Сталкер подсчитал, что за каждым его шрамом стоят по меньшей мере три смертных врага. Врагов можно уничтожить, но наемные убийцы стоят денег, и больших. У чиновников Гавани Черепа мизерное жалованье, предполагается, что остальное они доберут воровством и вымогательством. Если бы Сталкер всю жизнь подчинил этой цели, он смог бы скопить достаточно, чтобы нанять отряд убийц – или даже легендарного Артемиса Энтрери – чтобы убить всех своих врагов и большую часть друзей. Сделать деньги в Гавани Черепа – это одно, удержать их – совсем другое.

Чем ближе он подходил к дому, тем громче был шум уличной потасовки. Завернув за последний угол, он увидел небольшую волнующуюся толпу, перекрывшую подход к его двери, и переулок – узкую щель между двумя рядами двухэтажных покосившихся домишек.

Быстрая кривая ухмылка скользнула по его серому лицу. Если он поторопится, то сможет поучаствовать в этой небольшой свалке, цель которой, похоже, разорвать на клочки карманника-кобольда.

Сталкер скособоченным Галопом сократил расстояние. Подвывая от жажды крови, он ринулся в драку.

Несколькими беспорядочными и болезненными мгновениями позже он выбрался, пошатываясь, с другой стороны толпы и свернул в переулок. Он прислонился к кривой лачуге, которую именовал своим домом, чтобы отдышаться и посчитать раны. Из носа тонкой струйкой течет кровь. Один глаз уже начал заплывать. Болят костяшки пальцев на одной руке, а красные отметины на другой – несомненно, следы зубов.

Сталкер удовлетворенно хрюкнул. Могло быть хуже. Обычно бывало.

Он отодвинул в сторону неприколоченную доску, служившую потайным лазом, и нырнул в темноту хижины. Кремень и огниво, свисавшие на шнурах с балки, были под рукой. Он на ощупь отыскал лампу и подрезал фитиль. Быстрый, привычный удар стали о камень высек сноп крохотных искр.

К потолку потянулись клочья вонючего дыма, потом фитиль разгорелся. Жалкий кружок света разорвал тьму. Сталкер моргнул, привыкая к его относительной яркости.

В это же мгновение пламя изменило свой цвет на жуткий фиолетовый, глубокий и неестественный, почему-то еще более зловещий, чем полная темнота.

Тело Сталкера отреагировало прежде, чем мозг успел об этом подумать. Он резко обернулся, ища в комнате источник этого чуда.

Две темные фигуры сидели за его единственным столом. Он прищурился, вглядываясь в фиолетовые тени. Когда же понял, кто к нему побаловал, отшатнулся, повизгивая, будто детеныш хафлинга.

Каким-то образом дроу, известному под именем Горлист, удалось найти его! С ним был еще один темный эльф, мужчина с густыми белыми волосами, заплетенными во множество маленьких косичек. Охваченному ужасом Сталкеру показалось, что они шевелятся, словно маленькие голодные змеи.

Незнакомец иронически улыбнулся своему спутнику.

– Твой приятель, как я понимаю?

Горлист фыркнул.

– Кто станет приятельствовать с дергаром? А этот – проныра и трус, даже для подземного дворфа.

– Это печально, – заметил другой дроу. – Некоторые дергары способны умирать красиво. Не все, конечно, но достаточно многие, чтобы не жалеть времени и сил, потраченных на их убийство.

Он поднялся из-за стола и театральным жестом распахнул плащ, показывая живую магическую эмблему, приколотую к одежде. Крохотный скелет цвета слоновой кости бил в барабан, беззвучно разевая в такт костлявые челюсти.

Сталкер с трудом сглотнул. Этот дроу – певец смерти!

– Я вижу, тебе знакомо мое искусство, – отметил темный эльф. – Может, ты слышал и мое имя? Бривдлор Зидорион из Чед-Насада? Нет? Ну, не важно. Как ты догадался, моя задача – быть свидетелем и увековечивать великие деяния, связанные с местью. Вопрос только в одном: какую роль ты будешь играть в этой истории темной славы?

Голос дроу был звучным, точно голос моря, и он приятно улыбался насмерть перепуганному чиновнику. Но почему-то Сталкеру симпатичный, подчеркнуто внимательный Бриндлор казался страшнее угрюмого Горлиста!

Он ощутил под собой неотесанные мокрые доски и понял, что разом и колени, и мочевой пузырь отказались служить ему.

– Я сделаю все, все, что скажете, – лепетал он.

– Лириэль Бэнр, – коротко бросил Горлист. – Женщина-дроу, из компании жриц Эйлистри. Она заплатила тебе, чтобы ты отпустил конфискованный корабль, записанный на Буйного Хрольфа.

Первым побуждением Сталкера было сразу все отрицать – обычное дело всякий раз, когда возникало обвинение во взяточничестве. Однако из печального опыта он знал, что этот дроу не склонен довольствоваться расплывчатыми ответами и полуправдой. Так что он напрягал память до тех пор, пока та не выдала нужный ответ.

– Это было давно, – вспомнил он. – Сдается мне, что наверху тогда была ранняя весна. Четыре-пять лунных месяцев назад.

– Она хорошо заплатила? – поинтересовался Бриндлор.

Жадность мгновенно потеснила страх.

– Неплохо, – осторожно ответил он.

– Не думаю, чтобы она упомянула, что расплачивается сокровищами дракона. – От улыбки певца смерти Сталкера мороз пробрал до самых костей. – Подземного дракона, если быть точным. Их на самом деле достали из пещеры неподалеку.

Паника захлестнула Сталкера, желчью подступая к горлу. Драконы печально славятся тем, что знают свои сокровища наперечет, вплоть до последней латунной пуговицы, и еще тем, что ищут то, что у них похитили. Бриндлор неторопливо приблизился к нему и дружески хлопнул по плечу.

– Дракон мертв. В ближайшее время тебе нечего бояться новых нежданных гостей. Все, чего мы хотим, – это девчонка.

«Девчонка», – горько повторил про себя Сталкер. Так оно звучит куда проще, будто он каждое утро сдает женщин-дроу и еще дюжину им подобных, пока стынет его овсянка!

Любой дроу – это всегда неприятности, но эта девица еще и маг. Она четко объяснила Сталкеру, что с ним будет, если он наведет на нее, и убедила, что у нее хватит и желания, и магической силы, чтобы исполнить свою угрозу.

– Трудно отыскать дроу в этих туннелях, – уклончиво ответил он.

– Но не для такого проныры, как ты, – холодно бросил Горлист. – Принцесса потратила изрядную часть своей доли камней и монет на взятки жирным ленивым чиновникам. Ты очень хорошо знаешь «эти туннели».

Перед Сталкером забрезжил свет, и его согбенные плечи чуть распрямились. Драконы собирают в своих сокровищницах разные магические штуки. Дроу тоже, и еще маги любой расы. Женщина, должно быть, сбежала с чем-нибудь очень нужным этим двоим.

– Она расплатилась камнями, – сказал он то, что, без сомнения, они хотели знать. Драгоценные камни хранят и передают магию лучше, чем любые вещи, сделанные человеком, гномом или эльфом.

Сидящий Горлист резко выпрямился.

– Был ли частью платы рубин? – Он поднял руку, раздвинув большой и указательный пальцы так, что между ними поместился бы спелый инжир. – Примерно такого размера?

Человек с усердием закивал.

– О да, я очень хорошо помню этот камень. Плоский сверху, заостренный снизу. Он был красный как кровь.

– Ты помнишь – повторил Горлист. – Где камень сейчас?

– Я продал его, – поспешно ответил человек. – В тот же день или на следующий. Не помню когда.

– Будем надеяться, для твоего же блага, что ты вспомнишь покупателя.

Несмотря на ужас положения, Сталкера вновь переполнил давний восторг.

– Такого не забудешь! Покупателем была женщина, выше ростом, чем большинство мужчин, и стройная, как ива. Лицо ее было точно музыка, а в волосах – серебро лунного света на глади моря.

– Поэт, – отметил певец смерти, презрительно приподнимая белую бровь. – Я слышал, что поэты обычно получают признание лишь после смерти. Скажи мне, Сталкер Лемминг, слышишь ли ты сладкий зов вечности?

Ужас вернулся леденящими волнами.

– Нет! Я не слышу ничего такого. Правда! Я не ищу бессмертия – я хочу жить! – бормотал он бессвязно, но отчаянно.

– Запросто. Расскажи нам побольше об этом воплощенном совершенстве в женском обличье, – предложил Бриндлор.

– Я не знаю ее имени, но я сохранил все монеты, что она дала мне, и кошель, в котором они лежали! Я отдам их вам! Все! Вы сможете нанять мага и выследить ее!

Сталкер с надеждой посмотрел на Горлиста. Дроу кивнул, и чиновник кинулся к сейфу. Он достал из него небольшой мешочек из бледно-голубого шелка и протянул Горлисту.

Дроу взглянул на кошель и перебросил его своему поющему о смерти спутнику. Бриндлор провел пальцем по рунам, вышитым серебряной нитью. Сталкер знал, что он при этом почувствовал – слабое потрескивание силы.

Спустя мгновение певец смерти взглянул на Горлиста и улыбнулся, будто голодный дракон. Меч воина со свистом вылетел из ножен и обрушился на Сталкера.

Время, казалось, замедлилось, и меч, описывающий ленивую дугу, словно вбирал в себя странный пурпурный свет. Сталкеру вспомнились яркие облака родины и дурацкая мысль, что один лишь взгляд на пурпурный закат позволит ему умереть счастливым.

Ничего подобного, понял он. Не может умереть счастливым тот, кто не научился жить счастливым.

Горлист вытер меч о рубаху мертвого человека и занялся голубым кошельком.

– Это сигил, верно? – Он говорил об уникальных магических символах, используемых магами в качестве подписи и талисмана.

– Разумеется. Не правда ли, очень мило со стороны этой прекрасной волшебницы оставить такой четкий след?

Воин не разделял его иронии. Горлист насмешливо хмыкнул.

– Маги самоуверенны. Она либо предупреждает нас, либо приглашает выследить себя. Можешь ты это сделать?

– Я? – Бриндлор покачал головой. – Я владею некоторой незначительной магией, но заклинания поиска к ней не относятся.

Горлист спрятал кошель в карман.

– Неважно. Этим займется Мердриф, – бросил он, выходя через заднюю дверь.

Певец смерти состроил гримасу и пошел следом.

– Ты уверен, что это разумно? Остальным не нравится этот союз с магом-человеком.

– Привыкнут со временем, – коротко ответил воин. – Возможно, но время – не твой союзник. Это было, по мнению Бриндлора, явное преуменьшение. На самом деле время, отпущенное воину, почти истекло. Наемники «Сокровищницы Дракона» проявляли все большее недовольство по поводу навязчивого стремления их вожака отыскать Лириэль Бэнр.

Все его старания свело на нет ее морское путешествие. Его собственные корабли были уничтожены, знающие морское дело люди – убиты в бою со жрицами Променада. После нескольких попыток вернуть корабли Горлист обратил свои усилия на создание сети осведомителей и ждал, будто паук, возвращения женщины.

На взгляд Бриндлора, какими бы достоинствами ни обладали наемники Горлиста, терпение не было главным из них. Временно лишенные катарсиса боя, они слабели. Долго они здесь не протянут.

Певец смерти вышел на улицу вслед за Горлистом.

– Наемники становятся все неспокойнее, – надавил он еще немного. – Это затянувшееся бездействие опасно.

– Бездействие? – огрызнулся Горлист. – Охота займет их целиком и полностью. А если нет, значит, они плохо стараются. Смотри, чтобы они это поняли.

Певец смерти пожал плечами и умолк. Придет срок, и Горлист услышит его песню, хочет он того или нет.

Острый покалывающий жар охватил ладонь Шакти. Она не видела демона, но могла чувствовать его перемещения. Забыв об усталости, она торопливо шагнула в клубящийся серый туман.

С трудом вспомнила она о прислужнице Паучьей Королевы.

– С вашего дозволения, конечно.

Я буду сопровождать тебя.

Этого Шакти не ожидала, но она быстро кивнула и, не мешкая, отправилась в путь. К ее облегчению, йоклол не отставала, ее текучая фигура ползла рядом, будто гигантский слизняк, которому заклинанием добавили скорости.

Через некоторое время они оказались у каменной арки с восемью круглыми порталами. В центре каждого плавал необычный череп. Черепа медленно вращались, и стало ясно, что когда-то у них было не по одному, а по три лица. Шесть глазниц каждого черепа сверкали темно-красным огнем. На миг Шакти подивилась, как она могла пропустить такое приметное сооружение. Из любопытства она отступила всего на шаг. Арка растаяла в сером тумане. Дроу поспешно шагнула обратно, боясь потерять портал, который так долго искала.

Йоклол снова изменила форму, у нее выросли два отростка, похожие на руки. Через один было переброшено платье из шелка, тонкого как паутинка, через другой – блестящий пивафви.

Оденься, как подобает наследнице матроны, – приказала йоклол. – Потом вернешь жрицу в Мензоберранзан.

Шакти поспешно скинула испачканную одежду и надела вместо нее новый наряд.

– Повинуюсь приказаниям Ллос. Но скажи мне вот что: почему Лириэль так важна для нее?

Ответ отыщешь при свете дня. Твоя задача найти ее.

Один из отростков йоклол сделался плоским, будто рука, повернутая ладонью вверх. На «ладони» покоился полупрозрачный пузырь.

Дроу широко раскрыла глаза от изумления. Это был пузырь души! Она слышала о них, но никогда не ожидала увидеть. Их создание требовало сложнейших заклинаний и многоуровневой жестокой магии некромантов. В таких штуках души могли храниться веками, неважно, живы их обладатели или нет, и из них можно было выпустить душу обратно для смертной жизни.

Губы Шакти скривились в злой усмешке. Итак, она должна доставить Лириэль обратно живой или мертвой. Об этом можно больше не думать. Более того, она может придумать кое-что такое, что станет для ее врага даже большей пыткой, чем заточение. Шакти со временем, возможно, даже отпустит Лириэль, но до этого насладится каждым мигом ее плена.

Йоклол изменилась еще раз, на этот раз превратившись в облако густого тумана. Облако поплыло к Шакти, будто пузырь втягивал его. Йоклол тут же исчезла, а маленький шарик потускнел и затуманился. Тяжелее он не стал, но Шакти чувствовала его злую силу.

Мгновение она рассматривала пузырь, не зная, что делать дальше. Возможно, Ллос не уверена, что она сможет справиться с Лириэль. И пожалуй, с неохотой подумала Шакти, не без оснований. С Йоклол в помощницах принцесса будет ей вполне по силам.

Ну?

Голос Йоклол резко прозвучал в мозгу Шакти. Она шагнула в портал…

…И очутилась в самом странном месте, какое только можно себе вообразить.

Вокруг сплошь были какие-то высокие, темные; тонкие сооружения, которые постанывали, поскрипывали, потрескивали. Воздух здесь был холодный и двигался быстро, сверху слетало нечто мелкое, тонкое, как бумага, и собиралось грудами у ног. Шакти поглядела вверх, сквозь высокие предметы, в сапфировое небо. Оно было расцвечено яркими точками, похожими на булавочные уколы, – «звездами», которые, как говорят, вдохновляют наземных эльфов на их скучные оргии с танцами и песнями.

Ее охватила знакомая паника, странное головокружение, которое она уже испытывала на корабле людей. Это было так противоестественно, все эти безбрежные просторы. По крайней мере, хоть ее новое, дарованное богами зрение быстро приспосабливается к новому освещению.

Свет.

Голова Шакти резко повернулась туда, где край неба начинал подергиваться яркой, будто кровь, дымкой. Она прошипела проклятие, самое грязное и ненавидимое слово в языке дроу, обозначающее тот ужас, который наземные обитатели именуют солнцем.

Она начала отчаянно оглядываться, ища убежище. Пузырь души – порождение магии. С приходом дня он растает. Душа Йоклол вернется в Абисс, и она останется здесь совсем одна. Ее плеть, ее новый плащ, ее старательно накопленные заклинания – все это рассеется.

Подобрав подол платья, она побежала. Впереди были скалы, огромные обломки ее родины, без сомнения, выброшенные на поверхность каким-нибудь давним землетрясением. Она уже могла уловить журчание быстро бегущей воды, достаточно громкое, чтобы расслышать его за шорохом шагов. Говорят, что в горах часто встречаются пещеры, а в пещерах могут быть порталы, ведущие в Подземье.

Нога ее зацепилась за что-то твердое, скрытое под наметенными ветром тонкими листками. Она полетела на землю, слишком неожиданно и стремительно, чтобы успеть вывернуться или смягчить падение. Она увидела несущуюся навстречу россыпь камней, и больше не видела уже ничего.

Некоторое время спустя Шакти пошевелиласьизастонала. В голове пульсировала боль, глаза горели, словно она долго смотрела на пламя свечи. Прошло несколько минут, прежде чем она смогла открыть их.

Представшая ей картина была поистине ужасна.

Солнце встало и залило странное место жестоким золотым светом. Маленькие тонкие клочки словно засверкали под ним, переливаясь всеми оттенками, от малинового до красновато-коричневого, от янтарного до искрящегося желто-красного, какого Шакти никогда прежде не видела. Еще ярче горели те штуки, которые все еще висели на длинных сооружениях, они пылали, точно чешуя дракона. Крики невидимых существ наполняли воздух насмешливым хохотом. Маленькие крылатые демоны, некоторые в ярком оперении, прыгали над головой по переплетающимся переходам, несомненно, творя какие-то ужасные отвратительные заклинания. Неудивительно, что демон отправился именно сюда!

Шакти с трудом села и принялась осматривать себя. На лбу была огромная шишка и немного запекшейся крови. Тело в ссадинах и синяках, но этого следовало ожидать. Когда она полетела на землю, вокруг нее были обмотаны пять змеиных скелетов.

Ее плеть!

Знакомого ощущения обвившихся вокруг талии змей больше не было. Она принялась отчаянно шарить среди ярких листов, надеясь, что плеть просто отлетела прочь при ударе. Спустя мгновения она уже знала, что то, чего она боялась, случилось. Плеть исчезла – ее уничтожило свирепое солнце.

Ее захлестнула волна безысходности. Символ верховной жрицы, знак благосклонности Ллос. Могут пройти годы, прежде чем ей даруют другую, и никогда больше у нее не будет такого изумительного смертоносного оружия!

Что-то зашуршало в груде сухих чешуек. Шакти выхватила из-за пазухи нож и вскочила на ноги, резко развернувшись на звук.

У нее закружилась голова, и в первый миг она была уверена, что представшая перед ней картина – лишь результат недавнего удара головой. К ней скользила ее плеть, пять змеиных черепов на пяти цепочках позвонков, изгибающихся, словно рука танцовщицы. Средняя голова была высоко поднята, в костлявых Челюстях она держала обмякшего зверька, пухлого, покрытого мягким мехом. Голова положила его возле ног Шакти.

Дроу плюхнулась на землю и вонзила нож в маленькое существо. Она мгновенно освежевала его и отрезала полоску еще теплого мяса. Несколько минут она резала, жевала, глотала, наслаждаясь первой настоящей едой за много дней.

Она утолила голод, и на смену ему пришло изумление. Змееголовая плеть охотилась для нее. Никогда она о таком не слышала!

Но еще удивительнее было то, что плеть смогла это сделать.

Шакти пощупала полу своего нового плаща. Он сверкал в лучах яркого света, глубокий черный цвет переливался такими оттенками, каких она прежде и не представляла.

Плеть жрицы, Пивафви – все эти вещи должны были рассеяться с появлением солнца! Что же, во имя восьмой ноги Ллос, происходит?

Она осторожно достала из потайного кармана платья пузырь. Он явно пульсировал жизнью, злая энергия не исчезла. Однако унылого серого тумана больше не было. Крохотный шарик снова стал полупрозрачным, и внутри словно бушевал небольшой ураган. Шакти подняла его повыше и посмотрела на свет. Крохотная темная фигура извивалась и плясала в диком ликовании. Словно почувствовав, что Шакти наблюдает за ней, фигурка остановилась, оперлась руками на внутреннюю поверхность шара и наклонилась к ней вплотную. Малюсенькие губы задвигались, но голос прозвучал в мозгу Шакти.

Магия сохранилась! – ликующе прокаркала бывшая йоклол.– Сохранилась! Та маленькая дрянь, паршивая дочка Громфа действительно сделала это!

Острые глаза Шакти вгляделись в черты знакомого лица – лица, которое она не ожидала больше увидеть никогда.

– Возможно ли? – прошептала она.

Свирепый восторг вспыхнул в крошечных красных глазках.

Никаких вопросов, двойная жрица! Служанка приказала тебе доставить жрицу Ллос обратно в Мензоберранзан. Почему ты медлишь?

Мерцающий магический овал возник перед Шакти, трепещущий от силы и нетерпения. Исполненная дурных предчувствий, Шакти ступила в портал.

Вихрь магического полета закружил ее. Шакти наслаждалась им, это были самые безопасные мгновения за все последнее время. Ихотя она не вполне понимала, что происходит, одно она знала наверняка.

Это возвращение домой станет, похоже, самым необычным.

Море сверкало под утренним солнцем, крошечные, слепящие радужные вспышки плясали на волнах и уносились за горизонт. Лириэль терпела яркий свет, пока могла, прежде чем спуститься в трюм, в их с Фиодором общую каюту.

В маленькой клетушке, не продуваемой морским ветром, было душно и жарко. На миг Лириэль уже склонилась было к мысли сделать в каюте иллюминатор, чтобы впустить свежий воздух, и завесить его пеленой магической тьмы, не пропускающей свет. Почти недосягаемый комфорт. Но ее ищут невидимые враги, и надо поберечь заклинания, чтобы суметь подготовить следующему неприятелю достойную встречу.

Фиодор устроился поудобнее на койке и закрыл глаза. В его обязанности на корабле входило стоять ночную вахту, и он всегда спал, пока Лириэль учила свои заклинания. По негласному соглашению один из них всегда должен бодрствовать и быть начеку.

– Почему ты доверяешь этому аристократу? – неожиданно спросил Фиодор.

Лириэль подняла глаза от книги.

– Он может помочь нам добраться до Квили.

– Может быть, сможет. Ты, похоже, очень в этом уверена.

– Он уже помог однажды, – напомнила другу Лириэль.

– Да. – Фиодор приоткрыл один глаз и криво улыбнулся. – Через сточные трубы Глубоководья. Она помрачнела при этом воспоминании.

– Наверно, должен быть другой путь, получше. Может, он не настолько доверял нам, чтобы указать его. Рашеми приподнялся на локте.

– Твои мысли совпадают с моими, маленький вороненок. Я много раз думал, почему лорд Танн предложил помощь незнакомцам. У него не было оснований доверять нам.

– Особенно учитывая, что один из нас – дроу, – договорила за него Лириэль.

Едва она произнесла это, воздух в каюте взвихрился и закружился и слабый мерцающий свет начал принимать очертания человеческого тела. Лириэль выхватила кинжалы – и вложила их обратно в ножны еще до того, как ее друг сумел заметить магическое вторжение.

Высокий светловолосый человек возник в каюте – юноша, примерно ровесник двадцатилетнего Фиодора. Он протянул вперед руки с длинными пальцами и повернул их ладонями вверх в знак мирных намерений.

– Наоборот, я самого высокого мнения о дроу, – объявил Данила Танн, как всегда, лениво растягивая слова. – Что бы там ни говорили о темных эльфах, с ними не соскучишься.

Глаза Лириэль сузились. Она вновь выхватила кинжал и одним быстрым кошачьим прыжком оказалась рядом с вновь прибывшим. Ухватив его за светлые волосы, она рывком заставила значительно более высокого мага нагнуться, чтобы их глаза оказались на одном уровне, и приставила острие кинжала к его горлу.

– И еще они редко бывают дураками, – прорычала она. – Кто ты и что ты сделал с Данилой из Дома Танн?

Маг уставился на нее.

– Просто на будущее – если, конечно, у меня будет будущее, – как ты узнала?

– Твои руки, – коротко бросила Лириэль. – Человек, чей облик ты принял, играл на струнном инструменте. На кончиках его пальцев должны быть мозоли.

Маг вздохнул.

– За подробностями таятся демоны, верно? Пришелец выказал не больше беспокойства, как если бы они обсуждали достоинства бутылочки вина. Лириэль не знала, сердиться ей или смеяться. Она повернулась к Фиодору, стоящему с мечом наготове.

– Я собираюсь снять с него заклинание измененной внешности. Если тебе что-нибудь не понравится в этом идиоте, убей его.

Она отступила на шаг и взорвалась бурей жестов, рассеивающих магию. Одетый в зеленое аристократ исчез, на его месте стояла женщина-эльфийка с жемчужно-розоватой кожей и длинными золотисто-рыжими волосами.

Наземная эльфийка.

Давние страх и отвращение вскипели в мозгу Лириэль, едкие, как кислота. Дроу резко развернулась к Фиодору.

– Чего ты ждешь? Убей это! – завопила она.

Рашеми встал между двумя женщинами.

– Наверно, тебе следует объясниться, – предложил он эльфийке.

– Я Шарларра Виндрифф, ученица Лаэрель Серебряной Руки. Она сестра Квили Веладорн.

– Тебя послала Квили? – Лириэль выглянула из-за Фиодора.

– Косвенно, – ответила Эльфийка, тоже склоняясь набок, чтобы видеть. – Она послала весть тебе, а ты обратилась к Даниле…

– А он послал вместо себя эльфа, – закончила дроу с досадой. Она скрестила руки на груди и сверкнула взглядом на Фиодора. – Ты был прав. Не стоило доверять ему. Можешь злорадствовать.

Рашеми покачал головой и снова обратился к Шарларре:

– Лорд Танн знает, что ты сейчас носишь его меч?

Она скользнула взглядом по богато украшенному мечу у себя на поясе.

– Сейчас он, наверно, уже догадался. Может, правда, он все еще злится из-за утраты камней и магических вещиц, но это пройдет. – Она пожала плечами и улыбнулась. – У всех проходит.

Фиодор обернулся к Лириэль.

– На моей родине Колдуньям известны заклинания, позволяющие одному человеку выдавать себя за другого. Для этого надо носить оружие того, чей облик ты хочешь принять. Наверно, леди Лаэрель научила ее этому заклинанию.

– Я сама ему научилась, – заявила Шарларра, – но в остальном ты прав. Мы можем продолжать? Дроу осторожно кивнула. Шарларра вынула из уха серебряную сережку и протянула ей.

– Данила украл это у Лаэрель, а я – у него. Она перенесет вас обоих прямиком к Квили.

Лириэль взяла маленькое колечко и осмотрела вырезанный на нем замысловатый узор. Знаки были знакомые и вырезаны явно дроу, ошибки быть не могло. Записанное ими заклинание действительно относилось к могущественной магии перемещения. Среди прочих знаков выделялся личный сигил Квили. Никто, кроме нее, не мог бы вырезать это, его немедленно постигло бы магическое возмездие.

Она вдела серьгу себе в ухо и произнесла имя Квили. В воздухе возник мерцающий овал, затянутый тонкой как паутина тканью, тут же сделавшейся черно-серебряной.

– Еще что-нибудь? – спросила эльфийка.

Дроу смерила ее долгим взглядом.

– Почему ты помогаешь мне?

Шарларра пожала плечами.

– Это мог бы сделать Данила, но ему пришлось бы за это расплачиваться.

– А тебе нет.

– Скажем, я в любом случае готова была уйти оттуда.

– Значит, ты сделала это ради него, – сказала дроу, все-таки пытаясь понять.

– И для себя. Жизнь в башне Черного Посоха немножко скучновата. Мне нужно другое.

Лириэль осенило.

– Есть кое-что, что может тебе подойти, – сухо сказала она. – Этот корабль сопровождает морской эльф по имени Кзорш. – Она старательно выговорила это имя, резкий щелчок и долгий шипящий звук. – Он хочет учиться Искусству. Я подозреваю, что способности у него небольшие, но зато его преданность не имеет границ. Сможешь ты найти ему учителя?

– Морской эльф – маг? – Шарларра задумалась, потом снова пожала плечами. – Почему бы и нет? Считай, что это уже сделано.

С другого борта донеслось слабое постукивание, быстрое и ритмичное, сложившееся в лихой мотивчик, который напевали почти на каждом корабле, выходящем в море.

Глаза Лириэль расширились.

– Тревога – рядом мерроу! – Она говорила и о сигнале, и о чудовищах, которые приближались к кораблю. – Кзорш был прав насчет посланников иллитида!

– Это морские огры-то посланники? – проворчала Шарларра. – Скорее уж, подосланные убийцы.

– Думаешь? – парировала Лириэль. – Ну, так ты послание уже получила.

– О, это верно.

– Будет бой, и скоро. – Фиодор нехотя перевел взгляд с магических врат на дверь каюты. – По совести, мы не можем сейчас оставить корабль.

Шарларра махнула в сторону портала.

– Идите. Я вас заменю. Правда, – обратилась она к нахмурившемуся в нерешительности рашеми, – это будет забавно.

Дроу и эльфийка обменялись быстрыми осторожными усмешками.

– Думаю, она могла бы мне понравиться, – сказала Лириэль Фиодору. – Пошли.

Портал, затянутый паутиной, засветился, когда они шагнули в него, и следующий шаг они сделали уже по твердым камням. Лириэль, привыкшая к вихрям, кружащимся в магических вратах дроу, уцепилась за руку Фиодора, чтобы не споткнуться. Она окинула взглядом сводчатые каменные стены и соединяющиеся между собой на разных уровнях лабиринты переходов.

– Впечатляюще, – пробормотала Лириэль, имея в виду сразу и действие портала, и храм Променад.

Камни у них под ногами вдруг исчезли, и они заскользили вниз по крутому гладкому туннелю. Не успела Лириэль перевести дух, как они с маху ввалились в небольшую, ярко освещенную комнату. Дроу прикрыла глаза рукой и подобрала под себя ноги. Темные фигуры окружили их с Фиодором, свет факела мерцал на обнаженных клинках. Она заметила очертания большой низкой чаши на каменном пьедестале – без сомнения, наложенные на нее заклинания позволяли обозревать границы храма и перехватывать тех, кто попадал в «поле зрения» чаши.

Лириэль протянула руки ладонями вверх.

– Мы друзья, – начала она.

– Конечно друзья, – прощебетал детский голосок. – Врагов редко принимают так любезно.

Улыбка облегчения скользнула по лицу Лириэль.

– Ильрени, – произнесла она имя воительницы-дроу. – Я бы сказала «добрый день», но не могу. Поэтому просто – привет. Ты не хочешь притушить огни?

Невидимая жрица щелкнула пальцами, и мечущееся по стенам комнатки пламя факелов, воткнутых в держатели, опало. Маленькая женщина в серебристом вечернем туалете и сверкающих украшениях поднесла палец ко лбу, печально отдавая воинский салют. Знающие Ильрени не увидели бы в этом жесте никакой иронии.