Стили Блум

«Прежде, набирая на клавиатуре инфор-терминала адреса знакомых, я никогда не задумывался о том, что адрес нужен не только для того, чтобы вызвать изображение нужного мне человека на экран монитора, но и чтобы помочь отыскать дом, в котором он живет.

Люц точно решит, что я окончательно спятил.

Представляю, какое будет у него лицо, когда он увидит меня на пороге своей квартиры. Интересно, что он при этом скажет?..

Скорее всего, ничего, — просто обомлеет от изумления… Я бы, например, на его месте не нашел, что сказать.

Потом Люц снимет очки и станет тщательно и долго протирать абсолютно чистые стекла фланелькой. Закончив, сунет очки в карман, близоруко прищурившись, посмотрит на меня и спросит голосом строгого, вечно всем недовольного школьного наставника: «Блум, что случилось?» А я ему в ответ: «Может быть, для начала пригласишь меня войти?»…

Глава 3

— Добрый день, господин! — бодро выкрикнул традиционное приветствие робот-привратник, открывший Блуму дверь парадного.

— Добрый, добрый, — согласился с ним, входя в вестибюль, Блум.

— Если господин сообщит, кому он собирается нанести визит…

— А что, если не скажу? — перебил робота Блум.

Робот как-то странно засипел и, непонятно для чего, снова распахнул дверь.

Блум вовсе не хотел обидеть робота, просто в данный момент им владело по-детски безудержное игривое настроение, — ожидание встречи с Шейлисом заранее заводило его. Что-то скажет Люц в ответ на его выходку? Наверное, назовет её безумной. А какое другое определение более уместно в устах врача-психокорректора?

— Ладно, не напрягайся, — смилостивился Блум. — Я иду к Люциусу Шейлису.

Робот перестал бессмысленно хлопать дверью.

— Восьмой этаж, по коридору налево, апартаменты номер 81, — торопливой скороговоркой, боясь, что его снова могут прервать, быстро выдал привратник.

— Апартаменты, — фыркнул Блум, входя в открывшуюся перед ним дверь лифта.

— Рад был оказаться вам полезен! — крикнул вслед ему робот.

— Апартаменты, — снова с усмешкой пробурчал Блум, нажимая кнопку звонка у двери Шейлиса.

За дверью приглушенно прозвенел колокольчик. Прождав пару минут, Блум снова надавил на кнопку.

И вновь на призывный звон колокольчика не последовало никакого ответа.

Блум нажал кнопку в третий раз и теперь уже не отпускал её до тех пор, пока ему самому не осточертел бесконечный однообразный перезвон.

От прежней веселости Блума не осталось и следа. Он проделал такой длинный путь только ради того, чтобы встретиться с другом, а его даже на порог пустить не желают!

В раздражении то ли на Шейлиса, за то, что тот не желал отозваться на его призыв, то ли на себя самого за то, что решил, будто можно вот так, запросто, по старой дружбе заскочить к приятелю в гости, Блум принялся колотить в дверь кулаком.

— Открой же, черт возьми, дверь, Люц! — заорал он что было мочи. — Все равно я никуда отсюда не уйду, пока не увижу тебя!

Над дверью моргнула диафрагма глазка видеосенсора. Повернувшись в гнезде, объектив чуть искоса взглянул на визитера.

— Вот он я! — Блум сделал шаг назад и широким жестом раскинул руки в стороны. — Весь!

— Блум? — раздался из динамика под глазком озадаченный голос Шейлиса. — Стили Блум?

— Да, Стили Блум! Можно подумать, что ты знаешь какого-нибудь другого Блума! — Блум опустил руки, мило улыбнулся глазку и с разбега засадил ногой по двери. — Открывай же, черт возьми, Люц! — снова заорал он. — Открывай, или я вышибу эту чертову дверь!

Дверь содрогнулась от нового удара, нанесенного по ней каблуком Блума.

— Сейчас, секундочку, подожди, Блум, — всполошенно затараторил Шейлис.

За дверью послышалась суетливая возня.

Блум устало привалился к двери плечом и медленно, сквозь сложенные трубочкой губы, выдул из легких воздух, не успевший вырваться с криком.

— Ну, что там у тебя? — спросил он, слегка стукнув по двери кулаком.

— Да замок… — ответил из-за двери раздраженный голос Шейлиса. — Заел… Чтоб его…

— Когда ты открывал его в последний раз? — усмехнулся Блум. — Наверное, забыл, как это делается?

Дверь неожиданно распахнулась, и Блум, потеряв опору, едва не упал. Сделав несколько торопливых шагов, он ввалился в квартиру, едва не сбив с ног хозяина.

— Да что с тобой? — испуганно отшатнулся в сторону Шейлис.

Физиономия Блума расплылась в наиглупейшей самодовольной улыбке. Он все-таки добился того, что хотел!

— Привет, Люц! — радостно произнес Блум.

— Ну и видок у тебя, — разглядывая Блума, пробормотал в ответ Шейлис. — Где отыскал такой наряд?

— Не наряд, а костюм отважного путешественника и воина, — с некоторой обидой, но все же одновременно и с гордостью, поправил друга Блум. — А если хочешь покритиковать мой костюм, то для начала сам оденься надлежащим образом. В нижнем белье гостей не встречают.

Шейлис что-то смущенно пробормотал и схватился рукой за ворот майки, на котором у него был закреплен имитатор. Он переключил его несколько раз, выбирая подходящую позицию. Сначала он облачился в темно-синий смокинг, с отливающими серебром отворотами, затем быстро сменил его на голубой медицинский халат и наконец остановился на мягких вельветовых брюках и домашней курточке из темно-коричневого плюша.

— Это все из-за тебя, — оправдываясь, произнес Шейлис, обращаясь при этом куда-то в пустоту за спиной Блума. — Ты так неожиданно появился…

Блум глупо хохотнул, вспомнив подходящую к данному случаю пословицу из словаря, который он недавно листал. Но цитировать её не стал. И без того у Люциуса был вид, словно его среди ночи выволокли из постели, накинули полусонному на голову мешок, окунули в ледяную воду, а после всего этого заставили бодрым голосом читать стихи о любви к родине.

— Так и останемся стоять в прихожей или все же пригласишь меня пройти в комнату? — как можно непринужденнее спросил Блум.

— Да-да, конечно! — засуетился Шейлис, вспомнив, что он, все же, здесь хозяин. — Конечно, проходи!

— А где Лиза? — светским тоном осведомился Блум.

— В клубе с подружками, — Шейлис кивнул в сторону закрытой двери напротив той, куда он вел Блума.

Войдя в небольшую комнату, добрую половину которой занимали пульт и экран инфора, Блум остановился на пороге и неприязненно поморщился.

Выключи это, — он сделал брезгливый жест рукой в сторону горящего экрана.

— Это глупо, Блум, — попытался образумить друга Шейлис.

Он вновь почувствовал себя врачом и, окунувшись в привычную атмосферу, ощутил прилив уверенности.

— Совершенно с тобой согласен, — кивнул Блум. — Я знаю, что у инфора имеется в запасе еще, как минимум, десяток других средств подслушивания и подсматривания. Но, если ты выключишь этот нахально глазеющий на меня экран, я буду чувствовать себя спокойнее, — Блум мило улыбнулся, склонив голову к плечу. — И как гость, и как пациент. В каком качестве я тебя больше устраиваю?

Шейлис тяжело вздохнул и безнадежно покачал головой.

— Пациентов я на дому не принимаю, — с показным недовольством проворчал он и, стукнув пальцем по выключателю, заставил экран погаснуть.

— Огромное тебе спасибо! — демонстрируя переполняющие его чувства, Блум приложил обе ладони к груди.

— Огромное тебе пожалуйста, — язвительно отозвался Шейлис, в точности повторив его жест. — Садись. Если тебя больше ничто не смущает.

Кресло в комнате было только одно. Шейлис вышел и принес себе стул. Заодно он прикатил и сервировочный столик с бутербродами и чаем.

— Ну, рассказывай, что там у тебя стряслось? — сказал он, усаживаясь напротив Блума. — Пожар или наводнение?

Блум непринужденно откинулся на спинку кресла и кистью руки начертил в воздухе какой-то замысловатый знак.

— Да, собственно, ничего не случилось, — самым что ни на есть объеденным тоном произнес он. — Просто вышел прогуляться.

— В каком смысле «прогуляться»? — поправив очки, переспросил Шейлис.

— В смысле подышать воздухом.

— У тебя дома не в порядке кондиционер?

— Нет, кондиционер у меня в полном порядке. Я просто решил пройтись по улице.

— Ты шел пешком?

— Да. Не спеша прогулялся, выпил кофе в очаровательном маленьком кафе и вдруг подумал, не зайти ли мне к моему другу Люцу? Должно быть, он будет рад меня видеть, решил я.

Сняв очки, Шейлис долго тер пальцами переносицу.

— Ты все врешь, — произнес он негромко, но с непоколебимой уверенностью.

— По большей части — да, — не стал спорить Блум.

— А почему?

Блум пожал плечами.

— Наверное, хочу сам себе казаться героем. Мне ведь на самом деле было жутко страшно.

— Что тебя напугало?

— Город.

— Раньше тебя пугал инфор, а теперь ещё и Город.

— Инфора я никогда не боялся. Я просто ненавижу его. А Город действительно напугал меня. Но я знаю, что этот страх создан мною самим. Моим воображением. И поэтому я могу бороться с ним.

Блум сам удивился тому, что говорил спокойно, без ставшего для него в последнее время почти привычным раздражения. Усмехнувшись, легко и непринужденно, он наклонился вперед и налил себе чаю.

— Город пугает только своей непознанностью, — сказал он.

— Так, — Шейлис встал и прошелся по комнате. Ладони он держал на уровне груди, соединив пальцы рук и чуть покачивая ими. — Идя по улице, ты видел что-то необычное, удивившее или напугавшее тебя?

— Нет. Но меня удивило то, что я никого не увидел. Ни единого человека. Правда, один раз на перекрестке мелькнула какая-то тень, но я не могу поручиться за то, что это не было всего лишь игрой моего воображения.

— А когда ты только собирался выйти из дома, тебе разве не было страшно?

— Как раз самым страшным оказалось сделать первый шаг за порог.

— Так что же все-таки заставило тебя сделать этот шаг?

— Я должен был убедиться в том, что Город существует на самом деле, а не только в сети инфора.

— Ну вот, — Шейлис улыбнулся, словно наконец-то нашел ответ сразу на все интересующие его вопросы. — Все снова свелось к инфору.

— Нет, дорогой Люц, — Блум, как пистолет, направил на друга указательный палец. — Это ты пытаешься свести все к инфору, в то время как я говорю только о Городе.

— Да неужели? — Шейлис остановился на месте и удивленно взглянул на собеседника.

Человек, сидевший в кресле, был только внешне похож на известного ему Блума. Куда девались его нервозность, неуравновешенность и неуверенность? Похоже, сейчас он сам готов был давать советы своему психокорректору.

Шейлис пока ещё не мог понять, являлось ли это признаком улучшения в состоянии психического здоровья пациента или же, наоборот, симптомом обострения невроза. Он попытался припомнить похожие случаи из своей практики, но в голове у него все путалось. Для того, чтобы прийти к правильному решению, ему необходимо было посоветоваться с инфором. Хотя бы просто сесть перед включенным экраном и положить руки на клавиши. Он так привык работать, — постоянно ощущая рядом с собой присутствие никогда не ошибающегося советчика, специалиста более высокой квалификации, нежели он сам, всегда готового подсказать либо поправить. А как иначе?..

— Ты знаешь, Люц, почему, говоря об одних и тех же понятиях, мы подразумеваем под ними совершенно разные вещи? — неожиданно прервал его размышления Блум.

— Ну-ну? — изображая интерес, а на самом деле, — пытаясь скрыть растерянность, посмотрел на собеседника Шейлис.

— Потому что для меня реальностью является сам Город. Да, теперь я уверен в его реальности, хотя пока ещё не знаю её степени и в чем же конкретно она заключается. Для тебя же единственная реальность — это инфор. Ты даже сейчас, когда он выключен, жмешься к нему, словно только он и способен спасти тебя от твоих же собственных страхов. Сядь на стул и налей себе чаю!

— Послушай, Блум, это уж слишком!..

Не закончив фразу, Шейлис резко оттолкнулся рукой от панели инфора, быстро перенес свое тело на стул и раздраженно закинул ногу на ногу. Сделав глубокий вдох, он, чтобы успокоиться, на короткое время задержал дыхание.

Из-за чего он, собственно, так разволновался? Что такого сказал Блум, что заставляет его так нервничать? Почему он сказал «это уж слишком»? Что слишком?.. Да какой же он тогда, к дьяволу, психокорректор, если даже самого себя не может понять! Что-то мешает, что-то выбивает его из привычной колеи… Конечно, — посторонний человек в комнате! Вот что его раздражает, — настоящий, живой человек, которого невозможно убрать простым нажатием клавиши на пульте инфора!..

Шейлис ужаснулся сделанному открытию. Неужели он настолько привык общаться с созданными инфором фантомами, что одно только присутствие рядом живого человека способно вызвать у него нервный срыв?!

Чтобы успокоиться, Шейлис попытался мысленно проделать несколько психотехнических упражнений, которые обычно рекомендовал в подобных случаях своим пациентам. Между делом он взял в руку чайник и начал наливать себе в чашку чай.

Еще не успев наполнить чашку до краев, Шейлис понял, что вовсе не хочет пить. Он совершенно автоматически сделал то, что велел ему Блум!

— Ч-черт!..

Крышка слетела с чайника и плюхнулась в чашку, забрызгав белую скатерть бурыми чайными пятнами.

Поставив чайник, Шейлис нащупал на углу скатерти имитатор, слегка надавил на него, и скатерть вновь сделалась белоснежной.

— Иллюзия чистоты, — усмехнулся Блум.

— Что? — вскинул голову Шейлис.

— Ты создал видимость чистоты.

— Тебе было бы приятнее сидеть за столом, покрытом грязной скатертью?

— Нет, — качнул головой Блум. — Но мы ведь оба знаем, что на самом-то деле скатерть запачкана. Кого, в таком случае, ты пытаешься обмануть?

Шейлису, как психокорректору, было прекрасно известно, что отсутствие веских аргументов, — попробуй объясни слепому, что такое красный свет! — необходимо компенсировать агрессивностью и напором. Главное, самому быть уверенным в своей правоте. Не сумев полностью подавить в себе раздражение, Шейлис набычился и ринулся в бой.

— Хорошо, Блум, ты можешь не признавать реалий и специфических особенностей мира, в котором мы существуем, — это твое право. Но ответь мне, как в таком случае ты собираешься жить дальше?

— Ты ошибаешься, Люц, — едва заметно качнул головой Блум. — Я отрицаю не сам факт существования мира, а только его иллюзорную сторону.

— Город, по-твоему, реален?

— Сам по себе Город, несомненно, реален. Но он замусорен иллюзиями и фантомами, созданными инфором.

— Выходит, что инфор реален, так же, как и Город?

— Вне всяких сомнений.

— Где же логика? Инфор реален, он являетя частью Города, — почему же ты не желаешь признать его существование, как некую изначальную данность?

— Инфор реально существует, но сущность его в том, что он — раковая опухоль, пустившая метастазы по всему Городу, которые исказили до неузнаваемости его реальный образ.

— Но откуда тебе-то известно, как должен выглядеть Город?

— Мне это неизвестно, — невозмутимо спокойно ответил Блум. И, наклонившись вперед, шепотом добавил: — Я собираюсь это узнать.

Шейлис прижал к губам согнуый указательный палец. Какое-то время он молча изучал лицо собеседника. Блума же его пристальный взгляд, казалось, нисколько не беспокоил. Снова откинувшись на спинку кресла, он со вкусом жевал бутерброд с сыром, запивая его чаем.

— Если Город заполнен призраками, порожденными инфором, что, в таком случае, убеждает тебя в реальности самого Города? Почему бы, в таком случае, не предположить, что Город тоже, в свою очередь, всего лишь одна из ловких имитаций инфора?

Сказав это, Шейлис с довольным видом скрестил руки на груди, ожидая, что ответит оппонент.

Блума вопрос нисколько не смутил.

— В этом меня убеждают мои ноги, — ответил он.

— Что? — Шейлис растерянно взглянул на ноги Блума, обутые в тяжелые ботинки с высокой шнуровкой. — При чем здесь твои ноги?

— Они устали. А это означает, что Город имеет определенную протяженность в пространстве. Что, в свою очередь, является неоспоримым доказательством того, что он реально существует. Может быть, не совсем в таком виде, как мы его себе представляем. Но, все же, — существует.

— А теперь послушай, что я тебе скажу, — довольная и немного лукавая улыбка скользнула по губам Шейлиса. — Если Город имеет протяженность в пространстве, следовательно, у него должны иметься начало и конец. Мы же знаем, что Город бесконечен и не имеет границ.

Блум с несколько озадаченным видом провел пальцем по щеке.

— Мне это как-то совсем не приходило в голову, — медленно произнес он и, закинув ногу на ногу, обхватил руками поднятое вверх колено.

— А, между прочим, этому нас учили ещё в нормальной школе, — торжествовал победу Шейлис. — И ты, помнится, был неплохим учеником.

— Да… Конечно… Я знал это… Просто никогда не пытался задуматься, чтобы осмыслить… Просто принимал как аксиому. — Минутное замешательство прошло, и Блум снова чувствовал себя спокойно и уверенно. Он выпрямил спину, сел в кресле ровно и взял в руку чайник, чтобы подлить себе чаю. — Тебе налить? — спросил он у Шейлиса. Тот отрицательно махнул рукой. Блум наполнил свою чашку до краев и недрогнувшей рукой, не расплескав ни капли, поднял её. — Итак, — вид у него был такой, словно он собирался провозгласить тост во славу всех живущих. — Нам известно, что Город бесконечен и не имеет границ. А, следовательно, он лишен и определенного местоположения в пространстве. Город есть и одновременно его, вроде бы, и нет. Он существует только для тех, кто в нем живет. И вся жизнь в Городе подчинена инфору. А это значит…

Блум сделал театральную паузу, которая показалась Шейлису чрезмерно затянутой.

— А это значит, — не выдержав томительного ожидания, закончил за него Шейлис, — что Город и инфор — суть одно и то же!

— Люц, — сделал обиженное лицо Блум. — Мог бы дать мне договорить.

— Извини, Сти, — смутился Шейлис. — Но разве ты хотел сказать не то же самое?

— Совсем нет, — с разочарованным видом покачал головой Блум. — Бедный Люц, ты так привык жить в мире иллюзий, что, наверное, готов самого себя считать фантомом, лишь бы только ничего не менялось вокруг.

Шейлис вновь не смог сдержать раздражения. Вскочив со стула, он обежал его кругом и, обернувшись, стиснул пальцы на спинке.

— Прекрати, Блум!.. Прекрати!.. — громким, срывающимся голосом, едва сдерживаясь, чтобы не перейти на крик, произнес он. — Что ты от меня хочешь?.. Тебе нравится гулять по Городу, — гуляй себе на здоровье! Нравится сидеть возле выключенного экрана инфора, — да по мне хоть вовсе разбей его!.. Зачем ты пришел ко мне?

— Не знаю, — едва заметно пожал плечами Блум. — Честно признаться, оказался возле твоего дома совершенно случайно… Наверное, не стоило этого делать… Извини, Люц.

— Хорошо, — Шейлис устало махнул рукой и, наклонившись, положил локти на спинку стула. — Что ты хотел сказать, когда я тебя перебил?

— Я хотел сказать, что, если для доказательства реальности Города необходимо найти его границы, то я это сделаю.

Шейлис выпрямился и медленно развел руками.

— Зачем?.. Скажи мне, зачем тебе это нужно?

— Зачем? — Блум сделал глоток из чашки, которую все ещё держал в руке, и задумчиво посмотрел куда-то мимо собеседника. Брови его приподнялись и почти сошлись в центре лба. — Ты знаешь, Люц, я ведь не в одночасье собрал рюкзак и вышел из дома. Я долго готовился к этому шагу, — собирался и снова откладывал. И все это время сам себе задавал тот же самый вопрос: зачем? Зачем мне это нужно?.. И не находил однозначного ответа. Просто порою грудь сдавливало от неудержимого и необъяснимого желания совершить нечто, выходящее за рамки обыденной, повседневной жизни, что-то непредписанное и неучтенное инфором… Это похоже на потребность сделать вдох, когда надолго задерживаешь дыхание: разумом ты понимаешь, что можешь продержаться еще, но каждая отдельная клетка организма уже в панике посылает в мозг сигналы тревоги… Люц, я бы, наверное, погиб, если бы не сделал этого!

— Ты преувеличиваешь, — спокойным, доверительным тоном опытного врача произнес Шейлис.

Едва различимый след растерянности и тревоги, замеченный им в глазах Блума, вернул Шейлису уверенность в себе. Неопределенность рассеялась, — перед ним находился больной. Шейлис снова вспомнил о том, что он врач-психокорректор, долг которого — помочь человеку устранить разлад в душе. В отдельных случаях — помочь привыкнуть или каким-то образом приспособиться для того, чтобы продолжать жить полноценной жизнью…

На мгновение Шейлису сделалось немного не по себе. Ему вдруг показалось, что это не его собственные мысли, а всего лишь вольная цитата из какой-то брошюры программного цикла для врачей-психокорректоров.

— Поверь мне, Сти, ты не единственный человек, страдающий от неуверенности в себе, — быстро продолжил он, глядя Блуму в переносицу. — Ко мне обращаются десятки людей, жалующихся на усталость от бессмысленного, как им кажется, существования. Это вполне объяснимо. Прежде люди мучались от неуверенности в завтрашнем дне, от страха перед будущим, которое не сулило им никаких радужных перспектив. В сегодняшней нашей жизни подобным страхам нет места. Поэтому человек, не нашедший способа полностью раскрыть свои способности и тем самым не сумевший реализовать заложенный в нем потенциал, ищет причину этому не во внешних условиях, а в самом себе.

— И что ты отвечаешь таким людям, когда они обращаются к тебе за помощью? — без особого интереса спросил Блум.

— Все зависит от конкретного человека. Тебе же я скажу то же самое, что и всегда: чаще бывай в обществе, больше общайся с людьми. Высказывай свои мысли вслух, слушай, что говорят другие, и ты поймешь, что вовсе не оригинален в своих переживаниях. Несмотря на бросающиеся в глаза различия, на определенном уровне люди очень похожи между собой.

— Понятно. Ты хочешь сказать, что для того, чтобы излечиться, мне нужно самому поверить в надуманность всех моих проблем.

— «Излечиться» говорят о больном, — назидательным тоном произнес Шейлис. — Тебе же нужно просто немного встряхнуться, поверить в себя, снова обрести радость жизни. Я говорю это не только, как врач, но, в первую очередь, как друг.

— А в чем заключается радость жизни для тебя, Люц? — спросил Блум.

— Я помогаю людям, — ответил Шейлис, не задумавшись ни на мгновение.

— Ты думаешь, что инфор не справился бы с этим без тебя?

— Ну скажи мне на милость, здесь-то инфор при чем? — с показным отчаянием всплеснул руками Шейлис.

— При том, что все мы превратились в его придатки. Смысл нашего существования заключается в том, чтобы оправдывать существование инфора. Если не станет нас, то кому будут нужны все его информаты, имитаторы и иллюзоры? Он играет нами, как куклами, выстраивая нашу жизнь по собственному плану. Так, как ему кажется правильным, или, быть может, более интересно. А мы безропотно следуем за ним, как вереница слепых за поводырем. Весь ужас происходящего заключается в том, что слеп сам поводырь, а мы просто не желаем открыть глаза!

— Мне непонятна твоя аллегория. Инфор существует для того, чтобы служить людям, а не наоборот. Не вынуждай меня произносить прописные истины, Блум! Люди всегда стремились сделать свою жизнь легче и спокойнее.

— Для этого они сначала построили Город, — своего рода панцирь, прикрывающий их слабые тела, — затем создали автоматы и роботов, гораздо более проворных, выносливых и ловких, чем их собственные конечности. И в конце концов люди обленились настолько, что создали инфор, заменивший им мозги.

— Следуя твоей логике, для того, чтобы сделать всех людей счастливыми, достаточно только вывести из строя инфор.

— За всех говорить не стану, но мне такая идея определенно нравится.

— Что именно тебя в ней привлекает?

— Возможность жить без постоянного надзора.

— Хорошо, называй услуги инфора надзором, если тебе это нравится. Но ты ведь даже не представляешь, о чем говоришь! Вообрази только, в какой хаос превратилась бы наша жизнь без инфора!

— Сегодня я попробовал жить без него и, должен тебе признаться, мне это пришлось по душе.

— По душе, говоришь?.. Ты был один! А если бы на улицы вышли все жители Города, что было бы тогда?

Ожидая ответа Блума, Шейлис всем телом подался вперед. Блум слегка повел плечом и улыбнулся.

— Наверное, было бы весело, — сказал он. Шейлис упал на стул, со свистом выдохнул и провел ладонью по лбу.

— Ты говоришь полнейшую ерунду, — произнес он безразличным голосом и закрыл глаза.

— А ты мне таким нравишься гораздо больше, — склонив голову к плечу, заметил Блум.

— Каким? — устало спросил Шейлис.

— Незнающим ответы на все вопросы.

— По-твоему, меня это должно обрадовать?

Блум как будто даже и не услышал вопрос Шейлиса.

— Лиза появится скоро? — спросил он, посмотрев на часы.

— Думаю, что нет, — бесцветным голосом ответил Шейлис. — Она обычно засиживается с подругами до позднего вечера… Ума не приложу, где они только находят темы для ежедневной болтовни?

— Жаль, хотелось бы её увидеть. Но теперь, наверное, уже в другой раз, — оперевшись руками о подлокотники, Блум поднялся из кресла. — Не буду больше злоупотреблять твоим гостеприимством, Люц. Рад был с тобой повидаться.

— Можно задать тебе ещё один вопрос? — спросил Шейлис, приподнявшись со стула. И быстро добавил: — Если не хочешь, можешь на него не отвечать.

— Конечно. Спрашивай, Люц.

— Ты сказал, что тебе было страшно выходить из дома. А сейчас, когда тебе нужно снова идти на улицу?..

— Нет, — уверенно ответил Блум и покачал головой.

— Почему?

— Не знаю, — подумав, ответил Блум. — Но совершенно точно, что теперь я не чувствую никакого страха.

— Какого рода был тот страх?

Блум озадаченно хмыкнул.

— Боюсь, что объяснять пришлось бы слишком долго. К тому же, не обижайся, Люц, но ты все равно ничего бы не понял, потому что ты сам не был там, на улице. И, знаешь, мне кажется, тебе просто-таки необходимо это испытать. Представь себе, что у тебя появится пациент со страхом перед улицей. Какую помощь сможешь ты ему оказать, не понимая, о чем он вообще говорит?

— Обращусь за консультацией к тебе, — изображая улыбку, Шейлис подтянул левый угол рта вверх.

Они прошли по коридору и остановились возле двери. Шейлис повернул головку замка.

— Ну, ты заходи, если что, — неуверенно пробормотал он на прощание.

Блум только махнул ему рукой и побежал вниз по лестнице

В холле робот-привратник предупредительно распахнул перед ним дверь.

— Желает ли господин, чтобы я вызвал для него автоэл? — почтительно осведомился он.

Блум подумал и решительно махнул рукой.

— Давай!

День был совершенно необычный, насыщенный событиями и новыми впечатлениями, и, несмотря на душевный подъем, Блум все же чувствовал себя уставшим. Но даже усталость была ему не в тягость, а доставляла своеобразное удовольствие, как будто впрыснутое в кровь тонизирующее средство, растекающееся по жилам волнами радости и уверенности в себе. Сейчас ему бы ничего не стоило дойти до дома пешком, но лихая дерзость толкала на новые подвиги. Почему бы не приобрести новый опыт, прокатившись на автоэле?..

Серебристая капля небольшого двухместного автоэла подплыла к подъезду меньше чем через минуту, словно ожидала вызова неподалеку за углом. Блум забрался на сидение и осмотрелся по сторонам: никаких приборов или указателей, никаких ручек, только два мягких, обтянутых желтой искусственной кожей кресла для пассажиров. Пахло внутри каким-то густым, приторно-сладким дезодорантом.

— Куда прикажете, господин? — спросил откуда-то из-под потолка приятный баритон.

— Домой, — сказал Блум.

Сорвавшись с места, автоэл набрал скорость и полетел вдоль улицы.

Только входя в подъезд своего дома, Блум вдруг подумал о том, что не назвал автоэлу адрес. Выходит, несмотря на все его ухищрения, инфор все это время каким-то образом продолжал следить за ним. Подобное открытие трудно было назвать приятным.

Люциус Шейлис

«Стоило ли всю жизнь старательно возводить стену, которая рухнула от первого несильного толчка?.. Что такого неожиданного сказал Блум? Почему его визит лишил меня привычного спокойствия? Все, что он говорил, я слышал уже сотни, если не тысячи раз. Тоже мне, оригинал!.. Знал бы он, что то же самое говорит мне каждый третий пациент… Но, несмотря ни на что, мне удавалось помочь им!.. Должно быть, все дело в том, что с Блумом я общался не через инфор, а непосредственно. Это постоянно отвлекало меня, не давало сосредоточиться… Хотя, тоже странно, почему меня должен раздражать вид живого человека?