Себастьян вежливо улыбнулся и зашагал дальше.
      И тут он увидел ее. Она была в длинном, почти до щиколоток, черном платье, с распущенными волосами. Блисс только что вошла в выставочный зал.
      Себастьян осмотрелся и увидел скамейку. Если сесть на нее, ему прекрасно будет виден вход в галерею. Что это, трусость? Нет, он вовсе не трусит. Просто проявляет осмотрительность и деликатность. Лучше терпеливо подождать, чтобы не мешать ее общению с другом.
      С другом?
      – Леннокс – художник, – сказала Фабиола. – Во всяком случае, некоторые считают его таковым.
      Себастьяну показалось, что Фабиола недолюбливает Леннокса, но потом решил, что ошибся, потому что ему просто хотелось так думать.
      – Ты мне очень не нравишься, Леннокс, – пробормотал Себастьян себе под нос.
      Со своего наблюдательного пункта на скамейке он видел, как Блисс медленно прогуливается вдоль стен галереи. Она внимательно и сосредоточенно рассматривала каждую картину.
      Мазня. Ни цвета, ни формы. Себастьян видел это даже со скамейки. От группы посетителей отделился атлетически сложенный мужчина – он подошел к Блисс и положил руку ей на плечо.
      Себастьян невольно приподнялся.
      Блисс обернулась, улыбнулась.
      Парень обнял ее.
      Себастьян вскочил. Черт бы побрал этого нахала, что он себе позволяет?! Блисс никак не отреагировала на его объятия.
      Себастьян направился к входу в галерею и вдруг увидел – Блисс смотрит на него через стекло. Она нахмурилась и качнула головой, один-единственный раз. Намек тайный, но совершенно очевидный – не вмешивайся.
      Себастьян поднял вверх ладони, через силу улыбнулся, вернулся обратно к скамейке. Снова уселся.
      Должно быть, это и есть Леннокс. Что за дурацкое имя – Леннокс? Лен-нокс! Ну и имечко. Отлично подходит человеку в небесно-голубой куртке с медными пуговицами и в белых парусиновых штанах. И это в восемь вечера! Да еще укладывает каким-то замысловатым образом свои густые каштановые волосы и опрыскивает их лаком.
      Блисс нужен не такой мужчина. Рядом с ней должен быть кто-то элегантный, изысканный в своей простоте, такой же, как она. Себастьян вытер о колени вспотевшие ладони. Женщины, в последнее время его окружавшие, были одеты дорого, со вкусом… и украшали себя красными бантами. Снова вспомнилась сцена в гостиной. И этот идиотский красный бант… В тот день, когда он впервые набрался смелости и заговорил с ней, Блисс сказала, что берет обеды из дома, потому что не хочет растолстеть. Вернее, ее мать не хотела, чтобы дочь стала толстой. Глядя на нее сейчас, на ее стройную фигурку в слишком широком платье, он вспомнил, как раньше дразнил ее, заглядывая под стол. Себастьян улыбнулся.
      Если бы можно было сейчас украсть ее. Перекинуть через плечо и утащить к себе домой, уложить в свою постель… Если бы подобное было возможно, он, наверное, умер бы от счастья. Да, он умер бы абсолютно счастливым человеком. Если бы она только лежала рядом, если бы позволила проникнуть в нее, разрешила бы зарыться лицом в ее волосы, если бы он чувствовал ее дыхание на своей шее и ее голову на своем плече.
      Себастьян вздрогнул – ощутил трепет даже в кончиках пальцев.
      Он поднял голову. Надо идти. Пятнадцать лет ему удавалось оставаться в стороне, находиться вдалеке он нее. Но теперь он просто не в состоянии объективно и беспристрастно относиться ко всему, что касается Блисс.
      Леннокс снова обнял Блисс за талию и повернул лицом к одной из своих поделок. Он принялся размахивать руками, тыча пальцем то в один угол своей мазни, то в другой. Затем он наклонился к Блисс и улыбнулся. Что-то шепнул ей на ушко. Она отстранилась.
      Себастьян криво усмехнулся. Возможно, Леннокс обхаживает ее… А Блисс это не нравится. Этот пачкун и сам ей совершенно не нравится.
      У входа в галерею было довольно многолюдно. В какой-то момент толпа покупателей собралась в одном месте, и этот людской водоворот закрывал обзор. Поднялся невообразимый шум.
      Себастьян встал со скамейки, пытаясь разглядеть Блисс. И сразу же увидел Леннокса. Он стоял, уставившись на Себастьяна невидящими глазами. Стоял, засунув руки в карманы. На его лице застыло странное выражение. Какое именно? Задумчивое? Да, пожалуй… Леннокс медленно вышел из галереи и принялся вглядываться в толпу покупателей.
      Посетителей в галерее осталось совсем немного.
      И Блисс среди них не было! За эти несколько секунд она умудрилась ускользнуть, наверное, нарочно где-нибудь спряталась.
      «Она пойдет на второй этаж, чтобы купить пирожное для Бобби, а потом вернется домой на автобусе».
      Себастьян бросился бежать, осматривая на бегу верхний этаж. И увидел-таки худенькую женщину в черном – она быстрым шагом направлялась к магазину Нордстрома.
      – Спасибо тебе, Фабиола, – громко проговорил Себастьян, решительно прокладывавший себе путь сквозь толпу, обходивший коляски с детьми, чудом избегавший столкновений с мамашами, папашами и женщинами с бархатными ободками в волосах.
      – Благодарю вас! Простите! Извините! – произносил он то и дело.
      Женщины с ободками в недоумении пялились на Себастьяна, пробегающего мимо. Он тоже недоумевал: неужели они впервые видят бегущего мужчину?
      Себастьян настиг беглянку, когда она поравнялась с черным роялем, что стоял в магазине. Поймав Блисс за руку, он развернул ее к себе лицом:
      – Эй, привет, подруга. Я так и знал, что это ты.
      Блисс в изумлении уставилась на Себастьяна.
      – Что ты здесь делаешь? – спросила она вполголоса.
      Они посмотрели друг другу в глаза. Пианист отыграл вальс из «Маскарада» и перешел на самбу.
      – Что ты сказала? – одними губами спросил Себастьян.
      Блисс прикусила нижнюю губу. Себастьян хорошо помнил эту ее гримаску. Раньше она часто прикусывала губку, когда он хотел поцеловать ее, – очевидно, боялась, что их могут увидеть.
      – Хочешь потанцевать? – Он неожиданно заключил ее в объятия, настолько неожиданно, что Блисс не успела отскочить. – Мы с тобой никогда раньше не танцевали, – прошептал он ей на ухо.
      Танцевать Себастьян все-таки научился, причем очень неплохо танцевал. Сначала она споткнулась о его ногу, но, преодолев смущение – в толпе раздавались смешки, – довольно бойко исполнила самбу. И тотчас же уткнулась лицом в его грудь.
      Некоторые из зрителей зааплодировали. Себастьян, чуть отстранившись от Блисс, приподнял ее голову и поцеловал – сначала в нос, потом в уголок губ.
      Кое-где засмеялись.
      – Ты совсем не изменился, – сказала Блисс. – Всегда был сумасшедшим.
      – Предпочитаю считать себя искренним и непосредственным.
      – Перестань. Для чего ты все это делаешь?
      – Хочу быть с тобой. И постараюсь добиться этого. Во что бы то ни стало.
      – Ты, похоже, считаешь меня идиоткой. То ты пропадаешь куда-то, отсутствуешь… почти полжизни, потом появляешься и заявляешь, что готов вывернуться наизнанку, чтобы быть со мной. Брось, я все-таки не так уж глупа.
      – Я не мог вернуться раньше. – Разговор принимал опасный оборот. Не следовало сейчас об этом говорить.
      Блисс насмешливо взглянула на Себастьяна.
      – Хочешь кофе? – пробормотал он.
      – Я хочу домой.
      – Может, поедешь со мной? – Себастьян снова вспомнил сцену в гостиной. – То есть… я могу отвезти тебя, если пожелаешь.
      – Спасибо, я сама.
      – Уже темнеет…
      – Ничего, я уже большая.
      Себастьян отступил на шаг и принялся разглядывать ее лицо. Потом окинул взглядом мешковатое платье Блисс.
      – Нет. – Он покачал головой.
      – Что?
      – Ты сказала, что уже большая? Нет, ты по-прежнему девчонка. И всегда такой была.
      Блисс выпрямилась.
      – Я… Уж закричать громко я смогу. – Она украдкой посмотрела по сторонам. – Тут за нами наблюдают, да? Потом скажут, что я растаяла, что бросилась тебе на шею. Пойдут слухи, что я отплясывала с тобой, а значит, без ума от тебя.
      Себастьян едва не задохнулся. Было… Такое уже было.
      – Точно так же ты сказала, когда я подошел к тебе в школьном кафетерии. Ты подумала, что я знакомлюсь с тобой на спор, что тебя засмеют.
      Блисс вздрогнула. Она почувствовала, что вот-вот заплачет.
      – Эй… Ну прости меня. – Себастьян обнял ее за плечи, вывел из магазина. Они зашли в бар, и он усадил Блисс за один из столиков на балконе.
      – Сядь здесь. Хочешь кофе?
      Блисс покачала головой.
      – Пирожное, пожалуйста. Песочное, с розовой глазурью. Для мальчика.
      Себастьян кивнул и пошел за пирожным. Он ни на мгновение не отводил глаз от Блисс.
      – Вот, держи, – сказал он, вернувшись к столику, и положил перед Блисс белый сверток. Затем сел рядом. – Пожалуйста, выслушай меня. Только не плачь.
      – Я не плачу, – сказала Блисс, разглядывая свои колени. – Хотя за сегодняшний день ты дважды чуть не заставил меня плакать.
      – Прошу тебя, выслушай меня…
      – Я так устала, что, кажется, засну прямо здесь.
      – Ну, не настолько. Ведь хватило же у тебя сил прийти повидаться с приятелем. – Он прижал ее запястье к столу, чтобы она не вскочила. – Извини. Сам не знаю, зачем это сказал. Прости меня.
      – Простить? Простить тебя? Себастьян, мне пришлось жить дальше, пришлось забыть тебя. И я тебя забыла…
      – Нет, не забыла. Сегодня я прочел это в твоих глазах. Ты забыла не больше, чем я.
      – Спасибо за пирожное. – Она положила руку на сверток. – Не хочу больше ни с кем разговаривать. Ты пришел сюда, потому что хочешь, чтобы я сделала для тебя доброе дело, заставила замолчать этот комитет. Это было бы неплохо.
      – Я здесь только потому, что хочу здесь находиться.
      – Хорошо, не стану спорить.
      – Что это за парень? Кто он такой?
      Ее тонкие брови поползли на лоб.
      – Парень? Не понимаю.
      – Брось, Блисс, не пытайся меня обмануть. Ты не умеешь врать. Тот смазливый хлыщ в голубом.
      – Хлыщ? – Она едва заметно улыбнулась; в ее синих глазах загорелись огоньки. – Ну и словечко…
      – Нормальное слово. Так как? Леннокс. Кто он?
      – Откуда ты знаешь его… Понятно, ты ездил в Пойнт.
      – Не ругай Фабиолу. Она знает, что я твой друг, потому и сказала, где тебя искать.
      – Ты был моим другом. – Она сделала ударение на слове «был».
      – Я им и остался. По крайней мере мне этого очень хочется. Так кто он такой, этот Леннокс?
      – Друг. – Блисс поднялась из-за стола.
      Себастьян поставил свой стул рядом со стулом, на котором только что сидела Блисс. Он снова накрыл ладонью ее руку.
      – Не уходи. Ты действительно нужна мне.
      Она села.
      – Это все довольно странно, ты же понимаешь. Появляться… так запросто… Ведь полжизни прошло с тех пор, как ты оставил меня сидеть в машине в центре Сиэтла и ждать тебя. А сам уехал, чтобы обвенчаться…
      Ему было горько и больно вспоминать о той ночи.
      – Если бы я мог изменить, все было бы по-другому. Если бы мог повернуть время вспять, то сделал бы это.
      Блисс, посмотрев на его руку, лежавшую на ее запястье, проговорила:
      – И я тоже. – Она сказала это так тихо, что Себастьян подумал, что ослышался.
      Он сжал ее руку и отвернулся.
      – То были лучшие месяцы моей жизни. Время, что мы провели вместе. Я помню каждый день. Каждый.
      Она ничего не ответила, но и не пыталась уйти.
      – Сегодня днем… Когда я уехал от тебя… До сих пор не могу поверить, что наговорил тебе все те ужасные слова. Тебе… Ненавижу себя за это. Я просто дурак, Блисс.
      – Ты не дурак. И никогда им не был.
      Как мало она о нем знает. Мало знает о нем правды. Он допустил ошибку. Было много и других ошибок, но одна из них – непоправимая. Остается надеяться, что про эту часть его жизни никогда не доведется ей рассказывать.
      – Уже поздно, – сказала Блисс. – Бобби ждет свое пирожное.
      – Сколько ему лет?
      – Пять.
      Он взглянул на нее.
      – У нас с тобой уже были бы дети.
      Она несколько мгновений смотрела на него широко раскрытыми глазами, потом лицо ее исказилось, сморщилось. Она даже не успела закрыться руками.
      – Нет, нет! – Себастьян крепко прижал ее к груди, сжал в объятиях. – Язык мой – враг мой. Он меня погубит. Все мысли выдает, ничего не задерживается. Не успею подумать – как все выбалтываю.
      Она попыталась вырваться, но он не отпустил ее.
      – Сейчас я отвезу тебя домой.
      Блисс отрицательно покачала головой и принялась молотить Себастьяна кулаками по груди. Он отпустил ее.
      – Я доеду на… – К остановке на противоположной стороне улицы подъехал автобус, подобрал одного-единственного пассажира и поехал дальше. – Я доберусь на автобусе.
      – Он же только что отъехал.
      Блисс пожала плечами:
      – Следующий приедет. Подожду здесь несколько минут, потом спущусь. Ты иди, не жди меня.
      – Бобби ждет не дождется свое пирожное.
      Она едва заметно улыбнулась:
      – Неугомонный, неудержимый Себастьян. Кое-что не меняется.
      – Да, к счастью, – кивнул Себастьян. – Все говорили, что я сошел с ума, когда решил приехать сюда.
      – Почему?
      – Потому что обосновался в Бельвью. Они говорили: если уж я собрался развивать деятельность на северо-западе, то должен отправляться в Сиэтл или Портленд.
      – Хм… – Она сунула пакетик с пирожным в карман платья, рукава которого были слишком коротки. Зябко поежилась.
      – Замерзла?
      – Нет. – Блисс дрожала. – Так почему ты не поехал в Портленд или Сиэтл?
      – Потому что в Бельвью я ближе к тебе.
      Блисс сняла очки. Именно так, таким движением она и снимала их сотни раз в его мечтах. Блисс положила очки на столик. Прикрыв глаза, потерла пальцами веки.
      Себастьян протянул руку и погладил ее по волосам.
      – Думаешь, я поверю тебе? Думаешь, поверю, что ты решил открыть агентство в Бельвью только из-за меня? Себастьян, ты же раньше не был лжецом. По крайней мере я так считала.
      – Я тебя не обманываю. Только из-за тебя я приехал сюда. Именно так все и было. Все началось, когда я сделал запрос и узнал, что ты не замужем. Я не переставал думать о тебе. Не мог. И вот я здесь.
      Она снова покачала головой.
      – Ты совсем замерзла. Сейчас я отвезу тебя домой.
      Блисс взяла со стола очки и, хлюпая носом, принялась шарить по карманам. Сопя и вздыхая, поднялась из-за стола. Себастьян вытащил носовой платок и вложил ей в руку. Она утерла слезы, потом высморкалась. Машинально протянула платок Себастьяну, но тут же рассмеялась и сунула его в карман.
      – Спасибо. Я потом верну его тебе.
      – Ты же не знаешь, где я живу, – пробормотал он. И подумал: «Пока не знаешь».
      – Пришлю в офис. Узнаю адрес и пришлю.
      Он крепко взял Блисс за руку:
      – Слушай, я поеду с тобой. Давай не будем больше обсуждать эту тему, просто позволь мне доставить тебя домой. Вот и все.
      Она задумалась. Наконец приняла решение:
      – Хорошо. Спасибо. Возможно, мне не следует позволять тебе везти меня домой, но я очень устала. Сил совсем нет. Так что я принимаю твое предложение.
      В магазине уже начали закрываться отделы. Себастьян с Блисс поспешили к гаражу.
      Они подошли к «форду». Блисс внезапно остановилась.
      – В чем дело? – спросил Себастьян.
      – Это не твоя…
      Он нахмурился. Наконец понял, о чем она говорит.
      – А… ты о машине. Почему не моя? Моя. Никогда не водил других машин. И не собираюсь.
      Она молча подошла к правой дверце «форда». Подождала, когда Себастьян откроет. Подобрав платье, уселась на сиденье. Себастьян успел заметить ее стройные длинные ноги. Хлопнув дверцей гораздо сильнее, чем хотел, он обошел машину.
      Лежать рядом с ней и обнимать ее… обнаженную.
      Он повернулся спиной к машине и стиснул зубы. Когда-то они были друзьями, потом полюбили друг друга. Но никогда не были любовниками. Поцелуи возбуждали его, поцелуи и прикосновения. Но Себастьян даже не помышлял о большем, ждал, когда они поженятся. Сегодня днем он почувствовал страстное, неистовое желание…
      Как все перепуталось, запуталось… Когда-то все было иначе. Конечно, наступит день, когда они получат все, чего были так несправедливо лишены. Но теперь острое желание кажется мучительной пыткой.
      Себастьян сделал глубокий вдох и сел за руль. Он не решался взглянуть на Блисс, просто не доверял сам себе. Он вырулил на улицу. Они оба молчали. Влившись в поток машин, он поехал в сторону озера.
      – Что произошло в тот вечер? Или днем? Когда ты уехал и бросил меня. Ведь накануне все было хорошо…
      Он с трудом удержался, чтобы не ударить по тормозам. Естественно, она хочет знать. Он был готов к такому вопросу – уже давно думал, как лучше на него ответить.
      – Вопрос вполне закономерный, не так ли? – продолжала Блисс.
      – Мэриан…
      – Твоя сестра пришла и сказала, чтобы я ехала домой. Она сказала… Сказала, что ты уехал из Сиэтла с Кристал Мур.
      – Это правда.
      – Да. Мне понадобилось много времени, не одна неделя, прежде чем я смогла поверить в это, но ничего другого не оставалось. Буквально каждый, кого я встречала, считал своим долгом выразить мне соболезнование.
      – Черт бы их всех побрал!
      – М-м. Я сначала не понимала, не знала, что им известно о нас с тобой. Но они все знали.
      – А откуда? – Себастьян тоже ничего не понимал.
      – Не ты всем рассказал?
      Он нахмурился.
      – Почему я? С таким же успехом могла и ты.
      – Возможно, это была просто шутка?
      Себастьян вывернул на обочину. Тормоза взвизгнули, и машина остановилась.
      – Шутка? Объясни, пожалуйста. Что-то я не понял.
      – Здесь нельзя останавливаться.
      – Я могу останавливаться везде, где мне нравится. И мне наплевать на запреты.
      Она поднесла ладони к лицу.
      – Не кричи. Я не стану разговаривать с человеком, кто бы он ни был, который кричит на меня.
      Себастьян невольно сжал кулаки.
      – Извини, – сказал он, – я сам не люблю крика. Но, Блисс!.. Что ты хочешь сказать? Что за «шутка»?
      – Ну, не знаю… Я подумала… Когда все ребята стали смеяться надо мной, я решила, что ты специально сделал из меня дурочку.
      – Все равно не понимаю. Объясни… – Себастьян повернулся к Блисс. – Значит, все, что у нас было, – шутка? Так ты это имеешь в виду? Я устроил тебе неприятности, потому что выставил дурочкой? Блисс, я же тот парень, которого они все ненавидели, вспомни.
      – Ну может быть, ты решил, что после этого они перестанут отвергать тебя. Ко мне ведь относились еще хуже, так что… Ладно, перестань. Мы с тобой уже слишком старые для подобных разговоров. Поехали…
      – Наши отношения были для меня так же важны, как и для тебя. И я никогда не сомневался в твоей искренности… Если бы все сложилось иначе, мы с тобой поженились бы. И до сих пор были бы вместе. Уж в этом-то я уверен, совершенно уверен.
      – Пожалуйста, отвези меня домой.
      – Не отвезу, пока не выбросишь из головы эти глупости и не признаешь, что твоя теория – дерьмо.
      – Терпеть не могу, когда ты…
      – Ладно! – Он поднял вверх руки. – Извини, больше не буду ругаться. Извини, договорились? Ты не представляешь, какой ужасной была моя жизнь после того вечера. Я не шутил с тобой. Поверь мне.
      – Мне тоже жилось нелегко.
      – Я виноват перед тобой. Прости, любимая.
      – Я тебе не любимая.
      Он потупился и сжал кулаки.
      – Я лучше пойду пешком, – сказала Блисс.
      – Не надо, – попросил Себастьян. – Тогда мне придется пойти за тобой. – Теперь он понимал, что она пожелает узнать все до мельчайших подробностей.
      – Ты не решился взять меня с собой, потому что кто-то из твоих знакомых сказал, что это глупо и нелепо?
      – Нет, не поэтому, – ответил Себастьян. – Мэриан же передала тебе, что мне нужно было уехать.
      – Она сказала, что ты должен был увезти Кристал из города. Это правда?
      Себастьян медлил с ответом. Лгать он не хотел, но и не мог сразу все выложить.
      – Да, именно это я и просил ее передать, – проговорил он наконец.
      – Мы же виделись с тобой днем… и никогда не встречались вечером. Из-за моих родителей.
      – Как было, так было. Что теперь поделаешь?
      – Ты был слишком горячим парнем. Мужчиной. Похотливым самцом. Со мной ты развлекался днем. И ночью тоже не скучал. Примерно так мне сказала Мэриан.
      Неплохой удар, сестричка.
      – Себастьян, мне действительно надо домой.
      – Хорошо. – Он взглянул на дорогу и осторожно вырулил с обочины. – Все было не так, как передала тебе Мэриан. Я не бегал по ночам и не искал приключений.
      – Кристал была беременна?
      С чего он взял, почему решил, что Блисс не узнает об этой истории?
      – Видишь ли, ее отец был помешан на религиозных догмах, – проговорил он, глядя на дорогу. – Все мы считали ее независимой, уверенной в себе, даже грубоватой. На самом деле она была запуганной, даже забитой. Дома ее запугивали. Старик Мур грозился ее убить, если она совершит нечто постыдное, вернее, то, что он называл срамом.
      Блисс тяжко вздохнула.
      – Родители не знали, что она капитан группы поддержки и не пропускает ни одной игры. Кто-то помог Кристал, купил ей униформу. Но она хранила ее в школе, а родителям говорила, что подолгу задерживается в школьной редакции, занимается стенгазетой. Сама же отправлялась на репетицию группы или на игру.
      – Как тяжело жить согласно родительским правилам и оправдывать их ожидания, – проговорила Блисс, проговорила так, словно размышляла вслух.
      Себастьян вел машину по тихим улочкам. Он ехал в сторону Хоул-Пойнта, но ехал довольно медленно.
      – По-моему, ты не совсем права, – сказал он. – Если люди не становятся родителями случайно, по неосторожности, или из-за каких-то других ничтожных причин, то их дети уверены по крайней мере в одном.
      Блисс повернулась к Себастьяну:
      – В чем же?
      – В том, что они желанны. Что их любят только потому, что они есть на свете, только за то, что они порождены любовью их родителей.
      Блисс промолчала. Себастьян внимательно посмотрел на нее.
      – Что такое? О чем ты думаешь?
      Она откинулась на спинку сиденья. Затем повернулась к нему:
      – Мы хорошо знаем друг друга, верно?
      Он грустно улыбнулся:
      – Ты вполне можешь так сказать. И мы помним нашу юность. Помним взрослых, окружавших нас. Помним, какие надежды они возлагали на нас, чего ждали. Какую ношу пытались взвалить на наши плечи.
      – Я не оправдала ожиданий моих родителей, – проговорила Блисс.
      Он рассмеялся:
      – О чем ты говоришь?! Ты удивительная женщина. Получила прекрасное образование, реализовала себя как личность. Ты просто замечательная…
      Теперь Блисс рассмеялась:
      – Спасибо за столь высокую оценку моих достоинств. Удивительная штука жизнь! Не расстанься мы с тобой, и я, вероятнее всего, никогда не стала бы профессором. Не видать бы мне карьеры ученого, да и скорее всего я бы не горевала по этому поводу. Кто знает, чем бы я стала заниматься. Знаю только одно: моих родителей это не порадовало бы. Хотя они и сейчас не слишком мной довольны. Я никогда не была такой, какой они меня хотели видеть. Извини, что я плачусь, самой неприятно.
      – У тебя есть на это право.
      – Нет. Моя жизнь вполне удалась. А твои родители вообще должны преклоняться перед тобой. Ведь твой отец всегда хотел иметь сына, который смог бы добиться всего, чего, как он полагал, не смог достичь он сам. И ты воплотил в жизнь его мечты.
      – Он умер. Вернее, они оба умерли.
      – О, мне…
      – Не нужно говорить, что тебе очень жаль. Я сам ничего не испытываю… И оттого лишний раз чувствую, насколько я, вероятно, плохой человек. Наверное, он расплачивался за то, что никогда не гордился мной – подростком.
      Они подъехали к дорожке, ведущей к Хоул-Пойнту. Подъехали раньше, чем хотелось бы Себастьяну.
      – Вроде бы приехали, – сказал он.
      – Спасибо. Я выскочу здесь.
      – Погоди, Блисс.
      В окнах кухни главного коттеджа горел свет, а чуть поодаль, над дверью ближайшего к нему домика, светил фонарь. Себастьян вздохнул.
      Блисс откашлялась:
      – Чего ты хочешь? Чего ты хочешь от меня?
      Естественно, как же ей не спрашивать, не удивляться?
      – Дай мне шанс. Я хочу попытаться начать с тобой еще раз, хочу попробовать… – Он заглушил мотор и повернулся к Блисс.
      – Разве ты не женился на Кристал?
      – Ты в самом деле ничего обо мне не знаешь?
      Она легонько коснулась пальцами его щеки, и Себастьян чуть не вздрогнул. Этот жест поразил его.
      – Конечно же, я старалась быть в курсе твоих дел. Читала газеты, все статьи о тебе, которые мне попадались. Мне известно все про «Раптор» и ее основателя. Все эти годы я не забывала о тебе. Ты веришь мне?
      Он взял ее за руку. Коснулся губами ее ладони.
      – Но никогда и нигде, ни разу не упоминалось о твоей частной жизни. И ты никогда не давал на эту тему интервью.
      Он закрыл глаза и снова поцеловал ее ладонь.
      Свободной рукой Блисс коснулась его опущенных век.
      – Разве ты не женился на Кристал?
      – Женился, – пробормотал он, – но мы развелись.
      – А ребенок?
      – Давай лучше не будем об этом говорить.
      – Так это дитя и есть тот случай, несчастный случай, о котором ты недавно говорил, так?
      – Не есть, а был. – В темноте он ничего не видел, но почувствовал, что Блисс поняла. Потом она взяла его лицо в ладони и привлекла к себе, уткнулась лбом в его лоб.
      – Умер, – прошептала она, – мне даже в голову не приходила эта мысль. Прости. Почему мы становимся такими эгоистами, когда несчастливы?
      Слова Блисс воодушевили его, они вселяли надежду. Если она была несчастна, то, должно быть, из-за него, следовательно, он все же кое-что значит для нее.
      – Ты поступил правильно, – проговорила она. – Женился на Кристал, потому что она носила твоего ребенка… И еще потому, что спас ее от расправы отца.
      – Блисс… – проговорил Себастьян, готовый удержать ее в любую секунду, если она захочет покинуть его. – Блисс, я не рассчитывал, что все пойдет гладко. Более того, не все можно исправить. И я никогда не стремился к совершенству. Но сейчас моя удача зависит от тебя.
      – Не понимаю… Ты говоришь так, будто я – твое очередное рискованное предприятие.
      Он рассмеялся:
      – Наверное, потому, что в последнее время я слишком часто рисковал. Мне очень хочется преуспеть с тобой. Нет, только не так, как все прозвучало. Мои слова не означают, что я хочу лишь одного – затащить тебя в постель.
      О, настанет день, когда свершится это чудо – но только не сразу, надо приближаться к этому постепенно. Медленно, но верно.
      Она промолчала. Он взглянул на нее:
      – О чем ты думаешь?
      – Не могу выразить словами. – В полутьме ее глаза казались огромными. – Я… Словом, подобные дела… Теперь я слишком далеко от всего этого.
      Губы Блисс поблескивали во мраке. В лунном свете четко обозначились очертания ее щек и подбородка.
      – Теперь? Ты хочешь сказать, что у тебя было весьма бурное прошлое?
      – Да, чрезвычайно… Я ведь всегда отличалась легкомыслием.
      Он засмеялся. Она – тоже. Однако смеялись они недолго.
      – Мы ничего не сможем поделать, Себастьян. Уже слишком поздно… Даже если бы мы действительно захотели жить вместе. Ты ведь согласен со мной?
      – Нет.
      Она легонько потянула его за уголок воротника.
      – Я не собираюсь возглавлять борьбу против тебя и не намерена мстить. Это не мой стиль.
      – Я приехал сюда не для этого, Блисс. И сказал тебе правду. Я хочу попытаться начать все сначала. Хочу, чтобы мы попробовали вместе. – Он тут же подумал о том, что, вероятно, поторопился – во всяком случае, не следовало говорить это сейчас.
      Блисс медленно подняла голову.
      – Себастьян, ты шутишь! Это невозможно. Мы же не знаем друг друга.
      – Неужели?
      – Я… я не знаю.
      – Знаешь. Я остался прежним. Я такой же, как и пятнадцать лет назад, когда ты была готова бежать из дому, чтобы выйти за меня замуж.
      – Этого не может быть.
      Себастьян склонился над ней, заключив в объятия, крепко прижал к груди.
      – Давай попробуем. Проверь, посмотри, изменился ли я.
      Будь в машине немного посветлее, он увидел бы, что она вспыхнула. Блисс судорожно сглотнула. Затем Себастьян услышал ее вздох.
      – Ну давай же… Поцелуй меня, подруга. Вспомни, какими мы были, когда поняли, что долго так продолжаться не может, что одних поцелуев уже недостаточно, что ласки и прикосновения уже не утоляют голод.
      – Себастьян… – Она смутилась. Затем, потупившись, все же потянулась к нему губами. – Так странно… Такое необычное ощущение. Кажется, все хорошо знакомо – и одновременно все впервые. Это возможно?
      – Возможно. Потому что тебе все действительно знакомо, но ты не думала, что это произойдет сейчас. Поэтому ты удивляешься.
      – У тебя всегда, на все случаи жизни находились объяснения.
      Себастьян чувствовал на губах ее теплое дыхание.
      Поцелуи и объятия не могут утолить голод. Да, прежде он прибегал к таким любовным упражнениям, но они лишь увеличивали голод.
      Блисс снова поцеловала его. Себастьян не торопил ее, хотел, чтобы она к нему привыкла. Поэтому сдерживал себя, не позволял себе взорваться, пытался обуздать свою страсть. Он лишь легонько обнимал ее.
      Блисс же наконец осмелела. Обвив руками его шею, она поцеловала Себастьяна крепко и страстно, словно ободряя его, словно призывая ответить на ее поцелуй. Однако он понимал: потребуется время, чтобы научиться доверять ему. Поэтому нужно набраться терпения. Если ее поторопить, подтолкнуть даже едва заметно, она может испугаться, может снова затвориться в своей раковине.
      Прикосновение ее груди волновало и возбуждало. Но Себастьян по-прежнему легонько обнимал ее за талию. Он знал: все эти горячие поцелуи – лишь повторение давно пройденного. Во всяком случае, так, наверное, считала Блисс.
      От прикосновения ее длинных прохладных пальцев у Себастьяна сердце замирало. Она прикоснулась к его лицу, потом – к шее, провела ладонями по плечам, сунула руку под рубашку. Себастьян почувствовал, что джинсы его вот-вот лопнут.