Глава 5

Рядом с ней шагал совершенно незнакомый человек.

Как такое могло случиться?

Когда-то — не так уж давно — она прекрасно знала его, а сегодня вечером этот высокий, молчаливый и мрачный незнакомец даже не смотрел в ее сторону.

Она старательно гнала прочь глупые слезы, подступавшие к глазам. Еще не хватало, чтобы Макс их увидел.

Он шел очень медленно и вел на поводу своего коня. Керсти же семенила рядом; в руке у нее был небольшой узелок с собранными наспех вещами.

Она уходила с этим незнакомцем. Возможно, уходила из дома навсегда.

— Если хочешь вернуться к своим родным, пожалуйста. возвращайся, — тихо проговорил Макс. — Я все понимаю и не буду тебя неволить.

«А как же наши желания? Помнишь, когда-то мы их загадывали?»

— Я уже взрослая и способна сама принимать решения. Я решила стать вашим секретарем. Твердо решила.

— Я уверен, ты им станешь. Но я также уверен в том, что ты не будешь счастлива, если не получишь благословения своих родителей… и Нилла.

Вечер был тихим и теплым, в воздухе разливались запахи вереска На длинном склоне холма не было ни души, но Керсти едва дышала, словно вокруг них собралась многолюдная. толпа.

— Хочешь, я отведу тебя обратно? Керсти, давай вернемся, пока не поздно.

— Вы хотите, чтобы я вернулась? — Она пожалела, что задала этот вопрос. — Вы очень заботливы.

Макс остановился. Положив руку на седло, посмотрел на небо.

— Я не хочу, чтобы ты возвращалась.

Керсти судорожно сглотнула.

— Почему?

— Потому что не хочу, черт возьми! — Макс пристально взглянул на девушку. — Неужели ты не понимаешь? Неужели я должен что-то объяснять? Я думал, что ты умнее. Ты действительно ничего не понимаешь?

Керсти в страхе отпрянула.

— Глупцы! — Он выхватил из ее руки узелок и швырнул его себе под ноги — Меня окружают одни глупцы, которые ничего обо мне не знают и ничего не желают знать Мне следовало было принять вызов твоего наглого братца и выяснить с ним отношения по-мужски. Я поколотил бы его, и тогда ты, возможно, поверила бы, что я действительно хочу взять тебя на службу.

Керсти отступила еще на шаг.

— Тогда почему же сейчас вы предлагаете мне вернуться домой?

— Потому что мне положено быть джентльменом, черт возьми! Я должен все время испытывать благодарность за все, что имею… за все, что мне дали. Я не имею права разочаровывать моих благодетелей. Пусть видят, что их эксперимент удался. Их эксперимент — это я. Черт бы их всех побрал! — взревел он в отчаянии. — Я живой человек. Я мужчина! Ты слышишь?

И я хочу поступать так, как считаю нужным. Почему мне приходится постоянно перед кем-то отчитываться? — Макс схватил девушку за руку. — Почему я всегда должен думать о том, что скажут другие? А как быть с моими чувствами? Скажи мне!

Как быть с моими потребностями?

Собравшись с духом, Керсти взглянула ему в лицо.

— Скажите мне, каковы ваши потребности, и я сделаю все возможное, чтобы их удовлетворить. Я хочу вам помочь. Я буду служить вам верой и правдой, сэр, и постараюсь взять на себя часть ваших забот. Я уже об этом говорила.

— Вот как? — Макс еще крепче сжал ее руку. Его глаза сверкали. — Я сказал тебе, чего я хочу. Я хочу, чтобы ты помогала мне. Хочу учить тебя, как раньше. Хочу, чтобы ты добилась успеха. Ты очень способная девушка.

Почувствовав слабость в коленках, Керсти вцепилась в его плащ, чтобы не упасть.

— Вы не в себе, — проговорила она, тяжело дыша. — Успокойтесь.

— Не в себе? — Он горько усмехнулся. — В чем я согрешил? Почему Господь заставляет меня так страдать?! Почему я постоянно вынужден подчиняться чужой воле?

— Макс…

— Дай мне высказаться! — бушевал он. — Молчи и слушай. Ты можешь меня выслушать? Ты хоть понимаешь, что у меня на душе?

— Нет, не понимаю, — прошептала Керсти.

Но она видела, что Макса обуял очередной приступ ярости — один из тех, про которые говорили люди, — и это ее пугало.

— Не понимаешь? Даже ты не чувствуешь, что со мной происходит? — Он схватил девушку за плечи. — Ты была второй половиной моего сердца, Керсти Мерсер. Мыс тобой делились самым сокровенным. Неужели ты не понимаешь, что меня бесит?

«Мое сердце без твоего — неполное. Я всегда любила тебя и буду любить, Макс». Ее сердцу по-прежнему недоставало второй половинки, но она не могла ему это сказать.

Он пристально посмотрел ей в глаза.

— Не понимаешь, что доводит меня до безумия?

Она догадывалась. И надеялась, что не ошибается. Но разговор об этом мог смутить их обоих. Только что он обвинил ее в глупости. Да, наверное, она глупа, если думает, что он до сих пор ее любит.

Внезапно он отстранился и пробормотал:

— Я ненавижу себя…

Керсти смотрела на него в изумлении. Она не знала, как реагировать на эти слова Макса.

— Я обидел тебя?

— Нет, — солгала она. — Конечно, нет. Я не собираюсь возвращаться домой, так что пойдемте дальше. Уже поздно, и надо как следует выспаться.

— Ты хочешь идти со мной? Хочешь пойти с таким неуправляемым человеком? Ведь ты понимаешь, что служить у меня — дело очень непростое?

— Я вас не боюсь. К тому же, общаясь со мной, вы проявите сдержанность. Во всяком случае, я на это надеюсь.

Макс невольно рассмеялся.

— Ты всегда была дерзкой девчонкой. Но в данном случае ты права. Я уверен, что ты станешь прекрасной помощницей. — Он наклонился и подобрал с земли ее узелок. — Садитесь на мою лошадь, мисс Мерсер. Вам не следует утомляться.

— Большое спасибо, но я лучше пройдусь пешком. — Она не умела ездить верхом и сейчас не собиралась пробовать. — Ходьба бодрит. И свои вещи я понесу сама.

Так и не отдав девушке узелок. Макс подхватил поводья и снова зашагал в сторону замка.

Керсти пыталась идти быстрее, но все равно отстала.

Остановившись, Макс оглянулся и дождался, когда она его догонит. После чего зашагал гораздо медленнее.

Он молчал.

В голове у Керсти был полный сумбур. Молчание ее угнетало. Но она не знала, о чем говорить.

Подниматься на холм становилось все труднее.

Впрочем, длинноногий и мускулистый Макс вряд ли чувствовал усталость. Керсти то и дело поглядывала на него с замирающим сердцем. Она чувствовала, что ее к нему влечет — и вместе с тем что-то в нем пугало…

Она никогда не пила спиртных напитков, но знала, что даже самые крепкие из них не могли бы опьянить так, как опьянял этот мужчина.

Где-то закричала сова. И тотчас же в высокой траве зашуршал какой-то мелкий зверек.

— Повсюду хищники, — заметил Макс.

Девушка с трудом перевела дух и пробормотала:

— Но хищники не всегда получают то, чего хотят. Даже маленькое и слабое существо при желании может отразить атаку врага.

Макс остановился. Керсти тоже.

— Передохни, — сказал он. — Почему ты не хочешь сесть на лошадь? Ты, наверное, очень устала, Она решила, что хитрить ни к чему.

— Я не умею ездить верхом. Если вы Помните, мистер Россмара, у моих родителей нет скаковых лошадей, вот я и не научилась.

— Ничего, теперь научишься.

— Нет, — твердо заявила она. — Я не хочу учиться.

— А я говорю, научишься. Тебе придется много ездить со мной по хозяйственным делам. Как ты себе это представляешь? Я что, должен водить тебя за собой на веревочке?

— Не смешно! — отрезала Керсти. — Вряд ли в мои годы я смогу освоить верховую езду.

— Тебе двадцать пять лет, — сказал он с улыбкой. — Да, конечно, ты немного старовата, но мы попытаемся…

Керсти отвернулась, пряча улыбку, и зашагала дальше.

— Если вы отдохнули, — бросила она через плечо, — то давайте продолжим наш путь.

— Я отдохнул? Ты опять дерзишь? Нисколько не изменилась!

«Нет, изменилась, очень изменилась, — мысленно возразила Керсти. — Только он об этом пока не знает».

Впереди высился замок. Его темные контуры, окутанные серыми тенями, вырисовывались на фоне вечернего неба Замок Кирколди… Теперь там ее дом. Как странно… Несмотря на грусть, вызванную гневом родных, она думала о своем будущем с радостным волнением.

— Они еще одумаются, — сказал Макс.

Керсти вздрогнула.

— Как вы догадались, что я сейчас думала о родителях и брате?

— О чем же ты еще могла думать? Роберт и Гейл — прекрасные люди, а Нилл… он тоже тебя очень любит. Они недовольны переменами, произошедшими в твоей жизни, но со временем они за тебя порадуются.

— Возможно.

Керсти хотелось верить, что Макс прав. Она решила, что завтра вечером пойдет домой и попробует поговорить с родителями.

Наконец они подошли к конюшне. И тотчас же раздался топот ног — подбежавший конюх принял у Макса лошадь. Макс кивнул слуге и, повернувшись лицом к замку, сделал шаг в сторону, пропуская Керсти вперед, Девушка потупилась и зашагала по дорожке, ведущей к Ив-Тауэр. Минуту спустя Макс взял ее под руку и повел к лестнице.

— Я хочу предложить тебе комнаты, в которых жила Элла, до того как вышла замуж. Раньше мы приходили сюда в гости к Аррану и Грейс.

— Подойдут любые, — проговорила Керсти, чуть дыша от волнения. — Мне не нужно роскоши. Вы же знаете, как скромно я живу. Будет неприлично, если вы предоставите мне комнаты лучше, чем у других слуг.

— Еще выше, — сказал Макс, когда они поднялись на два лестничных пролета. — Давай не будем обсуждать, что прилично, а что нет. Ты сама сможешь выбрать себе комнаты.

Твои покои станут твоим домом, и я хочу, чтобы тебе там было уютно.

— Но я не могу ничего выбирать! — Керсти остановилась и посмотрела на Макса. Ей вдруг захотелось взять в ладони его лицо, обращенное к ней. Он был самым красивым мужчиной на свете. — Не могу… — прошептала она.

Он помолвлен, тя она не имеет права так на него смотреть.

Не имеет права к нему прикасаться. Она плохая, грешная женщина. Но она исправится… и станет его надежной помощницей, возьмет на себя часть его забот. У нее появится такое множество обязанностей, что ей будет просто некогда думать о нем как о мужчине.

Нет, у нее ничего не получится. Потому что она сходит с ума, когда смотрит на него.

Макс улыбнулся.

— Ты всегда была красивой. А сейчас стала еще прекраснее, чем прежде.

Керсти вспыхнула.

— Спасибо, — пролепетала она. И почти бегом преодолела третий лестничный пролет.

— Налево, — сказал Макс, следовавший за ней.

«Не обращай внимания, — говорила она себе. — Его слова — обычная учтивость. Просто он хорошо воспитан и ко всем так относится».

— Сначала я покажу тебе бывшие покои Эллы, а потом мы постараемся что-нибудь для тебя выбрать.

Керсти молча кивнула, и они зашагали по широкому коридору. Дощатый пол, почерневший от времени, был покрыт потертой, но красивой ковровой дорожкой золотистого цвета. Вместо портретов членов семьи — Керсти ожидала увидеть именно портреты — на стенах висели пейзажи с изображением окружающих замок полей и холмов. Вот каменная крепостная стена, поросшая цветами… Вот деревенская церквушка… Вот собаки и лошади… Керсти очень понравились картины.

— Мы пришли, — объявил Макс, останавливаясь.

Он распахнул дверь, прошел в небольшую гостиную и зажег лампу, стоявшую на расписном столике у входа. Затем принялся зажигать остальные лампы — уже в соседней комнате.

Нет, ей нельзя здесь жить! Эти покои предназначены для знатной дамы.

— Ну как? — спросил Макс, вернувшись. — Элла называла эти комнаты розовыми. Она говорила, что в них «теплый интерьер». Впрочем, в таких вопросах мужчине женщину не понять.

Керсти лишилась дара речи.

— Тебе не нравится? — Макс нахмурился. — Хорошо, мы подыщем что-нибудь другое, но сначала хотя бы взгляни на спальню.

Девушка молча прошла в спальню — и замерла в изумлении. Над кроватью нависал розовый полог, опорные столбики которого были украшены позолоченной резьбой.

Перина казалась необыкновенно мягкой. На туалетном столике, покрытом скатертью из того же розового шелка, что и полог, лежало множество серебряных вещичек: расчески, гребни, крючки и рожки для обуви. Здесь же стояли хрустальные флаконы духов с серебряными крышками. Лампы у кровати были с розовыми стеклами, и их свет окрашивал всю комнату в бледно-розовые тона.

— Подумай, — сказал Макс, стоявший у порога. — Может, тебе не нравится цвет? Его можно поменять. Надо, чтобы тебе здесь нравилось. Думаю, мой дядя со мной согласится.

Ослепленная роскошью спальни, Керсти по-прежнему молчала. Вернувшись в гостиную, она осмотрелась. Диван и небольшие зачехленные кресла были расставлены вокруг невысоких столиков, на которых красовались изящные фарфоровые вещицы. На каминной полке стояли покрытые эмалью часы. Камин был выложен розовой и белой плиткой, расписанной цветами.

На одном из столиков стояло чудесное парчизи[2] Эллы с маленькими серебряными фигурками — дамами в бальных платьях разных эпох. О нет, ей решительно нельзя жить здесь, среди таких роскошных вещей!

Макс по-прежнему стоял у двери. Наконец Керсти подошла к нему, и они вышли в коридор.

— Мои покои в дальнем конце, — сообщил он. — Я сплю очень чутко. Если ты позовешь, я услышу. Конечно, здесь тебе совершенно нечего бояться, но ты привыкла жить в окружении своих родных, и, наверное, на первых порах одиночество будет тебя угнетать.

— Я думаю, мне понравится уединение, — сказала она.

Он посмотрел ей в лицо.

— Ты устала, малышка, даже если сама этого не чувствуешь. Давай поскорее найдем тебе подходящие покои, чтобы ты могла там расположиться.

— Если мне предоставлено право выбора, то я выбираю розовые комнаты, — выпалила Керсти и тут же закрыла рот ладонью, испугавшись собственной смелости.

Макс посмотрел, на нее, с удивлением.» улыбнулся.

— Чего ты боишься? — спросил он. , — Я поступила дерзко: сказала вам, чего хочу., — Я спрашивал тебя, чего ты хочешь, но ты не выказала никакого интереса к этим «комнатам. Если ты соглашаешься на них только ради того, чтобы избавить меня, от хлопот, то пожалуйста, не надо.

— Это чудесные комнаты! Я никогда не думала, что буду жить в таких покоях!

— Отлично! — Макс просиял. — Тогда пойдем И посмотрим, все ли у тебя есть. Потом я скажу прислуге, где ты расположилась, и о тебе будут надлежащим образом заботиться.

Они вернулись в розовые комнаты, и Макс принялся занавешивать окна тяжелыми шторами.

— Ты, наверное, захочешь завтракать в постели? Скажи мне, какой завтрак ты предпочитаешь и в какое время, а я передам прислуге.

Керсти поморщилась.

— Спасибо, я буду есть в кухне.

— Ты не будешь есть в кухне. И чтобы я больше от тебя такого не слышал! Если хочешь, можешь завтракать в маленькой столовой — там же, где и я Эта комната находится напротив моего кабинета. Приходи туда, когда пожелаешь.

— Хорошо, — кивнула Керсти и осмотрелась. Ее узелок с вещами лежал в кресле. — Больше мне ничего не нужно. Только вода, чтобы умыться, но я сама за ней схожу.

— Нет, не сходишь, — заявил Макс. Он склонился над камином и развел огонь. Языки пламени взметнулись к дымоходу. — А теперь отдыхай. Воду тебе принесут. Как насчет ужина?

Керсти вздохнула.

— Я поужинала дома.

— Да, конечно, — в смущении пробормотал Макс. — Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, — ответила Керсти.

Макс, похоже, не собирался уходить.

— А может, ты все-таки проголодалась?

— Нет, спасибо.

Он придвинул одно из кресел ближе к огню.

— Садись, согрейся. В замке всегда очень холодно.

— Спасибо. — Она села в кресло.

— Хм-м… — Макс подошел к шкафу, открыл дверцы и выдвинул центральные ящики. — Эти вещи оставила Элла. Они ей больше не нужны. Пользуйся ими, пока мы не подобрали тебе подходящие наряды.

— Нет, я не могу! — в ужасе воскликнула девушка. — Я принесла с собой кое-что из вещей, а потом возьму еще.

— Я хочу, чтобы ты хорошо одевалась, Керсти. И не возражай, пожалуйста.

Она снова покраснела.

— Боюсь, мои платья не очень хороши…

— Ты всегда чудесно выглядишь, но все-гаки тебе следует обновить гардероб. Я приглашу к тебе модистку. А пока, пожалуйста, подбери себе что-нибудь из этих вещей. Элла любит красивые, но простые платья… — Макс нахмурился. — Конечно, она повыше тебя ростом, но ты наверняка сумеешь что-нибудь придумать.

— У меня есть немного денег, — проговорила девушка. — Я пойду в деревню к миссис Маккей, портнихе. Она сошьет мне…

— Ты слышала, что я сказал? — Макс повысил голос и снова нахмурился. — Ты будешь носить платья Эллы, пока я не договорюсь с модисткой. Она сама к тебе придет. Ты меня поняла?

Керсти молча кивнула.

— Вот и хорошо.

Он резко повернулся и вышел из комнаты, громко хлопнув дверью.

Как мало надо, чтобы его разозлить! Когда-то Макс был беспечным и веселым, всегда улыбался и шутил по любому поводу. И ему очень нравилось, когда с ним спорили. Теперь же он стал… совсем другим. Теперь он в любой момент может взорваться.

Керсти вздохнула. Как она будет жить в такой роскоши?

Она вообще не должна здесь находиться. И уж конечно, не должна надевать платья мисс Эллы — вернее, платья леди Авеналл.

Надо сейчас лечь в постель и попытаться все как следует обдумать. Ведь в ее жизни произошли такие внезапные перемены…

Керсти развязала свой узелок и достала ночную рубашку из белого ситца.

Эту рубашку ей сшила мама… Нет, плакать она не будет.

Слезы ей не помогут. Не может быть, чтобы родные отвернулись от нее. Просто они любят ее и хотят, чтобы она жила с ними. Но в конце концов они поймут, что она поступила правильно.

Воду, наверное, принесет Мэри; Она будет обслуживать ее… точно свою госпожу! Керсти замерла, ошеломленная этой мыслью. Ну ничего, она даст понять Мэри, что потом будет заботиться о себе сама.

И тут Керсти почувствовала, что действительно ужасно устала. Она прошла в спальню, сняла с себя пыльное платье и надела ночную рубашку. Потом распустила волосы, быстро расчесала их и заплела в косу. Сейчас она умоется, заберется в эту чудесную мягкую постель и помолится Богу. Милостивый Господь оберегает честных людей, попавших в трудное положение. А она сейчас в очень трудном положении.

— Керсти! — раздался голос Макса. — Можно мне войти?

Она взглянула на свою ночную рубашку. Немного помедлив, прокричала:

— Да, пожалуйста!

Выглянув в гостиную, Керсти увидела Макса. Он нес кувшин с водой и тазик — нес очень осторожно. Чтобы не расплескать.

Увидев девушку. Макс тут же отвел глаза.

— Я не нашел никого, кто мог бы помочь. Черт бы их всех побрал! Придется завтра с ними поговорить. Это все Арран виноват. Все слуги бездельничают, когда Грейс нет дома. Куда поставить воду?

— Я сама отнесу воду в спальню, — в смущении пробормотала Керсти. Она поняла, что ее ночная рубашка слишком уж тонка.

Но Макс, по-прежнему не поднимая глаз, ответил:

— Я сам. Кувшин очень тяжелый. — Он прошел в спальню и поставил кувшин на умывальник с мраморным верхом.

— Большое спасибо, — поблагодарила Керсти, обхватив себя руками за талию. — В шесть утра я смогу приступить к работе.

— Можешь не торопиться, — сказал Макс. — Я завтракаю в семь, а в кабинет прихожу около восьми.

— Я буду там, когда вы придете, — проговорила Керсти, чувствуя себя совершенно беспомощной в легкой ночной рубашке и босиком. — Спокойной ночи, сэр. Большое вам спасибо.

— Мне не нравится, что ты называешь меня сэром… — Макс осекся, неожиданно смутившись. — Разве это не странно?

— Может быть, и странно, но по-другому, нельзя.

— Да, наверное, ты права. — Он шагнул к двери. — Что ж, устраивайся.

Керсти молчала.

— Знаешь, а здесь, пожалуй, тоже нужно затопить камин.

— Я могу это сделать сама.

— В тонкой рубашке? Ты загоришься.

Макс присел у камина и развел огонь.

— Вот так. Тут достаточно одеял? — Он подошел к кровати и откинул покрывало. Тщательно пересчитав одеяла, кивнул:

— Пожалуй, хватит. Но нужна еще грелка. Я сейчас принесу.

— Нет, спасибо! Я лягу в постель и сразу же согреюсь.

Макс как-то странно посмотрел на нее и спросил:

— Неужели?

— Да, согреюсь.

— Тогда ложись немедленно.

— Сейчас лягу.

Она стояла, ожидая, когда он уйдет.

Но Макс не двигался с места.

Керсти хотела подойти к умывальнику, но тотчас же передумала. Машинально опустив глаза, она увидела собственные ноги — ночная рубашка действительно была слишком тонкой.

— Кровать довольно высокая, — заметил Макс.

— Да.

— А ступеньки, к сожалению, нет, — продолжил он.

— Я встану на боковые перекладины и заберусь.

— Но ты можешь упасть.

— Нет, не беспокойтесь.

— Но я не могу за тебя не беспокоиться.

«О Боже, когда же это кончится?»

— Тогда я воспользуюсь стулом. Пожалуйста, не волнуйтесь. Вы слишком себя утруждаете.

— Ты говоришь со мной… точно с чужим человеком.

Керсти хотела напомнить ему, что они и впрямь стали чужими, но промолчала.

Неожиданно Макса шагнул к девушке и подхватил ее на руки. Ошеломленная, она машинально прильнула к его груди.

В следующее мгновение Макс осторожно опустил се на постель.

— Вот так, — сказал он.

Керсти приподнялась на локте и сделала несколько глубоких вдохов, чтобы унять сердцебиение.

— Спокойной ночи. — Макс отступил от кровати.

— Спокойной ночи, — отстала Керсти.

Наконец он повернулся и вышел из спальни. Затем хлопнула дверь, и вскоре шаги его затихли в глубине коридора.

Глава 6

Ночь казалась ужасно душной. Макс задыхался; его льняная рубашка прилипла к спине.

Господи, чти он затеял?

Превратил свою жизнь в пытку.

Макс остановился у двери, ведущей в его покои. Он сказал Керсти, что чутко спит, что ей нужно только позвать — и он сразу же придет.

Только лучше бы она его не позвала. Если он пойдет ее успокаивать, то уже не сможет уйти. Еще удивительно, что он сдержался сегодня вечером и все-таки покинул ее спальню.

Он чутко спит? Сможет ли он вообще заснуть, если постоянно видит перед собой ее стройную фигурку в полупрозрачной, по-детски скромной ночной рубашке? О Боже, как она невинна! Макс невольно застонал. Его влекло к Керсти Мерсер, и он проклинал себя за нерешительность. Ведь он мог бы устроить все по-своему, но для этого пришлось бы отвернуться от человека, даровавшего ему достойную жизнь.

Сегодня вечером, когда Керсти решила бросить свою семью и уйти к нему, она проявила больше мужества, чем он.

Отец велел ему держаться от нее подальше, и Макс не посмел его ослушаться.

— Ты сын джентльмена, сын виконта, — сказал отец. — Керсти — хорошая девушка, но она дочь простого фермера.

Вы с ней совершенно разные люди. Я всегда заботился о тебе, Макс, и сейчас говорю: забудь о ней, гак будет лучше для тебя. Пожалуйста, постарайся меня понять. Все, разговор окончен, и больше не будем к нему возвращаться.

Он мог пойти к Аррану и попросить у него совета. Грейс была в Корнуолле, и маркиз до глубокой ночи засиживался в своей музыкальной комнате, где сочинял музыку. Арран понимал Макса, но держал свое мнение при себе, не желая спорить с братом. Однако Макс заметил, как дядя покачал головой, когда отец сказал, что его сыну следует найти себе «подходящую жену». Арран поддержал идею Макса назначить Керсти секретарем — беспрецедентную идею, которую отец, вернувшись, наверняка не одобрит.

При желании Арран мог бы ему помочь. Правда, дядя был не в восторге, когда племянник сообщил, что задумал поселить Керсти в замке, однако препятствовать не стал.

А что, если уехать отсюда навсегда? Поедет ли она с ним?

Средств на жизнь им хватит. К тому же он скопил приличную сумму и удачно вложил деньги. Да и отец неплохо его обеспечил.

Но как она будет жить вдали от родных мест? Увезти ее отсюда — все равно что выдернуть с корнем прелестный цветок. Здесь Керсти выросла, здесь живут ее родители и брат, которых она любит всей душой. И они, конечно же, со временем ее простят. А вдали от родительского дома она будет страдать, хотя и безропотно, и в конце концов они оба пожалеют о своем бегстве.

Поселив ее в замке, он совершил ошибку, но пути к отступлению не было.

Макс вошел в свои покои и едва сдержался, чтобы не хлопнуть дверью. В душе его закипал гнев, но он боялся давать ему волю. По дороге в замок он кричал на Керсти и вел себя ужасно.

— О Господи, что со мной творится? — пробормотал Макс. — Какой позор — взрослый сильный мужчина срывает злость на слабой, хрупкой девушке!

«Признайся, что ты намерен сделать ее своей любовницей. Признайся в этом хотя бы перед самим собой».

Он замер, прислушался. И вдруг услышал тихий шорох. В его покои кто-то вошел!

По спине пробежал холодок — Макс увидел тусклый свет, сочившийся из его кабинета. Он осторожно подошел к открытой двери и остановился у порога. С губ его сорвался возглас невольного удивления.

— Ты сердишься. Макс? — Леди Гермиона, сидевшая за его письменным столом, поднялась с кресла, но не сделала попытки к нему подойти. — Пожалуйста, скажи мне, что не сердишься, что ты рад меня видеть. Знаю, я тебя напугала, но будь со мной ласков. Я в отчаянном положении, и мне нужна твоя помощь. — Она накручивала на палец свой медово-золотистый локон и покачивала пышными юбками.

— Моя помощь?

Он не мог заставить себя приблизиться к этой женщине.

После их первой встречи, которую, совершенно очевидно, устроили его родители и графиня, он безуспешно пытался вызвать в своей душе хотя какие-то чувства к леди Гермионе.

Она опустила густые ресницы и провела кончиками пальцев по столешнице. Бледно-лиловое платье с глубоким декольте облегало ее изящную фигуру.

— Ну… не совсем помощь. О, я так смущаюсь! Я знаю, ты ко мне равнодушен, но надеюсь, что со временем это изменится в ты меня полюбишь.

— Как ты сюда попала?

Она пожала обнаженными плечами.

— Очень просто. — Ее пышная грудь вздымалась. — Буду с тобой откровенна, Макс. Я подкупила кучера графини, и он привез меня обратно. Потом я спряталась в саду и дождалась, когда выйдет дворецкий, после чего пробралась в дом. Дворецкий не запирает двери, когда выходит на прогулку. Я знала, что твои покои находятся где-то здесь, в башне, и занялась поисками. А когда я попала в эти комнаты, то сразу поняла, что они — твои.

Максу очень хотелось ей нагрубить, но он сдержался.

— Шанкс ушел на прогулку?

— Да, он гуляет каждый вечер. Иногда вместе с экономкой. Они берут книжку и уходят в сад. «'«

— Странно… — проговорил Макс. — Я сейчас же провожу тебя домой.

— Нет! — Гермиона обошла стол и, бросившись к Максу, обняла его и прижалась к его широкой груди. — Не прогоняй меня? Я в отчаянии.

Эта женщина была ему совершенно чужая.

— Тебе не следовало сюда приходить, — сказал Макс, пытаясь отстраниться.

— Скоро я стану твоей женой — как т&лько наши родственники все подготовят. Но у меня такое чувство, что я совсем тебя не знаю. Мне страшно. — Она дрожала и все крепче к нему прижималась. — Прогони мои страхи. Макс. Сделай меня своей, сделай сегодня же. Докажи, что я тебе небезразлична.

Видимо он не правильно ее понял…

— Ты не в себе. Это тяжелое время для молодой женщины — во всяком случае, так я слышал.

— Ты имеешь в виду то время, когда женщина помолвлена и предвкушает счастливые перемены, ожидающие ее в браке?

Макс и сам не знал, что имел в виду. И даже не знал, хотел ли он жениться на этой женщине.

— Я повторяю: тебе не следовало сюда приходить. Если тебя увидят, твоя репутация будет погублена.

— Меня никто не видел, — сказала она, не поднимая глаз. — Пожалуйста, не гони меня! Позволь мне остаться с тобой. Если хочешь, я буду сидеть у твоей постели. Но только не гони. Рядом с тобой я успокаиваюсь.

— Ты меня почти не знаешь. — «И никогда не узнаешь», — добавил он мысленно.

— Зато я чувствую… Чувствую, что ты очень добрый и отзывчивый. Я чувствую это вот здесь. — Она прижала ладонь к своей полуобнаженной груди, подняла голову и с мольбой в глазах посмотрела ему в лицо.

Макс невольно обратил внимание на ее груди, видневшиеся в вырезе платья. Эти налитые, пышные груди могли бы возбудить любого мужчину.

— Ты неравнодушен ко мне, — прошептала она, — я чувствую.

— Я хочу, чтобы ты ушла, — пробормотал Макс, но в его голосе слышались нотки неуверенности.

Гермиона приподнялась на цыпочки, обвила руками его шею и поцеловала.

Макс в изумлении отшатнулся и, чтобы не упасть, машинально обхватил ее за талию. И тотчас же язык Гермионы проник ему в рот, и она прижалась к нему всем телом. В следующее мгновение Макс почувствовал, как она взяла его за руку и сунула ее себе за лиф. Потом тихонько застонала и, еще крепче прижавшись к Максу, положила ладонь ему на пах. Из груди Макса вырвался прерывистый стон, и он почувствовал, как твердеет его мужская плоть. Одновременно Гермиона пыталась приподнять свои юбки. Наконец ей это удалось, и она прижалась к нему бедрами.

Макс был ошеломлен. Пот струился по его лбу и заливал глаза. Подобного ему еще не доводилось переживать. Гермиона оказалась слишком уж смелой дамой…