«Сайерет Мате Клали» (сокращенно «Сайерет Маткаль»), или «Соединение-269», или «Разведчики генерального штаба» — сверхсекретная воинская часть, находящаяся в непосредственном подчинении начальника генерального штаба ЦАХАЛа. Создана в 1957 году для проведения диверсионно-разведывательных мероприятий, боевой поддержки спецслужб, контртеррористических мероприятий и акций возмездия, проводимых как на территории Израиля, так и за его пределами.

Подразделение принимало участие в более чем тысячи акций. Считается лучшим по борьбе с террористами в мире. Его численность неизвестна. Зато известно, что солдаты отличаются крайней молодостью (от 18 до 21 года).

В свое время в «Сайерет Маткаль» служили бывшие премьер-министры Израиля — Биньямин Нетаниягу и Эхуд Барак.

Но я хочу рассказать об Аврааме Арнане, который по праву считается отцом израильского спецназа…

Авраам Арнан родился в 1930 году в Иерусалиме. В 17-летнем возрасты вступил в ряды ПАЛМАХа, участвовал в тяжелых боях за дорогу на Иерусалим. Командиром бригады в то время был подполковник Ицхак Рабин. По окончании Войны за независимость перешел на службу в разведотдел генерального штаба ЦАХАЛа, где занимался работой, непосредственно связанной с внедрением агентуры.

Уже тогда Арнан вынашивал план создания специального подразделения, которое сочетало бы в себе и функции по сбору разведывательных данных, и диверсионные методы «коммандос». Он не скрывал, что позаимствовал эту идею у британского офицера Дэвида Стирлинга, командовавшего в годы Второй мировой войны подразделениями специального назначения.

Его солдаты переодевались в немецкую форму, использовали знаки различия вермахта и осуществляли дерзкие диверсионные операции в глубоком тылу врага. Арнан был потрясен эффективностью британских «коммандос», действовавших против крупных соединений фашистов в Ливийской пустыне.

Арнан был глубоко убежден, что ЦАХАЛу жизненно необходимо срочно сформировать подразделение спецназа — «коммандос», которое должно сконцентрироваться главным образом на осуществлении секретных операций и тактической разведке. Однако в самом ЦАХАЛе он не нашел поддержки.

Начальник генерального штаба Хаим Ласков, сменивший на этом посту Моше Даяна, считал главной задачей армии форсированную подготовку всех родов войск к крупномасштабным операциям в будущих войнах. Тогда Арнан так и не сумел убедить начальника генштаба согласиться на создание израильских «коммандос».

Сегодня, спустя больше сорока лет после описываемых событий, недальновидность генерал-лейтенанта Ласкова совершенно очевидна. Он был убежден, что в период относительного затишья на границах Израиля «жаль вкладывать немалые усилия и средства на подразделение, солдаты которого по ночам будут действовать в глубине вражеских территорий».

Но Арнан от своей идеи не отступил. Продолжая разрабатывать концепцию спецназа, он упорно доказывал стратегическую важность такого подразделения.

В своей последней попытке доказать необходимость «командос» Арнан задумал весьма хитрый тактический ход. Он поручил одному из своих офицеров Эли Гилю, прекрасно владевшему арабским, секретную миссию. Переодетый в араба Гиль (под именем «Дауда»), имея при себе важные документы, тайно проник в расположение северных границ, где и был задержан израильской пограничной полицией. Схватив «арабского шпиона», пограничники в течение двух недель вели расследование, систематически вызывая «шпиона» на допросы и даже применяя к нему физическое воздействие.

«Дауд», тем не менее, не сломался и продолжал разыгрывать арабского шпиона. В эту операцию, кроме самого Гиля, были посвящены всего два человека: Авраам Арнан и Хаим Ласков.

Доказав на примере с «Даудом» реальные возможности перевоплощения агентов спецназа, Арнан усилил давление на Ласкова и в конце концов вынудил его дать согласие на создание спецподразделения. Правда, Ласков сделал это с большой неохотой.

Таким образом, израильский спецназ возник в начале 1958 года как небольшая группа без специального финансирования. В этом первом варианте всех спецназовцев можно было легко усадить в микроавтобус, а офицеров — в обычный армейский джип.

Хаим Герцог, назначенный в начале 1959 года на должность начальника разведотдела генштаба ЦАХАЛа, тоже был не в восторге от нового подразделения. А потому не торопился оказывать спецназу помощь. Одним словом, у только что возникшего спецназа были все шансы бесследно раствориться в сете проблем, связанных с укреплением обороноспособности Израиля.

Но вмешался подполковник Давид Элазар — в те годы командир призывного отдела танковых войск. Он всячески помогал Арнану, снабжал его маленькое подразделение обмундированием, горючим…

Понимая, что ему необходим качественный подбор кадров, Арнан в середине 1958 года принял решение усилить спецназ солдатами-резервистами из подразделения № 101. Эти люди, прошедшие прекрасную военную выучку, к тому времени уже оставили армию и занимались сугубо гражданскими делами.

Среди резервистов одним из первых призванных в спецназ был Ицхак Джибли. Арнан заинтересовался им после того, как подробно изучил поведение Джибли в иорданском плену, куда тот попал в 1954 году. После демобилизации Джибли работал водителем автобуса кооператива «Эгед» на маршруте Тель-Авив — Холон.

Как-то раз неизвестный позвонил на диспетчерский путь «Эгеда» и попросил передать Ицхаку Джибли, что его срочно разыскивает человек по имени Авраам Арнан. Позднее Джибли расскажет, как замерло его сердце, едва он услышал это имя.

— Я служил вместе с Арнаном в части 101, — вспоминал он. — Когда мы встретились, Авраам сказал: «Ты и наши парни очень нужны мне сегодня. Я создаю новое подразделение, примерно такое же, как наше сто первое. Кого можешь привести — приводи…

Близкие Арнану люди знали: создание подразделения «коммандос» было единственной мечтой, которой Авраам буквально жил в те годы. Этот незаурядный человек и профессиональный военный зримо представлял себе мощный, мобильный израильский спецназ с прекрасно обученными солдатами и офицерами, способными проводить рискованные ночные вылазки и диверсионные рейды под носом у врага, в соседних арабских странах.

Когда еще только появлялись на свет будущие кинорежиссеры и актеры, создавшие десятилетия спустя, покорившие воображение миллионов людей кинообразы штурмовых групп спецназовцев, Арнан уже реально создавал подразделение, бойцы которого могли проходить сквозь любые препятствия, действовать на территории вражеских объектов, выполнять особые секретные задания. Он запомнился всем, кто его знал, как личность особенная…

В нем уживались два совершенно разных человека. Один — солдат, боевой офицер, умеющий хранить военную тайну, службист, привыкший к тяготам и лишениям. Другой — романтик, поэтическая, возвышенная натура, что, собственно, и являлось стилем молодых пальмаховцев. Вот почему израильский спецназ, созданный разумом, опытом и волей Арнана, даже сегодня больше напоминает партизан ПАЛМАХа, нежели традиционный отряд «коммандос».

Спецназовцы не принимали участия в военных действиях. Их готовили для иных целей.

Они воевали всегда. Просто их фронта никто не видел, и видеть не мог…

Путь, которым израильский спецназ шел к самоутверждению, был очень нелегким. Был момент, когда даже неунывающий Авраам Арнан стал терять надежду увидеть когда— нибудь свое детище полноценным боевым подразделением, которое руководство ЦАХАЛа рассматривало бы как необходимый инструмент разведки и диверсионных ударов. Кроме того, свою негативную роль сыграли несколько проваленных операций спецназа, личный состав которого еще явно не был готов к проведению диверсионно— разведывательных акций на столь высоком уровне. Арнан ясно понимал, что пока не будет выработан четкий принцип подбора и формирования спецназовских кадров, эффективность нового подразделения будет оставаться низкой и в итоге его просто прикроют.

И Арнан вплотную занялся кадрами…

Больше того, в подразделении жили личными установками Арнана, считавшего, что солдат спецназа обязан уметь вести наблюдение за местностью, прекрасно ориентироваться, быть неутомимым и изобретательным во всем, что касается вживания в чужую, непривычную среду. Многие бывшие спецназовцы до сих пор помнят ночные вылазки в уцелевшие после Войны за независимость арабские деревни. Именно там, где любой незнакомый человек сразу же бросался в глаза, израильские «коммандос» должны были отрабатывать искусство маскировки, способность сливаться с местным населением, не вызывая лишних вопросов.

Заместители Арнана получили от него значительную свободу действий в выборе методов подготовки своих подчиненных и пользовались этим в полной мере. Он часто закрывал глаза на ночные набеги спецназовцев в киббуцы (коллективные земледельческие хозяйства Израиля). Несмотря на весь юмор ситуации, он поощрял тех солдат, которые умудрялись не только пробраться незамеченными в курятники, но унести из киббуца «трофеи» в виде кур, гусей или даже ягнят, которые затем потрошились и поджаривались на кострах в расположении группы. Здесь же, у костра, Арнан проводил тщательный анализ «операции»…

В 1961 году Авраам Арнан, вконец разочарованный недоверием генерального штаба, ушел с поста командира спецназа и поступил на курсы штабных командиров, не надеясь вернуться к «коммандос». Завершив в конце того же года учебу на курсах, он вновь возглавил спецназ.

В январе 1962 года в ЦАХАЛе произошло событие, сыгравшее в судьбе спецназа важную роль. Руководителем военной разведки (АМАН) был назначен генерал-майор Меир Амит, сменивший на этой должности Хаима Герцога. В отличие от своего предшественника, Амит воспринимал предложения и оперативные идеи Арнана более позитивно и потому с самого начала предложил спецназовцам ограниченный по времени кредит доверия. Прекрасно понимая, что сама суть разведывательной работы невозможна без элемента риска, Амит дал Арнану то, чего он много лет безуспешно добивался от Герцога — материальную базу, снабжение, транспорт.

Прошли годы, подразделение спецназа уже давно стало неотъемлемой частью израильской армии. Однако по сей день ветераны-коммандос не забыли ту помощь, которую, вопреки мнению влиятельных генералов, оказал Меир Амит.

После столь разительной перемены в отношении своего детища, Арнана было трудно узнать. Он как бы заново родился. И это сразу же отразилось на состоянии боевого духа молодого подразделения.

Почувствовав, что отношение начальства изменилось к лучшему, а разговоры о роспуске спецназа прекратились, бойцы воспрянули духом. Их уверенность в том, что ЦАХАЛу и в самом деле необходимы «коммандос» крепла с каждым днем.

После того, как успешно завершилась пятая по счету операция спецназа, Амит собрал офицеров подразделения во главе с Арнаном и сказал:

— Теперь я уже могу признать, что подразделение полностью сформировалось и утвердилось в армии. Настолько, что я даже готов принять и неудачу. И все же постарайтесь сделать так, чтобы этих неудач не было…

Тем временем в ЦАХАЛе стали распространяться слухи об особо секретном подразделении, способном проникнуть в любую точку и выполнить фантастически трудные задания. Спецназ становился легендой…

В конце 1963 года Арнан, несмотря на протесты, был переведен в генштаб на пост начальника службы планирования секретных операций, где прослужил несколько лет. В 1970 году врачи обнаружили у него раковую опухоль и предупредили, что жить ему осталось не больше шести месяцев. Но этот мужественный человек не оставил службу, продолжал бороться с тяжелой болезнью за жизнь, которая даровала ему еще 10 лет.

Авраам Арнан похоронен на военном кладбище в Иерусалиме. Командир и создатель спецназа лежит рядом с одним из его бойцов — Йони Нетаниягу, погибшим в ходе операции Энтебе…

Арнана сменил Дов Тамари. С его приходом традиции спецназа, заложенные предшественником, стали постепенно меняться. Новый командир — человек жесткий и высоко дисциплинированный — отказывался принимать нестандартность вверенного ему подразделения.

Как и любой кадровый офицер ЦАХАЛа, он видел залог успеха, прежде всего, в жесткой оперативной дисциплине и субординации. Он постарался искоренить в подразделении киббуцный, демократический дух ПАЛМАХа, при котором на первое место ставились принципы «разумного равноправия» и сложилась своеобразная армейская семья, заменив все это чисто ЦАХАЛовской дисциплиной.

С другой стороны, Тамари было намного легче, чем Арнану. Ему уже не нужно было бороться за авторитет своего подразделения и убеждать высшее руководство армии в необходимости спецназа. Все это сделал Авраам Арнан. Спецназ имел высочайшую репутацию в армии. Одно только название этого подразделения — «Сайерет Маткаль» — уже служило своеобразной визитной карточкой мужества и боевой доблести…

В понедельник, 8-го мая 1972 года, палестинские террористы захватили пассажирский самолет «Боинг-707» бельгийской авиакомпании «Сабена». Он совершал полет по маршруту Брюссель-Тель-Авив. На его борту находились 99 пассажиров, 67 из которых были израильтянами.

Драма в воздухе разыгралась в 17-30. Когда самолет летел над Югославией, в пилотскую кабину ворвался худощавый низкого роста мужчина в парике. Он приставил пистолет к голове капитана Реджинальда Леви, сына еврея и христианки, служившего в молодости пилотом ВВС Великобритании.

— Самолет захвачен, — по слогам произнес террорист, не отводя от головы Леви ствола пистолета. — С этого момента я — командир экипажа. А вы, капитан, будете делать все, что я прикажу. Если попытаетесь оказать сопротивление, живыми из самолета не выйдите…

Капитан подчинился и сообщил в пункт управления полетами в Белград о происшедшем.

Через минуту в израильском аэропорту Лод была объявлена полная боевая готовность.

Тем временем в генеральном штабе ЦАХАЛа был приведен в действие план «Изотоп» — резервная контртеррористическая программа оперативных действий специально для случаев захвата пассажирских самолетов. Эта программа была создана недавно и еще ни разу не испытывалась на практике. Однако другого выхода не оставалось.

В аэропорт прибывали армейские подразделения, усиленные спецотряды полиции, а также пожарные машины и кареты «скорой помощи». Группы «Сайерет Маткаль» также выехали в аэропорт…

С того самого момента, когда в июле 1968 года был угнан в Алжир пассажирский самолет израильской авиакомпании «Эль-Ал» и фактически началась эра воздушного терроризма, спецназ Израиля упорно готовился к тому, что случаи захвата повторятся. И этот день настал…

А между тем драма в воздухе грозила в любую минуту перерасти в трагедию. Человека державшего на прицеле командира экипажа, звали Али Таха Абу-Снена. Это был один из руководителей организации «Черный сентябрь» — самый опытный террорист, специализировавшийся на захвате самолетов. Именно под его руководством в 1968 году был захвачен самолет «Эль-Ал». Он же в феврале 1972 года возглавлял захват лайнера немецкой авиакомпании «Люфтганза».

Вместе с ним в захвате самолета «Сабены» участвовали Абдель Азиз Аль-Атраш, выходец из маленькой деревушки неподалеку от Хеврона. И две арабские христианки — уроженка Бейт-Лехема (Вифлеем) Риса Иса Танус и Тереза Астаар Хальса из галилейской деревни Рами.

Как только Абу-Снена прорвался в кабину и подал своим сообщникам условный сигнал. Трое террористов, сидевшие среди пассажиров, тут же вскочили со своих мест и, согласно разработанному плану, заняли ключевые позиции в салонах авиалайнера, откуда все пассажиры находились в поле зрения угонщиков.

Капитан Леви, полагавший, что ему прикажут развернуть самолет в сторону Триполи, был по-настоящему озадачен, когда услышал короткий приказ Абу-Снены:

— Мы летим в Тель-Авив!

А в это время в аэропорт Лод были стянуты все необходимые для контртеррористической операции силы, и собралось все военное руководство. Министр обороны Моше Даян, начальник генерального штаба Давид (Дадо) Элазар, его заместитель генерал Исраэль Таль, командующий Центральным военным округом Рехавам Зеэви, генерал Ариэль Шарон, командующий ВВС генерал Моти Ход, начальник службы разведки Аарон Ярив.

Для руководства был организован временный КП, где тут же началось оперативное совещание. Генерал Ход предложил поднять в воздух эскадрилью и нанести «точечный» удар по «Боингу» с таким расчетом, чтобы он мог совершить посадку. Даян тут же возразил, что террористы могут в ответ взорвать самолет. Сошлись во мнении, что единственная возможность спасти пассажиров — дать авиалайнеру приземлиться и уже потом провести наземную операцию.

Решение было принято, и Даян вызвал на КП командира спецназа Эхуда Барака.

К моменту его приезда в аэропорт самолет уже совершил посадку и стоял с работающими двигателями в самом конце взлетной полосы, словно выжидая чего-то. Из профилактических соображений было решено не дать «Боингу» возможности вновь взлететь. Для этого Барак с двумя техниками авиакомпании «Эл-Ал» и двумя бойцами «Сайерет Маткаль» направился к самолету, чтобы отключить гидравлику управления шасси.

Барак, заметив, как один из террористов с автоматом, стоя в проеме распахнутой двери «Боинга», внимательно наблюдал за появлением израильтян, подошел к самолету с хвоста. Сделав вид, что не обращает никакого внимания на вооруженного бандита, он вместе с техниками деловито проследовал под фюзеляж гигантского самолета, где они вывели из строя гидравлику шасси.

Работа заняла без малого час. Когда Барак вернулся на КП, ему сообщили явно запоздалый вывод инженеров авиакомпании: даже с нарушенной гидравликой самолет все равно способен взлететь. Пришлось снова возвращаться к «Боингу».

На этот раз Барак с техником спустили шины и вылили из системы все масло. И только потом он доложил Даяну и Дадо, что теперь можно проводить операцию. Однако предложил провести акцию позднее, когда стемнеет. А пока спецназ будет готовиться, необходимо время и усыпить бдительность террористов, вынудив их вступить в переговоры.

По ходу действия разгорелась небольшая конкурентная «драчка» между подразделением «Сайерет Маткаль» и ротой «коммандос» из состава группы обеспечения безопасности «Эл-Ал», подчиненной Общей службе безопасности (ШАБАК). Представители последней заявили, что их люди более приспособлены к контртеррористическим операциям по освобождению самолетов.

Барак возражал. Однако, спустя минуту сделал компромиссное предложение: шабаковцы, являющиеся резервистами спецназа, могут присоединиться на время операции к его подразделению.

В то же время у Барака была проблема, решить которую не хватало времени: основные силы спецназа находились на севере и приходилось комплектовать группу захвата прямо на месте. Последним обстоятельством и объяснялась его просьба отодвинуть время проведения операции на вечер.

Барак созвонился с базой и приказал как можно быстрее направить в аэропорт тех спецназовцев, на которых он мог максимально рассчитывать. Когда все собрались, Барак успел провести с «коммандос» несколько тренировок на стоявшем в ангаре «Боинге-707» — точной копии авиалайнера «Сабены».

К этому моменту в аэропорт приехал Ицик Гонен — резервист спецназа, также служивший офицером безопасности в «Эл-Ал». Сразу же за ним появился Марко Ашкенази, еще один офицер безопасности израильской авиакомпании.

Время оставшееся до начала операции, тянулось мучительно медленно. Даян и Дадо опасались, что террористы, поняв, что лайнер выведен из строя, могут убить несколько заложников. Дадо спрашивал Барака, есть ли возможность начать операцию по освобождению раньше намеченного срока? Тот успокоил начальника генштаба, сообщив, что по всему периметру аэропорта уже расставлены снайперы, которые в случае попытки террористов учинить показательную расправу над кем-нибудь из пассажиров, откроют огонь на поражение через иллюминаторы.

Учебные упражнения спецназовцев отрабатывались до самой последней минуты. Барак проинструктировал своего заместителя Дани Ятома, а тот, в свою очередь, отрабатывать вместе со спецназовцами варианты проникновения в авиалайнер через кабину пилотов и двери.

Барак и Ятом долго не могли окончательно решить, какой способ проникновения в салон самолета может оказаться наиболее эффективным. И остановили свой выбор на «воровской лестнице» — системе проникновения, при которой два человека поднимают на крыло самолета третьего. При такой схеме спецназовцы в считанные секунды могли подняться на борт. Но начинать операцию, не зная, где именно находятся террористы, было очень рискованно. В перестрелке могли погибнуть многие пассажиры…

Тем временем между израильтянами и террористами велись интенсивные переговоры. Первое условие угонщиков последовало сразу же после приземления «Боинга». Абу— Снена потребовал, чтобы Израиль освободил из тюрьмы 317 палестинских террористов, и угрожал в случае невыполнения этого требования взорвать самолет со всеми пассажирами.

Время шло, до рассвета оставалось не больше часа. Даян, раздумывавший, начинать ли операцию пока еще темно, или все-таки отложить ее до восхода солнца, приказал отвезти его в расположение спецназовцев Барака, залегших в ста метрах от хвоста «Боинга». Две шеренги «коммандос», среди которых был племянник министра обороны Узи Даян, терпеливо ждали приказа начинать.

Барак считал, что нужно атаковать до наступления рассвета. Даян сомневался и, в конце концов, сказал:

— Подождем…

— Но почему? — взорвался Барак. — Днем это будет сделать намного сложнее.

— Ничего, дадим им немного созреть…

Абу-Снена, чувствуя, что израильтяне тянут время, выставил встречное условие: все заключенные должны быть в аэропорту в течение двух часов. Если их не будет в указанное время, он взорвет самолет.

Лихорадочный поиск проникновения в самолет продолжался. В процессе обсуждения возникла идея переодеть спецназовцев в комбинезоны обслуживающего персонала «Эль— Ал», что вполне могло дать им возможность, не вызывая дополнительных подозрений у террористов, пройти под фюзеляж «Боинга» якобы для устранения технических неполадок. И уже оттуда, используя багажные люки, проникнуть в самолет.

Бараку эта идея понравилась.

Он попросил срочно подготовить спецодежду для «коммандос» — белые комбинезоны техперсонала авиакомпании, ящики с инструментом, лестницы и мини-тракторы, необходимые техникам на работе. Вся подготовка заняла менее часа.

Исходя из формы операции, Барак принял новое решение. Поскольку скрыть автоматы под комбинезонами было невозможно, группе захвата было приказано пользоваться только пистолетами. Тут же Барак провел дополнительную корректировку, отобрав для участия в операции наиболее тренированных в стрельбе из пистолета «коммандос». Они и составили головную группу прорыва. В итоге в группу вошли шесть офицеров, четыре резервиста спецназа, работавшие в службе безопасности «Эл-Ал», и шесть бойцов.

Уже светало, когда в расположении «коммандос» появились Биньямин Нетаниягу и Омер Эран. Они потребовали включить их в группу захвата. Барак колебался, но когда стало ясно, что операция переносится на дневное время, согласился.

Спустя какое-то время в аэропорт прибыли старший брат Нетаниягу — Йони, и также попросил подключить его к операции. Барак покачал головой:

— Нет.

— Почему?

— Пойми, нас и так здесь слишком много. Ты хоть подумал, какую ответственность я беру на себя перед твоими родителями, включая двух родных братьев в рискованную операцию?

Йони был упрям и продолжал настаивать на включение его в штурмовую группу. И тогда Барак коротко напомнил:

— Йони, это приказ!

В какой-то момент в штабе подготовки операции появились представители «Красного Креста», выполнявшие посредническую миссию между израильтянами и террористами. С ними был командир «Боинга» Реджинальд Леви — бледный и полностью вымотанный. Абу-Снена демонстративно отпустил его, заставив передать израильтянам пакет взрывчатки и продемонстрировать тем самым серьезность своих намерений.

В эмоциональном запале Абу-Снена, безусловно, допустил ошибку. Дал возможность спецназовцам получить важную информацию о террористах. Леви рассказал, что группа состоит из четырех человек, что все переговоры Абу-Снена ведет непосредственно из кабины пилотов. Двое — мужчина и женщина — находятся в носовой части самолета, а еще одна террористка — неподалеку от выхода.

— Вот теперь можно начинать, — вполголоса произнес Даян и кивнул Бараку.

К тому моменту Барак окончательно сформировал состав группы захвата. Она состояла из 17 человек, разделенные на небольшие группы, которые должны были начать операцию одновременно.

Последний перед началом операции приказ Барака звучал так:

— Будем продвигаться к «Боингу» на мини-тракторах «Эл-Ал». Оружие спрятать под комбинезоном так, чтобы оно абсолютно не было заметно. Помните, что за нами внимательно наблюдают террористы. Каждый из вас должен держать ящик с инструментами. Лестницы можно будет вытаскивать из тракторов только в тот момент, когда мы выйдем из поля зрения бандитов и окажемся под фюзеляжем. Приступать к операции только по моей команде…

Во главе группы захвата двигались представители «Красного Креста», даже не догадывавшиеся, кем на самом деле были «техники», направлявшиеся вместе с ними к самолету, чтобы устранить на «Боинге» технические неполадки… Все, что произошло спустя несколько минут, со стороны напоминало съемки художественного фильма — настолько продуманной и правдоподобной была «режиссура».

В тот самый момент, когда мини-тракторы с «техниками» направились в сторону самолета, другой «Боинг», принадлежавший авиакомпании TWA, включил двигатели, явно собираясь выруливать на взлетную полосу, и поравнялся с самолетом, захваченным террористами. В тот же момент из-за самолета показались грузовики с брезентовым покрытием, в которых везли «заключенных палестинцев» (их роль исполняли внешне напоминающие арабов бедуины-следопыты, одетые в робы заключенных). Грузовики — об этом была достигнута договоренность с террористами — стали приближаться к захваченному «Боингу», чтобы «произвести обмен»…

— Я хорошо знал, какая ответственность легла тогда на мои плечи, — вспоминал в беседе со мной Эхуд Барак. — Все шансы на успех в этой операции заключались в максимальном притуплении бдительности террористов. Если бы они разгадали наш тактический замысел или — хуже того! — сумели бы вычислить в техниках аэропорта вооруженных «командос», все могло бы закончиться катастрофой. Также невероятно важными представлялись неожиданность наших действий и скорость, что мы в жестком цейтноте успели отработать на похожем «Боинге». Впрочем, опытные спецназовцы знают: успех на тренировке — вовсе не гарантия удачи в операции…

Представители «Красного Креста», отвечавшие за весь ход выполнения договоренностей между израильтянами и террористами, выстроились у «Боинга» и стали поджидать, когда грузовики с «заключенными» подъедут прямо к самолету, чтобы начать процедуру обмена. Террористы в самолете не могли скрыть ликования — их требования были выполнены.

Тракторы с «техниками» приближались тем временем к «Боингу», чтобы подготовить гигантский самолет к взлету. Так до конца ничего не понявшие представители «Красного Креста» дали знать Абу-Снене, который находился в кабине пилотов, что им известно о группе техников и что последние также выполняют одно из его требований — привести самолет в состояние полной технической исправности.

Правда, когда «техники» подъехали непосредственно к «Боингу», представители «Красного Креста» получили от Абу-Снены приказ остановить их и проверить. По требованию руководителя террористов «техники» должны были расстегнуть комбинезоны и продемонстрировать, что под ними нет оружия. В критический момент операции Барак подумал, что решение отказаться от автоматов было верным, и передал бойцам приказ: «Я иду на проверку первым. Если они что-то заподозрят и откроют огонь, тут же начинайте операцию…»

Облаченный в белый рабочий комбинезон барак, прихватив с собой ящик с инструментами, первым спрыгнул с трактора и направился в сторону пилотской кабины, где с пистолетом в руке стоял Абу-Снена. Барак неторопливо расстегнул молнию на комбинезоне и продемонстрировал террористу, что оружия у него нет.

Следующим к кабине подошел Мордехай Рехамим, за ним — Омер Эран и Узи Даян.

По мере того, как продолжалась процедура личного досмотра, террористы постепенно успокаивались. Именно к этому и стремился Барак.

Пройдя проверку, «техники» разбрелись вокруг самолета. Тем временем Дани Ятом деловито приставил лестницу к носу самолета и оглянулся. Все ждали условного сигнала — короткого свиста Барака.

И в этот момент один из резервистов — бледный и покрытый холодным потом — неожиданно подошел к нему, признался сдавленным шепотом, что у него начались жуткие рези в желудке, и попросил разрешение отлучиться. Барак на мгновение растерялся. Отпустить одного бойца означало нарушить закольцованную схему, ведь каждому в ходе предстоящей операции отводилась конкретная строго определенная роль. С другой стороны, ждать возвращения солдата было бессмысленно — терялись драгоценные минуты.