- Хватит! - отрезал сине-серебряный. - Мы долго терпели, и наше терпение лопнуло. Сейчас нам никто не помешает.
      - Да, ваше терпение лопнуло в удивительно подходящий момент, засмеялся Сезар, - четверо против одного. Своей храбростью вы явно перещеголяли милейшего Паука...
      - С тобой твой несравненный приятель, - буркнул русый, - всего-то два жалких виконта на одного Сезара Малве, разве это много?
      - Да мне и четверых таких маловато, - отрезал Сезар, - но Александра не трогать. Он мой гость, а не секундант, и я приглашал его не для драки.
      - Что ж, - подвел итог синий, бывший, видимо, за главного, - горбун может и не драться, но он останется здесь. Нам совсем не нужно, чтоб он притащил сюда твоего дядюшку с дюжиной гвардейцев.
      - Я буду драться, - услышал собственный голос Александр., - ваше предложение, уж не знаю, барон вы или виконт, весьма любезно, но, как вы тонко подметили, двое на одного лучше, чем четверо, к тому же вы назвали меня другом Сезара, не хотелось бы вас разочаровывать.
      - Браво, красавчик, - хохотнул зеленый, - так уж и быть, мы тебя не убьем.
      - Александр, - впервые лицо Сезара утратило свою безмятежность, предоставь мне самому уладить это дело.
      - Нет, - на сердце младшего Тагэре внезапно стало легко и весело, и он сам не заметил, как тоже перешел на "ты", - я привык отвечать за себя перед Богом и людьми сам. Надеюсь, я тебя не подведу.
      - Тогда, - ввернул темно-русый, - задело.
      2879 год от В.И.
      Вечер 27-го дня месяца Дракона.
      Мария. Гвайларда.
      В дверь постучали настойчиво и резко, и настроение владыки Мирии сразу же испортилось. Так стучала лишь его супруга, и ее визит означал очередной неприятный разговор. Женщина, которую он когда-то любил, не только изгнала радость из собственного сердца, но и старательно портила жизнь другим, полагая себя при этом всеобщей спасительницей. Энрике давно устал проклинать себя за опрометчивую женитьбу, но отступать было некуда, и он приготовился выслушать очередное назидательное сетование, перемежающееся доносами. На сей раз гнев Эвфразии вызвал воистину святотатственный поступок. Кто-то запер бланкиссиму Дафну на всю ночь в комнате для наказаний.
      - Я не сомневаюсь, что это сделал ваш сын, монсигнор, - герцогиня обличающе смотрела на супруга, и Энрике не выдержал:
      - Если я не ошибаюсь, Рафаэль вышел из вашего чрева!
      - Но он был зачат во грехе, - отпарировала Эвфразия, - в страшном грехе, ибо я легла на ваше ложе вопреки родитель--кой воле и без благословения божьего. Наш сын - это небесная кара, вы должны это понять. Только покаянием и молитвой мы можем искупить наш грех.
      - Эвфразия, - герцог чувствовал, что закипает, - ваша последующая жизнь столь безупречна и богоугодна, что я могу с чистой совестью заниматься делами герцогства, а Рафаэль - плясать с быками..
      - Ни у кого, зачатого и рожденного в грехе, не может быть чистой совести, - поджала губы супруга. - Лишь осознание собственной скверны, пост и молитва открывают перед людскими душами райские врата. Я молюсь за себя и за вас, вы же ежечасно отягощаете себя все новыми прегрешениями.
      От необходимости отвечать Энрике избавило появление Рафаэля. Юноша вбежал в комнату, задорно блестя глазами.
      - Вы звали меня, отец?
      - Да, Рафаэль, у меня к тебя дело, но сначала ответь. Это ты запер бланкиссиму Дафну?
      - Я? - Огромные черные глаза непонимающе уставились на герцога. Слишком непонимающе. - Первый раз об этом слышу.
      - Вы лжете, сын мой, - вступила герцогиня, - только вы могли совершить столь неподобающий поступок.
      - Я? - Глаза Рафаэля стали еще больше и безмятежнее. - Да, я не люблю и не уважаю бланкиссиму Дафну, считаю ее лгуньей и ханжой, но я никуда ее не запирал. Весь вечер и всю ночь я провел с байланте, при необходимости они это подтвердят.
      - Эти грешники, оскверняющие собой вверенное вашему попечению герцогство, - Эвфразия предпочла говорить не с сыном, а с мужем, подтвердят любое слово, направленное против истины и во вред бланкиссиме.
      - Рафаэль, - в голосе герцога слышалось раздражение, хотя было не ясно, против кого оно направлено, - кто-нибудь может подтвердить ваши слова, кроме байланте, которые действительно не являются подходящим обществом для наследника короны?
      - Меня видели слуги, и когда я уходил, и когда возвращался, - пожал плечами ничуть не смущенный наследник, - а по дороге в Кер-Эрасти я встретил кортеж графини Ллуэва и помог Ее Светлости сорвать приглянувшуюся ей горную розу.
      - Что ж, - вздохнул Энрике, поняв, что его наследник вступил в сговор с его возлюбленной, и Рената не моргнув глазом засвидетельствует, что Рафаэль пребывал в ее обществе, - человек не может находиться в двух местах одновременно. Видимо, вы, сигнора, и ваша наперсница ошиблись в своих выводах. Бланкиссиму не любят многие.
      - Но ни у кого, кроме вашего сына, не хватит наглости нанести святой сестре такое неслыханное оскорбление.
      Энрике собрался сказать что-то примиряющее и отпустить жену и сына, но Рафаэль его опередил.
      - Матушка, - голос паршивца удивительно верно передал интонации самой герцогини, - вы учили меня, что нет кары, которая бы не была заслуженной. Видимо, бланкиссима была наказана за свое злонравие.
      - Рафаэль! Вы забываетесь.
      - Отнюдь нет, матушка, - Рито был сама кротость, - нет сомнения, что святая равноапостольная Циала покарала бланкиссиму за жестокое обращение с Дариоло, заставив ее пережить то же, что по ее милости почти каждый день переживает невинное дитя. То, что никто не видел и не знает, как сие произошло, равно как и то, что волею небес, - Рафаэль старательно закатил глаза, - я имею свидетелей своей невиновности, доказывает, что ночь в комнате наказаний есть кара Господня и предупреждение.
      2879 год от В.И.
      Вечер 27-го дня месяца Дракона.
      Арция. Мунт.
      Александру достались местный трус и зелено-черно-оранжевый - видимо, эта пара в компании красавцев почиталась более слабой, но юноша не обиделся. В конце концов, он в Мунте первый день, а по его внешнему виду не подумаешь, что он путный боец. Ну да репутация дело наживное! Александр улыбнулся и, выхватив шпагу, принял стойку, сделав упор на левую ногу. Так, понятно, левша для нашей парочки в диковинку. С гонором-то у них все в порядке, но вот об уме этого не скажешь! Красавцы ударили одновременно, целясь чуть ли не в одну и ту же точку. Эк их!
      Усмехнувшись, Сандер перенес центр тяжести с левой ноги на правую и небрежным поворотом клинка отвел оба выпада. Шпаги красавцев позорно ушли вниз и влево. Ну и удары у вас, господа! За такое во Фло уши дерут! Вновь сменив опорную ногу, Эстре бросился вперед, демонстративно целясь в шею оказавшемуся справа зелено-черному. При другом раскладе песенка красавчика была бы спета, но Сандер не был уверен, что противников нужно убить, да и пикировка перед дуэлью вызвала острое желание подурачиться. Атака была показной, как говаривал Дени - "петушиной", но зелено-черный этого не знал и, не рискнув парировать якобы смертельный удар, отшатнулся, сбив труса, который грохнулся на землю.
      Надо отдать ему справедливость, вскочил он быстро, но желание продолжать схватку у него стало еще меньше. Добить обоих казалось легче легкого, но стоит ли?
      - Александр, - голос Сезара долетел словно бы издалека - "пуделей" нужно пинать, но не убивать.
      Ага! Значит, он правильно промедлил. На всякий случай Сандер сделал в сторону вставшего косой выпад, "поймав солнце на клинок", как учил его Третье. Солнечный зайчик попал трусу в глаз, что его окончательно сломало. Бедняга как-то по-рачьи отступил и исчез с глаз долой. Теперь можно было спокойно заняться вторым, на лице которого читалось искреннее недоумение.
      Краем глаза Сандер заметил, как Сезар со злой улыбкой на лице теснит своих соперников. Юноша даже уловил обрывки разговора. Что-то про собак... "Пудели"? Ладно, потом спросим.
      Весело подмигнув зелено-черному, Сандер провел несколько стремительных атак на разных уровнях, словно бы перетекая из одной позиции в другую. "Это как музыка, - сказал ему Аларик, - ты становишься туго натянутой струной, и вокруг тебя такие же струны. Важно одно - чтобы твоя струна звучала дольше".
      Красавец за ним не успевал. Не успевал до такой степени, что, возьмись Сандер за дело всерьез, по зелено-черному можно было бы заказывать панихиду. Опять говорят... Эстре прислушался, не забывая дразнить соперника.
      - Ну, что, "пудель"? Будешь еще на тигров тявкать?
      Опять собаки... И тигры... Тагэре переместился так, чтобы видеть Малве. Ага! Тот уже разобрался с одним из противников, потерявшим шпагу и получившим изрядную царапину на щеке, но второй, в синем, держится неплохо.
      Отчего-то ужасно захотелось закончить бой первым. Хотя бы потому, что противники у виконта куда приличнее, чем у него. Стыдно будет провозиться со своим одним дольше, чем Сезару с обоими. Выждав, когда черно-зеленый попытался перейти в атаку, Сандер, сощурившись, обвел его шпагу своей, и рывком увел в сторону. Виконт, или барон, невольно шагнул вперед, и сам загнал себя в ловушку. Правая рука Александра Эстре, ничуть не более слабая, чем левая, сомкнулась на правом предплечье оторопевшего черно-зеленого, а Сандер резким движением высвободил свою шпагу из сплетения и приставил к горлу соперника.
      Счастливо улыбнувшись, он обернулся к Сезару.
      - Не вздумай мне помогать, - крикнул виконт, - я быстро! Ну что, уроды, хорошего друга нашел себе Сезар Мальвани? Жаль, убивать вас нельзя... Ну, хоть выпорем...
      2879 год от В.И.
      Вечер 27-го дня месяца Дракона.
      Мария. Гвайларда.
      Разгневанная герцогиня ушла, шурша тяжелыми благочестивыми юбками. Сын и отец молчали. Герцог по-прежнему сидел за своим рабочим столом, Рито пристроился на ручке кресла. Шестнадцать лет - самое время делать глупости, большие и маленькие. Энрике смотрел на наследника, словно видел его впервые. Рафаэль вырос необузданным, добрым и веселым, качества, подходящие для байланте, но не для герцога. Нужно ему как-то втолковать, что на свете есть вещи, на которые не стоит замахиваться, и что злить циалианок опаснее, чем быков. Антонио это понимает, а вот Рито и Рената нет, и вряд ли поймут, за что он их и любит. Сегодня им все сошло с рук, потому что их школярская каверза оказалась полной неожиданностью, но Дафна злопамятна, как десять элефантов, и она владеет магией.
      - А теперь, когда мы одни, может быть, ты скажешь мне правду? Это сделал ты или, может, наш святой родственник? [Имеется в виду сподвижник императора Анхеля Эрасти Церна (Кэрна), причисленный клику святых.]
      - Я, - вздохнул Рафаэль, - не могу смотреть, как эта дохлая рыбина издевается над Даро! Отец, - юноша одним движением оказался на полу у отцовского кресла, как когда-то в раннем детстве, когда хотел спросить о чем-то важном, - отец, почему в замке всем заправляет Дафна? Почему Даро обещали циалианкам? Мать сошла с ума, я это понимаю, но малявка в этом не виновата. Она боится и не хочет. Да и какая из нее капустница при ее-то красоте? Давай ее просватаем...
      - Нет, - вздохнул Энрике и сказал сыну то же, что и задавшей те же вопросы Ренате, - государи не должны нарушать слово, тем более данное тому, кто сильнее.
      - Эта бледная тварь сильнее тебя? - Рафаэль схватил отца за руку. Капустница сильнее герцога?!
      - Да, - уронил тот тяжело и безнадежно, - однажды я попытался отобрать у них Даро. Избави тебя Боже испытать то, что пережил тогда я. Дафна очень сильна в магии, она не часто показывает зубы, но, можешь мне поверить, я не пойду против нее. Даро не столь уж высокая цена, она могла попросить и больше.
      - Отец, но ведь магия не может преступать некий предел?! Есть кардинал, есть Архипастырь, у капустниц тоже есть самая главная. В конце концов, напиши антонианцам.
      - Ты хочешь сменить волка на медведя? - махнул рукой герцог. Рафаэль, я надеюсь, что это наш первый и последний разговор на эту тему. Не смей трогать Дафну. Не смей вмешиваться в воспитание Даро. Если бы бланкиссима не была наперсницей твоей матери, девочка уже была бы в обители на правах воспитанницы. Пока она с нами, радуйся хотя бы этому.
      2879 год от В.И.
      Вечер 27-го дня месяца Дракона.
      Арция. Мунт.
      - Матушка, - Сезар радостно приветствовал немолодую, но все еще изумительно красивую женщину, - знакомься, это Александр, он только сегодня утром приехал из Эльты.
      - Это замечательно, сын мой, - светловолосая сигнора с тонкой иронией посмотрела на обоих, - но, похоже, твой друг проделал этот путь бегом, а ты его сопровождал.
      - Да нет же, - Сезар рассмеялся, - просто мы немножко поговорили на Охотничьем дворе со всякими братьями и кузенами.
      - И что? - Смех исчез из глаз женщины.
      - Их было четверо, нас двое. В прихожей лежат четыре шпаги и три кинжала. Да не волнуйся же, - Сезар улыбался, но немного виновато. - Никто из "пуделей" не пострадал, Жорес немножко ранен, но ничего страшного.
      - То есть как это немножко?
      - Ну, я немножко не рассчитал удар, а это скот, как назло, дернулся не туда, куда нужно... Ерунда, за неделю заживет.
      - Что я слышу? - высокий седеющий мужчина в зеленом епископском облачении, дающий полное представление, каким будет Сезар через двадцать с лишним лет, вошел в комнату.
      - Мой племянник опять дрался с этими... Ну, дрался, - вздохнул тот, но они первые начали.
      - Не сомневаюсь, - заметил клирик, - но ты с восторгом продолжил. Стало быть, они полагали, что вчетвером с тобой справятся?
      - Даже втроем, - признал Сезар. - Люсьен, как всегда, делал вид, что его тут не было. Но с Александром у них промашка вышла. Дядя, ты не представляешь, как он дерется!
      Как-то по-диковинному, вот уж с кем бы я не хотел шпагу скрестить, разве что на тренировках... Слушай, где ты учился? - Сезар положил руку на плечо Сандеру. - Я ведь тебя даже не спросил.
      - Сначала в Эльте, - честно ответил Александр, - а потом во Фло, меня учил капитан Дени Третье. А что не так, как все, - Александр с вызовом посмотрел в глаза Мальвани, - так это потому, что я драться, как все, не могу.
      - Мне кажется, наши герои должны умыться и переодеться, - сигнора Мальвани решительно положила конец разговору, и вышеупомянутые герои безропотно последовали за худым носатым слугой.
      - Бедный мальчик, - мать Сезара задумчиво проводила взглядом новоявленных приятелей. - Такая беда... А сердце, похоже, золотое, да и глаза чудесные... Кого-то он мне напоминает.
      - Тебе бы только молодых людей разглядывать, - засмеялся ее деверь, неужели ты не поняла, какого друга откопал твой неподражаемый сын?
      - Сезар говорит, что Александр из Эльты и что он приехал сегодня утром в свите короля...
      - Похоже, он и сам пока не знает. А можно было и догадаться, по крайней мере, тебе. Ты ж его и раньше видела. Очаровавший нашу семейку горбун - это Александр Тагэре, младший сын убитого герцога. Похоже, он в Шарля не только глазами удался. Мальчишка сегодня дрался второй раз в жизни и добыл две шпаги из двух. Неплохо.
      - "Похоже", - передразнила епископа сигнора, пытаясь скрыть замешательство. - И как я могла забыть?! А с кем и когда он дрался в первый раз?
      - Три недели назад. С Великим Муланом, которого и убил. Похоже, то была отнюдь не случайность.
      2879 год от В.И.
      28-й день месяца Дракона.
      Арция. Мунт.
      Король с видимым удовольствием бросил на ковер несколько шпаг и кинжалов.
      - Наш спор, дорогая, разрешился сам собой. Пока я здоровался с тобой и узнавал новости, мой маленький братец успел подружиться с Сезаром Малве и подраться с твоими братьями и кузеном. Обормотов извиняет только то, что они не догадались друг другу представиться. И я намерен немедленно исправить сие упущение.
      - То есть? - Элеонора закусила губку.
      - Я позвал всех на ужин.
      - Всех - это кого?
      - Твоих родичей, моих братьев и сына Анри.
      - Хорошо, - вздохнула Элеонора, - но, надеюсь, ты уже объяснил Александру, что ему с Мальвани лучше дел не иметь.
      - Нет, и не собираюсь. Тигры [Сигна семейства Мальвани - лежащий тигр.] всегда были верны Арции, а из-за того, что твой отец не ладит с маршалом, я не стану ссориться с одной из самых сильных фамилий, тем паче я Анри по уши обязан. Если б не он, нас бы тут не было.
      - И все равно Сезар чересчур заносчив, ему нужно указать его место.
      - Он-то как раз свое место знает... Нет, право слово, я рад, что они спелись с Сандером. Тагэре всегда были сильны дружбой с Мальвани. Ну, идем?
      Однако прошло больше оры, прежде чем королева была готова. Не то чтобы красота Элеоноры нуждалась в исправлении, просто та любила смотреться в зеркало, к тому же ей нравилось, когда ее ждут. Король уже начинал закипать, но, увидев жену в нежно-лиловом расшитом жемчугом платье и аметистовой диадеме, подчеркивающей золото волос и белизну кожи, расцвел и нежно поцеловал ей руку.
      - Клянусь, Элла, ты самая прекрасная женщина в мире...
      - Я предпочла бы, чтоб ты помнил об этом и в мое отсутствие, - лукаво улыбнулась Элеонора, и супруги рука об руку вышли в ярко освещенную "атэвскую" столовую. Приглашенные чинно сидели вдоль обтянутых шелком стен, и Филипп усмехнулся, заметив, что братья Эллы постарались устроиться подальше от Александра и Сезара, а отец королевы - граф Реви то ли действительно не знает, что произошло, то ли делает вид, что не знает.
      - Дорогая Элла, - Филипп подвел жену к братьям, - позволь тебе еще раз представить Жоффруа и Александра.
      Королева томно протянула руку сначала среднему, потом - младшему. Стоявший рядом Филипп не мог видеть глаз своей супруги, а вот Александр, взглянув в лицо красавице-невестке, понял, что в жене брата, которой он так мечтал понравиться, обрел смертельного врага.
      2879 год от В.И.
      16-й день месяца Собаки.
      Восточный берег Ганы.
      Огромный вороной конь возник из дождевых струй у самого крыльца небольшого изящного здания, по самую крышу увитого диким виноградом и жимолостью. Стройный седой человек легко спрыгнул наземь и, не заботясь о своем скакуне, взбежал на крыльцо, где его уже ждали. Странное дело, неуютный осенний ливень хлестал как из ведра, но гость, одетый по-летнему легко, не казался ни вымокшим, ни замерзшим.
      - Ты звал меня, - улыбнулся он хозяину, - и вот я здесь, но у меня не так уж много времени.
      - Входи, Рене. Я жду тебя второй день. Прости, что вызвал тебя, я знаю, что...
      - Переживу, - перебил Рене, - перейти Явеллу не самое страшное, а вот твое отсутствие у Вархи может обернуться большой бедой. Эмзар, что случилось?
      - Ты войди хотя бы... Сколько я тебя знаю, ты вечно торопишься.
      - И все равно опаздываю. - Рене усмехнулся, но все же прошел вперед пропустившего его хозяина в затянутую белым комнату и с удовольствием огляделся. - Хорошо все же иметь свой дом.
      - Когда ты волен его покинуть, - в тон ему откликнулся Эмзар. Выпьешь что-нибудь?
      - Пожалуй. Ваши уже вернулись?
      - Да, кварту назад. У башни Адены зреют рябины и порхают птичьи выводки. Земля залечила рану, но оттуда никто не выходил.
      - Ты думаешь, Геро не нашла Эрасти и покинула Тарру?
      - Может, и так. Но скорее они оба там и ждут своего часа. Это любимое занятие всех, над кем не властно время... Мы все ждем, хоть и не всегда знаем, чего.
      - Смертные тоже умеют ждать и помнить.
      - Ты о своих эландцах?
      - Не только, хотя Берег Бивней готов. Роман говорит, гоблины тоже.
      - И таянцы. Гардани держат слово.
      - Кровь Шандера оказалась лучше моей, - взгляд Рене столкнулся со взглядом Эмзара, - хотя и в моем роду есть достойные. Я хотел бы избавить этого мальчика, сына Шарля Тагэре, от всех бед, но что я могу ему дать? Разве что показать несколько ударов... А ему, похоже, придется взвалить на плечи не только свое увечье, но и всю Тарру.
      - Нэо тоже говорил о нем... Я смотрел его гороскоп. Многое сходится, но дважды мы уже ошиблись. Кричали "дракон", а это была лишь тень от облака. Может быть, полюбившийся вам с Нэо горбун так и останется братом короля. Будет его правой рукой, а, вернее, и головой, и сердцем, поднимет Арцию из руин и тихо отойдет в мир иной... Подобное уже бывало, и не раз. Хотя за горами сейчас неспокойно.
      - Да, Роман рассказывал, да и сам я видел достаточно. Но Арция пока ждет. А что не может ждать?
      - Варха. Я готов поклясться, что внутри что-то произошло. Нет, пламя горит и будет гореть, пока я жив! - Эмзар внезапно стукнул кулаком по изящной столешнице, и этот жест человеческой ярости и отчаянья со стороны короля эльфов сказал Рене больше, чем самый долгий разговор. - Огонь горит, Рене, - повторил Эмзар уже спокойнее, - и, клянусь Звездным Лебедем, сквозь него никто не проходил, но за ним что-то происходит. Я хочу, чтобы ты увидел сам.
      - Пожалуйста, - пожал плечами Рене, - но я никогда не видел Кольца, мне не с чем сравнить...
      - Дело не в Кольце, оно как раз осталось прежним, дело в чем-то, чему я не могу подобрать названия.
      Они вышли под немилосердный дождь, не замечая его, миновали сначала ряд изысканных построек, затем насквозь промокшую рощу, упрямо сопротивлявшуюся приходу осени, и оказались перед Стеной. Синее, как небо в месяце Иноходца, как глаза погибшего Астена, пламя тянулось к низким темным тучам, словно земля и небо сошли с ума и поменялись местами. Ни порывы ветра, ни ливень не были властны над Лебединым Огнем. Он горел ясно и светло, как горит надежда и упрямство в сильных сердцах, какая бы вокруг них ни сгустилась мгла.
      - Так вот оно какое, Кольцо Вархи, - прошептал Рене, - я знал про него, кажется, все и все равно потрясен.
      - Кольцо Вархи - это память, честь и боль нашего народа, но мы пришли не за этим. Сейчас я придержу огонь, а ты заглянешь внутрь. Я уже делал это. Трижды. Два раза мы видели то, что должно, но последний раз... Это было в первое новолуние после дня Летнего Солнцестояния. Я не сразу решился зазвать тебя так далеко от моря, но ты должен увидеть, что там творится. Хотя бы за прошедшие месяцы ничего не изменилось. Здесь любые перемены могут быть лишь к худшему. Нэо говорил тебе про башню Адены, ты знаешь, ЧТО мы сдерживаем все эти годы.
      - Эмзар, - Рене коснулся руки эльфа, - почему ты решил заглянуть за Стену именно сейчас?
      - Сам не знаю... Возникло ощущение чего-то непонятного, а потом все эти мелочи, которые встречал Рамиэрль в последние годы. Каждая по отдельности ничего не стоит, но все вместе... И я решился, а Норгэрель мне помог.
      - Ты не думаешь, что оттуда что-то вырвется, едва ты уберешь пламя? Может, твои предчувствия - умело расставленная ловушка?
      - Нет, в этом я уверен. Мое желание не было навеяно извне, и кто бы там ни был, ему не угадать, как и когда я ослаблю защиту. Смотри, только внимательно.
      Рене кивнул и больше не отводил глаз от синей поверхности, по которой бежали узкие сияющие полосы, чей свет отражался в глазах эльфийского повелителя и его странного гостя. Эмзар сосредоточенно прищурился, как будто целясь из лука, и в пламени на самом верху, как раз напротив собеседников образовались и поползли вниз две щели, отрывая огромный лепесток, начавший плавно и стремительно отходить вовнутрь.
      Перед Рене предстала бесконечная равнина, словно бы засыпанная только что выпавшим снегом. Он знал, что не далее чем в весе [. Мера длины. Столько за ору проходит походной рысью лошадь.] полыхает такая же пламенная стена, однако небо над снежной гладью оставалось молочно-белым. По небу то и дело пробегали чудовищно яркие сполохи, сменявшие друг друга не в строгом порядке, присущем радуге, но словно бы по желанию обезумевшего художника, захотевшего поместить ядовито-лиловый рядом с нестерпимо-малиновым, а сверкающую желтизну, способную ослепить даже атэва, смешать с безумной зеленью. Игра красок, повторяемая мириадами снежных или не снежных кристаллов, сводила с ума, и тем не менее Рене сумел разглядеть вдали что-то вроде то ли столба, то ли башни, в центре которой, казалось, поместили яркую звезду.
      И так сверкавшая сильнее любой из ведомых Рене, она стала наливаться еще более нестерпимым светом, но длилось это не дольше мгновения небесно-голубой лепесток, стремительно распрямившись, встал на место. После внутреннего безумия свет Кольца Вархи казался нежным и ласкающим, он снимал усталость и боль, как прикосновение женских рук, любящих и любимых.
      Рене поднял глаза на едва стоявшего на ногах Эмзара.
      - Ты был прав, что показал мне это. Я видел подобное. В Сером море. Похоже, наш "друг" решил перебраться поближе к своим марионеткам.
      - Я так и думал, - кивнул Эмзар. с благодарностью опираясь на плечо друга, - не знаю, как он прошел и что может здесь натворить, но он владеет магией Света. Рене, я не представляю, что нам с этим делать....
      Рене Аларик Аррой, император Арции, сгинувший в Сером море много веков назад, не ответил, да и что тут ответишь. Иногда вопросы задают просто потому, что нет сил и дальше молчать и нести в себе неподъемный груз. Так они и стояли в струях дождя, осиянные светом Кольца Вархи. Эмзар Снежное крыло, король последних эльфов Тарры, и тот, кто родился человеком. Они и раньше были похожи, но теперь, когда "бесконечная война" смела с лица Эмзара эльфийскую безмятежность, а вечность осенила своим крылом Рене из рода Арроев, это сходство стало пугающим.
      2879 год от В.И.
      17-й день месяца Собаки.
      Арция. Мунт.
      По этикету к епископу следовало бы обращаться "Ваше Преосвященство", но Александр при всем желании не мог видеть в дядюшке Сезара клирика. Резкий, властный, острый на язык, Жорж Мальвани никогда не говорил ни о Книге Книг, ни о грехах и прочих церковных вещах. Возможно, находясь среди собратьев, он вел себя подобающе, но в кругу семьи брат маршала был нобилем со всеми вытекающими отсюда последствиями. Сандер его любил, впрочем, он любил всех Мальвани, начиная от загостившегося в Оргонде Анри, которого он видел два раза в своей жизни, и кончая совсем юной Анриэттой. Чем неуютнее было во дворце, тем больше его тянуло в старинный особняк на площади Ратуши, где можно быть самим собой, не опасаясь насмешки или подвоха. Сегодня они с Сезаром собрались послушать знаменитого менестреля, вернувшегося в Мунт после очередной отлучки, но у Жоржа были свои планы, по крайней мере, насчет Сандера.
      - С тобой хочет говорить Его Высокопреосвященство. Сезар, если желаешь, можешь поехать с нами, но нам нужно заехать в Духов Замок.
      - Туда-то еще зачем? - удивился Мальвани-младший.
      - Затем, - многозначительно ответил епископ. - Кстати, Сезар, ты уже второй месяц таскаешь Сандера по Мунту, почему ты не показал ему одну из главных достопримечательностей?
      - Да потому, что меня от нее тошнит, - хмыкнул виконт.
      - Тошнит?
      Наполовину тошнит, наполовину жуть берет. Ума не приложу, чего это все на колени валятся. По мне, так оттуда бежать хочется.
      - Ты мне об этом не говорил, - в голосе епископа зазвучали странные нотки.
      - А ты не спрашивал, - резонно возразил племянник.
      - Но Сандеру туда сходить нужно. Хотя бы для того, чтобы составить собственное мнение. Впрочем, ты его уже настроил...
      - Ничего страшного, - улыбнулся Александр, - я постараюсь быть честным. Я не очень хороший знаток живописи.
      Может, мне и понравится. Это тот самый храм, что восстановил епископ Илларион?
      - Восстанавливает, - откликнулся Жорж, - ну, хватит болтать. Поехали, негоже заставлять старика ждать.
      Замок Святого Духа находился на противоположном конце длинной улицы Святого Мишеля. Именно этой дорогой почти тридцать лет тому назад везли его отца. Александр пытался представить себе, как это было, и не мог. Все выглядело таким мирным и спокойным. Днем улица превращалась в рынок. Горожанки и служанки из богатых домов с корзинами, кричащие продавцы, гогочущие гуси, безмятежные оборванцы, высматривающие ротозеев с полными кошельками, - все это как-то не вязалось с мрачной процессией, синяками [Презрительная кличка сыщиков из Тайной Канцелярии, в ведении которой находились дела о государственной измене и оскорблении величества. Упразднена в 2871 году указом Филиппа Тагэре, который объявил рассмотрение подобных преступлении королевской прерогативой.], эшафотом... Зато сам замок Сандеру не понравился. Мрачный, тяжеловесный, он казался зловещим и неуместным, как старый шлем в муравейнике.
      - Здесь теперь только храм или дюз [Небольшой монастырь-тюрьма, где содержались узники, обвиненные в недозволенном колдовстве, богохульстве и ереси. В Арции для того, чтобы отправить туда человека за богохульство и ересь, требовалось согласие светских властей, но дела о недозволенном колдовстве находились в исключительной юрисдикции антонианцев.] тоже?
      - Замок перестроили, - объяснил епископ и уточнил: - Разделили на две части, в большей по-прежнему заправляют антонианцы [Орден святого Антония имеет особые полномочия при расследовании дел о ереси и недозволенном колдовстве. Предстоятель ордена подчиняется Архипастырю и имеет ранг кардинала. Он назначает своих епископов в странах Благодатных земель. Члены ордена, непосредственно занятые дознанием, именуются Скорбящими Братьями и используют специфическую магию.], а меньшая открыта для всех. Там храм, две часовни, больница для бедных и королевский приют для сирот. Сезар, как я понимаю, ты не горишь желанием преклонить колени перед святыней?
      - Не горю.
      - Тогда подержи лошадей. Пошли, Сандер. Александр спешился и с бьющимся сердцем ступил под своды увенчанных часовней ворот. Он сам не знал, чего ожидал от Замка Святого Духа, но на душе было неспокойно, хотя никаких причин, кроме оброненных Сезаром слов, для этого не было.
      Внутренний двор был замощен сероватым булыжником. Г одной стороны его ограничивало унылое серое здание, про которое только и можно было сказать, что это богоугодное заведение, приютившее под своей крышей тех, за кого платит Его Величество. Несколько мальчиков и девочек в грубой суконной одежде таращились с крыльца на снующих по двору богомольцев, на крыше здания сидело множество голубей, чье присутствие печальным образом сказывалось на статуях святых, украшавших высокую мощную стену, явно построенную совсем недавно. За ней скрывалось гнездо антонианцев, потеснившееся ради того, чтобы все добрые люди могли посещать открытую Илларионом святыню. Жорж решительно направился к пологой лестнице из серебристого камня, и Александр последовал за ним. Они миновали массивные стены и оказались внутри.