В дебрях тоталитарных джунглей

Как и в любой другой стране с диктаторским режимом, высокопоставленные лица гитлеровской Германии укрепляли свои позиции, создавая атрибуты личной власти. Эту власть можно было упрочить еще больше, располагая сведениями, полученными с помощью криптоанализа.

Еще в начале 1919 г. в немецком министерстве иностранных дел была создана собственная криптоаналитическая спецслужба – так называемое отделение «Z». Ее возглавил 32-летний капитан армейской службы радиоперехвата Курт Зелхов. Первоначально отделение «Z» было укомплектовано в основном специалистами, с которыми Зелхов свел знакомство еще во время Первой мировой войны. Однако после прихода Гитлера к власти в 1933 г. оно начало неуклонно расширяться. К 1939 г. криптоаналитиков в отделении «Z» было уже столько, что они разделились на две группы в соответствии со специализацией. Первая занималась шифрами, причем по составу и профессиональным склонностям у этой группы обнаружился математический уклон. Вторая дала лингвистический крен и взяла под свою «опеку» вскрытие кодов. Эти группы возглавили три старших криптоаналитика отделения «Z»: Шауффлер, преподававший до Первой мировой войны в школе, и Пашке, уроженец Санкт-Петербурга, совместно руководили лингвистической группой, так как она была очень велика, а Кунце, прослуживший всю войну кавалеристом, верховодил математиками.

Все трое были профессионалами высокого класса. Шауффлер – специалист по восточным языкам с хорошей математической подготовкой, криптоаналитик с уклоном в теоретические исследования. Пашке – прирожденный лингвист, целиком посвятивший себя криптоанализу. Кунце – доктор математики Гейдельбергского университета. Все они начали профессионально заниматься криптоанализом еще до создания отделения «Z», но послужной список Кунце был самым впечатляющим. На его счету – вскрытие нескольких английских шифров и французского дипломатического кода в 20-х годах, а также двух японских машинных шифров, известных американским криптоаналитикам под условным названием «оранжевый» и «красный».

С началом Второй мировой войны набор в отделение «Z» осуществлялся в «пожарном» порядке. Там позарез были нужны специалисты-криптоаналитики, и поэтому приходилось делать исключения для людей «неарийского» происхождения. К примеру, Людвиг Дойбнер читал для немцев русские военные шифртелеграммы во время Первой мировой, а при нацистах за свои успехи в дешифровании был отмечен званием «почетного арийца». Его сына Оттфрида, наполовину еврея, в память о заслугах отца взяли на работу в отделение «Z» – читать итальянскую шифрованную переписку.

Значительную помощь немецким криптоаналитикам из отделения «Z» оказывала информационная группа, которую возглавлял пастор Цигенрюкер. Эта группа собирала данные из радиопередач, меморандумов министерств иностранных дел, зарубежных газет и материалов отделения «Z». Она могла дать криптоаналитикам точный ответ на такой сложный вопрос: «Кто, начинающийся на А, беседовал с кем-то оканчивающимся на Б, в пункте с названием, похожим на В, в последний четверг?», что оказывало им неоценимую помощь в работе по вскрытию шифров.

Большую стимулирующую роль в отделении «Z» играли денежные вознаграждения за знание иностранных языков. Их величина зависела от трудности языка. Ничего не платили там только за английский и французский, так как считалось, что в любом случае квалифицированный криптоаналитик без их знания обойтись не мог. Дешифровальщикам приходилось каждые четыре года сдавать экзамен по языку, чтобы подтвердить свое владение им. Перед каждой сдачей они освежали свои знания в берлинской школе иностранных языков. В отделении «Z» были специалисты по языку каждой страны, достаточно большой, чтобы содержать за границей свой дипломатический корпус.

Вскрытие шифров в общей сложности 34 стран мира, включая Англию, США и Францию, говорило о том, что криптоаналитики отделения «Z» работали не впустую. Дешифрованные в отделении «Z» и отпечатанные на машинке материалы поступали к Зелхову, который затем отправлял их дальше наверх – министру иностранных дел Риббентропу. А тот выбирал информацию для ознакомления с ней Гитлера. Однако последний не всегда оценивал ее по достоинству. Например, это произошло с текстом одного пространного сообщения, содержавшего важную информацию о положении в сельском хозяйстве СССР, состояние дел в котором не могло не сказаться на военном потенциале Советского государства. Гитлер начертал на нем резолюцию: «Этого не может быть». Он предпочитал свои собственные выдумки и пропаганду нелицеприятной правде.

Отделение «Z» отличилось и тем, что внесло посильный вклад в развязывание Германией Второй мировой войны. В последний день мирной жизни шведский бизнесмен Далерус встретился с Риббентропом в Берлине. Далерус давно и безуспешно пытался предотвратить надвигавшуюся войну, совершая перелеты между Англией и Германией в качестве неофициального посредника. Когда Далерус и Риббентроп обсуждали сложившуюся обстановку, в кабинет Риббентропа вошел его адъютант и вручил ему красный конверт, применявшийся в особо срочных случаях государственной важности. Прочитав содержание переданного ему сообщения, Риббентроп заявил, что располагает доказательствами саботажа со стороны поляков любого шага в направлении мирного урегулирования. В руках у него был открытый текст шифртелеграммы польского правительства своему послу в Берлине. Криптоаналитики из отделения «Z», вскрывшие польский дипломатический код, прочли шифртелеграмму и сделали перевод прочитанного с польского на немецкий язык. Весь процесс от перехвата шифртелеграммы до вручения перевода ее открытого текста Риббентропу потребовал меньше часа.

В конце шифртелеграммы стояло специальное предписание польскому послу: «Ни при каких обстоятельствах не вступайте в настоящие переговоры». Риббентроп собственноручно снял копию с перевода и вручил Далерусу для передачи английскому послу. Он добавил, что Англия должна узнать от Германии, насколько вероломны поляки, хотя бы и ценою риска лишиться полезного источника информации. Конечно, не вероломство поляков, мнимое или действительное, было настоящей причиной для начатой на следующий день мировой войны. Оно послужило лишь предлогом для нее. Дешифрованная польская телеграмма просто продемонстрировала точность и эффективность одного из главных орудий шпионажа Германии в момент развязывания ею очередной мировой войны.

Отделение «Z» успешно читало шифрпереписку не только противников Германии, но и ее союзников. В начале 1941 г. сложилась весьма деликатная ситуация. 4 февраля немецкий посол в Турции сообщил, что через иракского посланника в Анкаре ему стало известно о знании англичанами намерений итальянцев, так как в Англии вскрыли итальянский шифр. Начальник одного из отделов МИД Германии Верманн дал отделению «Z» задание разобраться. В конце марта Зелхов доложил, что итальянцы пользуются тремя группами шифров: первая вскрывалась криптоаналитиками отделения «Z» легко, а вторая и третья – труднее. Англичане вскрыли шифр, относившийся ко второй группе. Им как раз и закрывалась итальянская дипломатическая линия связи Багдад-Рим.

Верманн предложил несколько способов уведомить итальянцев. Например, сказать, что информация из Анкары побудила немцев попытаться дешифровать шифртелеграмму из линии связи Багдад-Рим, и их усилия не пропали даром. К своему удивлению, немцы обнаружили, что даже после деликатного уведомления итальянцев о слабости их шифра те даже не удосужились его сменить. Однако дело было не в чрезмерной деликатности немецкого уведомления и уж отнюдь не в тупости или безответственности итальянцев. Министр иностранных дел Италии граф Чиано после того, как узнал, что немцы читают шифртелеграммы вверенного его заботам министерства, записал в своем дневнике: «Хорошо, что стало известно об этом. В будущем они будут читать то, о чем захочу, чтобы они знали».

Отделение «Z» было не единственным криптоаналитическим подразделением в гитлеровской Германии. В 1933 г., через несколько недель после того, как Гитлер назначил Геринга министром авиации, бывший самолетный ас создал в министерстве авиации специальный отдел из восьми человек для осуществления как можно более широкого перехвата. Геринг назвал его Исследовательским отделом, но исследования этот отдел вел весьма своеобразные. Он подслушивал телефонные разговоры, перлюстрировал письма и дешифровывал криптограммы. В 1934 г. Исследовательский отдел сделал как раз то, что Геринг ожидал от него: снабдил информацией, которая помогла завоевать доверие Гитлера в битве за власть между его ближайшими соратниками – гомосексуалистом Ремом, с одной стороны, и Герингом с Гиммлером, с другой. Рем был убит, и вскоре его участь разделил глава Исследовательского отдела за то, что делал свою работу слишком хорошо и знал в результате чрезмерно много.

В 1939 г. все партийные и правительственные полицейские организации Германии, за исключением Исследовательского отдела, были слиты в одну – Главное управление имперской безопасности. Его VI управление имело своей задачей поставлять секретную информацию о других странах. Первоначально оно сконцентрировало внимание на более традиционных методах их сбора. Но вот после аншлюса73 один молодой сотрудник VI управления обнаружил в архивах австрийской секретной службы интереснейшие документы по криптоанализу. Эта находка напомнила Вильгельму Хеттлю, другому молодому сотруднику этого управления, о славных делах австро-венгерских криптоаналитиков в Первую мировую войну. Узнав, что генерал Фигль, бывший глава австрийской дешифровальной службы, в 1938 г. был арестован и содержится в тюрьме, Хеттль добился от начальника VI управления освобождения Фигля и назначения его преподавателем криптоанализа на специально оборудованную для занятий виллу в Берлине. Здесь Фигль передавал свой опыт новому поколению немецких криптоаналитиков.

Однако подготовка криптоаналитических кадров требовала времени, а пока информация, полученная путем дешифрования, поступала в VI управление из других источников. Однажды его сотрудникам каким-то образом удалось достать испанский код, который потом использовался для чтения шифрперехвата. Кое-что само плыло в руки. Во время хирургической операции в одном из берлинских госпиталей пациент под наркозом вдруг заговорил о необходимости сменить шифр и несколько раз выкрикнул: «Почему Москва не отвечает?» Врач-хирург поспешил в компетентные органы и сообщил о случившемся. Обнаруженная в результате вражеская агентура насчитывала в общей сложности шестнадцать человек, включая и свежепрооперированного радиста. Вскоре после этого пришла еще одна удача: глава японской шпионской сети в Европе предложил продать оптом действующие коды югославского генерального штаба, а также дипломатических служб Бразилии, Ватикана, Португалии и Турции. Предложение было немедленно принято.

С необходимостью применять в своей деятельности криптоаналитические методы Шелленберг, которому в начале 40-х годов было суждено возглавить VI управление, впервые столкнулся еще в 1938 г., когда во время аншлюса ему пришлось выполнять задание по аресту начальника разведывательного отдела австрийского генерального штаба полковника Ронге. При просмотре документов, захваченных во время ареста Ронге, по свидетельству самого Шелленберга, «для получения интересных результатов пришлось прибегнуть к помощи дешифровщиков»

В июле 1940 г. в Мадриде Шелленберг имел возможность ознакомиться с работой военного сектора посольства Германии, который включал сотни служащих, образуя одно из самых крупных немецких шпионских подразделений за границей. Они размещались в посольском здании и активно занимались дешифрованием перехваченных сообщений, пользуясь исключительно благоприятным географическим положением Испании для осуществления перехвата с ее территории. В результате Шелленберг пришел к однозначному выводу о том, что для повышения эффективности операций VI управления требуется, во-первых, установление контроля над всей системой почтово-телеграфной связи Германии с заграницей, а во-вторых, превращение криптоанализа в одно из главных орудий шпионажа и контршпионажа.

Но это предстояло воплотить в жизнь в будущем. А пока в том, что касалось данных, получаемых с помощью криптоанализа, VI управление продолжало зависеть от Абвера74 и Исследовательского отдела Геринга. Например, осенью 1941 г. Шелленберг, ставший к тому времени заместителем начальника VI управления, вынужден был обратиться с просьбой к Гейдриху, возглавлявшему тогда Главное управление имперской безопасности, войти в контакт как с Абвером, так и с Исследовательским отделом, чтобы те нацелили свои средства перехвата на переписку вишистской Франции с Белградом для получения необходимой Шелленбергу информации.

Гиммлеру давно не нравилась такая зависимость. В марте 1942 г. он послал Шелленберга в загородный дом Геринга, чтобы убедить последнего включить Исследовательский отдел в состав VI управления. Геринг встретил Шелленберга в римской тоге, сандалиях и с маршальским жезлом в руке. Выслушав посланника Гиммлера, он сказал неопределенно: «Хорошо, я поговорю с Гиммлером». После этого разговора ничего не изменилось. Только в 1944 г. Геринг наконец согласился передать свой Исследовательский отдел в подчинение Гиммлеру, включив его в систему Главного управления имперской безопасности. Соответствующие проекты распоряжений и указов о переводе уже были ими оговорены в совместных беседах. Не за горами был момент, когда Гиммлер и Геринг должны были поставить свои окончательные подписи под этими документами. Но так как речь в них шла о реорганизации сложного и обширного аппарата, насчитывавшего несколько тысяч человек, Шелленберг не стал настаивать па скором принятии окончательного решения. «Тысячелетний рейх» уже агонизировал, у его заправил были другие неотложные дела, и практического воплощения план включения Исследовательского отдела в состав VI управления так и не получил.

Став начальником VI управления, Шелленберг тут же создал хорошо финансируемый отдел для проведения исследований в области средств секретной связи. Однако новый отдел не оправдал возлагавшихся на него надежд. Количество информации, добываемой им с помощью криптоанализа было небольшим, и Шелленберг продолжал получать ее преимущественно извне.

Начиная с 1942 г. через каждые три недели глава VI управления регулярно давал у себя дома званые обеды. На них руководители дешифровальных спецслужб – из министерства обороны, из министерства почт, которое вело дешифрование трансатлантических телефонных разговоров, и из Исследовательского отдела – обсуждали последние достижения в области криптоанализа и помогали друг другу советом в решении стоявших перед ними проблем. Представителя отделения «Z» на этих совещаниях у Шелленберга не было, что отражало личную неприязнь и борьбу за власть между Гиммлером с Герингом, с одной стороны, и Риббентропом, с другой.

Шелленбергу принадлежат слова беспримерного выражения благодарности криптоаналитикам от «рыцаря плаща и кинжала»:

Шелленберг оплатил часть этой щедрой помощи результатами одной из самых крупных шпионских операций Второй мировой войны, которая получила название «Цицерон». Камердинер английского посла в Анкаре снял восковые отпечатки с ключей к сейфу, где посол хранил секретные документы, которые любил просматривать до поздней ночи. Документы представляли собой, главным образом, открытые тексты шифртелеграмм с пометками о месте и времени зашифрования. Вместо отделения «Z», которое по логике вещей должно было получить их в первую очередь, Шелленберг передал эти тексты своим друзьям из военных дешифровальных подразделений с просьбой незамедлительно заняться вскрытием английского шифра на основе документов, приобретенных у «Цицерона».