Глава 5

Отдаленный рокот грома не заставил Линдсей передумать. Милая старушка Минни, гнедая кобылка, много лет верой и правдой служившая девушке, упрямо отказывалась передвигаться быстрее, но всадница все равно нашептывала лошади всякие ласковые словечки, умоляя хоть чуть-чуть прибавить ходу.

День, проведенный с Сарой в доме священника, окончился довольно неожиданно. Вдоволь начитавшись романов из «тайного» собрания преподобного Уинслоу, девушки выпили с ним чаю. Именно поэтому Линдсей и пребывала сейчас в таком волнении.

До викария успели уже дойти вести о «новом госте наших краев», виконте Хаксли, и за чаем добрый старик вскользь поведал кое-какие подробности о прошлом виконта. Он говорил, как всегда устремив карие глаза куда-то вдаль и не ведая, что каждое его слово для Линдсей подобно взорвавшейся бомбе. Подыскав удобный предлог, чтобы откланяться, девушка вознамерилась немедленно посетить дальний дом.

Кто бы мог подумать, что у них с виконтом столько общего. Еще с первой встречи Линдсей ощутила, что их связывают некие невидимые узы, но только теперь поняла, какие именно. Если Хаксли позволит, она непременно попытается ему помочь.

Минни неторопливо взбиралась на вершину голого холма в нескольких милях от Трегониты. Отсюда уже открывались вершины деревьев возле дальнего дома. При виде струйки дыма над трубой Линдсей охватила странная смесь радости и неясных опасении.

Похоже, виконт уже въехал. Скорее всего, она застанет его дома.

Фыркнув, Минни так же неторопливо побрела вниз, время от времени останавливаясь, словно совсем позабыв, куда держит путь.

— Вперед, Минни, вперед, — ласково понукала ее всадница. — Давай, старушка, мы почти у цели.

По небу снова прокатился гром, но вместо ожидаемого перед грозой затишья налетел порывистый ветер, захлопал подолом зеленой амазонки Линдсей. Девушка знала, что зеленое ей не очень-то к лицу, но Белла всегда приказывала перешивать для падчерицы свои старые наряды. Зато зеленая шляпка в пару к амазонке была совсем новенькой, и Линдсей нравилось спадающее на ухо пышное перо.

Двухэтажный дом из белого камня с черепичной крышей, стоял на опушке леса, откуда открывался великолепный вид на море. Вокруг царило полнейшее запустение. Единственным признаком жизни был вьющийся над кровлей дымок.

Теперь уже никто и не помнил, зачем именно в свое время выстроили коттедж, но Уильям когда-то обожал этот укромный уголок, и Линдсей приходила сюда, сохраняя память о брате. Не доезжая нескольких ярдов до покосившейся двери, она натянула поводья и на миг застыла в седле. На глаза навернулись слезы. Сколько воспоминаний об Уильяме связано с этим домом! Сюда он приходил тайком встречаться со своей ненаглядной Марией.

Но сейчас некогда было предаваться воспоминаниям. Следовало сделать то, что любая девушка с добрым сердцем сделала бы для одинокого гостя, у которого, наверное, тоже накопилось немало печальных воспоминаний.

Удачно вышло, что она услышала о его злоключениях именно сегодня и могла незамедлительно поговорить с ним. Ведь позже будет уже не до того. Вечером надо встретиться с Антоном и взять у него свою долю денег — они понадобятся завтра. Завтра? Ах да, завтра — грядущий день обещает ей несколько счастливых часов, величайшую радость в ее жизни… после опасностей, что всегда ждут на пути от Трегониты к ветхой лачуге на Бодмин-мур, невдалеке от трактира «Ямайка».

Линдсей уже две недели ждала, когда Роджер наконец снова соберется в Лондон и возьмет с собой Беллу. Но завтра они все же уезжают. И едва карета скроется за воротами, как Линдсей скажет Дидсу, что собирается погостить пару деньков у викария, и отправится в дорогу, но не на старенькой Минни, а на рысаке Беллы. Хорошо, что Белла всегда берет с собой в Лондон Гвин, их общую горничную.

Сара знала о тайных вылазках подруги, но полагала, что Линдсей уезжает лишь с целью отвезти немного продуктов кому-то из дальних арендаторов. А Антон вообще не знал об отлучках своей юной сообщницы. Ему и не полагалось ничего знать, она ведь обещала, что будет свято хранить тайну.

Но все это могло подождать до завтра, сейчас перед девушкой стояли другие задачи. Соскользнув со спины кобылки, он отвязала от луки седла корзинку. Ох, как ей подойти к виконту? Что сказать? Не рассердится ли он на такое бесцеремонное вторжение?

Ничего, она ведь храбрая. Антон всегда так говорит, а он-то ее хорошо знает… Увидев в ветхой конюшне сбоку от дома вороного красавца по кличке Рубака, Линдсей отбросила страх, поднялась на низенькое крыльцо и постучалась.

В ответ не раздалось ни звука — ни голоса, ни шума шагов.

— Милорд, — негромко окликнула девушка, скребясь в дверь.

Может, он ушел в лес за хворостом? Хотя вряд ли виконты сами собирают хворост. А вдруг он спит? Нельзя же его будить.

Нахмурившись, Линдсей нервно теребила свисавший со стены побег виноградной лозы. А с другой стороны, вдруг виконт не спит, а заболел?

Прижав кулачок к груди, она усиленно соображала, как поступить. На третий ее стук ответа снова не последовало, на дверь под рукой вдруг поддалась.

Нерешительно войдя внутрь, девушка оглядела просторную гостиную. В очаге, отбрасывая веселые светлые искорки, ярко полыхал огонь. Немногочисленная мебель — всякая рухлядь из Трегониты — стояла на обычных местах. У окна — обшарпанный стол, в центре комнаты — обеденный стол с четырьмя стульями, перед камином — диван и два кресла, обитые выцветшим персиковым шелком. На полу лежало несколько шкур. Однако каких-либо вещей самого виконта видно не было.

Линдсей на цыпочках прокралась к двери в необжитую кухню. Там было пусто, промозгло… и ужасно грязно! Наверх девушка подниматься не осмелилась. А может, снова выйти и подождать на крыльце, пока виконт сам не появится? А потом быстренько все ему сказать и ехать домой.

Точно! Так она и поступит.

Остановил ее какой-то слабый звук. Стон? И тут Линдсей заметила, что из-за ручки дивана, стоящего перед камином спинкой к двери, торчит сапог. Да-да, до блеска начищенный черный сапог.

Поднявшись на цыпочки и затаив дыхание, девушка осторожно прокралась к камину и заглянула за спинку дивана. О Господи! Она едва успела зажать себе рот, чтобы сдержать возглас удивления.

Прямо перед ней лежал виконт Хаксли — теперь она знала его полное имя: Эдвард Ксавье де Уорт. Он растянулся на спине, закинув одну руку за голову, а вторую уронив на пол. Виконт крепко спал.

Вся трепеща, Линдсей осторожно обогнула диван и заглянула в лицо к спящему. Вид у него был вовсе не больной. Честно говоря, вид у него был… потрясающий. Вот только подбородок каким-то слишком черным. Но это, сообразила Линдсей, что виконт давно не брился. Она ведь видела, каким бывал по утрам Уильям, и тот ей все объяснил. Густые длинные ресницы молодого человека покоились на щеках, а уголки тонко черченных губ слегка загибались вверх.

Свесившаяся с дивана рука была очень большой, но изящной и аристократической. Он и весь был таким — изящным и аристократическим… но просто огромным. Нервно сглотнув, Линдсей попятилась. Белая рубашка Хаксли с кружевным жабо была расстегнута до самой талии. На широкой груди виконта отчетливо выступали твердые мускулы. Покрывавший ее черный пушок золотился в отсветах пламени. Сердце девушки забилось чаще. Светлые рейтузы виконта плотно обтягивали стройные сильные ноги — такие же сильные стройные ноги Линдсей видела на картинках с изображением борцов. Широкие отвороты сапог из буйволовой кожи столь туго прилегали к икрам молодого человека, что сразу же становилось ясно, почему он завалился спать, не удосужившись разуться.

Похоже, он очень устал после путешествия из… откуда он там ни приехал сегодня. И, судя по запустению в кухне, даже не перекусил с дороги. Линдсей от души порадовалась, что захватила с собой корзинку с провизией. Сейчас она отправится прямиком на кухню и проверит, сможет ли вспомнить уроки старой кухарки. Как там готовится жаркое? В корзинке как раз сыщется кусок баранины и немного овощей. Так, что еще? А да, побольше воды.

— Постой, не уходи.

Вскрикнув от ужаса, девушка подпрыгнула… и выронила из рук корзинку — прямо на виконта.

— Боже мой! Какая же я неловкая! Все так говорят.

Она торопливо принялась собирать рассыпавшиеся по белоснежной рубашке картошку и репу. Слава небесам, хоть не выпали баранина, сыр и ломоть фруктового пирога.

А ну-ка хватит! — Сильная рука ухватила Линдсей оба запястья сразу, и, к своему ужасу, девушка уселась прямо на живот виконту Хаксли.

По всему ее телу пробежала горячая волна, но Линдсей не смела шелохнуться.

Все еще сжимая ее запястья, виконт приподнялся на локте, и от этого движения пленница плавно соскользнула с его живота на сиденье дивана.

— Простите, — пролепетала она, — я не хотела вас пугать. Я просто принесла… — И она жалобно кивнула на овощи, теперь разлетевшиеся по всему полу вокруг корзинки. — Я услышала, что вы здесь, и подумала, что могу для вас что-нибудь сделать.

Хаксли молчал, не спуская с нее серьезных глаз.

Набрав полную грудь воздуха, девушка продолжала: Когда я услышала о вашем приезде, то подумала — может, вы забыли позаботиться о припасах и о том, чтобы кто-нибудь тут вам все расчистил и убрал и вел хозяйство. Я просто хотела по-соседски присмотреть, чтобы человек, тем более новый в наших краях, был хорошо устроен, а уж особенно если он такой… ну, то есть не привык сам управляться со всякими домашними мелочами.

— По-соседски? — Виконт лениво улыбнулся. — И кто вам это объяснил? Ваш сводный брат?

Линдсей заворожено глядела на него. Просто удивительно, как хорошо она запомнила этот голос — глубокий, очень глубокий, но вместе с тем мягкий и ровный. Он даже немного пугал ее — хотя она сама толком не знала почему.

Так кто же научил вас, как приветствовать гостей, чудесное видение? — продолжал Хаксли. — Кто был вашим наставником в правилах хорошего тона? Матушка?

По лицу девушки скользнула легкая тень. Нет. Мама умерла во время родов. А у моей мачехи — она всегда добра ко мне — никогда не хватает времени поучать меня. Папочка всегда позволял мне посещать уроки у преподобного Уинслоу. Его преподобие очень хороший учитель, он и до сих пор отвечает мне на все вопросы.

— Насколько я понимаю, преподобный Уинслоу — это батюшка мисс Сары Уинслоу?

Линдсей кивнула. Девушке сделалось еще неуютнее. И угораздило ее допустить ту злосчастную ошибку, когда виконт впервые приехал в Трегониту!

— А отважный офицер мисс Уинслоу до сих пор так и не появился?

Не сдержав улыбку, Линдсей покачала головой.

Нет. Вы, должно быть, считаете меня полной дурочкой. Я вас не виню.

— Как благородно с вашей стороны. Вы, верно, очень милы и добры, но я никогда не считал вас дурочкой.

Не в силах больше выносить его взгляд, Линдсей потупилась. Что бы он сказал, узнай, какая она способная лгунья?

Секунды уносились одна за другой, а виконт все так же не сводил с девушки своих черных глаз. Линдсей беспокойно заерзала. Не то чтобы она смущалась или робела, но отчего-то вдруг остро осознала, как близко они сидят на диване — почти вплотную, касаясь друг друга… и еще она неожиданно ощутила, как в ней разгорается какой-то странный, незнакомый жар.

Когда вы вошли, я спал, — наконец, нарушил молчание Хаксли.

— Знаю. Мне так жаль, что я вас разбудила.

— Почему?

Рука, сжимавшая ее запястья, шевельнулась, накрыла ладони девушки и крепко прижала их к широкой груди виконта! Линдсей стало еще жарче.

— Я… сама не знаю. Наверное, потому, что у вас был очень усталый вид, и мне хотелось, чтобы вы отдохнули.

Пальцы ее коснулись шелковистых волосков у него на груди.

Так вы заботились обо мне? О совершенно незнакомом человеке?

Я… — В романах Линдсей неоднократно читала о том, что происходит с молоденькими девушками, оставшимися наедине с бессердечными повесами, но никто толком так и не объяснял ей, как вести себя с мужчинами. Да и, успокаивала она себя, виконт никакой не повеса. Она вздернула подбородок. — Я вовсе не считаю вас совершенно незнакомым человеком. Мне случилось узнать, что у нас с вами много общего. И вы правы, я действительно заботилась о вас… Я… я вообще заботливая, докончила она чуть менее уверенно.

— И что же у нас общего?

Девушка наморщила лоб. Ей предстояла нелегкая задача — объяснить, что она догадалась о причинах, заставивших его искать уединения и поселиться в этом коттедже на отшибе. Но подступать к этой теме надо было крайне деликатно и осторожно, чтобы виконт не заподозрил, будто она усомнилась в его силе духа и способности достойно пережить боль утраты.

— Мы оба… мы оба благородные люди, способные глубоко чувствовать.

Неплохое начало.

— Уверен, что насчет себя вы правы, чудесное видение. Но что дает вам повод судить так обо мне?

Линдсей попыталась выдернуть руки из его хватки. Напрасно.

— Вы ведь не выдали меня Роджеру, когда я так глупо ошиблась, — выпалила она единым духом. — Вы почувствовали, что у меня будут огромные неприятности, если он узнает всю правду о нашей встрече.

Девушка сама понимала, что оттягивает время, боясь того, что собирается сказать, — но даже самым храбрым людям требуется некоторое время, дабы собраться с мыслями. Виконт резко сел на диване, выпустив руки Линдсей.

— А что, Латч… ваш сводный брат наказал бы вас? Лицо его словно окаменело. Линдсей даже испугалась. Не стоило, наверное, заводить речь о Роджере. И не потому, что она испытывала к сводному брату уважение или сестринскую преданность, — совсем нет, просто жизнь научила ее предельно осторожно относиться ко всему, что касалось Роджера Латчетта.

— Понимаете, Роджер ведь мой опекун. И он очень серьезно относится к своим обязанностям, милорд.

— Не сомневаюсь. Кстати, меня зовут Эдвард.

— Я знаю, — кивнула она, невзначай выдав себя с головой.

— В самом деле? — рассмеялся Хаксли. — Откуда же?

Ах, что она наделала? Ведь необходимо соблюдать условности.

Преподобный Уинслоу сказал. — Линдсей так и замерла, боясь, как бы виконт не начал выяснять, что еще сказал преподобный Уинслоу. Однако тот ничего не спросил.

Я принесла вам немного еды, — промолвила девушка, когда снова обрела силы продолжать. — И еще, я подумала, быть может, вы будете рады, если я посмотрю, нельзя ли, выделить вам кого-нибудь из прислуги, чтобы здесь убирала и стряпала для вас, милорд.

Ну вот видите? — Улыбка его была ехидной, но какой же обаятельной!

Что вижу? — слабо пискнула Линдсей.

;

Я был прав — вы очень добры и благородны. И возможно, не откажетесь называть меня Эдвардом? Хотя бы когда мы одни?

Ох, не следовало им находиться наедине! Как ни была Линдсей проста и неискушенна, но все же прекрасно понимала, что благовоспитанным молодым девицам не пристало проводить время наедине с мужчиной. А уж тем более чуть ли не у него на коленях!

— Мне пора идти.

Хаксли небрежно свесил ноги на пол и уселся бок о бок гостьей.

— Почему же? — Он снова взял ее за руку.

— Потому что… потому… — Ну что бы сказать? Ведь на самом деле ее никто не ждет.

Ну так я и думал. Можете оставаться здесь сколько хотите. И кстати, пока вам не пришла на ум глупейшая идея, будто вы мне мешаете… — Он поднес пальчики Линдсей к губам, но по-прежнему не сводил глаз с ее лица. — Так вот имейте в виду, вы мне абсолютно не мешаете. А вам уже кто-нибудь говорил, какие у вас изумительные синие глаза? И какие они загадочные? Темные и таинственные.

— Нет, милорд. — Внутри у нее все так и сжалось.

— Эдвард?

Девушка затравленно огляделась.

— Эдвард.

Может, если открыть окно, у нее не будет так кружиться голова?

— После нашей прошлой встречи я очень много думал о вас.

— Правда?

— О еще, как много. И знаете, я просто измучился от желания задать несколько вопросов, хотя и не чаял выяснить все так скоро. — Его дыхание щекотало ей пальцы. Наконец он легонько прижал их к губам и опустил ее руку к себе на колено. — Полагаю, вы привыкли к преследованиям поклонников?

О чем это он?