Мои спутники, похоже, разделяли мое настроение. Иногда мы начинали резвиться в снегу, как щенки или, учитывая природу нашего третьего товарища, как котята. Дорога не была трудной, так как Астен прихватил с собой множество волшебных мелочей, сводивших неудобства нашего похода на нет. Хватало и взятой в Убежище питьевой воды, тем более Преданный взял на себя обязанность снабжать нас зайцами и рябчиками, каковых и добывал по ночам с удивительной ловкостью. Занятно, но он явно предпочитал испеченное на углях мясо сырому.
      Шли мы быстро, но эльфы, похоже, забрались в один из самых диких уголков Пантаны. Кроме нескольких лесных деревушек, которые мы обошли десятой дорогой, следов человека не наблюдалось. Зато зверья было в изобилии. Однажды мы нарвались на танцующих под луной волков, которые нас то ли не заметили, то ли не обратили внимания, а вот я навсегда запомнила их грациозные прыжки в лунном сиянии. Мне внезапно захотелось стать волчицей и всю жизнь бегать плечом к плечу со своим волком по заснеженному лесу, загонять для него дичь, ощущая на губах солоноватый привкус крови, и не думать ни о чем...
      - Что с тобой? - Астен тряс меня за плечо с озадаченным видом, я в ответ только рассмеялась. Он подумал и присоединился ко мне. Мы смеялись, как два дурачка, вдали пели волки и светила полная луна. Я хорошо помню эту ночь, потому что она оказалась последней спокойной. Мы долго сидели у костра, разговаривали ни о чем и обо всем. Я узнала о том, что Астен однажды уже покидал Убежище, что он никогда не был счастлив с Нанниэлью, которая его, видимо, также никогда не любила. Лебедь говорил много, лихорадочно быстро, словно боялся чего-то недосказать. Преданный ушел на охоту, мы были совершенно одни. И внезапно я поняла, что небезразлична этому бессмертному красавцу. Нет, он не сказал мне ничего и вместе с тем сказал все. Если мужчина начинает исповедоваться перед женщиной, это значит, что он или выпил, или эта женщина ему нужна. А чаще всего и то и другое...
      Вернулся Преданный, волоча за собой молоденькую косулю. Жизнь жестока по определению, но в дикой жестокости нет грязи, подлости, предательства. Преданный от рождения был наделен правом убийства, так же как его жертвы изначально получали право на трусость, ибо для них трусость была единственным щитом против когтей и клыков.
      Но те, кто по уверениям Церкви получили от Творца бессмертную душу, все запутали. Эльфы тут оказались ничуть не лучше людей. Может быть, красивее, умнее, изначально одареннее, но проклятие выбора, цели, средств, совести они несли так же, как и мы. Поэтому мы могли понимать друг друга, а значит, ненавидеть. Или любить...
      Любил ли меня Астен? Любила ли я его? Пока еще нет, но, если наше путешествие продлится, может случиться все, что угодно. Впрочем, до Кантиски было не так уж и далеко. Скоро мы должны будем выбраться на тракт, где можно найти лошадей. И придется решать, как быть с Преданным, который в Святом Граде был бы весьма неуместен. Но пойдет ли он в Убежище с Астеном?
      - Вряд ли, он должен быть с тобой, - то ли я думала вслух, то ли мы думали об одном и том же...
      - Должен?
      - Ты носишь браслет Стефана. Его единственный долг защищать тебя.
      - А я не могу его уговорить пойти с тобой?
      - Нет. Он умнее любого зверя, но он еще не человек. Он знает только свой долг и будет ему следовать.
      Мы помолчали. Разговор не клеился. Так всегда бывает, когда неотложных дел нет, а говорить ни о чем, думая о слишком многом, - значит лгать. То же, что было у меня на душе и, возможно, у Астена, казалось столь неуместным, что мы не могли себе позволить заговорить об этом. Костер горел, звезды медленно ползли по небу, зима правила свой бал. Засыпали подо льдом реки, увязали в снегу деревья, становились непроходимыми горные перевалы. Зима давала передышку всем...
      - Астен, - окликнула я своего спутника, и тот немедленно вскинулся, словно ждал моего вопроса, - как ты думаешь, что я в сущности такое? И что я должна сделать?
      - Я не знаю...
      - Я не спрашиваю тебя, что ты знаешь, - внутри меня неожиданно поднялась какая-то веселая злость, - я хочу знать, что ты думаешь.
      - Что я думаю, - эльф повторил мой вопрос, видимо собираясь с мыслями. - Я думаю, это твой жребий, и ты должна его нести, пока можешь. И даже дальше. Я пытался отыскать в тебе какую-то необычную Силу, Герика, и не смог. Но это вовсе не значит, что ее нет. Она может пробудиться, когда ты столкнешься с магией сущностей, которые хотели подчинить тебя свой воле. Или когда тебе будет грозить опасность, или когда ты, сама того не зная, вдруг выполнишь какое-то условие.
      - Но когда на нас с Тиной напала Эанке и там, у Пантаны, я ничего не смогла...
      - Меня это удивляет, но магия Прежних* нам известна очень плохо. Может быть, чары, которыми пронизано Убежище, ее гасят. Ведь когда-то приведшие нас в этот мир Светозарные уничтожили прежних его хозяев, а значит, дарованная ими магия может свести на нет "подарок" Оленя.
      * Прежние- сначала эльфы так называли Первых богов Тарры, а затем это слово стало обозначать все и всех, имеющих отношение к Первым богам.
      - Тогда почему вы его боитесь?
      - Потому что он плоть от плоти этой земли, а мы лишь пришельцы, причем неразумные пришельцы, - с нарочитым смешком откликнулся Астен. - Но давай лучше поговорим о тебе. Ты спокойно обращаешься с нашими поделками, в каждую из которых вложена магическая сила, ты уже освоила парочку заклятий. Это значит, что у тебя есть способности к волшбе и то, что ты нам не враждебна.
      - Но откуда?.. - я не договорила, но Лебедь все понял.
      - Эльфийская магия, смешанная с магией талисмана Проклятого, оказалась смертоносной не для тебя, а лишь для того существа, которое ты носила в себе. Это оно было воплощенным Злом. Ты же скорее всего можешь стать и Злом, и Добром, и зависит это лишь от тебя. Большего не знаю и, наверное, не хочу знать.
      2228 год от В. И. Раннее утро 4-го дня месяца Звездного Вихря.
      Большой Корбут
      Солнце еще не показалось над зубчатым горным гребнем, но света, чтобы провести коней по узкой горной тропе, Рамиэрлю хватало. Хвала Великому Лебедю, дорога для лошадей еще годилась. Топаз шел спокойно, но Перла упрямилась, и Роману все чаще приходилось останавливаться и уговаривать кобылицу сделать еще шаг.
      - Честное слово, дорогая, - не выдержал наконец эльф, - я начинаю подозревать, что в твоем роду был осел. - Перла обиженно повела ушами, но с места все же сдвинулась.
      Зимнее утро в Корбутских горах выдалось красивым, но неуютным. Было очень ясно и очень холодно, и Роман знал, что чем выше они поднимутся, тем будет холоднее. Собственно говоря, настоящий подъем он начал вчера, а до этого петлял по долинам рек и ручьев, стараясь отыскать для перехода место поудобнее. Прав ли он оказался в своем выборе, покажет самое ближайшее будущее. Пока тропа, по которой они шли, была вполне проходимой и вела в нужном направлении, но вот от Уанна по-прежнему не было ни слуху ни духу, хотя Рамиэрль не сомневался - когда маг-одиночка сочтет нужным, он его отыщет. Пока же нужно подчиниться зову кольца и идти вперед.
      Если не начнутся зимние вьюги и не придется бросить лошадей, то путь через Большой Корбут отнимет дней двадцать пять, после чего они окажутся в тех самых Ларгах, про которые много наговорено и написано, но толком ничего не известно. Кроме того, что туда ушел и там сгинул Эрасти Церна, а Циала смогла вернуться. Ну а если за первой горной цепью встанут вторая и третья, а некоторые источники утверждали именно это, то ему придется в горах зазимовать, снегопады отрежут дорогу не только вперед, но и назад...
      Громкий лай оторвал эльфа от ставших привычными мыслей и расчетов. Оскорбленная собачьей неучтивостью Перла пронзительно заржала. Уже почти рассвело, и эльф видел не красноватую ауру живого смертного существа, а самого пса. Это было очень крупное животное, размерами сравнимое с эландским волком. Светлая, с бежеватым отливом шерсть, пушистая и густая. Темно-коричневые "чулки" и маска на морде. Уши обрублены. Эльф знал, что у некоторых пастушеских племен существует обычай рубить собакам уши, чтоб в них не мог вцепиться волк. Значит, собака пастушья... Это могло быть и хорошо - у горцев можно спросить дорогу, и плохо - если хозяева пса окажутся недружелюбными.
      Эльф ожидал, что за первой собакой последуют другие. Если поблизости деревня или стадо, их должна охранять целая свора, но пес был один. Собака подлетела пушистым вихрем. Было видно, что она устала - светлые бока ходили ходуном, язык свешивался из открытой пасти чуть ли не до земли, не скрывая тем не менее отменных клыков.
      Эльф стоял спокойно, на всякий случай положив руку на рукоятку кинжала, но пес нападать не собирался. Он даже не стал обнюхивать незнакомца, а лошадей и вовсе проигнорировал. Яростно виляя хвостом и то лая, то тоненько поскуливая, волкодав совершил несколько кругов вокруг Романа, а затем немного отбежал в ту сторону, откуда пришел, и оглянулся, уставившись на барда. Тот продолжал стоять, с удивлением наблюдая за собачьими выходками.
      Убедившись в том, что двуногий остается на месте, пес бросился назад, но на этот раз не кружил вокруг, а встал напротив Романа и несколько раз громко пролаял, отступил два шага и вновь подал голос. Роман начал понимать, в чем дело, когда овчарка вновь прыгнула вперед и, вцепившись зубами в край плаща Романа, пятясь, потащила его за собой.
      - Так ты меня куда-то зовешь? - осведомился бард. - Там твой хозяин? Ему нужна помощь? Ну, пошли...
      Как только эльф сделал первый шаг, пес опрометью помчался назад, затем остановился, коротко взлаял, словно бы умоляя поспешить, и вновь кинулся вверх по склону. Дорога была нетрудной, и Роман вскочил в седло - кто знает, вдруг тут и впрямь промедление смерти подобно. Если же там окажутся враги, то четыре ноги лучше двух. Но никаких врагов не обнаружилось.
      Не прошло и полуоры, как собака привела всадника к обрыву и, жалобно скуля, застыла на краю. Спрыгнув на землю и зацепив поводья коней за кстати подвернувшийся еловый выворотень*, Роман заглянул вниз. Дно пропасти терялось в тумане, снизу отчетливо доносился грохот потока, но на глубине в три или четыре человеческих роста виднелся небольшой выступ, на котором он заметил мертвую косулю, в горле которой торчала черная стрела. Но главным было не это - на туше зверя неподвижно лежала человеческая фигура.
      * Выворотень- ветром вывернутое с корнем дерево.
      - Так вот в чем дело, - обратился Роман, к собаке, так как больше обратиться было не к кому. - Вы охотились, подбили серну. Та свалилась вниз, твой хозяин полез за добычей и тоже упал. Ты думаешь, он жив?
      Волкодав в ответ что-то проскулил, с нетерпением наблюдая за манипуляциями Романа, ковырявшегося в седельных сумках в поисках длинной и крепкой веревки, которая, разумеется, оказалась на самом дне. Видимо, собака прекрасно понимала смысл происходящего, так как больше не пыталась привлечь к себе внимание. Роман осмотрел края пропасти, прикидывая, где бы закрепить веревку. В одном месте он обнаружил след от недавно выпавшего камня. Видимо, именно здесь злосчастный охотник пытался спуститься или неудачно привязал ремень. Так и не найдя подходящей глыбы, Роман решил довериться сообразительности Топаза, не раз выручавшего хозяина в его многочисленных похождениях. Приведя жеребца к обрыву и велев не сходить с места, эльф закрепил конец веревки в кольце, прикрепленном к седлу в расчете на подобную неожиданность, сбросил плащ и верхнюю меховую куртку и остался в походной одежде из замши.
      Спуск с помощью веревки для столь опытного разведчика был делом совершенно заурядным, и вскоре бард стоял на небольшой каменной площадке рядом с распростертым телом. Первым делом он ощупал затылок упавшего и обнаружил, что шею тот, по крайней мере, не сломал. Тело было гибким и теплым, что обнадеживало.
      Прикинув, как это сделать половчее, эльф рывком перевернул пострадавшего на спину и чуть не вскрикнул от инстинктивного отвращения - перед ним лежал гоблин. Не так давно Роман на месте бы прикончил мерзкую тварь или, из уважения к собаке, оставил бы валяться и умирать самостоятельно, ибо каждому эльфу известно, что гоблины есть Зло в его чистейшем проявлении и самое их дыхание оскверняет светлый мир Творца. Но после столкновения с Всадниками, разговоров с Рене о встреченных тем эльфах, пошедших по темному пути, и, самое главное, после мимолетного знакомства с Урриком Рамиэрль стал смотреть на Детей Тьмы более благожелательно. Конечно, их грубая звероподобная внешность не могла не отталкивать, но они были такими же разумными существами, как и любая другая раса Арции. Среди них, безусловно, были и жестокие, неумолимые убийцы, про которых со смаком повествовалось в старинных эльфийских хрониках, но и создания, способные любить и обладающие мужеством и своим кодексом чести, тоже случались. В этом Роман убедился на личном опыте.
      Эльф встал на колени и принялся осторожно исследовать тело пострадавшего. Тот, судя по всему, был совсем еще мальчиком. Его лицо еще не украшали обязательные для каждого гоблина длинные висячие усы, да и фигура отличалась юношеской хрупкостью. Закончив осмотр, Роман пришел к выводу, что бедняга здорово ударился головой, хоть ему повезло и тушка косули смягчила удар. Зато нога была явно сломана. Впрочем, и тут могло быть гораздо хуже - суставы были целы, да и перелом был закрытым. Решив, что сначала надо вытащить раненого из пропасти, а потом уже приводить его в чувство, объясняться с ним и думать, что делать дальше, Роман принялся за дело. Соорудив из конца веревки петлю, бард подхватил ею раненого под мышки, проверил, хорошо ли держится, а затем внимательно оглядел скалу.
      Роману доводилось только с помощью двух кинжалов подниматься по сложенным из гладко отесанных камней стенам. Раздираемая же корнями растений, обдуваемая горными ветрами скала изобиловала трещинами, и подняться по ней не составляло никакого труда. Вскоре Роман уже был наверху. Пес было встрепенулся, но, увидев, что Роман один, вновь улегся ждать. Понимал, негодник, что его друга в беде не оставят, а мешать сейчас ни в коем случае нельзя.
      Роман еще раз глянул вниз - вроде никаких выступов и нависших камней. Можно поднимать. Топаз, повинуясь голосу хозяина, начал медленно пятиться, веревка натянулась, и неподвижное тело поплыло вверх. Роман лежал на краю пропасти. Свесившись чуть ли не до пояса, готовый каждый миг перехватить веревку или приказать Топазу остановиться, но все сошло благополучно. Подхватив раненого, эльф бережно положил его на загодя расстеленный плащ, куда немедленно перебрался и пес, принявшийся "умывать" бесчувственного хозяина. Эльф немного подумал и спустился вниз еще раз - за косулей. Не пропадать же добру!
      Когда он кончил возиться с тушей, спасенный уже пришел в себя и, опираясь на собаку, даже умудрился сесть, хоть лицо его и морщилось от боли.
      - Ты говоришь по-арцийски? - Роман старался произносить слова как можно четче и медленнее, но с таким же успехом он мог бы трещать, как сорока.
      Юный гоблин явно не знал ни одного из известных Роману языков и наречий Арции.
      2228 год от В.И. Раннее утро 4-го дня месяца Звездного Вихря. Борха.
      Северо-западный край Пантаны
      Высокий, закутанный в белый плащ мужчина в сопровождении двух свирепого вида боевых псов и небольшой охотничьей собаки уверенно шел по лесу. Если бы кто-то, обладающий разумом, проследил взглядом за ночным путником, он бы отметил, что ни он, ни его псы не отбрасывают тени, однако во всем остальном выглядят как существа из плоти и крови. Летом в эту пору уже вовсю светило солнце, а остатки ночной мглы воровато заползали в лесные овраги, но в месяц Звездного Вихря эта ора еще принадлежала ночи. Впрочем, луна светила ярко, снег рассеивал ее бледный свет, и было достаточно светло, чтобы находить дорогу.
      Ночной охотник двигался очень тихо, не скрипел под его сапогами снег, не шуршали раздвигаемые ветви, но подобраться незаметно к намеченной цели ему все же не удалось. Навстречу бежавшим впереди собакам вышла огромная рысь и встала, нехорошо оскалив клыки. Псы замерли, готовясь к бою, однако хозяин придержал их. Видимо, он решил начать дело с разговора. Воткнув в землю белый посох, увенчанный вырезанной из кости головой оленя с мерцающими в лунном свете опаловыми глазами, Охотник негромко, но властно позвал:
      - Герика Годойя! Тебе пора возвращаться!
      Ждать ответа долго не пришлось. Высокая женщина в серебристом эльфийском плаще появилась немедленно, словно ожидала зова. Встала рядом с рысью и положила левую руку на холку зверю. Тихий с хрипотцой голос прозвучал устало и равнодушно
      - Мне не важно, кто ты и по какому праву пытаешься мне приказывать. Я свободна и не собираюсь возвращаться.
      - Ты отвергаешь Зов Ройгу? - в интонациях пришельца чувствовались угроза, уверенность в своих силах и, пожалуй, удивление. - Однажды ты уже ослушалась, и произошло то, что произошло. Думаю, на этот раз ты покоришься сразу.
      - А я так не думаю, слуга Прошлого. Вы всегда шли путем обмана и вряд ли сошли с него теперь. Нам не по дороге. Идем Преданный.
      Женщина повернулась и не спеша пошла в глубь леса. Охотник, раздраженно передернув плечами, что-то негромко сказал собакам, и два белесых чудовища, пластаясь в воздухе, устремились за ускользающей добычей. Псы мчались молча, беззвучные и неотвратимые, как смерть. Герика ничего не слышала, во всяком случае, она не оборачивалась. Странно, но рысь тоже не проявляла признаков беспокойства. Погоня стремительно приближалась. Герика миновала странные снежные ворота - молодая береза под тяжестью снега склонилась над тропой, образовав причудливую живую арку. Спустя мгновение под заснеженные ветви влетели псы. И заскребли когтями по снегу, пытаясь вырваться из объятий внезапно ожившего дерева. По стволу березы побежали красивые синие огни, спустились по ветвям, охватили бьющихся псов. Странные твари умирали молча, корчась в голубом пламени. Точно таком, как то, что чуть не сожгло Гарику и Астена на краю Пантаны.
      Хозяин на выручку не пришел - у него возникли свои сложности. Прямо перед ним, положив руку на эфес меча, стоял золотоволосый эльф. Противники мерили друг друга взглядом, прикидывая, с чего бы начать. То, что солнце встретит только один из них, было очевидно обоим.
      - Вот мы и встретились, Роман, - нарушил молчание Охотник.
      - Рамиэрль, с вашего разрешения, - учтиво склонил голову Астен Кленовая Ветвь, - неужели вы могли предположить, что я оставлю даму одну в зимнем лесу?
      - Я предполагал, что ты далеко, - нехотя признался Охотник, - я ждал Герику, потому что она должна прийти на зов Того, кому принадлежит душой и телом.
      - Вот как? - в голосе эльфа послышалось вежливое удивление. - Но она свободна душой и, как вы изволили неизящно выразиться, телом. И она пойдет туда, куда сочтет нужным.
      - Или куда ее отведете ВЫ, проклятые ублюдки, - гость начинал терять терпение. - Вы заставили ее забыть долг, но, как только я сотру тебя в порошок, она все вспомнит и уйдет со мной.
      - Я не советовал бы вам строить столь далеко идущие планы, - Астен был сама любезность. - Возвращайтесь-ка лучше к вашему господину и посоветуйте ему отказаться от его безумной затеи.
      - Что я слышу? Эльфы решили вылезти из своего болота? Поздно! - рассмеялся Охотник. - Ваше время ушло, наше время возвращается. Эстель Оскора наша. Если эта девка спуталась с вами, она ляжет здесь вместе с тобой. Мы найдем другую. Ройгу сейчас так силен, что не вашей паршивой волшбе его остановить. Беловатое мутное облако стекло с пальцев Охотника и, изогнувшись парусом, метнулось к Астену, эльф с нарочитой небрежностью взмахнул рукой, и навстречу устремился синий луч.
      Парус приобрел сходство с нелепой, но достаточно проворной белой птицей, попробовавшей с ходу облететь нацеленное н него оружие. Луч, в свою очередь, превратился в некое подобие лозы и обвил призрачную шею врага, оплетая его светящимися усиками. Там, где две силы соприкасались друг с другом, вспыхивали багровые искры, одна из которых опустилась на руку Охотника. Тот вздрогнул, как от ожога.
      - Хм, ты сильнее, чем я думал, эльф. - Порыв ветра метнулся к Астену, другой, не уступающий ему в силе, рванулся навстречу, поднимая тучи снега.
      Два мага замерли, с ненавистью глядя друг на друга. Птица с Лозой продолжали свой чудовищный поединок уже высоко в небе. Алые искры сыпались вниз, гасли на лету. Охотник нет-нет, да и поглядывал с опаской вверх. Астен, видимо, волшебного огня не боялся. Маленькая собачонка, счастливо избежавшая участи своих собратьев, неожиданно высоко подпрыгнув, попыталась впиться эльфу в глотку, но была рассечена надвое сверкнувшим ослепительным светом мечом. Охотник издал яростный рык и погнал вперед стену тумана, Астен ее остановил стеной синего огня. Теперь эльф и Прежний мерялись силой, как это делают подвыпившие моряки в тавернах, пытаясь пригнуть к залитому ромом столу руку противника. Ни мастерство, ни ум уже ничего не значили. Решала грубая сила, все, чем обладали соперники, было брошено на весы, оставалось лишь ждать исхода, но как раз этого Преданный делать и не собирался. Возможно, поборники рыцарских дуэлей его бы и осудили, но рыси живут по другим законам. Огромная кошка, неслышно проскользнув среди ветвей, на какое-то время застыла, выбирая подходящий момент, и прыгнула на плечи Охотника. Разумеется, она его не убила, да и не могла убить, но сосредоточенность, столь необходимая магу во время заклинания, была нарушена. Рысь, повизгивая от боли, отлетела в сторону, но и стена тумана дрогнула и попятилась назад, неровно прогнувшись. Астен не замедлил этим воспользоваться, и все было кончено в считанные мгновенья. От Охотника осталось ровно столько же, сколько от его собак, а именно горстка летучего пепла...
      2228 год от В. И. 4-й день месяца Звездного Вихря.
      Большой Корбут
      - Ну и что прикажешь с тобой делать дальше? - устало поинтересовался Рамиэрль. - Только гоблина со сломанной ногой мне для полного счастья не хватало.
      Все попытки понять друг друга оказались безуспешными. Единственное, чего Рамиэрлю удалось достичь, и то с помощью собаки, это объяснить спасенному, что он не враг, да более или менее привести в порядок поврежденную ногу. Мальчишка пережил мучительную операцию не пикнув. Только в узких черных глазах вскипели слезы.
      - И что теперь? - обратился эльф к своим бессловесным спутникам. Роскошно. Пятнадцать ног на пятерых и еще четыре дохлые в запас! Даже больше, чем надо! Было бы глупостью не использовать их для того, для чего их создал Творец. Вопрос - куда идти. Мне через горы, а тебе, дружище, надо домой. Беда в том, что вряд ли твои родичи будут в восторге при виде эльфа, - Роман принялся собирать сумки, - представляю, что бы поднялось в Убежище, появись там гоблин.
      Его превратили бы в ежа до того, как он объяснил, что сдуру кого-то спас... Нет бы мне этот ваш дурацкий язык выучить, договорились бы, что я тебя спасаю, а вы меня через горы пропускаете, а еще лучше, провожаете... Так ведь нет! И ведь с осени знаю, что ваши по уши вляпались в эту свару, мог бы хоть сотню слов заучить! Ну, ладно. Подвезу тебя поближе к дому, а дальше - извини. Я в вашу деревню соваться не буду...
      Парнишка, беспокойными глазами следивший, как его спаситель приторачивает тушу косули к седлу, что-то взволнованно проговорил хриплым шепотом. Эльф быстро обернулся:
      - Заговорил? Беда только, что я не понимаю. Но я тебя не брошу и твою добычу не отберу, - Роман присел на корточки и заглянул в глаза раненого, если твои родичи меня убьют, это будет с их стороны очень некрасиво. И к тому же глупо. Потому что этот ваш Белый Олень в конце концов прикончит всех, если я раньше не доберусь до Проклятого. Ну, поехали, - гоблин вздрогнул от боли, когда Роман ловко подхватил его и усадил на Топаза впереди седла.
      - Я буду тебя держать сзади. А ты сиди тихо. Я, конечно, мог бы попробовать снять боль, но кто его знает, как на тебя подействует моя магия, у вас же, говорят, все наоборот. Что эльфу хорошо, то гоблину смерть. Куда ехать-то?
      Последний вопрос гоблин, видимо, понял. Он обернулся и что-то пробормотал, показывая на своего пса, которому крикнул одно короткое слово, видимо, означавшее "домой!". Пес весело гавкнул, поколотил для порядка по бокам пушистым хвостом и бодро потрусил по узкой, но вполне проходимой тропке.
      Глава 5
      Эстель Оскора
      Мы шли весь день, хотя это было величайшей глупостью - мои спутники едва волокли ноги. Схватка с туманным Охотником обошлась им дорого, самым же неприятным в этой истории были две вещи. Во-первых, мои хваленые способности так и не проявились. Правда, я оказалась неподвластна Зову Ройгу и учуяла врага на расстоянии, но вот поделать с ним ничего не могла. Во-вторых, за мной, как и думал Роман, шла охота и Проклятый знает, сколько таких вот Охотников бродят сейчас по окраинам Пантаны. Собственно говоря, потому-то мы и не стали отлеживаться в кустах и зализывать телесные и душевные раны. Астен сказал, что тот магический кавардак, который подняли они с посланцем Ройгу - знать бы еще, кто это такой!!! - любой мало-мальски толковый маг услышит за несколько диа, а значит, нужно убираться с этого места как можно быстрее. Что мы и сделали.
      Астен попробовал было укрыть нас под Серой Тенью, но увы... Сил на это у него не хватило. Так мы и тащились по заснеженному лесу, а за нами тащился магический след, который остынет не раньше чем через рассвет и два заката.
      Я старалась не думать о том, что будет, если мы нарвемся еще на одного Охотника. Того-то я почуяла заранее, и Астен успел подготовиться к встрече. Туманный же, похоже, чувствовал себя полным хозяином, за что и поплатился. Поставь он хоть маломальскую защиту от немагической атаки, и Преданного с нами бы уже не было, да и конечная победа была бы под вопросом. Астен признался, что в лобовой схватке с существом такой силы он мог и не выстоять. Но, как бы то ни было, мы упорно шли на запад. Светило солнце, его лучи пробивались даже под полог леса, и это успокаивало. Почему-то я была преисполнена детской уверенности, что при свете с нами ничего плохого не случится, что приспешники Ройгу предпочитают охотиться в сумерках.
      Ройгу... Неужели у нашего Оленя такое дурацкое, ничего не значащее имя?! Воистину, от страшного до нелепого один шаг.
      Около трех или четырех пополудни мы остановились. Астен почти падал от усталости, и если ночью нас ждала схватка, он должен был хоть немного отдохнуть. Мы нашли подходящее место в густом березняке. Это дерево особенно любезно эльфам, а значит, рядом с березами мы были в большей безопасности, или, вернее, в меньшей опасности, чем, скажем, в ельнике. Мы свалились среди деревьев в снег и сразу же заснули как убитые. Если бы кому-то пришло в голову нас съесть, он просто не мог бы найти лучшего момента, но, видимо, судьбе было бы неинтересно, если бы мы проиграли так позорно и из-за такой ерунды. Нас никто не потревожил.
      Пришли в себя мы как-то сразу. Солнце уже село, но небо на закате ещё горело оранжевым. Мы наскоро перекусили и двинулись в путь. На душе было гадко и безнадежно. Я не понимала, куда и зачем я иду по заснеженному вымерзшему лесу, если позади нет ничего, кроме пустоты и боли, а впереди только бой и поражение. Но я шла, завидуя Преданному. Ему в этой жизни было все понятно - он должен идти с хозяйкой браслета и ее защищать. Так просто. Проклятье, и этот зачарованный зверь, и красавец-эльф, принц крови, высшее существо, оба стали моими добровольными спутниками, оба ради меня рисковали жизнью, а я этого не стоила.
      Судьба мерзко подшутила, избрав Папессой* создание, годное для этой роли не более чем кошка для полета. Постепенно я поняла, что мое мерзкое настроение имеет вполне материальную причину. Охота продолжалась, а то, что поначалу казалось обычным самоковырянием, помноженным на усталость и короткий дневной сон, оказалось тем же самым предчувствием беды, что нахлынуло на меня в Убежище в день смерти Тины. Астен воспринял эту новость спокойно, даже бровью не повел. Преданный коротко рыкнул и, словно понимая, что случилось, принялся охранять нас всерьез. Он то исчезал в темноте, то возвращался, всякий раз возникая с другой стороны. Если бы за нами гнались существа из мяса и костей, наша Рысь, безусловно, учуяла бы их задолго до нападения, да и ее когти и клыки сослужили бы хорошую службу. Но вот справимся ли мы с моими родственничками по Ройгу... Думать об этом было довольно неприятно. Не думать было нельзя.
      * Папесса(в других вариантах Повелительница демонов,. Повелительница Кошек, Великая Жрица) - одна из самых сильных фигур при игре в Эрмет.
      2228 год от В. И. Вечер 4-го дня месяца Звездного Вихря.
      Большой Корбут
      Дальние вершины все еще заливало уходящее солнце, но здесь, в заросшей лиственницами долине, ночь уже накрыла все синими мягкими крыльями. Кони неспешно шли по чуть припорошенной первым нестойким снегом золотистой хвое. Их мерная поступь укачивала, успокаивала, да и бежавшая впереди собака была совершенно спокойна. Роман с наслаждением отдался столь свойственному эльфам чувству отрешенного созерцания. Бурная жизнь внука великих властителей редко давала ему такую возможность, и он почти победил в себе столь свойственную бессмертным привычку наслаждаться тем, что все идет как заведено Творцом и ничего нельзя и не нужно менять.
      Сейчас от либра ничего не зависело. Он должен был отвезти раненого домой, а там его ждет или бой, или мир. Вдруг ему все же удастся договориться с "ночным народом" о помощи или хотя бы о ненападении. В любом случае все решала встреча, и загадывать заранее не имело смысла. Он слишком мало знал об извечных врагах эльфов, чтобы пытаться что-то придумать.
      Юный гоблин, которого Роман на свой страх и риск все же напоил притупляющим боль средством, дремал или делал вид, что дремлет. Длинные волосы юноши, прямые и черные, стянутые на затылке в конский хвост, лезли Рамиэрлю прямо в лицо, и тот со смешком отворачивался. Это было действительно смешно эльф, таскающий на руках гоблина.
      Деревья расступились, и кони, весело фыркнув - им нравилась сегодняшняя дорога, - вслед за псом-проводником перешли неглубокую речку.