к нам в коморку. Посижу, кофе попью... - от удовольствия он даже закрыл глаза. - А потом, вечером, к Марине поеду, по холодку. У нее сегодня выходной...
      - К какой Марине... - начал было я и тут же спохватился.
      Улыбчивая рыжая девушка из отдела обеспечения никому бы не рассказала о моей грядущей командировке, но Маусу все-таки заикнулась. И я, конечно, увидел во всем этом заговор, потому что в моем воспаленном донельзя мозгу помещались одни лишь интриги, а в нарисованной мною реальности молодым людям нечем было заняться, кроме как вечерами выслеживать глиняных. Словно в старых советских фильмах.
      - Хорошая девчонка, на Тимерзяевской живет, в контексте, что на Тимирязевской.
      Я кивнул и улыбнулся.
      Двери лифта раскрылись, оттуда скопом вывалились трое парней и одну молодая девушка, вооруженная блокнотиком. Я их совершенно не знал, а вот Маус явно состоял с ними в приятельских отношениях.
      - Ну, блин! - разлыбился один из парней. - Ваще, чудо! Мышатник, ты чего тут прописался, что ли? Каждый день на работу ходишь! Забурел?
      - Долг! - Маус встал по стойке "смирно", выпятил вперед губы, отсалютовав двумя пальцами. - Не хочу посрамить звездно-полосатый флаг, сэр!
      Второй парень похлопал его по плечу и заметил:
      - Ты молодец, сынок. Я верю, ты настоящий американский солдат и не испугаешься этих сербских стариков и детей, когда начнешь швырять в них бомбы!
      - Кстати, - заметил первый. - Слышь, Маус, есть тема на ночь в "контру" засесть?
      - Ага! - усмехнулся тот. - Я вот как раз клуб один в Нагатино рульный знаю. Там и в Инете можно и погамится.
      - Вот и круто. Надо на днях...
      - Надо. Звякни мне завтра ближе к утру, часиков двенадцать, - Маус повернулся к девушке и отвесил глубокий поклон. - Приветствую вас, Оксана свет Степановна, как дела ваши на тяжком поприще?
      - Тяжело, - бросила та. - Просто надрываюсь, ну да ты нас понимаешь!
      - Всецело!
      На этих словах Маус вслед за мной прыгнул в кабину и со словами "Пересечемся!" нажал кнопку закрытия дверей.
      Я проводил взглядом группу странных его знакомых, отметив про себя, что пошли они вовсе не к выходу, а в те самые служебные помещения, куда я не только не должен был, но и не имел желания забираться.
      Все эти подсобки и коридоры нижних этажей вызывали во мне смутную тревогу. Слишком уж близко к легендарным подвалам, к Мраморному залу...
      - Переживают ребята, - поделился мыслями Маус и, заметив, что я не все понял, внес ясность: - Служба технического обеспечения. У них сейчас работы выше крыши. Вот и бегают как оглашенные. Оксанка опять с ног до головы трясется, как бы чего не вышло. Она у них типа босс...
      - А что такого? - задал я невинный вопрос, но хакер отреагировал на него как-то неадекватно.
      Глаза его округлились, и взгляд мне совсем не понравился. Конечно, столичный обитатель Маус понимал мои временные проблемы. Мухинск наложил свой отпечаток на мой кругозор, но не до такой же степени...
      Все это я успел прочитать на его лице, прежде чем хакер произнес:
      - Шеф, алло! Вы знаете, какой сегодня день? Проснитесь!
      - А что такого? - произнес я, усиленно вспоминая число.
      - Главное Восхождение на носу! Еще пара дней и...
      - Так, - оборвал его я. - С этого места подробней.
      Лифт замер, добравшись до нужного этажа. На этом наши пути расходились, но Маус не стал выходить, а лишь встал так, чтобы загородить фотоэлемент, и полушепотом произнес:
      - В ближайшие дни станет известно о дате Главного Восхождения. О ней всегда сообщают в последний момент. Секретность, видите ли, неясно, правда, от кого, - взгляд его изменился. Похоже, Маус нашел объяснение всем вопросам. - Вы, наверное, в Мухинске и не слышали о таком!
      - Увы! Куда уж нам, чайникам да кофейникам.
      Маус оглянулся на коридор и быстрым шепотом произнес:
      - Это и есть наш настоящий юбилей. Говорят, что вначале "Струна" возникла в задумке, а уже потом Флейтист впервые увидел Ее.
      - Кто увидел? - не сразу понял я.
      - Флейтист, - Маус выразительно указал куда-то вверх. Моя некомпетентность больше не удивляла его, Технический Хранитель списал все на различие провинциального и столичного жаргона. - Самый первый. Самый главный. Вы же говорили с ним, да?
      - Да, - кивнул я, сам не зная что ляпнул.
      Впрочем, по тону Мауса было видно: он не сомневается, что я говорил.
      - Так вот. В этот день к Струне идет он. Понимаете, мы все одинаковы. Даже Старшие Хранители. Даже Главный Хранитель.
      Маус оглянулся назад и быстро, уже во весь голос, сказал:
      - Упс, ща тут орать начнут. Народ к лифту валит. Ладно, шеф. До скорого!
      Он отпустил дверь, а я нажал кнопку своего этажа.
      Почему он говорил в полголоса? Неужели просто не хотел меня позорить?
      Лену было не узнать - глаза весело блестят, всегда бледные щеки слегка порозовели, и вся она как будто светилась изнутри. Может и впрямь обрадовалась мне?
      - Привет, Косточка, ну как дела?
      Я не стал шутить про дела, которые у прокурора - воспоминания о дознавателях нашего следственного отдела навсегда вышибли из меня подобный юмор.
      - Хорошо дела. Мы еще подготовим отчет, но в общих чертах все разъяснилось. Шестая группа сработала топорно, надавили на интеллигентного старичка будто на какого-нибудь Абдульминова... Ну, тот и всполошился, вообразил, будто мы из них секту делать будем.
      - Надо же... - поморщилась Лена. - Велика слава "Струны". Между прочим, этот твой Николай Натанович - пример довольно показательный. Представь, какой крик устроят эти старперы-шестидесятники, вздумай мы выйти из тени. И заткнуть их праведные рты посложнее, чем всяким там Пасюковым. Идейные люди, уважаю. Но "Струну" не примут, слишком уж закоснели.
      - Я обнадежил дедушку, что никто не станет совать нос в его воспитательные дела. Просто спасем от наглых Зиминых и отойдем в сторонку. В тенёчек.
      - Ну и правильно. Мы за ним, конечно, присмотрим. Мало ли чего... Маньяки именно из таких правильных товарищей бывают...
      Я хмыкнул. Представить Натаныча в роли Железнозубого оказалось выше моих умственных способностей.
      - Но проследим незаметно. Так... банальная предосторожность. Дедуля ничего и не почувствует...
      Не понравилась мне эта фраза, а особенно сопровождавшая ее слова улыбочка.
      - Кость, это все не то, - помолчав, добавила Лена. - Не заморачивайся. Я совсем по другому поводу тебя вызвала, - она выдержала паузу. Понимаешь, тут возникла еще одна проблема... Надо тебе о ней знать.
      Я напрягся. О чем это она? Таким тоном говорят, если хотят как можно дольше тянуть время. Нелегко это - сообщать пренеприятное известие...
      - Тут, как бы тебе это сказать... к нам в отдел пришла разнарядка. Для выполнения особой работы необходимо отрядить группу сотрудников. Все подразделения сейчас загружены по уши и перебросить цельную единицу невозможно. Придется надергать людей из разных команд. Понимаешь меня?
      Я кивнул.
      - Я вот тут прикинула, - она вновь покосилась на документы. - Судя по роду деятельности, твой Хлестаков подойдет идеально...
      Я даже не сразу понял - кто это. Потом сообразил: Сайфер. Слишком частое общение с Маусом вредно для человека моего поколения.
      - То есть его переведут...
      - Только на время, - подняла она вверх указательный палец. - Тем не менее подпиши вот эту бумагу. Это что-то типа уведомления. Понимаешь?
      Я с удивлением взглянул на бланк.
      Да, в "Струне" все же была бюрократия. Организация разрослась, требовала хорошей канцелярии и бухгалтерии. Частенько случались сбои, бумаги и файлы терялись, одно не состыковывалось с другим, порой маячили и ослиные уши. Но до маразма система еще не дошла и доходить вовсе не собиралась.
      Если надо что-нибудь подписать, значит, в этом есть конкретная необходимость. Интересно, какая?
      - Ты что, Кость? Задумался так...
      - Да, ничего, - сказал я, скользнув по бланку глазами. - Готово.
      Лена выхватила подписанный лист и спрятала его в толстую папку. После чего одарила меня очаровательной улыбкой.
      - Теперь ты не несешь за его действия никакой ответственности. Да он тебе, насколько я понимаю, в ближайшие дни и не понадобится. Правильно ли я понимаю, что палить в гражданина Зимина из базуки уже незачем?
      На секунду я задумался.
      - Да, в общем, там осталась одна бюрократия. Требуется официальная бумага о пересмотре решения санитарной комиссии. Соответственно, документы об отмене указа департамента имущества... Зимин, впрочем, больше не сунется. Он уже понял, что центр под нашей "крышей".
      - Ясно, - кивнула она. - А еще надо нанести визит одной важной тете и убедить ее, что есть вещи важнее, чем пополнение личного счета. Я думаю, Кость, ты и сам с этим справишься. Без базуки. А своему Хлестакову скажи пускай отправляется в путь. Машина отходит в десять вечера.
      - Чего так поздно? - просто ради приличия спросил я.
      - Ну, пока всех соберут... - задумчиво протянула Лена. - Да и какого им по жаре шляться? А так, по холодку, к утру на месте будут.
      Какое же дело им сватают?
      - Тогда я пока отправляюсь в путь-дорогу, - вздохнул я. - Пойду нанесу тете визит перед сном...
      Лена сейчас же замахала руками, призывая меня не совершать подобной глупости, а затем строго взглянув, сообщила участливым тоном:
      - А вот спешка хороша только при ловле блох. Ты лучше выспись, отдохни. А с теткой торопиться незачем, выбить пыль из руководящих кресел мы всегда успеем. Тем более, сейчас уже она ничего не решает. Ты завтра лучше комиссию сделай.
      - А почему бы все-таки не рассказать тетушке на ночь страшную сказку? По-моему, сейчас я бодр как никогда...
      - Угу. Аки лимон после долгого и тщательного отжима.
      Она искренне хотела меня разгрузить. Откуда ей знать, как не хочется мне в родную и уютную квартиру?
      - Так точно, мой командир! - произнес я и натянуто улыбнулся.
      - Вот и отлично, Косточка. Иди-ка ты домой. Отдыхай, набирайся сил перед боем...
      3.
      ...Машины приближались от Кольцевой. Два "Гепарда" двигались впереди, громадный как мановар джип катился чуть сзади. Он будто нарочно отстал, оставив себе место для разворота. Ведущий автомобиль держал скорость на уровне. Похоже, что пассажиры спешили.
      Поклонная Гора со своим монументом осталась чуть в стороне, впереди начинался Кутузовский - охраняемая федеральная трасса.
      Кортеж не сбавлял скорости. Машины двигались так же быстро, как и раньше, благо на этой дороге проблем со светофорами никогда не случалось. Разве что у простых водил...
      Десять вечера. Пятница. Людей немного - все, кто мог, вырвались из душного города на дачи. Видно, как по широким, размашистым тротуарам ползут редкие пешеходы. Кто-то идет в магазин, кто-то спешит с работы, где его задержали допоздна, кто-то направляется к Поклонной Горе.
      Последних больше всего. В основном молодежь: студенты, школьники. Десять вечера... В такую жару у многих основательно сбилось ощущение времени. Кое-кто целый день сидит дома и выходит лишь в сумерках. Примерно как сейчас.
      На Кутузовском людей мало, а машин и того меньше. Простые водители избегают удобной, но слишком непредсказуемой трассы, где внезапное появление "федерального транспорта" создает бесконечные пробки. Куда надежнее параллельные, пусть и дальние улицы.
      Вот и сейчас навстречу кортежу со свистом промчалась машина, увешанная мигалкой и громадным флажком на номерах. Старенькая копейка, невесть как залетевшая в этот район, испуганно шарахнулась прочь.
      Кортеж набирал обороты. Проблесковые маячки придавали ему солидности.
      Движущихся в сторону центра машин почти не было. Наоборот, рвались на волю, загород. Где-то далеко впереди маячила "газель" с раскраской столичной компьютерной фирмы. Чуть ближе мчался блестящий "круизер", далеко позади маячило несколько иномарок.
      Планировщики движения поработали на славу. Время было рассчитано точно, а может, кое-где даже и поработали со светофорами. Ни "пробок", ни обычных заторов в пути не предвиделось. Не было ни малейшей вероятности оказаться зажатым в плотном потоке машин.
      Третье транспортное кольцо. Когда-то здесь было только метро и пути железной дороги. Теперь - громадная развязка, служащая вдобавок некой границей. Центр начинается много дальше, но окраина кончается именно здесь. Дальше идет просто Столица, ее старые, основные районы.
      Проспект не сужается. Дома все так же далеки друг от друга, но сами они несколько изменились, всё больше становится высоких сталинских громад, с мемориальными табличками на стенах. В свое время вожди народа жили именно здесь, в громадных квартирах, больше похожих на маленькие дворцы или музеи.
      Дом 35/38 - длинное загнутое сооружение. Дом 33, мало чем отличающийся от своего собрата. По другую сторону от дороги проносятся узенький сквер, поворот на улицу, ведущую прямо к реке. На следующем повороте придется свернуть. Это самый опасный участок - съезд с правительственной трассы, узкий переулок, близко расположенные дома.
      Правда, и конечный пункт не столь уж далек. Если что, можно рассчитывать на поддержку. Да только опоздает она. Враги, буде таковые найдутся, ударят сразу и наверняка.
      До поворота осталось пятьдесят секунд, сорок пять, сорок...
      "Круизер", маячивший перед кортежем и шедший уже на самом пределе дозволенных скоростей, неожиданно разражается жуткий свистом. Водитель ударил по тормозам, стирая инвалютные шины о новый асфальт. Тяжелый квадратный корпус резко повело вперед, развернув на девяносто градусов, двери автомобиля распахнулись, и в следующий миг время изменило свой бег...
      Оно будто вляпалось в лужицу слизи, став тягучим и липким, растянулось раза в два, если не больше. Замерли редкие автомобили, прохожие, и, наверное, облака, которые, впрочем, и так никуда не спешили.
      Было видно, как из передней распахнутой двери вырывается нечто тяжелое, похожее на маленькое ядро, а гильза медленно валится на асфальт. Черная точка, прогрызая воздух, устремляется вперед - к лобовому стеклу первого "Гепарда", а с заднего сиденья "круизера" уже выплывает невысокий человек в черных джинсах и белой рубашке. В его руках новенький АКМ, ствол направлен в сторону кортежа, короткая очередь изрыгает в пространство выводок пуль, и они приближаются лобовому стеклу неспешною стайкой.
      Вслед за автоматчиком появляется еще один пассажир - крупный амбал с двумя облегченными автоматами "узи". Такой, пожалуй, рискнет стрелять и с двух рук, не опасаясь сильнейшей отдачи.
      Но эти двое уже не успеют. Задняя дверь "Гепарда" распахнулась, выпустив прямо на трассу одного из своих пассажиров. Молодой парень с черной повязкой на голове прыгает на асфальт прямо из движущейся машины. Он тоже словно плывет, но намного быстрее, чем остальные, оставаясь почти в реальном времени.
      Пока двое стрелков выбираются из "круизера", он успевает не только выпрыгнуть, удержаться на ногах и занять позицию, но и дать быструю очередь из своей сверкающей "кобры". Человек с АКМ успевает лишь повернуться. Его пули только-только достигли стекла, оставив на нем короткие полосы (похоже, оно бронебойное), а сам он уже падает на асфальт, глупо взмахнув руками и выронив автомат. Его белая рубашка медленно покрывается кровью.