Разыскать виллу Рикс и впрямь труда не составило. Запыленные, низко подстриженные кусты лавра чахли за поломанной оградой с кирпичным основанием. Джордж поднялся к парадному крыльцу и дернул ручку звонка. Та легко отошла от стены вместе с окантовкой и повисла на проволоке. Где-то в глубине дома дважды недовольно звякнуло. Константайн засунул проволоку обратно в щель. Рядом с боковым крыльцом, к которому вел черный ход, стояли два мусорных ведра. Крышкой одному служил кусок фанеры.

Дверь открылась, и в проеме показалась залитая солнечным светом миссис Феттони, в комбинезоне и платке, из-под которого, словно набивка чучела, торчали волосы. Маленькие темные глазки посмотрели на Джорджа без любопытства.

– Вам чего? – спросила женщина.

– Вы миссис Феттони?

– Да. – Она нагнулась и подняла с пола свернутый номер «Дейли Мейл», недавно опущенный почтальоном в щель на двери. Взглянула на заголовок и сунула газету под мышку.

– Ваш муж дома?

– Нет. И уже никогда не вернется. На ее лице не дрогнул ни один мускул.

– Простите… не понял.

– Несколько дней назад он попал под автобус. Его задавило. Насмерть.

– Насмерть? – Изумление, вложенное Джорджем в свой возглас, польстило женщине. Глаза ее слегка оживились. Она ощутила себя в главной роли. И продолжила:

– Ужас, конечно. Впрочем, от него такое вполне можно было ожидать. Вечно он бродил, загнув башку неизвестно куда. Прошлой ночью мне было очень плохо. Но теперь прошло. Сегодня под вечер опять уеду к сестре. Одной мне здесь, знаете ли, не по себе. Хватит с меня прошлой ночи. А вы не из страховой компании?

– Нет. Мне хотелось поговорить с вашим мужем о письме, которое он послал моему другу в Оксфордшир. Может быть, вы что-нибудь об этом знаете?

– Нет. Да и сам Луиджи вам бы не помог.

– Почему же?

– Потому что он те письма не писал. Он просто пересылал их. И подзарабатывал на этом. Впрочем, гроши. И вообще мне это занятие не нравилось.

В голове Джорджа сразу возник образ профессора, пьющего на радостях коллекционный портвейн. И в глубине сознания зародилась тучка с надписью «Скорпион». «Нет, нет, – повторял он про себя, – не может быть. Неужели жизнь способна так смеяться над человеком?»

– Вы хотите сказать, ваш дом был лишь пересылочным пунктом?

– Точно. Получатели обычно забирали свои письма сами. Впрочем, на дорогих машинах они сюда не приезжали. Приходили пешком. Но тех, у кого есть дорогая машина, было видно сразу. Читалось на лицах. Бывали среди них и женщины.

– А по почте он письма разве не отправлял?

– Редко. Вы что, сыщик?

– Нет. А почему вы спрашиваете?

– Несколько лет назад к нам приходил один такой. Помню, низенький был и лысый. Очень уж его наш кот доставал. Но он и меня сегодня достанет, если вскоре не отыщется. Ведь мне, чтобы отвезти его к сестре, надо еще его в корзину усадить – не бросать же его сразу после похорон… Бедный Луиджи.

Так она впервые за весь разговор пожалела мужа, впрочем, без особого воодушевления.

– Вы давно замужем, миссис Феттони?

– Пять лет, – ответила она и вдруг проницательно взглянула на Джорджа: – Я догадываюсь, о чем вы думаете. Да, я не очень расстроена его смертью. Это был брак по явному расчету – двое пожилых людей сошлись в надежде избежать одиночества. Мы нравились друг другу, но не больше. А иногда Луиджи меня сильно раздражал. И затея с письмами мне не нравилась. Что вы еще хотите узнать? Говорите скорей, а то мне надо собираться, да еще кота разыскать.

Джордж поразмыслил, не поднажать ли на вдову еще, но решил не рисковать. Лучше всего было подождать в надежде, что она быстро найдет своего кота и благополучно доберется до сестры, а потом наведаться в дом еще раз.

– Нет, нет, – заверил Джордж, – больше ничего. Спасибо, миссис Феттони. В вашем теперешнем положении вы оказались ко мне очень добры. К тому же дело с письмом – это пустяк.

– Тогда все. А я было подумала, что вы пришли за каким-нибудь письмом. Их тут несколько штук осталось. Хотя на клиентов моего покойного мужа вы не похожи.

Джордж вернулся к своему «мини», не без труда втиснулся в него и сказал себе: «Да уж, я определенно не из тех, кто владеет дорогой машиной». Он завел мотор и вдруг осознал, сколь жесток Лондон. Пройди пару улиц от своего дома и окажешься в чужой стране, где никто ничего не знает ни о тебе самом, ни о твоих делах. А потом Джордж снова подумал о профессоре. Он все более и более убеждался, что бедняга Дин рано радовался. Да, Луиджи Феттони мертв, но, судя по роду его занятий и образу жизни, он на роль Скорпиона не тянул – вот только если профессор был его единственной жертвой. Теперь Джорджа чрезвычайно интересовали три других письма, найденные у погибшего. Ему очень – видит Бог, очень – хотелось обмануться в своих опасениях. Он с ужасом думал о том, как сказать профессору, что его мучения еще не кончились.

Джордж пересек реку, оставил машину на платной стоянке у Афинеума и зашел в «Клуб путешественников», что был рядом, за углом. Он расположился в укромном месте со справочником «Кто есть кто». И прочитал первым делом о Джоне Берни:

Интересная вырисовывалась картина. Берни не было еще и пятидесяти, он уверенно шел к вершине, обгоняя многих сверстников. Это был новый чародей из Уэльса – напористый, остроумный, сравнительно молодой адвокат, не оставлявший соперникам ни дюйма места и ни секунды времени для борьбы. И не нужно быть провидцем, чтобы понять, куда он метит.

Об Александере Сайнате справочник сообщал следующее:

Теперь Джордж понял, почему имя казалось знакомым. Не раз случалось ему видеть лилово-белые рекламные щиты на лесах, окружавших лондонские новостройки. Щиты с надписью «Линдс-Сайнат». Скорпиону, видимо, перепадала, – а может быть, и до сих пор перепадает – часть доходов от все время меняющихся очертаний Лондона.

Джордж поискал в справочнике Надю Темпл, но не нашел. Она, без сомнения, по своему положению должна была быть включена в него, но, по всему судя, запретила предавать гласности данные о себе. Очевидно, в жизни знаменитых англичан настало такое время, когда наиболее престижным считается уже не печататься в «Кто есть кто».

Константайн забрел в курительную комнату, заказал коктейль «Радость путешественника», состоявший поровну из джина, черри-бренди и свежего лимонного сока, и раскрыл номер «Ивнинг Стандарт». От чтения его оторвали только раз – подошел литературный агент, бросил Джорджу: «Привет! Не знал, что ты уже вернулся», – и неохотно поплелся вслед за своим протеже – известным актером, чересчур громко возвещающим о том, что, если ему тотчас не принесут большую рюмку виски, он умрет – пусть так и знают.

Домой Джордж вернулся в три часа, развалился на кушетке и вынул взятое у профессора письмо, внимательно разглядывая его и хмурясь. Как не нравились ему собственные мысли, как горячо желал он избавиться от них!.. Скорпионом должен был быть Луиджи Фет-тони. Должен…

Позвонил корреспондент «Би-Би-Си Телевижн», стал задавать бестолковые вопросы о последнем фильме Джорджа: «Устроит ли вас, если?.. Как вы считаете?..» Константайн побеседовал с ним с завидным, по собственным меркам, терпением.

Потом он закурил, подошел к окну посмотреть, как расцветают на площади тюльпаны. По улице с превышением скорости пронесся роскошный «Астон-Мартин», показав задницу с дипломатическим номером.

«Профессор считает вымогателя погибшим, – размышлял Константайн. – Ну и пусть?» Нет, это рискованно. Узнав добытые Джорджем сведения, никто не поставил бы на правоту профессора и ломаного гроша. Хотя пить было еще рано, Константайн налил себе щедрую порцию виски с содовой, чтобы заглушить поганый привкус во рту. Но, чтобы он исчез навсегда, в квартире на Фентиман-роуд должно найтись немало интересного. Хотя бы пишущая машинка с таким же шрифтом, как на конверте письма Скорпиона.

В десять вечера Джордж на такси добрался до южной оконечности моста Воксхолл, оставшуюся часть пути до дома Феттони он преодолел пешком. Поравнявшись с виллой, Джордж еще раз осмотрел ее. Занавеси в гостиной были задернуты. Свет не горел ни там, ни за полукружьем грязного стекла над парадной дверью. Машина выходца из Вест-Индии была накрыта старым чехлом. Джордж вновь перевел взгляд на виллу Рикс. Встал у калитки и закурил. От протравленной земли, в которой чахли лавры, исходил горячий кислый летний дух. Было тихо и тепло. Наконец, решившись, Джордж распахнул калитку, прошел к черному ходу, и тут у него захватило дух: фанеру с мусорного ведра кто-то скинул. За домом бетонная площадка была пуста, только у одной из ограничивающих ее стен стоял старый каток для белья. Черный ход выступал из дома небольшим отростком. Из окна соседнего особняка лился свет, истошно вопило радио.

Джордж повернул ручку, и дверь открылась. Он вошел в дом, осторожно притворил дверь, включил маленький фонарик и понял, что оказался не в доме, а в пристройке, где хранилась всякая всячина. Только полдюжины ленивых тараканов бродили здесь вокруг поленницы. Настоящая дверь черного хода была застеклена и закрыта на английский замок. «Если миссис Феттони заперла его на два оборота, придется бить стекло», – подумал Джордж. Впрочем, хозяйка не показалась ему дотошной, если не считать заботы о коте. Джордж вынул из кармана широкую пластинку из плексигласа, вставил ее между замком и дверью. Поднажал на плексиглас, и язычок отошел. Запахло мокрой фланелью и подгоревшим молоком. Джордж снова включил фонарик и убедился, что находится в кухне. Описанием царившего здесь беспорядка можно было бы занять целую главу.

Через другую дверь Константайн проник в коридор, ведущий к парадному. Справа он заметил еще две двери, а слева – лестницу. Первая дверь вела в столовую. Она была маленькой, но выглядела опрятней кухни – в ней было меньше барахла. За второй дверью оказалась гостиная. Заглянув туда, Джордж решил оставить ее осмотр напоследок, а пока заняться верхним этажом. Ему совсем не хотелось столкнуться со спускающейся по лестнице миссис Феттони в халате и бигуди, готовой закричать в любой миг. Вверху были две спальни и ванная. На всем лежала печать неряшества и заброшенности. В третьей, «запасной», спальне кровати не было, зато у стены стоял велосипед, а пол устилали старые газеты и журналы. Джордж вернулся в гостиную и включил свет. Стол, диван, буфет, три стула, телевизор, на каминной полке – ваза с искусственными цветами и куча безделушек, в которых сам черт бы не разобрался. Джордж стоял посреди комнаты и оглядывался, пытаясь собраться с мыслями. Нигде не было видно никаких следов пишущей машинки. Но он этому уже не удивился.

Затушив сигарету в пепельнице, которую не вытряхивали, кажется, целую неделю, он решил порыться в ящиках буфета. Первый оказался незаперт, в нем лежало несколько колод засаленных игральных карт, ложка для обуви с вычурной рукоятью, старые номера еженедельника «Смотритель и содержатель гостиницы», наполовину связанный детский жилетик и клубок шерсти с воткнутыми в него спицами. Другой ящик был на замке. Но Джордж быстро нашел ключ в табакерке на каминной полке.

Ящик оказался перегорожен тремя картонками и представлял собой картотеку с картонными полосками, помеченными буквами – по три на каждой, за исключением последней, где букв было пять. Картотека была сделана очень аккуратно – очевидно, не руками миссис Феттони. В первой ячейке лежало отправленное наложенным платежом письмо, адресованное миссис Валери Аллс, живущей на Фентиман-роуд. В других ячейках хранились еще четыре письма. На всех стояли лондонские штемпели.

Джордж осмотрел письма и начал складывать их обратно, размышляя, дойдут ли они когда-нибудь до адресатов. Уложив последнее – к Валери Аппс – он запер ящик, и тут его внимание привлекло нечто, лежавшее на каминной решетке.

Он нагнулся. Это был большой белый конверт, обгоревший почти на треть. Однако марка и штемпель уцелели. Первая оказалась французской, а на втором значилось «Сен-Тропе». От напечатанного на машинке адреса осталось только:

Джордж сравнил шрифт со шрифтом письма к профессору Дину. Оказалось, конверт надписали на той же пишущей машинке. Признав это, Джордж окончательно согласился и с тем, что профессор радовался рано. От досады Константайн даже стукнул себя кулаком по ладони. Потом он полез в карман за сигаретами, раздумывая, есть ли смысл осматривать дом еще раз и повнимательней, и вдруг заметил, что тяжелая гардина у двери покачнулась и из-под ее складок показался носок черной туфли.

Немного поколебавшись, Джордж двинулся к гардине. Неожиданно она распахнулась. Стоявшая за ней девушка шагнула в сторону и остановилась, глядя на Джорджа по другую сторону журнального столика. Левой рукой она придерживала под мышкой сумочку, а в правой сжимала направленный на Константайна пистолет.

– Ни с места, – приказала она. – Стойте где стоите.

Джордж перевел взгляд с мушки пистолета на лицо девушки, а потом вновь посмотрел на оружие. Он не был глупцом и понимал: загнанная в угол вооруженная женщина может выстрелить в любую секунду. А из женских атрибутов у незваной гостьи была только сумочка, но отнюдь не пистолет. Он был хоть и маленький, но Джорджа сразил бы запросто.

– Ради Бога, будьте с оружием поосторожней, – попросил Константайн как можно спокойнее, заметив, что пистолет дрожит в руках женщины. Она явно нервничала, что, увы, могло обернуться не в пользу Джорджа, а скорее против него.

– Тогда слушайте меня, – ответила она. – Положите на стол то, что достали из камина.

Джордж очень медленно засунул руку в карман. Женщину он узнал сразу, хотя и представить себе не мог, что их краткое знакомство нынешним утром ему могло чем-нибудь помочь – ведь и возле больницы они беседовали не особенно дружелюбно. Да, Джордж ее узнал: светлые волосы, упрямо вздернутый носик, большие голубые глаза, тот же голубой костюм под просторным летним плащом. Джордж не спеша положил обгорелый конверт на стол и заметил:

– По-моему, у вас уже входит в привычку все время, отнимать что-то у меня. Кто вы такая и что тут делаете?

– Вопросы задаю я, – оборвала его она. Девушка произнесла это, словно строку из пьесы, попытавшись придать словам побольше веса, но не очень успешно. Впрочем, сказал себе Джордж, с пистолетом в руке внушительно выглядит любой сопляк.

Девушка медленно положила сумочку на стол и потянулась к конверту, с которым вынудила Джорджа расстаться. Константайн смотрел, как она взяла его и неуклюже засовывает в левый карман плаща. Именно это движение ее и подвело. Девушка подняла левое плечо, отведя при этом правую руку на пару дюймов в сторону, так что дуло пистолета перестало смотреть на Джорджа. И тогда Константайн, выбросив правую руку вперед, схватил со стола сумочку и ударил ею девушку по правой кисти. Пистолет перелетел через всю комнату и упал под одну из полузакрытых штор. Джордж прыгнул за ним и добрался до него первым.

Девушка попыталась ухватить его за руку, но он грубо оттолкнул ее, так что она попятилась, споткнулась о диван и упала на подушки.

– Ни с места! – воскликнул Джордж.

Девушка взглянула на него, собираясь что-то сказать, но передумала и только упрямо сжала губы.

Джордж обошел вокруг стола, вынул из пистолета обойму. Она была пуста. В руках Константайн держал «Вальтер Мангурин» двадцать второго калибра – прекрасное оружие. Он вставил обойму обратно в рукоять, положил пистолет в карман и сказал:

– Ладно. Давайте во всем разберемся. Вы знали, что пистолет не заряжен?

– Да.

– Что ж, очко в вашу пользу. Но пока только одно, черт возьми. Женщине заряженный пистолет не идет.

– Я только хотела…

– Знаю. Попугать. Что ж, считайте, вам это удалось. – Он вынул сигареты и спички, закурил и перебросил пачку и коробок на диван. Девушка не обратила на них внимания.

– Вы имеете какое-нибудь право находиться здесь? – спросил он.

– Никакого.

– Я тоже. Вы тут давно?

Она достала сигарету из пачки, закурила и внимательно посмотрела на Джорджа сквозь выпущенный дым.

– Пришла за несколько минут до вас. Услышала, как вы вошли через черный ход, и спряталась.

– Как проникли в дом вы сами?

– Через парадное.

– Открыли его хозяйкиным ключом? – Да.

– Умница.

– Она прячет его за выступом полукруглого окна над дверью, – спокойно объяснила девушка. – Я сама видела.

– Бесшабашная старуха. А как вас зовут? Поколебавшись, она ответила:

– Николя. Николя Мид.

– А меня – Джордж. Джордж Константайн. Так зачем вы здесь? Не из-за Скорпиона ли?

Это произвело на нее впечатление. Джордж приметил, как она приподняла подбородок и сверкнула глазами от удивления. Но ничего не ответила. Джордж боком примостился на столе и, не сводя глаз с девушки, сказал:

– Так или иначе, а разговор кто-то должен продолжить. И это сделаю я. Сдается мне, нас обоих тревожит одно. – Он помолчал и тихо добавил: – Шантаж.

Николя заметно чаще задышала, и в проеме ее не до конца застегнутого голубого костюма показался треугольник белого шелка, окаймленного кружевами, четко выделявшимися на загорелой груди.

Джордж улыбнулся и продолжил:

– Конечно, вы отвечать не обязаны. Но я все равно понял – мы оба решили навестить дом доброй миссис Феттони из-за некоего Скорпиона.

Тут Николя заговорила-таки – резко, с презрением:

– По-моему, ни в ком из связанных с шантажом ничего доброго быть не может!

– Вы правы, – согласился Джордж. – Однако я не думаю, что миссис Феттони о Скорпионе что-нибудь знает. Я думаю другое: нам надо пойти куда-нибудь и хорошенько побеседовать за рюмкой виски. Вы не против?

На сей раз девушка колебалась недолго. Кивнув, она сказала: «Я согласна», и, обойдя журнальный столик с дальней от Джорджа стороны, задержалась у двери.

– Моя машина совсем рядом. И еще: хотя меня зовут Николя Мид, я дочь Нади Темпл. Ведь Темпл – лишь сценический псевдоним.

– Такой поворот меня, признаться, не удивляет.

Джордж жестом указал Николя идти вперед и прошел следом до входной двери. Запах ее духов, приятно освеживший спертый воздух дома, Джорджу понравился, ему даже захотелось узнать, как они называются.