Но, как и его дед, король был крайне непоследователен в своих решениях. Слабохарактерный монарх всегда поддавался влиянию властной и капризной Марии-Антуанетты, .которая выступала опорой дворянской реакции. Стоило Тюрго затронуть интересы дворянства и двора, а Мальшербу, министру внутренних дел, попытаться ослабить полицейский гнет, как началась их ожесточенная травля. Окружение королевы негодовало. Спустя два года, в 1776 году, и Тюрго и Мальшерб были отстранены. На смену Тюрго пришел Неккер, более осторожно проводивший политику своего предшественника. Ему удалось продержаться на посту генерального контролера целых пять лет. Менее заметной фигурой среди новых людей Людовика XVI был граф Сартин, бывший начальник полиции Парижа. Он стал морским министром, решительные действия которого сразу вызвали ненависть аристократии. Усиление военного флота, укрепление колоний стало его главной целью. Новый министр стремился привлечь способных людей во флот, часто производил в офицеры лиц незнатного происхождения. Королевский флот был традиционной крепостью аристократии, и если матросов порой набирали из каторжников и преступников, то офицеры, особенно высшие, принадлежали, как правило, к родовитому дворянству.
      Несмотря на отчаянное сопротивление морского офицерства "голубой крови", Сартину удалось удержаться на посту министра на несколько лет дольше, чем Тюрго. Война за независимость в Северной Америке, начавшаяся в 1776 году, породила смелые замыслы у многих французских политиков. Сартин был одним из них. Теперь, считал он, можно покончить с британским владычеством в Индии.
      Наиболее воинственные круги во Франции, ссылаясь на шотландское происхождение Ло, тогдашнего генерал-губернатора Пондишери, обвиняли его в бездействии и даже в предательстве. Последнее обвинение было несправедливо.
      В 1777 году Сартин отстранил Ло и назначил на его место Белькомба, имевшего репутацию храброго и решительного человека. Однако одних этих качеств было недостаточно. Белькомб .не знал Индии. Прибыв в Пондишери, новый генерал-губернатор попытался навести порядок в городе, поскольку Ло в последние годы губернаторства проявлял полную беспечность. Белькомб начал восстанавливать пришедшие в полный упадок городские укрепления. Напрасно он писал Сартину донесения с просьбой выделить 2 миллиона ливров. Министр прислал лишь 400 тысяч.
      Между Сартином и Белькомбом стал Бодуэн - начальник индийского бюро морского министерства. Равнодушный чиновник, не желавший беспокоить своего министра индийскими делами по каким-то для него, Бодуэна, высшим соображениям, он хладнокровно отправлял в архив донесения и докладные записки тех немногочисленных французских офицеров, чиновников и путешественников, которых действительно занимала судьба Индии. Сотни подобных ему чиновников разных рангов сводили на нет стремления Белькомба и других изменить положение в Пондишери и в иных индийских колониях Франции.
      Сартин вспомнил о Бюсси, который многие годы был совершенно забыт. О его жизни в период между процессом Лалли и войной за независимость абсолютно ничего не известно. Возможно, маркиз уединенно жил в своем замке, Первое письмо Бюсси в морское министерство (по-видимому, ответ на просьбу принять участие в новой экспедиции) весьма пессимистично. Он не видел реальных возможностей изменить положение в Индии. В 1777 году в министерстве колоний лежали десятки проектов изгнания англичан с субконтинента. Губернатор Шандернагора Шевалье, Модав, Ло и десятки других лиц присылали свои предложения, часто совсем разные, многословные, неконкретные.
      Сартин обратился к Бюсси и спросил совета у него. Бюсси быстро откликнулся, написав мемуар "Рассуждение о состоянии дел в Индии". Он высказался за союз с самым непримиримым врагом англичан в Индии Хайдаром Али, которого помнил еще простым командиром наемников майсурского раджи и первые шаги продвижения которого наблюдал. Бюсси считал необходимым создать коалицию между Хайдарабадом, Майсуром и маратхами. Что касается захвата Бенгалии или использования Великого Могола, то эти планы Бюеси считал нереальными, ибо в Бенгалии позиции англичан были очень прочны, а Шах Алам представлял собой марионетку.
      Мемуар свидетельствует, что Бюсси внимательно следил за состоянием дел в Индии. Вероятно, этот доклад сыграл свою роль, ,и Бюсси назначили командующим экспедиционным корпусом в Индии. Сменивший Сартина маршал де Кастри был инициатором назначения. Сам Бюсси (сохранился путевой дневник, где довольно подробно записаны его впечатления), узнав о предполагаемой экспедиции, проявил большую озабоченность. Коалиция между индийскими феодальными государствами казалась трудно достижимой. Несмотря на то что Англия была отвлечена войной на Североамериканском континенте, в Индии находилось много британских войск и 70 тысяч сипаев. Нужно было располагать по крайней мере девятью тысячами солдат, а министр колоний дал лишь шесть тысяч. Бюсси открыто заявил, что не может взять на себя полную ответственность. С такими силами, по его мнению, можно было лишь удержать Пондишери.
      Отправляясь в Индию, Бюсси не рассчитывал на особенно широкие перспективы. Его путевой журнал не содержит никаких благоприятных прогнозов. Экспедиция началась неудачно, жестокая эпидемия цинги вывела из строя половину экипажа, умерло 500 человек. Остальные были совершенно небоеспособны. Бюсси остановился на острове Иль-де-Франс, где заменил половину солдат. Внезапно из Парижа пришло письмо от графа де Кастри. Этот маршал Франции и герой Семилетней войны, человек заслуженный и преданный королю, как министр колоний во многом уступал рассудительному Сартину. В письме содержалось абсурдное предписание двигаться к Калькутте, идти на захват Бенгалии, в то время как Наджеф-хан военачальник Могола- должен был пойти со своим войском на Бенарес. Видимо, какой-то из докладов шандернагорского губернатора Шевалье или один из проектов Мадека попался на глаза графу.
      Отправиться в Бенгалию означало погубить всю армию, и Бюсси продолжал готовиться к отплытию. В это время были получены известия о победах Сюффрена над английским флотом. Не обращая внимания на приказ из Версаля, Бюсси решил плыть к Карнатику и объединиться с Хайдаром Али. Покидая Маскаренские острова, Бюсси записал в своем журнале: "В настоящее время дух наживы и грабежа очень силен. Все сословия и люди здесь заражены пагубной манией быстрого обогащения любыми путями. Чтобы лучше управлять страной, следует изменить нрав колонистов и побудить их заниматься сельским хозяйством. Необходимо выгнать всех мятежников и интриганов, которые здесь в огромном количестве, а также пресечь различного рода растраты, которые принимают все более скандальный характер. Нужно, наконец, упростить чрезмерно сложную администрацию. Тяжело видеть простых служащих казначейства и кассиров, возвращающихся во Францию с двумя или тремя миллионами франков".
      18 декабря 1782 года Бюсси отплыл из Порт-Луи к берегам Индии. Соединившись с Сюффреном у Мала-барского побережья, Бюсси решил высадиться у Куддалура. Уже от Сюффрена он узнал неприятную для французов весть о смерти Хайдара Али. Однако вскоре выяснилось, что Типу Султан достоин своего отца. Положение стало серьезным; англичане имели вдвое больше сил. Да и Бюсси теперь был на 20 лет старше. Тяжелое путешествие утомило бывшего покорителя Декана. Прежняя выдержка и хладнокровие теперь порой ему изменяли. Представления 30-летней давности часто заслоняли действительную картину. Он более склонялся к союзу со старым знакомым Низамом Али, чем с сыном "узурпатора" Типу Султаном. И только обстоятельства заставили маркиза заключить союз с правителем Майсура.
      В свое время Хайдар Али был недоволен французами. Он требовал от Белькомба проведения крупных военных действий, а губернатор Пондишери не располагал для этого серьезными средствами, хотя и обещал помощь.
      Губернаторы отдельных колоний (Маэ, например) часто конфликтовали с Хайдаром Али, и последнее обстоятельство увеличивало подозрительность майсурского полководца. Непостоянство французских мелких авантюристов вызывало у Хайдара Али гнев, Швейцарец Лалле со своим отрядом тайно покинул лагерь майсурского правителя и отправился на службу к Басалат Джангу.
      Как же развивались события до приезда Бюсси? Белькомб пытался укрепить Пондишери. Однако ров не был дорыт до конца, насыпь и стены недоделаны. Закончить земляные и строительные работы не удавалось: не хватало денег. Напрасно Белькомб писал в Версаль, что Пондишери открыт с нескольких сторон для неприятеля. Его просьбы попадали в архив. В августе 1778 года английские войска подошли к городу, их было в пять раз больше, чем французов. Белькомб не испугался, он мобилизовал население на строительство бастионов. В это время в Пондишери появился Мадек, который организовывал вылазки. Но перевес противника был слишком велик, французский флот не принял сражения.
      Новая война сразу привела к потере многих французских колоний. Шандернагор, детище Дюплекса, вновь сдался без боя. Губернатор Шевалье, бежавший из города, был вынужден искать пристанища и сразу же попал в плен. Последнюю надежду жители Пондишери возлагали на свой флот. Действительно, эскадра французского адмирала Тронжоли значительно превосходила силы англичан. Белькомб, чтобы поднять настроение в городе, громогласно заявил о победе французов в морском сражении. Был даже заранее отслужен благодарственный молебен. Но адмирал Тронжоли, подобно многим своим предшественникам, уклонялся от рискованных сражений. Наконец 20 июля подошла английская эскадра. Город замер в ожидании, все готовились увидеть величественное зрелище - морской бой недалеко от города. Наступила ночь. Утром Белькомб, выйдя на веранду губернаторского дворца, не увидел ни одного французского военного корабля. Он отбросил лорнет, схватил самую большую подзорную трубу. Корабли исчезли. Оставалось лишь надеяться, что битва идет где-то вдали. Но это была напрасная надежда.
      Английский морской десант мог почти беспрепятственно захватить незащищенное побережье. Англичане медленно, но упрямо усиливали свое давление, их бомбардировки становились все опаснее. Осколок снаряда ранил, правда не опасно, Белькомба. 13 октября началось генеральное наступление на Пондишери. К вечеру главный ров, опоясывавший город, был взят. 15 октября англичане находились в 30 метрах от последней линии обороны. Белькомб 16 октября собрал военный совет, который принял решение о капитуляции. 18 октября 1778 года англичане вошли в город. Все офицеры и солдаты-европейцы были отправлены в Мадрас.
      Среди осажденных в Пондишери находился человек, чье имя приобрело большую известность в период французской революции,- граф Баррас, впоследствии глава Директории, стоявший во главе французского правительства с 9 термидора до 18 брюмера. На склоне лет Баррас написал мемуары, в которых много страниц посвятил своей ранней молодости, в частности пребыванию в Индии.
      Капитуляция Белькомба не была позорной, ибо осажденные несколько месяцев противостояли 22 тысячам осаждавших. Впрочем, во время осады около 7 тысяч английских солдат погибли. Главной же причиной второго падения Пондишери явилось бесспорное превосходство английского флота. Со времен Лабурдонне французам не удавалось одержать здесь ни одной серьезной победы. Прошло почти сорок лет. Д'Аше, Тронжоли и другие французские адмиралы не решались вступать в бой с английскими кораблями даже в самых выгодных условиях. Французские фрегаты отваживались топить лишь торговые корабли. Кроме того, несмотря на стремление Сартина сломить независимость флота Бурбонов, королевские адмиралы и капитаны по-прежнему считали себя не связанными в своих действиях с сухопутными силами. Именно в это время во Франции появился человек, которого многие авторы объявляют родоначальником новой военно-морской тактики маневренного боя и предшественником Нельсона,- Сюффрен.
      Эскадра Сюффрена, прибывшая к берегам Индии, насчитывала 12 кораблей, многие из них были спущены на воду сравнительно недавно. До своего появления в Индии, в начале 1782 года, Сюффрен одержал у берегов Африки несколько побед над англичанами. Хайдар Али, не получавший реальной помощи от французов, после прибытия Сюффрена стал добиваться с ними союза. Правитель Майсура и французский адмирал несколько раз встречались. Казалось, против англичан образовалась коалиция: французы, Хайдар Али и голландцы, выступившие в последней войне союзниками французов. Впрочем, голландцы были слишком малочисленны, а Хайдар Али опасался усиления Франции в Индии.
      Сюффрен охотился за эскадрой английского адмирала Хьюза и на протяжении 1782 года выиграл у берегов Индии четыре морских сражения, но окончательно разбить англичан не смог; они уходили от решающего боя.
      Зато французский флот после почти 40-летнего перерыва господствовал в этом районе.
      В Карнатике шла жестокая война между Хайдаром Али и англичанами. Взятие майсурцами Куддалура позволило Сюфф.рену иметь постоянную морскую базу на Коромандельском побережье. Однако армия Хайдара Али проиграла несколько сражений английским войскам, которыми командовал известный военачальник генерал Кут.
      16 марта 1783 года Бюсси прибыл на Коромандельское побережье и высадился в районе Куддалура. Он действовал в контакте с Сюффреном. Страна оказалась полностью разорена английскими и французскими войсками, армией Хайдара Али. Многолюдные базары превратились в обугленные руины. Не хватало скота для перевозки транспорта, не было средств. Проводить военные маневры стало намного сложнее. Да и сам Бюсси постоянно недомогал. Баррас и граф Ламарк - наиболее известные мемуаристы, бывшие в экспедиции Бюсси, рисуют образ кокетливого старика, больше заботящегося о своих камзолах и париках, чем о нуждах армии. Как отличался от этого галантного, надушенного, напудренного аристократа, старающегося увильнуть от дел, адмирал Сюффрен, который был на девять лет моложе Бюсси: его .мужественная фигура, обветренное, решительное лицо бойца внушали страх и уважение. Баррас сообщает, что дряхлый аристократ Бюсси знакомил офицеров пехоты с подлинным "сыном народа" Сюффреном. Следует заметить, однако, что Баррас, в молодости аристократ и бретер, затем ярый якобинец, затем термидорианец и глава Директории, писал свои мемуары спустя многие годы, в полной безвестности. Поэтому, быть может, под его пером воспитанность Бюсси превратилась в карикатурную галантность, верность моде своего поколения - в смешное щегольство, а тактичное отношение к Сюффрену - в неуместное заискиванье, болезнь и усталость - в лень и т. д.
      Бюсси всегда проявлял себя приверженцем сохранения на тронах в Индии существовавших династий и поэтому отрицательно относился к возвышению Хайдара Али. В своем дневнике он писал о Хайдаре Али и о его сыне Типу Султане: "Эти два разбойника и тирана из-за своего происхождения и поведения не имеют никаких прав на соглашения с Отечеством. Все в Индии, от принцев и до неприкасаемых, смотрят на них с ужасом. Союз с Хайдаром Али и с Типу может лишь оттолкнуть от нас других индийских государей. Более достоин для французского короля союз с субабом Декана Низамом Али", Тем не менее, оставаясь верным своему политическому рационализму, Бюсси послал представителей к правителю Майсура. Хайдар Али ласково принял послов знаменитого покорителя Декана, о подвигах которого пели песни бродячие певцы. Внезапная смерть Хайдара Али временно прервала переговоры, но вскоре они возобновились, хотя Типу Султан питал законное недоверие к европейцам. Бюсси убедился, что Низам Али и маратхи менее способны быть союзниками французов, чем Типу.
      Несмотря на то что маратхи подписали с французами договор о взаимопомощи (переговоры с французской стороны вел полудипломат-полуавантюрист Сен-Любен), а связи с Низамом Али были давние, Бюсси не удалось их объединить с Типу Султаном. Ни Низам Али, ни маратхские феодалы не желали в это время образовывать союз с Майсуром против англичан. Настоящей коалиции не получилось.
      Тем временем англичане бросили против Бюсси всю мадрасскую армию. Она двигалась к Куддалуру, где находилась ставка Бюсси. Бюсси стал со своим войском на правой стороне реки Поннияр, которая почти три четверти года, исключая сезон дождей, была пересохшей и представляла собой просто ручей, окаймленный с обеих сторон широкими полосами вязкого песка. Только для артиллерии это пространство было непроходимым и во время засухи.
      Английским отрядом должен был командовать генерал Кут, который 22 года назад взял в битве при Вандеваше Бюсси в плен. Но двум старым противникам не удалось встретиться на поле боя. Кут погиб на пути из Калькутты в Мадрас при нападении на его корабль французских судов. 21 мая Стюарт, новый командир английских войск мадрасского президентства, двинулся на юг.
      Положение французского командующего осложнялось нехваткой продовольствия. Не было быков и лошадей, и орудия приходилось перетаскивать людям, Бюсси потерял свою обычную сдержанность и осторожность. По его приказу по всем районам, где находились французские войска, реквизировали скот, что вызывало возмущение индийцев.
      Тем временем бригадир Стюарт с армией, в пять раз превышавшей войско Бюсси, двигался по дороге к Куд-далуру. Правда, Типу Султан прислал вспомогательные войска, но их командир Сайд Сахиб держался довольно осторожно, и французский командир на них твердо не рассчитывал. Он посылал письмо за письмом Сюффрену, прося находящегося на Цейлоне адмирала как можно скорее прибыть к Куддалуру.
      Армии у Куддалура находились на расстоянии только двух лье (три километра) одна от другой. Река Поннияр фактически не служила препятствием, Стюарт решил перейти ее в наиболее удобном месте и обойти Куддалур с юга. Бюсси, не имея собственной кавалерии, не решился атаковать неприятеля и вынужден был отойти со своими войсками на новую позицию.
      Англичане получили еще подкрепление - 700 человек отборных солдат. Их перевес стал более заметен. Ночью они захватили важный плацдарм, и французская армия оказалась в невыгодном положении.
      13 июня 1783 года в 4 часа утра англичане начали атаку на правом фланге. Французские сипаи, недавно набранные и плохо обученные, сопротивлялись вяло, Английские войска передвинули свои батареи и под прикрытием артиллерии стали продвигаться на правом фланге, видимо желая зайти в тыл и окружить французов. Однако в самый последний момент, когда, казалось, бригадир Стюарт достиг своей цели, французские орудия, умело расставленные Бюсси, открыли огонь по англичанам. Те потеряли много солдат, смешали строй -и отошли. Спустя час английские войска вновь пошли в атаку на правом фланге. Бюсси перебросил о левого фланга подкрепление, и англичане опять отступили, Б 8 часов утра англичане предприняли генеральную атаку с целью захватить французские пушки.
      Бюсси приказал держать оборону. На протяжении трех часов англичане атаковали правый фланг. Офицер, командовавший этим крылом, ирландец Бент, показал чудеса храбрости, воодушевляя своих солдат. Когда в очередной раз он останавливал солдат и сипаев, не выдержавших английской атаки, пуля настигла его. Англичане, увидев, что Бент убит, бросились в штыковую атаку. Но из-за деревьев появились солдаты лучшего французского подразделения - Австралийской бригады, они двинулись на неприятеля с обнаженными штыками наперевес. Англичане вновь смешались и отступили. Если бы Бюсси располагал конницей, судьба сражения была бы решена. Через час последовала новая атака на правом фланге, и англичанам удалось захватить эту позицию, правда ценой больших потерь. На дальнейшее продвижение английские солдаты, видимо, были неспособны, многочисленные жертвы и нестерпимая даже для этих мест жара препятствовали новым атакам.
      К вечеру Бюсси принял решение отойти в Куддалур. Это решение было правильным. Англичане, которых было почти в семь раз больше, могли получить в любой момент новое подкрепление. В битве у реки Поннияр французы потеряли незначительное число солдат - около 200 человек. У атакующих англичан потери достигали 2000. Битва под Куддалуром продемонстрировала по-прежнему незаурядный военный талант Бюсси. Выдержать атаку противника, силы которого превышали собственные во много раз, и нанести ему серьезный ущерб мог только опытный и смелый генерал. Теперь, значительно обескровив противника, Бюсси рассчитывал не на решительный штурм неприятеля, а на длительную осаду и надеялся, что флот Сюффрена все-таки подойдет к Куддалуру.
      И действительно, 11 июня Сюффрен снялся с якоря и через два дня уже крейсировал вдоль Коромандельского побережья. Английский адмирал Хьюз не принял боя. Наконец 20 июня произошла ожесточенная морская перестрелка. Через четыре часа англичане ушли на север. Таким образом, бой выиграл Сюффрен. Два дня спустя французский флот пытался навязать новый бой. Но англичане уклонились от сражения. 23 июня французская эскадра торжественно вернулась в Куддалур. Бюсси всячески поздравлял Сюффрена, выдвигал его на первый план, а сам старался держаться в стороне. То, что поверхностным мемуаристам казалось безынициативностью и чудачеством, возможно, было очередным дипломатическим приемом Бюсси. Благодаря его поведению Сюффрен, резкий и нетерпеливый человек, ни разу не выразил открытого неудовольствия действиями военных властей.
      Последней операцией этой войны была вылазка французов из Куддалура. Она оказалась довольно неудачной, ибо несколько офицеров попало в засаду к англичанам, хотя и удалось похитить два английских знамени. Однако решающего значения в общем ходе военных действий это событие не имело. Англичане, видя поддержку флота, не рискнули атаковать Куддалур, несмотря на то что имели большое численное превосходство.
      Вскоре пришли первые сведения о переговорах между Англией и Францией, и был заключен мир. Военные действия прекратились, Бюсси оставил англичанам Куддалур и переселился в разрушенный Пондишери. Французские администраторы вновь появились во французских факториях. Сюффрен отбыл во Францию. Бюсси стал генерал-губернатором Французской Индии. Но управлял он своей крошечной территорией недолго: в 1785 году последний крупный деятель Французской Индии умер.
      В рапортах, мемуарах, письмах современников о колониальных войнах, в частности о войне в Карнатике 1780-1782 годов, почти не встречается сведений о местных жителях и о их судьбе. Для большинства колонизаторов, французских и английских, индийцы как бы сливались с ландшафтом, на котором разворачивались военные действия. Но все же попадаются воспоминания об Индии того времени: разрозненные описания рисуют печальную картину Карнатика 80-х годов XVIII в. Та ковы, например, мемуары католического священника Пиррена. "Я был свидетелем,- пишет он,ужасного несчастья - голода, продолжавшегося почти два года.
      От этого голода пострадало 15 миллионов человек, треть из них умерли". Пиррен далее рассказывает о нашествии Хайдара Али в Карнатик в 1780 году: "Он пришел отомстить англичанам за захват Пондишери... У него было 100 тысяч воинов и еще 300 тысяч человек". Все запасы продовольствия были разграблены. Поля опустошены. Население городов и деревень бежало в джунгли и необжитые места. Здесь не было никакой пищи, кроме коры и листьев.
      Пиррен рассказывает, что он и несколько десятков индийцев жили общиной, имея кое-какие запасы продовольствия. Однажды произошло несчастье: их обнаружил отряд Хайдара Али. Майсурцы хотели отнять мизерные запасы риса. Но Пиррен уговорил начальника отряда оставить общине рис. "Я сохранил своим духовным детям и пищу".
      Тысячи людей умирали на глазах у священника, и он ничем не мог им помочь. Люди, терявшие рассудок, пытались жевать даже высохшие ветки деревьев. Пиррен сообщает, что неприкасаемые легче переносили голод, ибо у них не существовало кастовых запретов питаться падалью. Они подбирали трупы животных и птиц, Но многие из них, особенно дети, умирали от отравления.
      "Но именно в это время,- продолжает Пиррен,- я встречал богачей с каменными сердцами. Я хочу нарисовать портрет одного из этих жестоких чудовищ.
      Однажды, когда я шел по берегу моря, вдыхая свежий морской воздух, стараясь избавиться от постоянно преследующего меня трупного запаха, я увидел дом, склады и магазин одного богатого французского купца. Я знал этого человека, он производил впечатление доброго человека. Особенно предупредительным и веселым казался он во время погрузки на корабль, который отправлялся в Европу, тюков тончайшей ткани, закупленной в Масулипатаме. Но сейчас купец был похож на злобного цербера, охраняющего сокровища. И какие сокровища - рис! Рис, спрятанный в его подвалах, мог спасти от смерти тысячи людей!" - восклицает с горечью и гневом наш рассказчик.
      "Купец, хранивший в мешках и бочках рис, ждал своего часа, чтобы превратить каждую крупинку в монету, когда голод станет еще более нестерпимым. Этот человек не испытывал угрызений совести, а гордился своей предприимчивостью.
      Но это еще не все. Я заметил во дворе кормушки, наполненные маслянистой массой из гнилого и неочищенного риса - пищей для свиней. За забором купеческого двора, где валялись неубранные трупы, толпилось несколько десятков истощенных людей, живых скелетов, жадно глядевших на кормушки со свиным пойлом. Те, кто имел деньги, могли получить небольшую порцию. Слуги купца вели бойкую торговлю. Когда одна обезумевшая женщина перелезла через забор, самовольно схватила горсть этой мерзкой каши и тут же стала есть, купец пришел в ярость, вместе с двумя своими слугами он бросился на женщину, ее избили и перебросили через забор. У меня нет сил продолжать этот печальный рассказ",- пишет Пиррен.
      Нетрудно представить, как разбогател этот с виду добродушный торговец на голоде. И разве он один! Десятки и сотни чиновников из Европы обогащались за счет миллионов голодающих.
      После заключения мира в 1783 году Франция вновь вернула себе свои колонии: Пондишери, Шандернагор, Маэ, Янам и Карикал. Французские флаги развевались над официальными зданиями в этих местах вплоть до 1954 года, до тех пор, когда французские колонии воссоединились с Индией, ставшей самостоятельным государством. Начиная с конца XVIII века полновластными хозяевами страны до 1947 года были англичане. В 1793 году они оккупировали все французские колонии и распустили органы власти, возникшие там под влиянием Французской революции. В 1802 году Англия возвратила Наполеону колонии, но в 1803-м вновь ввела свои войска.
      Пондишери и другие французские владения были переданы правительству Людовика XVIII после реставрации Бурбонов в 1816 году. На протяжении почти 150 лет в Индии существовали колонии Франции, небольшие городки с населением, не превышавшим 20 тысяч человек. Только Пондишери был сравнительно большим городом, в нем сейчас живет более 200 тысяч человек. В Пондишери причудливо сплелись две разные культуры. Бывшая столица Французской Индии сохранила до сих пор черты провинциального французского города. Здесь можно увидеть старомодные кафе и бистро, которые почти не встречаются в Европе, и на улице перемежается тамильская и французская речь. И как немой свидетель бурного прошлого грустно стоит на постаменте бронзовый Дюплекс.
      Глава восьмая
      ПУТЕШЕСТВИЕ ВИКТОРА ЖАКМОНА (1829-1832)
      В апреле 1829 года в Пондишери прибыл молодой француз геолог и натуралист Виктор Жакмон, который на протяжении 1829-1832 годов совершил длительное путешествие по Индии, посетив в то время совершенно неизвестные европейцам районы Пенджаба и Кашмира. Затем он пересек Раджпутану, Малву и Декан. В Бомбее он умер в 1832 году в возрасте 31 года от брюшного тифа.
      Французская литература о Жакмоне небогата (монография Пьера Маэ 1934 года и коллективная работа, подготовленная группой ученых Национального музея естественной истории). Зато среди современников, оставивших воспоминания о путешественнике, были великие французские писатели Стендаль и Мериме.
      В 1862 году, прочитав роман "Отцы и дети", Проспер Мериме писал Тургеневу: "Базаров очень похож на Виктора Жакмона, но Жакмон сердечнее и не такой скептик". По-видимому, на Мериме произвела впечатление самоотверженность н смелость Базарова, его напряженная воля, так свойственная французскому путешественнику Виктору Жакмону.
      Другой крупнейший писатель Франции, Стендаль, также хорошо знал и высоко ценил Жакмона, который был моложе автора "Красного и черного" на 18 лет. Жакмон же принадлежал к немногим современникам Стендаля, признававшим его великий талант. Стендаль со свойственной ему непосредственностью писал в "Записках эготиста": "В Викторе я предугадываю человека выдающегося, подобно тому, как знаток (простите мне это слово) угадывает прекрасную лошадь в четырехмесячном жеребенке с невыправившимися ногами. Он стал моим другом... Виктор Жакмон - многими головами выше всех, с кем я познакомился в первые месяцы после возвращения в Париж".
      Проспер Мериме принадлежал к тому же поколению, что и Жакмон. Проходили годы, но Мериме не забывал своего друга. В 1867 году в предисловии к очередному изданию писем путешественника он описал внешность Жакмона: "Виктор Жакмон высокого роста - пять футов десять дюймов и казался еще выше от худобы и оттого, что голова у него была небольшая. Длинные вьющиеся темно-каштановые волосы частично закрывали его лоб, глаза у него были темно-серые, и, так как он был очень близорук, многим казалось, что взгляд у него какой-то рассеянный. Что же касается выражения лица, то оно так быстро менялось, что даже трудно было его определить. Прелесть его ума именно и заключалась в полном отсутствии вычурности и изысканности... Добавлю, что необыкновенно приятный тембр его голоса тоже, вероятно, немало содействовал его успехам как собеседника. Я никогда не слыхал голоса более музыкального от природы".
      И Стендаль и Мериме отмечают, что Жакмон часто был слишком нетерпимым к глупости и пошлости окружающих и не скрывал своего отрицательного отношения к ним; последнее обстоятельство увеличивало число его недругов.
      Стендаль часто посылал своему молодому другу рукописи и серьезно считался с его замечаниями. Мериме так оценивает литературные способности Жакмона: "Он писал с блеском, точно так же, как господин Журден говорил прозой, сам об этом не догадываясь. Он поразительно владел пером. Я держал в руках рукопись его "Путевого дневника", который в печати составляет четыре тома ин-кварто. И хотя записи эти велись наспех изо дня в день, часто под открытым небом или в дырявой палатке, в них почти нет помарок, да и впоследствии в корректуре мне нечего было поправлять, кроме нескольких опечаток".