– Нет, любовь моя, я не верю в привидения.
      – Обычно, если тетушке Бланш что-то требовалось, она звонила в колокольчик.
      – Да? – Себастьян рассматривал Блисс. При свете лампы ее волосы казались еще более рыжими, чем обычно. Глаза же – ярко-синие, а взгляд отсутствующий.
      Она улыбнулась – и снова превратилась в ту семнадцатилетнюю девчонку, в которую он когда-то влюбился.
      – Тетушке было уже за восемьдесят, когда она умерла, – сказала Блисс. – Все-таки странная она была… Ей нравилось лежать здесь, наверху, и заставлять всех бегать туда-сюда, ухаживать за ней, выполнять все ее капризы и причуды. Только я одна любила навещать ее. Здесь мне было лучше, чем дома.
      Их взгляды встретились. Блисс отвела глаза.
      – Когда-то, много лет назад, ты заставила меня… – Он наклонился и протянул ей руку. – Благодаря тебе я захотел стать лучше.
      – Знаю.
      У них никогда не возникало необходимости договаривать все до конца. Много раз бывало так, что они понимали друг друга и вовсе без слов.
      – Ну же, – сказал он, шевельнув пальцами, – дай мне свою руку.
      Блисс посмотрела на него:
      – Ты так когда-то сказал, в кафетерии.
      – В самый первый день. Да, я помню. И ты в конце концов дала мне свою руку.
      Она и теперь протянула ему руку, и он обхватил пальцами ее запястье.
      – Думаешь, за нами подглядывают? – Себастьян привлек ее к себе. – Чтобы проследить, как я выигрываю пари?
      Блисс прикусила нижнюю губу.
      – Может, тетя Бланш?
      Она попыталась высвободить свою руку.
      – Ты отвратительный тип, Себастьян. Несносный человек. Всегда был таким. И навсегда останешься.
      – Бездоказательное заявление. Могу согласиться, что раньше я был таким. Но не сейчас. Ты живешь здесь одна?
      – Да.
      – Мне подумалось, что две блондинки и маленький мальчик, возможно, живут с тобой под одной крышей.
      – Нет. Они поселились в бунгало, которое принадлежало моим деду и бабушке. Там, поближе к воде.
      – Но у тебя здесь есть соседи какие-нибудь или жильцы?
      – Нет, не в доме. Но неподалеку стоят десять коттеджей. Это наша коммуна.
      – Солидное заведение.
      – Н-да. К сожалению, сейчас у нас мало жильцов, все разъехались. Летом все всегда разъезжаются. Но ничего, к осени соберутся.
      – У тебя был кто-нибудь с того времени?.. – Он поднял глаза к потолку. – Прости. Об этом мне тоже не следовало спрашивать.
      – А тебе не все равно?
      Себастьян пристально взглянул на Блисс.
      – Нет. Совсем не все равно. Знаю, у меня нет на тебя никаких прав, но логика далеко не всегда властна над чувствами.
      – Она никогда не властна над ними.
      Себастьян снова взглянул на Блисс. Потом – на ее руку, которую все еще держал в своей.
      – Давай попробуем начать все сначала. Вот с этой минуты. Сделаем вид, что познакомились только сегодня вечером.
      – Не получится.
      – Да, не получится, – согласился Себастьян, но в душе его вспыхнул огонек надежды. – Мы не сможем сделать вид, что не знали друг друга раньше, потому что у нас с тобой слишком много общего. Мы вместе пережили многое. И я очень рад, что это многое у нас есть. Я все помню и благодарен тебе за то, что у нас было.
      – Порой у меня ничего не оставалось, кроме этих воспоминаний.
      Эти слова обрушились на него точно удар – и в то же время показались неожиданной лаской.
      – Я надеялся, что не сделаю тебе слишком больно. Но похоже, ничего не вышло, да? Тебе было очень нелегко?
      Блисс, придвинувшись к Себастьяну, опустила руку ему на колено; сверху положила голову, прижавшись щекой к тыльной стороне ладони.
      – Не настолько, как ты, возможно, думаешь. Конечно, не очень приятно выслушивать мнения посторонних, но самое ужасное, что ты… Ты просто исчез. Накануне я была такой счастливой, что едва могла пережить, выдержать такое счастье. И вдруг ты исчез. Я была сломлена, раздавлена… Казалось, что лучше умереть. А главное, никого не осталось рядом, не с кем было поговорить. И я не знала, что произошло. Слухи всякие ходили, но ничего определенного. Твоих родителей я не знала, потому не могла ничего узнать и у них. Даже не знала твоего домашнего адреса, и в телефонном справочнике про вас ничего не нашла.
      – Отец не любил эти справочники. Если уж кому-нибудь понадобится добраться до тебя, говорил он, то пусть у тебя и узнает номер. Если, конечно, ты пожелаешь его сообщить. – Себастьян погладил ее по волосам. – Я хочу быть с тобой, Блисс. Поверь, я никогда не забывал о тебе.
      – Я уже не та девчонка, которую ты знал прежде.
      Он наклонился и осторожно коснулся губами ее шеи.
      Она уткнулась лицом в его колени. Провела ладонью по его бедру.
      Себастьян тотчас напрягся, замер.
      – Почему я не могу устоять перед тобой? – спросила она.
      – Потому что я везучий ублюдок.
      – Зачем ты так! – Блисс подняла голову и, нахмурившись, посмотрела на него. – Почему тебе обязательно нужно…
      – Говорить правду? – Он усмехнулся, заметив, как шокирована Блисс его заявлением. – Вот видишь, я совсем не изменился. Так и не научился сдерживаться и молчать. Обязательно ляпну что-нибудь эдакое… Блисс, можно мне сегодня остаться у тебя?
      Она побледнела. Однако промолчала.
      – Просто я хочу удостовериться, что ты в безопасности, – поспешно добавил Себастьян. – Ты ложись спать, а я посижу здесь.
      Блисс залилась румянцем:
      – Значит, ты не хочешь спать со мной?
      Себастьян вздрогнул; ему показалось, он ослышался.
      – Боже, я сказала что-то не то, – смутилась Блисс. – Вечно я болтаю глупости. Ладно, я уже в порядке. Спасибо, что предложил, но тебе не нужно здесь оставаться.
      – Я хочу лечь с тобой.
      – О… – Блисс облизала губы кончиком языка. – Ясно. Понятно. – Ее била дрожь.
      «Господи, что я сказал?» – промелькнуло у Себастьяна.
      – То есть… ты хочешь переспать со мной, верно?
      – Да, ты правильно поняла.
      Блисс поднялась на ноги. Взглянула на Себастьяна.
      – Я не слишком хороша в постели. – Она сдвинула брови, задумалась. Потом снова заговорила: – Нельзя сказать, что у меня совсем нет опыта. Просто в последние годы я была слишком занята коммуной. Вот мне и не хватало времени… на все остальное.
      – На остальное?
      Себастьян окинул ее взглядом. Черное платье, конечно, широковато, но все же грудь выглядит весьма соблазнительно.
      – Ну… ты понимаешь. На мужчин.
      Точеные ступни, изящные щиколотки…
      – Ах да, конечно, на мужчин, – кивнул Себастьян и подумал: чем меньше на них оставалось времени, тем лучше. – Значит, ты была очень занята? – Он облокотился на ручку кресла.
      – Да, очень. Я пыталась устроить здесь все сама, не хотела просить денег у родителей. Папа имеет право ограничивать меня в расходах, пока мне не исполнится тридцать пять лет. Родители полагают, что во мне до сих пор играет подростковое бунтарство.
      Он не стал говорить, что опасается, как бы старик Уинтерс не прибрал к рукам все ее деньги – на проведение своих политических кампаний.
      – Мне деньги вообще не нужны. Я собираюсь устроить здесь все и без них. Да, действительно, – добавила Блисс, немного помолчав.
      – Я тебе верю.
      – Мне, наверное, надо снять платье?
      Локоть Себастьяна соскользнул с ручки кресла.
      Блисс снова нахмурилась:
      – Я что-то неважно себя чувствую.
      Себастьяну тоже было не по себе.
      – Иди сюда, – сказал он. Одно неверное слово или движение может все испортить. Надо действовать с предельной осторожностью. – Ну иди же. Мне хочется поцеловать тебя.
      – Но я же не разделась.
      Себастьян поднялся с кресла, обнял ее и прижал к себе. Она, наверное, догадывалась, что с ним происходит, однако не торопилась.
      Блисс уткнулась лицом в его плечо. Она вся дрожала.
      – Что такое? – спросил Себастьян, поглаживая ее по спине. Он поморщился – джинсы вновь стали ужасно тесными. – Почему ты дрожишь?
      – Холодно, – прошептала Блисс.
      Какая здесь духота, подумал Себастьян.
      – Надо уложить тебя в постель.
      Она по-прежнему дрожала.
      – Ты не заболела?
      – Нет. Не отпускай меня. Держи крепко. Мне нужно… Мне нужно расслабиться. Я слишком долго сдерживалась. Надо дать волю своим чувствам.
      Себастьян провел ладонью по ее плечам, по обнаженным рукам.
      – И мне тоже, любимая. Я так давно ждал этого.
      Блисс высвободила руки и принялась гладить его по груди. Потом стала расстегивать пуговицы на его рубашке.
      – Не буду ни о чем думать. Только о том, что происходит сейчас. Все остальное не важно, – проговорил Себастьян с дрожью в голосе.
      Он действительно ужасно волновался. Такое ему и не снилось. И Блисс, похоже, также была возбуждена. Невероятно…
      – Этого вполне достаточно. Пока, – прошептал он ей на ухо.
      – У тебя голова болит? – Блисс внимательно осматривала его нос.
      Себастьян не выдержал – поцеловал ее. Довольно хитрить, ходить вокруг да около. Его сжигал жар, захлестнуло желание.
      Блисс подняла голову. Ее губы приоткрылись, и их лица снова сблизились, губы слились в страстном поцелуе.
      Он принялся гладить ее по спине, по крутым бедрам, таким приятным на ощупь. Блисс даже не сделала попытку отстраниться, когда он прижался к ее животу.
      Она хочет дать волю чувствам. И ему хочется дать волю своим чувствам. Их общее желание сбудется.
      Его вдруг начала бить дрожь. Совершенно неожиданно. Себастьян, сжав зубы, попытался взять себя в руки. Он прикасался к Блисс, и она, казалось, зажигала его, воспламеняла. Все в ней его возбуждало, каждое ее движение, каждая клеточка ее тела. Он не смог бы выпустить Блисс из рук, не смог бы остановиться, даже если бы вокруг него стали рушиться стены.
      – Себастьян…
      – Да? – Он раздвинул коленом ее ноги, поднял подол платья – и затаил дыхание.
      Он любовался длинными стройными ногами, долго рассматривал аккуратные пальчики и изящные щиколотки – до самого верха, до узеньких шелковых трусиков с оранжевыми кружевами.
      Блисс прижалась к его ноге. И прижималась все крепче и крепче, что еще более возбудило Себастьяна.
      Ее соски отвердели. Она запрокинула голову, постанывая. Запустив руки ему под рубашку, схватила за плечи, сильно оцарапав кожу. Он закрыл глаза, боль была сладкой и дарила наслаждение.
      – Мне так…
      Себастьян не дослушал. Ухватив Блисс за упругие ягодицы, он осыпал поцелуями ее шею. Кожа у Блисс была нежная и ароматная. Он провел языком вдоль выреза платья. Потом спустился ниже, к холмикам грудей.
      Блисс внезапно отпрянула. Себастьян, все еще трепетавший от восторга, открыл глаза. Глубоко вздохнув, он перевел дух.
      – Что?.. – спросил он. – Что случилось, любимая?
      Блисс положила правую руку на его обнаженную грудь, развела в стороны пальчики.
      – Ты удивительный, я восхищаюсь тобой. Просто поверить не могу, что мы с тобой вместе, здесь, вот так…
      – Поверь, милая, поверь. – Он попытался снова обнять ее, но она отстранилась. – Блисс, дорогая, я умру сейчас. Хочу тебя.
      – Я согласна.
      Согласна? Как она всегда… смешно выражает мысли.
      – Ну, иди же ко мне. Иди прямо сейчас.
      Блисс пристально смотрела ему в глаза. Не отводя взгляда, она вытянула руки, подобрала подол своего черного платья и стащила его через голову. Отбросила в сторону.
      У Себастьяна едва не подкосились ноги.
      Блисс же завела руки за спину и потянулась к застежке лифчика, такого же оранжевого, шелкового с кружевами, как и трусики.
      – Погоди, – остановил ее Себастьян.
      Теперь он мог вволю налюбоваться ею. Длинные стройные ноги, совершенно безупречные; небольшая, едва заметная выпуклость живота; ложбинка между холмиками грудей. И сквозь шелк белья просвечивал черный треугольник между ног.
      – Нам надо вместе раздеться, – пробормотал он.
      Она опустила руки, и они безвольно повисли.
      Себастьян сбросил рубашку, одним движением скинул туфли и джинсы. Блисс даже рот приоткрыла – так и смотрела на него, когда он предстал перед ней обнаженный. Окинув взглядом его могучую фигуру, она судорожно сглотнула.
      – Какой ты… Я тебе нужна?.. – прошептала она.
      – А что, незаметно? – пошутил Себастьян, не слишком, правда, удачно. – По-моему, мы нужны друг другу. Ведь мы слишком долго ждали этой минуты.
      Впрочем, сегодня все эти бесконечные годы ожидания не имеют никакого значения. Сегодня важно только одно – быть с ней.
      Блисс сделала шаг ему навстречу, и он чуть не задохнулся от неожиданности, от пронзившего его ощущения томительной сладости, когда она обхватила пальцами его восставшую плоть. Она смотрела ему прямо в глаза и ласкала его с нежностью и осторожностью, едва не лишая рассудка.
      – О… милая, дорогая моя, любимая. – Расстаться с ней сегодня ночью? Ни за что! – Погоди, Блисс, не торопись. Ведь я всего лишь человек.
      Она сразу же отпустила его.
      Себастьян положил ладони ей на грудь и, отодвинув край бюстгальтера, погладил отвердевшие соски.
      – Так хорошо, – прошептала Блисс. Голос ее звучал странно – казалось, она вот-вот заплачет. – Я… словно раскрылась. Раскрылась вся, мне легко. Я открыта и душой, и телом. Никогда прежде не думала, что мне нужно именно это, что именно этого я ждала всегда. Ни с кем другим так не могло бы быть.
      – Ни с кем, – повторил Себастьян, склоняясь над ней.
      Он коснулся языком темно-розового бутона, и Блисс вскрикнула, затрепетала, подалась всем телом ему навстречу. Он улыбнулся и потерся жесткой щетиной, покрывавшей щеку, о ее сосок.
      – Я хочу, чтобы ты почувствовала меня всем своим существом, – прошептал он.
      – Себастьян, – простонала Блисс, – пожалуйста, прошу тебя…
      Поглаживая отвердевшую плоть Себастьяна, она продолжала сладкую пытку, то сжимала пальчиками самые чувствительные места, то отпускала.
      Совершенно непроизвольно Себастьян начал вращать бедрами.
      – Мне кажется, лучше тебе этого не делать, – выдохнул он, стиснув зубы. – Не стоит, если ты хочешь, чтобы я смог подольше побыть с тобой, вернее, в тебе.
      – А скоро?
      Он тут же остановился и взглянул на нее. Но Блисс стояла с закрытыми глазами и по-прежнему водила пальчиком по его мужской плоти.
      – Мы устроимся прямо здесь, сейчас. Я уже готов.
      Блисс мгновенно открыла глаза, отпустила его и снова завела руки за спину. Расстегнув застежку, передернула плечами, освобождаясь от лифчика. Затем, прислонившись к Себастьяну, обняла его рукой за талию; другой же сняла трусики – высвободила сначала одну ногу, потом вторую.
      Себастьян не выдержал, не смог устоять перед соблазном – его пальцы проскользнули по ноге Блисс, к заветной впадинке. Блисс откликнулась на эту ласку, ее лоно оказалось влажным и теплым. Едва удержавшись на ногах, она застонала, колени ее подогнулись. Себастьян нашел то место, прикосновение к которому делало ее совершенно беспомощной и дарило наслаждение. Из груди Блисс вырывались стоны.
      Она попыталась отстраниться, вырваться. Тогда Себастьян убрал руку и обхватил ее за талию. Блисс изо всех сил вцепилась ему в плечо; когда же он, припав губами к ее соску, легонько прикусил его, она сама рванулась ему навстречу. Потом он коснулся губами другой ее груди, и тут же его рука снова скользнула к ее лону.
      Блисс застонала, всхлипнула. Приподнявшись на цыпочки, свела вместе ноги – и затрепетала. Потом, немного успокоившись, открыла глаза, посмотрела на Себастьяна. Ее щеки порозовели.
      – Первое блюдо, – прошептала она, едва дыша.
      Удивительная женщина. Единственная на свете.
      – Отличная закуска, – согласился он. – Я хочу попробовать тебя.
      Она нахмурилась. Себастьян улыбнулся и, опустившись на колени, чуть раздвинул ее ноги. Легонько прикусил зубами ее трепещущую плоть. Он ласкал и целовал ее лоно, пока на нее вновь не обрушился оргазм и она не закричала от восторга.
      В следующее мгновение Блисс тоже упала на колени.
      – Невероятно, Себастьян… Как ты хочешь? Как тебе приятнее?
      Он мысленно улыбнулся – его стыдливая подружка очень изменилась.
      – Мне все приятно. С тобой. Я хочу всего.
      Она снова потянулась к его паху, но Себастьян остановил ее, поцеловал.
      – У тебя красивые губы, – сказал он. – Чудесные губы. Поцелуй меня там, пожалуйста. Мне было бы очень приятно.
      Он не привык говорить женщинам, чего ему хочется. И его прежде никогда не спрашивали об этом. Но… придется привыкать.
      Блисс, наклонившись, кончиком языка легонько коснулась его мужской плоти. У Себастьяна перехватило дыхание. Он склонился над ее спиной и провел ладонями по бедрам и ягодицам.
      – Ты этого хотел? Я все правильно делаю? – спросила она.
      Он перевел дух.
      – Ты просто волшебница, чародейка. Моя колдунья…
      Она снова высунула язычок. Потом пустила в ход свои ровные маленькие зубки.
      – Немного сильнее, чуть-чуть, – попросил он. – Я уже едва сдерживаюсь.
      Она осыпала его поцелуями, легкими и быстрыми. Погладила его ноги.
      – Так, да?..
      – О… это просто блаженство, – простонал он. – Возьми его весь, Блисс. Да-да, полностью, вот так.
      Ее губы, теплые и влажные, скользили медленно-медленно, захватывая его плоть. И так же медленно на Себастьяна накатывалась жаркая волна блаженства. Затем Блисс отстранилась, а потом Себастьяна снова захлестнула все та же горячая волна.
      Он принялся ласкать ее груди.
      – Мне кажется, нам не следует больше медлить, – сказал он. – Я хочу войти в тебя, пока все не кончилось.
      Блисс выпрямилась.
      – Прямо здесь? – спросила она. – Или на кровати?
      Придется привыкнуть к ее бесхитростной, несколько прямолинейной манере выражаться. Такое поведение ему уже нравилось.
      – Давай вот в этом кресле. По-моему, оно очень удобное.
      Она едва заметно нахмурилась. Но все же пошла к креслу – следом за Себастьяном. Подождала, пока он сядет, раздвинула ноги и села верхом. Себастьян устроился поудобнее, взял ее за бедра и вошел в нее. Затем положил одну руку ей на грудь.
      Блисс вздрогнула, затрепетала. Себастьян привлек ее к себе, захватил губами один из ее сосков и принялся ласкать его языком; другую грудь поглаживал ладонью. Он еще глубже проник в нее. И вдруг почувствовал, что она изо всех сил обхватила его руками.
      – Себастьян…
      – Теперь моя очередь дразнить тебя, – прошептал он. А ведь она даже не догадывается, чего ему это стоит.
      – Ты кое-что забыл.
      Он прижал ее к себе и начал вращать бедрами. И тут словно электрический ток пронзил низ его живота.
      Блисс уперлась в пол пальцами ног, пытаясь отстраниться. Наконец ей это удалось. Она чуть отодвинулась, приподнялась. Себастьян засмеялся и снова, положив обе руки ей на бедра, попытался усадить на себя.
      – Ты кое-что забыл, Себастьян.
      Легкий трепет перешел в неудержимые содрогания. Он никак не мог с ними справиться.
      – О чем ты говоришь, любимая? Я ни о чем не забыл.
      – Презерватив.
      Презерватив?! Он замер.
      – Ты сказала, презерватив?
      – Все-таки замечательно, что ты такой предусмотрительный и ответственный.
      – Что за чертовщина?.. О, Блисс, дорогая, я даже не подумал про это!
      – Тебя охватила страсть, – проговорила она, нахмурившись. – Страсть поглотила тебя. И ты забыл обо всем на свете.
      Ничего он не забыл. С Блисс это приспособление не нужно. Даже излишне. Ему хочется, чтобы у них был ребенок.
      – Я хочу… – Господи, о чем он думал? – Слишком много противоречивых желаний, – пробормотал Себастьян. Как он мог допустить, чтобы другой мужчина оказался с ней раньше?..
      – Противоречий?
      – Да. И всяких мыслей. По крайней мере сейчас. Ладно, не обращай внимания. – Он усадил Блисс к себе на колено. – Ты наверняка считаешь меня болваном.
      – Нет. Почему же? Ведь бумажник у тебя в джинсах?
      Бумажник? Он облизал пересохшие губы.
      – Да, в джинсах. А что?
      – Вот и хорошо. – Она вздрогнула и опустила глаза. – Ты же подготовился… Давай я его достану.
      Он посмотрел на нее вопросительно.
      – Глупо, конечно. Но я именно из-за этого убежала недавно. Увидела презерватив в твоем бумажнике – и завелась. – Она взглянула на Себастьяна. – Идиотка, одно слово. Совершенно очевидно, что такой мужчина, как ты, всегда подготовлен… Ну… готов к определенным действиям.
      – К каким таким действиям? – прищурившись, спросил Себастьян.
      Она вспыхнула:
      – Ну, ты понимаешь. К занятиям любовью.
      – А в бумажнике у меня лежит презерватив?
      – Да, я его видела. Краешек. Не такая уж я неопытная дурочка. Знаю, как выглядят подобные вещи. И понимаю, что к чему, если это лежит у мужчины в бумажнике.
      – Ясно. – Он поставил Блисс на ноги, приподнялся и взял валявшиеся на полу джинсы. Снова усевшись в кресло – в данный момент это было самое безопасное место, – вытащил из кармана бумажник и принялся изучать его содержимое. – Ага. Понятно. Кажется, я понял, что ты имела в виду. Мне следовало быть осмотрительнее.
      – Нет… – Голос Блисс дрогнул – она явно волновалась. – Нет, ты не понял. Я всегда уважала людей, имеющих чувство ответственности. Таких не так уж много.
      Себастьян поглаживал пальцами тонкую черную кожу бумажника.
      – Не слишком лестное для меня замечание. – Он намеренно не прикрывал свою все еще возбужденную плоть. – Но говорят, надо все увидеть собственными глазами.
      – Не понимаю.
      Он раскрыл бумажник, вытащил пакетик, который всегда носил с собой, и вложил его в ладошку Блисс.
      – Это мой талисман. Я носил его для удачи.
      Блисс посмотрела на пакетик – и выражение ее лица тотчас изменилось. Сначала она вспыхнула в замешательстве, затем побледнела.
      – Себастьян…
      – С Себастьяном все в порядке. – Его стал разбирать смех, и он едва удержался, чтобы не расхохотаться. – Теперь понимаешь, что я имел в виду, когда сказал, что твои слова не слишком лестны для меня?
      Блисс раскрыла пакетик и вытащила золотое кольцо.
      – Не мог с ним расстаться, – сказал Себастьян. – Всегда надеялся, что наступит день, когда я наконец смогу надеть тебе на палец это обручальное кольцо.
      – Себастьян…
      И в довершение он припомнил ей ее же собственные слова:
      – Ты решила, что это презерватив? Размер четырнадцать с половиной, да и то спадает с твоего тонкого пальчика.

Глава 9