За столом Питера посадили по правую руку Квисто. Чуть дальше расположилась Тереза. Стол был длиной с вокзальный перрон.
      Появилось огромное деревянное блюдо с трехфутовой рыбиной. Гости оживились. Рыба была обложена ломтиками лимона, шариками огненно-красной редиски и острым стручковым перцем, и украшена сложным узором густого желтого соуса.
      Квисто встал. Все замолчали.
      – Друзья мои, сегодня вечером в честь сеньора Лэндерса я вознесу молитву по-английски. Господь, ты добр, тебе понятны все языки, и ты простишь меня, что я воздаю тебе хвалу не на родном языке, – Квисто строго покосился на сидящих в конце стола детей. – Педро, или как там тебя, Луис, немедленно убери рогатку или я тебя отсюда вышвырну. – Затем благоговейно продолжал: – Господь наш – Отче, Мать пресвятая Мария богородица и возлюбленный сын Иисус! Мы – тоже семья, и наши друзья, и все мы благодарим тебя за то, что ты даешь нам пропитание и ещё даешь здоровье, чтобы наслаждаться пищей. – Квисто скосил глаз на Питера и шепнул: – Тунец потрясающий. Больше двадцати пяти кило. – Потом возобновил молитву. – Благодарим тебя, Господь, за это, а заодно за молодое вино, которое мы пьем.
      Питер почти не слушал, опасаясь, как бы девушка просто ради шутки не разоблачила его перед гостями. Если здесь собрались все лучшие люди острова, как же выяснить, кто из них замешан в контрабанде? Если станет известно, как он попал на остров, любой посвященный в эти дела сообразит: он тот помощник капитана, что пропал с «Янычара». Как же переговорить с Терезой и предупредить ее? Теперь Питер с тоской думал об ушедшем пароходе, державшем курс на Сантос, где он был бы в полной безопасности. Как же теперь ему хотелось оказаться там!
      Хозяин, видимо, решил, что славословий на сегодня хватит.
      – Аминь!
      Громким эхом отозвались все сидящие за столом, и начался пир.
      Питер ел без аппетита.
      Человек, занимавший за столом весьма почетное место, весь худой, изможденный, с изжелта-бледной кожей лица и тонкими сомкнутыми губами, сидевший почти напротив, обратился к Питеру на напыщенном английском:
      – Дом вас обескуражил, верно, сеньор? Здесь стоит оказаться утром. С восходом солнца все его обитатели разлетаются, как пташки небесные… А вечером слетаются как на насест на ночь. Вскоре я тоже буду свободен, – и сяду на «Боливар». Кстати, как вам «Боливар»?
      Лэндерс был загнан в угол. Не понимая, о чем речь, он посмотрел на девушку, но ту явно забавлял гость, попавший в крайне затруднительное положение. В отчаянии он буркнул:
      – Нормальный пароход.
      Тереза рассмеялась.
      – Старая калоша. Но скоро здесь будет швартоваться новый пароход.
      Обругав себя за тупость, Питер подумал, что нужно соображать быстрее.
      Голос справа спросил с американским акцентом:
      – Как вы полагаете, что он имел ввиду, говоря «буду свободен»?
      – Действительно… – Питер повернулся к собеседнику.
      – Доктор Курт Джэгер, – пояснил мужчина бесстрастным усталым голосом, – сослан на остров три года назад бразильскими властями. За политику. Ему осталось несколько месяцев, – американец рассмеялся. – Вы, верно, вы позабыли мое имя? Не беда, его никто не помнит. Лессет, Сэмуэль Лессет. – Руки его были в зеленых пятнах явно химического происхождения.
      Лессет болтал легко, непринужденно, рассказывая большей частью о себе. Как морской биолог, он работал на американскую компанию, заинтересовавшуюся применением планктона в качестве пищи. Жил он в перестроенном флотском бараке на окраине, и пригласил Питера взглянуть на его аквариумы.
      – Квисто сказал, у вас в Сантосе были проблемы с полицией?
      – Да ерунда, – отмахнулся Лэндерс. – Обычная драка в порту.
      – Вы молодец, что вовремя смылись. С бразильской полицией лучше не связываться. – Лессет рассмеялся и хлопнул Питера по руке, угодив по больному месту. Питер невольно вздрогнул.
      – Что, больно?
      – Ничего, – буркнул Лэндерс и заметил, как Тереза прислушивается к их разговору, – досталось в драке.
      Вмешался Квисто.
      – Изрядная была, похоже, заваруха! Когда наш друг сошел на берег, на нем не было живого места. Я уж подумал – не вплавь ли он с континента добирался.
      Питер, похолодев, поймал взгляд Терезы. Прямой, чистый, любопытный взгляд. Девушка заговорила, и Питер уловил в её тоне иронические нотки, понятные лишь им двоим.
      – Так вы и правда добирались вплавь, сеньор?
      Питеру казалось, что все за столом только и ждут его ответа. Он растерялся, но тут пришел помощь упрямый характер. Он не желал покидать дом Квисто выставленным на посмешище. Если Тереза намерена его разоблачить – пускай! Если нет – пускай сидит и помалкивает.
      – Сорвался в воду, – нагло соврал он. – Представляете доки, драку на причале? Конечно, надо было сбегать в город, переодеться, прежде чем пролезать на судно и плыть к вам, – Питер позволил себе грустно усмехнуться. – Но когда за тобой гонятся, выбирать не приходится.
      – Ну конечно, – с самым серьезным видом кивнула Тереза, сразу позабыла о Питере и переключилась на доктора Джэгера. Сэмуэль Лессет заметил:
      – Прелестная девочка, не находите?
      Квисто положил на тарелку Питера огромный кусок, но аппетит у того пропал окончательно. Он вдруг ощутил пристальное внимание и затаенную враждебность человека с почти бесцветными, по-китайски раскосыми глазами. Глазки эти принадлежали пухлому коротышке средних лет с рыжим бобриком, затянутому в синий в горошек пиджак. Вокруг Квисто, представлявшего Питера островитянам, кружил людской вихрь, в суматохе трудно было запомнить человека, однако этого Питер запомнил. Отставник, бывший офицер военно-морского флота Бразилии, назвавший себя капитаном Гуарани. Лэндерс выделил его из толпы, поскольку из всех присутствующих он был самым неприветливым.
      – Вы прибыли сегодня на «Боливаре», сеньор?
      Тереза, встрепенувшись, не сводила с Лэндерса глаз.
      Не дрогнув, тот ответил:
      – Да, на нем.
      – Вот и я тоже, – заметил Гуарани. – Но вас я на борту не видел.
      Капитан сразу не понравился Питеру, но отмолчаться было невозможно.
      – Я просидел внизу, на палубе фактически не появлялся.
      Если девушка собиралась его разоблачить – наступил самый подходящий момент. Лэндерс готов был поверить, что она наслаждается его муками. Но Тереза промолчала.
      Прежде, чем капитан Гуарани задал следующий вопрос, мужчина, сидевший слева от Квисто, сказал Питеру что-то по-португальски. Питер покачал головой: он улавливал смысл сказанного только если собеседник говорил простыми фразами и медленно.
      Квисто догадался, в чем дело.
      – Мой друг Нимо Диниц интересуется, на каком судне вы пришли в Сантос?
      С перепугу у Питера вылетели из головы все названия, кроме «Янычара». Но он заставил себя порыться в памяти и вспомнил название посудины, на которой ходил ещё до войны.
      – На «Авангарде», – сказал Лэндерс. – И никогда впредь не хотел бы вновь очутиться на его борту. Грязное корыто, тянется еле-еле, кормят отвратительно.
      «Авангард» курсировал на линии Тилбург – Осло, так что вряд ли о нем слышали в Южной Атлантике!
      Квисто перевел для Нимо Диница, и тот, удовлетворенный, закивал. Вилкой указывая на Нимо, Квисто сообщил:
      – Нимо – самый богатый рыбак на острове. У него три лодки и пианино. Чертовски удачлив.
      Диниц качнув головой, сморщил свой крючковатый нос, с гордостью произнес: – Пианино! – и зашевелил пальцами.
      Квисто расхохотался.
      – Он и ноты на нем взять не может. Жена его на инструмент даже дышать боится, только полирует тряпочкой, а Нино смотрится в полировку, точно в зеркало. И все же это чудное приобретение.
      Лэндерс рассматривал Диница, гадая, не тот ли бросил его на произвол судьбы. Доктор Джэгер, капитан Гуарани, Нимо Диниц, Сэмуэль Лессет… Кто из них способен оставить человека умирать в океане? Придется подозревать всех и каждого. Питеру неприятно было усомниться в порядочности столь гостеприимного хозяина, но нельзя было упускать и Квисто.
      Время шло, ужин кончился, Питер рвался переговорить с Терезой, но увы… Он пил кофе и курил с другими гостями.
      Потом в одиночестве долго молча смотрел на Порто Мария. Береговые огни отражались в теплом темном зеркале ночной бухты. С балкона, Питер разглядел Терезу, стоявшую внизу, на спускавшейся в сад лестнице.
      Лэндерс подошел к ней, и Тереза насмешливо поинтересовалась:
      – Как вам ужин, сеньор Лэндерс?
      – Сами знаете, весь ужин я сидел, как на иголках, ожидая, что вы вот-вот выведете меня на чистую воду.
      – Я хотела, – призналась девушка. – Но вы, бедный, выглядели так мрачно… – красавица резко шагнула во тьму сада и бросила через плечо:
      – Вам нравится мое платье? Правда, к нему нужны нейлоновые чулки, без них оно не смотрится, верно? Ничего, я скоро их куплю. Сегодня спасла жизнь одному недотепе, так он мне подкинул десятку.
      Лэндерс взмолился:
      – Не шутите, пожалуйста, дело слишком серьезно!
      – Ну конечно серьезно, вот и он был настолько серьезен, так спешил на судно, отходящее на Сантос, что даже не заикнулся, как угодил в воду.
      Настроение её стремительно изменилось: смеяться над Питером и дразнить его ей надоело, теперь прозвучал приказ.
      – Потрудитесь немедленно объяснить, почему вы не рассказали мне правду.
      – Если я расскажу, скоро чей-нибудь нож окажется у меня между лопатками, – вздохнул Лэндерс.
      – На этом острове? Здесь такого быть не может! – засмеялась Тереза, явно не веря.
      – Может, – буркнул Питер.
      – Зачем? Господи, сколько тайн!
      Питер долго молчал. Темные глаза островитянки смотрели в упор. Тянул мягкий ночной бриз, шевеля роскошные черные кудри красавицы. Что делать? Поверить ей, довериться и все рассказать?
      – Я жду! – Тереза топнула ногой.
      – Отойдем немного, – предложил Лэндерс, – Не дай Бог кто-то услышит.
      Питер побрел в глубину сада и прислонился к шпалере. Стебли молодого винограда серебрились в лунном свете. Он рассказал Терезе почти все, стараясь ничего не забыть и не упустить. Питер смотрел ей в лицо, но взгляд её оставался непроницаем, она слушала Питера не перебивая. Когда Питер закончил, Тереза не в силах была скрыть своего раздражения, бившего через край. Чистой и в доверчивой девушке трудно было поверить в такое.
      – Дайте мне слово, что вы не лжете.
      – Клянусь чем угодно, – кивнул Лэндерс.
      Отвернувшись, она тонкой рукой рванула зеленую кисть винограда, и он почувствовал её негодование. Стоя к Лэндерсу спиной и глядя в ночь, она заговорила, и в словах её звучала оскорбленная гордость:
      – Трудно поверить, что на нашем острове есть люди, способные бросить человека в океане. Нам такие не нужны. – Тереза повернулась, и на миг её рука легла в руку Лэндерса. – Сеньор, я приношу вам свои извинения.
      – Вы тут не причем, – пожал плечами Питер.
      – Вы не поняли, все, что здесь происходит, абсолютно все, касается меня. Остров и род Дас Тегас нераздельны. Это наш остров. Тем мы и горды. И никогда ничего подобного у нас не случалось… Нет, бывало всякое, но это можно было понять и простить.
      Питер ждал от Терезы совсем других слов. Но тут он понял, что такое безумная гордость и любовь, гордость за остров и любовь к родной земле. Теперь он не знал, как её успокоить.
      – Не принимайте этого близко к сердцу. Я и так вам благодарен по гроб жизни. Без вас я бы просто погиб. Нужно только одно: никому ни слова про нашу тайну.
      – Конечно, мы будем молчать, – кивнула Тереза.
      – Мы? – изумился Лэндерс.
      – Мы с папой.
      – Вы должны ему рассказать?
      – А как же! Это его остров.
      Тереза внезапно умолкла, и Лэндерс понял, что она угадала его мысли. Теперь её голос звучал вызывающе.
      – Полагаете, сеньор, мой отец тоже должен быть под подозрением?
      – Ну конечно нет, – поспешил заверить Питер, не желая её понапрасну тревожить. – Безусловно, ваш отец должен знать правду.
      К его удивлению Тереза добродушно рассмеялась.
      – Ах, сеньор, вы подумали именно так. У вас это на лице было написано. Но я вас прощаю, после всего, что вам пришлось пережить, осторожность не помешает. Но сказать ему нужно, только как-то помягче.
      – Подождем, пока разойдутся гости, – буркнул Питер.
      – Разумеется, – Тереза пошла по тропинке в глубину сада, помолчала, потом, не оборачиваясь, обронила: – А вы смелый человек… Плыли бы сейчас на «Боливаре», не ведая хлопот… Как вспомню ваше лицо, когда доктор Джэгер заговорил о пароходе! А когда я спускалась по лестнице, – последовал взрыв хохота.
      – Ну, я думал, вы живете на том конце острова, и считал, что никогда вас больше не увижу.
      – Временами я провожу там несколько дней, но обычно отару пасут Хозе или Педро. А что вы подумали, увидев меня, спускающуюся по лестнице?
      – Подумал о том, как вы прекрасны, – признался Питер. – И о том, что из всех людей на Земле людей вас я бы хотел видеть в последнюю очередь.
      Неожиданно Лэндерс почувствовал себя легко и непринужденно, как дома, и все благодаря присутствию Терезы. Они с Квисто были прекрасными людьми. Приходилось, правда, вести себя поосторожнее, дабы не задеть ненароком семейные чувства к родному острову и фамильную честь.
      Пришлось довольно долго ждать, пока гости разойдутся и Квисто останется один. Пребывая в прекрасном расположении духа, Квисто весь сиял. Он спустился в сад, опираясь на трость с серебряным набалдашником и докуривая последнюю на сегодняшний день сигару. Тереза поступила вполне разумно, уведя отца подальше от дома, где их разговор могли подслушать. Тут она пересказала отцу историю Питера. Девушка говорила на родном языке очень быстро, однако по реакции Квисто Питер легко угадывал, когда повествование достигало очередной кульминации.
      В первый раз тот в гневе сшиб тростью цветы с клумбы. Потом ярость, зашвырнув горящий окурок сигары далеко в кусты. В третий раз Квисто резко повернулся к Питеру, с его крахмальной рубахи с треском посыпались пуговицы, в порыве чувств он развел руками, оглашая сад ревом, подстать разъяренному дикому зверю.
      – На моем острове! Господи Боже, это просто несправедливо. Нет, тут всякое случалось, я понимаю. Каждый приходит ко мне со своими радостями, своими бедами. То нужно отпраздновать рождение ребенка, то помочь кому-то утаить налоги от государства. Почему бы и мне не поживиться на контрабанде?
      Тереза взяла отца за руку.
      – Но убить сеньора Лэндерса! Разве кто-то из наших людей на такое способен? – вздохнула красавица.
      Питер заметил, как внезапно изменилось выражение лица Квисто.
      – Такое прощать нельзя, – прорычал некоронованный король Альваро, вскочил с места и принялся расхаживать взад-вперед возле клумбы. – С этим надо покончить. Одно дело безобидная маленькая контрабанда… И совсем другое – убийство! – Он остановился у Питера за спиной и положил руку Лэндерсу на плечо. – Мы с ними разберемся, сеньор. Всякое творится на острове, и хорошее и дурное. Но вы не волнуйтесь. Вы под моим покровительством. Завтра в гавань вернутся рыбачьи лодки, и мы посмотрим, на какой лодке выходит в море тот пес. А потом решим, что делать.
      Питер забеспокоился, услышав от Квисто «мы». Так можно упустить инициативу из рук. Лэндерс прекрасно видел, насколько отец с дочерью вспыльчивы и горячи. Возбужденный Квисто готов был мчаться утром на причал и разбираться прямо на месте.
      – Помните, ни в коем случае нельзя вызвать ни малейшего подозрения. Все сведения нужно передать в Сан-Пауло, и при этом никого не вспугнуть.
      – Конечно, – вскричал Квисто. – Отныне наш девиз: «Осторожность!» Но сейчас поздновато. Спать! Спать!
      Но не успел Питер пожелать хозяевам спокойной ночи и отойти на несколько шагов, как Квисто внезапно обернулся и окликнул его. Гигант казался задумчивым.
      – Сеньор Лэндерс!
      – Да?
      – Большое вам обещали вознаграждение за эту работу?
      Питер пожал плечами.
      – Размеры вознаграждения будут зависеть от того, как глубоко удастся копнуть.
      Квисто улыбнулся и довольно кивнул.
      – Черт возьми, тогда мы должны обнаружить так много сведений, чтобы сумма вознаграждения оказалась достаточно велика, и мы смогли бы поделить её пополам.
      Прежде чем Питер справился с удивлением, довольно жестко прозвучал голос Терезы:
      – На троих. Без меня тайна сеньора Питера осталась бы в океане.
      – На двоих! – возмутился рассерженный Квисто.
      Питер молча взглянул на отца, потом на дочь, усмехнулся и поддержал Терезу.
      – Нас трое, Квисто.
      Квисто заворчал, Тереза мягко рассмеялась – отец её сегодня позабавил. Лэндерс брел по склону холма, наслаждаясь тем, что рядом идет прекрасная девушка. А для Терезы словно и не существовало благоуханной ночи под звездным небом, воздуха, дрожащего от взмахов нежных крыльев мотыльков. Лэндерс открыл калитку и повернулся к ней.
      – Простите меня за дурацкое поведение утром. Вы меня спасли, а я вас принял за простую пастушку. Знай я, кто вы, я не никогда бы… – Питер сбился, подыскивая слова и чувствуя себя не в своей тарелке.
      Тереза рассмеялась.
      – Что такое дурацкое поведение? Поцеловать и дать мне денег – глупо? Почему? Мне нравятся поцелуи и деньги.
      Прежде чем Лэндерс успел ответить, девушка чмокнула его в щеку и скрылась во тьме, осталось только эхо звонкого смеха.
      Вернувшись в дом, она застала отца в гостиной. Терезе стало не до смеха. Лицо Квисто выглядело мрачным и уставшим. Исчезли неуемная энергия и сила духа. Он поднял взгляд на дочь и улыбнулся. Девушка взяла отца за руку, Квисто погладил её пальцы.
      – Я знал, что-то должно случиться. Даже на этом острове мы не отрезаны от мира. Наши люди и прежде совершали дурные поступки, но они всегда вели себя, словно расшалившиеся дети. Теперь среди нас поселился дьявол. Я просто чую в воздухе запах падали…
      Квисто был печален. Тереза прижалась к отцу.
      – На такое способен кто-то один. Остальные остались прежними, – заметила она. Но Квисто покачал головой.
      – Нет, дочка, заразная болезнь быстро передается другим. Я в свое время насмотрелся, каков большой мир, потому и бежал из него. Но даже здесь он меня достал.
      – Мы выкорчуем заболевшие побеги, – убеждала Тереза. – Все останется по-прежнему.
      Отец смотрел на любимую дочь, полную неистребимого оптимизма, и завидовал силе и смелости, с которой она входила в большой мир.
      Поцеловав отца, Тереза поднялась по лестнице. Оглянувшись, она увидела, что тот не трогается с места, и сердце её внезапно переполнила волна горячей нежности к нему.

      Наутро Питер проснулся поздно, когда двери со скрипом распахнулись и в комнате появилась Анита с подносом. Комнату наполнил аромат кофе и булочек. Питер сел и поблагодарил горничную.
      Отступив на шаг от кровати и держа руки за спиной, Анита одарила Питера улыбкой. Таких девиц Лэндерс распознавал мгновенно: снимаешь её на вечер, провожаешь домой и расстаешься, обменявшись поцелуем. Что ещё нужно моряку, получившему увольнительную на берег? А помахав красотке рукой, о ней больше и не вспомнишь.
      Горничная удалилась, Лэндерс выпил кофе, оказавшийся выше всяких похвал, и съел булочку. Жаркое утреннее солнце било прямо в лицо. Лэндерсу надоело валяться в постели. Он протянул руку за часами, но там их не оказалось. Хотя до прихода Аниты часы спокойно лежали на столике у кровати.
      «Ладно, милашка с шустрыми пальчиками, будет о чем поговорить», – решил Лэндерс.
      Одевшись, он поспешил на поиски служанки. Зал погребка оказался совершенно пуст, из кухни доносилось пение Грации. Рядом с дверью кладовки Лэндерс заметил ещё одну и очутился в маленьком внутреннем дворике. Через арку напротив видна была часть городской площади и мыс, вокруг которого серебрилась под солнцем вода. Анита разбрасывала вокруг себя желтые зернышки маиса, отгоняя нахального петуха, норовящего проглотить лишнюю ему порцию корма. Тот заорал, шарахнулся к стене, и Питер расхохотался. Девушка обернулась и усмехнулась.
      – На пару слов, – махнул ей Лэндерс.
      Анита бросила курам последнюю горсть зерна.
      – Да, сеньор?
      Лэндерс протянул руку:
      – Мои часы. Понятно?
      Горничная кивнула, демонстрируя полную невозмутимость.
      – Поживее, – приказал Лэндерс.
      Продолжая усмехаться, горничная вызывающе нагло пялила глаза.
      – Без глупостей, – Питер сжал её запястье и почувствовал, как все её тело задрожало, словно он имел дело с молодым, диким, норовистым животным. Анита изо всех сил стукнула его по раненой руке. Лэндерс взвыл и отпустил девушку. Она метнулась через дворик к арке, но Питер преградил дорогу.
      Смеясь, девушка попятилась к стене, скрываясь в густых зарослях вьюнка, усыпанных крошечными голубыми цветочками. Заметив, как Анита прикрывает карман на платье, Питер догадался, где его часы. Он видел, что девушку не пугает, а забавляет все происходящее.
      Резко шагнув вперед, Лэндерс схватил её за локти и навалился всем весом, вдавливая в заросли вьюнка. На них посыпались дождем крошечные голубые цветочки. Девушка боролась отчаянно, лягаясь и ругаясь по-португальски. Продолжая её удерживать, Питер извлек свои часы и сделал шаг назад, но горничная не отпускала. Ее раскрасневшееся лицо оказалось совсем рядом, губы приоткрылись, глаза затуманились. Поначалу Питера лишь позабавила мгновенная перемена её настроения, но через миг он уже целовал её и она страстно отвечала.
      – Доброе утро, сеньор, – раздался голос за спиной.
      Вырвавшись от Аниты, Питер увидел Терезу и Квисто. Тереза в зеленой юбке и белой блузке стояла под аркой, Квисто размахивал раскрытым зонтиком.
      Тереза что-то бросила по-португальски Аните, та, подмигнув Питеру, метнулась в дом.
      Смущенный, Питер шагнул навстречу.
      – Анита украла мои часы…
      Тереза отвернулась, Квисто расхохотался.
      – Действительно, сеньор, разве есть лучший способ вернуть украденное?
      Питер вымучил ответную улыбку и уставился на девушку.
      Квисто вертя в руках зонт, посоветовал:
      – Да не расстраивайтесь вы, сеньор. Анита ждет поцелуев, как овца дойку. Пойдемте, мы же решили поискать пса.
      Они направились к причалам. Питер шел слева от Квисто, девушка – справа. Пару раз Лэндерс покосился на Терезу, но девушка даже не смотрела в его сторону.
      «Чертово невезение, – думал Питер, – надо же было им явиться именно сейчас…»
      Солнце припекало ещё сильнее. С океана накатывалась зыбь, у входа в бухту разбивались тяжеловесные медлительные валы. Ветер с моря закручивал маленькие пылевые смерчи и шевелил сухие листья пальм. И никаких признаков возвращения рыбацкой флотилии.
      Квисто был настроен очень решительно и намерен действовать наверняка.
      – Заметив пса, давай проявим осторожность, сеньор, – предостерег он Лэндерса громовым голосом. Слова разносила бризом по все гавани. – Не выдадим себя ни словом, ни взглядом. Мы просто-напросто пришли полюбоваться утренним пейзажем. Мир всегда прекрасен… Тайна известна только нам троим. И не дай Бог выдать себя раньше времени! Ну, а потом… Потом мы нанесем решающий удар!
      В ту же секунду Питер увидел пса. Что это именно тот пес с рыбацкой лодки, он не сомневался. Пес пробежал по площади, опустив морду к самой земле, словно по следу чего-то съедобного.
      – Вот он! – воскликнул Лэндерс. – Вон там, смотрите!
      Прежде, чем он договорил, Тереза метнулась вперед. Увернувшись от стайки ребятишек, она ловко схватила пса на руки и вернулась, победно сверкая глазами.
      – Вы уверены в том, что это именно тот пес? – Тереза сунула его Питеру.
      – Да, это он, – подтвердил Лэндерс. Энтузиазм, с которым Тереза бралась за дело, его безусловно восхищал, но вместе с тем смущал избыток эмоций, постоянно перехлестывавших через край.
      – Ради Бога! – взмолился он, – не нужно необдуманных поступков. Никто не должен знать, что нас интересует пес. Секреты должны оставаться между нами.
      Лэндерс ожидал взрыва, но тут вмешался Квисто:
      – Сеньор прав. Не забывай об осторожности. Это очень серьезно, Тереза.
      – Ничего страшного, – Лэндерс попытался смягчить ситуацию, но его помощь не была принята, – девушка холодно заметила:
      – Учту на будущее.
      – Ладно, что будем делать? – спросил Квисто. – Лодки в море. А пес всю ночь провел на острове.
      – Вы знаете его? – поинтересовался Лэндерс.
      Тереза покачала головой. Квисто заметил:
      – Мне он безусловно попадался на глаза, но на острове столько собак. Только у нас четверо. Кто чей хозяин? Разве знаешь…
      – У него вообще может не быть хозяина, – заметила Тереза.
      Лэндерс погладил пса по голове.
      – Отпустите его, – предложил Питер. – Вдруг побежит домой, и мы сумеем что-то разузнать, последовав за ним? А не выйдет – спустимся к лодкам, когда они причалят, и порасспросим рыбаков.
      Тереза подняла глаза на Питера и улыбнулась.
      – Но очень осторожно…
      Питер засмеялся.
      – Да, очень осторожно.
      Тереза спустила пса на землю. Пару секунд он постоял, словно пытаясь понять, что от него хотят, и затрусил через площадь. Они шли следом. Будто ожидая их, пес постоял у подножия крутой и длинной лестницы, идущей между зданий, затем пустился по ступеням.
      – Быстрее, – Питер взял Терезу за руку. – Быстрее за ним!
      Сзади донесся голос Квисто:
      – Мне за собакой не угнаться. Увидимся позже. И помните: главное осторожность!
      Последнее слово прогудело, словно сирена парохода.
      Питер рассмеялся, взглянул на спутницу, и та ответила улыбкой.
      – Вы должны нас простить, ничего подобного тут раньше не случалось. Но мы с отцом постараемся вести себя благоразумней.
      – Раньше и со мной ничего подобного не происходило, признался Питер.
      Пес их изрядно утомил.
      Одолев лестницу, он пустился вдоль улицы, тянувшейся параллельно пляжу и городской площади, заглянул во двор и придирчиво обнюхал помойный бак. Во дворе возился юноша лет шестнадцати. Тереза поинтересовалась, не его ли пес роется в мусоре.
      – Нет, сеньорита Тереза, – последовал ответ.
      Потом пес погналась за кошкой, та прыгнула в открытое окно. Выглянувшая из окна женщина отчитала собаку. Тереза спросила у нее, кому принадлежит пес. Женщина только пожала плечами.
      У каждого встречного, обменявшись приветствиями, Тереза расспрашивала о псе-путешественнике.
      – Достаточно ли осторожно я себя веду? – подначивала она Питера. Теперь она вела себя с Лэндерсом совсем по-свойски.
      – Исключительно, – кивал он.
      По внимательным ответам Лэндерс видел, что дочь Квисто пользуется в Порто Мария уважением.
      Промчавшись через весь город, пес свернул к церкви и блаженно растянулся на солнышке, наслаждаясь жизнью и лениво пытаясь поймать надоевшую муху. Немного подождав, Питер с Терезой тоже решили подняться на крыльцо. Портик храма поражал массивными мраморными колоннами, фронтон украшала статуя Мадонны, сиявшая в солнечных лучах розовым, золотом и голубым. Тяжелые деревянные двери стояли настежь, и Питер заглянул в храм. Тереза объяснила, что церковь расположена в естественной пещере. Храм освещался только свечами на алтаре да проникающим через распахнутые двери солнечным светом. Единственный священник Альваро – отец Гордано шел через школьный двор, расположенного по соседству с церковью. Священник был худым, сутулым человеком с большими и добрыми глазами.
      Тереза представила Питера отцу Гордано и, обменявшись вежливыми фразами, спросила о собаке.
      – Не уверен, дитя мое, но думаю, пес принадлежит сеньору Лессету. Иногда он с ним прогуливается, – пояснил священник.
      Едва священник удалился, пес поднялся, потянулся и побежал вверх по улице, прочь от храма.
      Молодые люди, последовали за ним.
      – Как же он может принадлежать Лессету? – удивился Лэндерс. – Разве тот выходит в море с рыбаками?
      – У него небольшая моторка для научных целей.
      Питер молчал, прикидывая, не главарь ли Лессет здешней банды.
      На окраине улица перешла в неровную тропу, ведущую к скалистой вершине. По широким склонам тянулись лоскуты крестьянских полей. Пара буйволов лениво тянулась в борозде, и пес сердито зарычал на них. Погонщик швырнул в собаку камнем, и она побежала по узкой тропе, приведшей в конце концов к длинному серому бетонному бараку. Тереза коснулась руки Лэндерса.
      – Жилище сеньора Лессета.
      Перед блокгаузом тянулись грядки, прикрытые от ветра с моря соломенными щитами. За ними рядами росла красная гвоздика, и каждый стебелек заботливо подвязан к колышку. Прошмыгнув меж клумб с петуньями, собака поскреблась в дверь. Питер и Тереза остановились. Сомнений не осталось – пес принадлежит Лессета.