Липатов понимал, что не пройдёт и четверти часа, как сюда ворвутся люди Стрельцова. И тогда точно добра не жди.
      - Слышь, Серёга, я сейчас отолью и вернусь, - отлепился от столика "Толян".
      - Погоди, - удерживал его раскрасневшийся от алкоголя и эмоций Сергей. - Я тебе сейчас ещё кое-что расскажу. - Он прильнул к уху "Толяна" и что-то шепнул в него.
      - Да, да. Потом договорим. - Лис устремился к двери.
      Задержать его Сергей был уже не в состоянии. Он сполз по ножке столика на пол и, свернувшись под ним калачиком, смачно захрапел. В пивной остро запахло мочой. Костя, не церемонясь, за шкирку выволок алкоголика на улицу и запер дверь изнутри. Потом бегом бросился в подсобку, где стоял телефон...
      Кривцов, малость придя в себя, на четвереньках пополз домой. А "босяк" Лис был уже на полпути к гостинице. Быстрый шаг не мешал ему размышлять. "Отзывы народа о будущем Воре, судя даже по услышанному, весьма скверные. Ну что ж, проверим... Кочан... Кочан... Знакомое погоняло. Вспомнить надо, кто это есть такой... Люди его, наверняка, знают..."
      Липатов выкроил момент, когда портье отлучился по своим делам, и прокрался в свой номер.
      Глава 12.
      Тех хмурых парней, что накачивались этим утром пивом в "подшефном" кабаке, звали Валёк, Санёк, Влад и Юрий. Все трое пятью месяцами раньше были вышвырнуты из органов внутренних дел за превышение должностных полномочий, заключающихся в нещадном мордование задержанных по поводу и без такового. Достаточно легко отделавшись, парни надолго без работы не остались. В один прекрасный день они всем скопом подались в центральный офис частной охранной структуры "Беркут". Там, пройдя ряд тестов, определяющих степень их интеллектуального развития (если откровенно, больше подходящих для приема в школу для умственно отстающих) и жёсткие экзамены по физподготовке, были приняты на должность инспекторов охраны и причислены к одному из подразделений, охраняющих собственность хозяев нескольких десятков питейных заведений на одной из центральных улиц.
      Парни особо к спиртному не тяготели, и этот утренний визит вы кабак был единственным в их жизни. Но на то имелся особый повод. А случилось вот что.
      В один из выходных дней Валёк, Санёк, Влад и Юрий договорились прошвырнуться по центральному рынку, развеяться, на народ посмотреть, да о себе напомнить. Как никак во времена службы в правоохранительных органах центральный рынок был патрулируемой ими территорией и местом пополнения их тощего ментовского кошелька добровольно-принудительными отчислениями коммерсантов в "фонд поддержания и развития доблестной милиции". Естественно, после ухода с государственной службы ребятишки потеряли этот лакомый кусочек. Хотя и особо не переживали по этому поводу (зарплата в "Беркуте" трижды превышала их прежнюю), но алчность не давала им покоя. Конечно, они не претендовали на прежние свои угодья. Просто не хотели конфликтовать со своими бывшими коллегами. А ещё больше опасались засветиться перед собственной службой безопасности "Беркута" и словить от неё за самодеятельность. Но так хотелось хоть маленького кусочка с этого жирного пирога, и они в разговорах между собой не раз затрагивали эту тему. Идею неожиданно подкинул Валёк.
      - Пацаны, - перед входом на рынок обратился он к своим сослуживцам. - А что если на цыган насесть? У них своей-то крыши никогда не было. Всё за счёт табора держатся.
      Валёк был прав. Этот шумный народ никогда и ни под кем не ходил. Все свои проблемы разрешал самостоятельно. Очень часто с огромными потерями в живой силе. Если к делу, по мнению Валька, подойти правильно, то есть от лица "Беркута" самим заключить с цыганами договор на охранные услуги, но снизить расценки вдвое, то может и всё получиться. В принципе, охранять-то никого и не придётся. Заслышав о крыле "Беркута" над бизнесом цыган, всякого рода беспредельщики, посмевшие дёрнуться в сторону этого народа, в страхе загребут ноги в руки. Доход с крышевания предлагалось делить поровну. Мысль недалёким парням понравилась, и воплощение её в реальность взяло вверх над праздным досугом. "Беркутовцы", все, кроме Влада, по гражданке, смешались с разношёрстной толпой оккупирующей рынок.
      На деле же всё оказалось гораздо сложнее, чем на словах.
      Ребята чинно, без привычной для себя наглости и развязности подошли к цыганской территории, где бойко шла торговля всем, чем попало: от дорогих шуб и шапок до обыкновенного ширпотреба. Для переговоров выбрали цыгана лет двадцати пяти с чёрными, как смоль, мелкими кудряшками на голове, одетого в лёгкую светлую футболку с коротким рукавом, свободные джинсы и дорогие кожаные остроносые туфли. Выбор был не случайным. Из того, как он деловито расхаживал между торговыми рядами, занятыми своими сородичами, и гортанно покрикивал то на них, то на покупателей, ребята сделали вывод, что он никто иной, как Смотрящий за этой торговой зоной. Впрочем, примерно так оно и было. Паша Лебедев, родной племянник местного цыганского барона состоял на уважаемой должности контролёра-миротворца, в обязанности которого входило не только улаживание очень частых мелких междусобойчиков, но и урегулирование более крупных внешних конфликтов.
      Влад взял на себя роль официального представителя охранной структуры, ибо одет был соответствующе.
      - Извини, браток, - придержал он его за смуглое крепкое плечо. - Разговор к тебе имеется.
      - А в чём дело? - важно уперев кулаки в бока, спросил Лебедев.
      - Да известно нам стало, что подпирают и обижают вас часто, - издалека начал Влад.
      Но цыган оказался прозорливым малым, и рассусоливать ему не было необходимости.
      - Крышу что ли предложить хочешь? - с усмешкой, обнажающей золотые коронки, поинтересовался он.
      - Не крышу, а охранные услуги, - строго поправил Влад, подчёркивая свою принадлежность к вполне легальной структуре, а не к какой-нибудь бандитской кодле.
      - "Беркут"? - Паша кивнул на рукав форменной рубашки Влада.
      - Ага, - гордо подтвердил "беркутовец".
      - Знаешь, братан, нашему народу ничья помощь не нужна. Мы сами за себя постоять можем, - весомо заявил цыган.- Так что, пока, ребята. - Паша дёрнул плечом.
      - Нет, ты не понял... - Влад непроизвольно усилил давление на пальцы, сжимающие плечо Паши.
      - Слышь, ты! - сверкнул иссиня-чёрными глазами Лебедев. - Отпусти по-хорошему.
      - А что, возможно и по-плохому? - вмешался Юрик, поигрывая своей стальной мускулатурой.
      - Ты давай не грозись тут, - подступил к Паше Валёк, напрягая свою бычью шею. - Принимай наше предложение. А если сам не в состоянии решить этот вопрос, то сведи нас со старшим.
      Лебедев оглянулся назад. За его спиной недобро улыбался Санек. Однако, цыган не спасовал. Да ему ли трусить? Здесь своих тьма тьмущая, а чмырей всего четверо. Паша что-то громко выкрикнул на своём родном диалекте, и в долю секунды "беркутовцы" были взяты в плотное кольцо клокочущей толпой цыганок-торговок. Они сыпали проклятия на цыганском, умело, вкрапливая в свою речь крепкие русские словечки, размахивали руками, отчаянно плевались и дрыгали ногами, всенепременно пытаясь хотя бы через раз задеть кого-нибудь из парней. Вдруг откуда не возьмись, на одежде крутых пацанов репьями повисли сопливые цыганята мала-мала меньше, безбожно пачкая её своими грязными конечностями. Санёк стряхнул с себя вцепившегося в его ремень чумазого цыганского отпрыска. Тот нарочно сильно шмякнулся на асфальт и заверещал как подстреленный зайчонок. О, что тут началось! "Беркутовцев" оттеснили за железнодорожные контейнеры, оборудованные под вещевые склады, и принялись жестоко избивать. Причем, кроме кулаков и ног, в ход пускали ногти и зубы. Досталось всем, и хорошо досталось. Синяки, шишки да ранки - ерунда. Как пить дать, каждый получил сотрясение мозгов и ушибы внутренних органов. О гардеробе и говорить нечего! Но всё это излечимо и поправимо, а вот помои с самолюбия могла смыть только кровь обидчика.
      Насилу вырвавшись из горячих "объятий" пылких цыганок, избитые и униженные крутые "беркутовцы" еле доползли до квартиры Санька. Благо она располагалась в доме неподалёку от рынка. Продезинфицировав раны и поправив одежду, насколько это было возможно, сели обсуждать план кровавого мщения. Нет, убивать цыганок-торгашек, они и в мыслях не держали. Бабы они и есть бабы. Что с них возьмёшь? Объектом реванша стал заваривший всю эту кашу упертый контролёр-миротворец.
      - Выловим щенка и грохнем, а труп в табор подкинем, - часто-часто моргая подбитым глазом, высказал своё предложение Юрик.
      - Нет. Это слишком палево, - замотал звенящей, как медный колокол головой Санёк. - Такая демонстрация может хреново для нас обернуться. Лучше грохнуть и закопать мертвяк в лесу.
      - Погоди, пацаны, - встрял Влад, придерживая у распаханной цыганскими ногтями щеки носовой платок. - Труп в лесу могут обнаружить. Опять проблема. Не лучше ли заказать "домик" Пухлякову. Как говорится, нет трупа - нет проблем.
      Ребятишки пару раз принимали участие в чёрных делах свое организации, поэтому для них это тайной не было.
      - А согласится без указаний шефа? - засомневался Валёк, рассматривая свои "боевые" раны в зеркало.
      - Владик дело предлагает, - поддержал коллегу Юрик. А Валька успокоил: - Не сцы, Пухляков такой бздун, что собственной тени шарахается. Если начальству посмеет вякнуть, то пообещаем самого закопать. И все дела.
      Предложение Влада сочли самым приемлемым и переключились на детали предстоящего дела: в каком месте гниду выловить, где кончить, да чтоб подольше мучался, где труп на пока схоронить и какое время для этого лучше выбрать. Перетёрли и разошлись по домам. На службу завтра.
      На утро явились без опозданий. Начальнику своего подразделения нашептали загодя приготовленную в квартире Санька легенду о защите чести и достоинства молодой особы, ставшей жертвой толпы уличных хулиганов-насильников. Начальник выслушал, сочувствующе покачал головой и отправил сотрудников в поликлинику со словами:
      - Возьмите бюллетень, отлежитесь и приведите себя в порядок.
      Ребята неслыханно обрадовались и кинулись к докторам. Получив листки нетрудоспособности, оседлали "Опель" Юркиного отца и айда вынюхивать место, где цыган-подлюка чаще всего тусуется. Много времени на это не потребовалось. Оказалось, что Паша Лебедев каждый вечер оттягивается со своими юными соплеменницами в престижном ресторане, что был под крылом всё того же "Беркута". По той причине пришлось ловить гадёныша вне стен этого заведения. Ну, не рисоваться же перед своими, в самом деле! Первый вечер удачи не принёс. Второй тоже обломный. Цыган в одиночку не выходил, а похищать его под дикий вопль цыганских красавец.... Сами понимаете. Наконец третий вечер стал для Паши роковым. За каким хреном он выбрался наружу в гордом одиночестве - останется тайной навсегда. "Беркутовцы" профессионально, без лишнего шума скрутили представителя свободолюбивой нации и запихали в багажник "Опеля". Взвизгнув покрышками, иномарка взяла курс на заброшенное предприятие за чертой города. До места добрались без происшествий. Вытащили закованного в наручники и связанного по ногам тонким нейлоновым шнуром с матерчатым кляпом во рту пленника на свежий воздух. Освободили рот и несколькими смачными затрещинами привели его, полузадохнувшегося, в чувства. Несмотря на сгустившиеся сумерки, цыган узнал похитителей и принялся орать во всё горло, отчаянно призывая на помощь. Это обстоятельство не на шутку переполошило "беркутовцев" - мало ли кто здесь мог оттираться, не смотря на мнимую безлюдность. Изощрённые методы умерщвления пришлось заменить заурядной удавкой. Особо не мучаясь, цыган отдал Богу душу. Тело припрятали под кучей какого-то строительного мусора в развалившемся корпусе цеха и подались прямиком к Пухлякову домой. Иван Григорьевич внял просьбе крутых парней от крыши и поклялся не разглашать тайну их самодеятельности, естественно, едва не наложив в штаны от их обещания в случае любой накладки подселить его самого кому-нибудь из усопших.
      Утром следующего дня Пухляков отдал соответствующее распоряжение своему могильщику, а квартет в час, когда между Иваном Григорьевичем и его работником происходил разговор, снимали напряжение халявным пивком в "подшефном" кабаке.
      Глава 13.
      Огромной зловещей тенью навис на городом хищный "Беркут". Он контролировал практически всё, что было связано с деньгами. Тоненькие финансовые ручейки с базарных торговок семечками и продуктами с собственного огорода вливались в спокойные речушки доходов мелкой и средней руки коммерсантов - владельцев торговых точек на рынках, коммерческих киосков и мелких фирмочек. Последние впадали в бурные водовороты "горючесмазочных" рек. Те же в свою очередь разбавляли солёные воды финансовых морей крупных промышленных предприятий. Моря сливались в один глубокий океан, лишь четверть которого питала городской бюджет. Две четверти же перетекало в бездонный резервуар генерального директора мощного охранного предприятия "Беркут" Василия Степановича Стрельцова. Да-да, не Битюга и не просто Васьки Стрельцова, а именно Василия Степановича Стрельцова честного бизнесмена, уважаемого гражданина города и аккуратного налогоплательщика.
      Повсюду: на рынках, фирмах, автосервисах, заправках, предприятиях разгуливали крепкие парни в униформах с логотипами охранной компании "Беркут". Ребятушки мило улыбались и были предельно вежливы с покупателями в магазинах и посетителями увеселительных заведений, но и они же могли жутко скалиться, выбивая мзду с нищих и попрошаек. Причём, не самыми последними статьями дохода "Беркута" были откровенный бандитизм, угон автотранспортных средств и торговля палёной водкой. Ну, это так, чтобы не грызла ностальгия.
      Василий Степанович Стрельцов давно позабыл значение слова рэкет. Упаси Бог, он никого не рэкетировал! Канули в Лету те времена. Ныне господин генеральный директор подписывал вполне официальные договора о предоставлении охранных услуг со всеми в этом нуждающимися. На бумагу ложились просто смешные суммы. Но то на бумагу - для налоговой инспекции. Реальные же гонорары - всё та же старая добрая мзда - порой зашкаливали за семьдесят процентов от чистого дохода. Артачиться против этого обдирательства ни одна овца не смела. А если и попадались упрямые бараны, то их очень быстро пускали на шашлык, и даже косточек никто не находил. Страх быть насаженным на шампур и сдерживал лохов от бунта. Но это была всё-таки крайняя мера, хотя и применялась довольно часто. Больше по нраву господина Стрельцова был так называемый "мирный" метод или добровольно принудительная система, другими словами. А заключалась эта метода в следующем. Вся собственная служба безопасности строптивого лоха в один прекрасный день вдруг клала на стол хозяина заявления об увольнение по собственному желанию. И ничто не могло их удержать. Позже выяснялось, что охрана всем скопом подалась в "Беркут", оставив прежнего хозяина абсолютно оголённым перед низводимыми никакими способами тараканами-беспредельщиками и прочей разносортной мелюзгой, промышляющей диким рэкетом. Взять этот сброд под контроль не могла ни милиция, ни длиннорукий криминальный мир. Волей неволей "облысевшему" бизнесмену приходилось заказывать себе парик в "Беркуте". Вот такой вот "мирный" способ.
      Личный стрелковый состав "Беркута" насчитывал более ста физически крепких "быков" с интеллектом ниже среднего. Последний показатель не считался особо важным. Главное - мышца и умение метко стрелять! Бойцы были отлично экипированы новейшими видами скорострельного автоматического оружия (Стрельцову удалось-таки выбить ту треклятую лицензию, и то время Василий Степанович вспоминал с благодушной улыбкой на лице) и последними разработками средств мобильной связи. К тому же, они постоянно поддерживали свою физическую форму в собственности "Беркута" - крутейшем спортивном комплексе, оборудованным импортными супертренажёрами, бассейном и сауной. В организации существовала служба собственной безопасности, отвечающая за приём новых кадров и проведение зачисток среди старых. Профнепригодных, оборзевших, сломавшихся на службе и прочих косорезов нещадно изгоняли.
      Город был поделён на несколько участков, в каждом из которых несло службу своё подразделение "Беркута". Управление ими осуществлялось своим начальником из дочернего офиса, естественно, под жёстким контролем самого Генерального, восседающего в шикарном евроубранном офисе в центре города - уже пятом по счёту.
      Василий Степанович не жалел средств для своего детища, а ещё больше тратил на себя. Он приобрёл несколько крупногабаритных суперулучшенной планировки многокомнатных квартир в элитных домах, реконструировал свою старую дачу, оставшуюся ещё с его с преступного лихолетья, отгрохал четырёхэтажный особняк за городом, создал целую коллекцию из шикарных иномарок. Его валютные щета в трёх зарубежных банках непомерно пухли с каждым днём, появилась кое, какая скромненькая недвижимость в Израиле. Одевался он по последнему веянию европейской моды, обедал только в дорогих ресторанах, засыпал изысканными подарками и ворохами цветов двух любовниц, щедро оплачивал труд четырёх персональных телохранителей. Словом, жил, полной грудью вдыхая хмельной воздух роскошной жизни. Надо отдать ему должное в том, что в заработной плате он и своих "беркутят" не прижимал, но и требовал от них сто десять процентов отдачи.
      Василий Степанович оброс прочными дружески-деловыми связями с высокопоставленными чиновниками из управленческого аппарата города. Его фамилия была на слуху и не только далеко за пределами родного города, но и выходила за границы региона.
      Василий Степанович имел в собственном распоряжении целую службу секретных сотрудников, которые систематически доносили ему о лицах, которые нет-нет да раскрывали свои поганые рты для выплёвывания оскорбительных тирад в адрес его светлой личности. Никто не имел никакого права не то чтобы поливать его грязью, даже критиковать поведение. Такие фрукты бесследно исчезали, невзирая на чины и регалии. За этим Василий Степанович следил строго...
      Естественно, возникает вполне уместный вопрос: какой же добрый волшебник подарил ему волшебную палочку, взмах которой поднял обыкновенного бандита в поднебесье. А волшебника этого в уголовном мире знали под кличкой Барон и очень уважали.
      После ликвидации Громовской преступной группировки Василий Стрельцов пожаловал к Барону с искренними извинениями за своё неблагопристойное поведение при их последней встрече, обещал впредь этого никогда не повторять и попросил руку помощи в развитии своего нового "честного" бизнеса. Беседа происходила за ломящимися от разносолов и дорогой выпивки столом в самом фешенебельном ресторане города.
      - Дядя Киря, - точно так же как в своём отрочестве обратился он к Барону.Подсоби в моём деле. Обещаю, конкуренцию тебе не составлю. А деньги, что у тебя прошу - с лихвой верну. Ну и сам понимаешь, связи у тебя не то, что мои.
      Стьрельцов знал заранее, что отказать ему Барон не в силах. Догадывался Василий о смертном грехе дяди Кири, и всё что сделал для него уголовный авторитет, как в период отбывания им, Васей, наказания за колючей проволокой, так и после освобождения - это замаливание того самого греха. Догадывался, но ничего доказать не мог. Но сыграть на этом не преминул. Стрельцов не ошибся.
      - Конкуренцию, сынок, ты мне никогда не составишь, - выпив рюмку финской водки и сразу отказавшись от второй, закусил маринованным грибочком Барон. - А в деле твоём я помогу. Сведу с кем надо и денег без процентов дам. Только условие одно у меня будет.
      - Какое? - перестал жевать Василий.
      - Зарвёшься - пеняй на себя.
      - Да что ты, дядя Киря, - обиженно поджал губы Вася. - Да не в жисть. А за то, что было в прошлый раз, ты уж меня прости.
      - Не повторяйся, - резко осёк его Барон. - Я же сказал, что простил тебя. За угощение спасибо, но мне пора. - Он встал и без прощального рукопожатия оставил банкетный зал ресторана.
      - Ну, так мы договорились? - вслед ему выкрикнул Стрельцов.
      - Я человек слова, - не оборачиваясь, бросил Барон.
      Барон был не из тех, кто бросает слова на ветер. Не прошло и месяца, как до того, покрытый жёлтым пушком птенец "Беркут" покрылся жёстким оперением и стремительно взмыл к самому Солнцу. Вскоре все расходы были покрыты, долги розданы и наконец-то Стрельцов достиг того, к чему стремился - власти и роскоши.
      Вот так он бы и жил поживал, о бедности навсегда позабыв. Но алчность сверлила его изнутри. Мимо, мимо Василия Степановича проплывал огромный жирный кусок пирога, позариться даже на крошку которого, означало подписать себе смертный приговор. Торговля наркотиками, оружием и женскими утехами - вот составляющие этого лакомого кусочка. А делили это блюдо Питерские воры, наместником которых в городе Н был Смотрящий за городом законник Сафрон. Хотя Стрельцов и водил с ним дружбу - и коньячок вместе попивали, и в саунах с девочками косточки распаривали, но Сафрон твёрдо давал понять, что "Беркуту" поклевать с этого пирога не удастся. А так хотелось запустить в него коготки и перетащить этот сальный шмат в своё гнёздышко. Но как? То, что хозяин "Беркута" был на короткой ноге с уголовным миром - никогда не обижал воровской общак исправно перечислял в него нехилый процент со своих доходов, обнимался да по плечам хлопал многих тузов из "синей" колоды, "фиксатых" не трогал, наоборот, помогал, чем мог (а слухи разные, что он, мол, многих из этой когорты на тот свет отправил - это только слухи), всё равно не подпускало его к той самой сладенькой и калорийной вкуснятине. И тогда в голове Стрельцова созрела одна блестящая идея. Убрать к чертям собачим Смотрящего и занять его место вместе с титулом. А отсюда иметь свой процент с торговли оружием, наркотой и "дырками".
      Гениально!
      Убрать Сафрона помог случай. В город загуляли гастролёры и самым наглым образом круто наехали на один из контролируемых "Беркутом" ювелирных салонов. Естественно, придурков очень быстро вычислили и в связанном виде доставили к "мировому судье" Стрельцову. Гендиректор сурово оглядел эти жалкие существа, мешающие сопли со слезами, и по началу решил их строго наказать - головы оторвать. Но потом хитро улыбнулся и обратился к старшему шайки.
      - Жить хотите, потроха дерьмовые? - глядя в обезумевшие от страха глаза главаря, спросил он.
      - К-кон-нечно, - еле выдавил из себя бандюганчик.
      - Тогда сделаете одно дельце и проваливайте ко всем чертям.
      А дельце заключалось в минировании шестисотого "мерина" Сафрона с единственной целью - устроить ему встречу с праотцами. Гастролёры понятия не имели, кто такой Сафрон, потому поверили, что он обуревший лох. Ну, и напуганы они были всерьёз. Короче, согласились. Ежу понятно, что отпускать будущих убийц Вора в Законе господин Стрельцов не собирался. У него был несколько иной план: после кровавой расправы с законником немедленно разыскать мокрушников (вытащить из подвала своего офиса) и жестоко, чтоб было на слуху в уголовной среде, с ними расправиться. Всё получилось именно так, как и просчитывал Василий Степанович. Грешная душа Сафрона отправилась в ад, поджарившаяся плоть под тонны грунта, тёплое местечко на земле осталось вакантным, а беспредельщиков нашёл и жестоко наказал господин Стрельцов. После чего в высших уголовных эшелонах к его персоне проснулся живой интерес. Но он мог стать и роковым без влиятельной поддержки. Стрельцов вновь кинулся в ноги Барону.
      - Дядя Киря, умоляю тебя, рекомендуй меня на звание воровского генерала. Место пустует, а без короны занять его сложно очень, - напрямую рубанул он.
      Барон вначале болезненно поморщился, даже зубами поскрипел. Ведь втягивал его Васенька в натуральное дерьмо, которым, если вымажешься, то в век не отмоешься. Но чувство вины перед Стрельцовым Барона всё ещё глодало. И Барон согласился, хотя и трезво осмысливал, чем этот косяк для него обернуться может. Наказанием за такое была только смерть...
      - Значит, генералом воровским стать хочешь? - глядя поверх просящего, переспросил Барон.
      - Хочу. Понимаю, что хлопотно это. Но у меня же бабки имеются. А с ними, ты сам знаешь, все, что хочешь купить можно. Любой суммой, какой скажешь, пожертвую.
      - Ну, ладно. Подсоблю я тебе. Но на прежних условиях. Помнишь, о чём я тебе говорил в прошлый раз?
      - Как собственное имя, - приложил руку к сердцу Василий Степанович.
      На этом разговор был окончен. Для начала Барон пробил насколько забыто тюремное прошлое Стрельцова и остался удовлетворённым. Вроде бы запамятовали о нём, как о Василисе, кто надо и где надо. Это хорошо. Вася и сам о многом позаботился и до сих пор держит всё под личным контролем. Значит, концы зачищать не придётся. Дело-то за маленьким остаётся - малявку законникам, которые, кстати, корону носить права никакого не имеют, но носят, с наилучшими рекомендациями в адрес Васи отписать. А об остальном Василий с ними сам договорится. Так и сделал.
      Спустя какое-то время Барон позвал к себе сгорающего от нетерпения Васю и вручил ему список имён с адресами.
      - Они о тебе знают и мазу за тебя потянут. Встреться с ними и о мелочах разных побеседуй. Не жмоться только.
      - Спасибо, дядя Киря! - расцвёл Стрельцов.
      - Иди, иди, потом благодарить будешь,- безжизненно отмахнулся Барон.
      Василий Степанович встретился с "апельсинами", втихаря оговорили гонорар за голос каждого. Уговорил-таки Василий их провести коронацию в своём городе, а не в традиционном месте. Те и на это пошли. Короче, вопрос утрясся. С шиком отметили это дело, и "апельсины" своему будущему коллеге небольшой подарок поднесли - перстень-печатку, который носить он должен был не снимая. Стрельцов цацку тут же на палец натянул и горячо расцеловался с корешами.
      Василий Степанович с огромным нетерпением ждал самого светлого в своей жизни дня.
      А днём сегодняшним уже с семи часов утра господин Стрельцов был на своём рабочем месте. В со вкусом обставленном офисной мебелью и напичканном разной техникой кабинете гендиректора под мерное жужжание кондиционера хозяин вкушал ароматный утренний кофе. Мелодичная трель прямого телефона связи с секретными сотрудниками, который до этой минуты молчал уже больше месяца, заставила Василия Степановича недовольно покривиться - лучше он вообще не оживал - и отставить в сторону фарфоровую чашечку.
      - Слушаю. - Представляться просто не имело смысла. На том конце провода знали, кому звонили.
      - Василий Степанович, - заговорщицки зашептала трубка. - Тут история неприятная произошла. Человек один о вас вещи непристойные говорил...
      - Где? - нервно перебил сексота гендиректор "Беркута".
      В трубке прозвучал адрес.
      - Он сейчас там?
      - Нет. Я его на улицу вышвырнул, потому что он здесь нагадил. А вообще-то их двое было.
      - Жди моих людей! - приказал Василий Степанович и повесил трубку.
      Через минуту он отдал приказ начальнику подразделения, курирующему этот район, немедленно доставить обоих козлов в его кабинет.
      - Слушаюсь! - гавкнул в трубку начальник подразделения и по тому же телефону, по которому секунду назад разговаривал с шефом, связался со своими людьми. Не прошло и десяти минут, как на место тревожного сигнала выехала мобильная группа из пяти атлантов, специализирующихся на работе с личностями, смеющими распространять различную ересь о многоуважаемом Патроне.
      Глава 14.
      Двум быстроходным "Маздам" на весь путь до подвальчика пятиэтажки под вывеской "Холодное пиво" потребовалось всего три минуты. Трое коротко стриженных спортивного телосложения парнишек лет двадцати трёх - двадцати четырёх в просторных фирменных спортивных костюмах вышли из машин и лёгкой походкой внесли свои крепкие тела в этот затхлый гадюшник. Оставшиеся за рулём водители двигателей не глушили, готовые в любой момент дать по газам.
      Бармен Костя, он же сексот господина Стрельцова, пройдоха и трус от природы (только на алкашей и мог устрашающе скалиться) встретил гостей вымученной улыбкой, плохо скрывающей страх на его лице.
      - Где? - чувствительно встряхнув бармена за не очень чистый воротничок сорочки, жутко осклабился старший группы Денис Алаев, в прошлом боксёр-тяжеловес.
      - Их двое было, но пока то да сё, оба ушли, - зажмурившись, просипел приготовившейся к мордобою Костя.
      - Куда ушли? - приподняв бармена на уровень своей широкой груди, в лицо ему выдохнул Алаев.
      Физиономия Кости уродливо сморщилась, а голос сделался вообще еле слышным.
      - Куда, не знаю. Но одну я хорошо знаю. Сергеем его зовут. Фамилия Кривцов. Он инвалид-калека, к тому же алкаш конченный. Живёт тут неподалёку. - Костя назвал точный адрес, на который часто Сергей в пьяном угаре приглашал своих собутыльников. - А второй раньше здесь никогда не появлялся. Это точно.
      Костя намыливался сказать ещё что-то, но Денис его грубо перебил:
      - Описать того второго сможешь?
      - Постараюсь, - не очень уверенно ответил бармен.
      Денис Алаев прищёлкнул пальцами, подзывая к себе стоящего у дверей Алексея Яшина, славившегося отличной памятью и задатками художника-портретиста.
      - Послушай этого чмыря, - Денис кивнул на Костю, секундой раньше отшвырнутого к стойке. - Составь фоторобот, и со своими ребятами покатайтесь по каналам. А я со своими в гости к этому Кривцову загляну.
      Алексей послушно кивнул и занялся опросом уже начавшего заикаться бармена Кости.
      Сергей еле доковылял до своего подъезда и под укоризненные взгляды старушек-пенсионерок, греющих свои старые кости на ласковом летнем солнышке на предподъездной скамеечке, вполз в дверь. Высоту своего этажа взял по-пластунски. Как справился с замком и проник в квартиру уже не помнил - в отключке распластался на замызганном и ободранном линолеуме прихожей.
      Адрес нашли довольно быстро. "Мазда" плавно остановилась у самого подъезда в каком-то полуметре от тапочек пенсионерок. Водитель, как и полагалось, оставался за рулём, поддерживая обороты двигателя короткими прогазовками. Денис Алаев и ещё один член спецгруппы Рудольф Быков - штангист-тяжеловес, легко выпорхнули из салона и, игнорируя всех вокруг, пружинистыми походками подались к подъезду.
      - Верно, из милиции, - сплюнув шелуху семечек, предположила крайняя справа старушенция, всему району известная, как "суперпрорицательница" и суперафиристка