– Если твое замечание касается созданий с кровью дворфов, то ты ошибся, Арфист.

Он вытащил длинный кинжал и стал играть с Данилой, чтобы тот успевал отбивать оба клинка по очереди. Эльф демонстрировал очевидную и равнодушную игру с жертвой.

– Честь, – многозначительно повторил Данила. – Подумай над причинами твоих поисков. Может ли бесчестье восстановить честь твоей дочери?

Эльф отступил и окинул Данилу полным ненависти взглядом. Он убрал в ножны меч и кинжал, но вытащил метательный нож. Рука медленно поднялась для последнего удара.

Вин в отчаянии обнял Моргаллу за плечи, и на какое-то время все четверо замерли.

Элайт метнул нож в сторону Арфиста. Лезвие вонзилось у ног Данилы и застряло в узкой щели между двумя мраморными плитами. Волшебное оружие дрожало перед ним несколько мгновений, а затем исчезло.

– Бери эту проклятую арфу и снимай заклятие, если сможешь.

Эльф шагнул к краю лестницы и замер, скрестив руки на груди.

Моргалла с облегчением шумно выдохнула, а губы менестреля шевельнулись в безмолвной молитве эльфийским богам. Арфист убрал в ножны свой меч и медленно поднялся по ступеням к древней арфе. Тут же на лестнице он бережно коснулся струн волшебного инструмента. Его рука резко отдернулась от неожиданности – прикосновение к молчащим струнам вызвало шок от могучей волны магии.

– Забирай ее и убирайся, – резко бросил Элайт.

В памяти Данилы возник образ неподвижно распростертого Хелбена, и молодой бард решительно взял в руки арфу. Чем бы ни грозила ему попытка снять заклятие, он сделает все, что в его силах, ради своего дяди и наставника.

Данила укрепил Жаворонка на плече. Пальцы быстро пробежались по струнам, проверяя настройку. Необходимо убедиться, что все в порядке; одна неверная нота, одна неверно настроенная струна – и могущественное заклинание закончится неудачей. Если такое случится, патриарху Эвиндалу Дуирсару придется поручить храму позаботиться еще об одном безумце.

– Ты сможешь это сделать, – тихо произнесла Моргалла.

Арфист ободряюще кивнул дворфу и поднес руки к струнам. Мелодичная музыка наполнила двор храма. Данила доиграл ее до конца, а затем стал петь загадочный текст из свитка в гармонии с голосом арфы. И снова, как в Высоком Лесу, он ощутил мощный прилив сил.

В темнеющем переулке блеснула сталь оружия, и уголком глаза Данила заметил вспышку. Шестеро мужчин в темной одежде, выдававшей уроженцев юга, ворвались во двор храма. Каждый из наемных убийц держал в руке длинную изогнутую саблю.

– Продолжай петь. Мы с ними разберемся, – заверила его Моргалла.

Девушка-дворф отбросила копье и вытащила из-за пояса боевой топор. Вин тоже обнажил свой длинный меч. Вдвоем они заняли позицию у подножия лестницы, твердо намереваясь никого не пропустить дальше первой ступени.

Друзья Данилы сражались самоотверженно, но их было слишком мало. Лицо Моргаллы дышало мрачной уверенностью и исступленной радостью боя, но даже такой искушенный воин не мог противостоять опытным и многочисленным врагам. В дальнем углу двора со скрещенными на груди руками стоял Элайт и с довольным видом следил за боем.

– Ты мог бы и помочь, длинноухий пес с душой орка! – крикнула ему Моргалла. – Пока заклятие не снято, вы все еще партнеры!

Ее слова достигли цели, и по лицу эльфа пробежала тень сомнения. Наконец его грудь поднялась и опустилась в смиренном вздохе, а в руке снова появился метательный нож. Одно его движение, и убийца, сильно теснивший Вина, упал на землю, хватаясь руками за грудь. Затем лунный эльф ринулся в самую гущу боя, и каждый взмах его оружия сопровождался потоком крови.

Данила продолжал петь, и магия арфы протекала сквозь него, укрепляла его силы и помогала играть, музыка и голос сливались в одно могущественное заклинание эльфийской песни-чары. Как только в воздухе затихли последние ноты, Данила ощутил, как растаяло колдовство. Могущество колдуньи улетело прочь и мощным вихрем унесло с собой заклятие. Арфист с огромным трудом перевел дыхание и поник под давлением сил, которые чувствовал он один.

Юноша старался не зря. Неестественное нагромождение фиолетовых туч растаяло без следа, и небо приняло свой обычный для этого времени года серебристый оттенок. Дождь и град прекратились. Но что самое удивительное, арфа Жаворонок исчезла прямо из его рук. Данила вскочил и недоуменным взглядом уставился на свои ладони.

Моргалла обезвредила последнего наемника и бросилась к Даниле, чтобы изо всех сил обнять его.

– Я знала, что ты справишься, бард! – громко закричала она, а забрызганное кровью лицо расплылось в широчайшей улыбке.

Данила тоже обнял ее в ответ и поверх головы посмотрел на Вина.

– Сама арфа была частью заклинания! Ты знал, что она исчезнет?

– Я подозревал о такой возможности. Но твой успех стоил этой жертвы, – спокойно ответил Вин.

– Сомневаюсь, что тот эльф тебя поймет, – заметила Моргалла, отодвигаясь от Данилы и кивая в сторону Элайта.

С губ юноши сорвалось проклятье, и он кинулся в дальний угол двора, Элайт стоял над телами четверых убийц, павших от его руки. Неожиданно эльф поморщился и выдернул небольшой кинжал из левого предплечья. Арфист подбежал как раз вовремя, чтобы подхватить его. Данила позвал на помощь Вина, и они вдвоем понесли Элайта по длинной мраморной лестнице к двери храма. Моргалла подняла кинжал и осторожно понюхала.

– Какой-то яд, – сказала она. – Лучше взять его с собой, чтобы священники могли определить, какое подобрать противоядие.

Моргалла направилась к двери вслед за мужчинами.

– Лорд Танн, – слабым голосом позвал Элайт.

– Не разговаривай, – посоветовал ему Данила. – Старайся поменьше двигаться, чтобы яд не так быстро расходился по телу.

– Это очень важно, послушай меня, Арфист. В моей сумке есть ключ. Он откроет тебе двери моего дома на Серебряной улице. Присмотри, чтобы средства на содержание леди Азарии регулярно поступали в храм. – Элайт помолчал и горько усмехнулся: – Раз уж ты разгадал все загадки свитка, может, сумеешь разобраться и в моих торговых делах.

От приступа боли лицо эльфа перекосило и на верхней губе выступили крупные капли пота. Янтарно-золотистые глаза не отрываясь смотрели в лицо Данилы, и их неподвижность придала эльфу сходство с умирающим ястребом. Однако пока эльф держался и не поддавался действию яда.

– Поклянись! Поклянись, что добьешься, чтобы моя дочь получила свое наследство!

– В этом уже нет необходимости, – тихо сказал Данила и кивком головы указал на слабое голубоватое свечение вдоль левого бока Элайта. Волшебный кристалл в рукояти Лунного Клинка ожил и замерцал внутренним огнем. – Ты все сделал сам.

Элайт протянул руку и с благоговением коснулся меча. Выражение неземного спокойствия разгладило его лицо, и тогда глаза закрылись, сознание покинуло эльфа.

– В момент смерти он восстановил свою честь, – сказал Вин, с удивлением глядя своими зелеными глазами на волшебный эльфийский меч.

– Он получил второй шанс, – поправил его Данила, заметив, что Элайт еще дышит. – Надеюсь, мы увидим, как он им распорядится.

Солнце склонилось к западу, и жители Глубоководья покинули свои дома, чтобы сойтись на Рыночной площади в один из самых драматичных дней своей жизни. Предстоящее Сумеречное Собрание начинало Обновление.

С рынка под открытым небом были убраны все переносные палатки и прилавки, чтобы тысячам горожан хватило места на самой большой площади Глубоководья. В самом центре была возведена высокая платформа, волшебные огоньки над ней давали достаточно света и усиливали голоса тех, кто собирался говорить. Еще на платформе стояли шестнадцать кресел – по одному для каждого Лорда Глубоководья.

Появлению Лордов предшествовали многочисленные слухи, поскольку их судьба казалась очень неопределенной. Еще больше разговоров было о событиях на Поле Триумфа: нападение дракона – нечастое явление.

Но и это происшествие не могло выбить горожан из равновесия, ведь они все видели своими глазами и так же привыкли к проявлениям магии, как и любой житель Фаэруна. Повсюду слышались догадки о том, кто был тот таинственный бард. Люди спорили, кто виноват в колдовской погоде, бард или Хелбен Арунсун, а также о том, стоит ли подтверждать полномочия Лордов Глубоководья или надо искать другие способы справляться с проблемами.

Разносчики сновали в толпе и предлагали не только освежительные напитки, но и – в свете того, что произошло днем, – травы, амулеты и снадобья, чтобы успокоить нервы или унять боль от ран. Самые зажиточные жители и гости расположились на высоких сиденьях под балдахинами, стоявших по периметру площади, и слуги то и дело перебегали от одной группы к другой, разнося записки с условиями пари между знатными семействами Глубоководья. Люди попроще занимали стоячие места в центре, и вскоре вся площадь стала похожа на живой многоцветный ковер.

В своем убежище над оружейной лавкой Люция слушала гомон людского потока, стремившегося к площади на Сумеречное Собрание. Элайт Кроулнобар снабдил ее всем необходимым для путешествия и распорядился дождаться вооруженной охраны. Сама мысль покинуть Глубоководье была очень неприятна Люции, поскольку здесь прошла большая часть ее жизни, здесь она добилась высокого положения. Но большая часть ее капиталов все же была размещена в других городах, и обширные поместья имелись по всему Фаэруну. Она ни в чем не будет нуждаться и сможет начать жизнь сначала.

Сумерки сменились вечерней темнотой, и у двери послышался условный стук. Люция кивнула своему охраннику, и дверь распахнулась. Высокий рыжеволосый мужчина нагнул голову, чтобы не удариться о низкий косяк. Войдя и выпрямившись, он окинул Люцию печальным взглядом. Женщина ахнула и отшатнулась.

– Учитывая обстоятельства нашей последней встречи, нетрудно понять твое удивление, – заговорил Каладорн. – Как я понимаю, ты собираешься покинуть город и твой напарник по путешествию уже прибыл.

Коренастый мужчина со смуглой кожей и выражением самодовольного удовлетворения на бородатом лице вошел в комнату вслед за ее бывшим возлюбленным. Люция узнала в нем лорда Хьюна, и у нее перехватило дыхание. Она бросилась в объятия Каладорна.

– Каладорн, ты любишь меня, ты не можешь со мной так поступить! Если ты меня выслушаешь, то все поймешь…

Одним движением головы он прервал ее мольбы, взял за плечи и решительно отстранил от себя.

– Достаточно. Я и так нарушаю закон, разрешая тебе уехать. Ты не хуже меня знаешь, какое наказание ждет того, кто раскроет личность Лорда Глубоководья. – Каладорн взял ее за руку и склонился в прощальном поклоне. – Счастливого пути, Люция.

Молодой человек повернулся к лорду Хьюну, изучавшему леди Тион бесстрастным взглядом.

– Рыцари Щита – нежеланные гости в этом городе, и мы не намерены терпеть их присутствие, – сказал Каладорн. – Я получил полномочия передать, чтобы ты никогда не возвращался в Глубоководье. Обновлению сопутствует перемирие, но к концу этого мирного дня тебе лучше убраться как можно дальше от города. Отзови своих воров и убийц, и город готов выполнить свои обязательства по торговым сделкам перед гильдией Тезира.

– Ты чрезвычайно благороден, лорд Каладорн, – бесстрастно ответил Хьюн. – Я принимаю твое предложение и даю слово выполнить его условия. А по просьбе лунного эльфа обеспечу безопасный отъезд и своей землячке.

Молодой человек поклонился и вышел, мгновенно растворившись в толпе, спешащей на Рыночную площадь. Вместе с ним угасла и последняя надежда Люции. Интересно, знал ли Каладорн, чем обернется для нее такое милосердие с его стороны? Сама она ничуть не сомневалась в своей судьбе, раз ее участь зависела от лорда Хьюна.

– Что ж, пора отправляться, – спокойно произнес купец из Тезира. – Нам предстоит долгий путь.

Словно слепая, Люция последовала за ним по черной лестнице и дальше, в коляску, стоящую рядом с домом. Настроение лорда Хьюна, в котором не было ни злобного триумфа, ни особого гнева, тревожило Люцию больше всего. Казалось, ее спутник цинично наслаждается обществом аристократки.

– Что ты со мной сделаешь? – тихо спросила она.

– Я думаю, было бы неплохо вернуть обратно в Тезир одного из членов ненавистной королевской семьи, – ответил Хьюн, блеснув маленькими черными глазками. – Это будет справедливо, не так ли? В конце концов тебе отплатили твоими же монетами.

С этими словами уроженец Тезира дал кучеру знак, и упряжка лошадей тронулась в дальний путь на юг.

Священники эльфийского храма приняли Элайта Кроулнобара под свою опеку, и Данила с друзьями тотчас же отправился на Рыночную площадь. Арфист ощущал огромное облегчение от выполненной задачи, но не мог радоваться в полную силу, пока не убедился в окончательном уничтожении заклятия. Если Хелбен не поправился после его песни, победа в глазах Данилы была бы неполной и бесполезной.

Трое приятелей едва сумели протиснуться на площадь. Неожиданно чья-то рука уверенно сжала плечо Данилы, и, обернувшись, он увидел перед собой красивое, но мрачное лицо своего друга Каладорна.

– Благодарение Мистре, я оказался не прав! Не могу выразить, как я рад, что ошибся, Каладорн.

– Ты не ошибся, – спокойно возразил молодой человек. – Это я был не прав и хотел бы помириться. – Данила пожал протянутую руку и дружески хлопнул приятеля по плечу. – Леди Лаэраль рассказала мне обо всем, что случилось, и о твоей роли в этом деле, – продолжал Каладорн, едва улыбнувшись. – В конце концов, Дан, у тебя появился сюжет, достойный твоего таланта барда!

Не успел Данила поинтересоваться здоровьем Хелбена, как Каладорн пропал в толпе людей. Глубоко вздохнув, юноша наконец обратил внимание на платформу. Вскоре лорд Пайргейрон и пятнадцать остальных Лордов в масках и накидках поднялись на помост и заняли свои места в креслах. По толпе пробежал шепоток, и тотчас все стихло, когда Первый Лорд встал, чтобы открыть Собрание.

– Добрые люди Глубоководья! У нас был долгий и беспокойный день, да и в последние несколько недель произошло немало странного. Прежде чем начать обычный ритуал Обновления, хочу вам кое-что рассказать. Один из Лордов Глубоководья поведал мне удивительную историю. Но я плохой оратор, а поведать ее целиком под силу лишь барду. – Первый Лорд немного помолчал и улыбнулся. – Я приглашаю Данилу Танна.

От такого неожиданного приглашения сердце в груди Данилы радостно забилось. Значит, Хелбен Арунсун очнулся от своего колдовского сна, ведь только он один знал обо всем, что происходит! Но затем Арфист припомнил об осведомленности Каладорна, и уверенность немного уменьшилась.

За спиной Данилы раздался топот и крики Моргаллы, что привлекло к барду всеобщее внимание. Люди вокруг разразились одобрительными возгласами и аплодисментами. Толпа расступилась, освободив проход к помосту.

Такой теплый прием несколько охладил радость Данилы. Вероятно, действие колдовского заклятия еще не совсем закончилось. Разве его слава не должна была исчезнуть вместе с колдовскими чарами?

Но Моргалла настойчиво подталкивала Арфиста, и Дан двинулся к центру площади. Красивая золотоволосая девушка-эльф, заметив, что у него в руках нет инструмента, протянула свою арфу и с многозначительной улыбкой попросила вернуть в любое время.

При одном взгляде на арфу Данилу осенило вдохновение, и он понял, как сможет без лишних вопросов узнать о судьбе своего дяди. Он поблагодарил девушку и поднялся на помост.

Арфист заиграл одну из своих любимых мелодий и под нее запел импровизированную и почти точную версию произошедших событий. Данила старался придерживаться фактов, но намеренно слегка приукрасил свое повествование да еще добавил несколько вольных комических замечаний.

Боковым зрением юноша заметил, как один из Лордов поднес руку к скрытому под колпаком лбу. Этот жест он слишком хорошо знал. Радость заполнила сердце Арфиста, и магия песни-чары наполнила его душу.

О глубоким вниманием слушали жители Глубоководья новую балладу. Они так были поглощены музыкой и Словами, что впоследствии многие горожане сочли это волшебством.

Примечания