Ноги его не доставали дна, но, падая, он успел ухватиться руками за пучок стеблей какого-то растения. Цепляясь за него, Чейт попытался вытянуть себя из воды и вдруг почувствовал, как вокруг левой ноги обвилось толстое, мускулистое, холодное щупальце и с силой потянуло вниз. Стебли, в которые мертвой хваткой вцепился Чейт, лопались один за другим. Вода доставала ему уже почти до подбородка. Чейт закричал и в отчаянии принялся что было сил молотить каблуком правого ботинка по кольцам, обвивающим левую ногу. Оборвались последние стебельки, за которые цеплялся Чейт, и он заскользил вниз, безнадежно распахивая землю скрюченными пальцами.

Вдруг он почувствовал, что нога свободна и его уже никто не тянет в глубину. Выкарабкавшись на землю, сам не помня как, Чейт долго стоял на четвереньках, тихо подвывая. Все его тело сотрясалось от омерзения и страха.

Наконец ему удалось подавить дрожь и подняться на ноги. Добравшись на ощупь до первого попавшегося дерева, он, ежесекундно рискуя сорваться и свернуть себе шею, вскарабкался на него и, устроившись в развилке между стволом и толстым суком, провалился в тяжелое забытье, уже не обращая внимания на полчища летающих вампиров, тотчас же облепивших все открытые поверхности его тела.

* * *

Проснулся Чейт, когда солнце, поднявшееся уже довольно высоко, пробило лучами густой лиственный покров. Вся кожа на лице, шее и руках покраснела, опухла и нестерпимо зудела от бесчисленных укусов ночных кровососов. С трудом разлепив веки, Чейт смог наконец-то осмотреть местность вокруг.

Тренинское болото представляло собой островки относительно сухой земли, поросшей травой, мелким густым кустарником и высокими одиночными деревьями, перемежающиеся большими и маленькими бочагами стоячей воды, затянутыми мелкой водной растительностью ярко-зеленого цвета. Сверху, на высоте нескольких метров, все это было накрыто плотным пологом мангровых зарослей, тянущих свои белесые, похожие на скользких охаличных червей корни вниз, к воде. Было жарко, душно и влажно, как в парилке.

Сидя на дереве и пребывая в самом мрачном расположении духа, Чейт обдумывал свое положение. Сейчас, при дневном свете, болото не казалось ни мрачным, ни ужасным, как ночью, но Чейта вновь передернуло, когда он вспомнил ледяную хватку щупальца неизвестной водной твари на своей ноге.

Сколько дней он сможет продержаться на болоте? Два? Три? Неделю? Да хотя бы и год, что от этого изменится? Кто станет искать его, кроме киношников, мечтающих заснять на пленку его предсмертную агонию? Правда, таможенник говорил о биологах, работающих на болоте, но был ли у него хотя бы ничтожный шанс встретить ученых, блуждая без цели и направления? Подумав, Чейт пришел к выводу, что и вернуться в поселок киношников он, даже если и захочет, все равно не сможет. Оставалось только идти вперед, куда глаза глядят, и надеяться на удачу и счастливый случай. Спустившись с дерева, Чейт присел на корточки возле ямы с водой. Отогнав в сторону зеленую крошку, плавающую по поверхности, он набрал полные ладони воды, оказавшейся на удивление чистой и прозрачной, но неприятно теплой.

Чейт уже собирался плеснуть воду себе в лицо, когда ковер водяной травы вздыбился, лопнул и на землю в двух шагах от него выскочила истошно визжащая тварь, облепленная тиной. Туловище удивительного существа было плоским, сдавленным сверху и снизу, похожим на две сложенные вместе тарелки. Шесть корявых, широко расставленных ног, одновременно отталкиваясь от земли, подбрасывали тело вверх. Зрелище это могло показаться Чейту забавным, если бы не мощные клещеобразные челюсти, направленные на него и злобно щелкающие при каждом прыжке.

Чейт едва успел достать из кармана и открыть нож, когда, мерзко взвизгнув, тварь в два прыжка подскочила к нему и, брызгая во все стороны слюной, вцепилась в левое плечо. Чейт отшатнулся и упал на спину. Оказавшись сверху, тварь, не разжимая челюстей, принялась рвать на Чейте одежду и кожу под ней, загребая всеми шестью конечностями одновременно. Чейт несколько раз ударил зверя ножом. Из глубоких разрезов брызнула зловонная бурая жидкость, но тварь, не обращая внимания на раны, продолжала терзать распростертое под ней тело.

Упершись ногами в землю, Чейт перевернулся на живот, подмяв под себя то шипящую, то визжащую попеременно тварь, и вонзил нож туда, где, по его представлениям, у нее должна была находиться шея. Под ножом что-то омерзительно хрустнуло, и тело зверя, все еще скребущее конечностями по земле, откатилось в сторону. Но челюсти, намертво стиснутые, все еще цеплялись за человеческую плоть. С большим трудом, превозмогая боль, Чейту удалось разжать их и извлечь из раны.

Решив, что в одной яме двум существам с таким дурным характером трудно было бы ужиться, Чейт снова подошел к воде и, насколько это было возможно, смыл с себя липкую слизь, заменявшую зверю кровь. Перевязав плечо полоской материи, оторванной от рубашки, Чейт, прежде чем двигаться дальше, потратил время на то, чтобы вырезать себе крепкую и длинную палку с рогатиной на конце.

Чейт шел, стараясь не думать о том, куда идет и где ему сегодня придется ночевать. Да и доживет ли он вообще до сегодняшнего вечера? Болело раненое плечо. Жгучая боль опускалась от плеча к локтевому суставу. Давало о себе знать и чувство голода.

Наученный опытом, Чейт старался обходить стороной встречающиеся по дороге бочаги. Но и это не помогло ему избежать встречи с еще одним зверем, намерения у которого были ничуть не лучше, чем у той шестиногой твари, которую Чейт прикончил утром.

Из кустов навстречу человеку выползло чудовище, похожее на крокодила, забравшегося в черепаший панцирь. Хищник – а то, что зверь хищный, можно было без труда понять, взглянув на утыканную острыми коническими зубами пасть, – был намного крупнее и казался куда опаснее плоской шестиногой твари. Издав громогласный рык, зверь неторопливо, даже как будто немного лениво, затрусил к человеку.

Чейт затравленно огляделся по сторонам. Как назло, поблизости не было ни одного сколько-нибудь высокого дерева, которое могло бы послужить ему укрытием. Обреченно вздохнув, Чейт поднял рогатину и приготовился к бою.

Первый бросок зверя Чейт отбил, ударив его рогатиной по голове и отпрыгнув в сторону. Зверь присел на хвост и почти по-человечески почесал передней лапой ушибленное место, как бы недоумевая, как это с ним мог приключиться такой конфуз.

Воспользовавшись замешательством зверя, Чейт подбежал к нему сбоку, подсунул под брюшной панцирь рогатину и, навалившись на нее здоровым плечом, как на рычаг, опрокинул чудовище на спину. Зверь яростно зарычал и в бессильной злобе стал бешено хлестать вокруг себя хвостом. Лапы его были слишком коротки и не доставали до земли, а удары хвоста о землю только закручивали тело волчком.

– Получил, уродец!

Издав победный клич, Чейт взмахнул в воздухе своим оружием.

Чудовище перестало размахивать хвостом и, вывернув голову, посмотрело на Чейта недобрым взглядом.

– Я бы попросил вас по возможности обходиться без личностных оскорблений, – с укором произнес зверь.

«Начался бред», – решил Чейт и погладил больное плечо, которое стало распухать и сильно дергало резкими, неожиданными приступами секундной боли.

Похоже было, что плоская тварь успела впрыснуть ему под кожу какой-то яд.

Чейт рогатиной ткнул зверя в морду.

– Как вам не стыдно! – возмущенно рявкнул зверь. – Вы пользуетесь моим беспомощным положением!

– А ты, когда напал на меня, не пользовался моей беззащитностью? – спросил Чейт, хотя и понимал всю абсурдность этого бредового разговора с диким обитателем тренинского болота. – Ты еще скажи, что хотел только поиграть со мной!

– Я всего лишь выполнял свою работу, – с чувством оскорбленной гордости ответил зверь.

– Плохо ты ее выполнял. Теперь оставайся здесь и жди, когда тебя съедят термиты.

Чейт повернулся к поверженному противнику спиной, намереваясь уйти.

– Прошу вас, не оставляйте меня здесь! – взмолился зверь. – Я ведь действительно могу погибнуть!

– Ну и не жалко, – бросил через плечо Чейт.

– Ну, пожалуйста! – молил зверь. – Не оставляйте меня! Я клянусь, что не причиню вам вреда! Мы же с вами коллеги!

Чейт, удивленный таким поворотом дела, вернулся назад.

– Коллеги? Что ты хочешь этим сказать?

– Я, как и вы, каскадер, работаю на кинокомпанию «Золотой Квадрат». Вы заключили контракт на условии, что должны умереть, а я – что должен буду кого-нибудь съесть. Мне доверили съесть именно вас.

– Великолепно! Ты – тренинец?

– Нет, я с Грона. Мое имя Архенбах. А ваше – Чейт А, я видел ваш контракт. Я бы никогда не посмел напасть на вас, если бы знал, что вы будете против! Но в вашем контракте сказано, что вы согласны на все.

– Я вовсе не соглашался умереть, меня обманули! – со злостью крикнул Чейт. – Я потому и сбежал на болото, что меня хотели убить.

– Боже мой! – всплеснул передними лапами Архенбах. – Я благодарен вам за то, что вы не позволили мне совершить чудовищную, непоправимую ошибку! Клянусь, я больше не стану предпринимать попыток съесть вас, не заручившись предварительно вашим на то согласием!

– Что ж, в таком случае я, пожалуй, переверну тебя, – подумав, сказал Чейт.

– Буду вам весьма признателен!

Чейта вдруг снова охватили сомнения.

– Нет, постой, по-моему, ты все же врешь. Если бы ты работал на «Золотой Квадрат», то должен был бы съесть меня перед камерой, а не в болотной глуши, где этого никто не видит. Да и как ты вообще нашел меня?

– Вы забыли про камеры-жуки, – напомнил Чейту Архенбах. – Они все время следят за нами.

– Какой же я идиот! – Чейт в отчаянии схватился за голову. – Выходит, они следили за каждым моим шагом! Они с самого начала знали о побеге! Все было подстроено!

– Извините, но вы ошибаетесь. Ваш побег обнаружился только сегодня утром. Но камеры-жуки в автоматическом режиме фиксировали каждый ваш шаг, и Слейт, просмотрев отснятые за ночь пленки, пришел в неописуемый восторг. Он заставил Строева перекроить сценарий, чтобы вставить эти кадры в фильм. Ну а после этого меня вертолетом доставили на болото, чтобы я помог вам выполнить ваш контракт.

Чейт подцепил Архенбаха рогатиной и перевернул на брюхо.

– Огромное вам спасибо, – с чувством произнес Архенбах, вставая на все лапы.

– Что ты теперь собираешься делать? – спросил его Чейт.

– Не могу сказать. Меня обещали забрать после того, как только будет снята сцена кровавого поедания человека. Но после того, что мне стало известно, я не собираюсь вас есть.

– Можешь идти со мной, если хочешь, – предложил Чейт.

– Позвольте узнать, куда?

– Сам не знаю, – пожал здоровым плечом Чейт. – Но я хочу выбраться из этого болота.

– Что ж, это соответствует и моему желанию.

Чейт положил рогатину на панцирь Архенбаха и шел рядом, придерживая больную руку. Куда они шли, он не имел ни малейшего представления. Боль, которая раньше концентрировалась в месте укуса, растеклась по руке и спустилась уже ниже локтя. Пальцы на руке онемели. Чейт чувствовал, что у него начинается жар. Он двигался все медленнее, шатаясь, цепляясь ногами за неровности грунта. Вскоре перед глазами у него поплыли огненные круги.

Архенбах, давно уже поглядывавший на своего спутника с нарастающей тревогой, наконец остановился и сказал:

– По-моему, вы себя очень плохо чувствуете.

– Да. – Чейт в изнеможении опустился на землю. – Сегодня утром какая-то тварь укусила меня за плечо. Не знаю, – криво усмехнулся он, – может быть, это тоже был наш коллега, но только мне пришлось прикончить его.

– Я думаю, нам пора поискать место для отдыха и ночлега. Вам тяжело идти дальше.

Чейт вяло кивнул, и Архенбах скрылся в зарослях.

Чейт сидел на земле, тщетно стараясь сдержать лихорадочную дрожь во всем теле.

Через несколько минут Архенбах вернулся.

– Залезайте ко мне на спину, – сказал он. – Совсем недалеко я нашел прекрасную сухую полянку.

– Только бы без светлячков, – пробормотал Чейт.

На это Архенбах ничего не ответил, решив, что у человека начался бред.

Доставив Чейта на место, он, пока еще не стемнело, отправился за топливом для костра. Очень быстро он натаскал целую кучу больших черных комков волокнистой структуры. Чейт поднес к одному из них зажигалку, и через некоторое время комок неохотно занялся бледно-голубоватым пламенем.

– Теперь давайте займемся вашей раной, – предложил Архенбах.

Чейт осторожно стянул рукав с больной руки. Все плечо до локтевого сгиба превратилось в огромный багрово-красный нарыв.

– Надо вскрывать, – уверенно произнес Архенбах.

– Ты что, доктор? – зло огрызнулся Чейт.

– Нет, но и неспециалисту ясно, что нарыв надо вскрывать. У вас может начаться заражение крови.

Чейт открыл нож и прокалил лезвие в пламени костра. Подождав, пока сталь остыла, он сжал зубы и подцепил острием кожу возле запекшейся раны. Из прокола выступила желтоватая капля густого гноя. Резким движением руки Чейт сделал длинный глубокий надрез и, заскрипев зубами, сглотнув крик, уткнулся лбом в колени. Из раны струей брызнул гной, смешанный с темной, застоявшейся кровью.

Архенбах нашел большую плоскую раковину, наполнил ее водой и поставил на огонь. Когда вода закипела, Чейт намочил в ней обрывки рубашки и, морщась от боли, кусая губы, промыл рану. Он собрался перевязать плечо, но Архенбах остановил его.

Архенбах лег на землю и до предела вытянул из-под панциря переднюю лапу. Между броней панциря и роговой чешуей, покрывающей лапу, показалась полоска нежной бледно-голубой кожи. В неглубоких складках на ней поблескивали крупные, размером с черешню, капли медовой жидкости.

– Это выделение особых желез наружной секреции, – объяснил Архенбах. – Служит для дезинфекции кожи под панцирем. Попробуйте, смажьте этим свою рану, может быть, поможет.

Чейт подцепил на палец одну каплю и недоверчиво понюхал. Запах был как от несвежих носков.

– Мажьте, мажьте, – подбодрил его Архенбах. – Другой аптеки поблизости все равно нет.

Чейт густо намазал рану и всю воспаленную поверхность кожи на плече золотистой мазью Архенбаха, а под конец, смирившись с запахом, натер ею лицо, руки и шею, бормоча при этом:

– Может быть, и от комаров поможет?.. А, Архенбах?..

Архенбах подбросил в костер пару волокнистых комков.

Чейт стянул с ног разбухшие от воды ботинки и поставил их поближе к огню. От ботинок пошел пар.

Если бы Чейта не трясла лихорадка, он должен был бы испытывать зверский голод, не имея во рту за целый день ни крошки. Но сейчас ему хотелось только согреться и уснуть. Он лег на здоровое плечо, свернулся клубком и почти мгновенно забылся тяжелым, муторным сном, наполненным бесформенными, пугающими образами.

* * *

Проснулся Чейт оттого, что ноздри его защекотал теплый запах съестного. Какое-то время он продолжал лежать неподвижно, закрыв глаза и прислушиваясь к урчанию в животе, – ему казалось, что это всего лишь продолжение сна. Наконец он услышал невдалеке от себя аппетитное чавканье, открыл глаза и тут же снова зажмурился, ослепленный ярким дневным светом.

В двух шагах от Чейта возле тлеющего костра на задних лапах, обернув хвост кольцом вокруг себя, сидел Архенбах и с наслаждением выгрызал мясо из красного панциря какого-то большого членистоногого, похожего на рака. Вокруг него валялось с десяток вылущенных панцирей. Еще пять псевдораков краснели, запекаясь, в золе.

– Доброе утро! – воскликнул Архенбах, увидев, что Чейт уже проснулся. – Как ваше плечо?

Чейт только теперь вспомнил про раненое плечо и с удивлением и радостью почувствовал, что оно почти не болит. Размотав тряпку, закрывавшую рану, он увидел, что опухоль и краснота спали и в ране практически не осталось гноя.

– Да ты просто волшебник, Архенбах! Твоему поту цены нет!

Перед почти незнакомым ему инопланетянином Чейт старался сохранять сдержанность, однако голос выдавал его радость.

Архенбах оскалил два неровных ряда конических зубов, что должно было означать у него улыбку, – он был польщен. Выбрав в костре псевдорака покрупнее, он подцепил его когтистой лапой и пододвинул к Чейту.

– Где ты это взял? – спросил Чейт. – С утра пораньше сгонял на рынок?

Архенбах снова оскалился.

– Поймал в озерце неподалеку, – сказал он, выгребая из костра еще одного псевдорака для себя.

Обжигая пальцы, Чейт разломил панцирь псевдорака и с наслаждением втянул ноздрями теплый ароматный дух, поднимающийся от чуть розоватого мяса.

И все же, прежде чем приступить к трапезе, он с некоторой опаской спросил у Архенбаха:

– Ты уверен, что это можно есть?

– Я ем уже десятого, – облизнувшись, ответил тот. – И ничего, пока еще жив. Да и не умирать же, в конце концов, от голода?

На это Чейту возразить было нечего, и он принялся за еду. Мясо псевдорака оказалось необыкновенно вкусным и нежным, не хватало только соли к нему.

Наевшись, Чейт снова перевязал плечо, предварительно обработав рану целебной смазкой подпанцирных желез Архенбаха.

Перед тем как покинуть поляну, Архенбах взял раковину, в которой вчера кипятил воду, и тщательно залил костер.

– Что ты так стараешься? – окликнул его Чейт. – Думаешь, в этой сырости что-нибудь может загореться?

– Посмотрите.

Архенбах указал на большую лужу жидкой грязи, на которой то и дело вздувались и с влажным чмоканьем лопались большие пузыри.

– Ну и что? – пожал плечами Чейт.

– Это болотный газ, метан. Достаточно одной искры, и произойдет взрыв.

Покончив с костром, они двинулись в путь, по-прежнему, как и вчера, не зная, куда идут. Но на этот раз дорогу выбирал Архенбах, обладавший внутренним природным чутьем в гораздо большей степени, нежели Чейт. Вот только годилось ли это его чутье для специфических природных условий Тренины?

– Послушай-ка, Архенбах, – спросил вдруг Чейт. – А раньше тебе уже приходилось есть людей?

– Ну что вы! – В голосе Архенбаха звучало искреннее возмущение. – Никогда в жизни!

– Как же ты в таком случае согласился съесть человека для «Золотого Квадрата»?

– Меня подло обманули, – тяжело вздохнул Архенбах. – Я подписал контракт, по которому должен был выполнить только один трюк для «Золотого Квадрата». От трюка, за который обещано огромное вознаграждение, я ожидал всего, чего угодно, но только не того, что было предложено мне! Я думал, что он будет неимоверно трудным, возможно, смертельно опасным, но когда мне сказали, что я должен буду съесть человека… Я был возмущен! Я наотрез отказался от такой работы! Но тогда мне пригрозили крупным штрафом за невыполнение контракта и срыв графика съемок фильма. И показали ваш контракт, якобы подтверждающий то, что вы согласны умереть во время исполнения трюка. Теперь-то я знаю, что вас обманули точно так же, как и меня.

– С чего ты вдруг решил податься в каскадеры?

Архенбах снова тяжело вздохнул:

– Две недели назад моя жена отложила двенадцать яиц. Вот я и решил подзаработать денег. Думал помочь семье, а получилось, что оставил еще не родившихся детей без отца.

– Ну, не отчаивайся, – попытался утешить своего совсем упавшего духом спутника Чейт. – Может быть, вдвоем мы все-таки выберемся из этого болота.

– Все равно, – уныло произнес Архенбах. – Я не выполнил своих обязательств по контракту, а денег, чтобы уплатить неустойку, у меня нет. Адвокаты «Золотого Квадрата» теперь запросто могут упрятать меня в тюрьму.

Чейт шел рядом, не зная, что сказать, чем утешить Архенбаха. Ему было искренне жаль толстокожего добряка, так печально и трогательно вздыхающего по своим малюткам, еще не проклюнувшимся из яичной скорлупы. Чейт, пожалуй, мог бы пожертвовать своей жизнью ради будущего маленьких крокодильчиков, но отдавать ее во славу фильма, задуманного Джейком Слейтом, не имел ни малейшего желания.

Они шли уже несколько часов. Пейзаж вокруг оставался неизменным: заросшие тиной бочаги, грязевые лужи, булькающие болотным газом, и свисающие сверху зеленые лохмы с белыми крючками корней.

Архенбах двигался как танк, пробивая проход в густом низкорослом кустарнике, плюхаясь со всего размаха в озерца с водой. Чейт едва поспевал за ним, но, не желая даже самому себе признаться в собственной слабости, из последних сил пытался не нарушить заданный Архенбахом темп. В конце концов, не выдержав гонки, он просто рухнул на траву.

– Эй! – крикнул он вдогонку не ведающему усталости Архенбаху. – Пора бы сделать привал!

– Хорошо, – с готовностью согласился Архенбах. – Заодно можно и перекусить.

– Надеюсь, не мной, – пошутил Чейт.

Архенбах обиженно клацнул челюстями:

– Я думал, что мы уже закрыли эту тему.

– Извини, – смутился Чейт. – Я просто не вижу вокруг никакой еды.

– Сейчас что-нибудь раздобудем, – пообещал Архенбах и скрылся среди кустов.

Чейт сел, уперся руками в землю за спиной и блаженно вытянул гудящие от усталости ноги.

Из высокой травы выскользнула метровой длины сороконожка и, азартно взвизгнув, вцепилась в каблук Чейтова ботинка.

– Просто удивительно! – произнес Чейт, открывая нож. – За сегодняшний день меня всего лишь первый раз пытаются съесть!

Ударом ножа он перерубил сороконожку пополам. Из обрубков брызнула темно-фиолетовая жидкость. Задняя часть сороконожки, проворно перебирая бахромой лапок, скрылась в траве, передняя же продолжала злобно терзать каблук, пока ударом ноги Чейт не отбросил ее в сторону.

За спиной затрещал кустарник.

– А вот и обед! – радостно воскликнул Чейт, ожидая увидеть Архенбаха.

Но вместо Архенбаха перед ним выросли два полуголых великана – Гог и Муг. У Гога в каждой руке было по мечу, Муг обеими руками сжимал рукоять огромного боевого топора. А может быть, все было как раз наоборот: Гог держал топор, а Муг – мечи, – для Чейта оба здоровяка были на одно лицо, что позволяло ему ненавидеть обоих в равной степени.

Чейт вскочил на ноги.

– Пора выполнять контракт, – сказал Гог (почему-то Чейту казалось, что именно этот и есть Гог) и бросил к ногам Чейта меч.

Чейт протестующе взмахнул руками:

– Нет-нет, ребята, я сегодня не в форме!

Гог и Муг, переглянувшись, чему-то недобро усмехнулись.

Гог трижды со свистом рассек воздух мечом и медленно двинулся на Чейта. Чейт, подхватив меч с земли и неловко выставив его перед собой, так же медленно попятился назад.

В этот момент из кустов стремительно, подобно огромной каменной глыбе, выпущенной из катапульты, выбежал Архенбах и бросился между Чейтом и Гогом. Гог, резко, с подвывом, выдохнув, опустил меч на спину несущегося на него чудовища. Но мощный удар смертоносного оружия оставил на панцире Архенбаха только едва заметную щербину. Архенбах на бегу развернулся к Гогу боком и хлестнул по нему толстым, покрытым неровно топорщащимися роговыми пластинами хвостом. Гог, отброшенный на несколько метров в сторону, бездыханно распластался на земле. Архенбах поставил переднюю лапу на грудь поверженного противника и издал победоносный рев, одновременно ища глазами другого врага. Но того уже и след простыл.

– Да здравствует победитель! – провозгласил Чейт, хлопнув ладонью по панцирю Архенбаха. – Ты уже второй раз спасаешь мне жизнь.

– Почему же только второй? – притворно обиделся Архенбах.

– В первый раз ты не дал сгнить моему плечу, – начал загибать пальцы Чейт. – А сейчас спас от этого наемного убийцы. Разве было что-то еще? Не забывай, что, когда ты хотел меня съесть, я сам справился с проблемой.

– Если бы я не накормил вас, то вы умерли бы от голода, – лукаво скосив глаза в сторону Чейта, напомнил Архенбах.

– Ну, может быть, пока бы еще и не умер, но был бы близок к тому. – Чейт, сдаваясь, поднял обе руки вверх: – Правда на твоей стороне! Я не хочу быть неблагодарным и помогу тебе выполнить твой контракт.

– Я не стану тебя есть! – взревел Архенбах.

– Наконец-то я дождался этого! – радостно вскинул руки к небу Чейт. – Глубокоуважаемый Архенбах признал во мне друга и стал обращаться ко мне на «ты»!

– Извините, я погорячился…

– Не принимаю никаких извинений! – протестующе замахал руками Чейт. – Отныне – только на «ты». Ты хочешь выполнить свой контракт?

– Да, но я не хочу тебя есть.

– И не надо. Ты и без этого сможешь вернуться к своей семье с целой кучей денег.

Архенбах смотрел на Чейта с недоверием, но слушал не перебивая.

Чейт же продолжал интриговать его:

– У меня сердце в груди разрывается, когда я слышу о том, что дети могут остаться сиротами! Клянусь, я верну им отца!

Наконец голос его стал серьезным.

– По условию «Золотого Квадрата» ты должен съесть человека на болоте. Этого от тебя хочет Слейт?

– Так, – кивнул Архенбах, все еще не понимая, в какую сторону клонит Чейт.

– Ты должен съесть именно меня или человека вообще?

– Но, кроме тебя, на болоте больше никого и не было, – немного растерянно произнес Архенбах.

– Зато теперь есть! – Чейт торжествующе указал на Гога, который начал приходить в себя и что-то невнятно мычал, пытаясь приподнять голову.

– Я должен съесть его? – презрительно глянув на гиганта, спросил Архенбах.

– Если хочешь, – не стал настаивать Чейт.

– Честно говоря, не очень, – скорчил недовольную гримасу Архенбах.

– Тогда дождись, когда киношники вернутся за этим громилой, и пригрози, что съешь его. Я думаю, что у него нет контракта на смерть во время съемок, иначе зачем тогда был нужен я? Киношники дают тебе отбой, и твой контракт выполнен, – съемка сорвана не по твоей вине!

Лицо Архенбаха просияло, как только может просиять лицо, покрытое роговыми пластинами с шипастыми наростами.

– А что будет с тобой? – спросил он Чейта.

– Ну, я с выполнением своего контракта торопиться не собираюсь, – криво усмехнулся тот.

– Ты останешься на болоте?

– Да.

– Тогда я остаюсь с тобой, – решительно заявил Архенбах.

– Нет, – отрицательно покачал головой Чейт.

– Один ты погибнешь.

– Послушай, Архенбах, во-первых, тебя ждет семья. А во-вторых, ты будешь мне гораздо полезнее, если выберешься отсюда.

– Каким образом?

– Ты свяжешься со службой Галактического патруля и расскажешь им о том, что здесь происходит. Я бы предпочел сесть в тюрьму, но остаться живым.

– Ты думаешь, так будет лучше? – все еще сомневаясь, спросил Архенбах.

– Я в этом уверен! – Чейт снял свою бейсбольную кепку и пристроил ее на плоской голове Архенбаха. – На память. Буду рад снова встретить тебя когда-нибудь.

* * *

Распрощавшись с Архенбахом, Чейт прихватил с собой меч и снова зашагал по мокрой болотной траве в том направлении, где, по мнению Архенбаха, в зарослях намечался просвет.

Чейт помнил о преследующих его невидимых камерах-жуках и ни секунды не сомневался, что Джейк Слейт вместе со своими подручными уже готовит ему новую возможность для выполнения контракта. Но все же он надеялся, что произойдет это не раньше следующего дня.

Однако не прошло и часа с момента расставания с Архенбахом, когда, обогнув купу кустов с широкими, как китайские веера, листьями, Чейт увидел перед собой то, чего на болоте быть не должно.

Это был серый, ветхий балахон, который к тому же еще не просто так валялся на земле, а висел в воздухе, сохраняя форму, как будто был наброшен на человека. Однако старое тряпье не прикрывало ничего, кроме пустоты.

Чейт остановился в нерешительности.

Балахон висел в воздухе неподвижно, касаясь полами земли. Выглядел он довольно-таки странно, но при этом вроде не таил в себе никакой опасности.

Решив все же не рисковать, Чейт свернул в сторону, чтобы обойти непонятный предмет стороной.

И тотчас же балахон кинулся ему наперерез.

Глядя на это, можно было подумать, что бежит одетый в балахон человек, если бы под капюшоном не зияла пустота.

Чейт остановился и встретил летящий на него балахон ударом меча. Меч прошил балахон насквозь, и тот повис на нем, как обычная тряпка.

В ту же секунду сильный удар в челюсть едва не сбил Чейта с ног.

Чейт взмахом меча описал вокруг себя круг, но не только никого не зацепил, а даже никого и не увидел.

Серая тряпка, слетев с меча, упала в стороне.

Оглядываясь по сторонам и держа меч наготове, Чейт стал медленно пятиться назад. И тут же, снова получив удар в челюсть, затем в солнечное сплетение и третий – в висок, упал на землю.

Очнувшись, он попытался подняться на четвереньки, но сильнейший удар по ребрам опрокинул его на спину.

Затравленно озираясь по сторонам и не видя противника, Чейт попытался отползти в сторону. Упираясь руками в землю, он вполз на невысокий, поросший мягким мохом бугор и тут получил удар в живот такой силы, что, согнувшись пополам, едва не скатился в большую лужу с бурой вонючей водой.

«Ну, вот и конец», – пронеслось в голове у Чейта, как будто какой-то посторонний, холодный и рассудительный голос произнес, когда невидимая рука занесла над ним его же меч.

У него уже не было сил ни отбиваться, ни бежать. Как можно сражаться с пустотой? Куда можно спрятаться от нее?

– Кончай, что ли, скорее, – пробормотал Чейт и закрыл глаза.

Поэтому он и не увидел, как из кустов выкатился упругий шарик в цветастой распашонке и шортах.

– Саван! Саван надень! – кричал, размахивая руками, продюсер. – Не убивай его, не надев савана! Ничего же не будет видно!

Меч опустился острием в землю. Невидимка еще раз пнул Чейта под ребра, и меч поплыл по воздуху в сторону серой хламиды, лежащей бесформенным комком в десяти шагах от распростертого на земле Чейта возле большой грязевой лужи.

Балахон поднялся в воздух и, всколыхнувшись, приобрел форму человеческого тела. Враг обрел видимость.

Чейт приподнялся на локте и вытащил из кармана зажигалку. Криво усмехнувшись разбитым ртом, он чиркнул зажигалкой и, с надеждой взглянув на скользнувший вверх по фитилю красноватый язычок пламени, кинул ее в сторону большого, влажно поблескивающего пузыря, вспухшего на поверхности жидкой грязи. Одновременно, оттолкнувшись всем телом от земли, он перебросил себя через пригорок, скатился с него, плюхнулся в лужу и с головой погрузился в затхлую, вонючую жижу, вдавив лицо в вязкий ил на дне.

С нарастающим ревом над зеленой крышей, нависающей над болотом, взметнулся столб пламени. Ударившись о толстый, плотный слой влажной листвы, он снова упал на землю и с шипящим шумом растекся рыжим кольцом, захлебывающимся водой, пропитавшей все вокруг.

Чейт выбрался из вонючей жижи на траву, обтер – скорее, размазал – грязь на лице и оборвал несколько пиявок, успевших присосаться к голым рукам и шее.