Гэвин Такер нервно расхаживал по съемочной площадке. Время от времени он останавливался и бросал свирепые взгляды на дверь студии звукозаписи. В очередной раз остановившись, он в сердцах швырнул в угол кисть, которой раскрашивал декорации перед камерой.
      – Не могла бы ты его успокоить? – обратилась к Полли Мэри Риз. – Не понимаю, что на него нашло. Он всегда такой спокойный… Эй, Гэвин! Остынь, слышишь? – снова повернулась она к Такеру.
      – Мэри, дорогая, иди-ка ты… Сама знаешь куда, – проворчал Гэвин, продолжая метаться по площадке.
      – Только вместе с тобой, дорогой, – отозвалась Мэри. – Может, постараешься выбирать выражения? Если это, конечно, не слишком тебя затруднит.
      Возмущенный Гэвин завращал своими карими глазами. Повернувшись к Полли, он воскликнул:
      – Киска, заставь ее замолчать! Мои нервы с утра напряжены до предела. Я сегодня ночью глаз не сомкнул. Ни на миг!
      Вокруг Полли крутился гример, чуть поодаль рядом со своей аппаратурой сидели несколько операторов.
      – Где же Джек? – спросила Полли у Мэри. – Он никогда не опаздывал.
      – А сегодня опоздал, – процедила Мэри сквозь зубы. – А ведь знает, какой у нас плотный график.
      Полли не стала спрашивать, по какой причине мог задержаться любовник Мэри. Конечно, она догадывалась, что все давно уже знают об их связи, но о том, что Мэри и Джек живут вместе, вслух не говорили.
      Мэри взглянула на часы.
      – Что ж, время – деньги. – Щелкнув пальцами, она воскликнула: – Так, все по местам! По крайней мере приготовимся к съемкам. Давайте-ка быстренько пробежимся по сценарию еще раз.
      Довольный тем, что про него забыли, Гэвин немного успокоился: теперь он расхаживал по площадке уже не так стремительно. Полли заняла свое место рядом с садовой скамейкой и наклонила голову – чтобы парикмахеру было удобнее укладывать ее волосы. Гример нарумянил ей щеки, припудрил нос и отправился приводить в порядок Гэвина.
      – Итак, сегодня у нас передача об осени, – начала Мэри. – Мы поговорим о возвращении в школу и о расставании с родителями, к которым дети приезжали на лето. Ученики снова идут в школу. Как их там принимают? Поговорим об этом. Поговорим о том, как поддержать неудачников, а также об искусстве общения и о том, как измениться к лучшему. Поговорим о любви и дружбе.
      – Отвратительно, – буркнул Гэвин. – Слащаво до приторности.
      – Ты что-то сказал?! – крикнула Мэри.
      – Просто конфетка! – повысил голос Гэвин. – Я говорю, что это будет замечательный эпизод. Полли, поцелуй меня покрепче, дорогая. В духе любви и дружбы.
      Однажды Полли уже купилась на слова Гэвина о любви и дружбе. Вспоминая, как его язык касался ее неба, она чувствовала позывы тошноты.
      – Иди ко мне, киска, – не унимался между тем Гэвин, приближаясь к ней с распростертыми объятиями. – Ну давай проведем вместе время. Я та-а-к соскучился.
      – Прекрати! – отрезала Полли.
      Гэвин подошел к ней почти вплотную и прислонился бедром к спинке скамьи. Он был высокий и тощий, с притворной вялостью в движениях, однако острый, проницательный взгляд и дьявольская усмешка не позволяли назвать его вытянутое лицо заурядным.
      – Полли, ты сводишь меня с ума, – продолжал Гэвин. – Ну давай, давай прыгнем в постель!
      Полли промолчала.
      – Сама же знаешь, что хочешь меня, – упорствовал Гэвин. – Зачем сдерживаться?
      – Оставь свои шуточки для съемок, – неожиданно рассмеялась Полли.
      – Я сказал что-то смешное? – удивился Гэвин.
      – Сам прекрасно знаешь.
      Наклонившись, он коснулся губами ее щеки, и Полли вздрогнула.
      – Только ты и удерживаешь меня здесь, – с горечью проговорил Гэвин.
      – Спасибо, – ответила Полли; она почувствовала, как по ее спине пробежали мурашки.
      Когда Гэвин не приставал, он мог быть неплохим парнем.
      – Ты невероятно одаренный. Мне нравится с тобой работать, – сказала она, нисколько не покривив душой.
      – И мне с тобой, киска, – улыбнулся Гэвин. – Кстати, а не хочешь ли попробовать свои силы за пределами этого городка?
      – Нет, не хочу, – ответила Полли. – Это общенациональная передача, и мне не надо никуда уезжать. К тому же я люблю этот городок. И мне очень нравится наша программа, все в ней нравится.
      – Семейные, ценности?.. Любовь и истина? – усмехнулся Гэвин.
      Полли задумалась: как бы от него отделаться, не привлекая внимания остальных членов съемочной группы? Но ничего путного в голову не приходило.
      – Думаю, что все это очень важно для детей, ведь в детстве все и начинается…
      – Что начинается? Медленное умирание, – снова усмехнулся Такер.
      – Если тебе это так не нравится, почему же ты сам участвуешь в программе?
      Он коснулся ее подбородка тыльной стороной ладони.
      – Я уже говорил тебе. Мне нравится рисовать тебя, киска. Особенно обнаженной.
      – Не надо, – прошептала Полли. – Ты очень одаренный, самый талантливый в труппе. Ты нужен нам, и я надеюсь, что ты останешься с нами. Но я не хочу этого от тебя.
      – Этого? – Гэвин приподнял рыжеватую бровь. – Что ты имеешь в виду? Дружескую болтовню? Я уверен, ты не откажешь человеку в таком пустяке.
      Полли быстро провела ладонями по блузке – вдруг захотелось убедиться, что она не выбилась из-под пояса джинсов.
      – Поедем со мной в Лос-Анджелес, красотка Полли, – горячо зашептал ей в ухо Гэвин.
      По спине Полли пробежал холодок, на затылке зашевелились волосы.
      – Эй, эй! – Гэвин наклонился над скамейкой. – Ты в порядке? Плохо выглядишь. Или ты так возбудилась? Ведь я всего лишь предложил то, о чем ты всегда мечтала.
      «… красотка Полли»? Она взглянула на Гэвина, и ее глаза расширились от ужаса. Он взял ее за плечи:
      – Полли, что с тобой?
      Она тряхнула волосами, пытаясь сбросить с себя оцепенение.
      – Нет, нет, ничего. Пустяки.
      Эти слова – «красотка Полли» – преследовали ее всю жизнь. Кажется, везде начинают мерещиться призраки. С этим пора кончать!
      – Полли, тебя! – окликнул ее один из членов группы, подходя к скамейке с радиотелефоном в руке.
      Полли кивнула, улыбнулась и взяла аппарат:
      – Полли Кроу слушает.
      В трубке раздался странный звук – точно звонивший щелкнул языком и коротко хохотнул. Затем послышались короткие гудки. Полли молча ждала, глядя на аппарат. Наконец спросила:
      – Ты уверен, что спрашивали меня? – Она почувствовала знакомую пустоту в желудке.
      – Конечно, уверен, – нахмурился мужчина, передавший ей трубку.
      Полли пожала плечами:
      – Нас разъединили. – Она вернула аппарат, стараясь ничем не выдавать своих чувств. – Спасибо.
      На съемочной площадке появились Арт Лоудер и его сестра Дженнифер – оба в полосатых красно-желтых костюмах в обтяжку и лохматых рыжих масках. Они были наряжены как Прыг и Скок – добрые сказочные чудища, самые любимые персонажи из «Дома Полли».
      – О, конфетки! – проворчал Гэвин. – Явились наши остроумные австралийские близнецы. Пора начинать.
      – Вот-вот, займись делом, – сказала Полли, все еще продолжая думать о звонке.
      Она пыталась понять, кто ее мучает и почему этот человек проявляет такое упорство.
      Гэвин поцеловал ее в щеку и прошептал в ухо, обдавая жарким дыханием:
      – Держу пари, что ты не говорила этого своему аквалангисту, моя киска.
      Полли вздрогнула и в ужасе уставилась на Гэвина.
      – Эй, ребятки! – окликнул их Арт, прежде чем Полли успела спросить Гэвина, что он имеет в виду. – Что тут за суета? Можно подумать, у вас здесь вечеринка, черт возьми! Где Джекки?
      – Откуда нам знать, где твой дружок? – передразнил Арта Гэвин, подражая его акценту.
      Брат и сестра были примерно одного роста – выше среднего – и оба прекрасно сложены. Их квалификация не позволяла рассчитывать на блестящую карьеру – как в родной Австралии, так и в других частях света. Программа же обеспечивала постоянной работой: брат и сестра демонстрировали акробатические и танцевальные номера.
      Дженнифер улыбнулась, заметив Полли. Австралийка обладала тонким чувством юмора, и они стали подругами. Дженнифер находилась рядом с Полли, когда та впервые услышала шепот, записанный на пленку, и согласилась, что будет лучше, если об этом поменьше говорить.
      Полли снова – в который уже раз – принялась размышлять о странных звонках. И снова ей ничего не приходило в голову. Вернее, приходила в голову только явная нелепость: возможно, это звонит Нэсти Гнус.
      Ее размышления прервал грохот входной двери – в павильон вошел мрачный Джек Спиннел. Он прошел мимо вешалок с костюмами, мимо подставок и аппаратуры и опустился на свой стул. Не обращая внимания на членов съемочной группы, он уткнулся в сценарий дневной программы.
      Взоры всех присутствующих обратились к Мэри, которая отбросив за спину свои волнистые каштановые волосы, направилась к Джеку.
      – Ого, – вполголоса произнес Арт. – Может, нам, цыплятам, пойти прогуляться?
      – И пропустить такое зрелище? – спросила Дженнифер. – Ни за что на свете. Она же собирается прожевать этого мерзавца и проглотить с потрохами. У нее это получится гораздо лучше, чем у меня.
      Колоритная речь, фантастическая физическая сила и грация – все это придавало Лоудерам выразительность, но не более того. Кареглазые, с каштановыми волосами, с приятными, но вполне заурядными лицами – без своих красно-желтых костюмов они затерялись бы в толпе.
      Полли заставила себя на время забыть о звонках. «Слава Богу, – подумала она, – что сегодня нет «живых» съемок и у группы уже есть несколько готовых передач».
      – У меня было неотложное дело, – неожиданно заговорил Джек, чувствовавший на себе множество взглядов. – Я что, должен спрашивать у вас разрешения на каждый свой шаг?
      – Не повышай голос, Джек, – сказала Мэри.
      Тон ее не предвещал ничего хорошего, ее хрупкая изящная фигурка казалась воплощением ярости.
      – Этого от тебя следовало ожидать, даже если бы у тебя вообще не было никаких дел.
      – У меня было дело. Неотложное. И давай закончим на этом, – проворчал Спиннел и повернулся к артистам.
      Арт и Дженнифер надели свои маски и выполнили несколько акробатических трюков.
      – Довольно! – Мэри повернулась к группе. – Берем выходной.
      – По местам! – заорал Джек. – Немедленно по местам!
      – Оставьте эту проклятую студию! – повысила голос и Мэри. – Все свободны. Расходитесь. Джек вскочил со стула.
      – У нас нет времени на выходные! – заорал он. – И не устанавливай тут свои порядки, Мэри.
      – Ну уж если вы не хотите… – усмехнулась Мэри, сверкая бирюзовыми глазами.
      Но тут же смягчилась:
      – Ладно, Джек, не валяй дурака.
      Спиннел бросил сценарий на стул и прислонился к стене.
      – Терпеть не могу ревнивых сук, – пробурчал он.
      И уже громче добавил:
      – Это моя программа, понятно? Моя. Если не нравится, найду другого соавтора.
      – Только попробуй! – подбоченилась Мэри.
      Ее обычно бледное лицо раскраснелось, так что веснушки совсем исчезли.
      – Ты можешь быть продюсером и директором, Джек. Но сюжет-то мой. Я создаю канву передачи. Без меня ты как без рук.
      Дженнифер и Арт, сидевшие на полу, с интересом наблюдали за этой перепалкой. Группа операторов, обходя их, направлялась к дальней стене студии.
      – Ну прямо как дети, – улыбнулся Гэвин. – Почему бы нам всем вместе не показать пример? Может, продемонстрируем, как жить в мире и согласии? Мы же собираемся учить наших малюток любви и терпимости. Разве не так, Мэри, а, дорогая?
      Но Джек и Мэри, казалось, не обратили никакого внимания на реплику Гэвина.
      Полли затаила дыхание. Ей хотелось уйти из студии – тут все походили на сумасшедших.
      – Отстань от них, – сказала она Такеру, взяв себя в руки. – Возможно, нам сейчас действительно лучше уйти отсюда.
      Мэри подошла вплотную к Джеку и спросила:
      – Где же ты был? И с кем?
      – Тебе не… – Джек вскинул подбородок, но осекся под пронзительным взглядом своей любовницы. – Давай оставим это, Мэри.
      – Джек, почему? – не унималась Мэри. – У вас с ней что-то было, не так ли? Ты проигнорировал мои слова и пошел поговорить с ним о…
      – Заткнись! – Спиннел скрипнул зубами. – Я не нуждаюсь в твоей опеке и делаю то, что мне нравится.
      – Не нуждаешься? – прошипела Мэри. – Ты уверен, что не хочешь взять свои слова обратно? А ведь придется, если ты хочешь, чтобы все у тебя здесь шло гладко.
      – Ревность – мерзкая штука, – заметил Гэвин. – Она делает женщину сварливой и лишает разума.
      – Из-за чего она ревнует?
      Гэвин сел на скамейку и обнял Полли за плечи.
      – Ты действительно не знаешь? Поразительно! Это мне нравится в тебе больше всего. Ты так наивна!
      – Что-то я не улавливаю ход твоих мыслей, – сказала Полли, пытаясь отодвинуться.
      Он еще крепче обнял ее и заговорщически подмигнул:
      – Просто я говорю, что было бы неплохо, если бы мы с тобой показали Мэри, что у нее нет повода для ревности.
      Полли пристально взглянула сначала на Гэвина, затем на Джека и Мэри.
      – Да-да, – улыбнулся Гэвин. – Именно это я и хочу сказать. И точно так же думает Мэри.
      – Но я ведь здесь, в студии, – удивилась Полли. – И все утро была тут. Почему же она решила, что он был со мной?
      – Она так не думает. Во всяком случае, не про сегодняшнее утро. Но, кажется, я понял ход ее мыслей. Так, может, изменим ее мнение?
      – По-моему, нет ничего такого, о чем следовало бы изменить мнение Мэри, – решительно заявила Полли.
      – Ошибаешься, – усмехнулся Гэвин. – Она подозревает, что у тебя с Джеком любовная связь, а мы можем немного облегчить ей жизнь, если покажем, что без ума друг от друга.
      Возмущенная Полли резко повернулась к Такеру, но так ничего и не сказала, потому что Гэвин, воспользовавшись ее неосмотрительностью, закрыл ей рот продолжительным поцелуем.
 
      При свете дня Полли чувствовала себя в большей безопасности. Дневной свет и окружавшие люди придавали ей уверенности и силы. Она пересекла Лэйквью-драйв и неторопливо пошла по тротуару, разглядывая витрины магазинов. Узкая улочка была запружена автомобилями. По сравнению с минувшей неделей заметно потеплело. На улицах снова можно было увидеть обнаженные загорелые руки и ноги. В толпе на тротуарах слышался веселый смех молодежи. В Киркленде причудливо сочетались самые последние направления моды и стили, что вызывало неодобрение консервативной части населения из соседних городков.
      Полли заставила себя расслабиться и сосредоточилась на дыхании животом. Бестолковая утренняя съемка представлялась сплошным кошмаром. Только декорации Гэвина оказались довольно удачными. Пока Прыг и Скок делали вид, что ничего особенного не произошло, он раскрасил деревья, служившие фоном, так что листва приобрела золотистый оттенок. Потом Мэри с Джеком снова сцепились.
      Полли извинилась и ушла. Ей не давал покоя последний телефонный звонок.
      Из пиццерии напротив доносились ароматы свежеиспеченных булочек и кофе. Полли даже зажмурилась от удовольствия. Почему естественные человеческие эмоции, самые обычные маленькие радости – такая редкость в ее жизни? Она должна покончить с этим, забыть о своих страхах. Ведь именно этого добивается невидимый мучитель: пытается запугать ее.
      В витрине художественной галереи, мимо которой проходила Полли, были выставлены новые картины, и она остановилась, чтобы рассмотреть их. В основном здесь были морские пейзажи. Но больше всего Полли поразили картины с волками. Она долго и внимательно рассматривала волчью стаю на снегу среди голых стволов деревьев – прекрасный и одновременно печальный пейзаж. У Полли, очарованной этой необычной красотой, комок подкатил к горлу, и сжалось сердце. За спиной у нее остановился какой-то прохожий, он тоже стал молча разглядывать картины. Полли не видела его, но наслаждалась гармонией их совместного молчаливого созерцания.
      Над картиной с волчьей стаей висела другая, на которой один-единственный зверь выглядывал из укрытия в скале. Полли с трудом оторвала взгляд от светлых, пронзительных глаз волка и встретилась взглядом со стоявшим рядом мужчиной. Это был Нэсти.
      – Гнус? – в растерянности спросила она. – Вы появились так внезапно…
      Полли опустила глаза: она была почти уверена, что Нэсти разгуливает босиком. Однако на сей раз он был в кроссовках.
      – Я шел за вами, – сказал он без тени смущения, глядя на Полли своими холодными глазами. – Вы настолько были поглощены своими мыслями, что не заметили меня.
      – Это вы оставляли сообщения на моем автоответчике? – выпалила Полли. – Вы звонили мне сегодня утром и бросили трубку?
      – Нет, – покачал головой Нэсти.
      – Так я вам и поверила. – Полли резко повернулась и зашагала прочь.
      Нэсти Феррито, как-то удивительно трогательно прихрамывая, пристроился рядом. Он шел, засунув руки в карманы узких застиранных джинсов. Полли, покосившись на него, почему-то подумала о его хромоте, вернее, о том, что хромота эта почти незаметна.
      – Я должен извиниться перед вами, Полли, – немного помолчав, сказал Нэсти.
      – Вы должны оставить меня в покое.
      – Конечно, каждый имеет право на уединение. И мне совсем не хочется надоедать вам. – В его интонации чувствовалась какая-то недосказанность: возможно, он надеялся на продолжение разговора.
      Проклятие, досадовала Полли, ведь нетрудно было догадаться, что он следит за ней. Следит даже здесь, на залитой солнечным светом многолюдной улице. А может, именно это и помешало ей заметить его? Ведь он был таким же незнакомцем, как и многие другие.
      Да, но какой незнакомец! Какой мужчина! Полли поймала себя на том, что восхищается им, и рассердилась.
      – Тем не менее вы надоели мне, мистер Феррито. Спасибо за извинения, я их приняла. До свидания.
      – Мне не часто приходилось извиняться. Она остановилась. Остановился и Феррито.
      – Вы мне мешаете, – сказала Полли. – Вы, возможно, очень неплохой человек, но я вас боюсь. – Господи, что она делает? Почему говорит то, чего вовсе не хочет говорить, мысленно ужаснулась Полли.
      – Простите меня, Полли. – Страдание, промелькнувшее в глазах Нэсти, смягчило их холодный блеск.
      Его большая теплая рука скользнула по ее плечу.
      – Пожалуйста, простите меня. И все же… позвольте угостить вас чашечкой кофе.
      – Я не пью кофе. – От его прикосновения по телу Полли пробежала приятная дрожь.
      Это было какое-то безумие.
      Он улыбнулся. Ни одного мужчину улыбка не делала таким привлекательным.
      – Тогда, может быть, пиво? – предложил Нэсти. – Мартини? Вино? Коктейль?
      Полли поморщилась.
      – Лимонад?
      – Нет, благодарю вас.
      – Да не бойтесь вы, – с мольбой произнес Нэсти. – Я безобидный, как котенок. Честное слово. Спросите любого, хотя бы моего напарника, Дасти.
      «Ничего себе котенок! – усмехнулась про себя Полли. – Под два метра ростом, кареглазый, загорелый, мускулистый блондин. Котенок?..»
      – Не очень-то вы похожи на котенка, – сказала Полли.
      – Так что же вы пьете?
      – Чай, – не раздумывая ответила Полли.
      – Чай так чай, – согласился Нэсти.
      И снова улыбнулся. И опять повторилась та же история: сбитая с толку Полли открыла рот, но никак не могла сообразить, что же сказать. Она чувствовала, что Нэсти никак не мог быть тем человеком, который звонил ей и нашептывал непонятные угрозы. Совершенно растерянная, Полли позволила взять себя под руку.
      – Я знаю одно местечко на углу, там превосходный чай, – сказал Нэсти.
      – Но я собиралась зайти в «Потустороннюю реальность», – попыталась возразить Полли.
      Ей никак не удавалось стать прежней – осторожной и благоразумной женщиной.
      . – А… Торговля фигурками для колдовства и предсказание будущего, – усмехнулся Нэсти. – Я знаю это заведение.
      – Белинда и Фестус не продают фигурки, – возразила Полли, защищая своих друзей.
      Он слегка прижал к себе ее руку.
      – Уверен, что они этого не делают. Я только повторил то, что мне довелось услышать от какого-то идиота.
      Его замечание немного успокоило Полли. Если бы он был опасен, если бы от него исходила угроза, она бы почувствовала это. А все, что она ощущала… это было тепло.
      Нэсти еще крепче прижал к себе ее руку.
      – Они еще и чаем увлекаются, – усмехнулся он. – Почему я не слышал об этом?
      – Да, у них прекрасный чай, – ответила Полли. – Но вы же его не любите.