Гупи усмехнулся и ткнул пальцем в светящуюся полоску «Открыть».

То, что появилось на дисплее, не было похоже на порнографию. Это был план, на котором пересекающиеся линии сплетались в причудливый узор. Отдельные места на плане были отмечены красными либо зелеными точками. В пяти узлах, где пересекались три, а то и сразу четыре линии, стояли вопросительные знаки. Примерно в центре всей этой паутины был изображен черный квадрат. С первого взгляда, картинка здорово напоминала детскую головоломку, в которой нужно было, минуя опасные места, отыскать путь к центру лабиринта. Входы в лабиринт были обозначены цифрами – три, восемнадцать, сорок четыре, шестьдесят девять и сто два. Гупи, забавы ради, попробовал отследить взглядом одну из дорожек, которая вскоре завела его в тупик. Вторая дорожка также потерялась среди красных точек, которые Гупи расценивал, как запретительные знаки. А вот третья, поплутав какое-то время, вывела сталкера к черному квадрату.

Гупи довольно улыбнулся, отключил изображение и вытащил флэшку из приемника. Видно, военным делать нефига, если они такой ерундой балуются. Тупая игрушка – даже бегунка нет. Буржуи хреновы… Им пипифакс ароматизированный в Зону подавай. Вот и дуреют от того, что не знают, чего бы еще захотеть. Говорят, пару лет назад на Западе, непонятно с чего вдруг, вошли в моду резиновые китайские кеды, что в советские времена у нас, почитай, вся страна носила. Не потому, что стильно, а поелику другой спортивной обуви не было. И зачем, спрашивается, им эти кеды?.. Все дело в том, что нет ни у одного из них большой, настоящей мечты. Такой, за которую и жизнь отдать не жалко. А без мечты – разве ж это жизнь!

Крутанув флэшку меж пальцев, как престидижитатор монетку, которая в любую секунду может пропасть прямо на глазах у изумленной публики, Гупи кинул ее в огонь.

У озера снова завыл восставший из небытия мертвый сталкер. Только теперь он завел другую песню на тот же мотив.

– Приятель!.. А, приятель!.. Дай водички попить!.. Помираю, как пить хочется!.. Приятель!.. У меня тут еще двое раненых!.. Помоги, брат-сталкер!..

– Иди ты в жопу! – не сдержавшись, рявкнул в ответ Гупи. – Пень обоссанный!

Глава 2

Мертвый сталкер так и ходил всю ночь вокруг схрона. Всю плешь проел Гупи своими причитаниями. Если бы в базуке немецкого зомби оставался хотя бы один заряд, сталкер непременно шарахнул бы по надоедливому призраку. Толку от этого, понятное дело, никакого. Однако моральное удовольствие Гупи получил бы. И на душе у него после этого стало бы потише. А душевное спокойствие – оно, между прочим, немалого стоит. И в Зоне, и за ее периметром. Ежели душа у человека спокойна, а разум чист, то ни одна тварь ему не страшна.

Только под утро призрак угомонился.

Гупи даже не стал выглядывать из схрона, чтобы посмотреть, как мертвый сталкер пройдет по крышам затопленных в Янтаре машин, аки Иисус, шагающий по водной глади, и, добравшись до середины озера, исчезнет. Не раз уже это видел. Так себе представление, особо не впечатляет.

Собрав вещи и загасив как следует костер, Гупи выбрался из схрона. Снаружи он прибрал следы, оставшиеся после того, как он тащил бюрера, и привалил вход в схрон старой корягой. Можно в двух шагах пройти и не заметить, что за корягой есть лаз. К тому же, ни одному умному человеку не стукнет в голову просто так лезть в незнакомую дыру. А дураки до Янтаря обычно не добираются – еще на подходах приносят себя в жертву Черному сталкеру.

Гупи дураков не любил, а потому сплюнул в сторону и выругался вполголоса – на всякий случай, чтобы на пути не встретить. Оно, конечно, пустое суеверие. Работает или нет – никто точно не знает. Все равно, лучше не пренебрегать мелочами, которые, быть может, жизнь тебе спасут.

Однако на этот раз примета не помогла. Не протопал Гупи и пары километров в сторону научного лагеря, как на пути ему встретился дурак. Дурак – в полном смысле этого слова. Дурак расхаживал невдалеке от воды и, как спятившая Офелия, с бездумно-счастливой улыбкой на лице собирал травинки. Поскольку одет дурак был в легкий бледно-голубой костюмчик, которые обычно «ботаники» надевают, прежде чем в стерильный бокс забраться, нетрудно было догадаться, из какого приюта он сбежал.

Глядя на дурака, Гупи обреченно вздохнул и покачал головой.

Психотропное излучение озера, неподалеку от которого располагался научный лагерь, странным образом воздействовало на «ботаников». Обычно после выброса у некоторых из них начинала ехать крыша, причем весьма своеобразно. Если сталкеров в озеро пытался заманить взывающий о помощи призрак мертвого собрата, то за «ботаниками» являлись их родные и близкие, как правило, успевшие почить в бозе.

– Эй! Приятель! – окликнул дурака Гупи.

Тот вздрогнул от неожиданности, посмотрел в его сторону и словно в испуге прижал к груди букет.

Гупи улыбнулся поприветливее и махнул «ботанику» рукой.

Тот робко приподнял руку и осторожно махнул в ответ.

Отлично – есть контакт. Значит, еще не до конца спятил.

– По-русски понимаешь? – спросил Гупи, приближаясь к «ботанику».

Тот утвердительно кивнул.

Ну, еще бы он не понимал. Рабочими материалами «ботаников» обеспечивали сталкеры. А среди них девяносто процентов – славяне. Буржуи даже своих военных, прежде чем отправить охранять Зону, заставляют русский выучить. И учат ведь – им за знание языка надбавка к зарплате полагается.

– Давно гуляешь? – спросил Гупи.

Гупи частенько наведывался в научный лагерь, но лицо спятившего «ботаника» было ему незнакомо. Должно быть, из новичков. На вид – лет тридцать пять. На самом деле, пожалуй, больше – буржуи, они все моложаво выглядят. И ведут себя, по большей части, как дети. Наверное, женат уже, и детей выводок. Глупо лезть под радиацию, если не уверен, что род твой на тебе не оборвется.

– Не знаю, – растерянно улыбнувшись, пожал плечами «ботаник». – Темно было, когда я пришел.

– А цветы кому? – сталкер взглядом указал на букет из засохших хворостинок.

– Цветы для Денниз.

Улыбка «ботаника» расплылась до ушей. Так мог улыбаться либо безмерно счастливый человек, либо полный идиот.

– Для Денниз, – понимающе кивнул Гупи. – Это она тебя позвала?

– Да… Я услышал ее голос среди ночи… Она сказала, приходи к озеру…

– А когда умерла Денниз? – резко, почти грубо перебил счастливого «ботаника» сталкер.

Лицо ученого сразу помрачнело. Но ненадолго.

– Денниз жива, – снова улыбнулся он. – Она говорила со мной…

– Когда она умерла? – повторил свой вопрос Гупи.

– Три года назад, – ответил «ботаник». – Но она жива!

– Понятное дело, – Гупи перекинул ремень автомата на другое плечо, взял «ботаника» под локоть и деликатно, но настойчиво, повлек за собой. – Мы ведь в Стране чудес, и здесь нет ничего невозможного.

– Да! – счастливо улыбнулся «ботаник» и внимательно посмотрел на сталкера. – А куда мы идем?

– Встречать Денниз конечно же! – уверенно заявил Гупи. – А ты что подумал?

– Но Денниз велела мне прийти на берег озера.

– Она передумала. И послала меня, чтобы я привел тебя к ней.

– Это очень мило с вашей стороны, – с благодарностью поклонился сталкеру «ботаник».

– А, ерунда…

Гупи бросил взгляд на детектор аномалий. Дорога впереди чистая. Вот только лежавшее поперек тропы бревно, разломанное пополам, будто на него наступил кто-то невообразимо огромный, так, что щепки во все стороны полетели, внушало сталкеру опасение. Последний раз, когда он проходил здесь, бревно было целым.

– Тебя самого как зовут-то? – спросил Гупи у «ботаника».

– Феликс, – ответил тот. – Феликс Штраух.

– Откуда?

– Что? – не понял Феликс.

– Откуда, спрашиваю, родом?

Не дойдя метров пять до раздавленного бревна, Гупи остановился и снова посмотрел на дисплей детектора аномалий. Чисто. Ни дыры, ни зазоринки. Выходит, либо он зря осторожничает, либо дисплей врет, либо это какой-то новый вид аномалии, на которую прибор не реагирует. Каждый из вариантов был одинаково возможен. Но устраивал Гупи только первый. Значит, ставка один к двум.

– Я из Биаррица, – ответил Феликс.

– Из Биа-арри-и-ица, – многозначительно протянул Гупи. – Это где ж такое?

– Во Франции.

– А, точно, – криво, одними губами усмехнулся Гупи. Смотрел он при этом не на француза, а на раздавленное бревно. – То-то, я смотрю, акцент у тебя…

Не закончив фразу, сталкер помахал в воздухе растопыренными пальцами.

– Я плохо говорю по-русски? – удивился Феликс.

– Отлично говоришь, – ободряюще похлопал его по плечу Гупи. – Денниз мне так и сказала, мой Феликс говорит по-русски почище иного русака.

– Но… – француз растерянно хлопнул глазами. – Я выучил русский уже после того, как Денниз умерла.

– Подумаешь, дело какое, – пренебрежительно дернул плечом Гупи. – Мы же сейчас к ней, к Денниз твоей идем, забыл, что ли?

– Да-да! – быстро затряс головой француз. – Идем! Конечно, идем!

– Тогда, значица, давай вперед, – Гупи указал пальцем на раздавленное дерево.

– А вы? – чуть удивленно посмотрел на сталкера Феликс. – Я же без вас не найду Денниз.

– А я следом за тобой, – успокоил его сталкер. – Так надо, Феликс. Понимаешь?

– Я понимаю, – кивнул «ботаник» и потопал вперед.

– Да постой ты! – едва успел схватить его за локоть Гупи.

Покопавшись в большом кармане на животе, сталкер достал тяжелый, стальной, с налетом ржавчины болт и, прицелившись, кинул его точно туда, где неведомой силой был раздавлен ствол поваленного дерева.

Болт пролетел на полметра дальше ствола, ударился о землю, подпрыгнул и снова упал.

Вроде бы, все в прядке.

– Давай, – тихонько хлопнул «ботаника» по плечу Гупи. – Точно туда, где упал болт.

Помахивая букетом, собранным для мертвой Денниз, Феликс дошел до раздавленного ствола, прошел мимо, поднял с земли болт и, обернувшись, показал его сталкеру.

Гупи хмыкнул – повезло дураку. Выиграл в русскую рулетку, при том что в барабане только одного патрона не доставало.

Собственно, Гупи не было никакого дела до безумного Феликса. Он прихватил «ботаника» с собой только потому, что все равно направлялся в научный лагерь. Было бы не по пути – оставил бы француза цветочки собирать. И гулял бы тот с этим букетиком по бережку, до тех пор, пока снова не явился бы ему призрак дорогой Денниз, который и завел бы его на глубину. Бонус, что полагался за спятившего «ботаника», был небольшим. К тому же, случалось, они впадали в буйство.

Поравнявшись с Феликсом, Гупи забрал у него болт – еще пригодится, – и подтолкнул француза вперед.

В отличие от других, Гупи в Зоне полагался не на научную аппаратуру и не на пресловутое сталкерское чутье, а на свою феноменальную память. Пройдя раз по тропе, он запоминал каждый камень на ее обочине, каждую сломанную ветку на кусте, росшем неподалеку. И, если реальная картина хотя бы в чем-то не совпадала с той, что хранилась в памяти, Гупи, не раздумывая, сворачивал в сторону. А то и вовсе уходил назад. Болт же хорош только, когда можно послать кого-то впереди себя.

С этим, похоже, проблем не возникнет, думал Гупи, глядя Феликсу в спину. Будет топать, пока не поймет, что его обманули. А мозги у него сейчас в таком состоянии, что поймет он это не прежде, чем коллеги пристегнут его к креслу с длинной прямой спинкой, а к голове прилепят холодные электроды. Хотя, может, и тогда он все еще будет думать лишь о своей мертвой Денниз. Гупи знал, что «ботаники», прежде чем отправить спятивших коллег в госпиталь за пределами Зоны, проводили над ними какие-то эксперименты. Но ему-то что за дело до этого? Издохнет ли господин Штраух с дыркой в голове, просверленной во имя науки, или отдаст душу Черному сталкеру, захлебнувшись радиоактивной водицей, – Гупи без разницы. У Гупи своих забот хватает.

– Стой! – крикнул Гупи, когда Феликс неожиданно метнулся в сторону от тропы. Прямиком через кусты, ломая ветки. – Вот же зараза! – сталкер сорвал с плеча автомат и обежал стороной куст с сухими, колючими ветками, на которых лепились скрученные, будто рахитичные листочки.

Феликс стоял на коленях перед огромным, ярко-алым цветком. Полураскрытый бутон, размером с голову ребенка, сидел на толстом, мясистом, покрытом серебристыми ворсинками стебле. Ничего подобного Гупи прежде не видел. А все новое в Зоне – это потенциальная угроза.

– Не трогай цветок, Феликс!

«Ботаник» глянул на сталкера через плечо.

– Я подарю его Денниз.

– Хорошо, – сделал успокаивающий жест рукой Гупи. – Мы приведем Денниз сюда и покажем ей этот чудный цветок.

Француз в задумчивости потеребил кончик носа.

– Ты забыл, что это Страна чудес, Феликс. Здесь нельзя рвать цветы.

– Почему?

– Потому что они живые… В смысле, разумные.

– Правда? – наклонив голову, Феликс с интересом посмотрел на цветок сбоку.

– Конечно!.. Они даже разговаривать умеют!

– А этот почему молчит?

– У него плохое настроение. Потом, когда мы вернемся с Денниз…

– Здравствуй, цветок. Меня зовут Феликс.

«Ботаник» протянул руку…

– Не трогай, идиот!..

…и кончиком пальца коснулся лепестка.

Будто обжегшись или испугавшись чего-то, он сразу же отдернул руку. Но было поздно. Чаша бутона качнулась в сторону француза, лепестки раскрылись, и в лицо ошалевшему Феликсу выплеснулась добрая порция вязкой, молочно-белой массы. Француз дернулся и попытался закричать, но клейкая масса залепила ему рот. Он попытался содрать ее с лица ногтями, но бутон цветка снова качнулся в его сторону, и лепестки, к которым тянулись клейкие, белесые нити, обхватили голову нечастного безумца.

Гупи понимал – нет, он точно знал! – что самым разумным в данной ситуации было бы уйти. Но ему было до соплей обидно терять бонус, который должны заплатить за сбежавшего «ботаника», когда идти-то оставалось всего ничего.

Гупи опустился на одно колено, тщательно прицелился и короткой очередью срезал стебель цветка возле самой земли.

Феликс, стоявший до этого на коленях, прижал ладони к обхватившим его голову лепесткам и, как был, так и завалился набок.

Гупи, пригибаясь, подбежал к французу, быстро глянул по сторонам и, не заметив никакой опасности, закинул автомат за спину. Другой бы на его месте, скорее всего, тут же попытался бы как-то помочь бедолаге, едва не ставшему добычей хищного цветка. Но Гупи поступал не как все – потому и жил долго. Он схватил Феликса за ноги и поволок его к тропе. Подальше от того места, где рос проклятый цветок. Который, скорее всего, и не цветком был вовсе, а притворщиком, прикинувшимся растением. Водились в Зоне мутанты, умевшие принимать облик всего, что сопоставимо с ними по размерам. По счастью, встречались они нечасто, иначе бы никакого житья от них не было. Гупи всего третьего на своем долгом сталкерском веку увидал. Первые двое успели сожрать тех, кого обманули. На глазах у Гупи, который в тех случаях решил не вмешиваться. По разным, но веским причинам. Гупи еще сомневался в том, что на «ботаника» напал именно притворщик, потому что обычно эти твари принимали облик чего-то, находящегося поблизости. Но таких цветков, как тот, что пытался откусить французу голову, Гупи никогда не видел. В Зоне вообще не было цветов. Если не считать уродливых мутантов, похожих на поделки из цветной гофрированной бумаги, вплетенные в похоронный венок и год-полтора пролежавшие на могильной плите, под снегом и дождем. Если тварь, все еще сидевшая на голове Феликса, была притворщиком, выходило совсем погано… То есть абсолютно… Выходило, что притворщик может принимать образы, которые вытягивал из головы находяшегося поблизости человека. Феликс ведь всю дорогу только о цветах для своей мертвой Денниз и думал… В самом деле, погано.

Вытащив француза на тропу, Гупи снова глянул по сторонам. Все тихо. Однако на самом краю дисплея детектора жизненных форм маячила небольшая отметка, которую прибор определял как плоть. Ежели так, то порядок. Плоть – тварь хитрая, но трусливая. Выстрелы она слышала, значит, будет держаться в стороне.

Присев на корточки, Гупи взял «ботаника» за запястье. Пульс прощупывался отчетливо. Уже хорошо. Однако лепестки притворщика – пожалуй, это все же был он, – как и прежде, плотно охватывали голову француза. А это уже было плохо. Потому что вязкая масса, которую выплюнул мутант в лицо Феликсу, была пищеварительным соком гнусной твари. А значит, плоть на голове француза сейчас медленно истончались. Боли он не чувствовал, даже, скорее, наоборот, пребывал в блаженной эйфории – пищеварительный сок притворщика, как слюна пиявки, содержал анестетик. Если бы не это, мерзкий мутант не смог бы удержать активно сопротивляющуюся жертву, которая значительно превосходила его в размерах. Любопытно, на кого охотится притворщик, когда рядом нет людей? Или же эта тварь именно на людях специализируется?..

Положив автомат на землю, Гупи достал нож и острием осторожно подцепил один из лепестков, которые начали менять цвет и на глазах чернели. Под лепестком скрывалась клейкая масса, бледно-розовая с алыми прожилками. Осторожно, чтобы не влезть в нее руками, Гупи отодрал лепесток от лица француза и откинул в сторону. Затем – другой лепесток… Третий…

Гупи не торопился. Он знал, что Феликсу теперь только пластическая операция вернет человеческий облик. Он надеялся, что успеет дотащить «ботаника» до научного лагеря, прежде чем тот начнет орать благим матом и корчиться от боли. Остальное – не его забота.

Когда лицо француза открылось, Гупи щедро плеснул на него водой из фляги. Воды оставалось совсем немного, но сталкер рассчитывал пополнить запас в научном лагере. Воды у «ботаников» было в избытки. А вот мозгов им, как правило, недоставало. От того и гибли глупо и бессмысленно. Хотя, казалось бы, сидят за бетонной стеной, по верху которой колючка под током пропущена, и по всему периметру противопехотные фугасы заложены. Да еще и под охраной военных. А все равно, дохнут, как мухи. Или с ума сходят. После чего сами становятся объектами научных исследований недавних коллег. Не жизнь, а скотство какое-то. Даже кровососы своих не жрут.

Гупи плеснул на лицо французу еще немного воды.

Картинка была та еще. Кожа с головы слезла полностью. На скулах и лобных частях черепа сквозь разъеденные ткани белели кости. Губы и щеки превратились в лохмотья. От глаз остались кровавые провалы.

Гупи тяжело вздохнул, достал из бокового кармашка рюкзака резиновую хозяйственную перчатку, натянул на руку и очистил ротовую полость француза от клейкой слизи.

– Ну, ты как? Жив?

Феликс приподнял голову и что-то промычал. Понятное дело, говорить без щек и губ не очень-то удобно.

Гупи стянул с руки перчатку так, чтобы она вывернулась наизнанку, скомкал и кинул в кусты. Посмотрел на детектор жизненных форм. Неподалеку от пасшейся на краю дисплея плоти объявилась вторая. Ну и черт с ними!

Гупи поднялся на ноги, поправил лямки рюкзака, повесил на плечо автомат.

– Ну что, долго еще отдыхать будем?

Феликс начал что-то бубнить, разводя руками, с которых лоскутами слезала кожа.

– Хорош болтать-то. – Гупи ухватил «ботаника» за воротник и рывком поднял на ноги. – Идем, а то Денниз заждалась. – И подтолкнул слепого идиота в спину.

Расставив руки, француз медленно пошел в ту сторону, куда направлял его сталкер.

– Э, мы так и к вечеру не доберемся, – Гупи ткнул «ботаника» стволом автомата в спину. – Шевелись, доходяга! Не бойся, я тебе скажу, когда будут ступеньки.

Феликс зашагал чуть быстрее. Гупи то и дело приходилось подталкивать бедолагу в спину.

Две плоти, крутившиеся на краю дисплея ДЖФ, двинулись следом за людьми. Не иначе, как смерть почуяли, твари. От «ботаника» сейчас разило смертью. Разило так, что Гупи казалось, он сам это чувствует. Если бросить раненого француза, то скоро он превратится в центр притяжения для всех плотоядных монстров, находящихся достаточно близко, чтобы не полениться пробежать и посмотреть, чем это так разит. Им еще повезло, что рядом оказалась плоть – эти твари трусливые, в открытую нападать не рискнут. Вот если б свора слепых псов объявилась где-нибудь неподалеку – эти бы долго раздумывать не стали… А вот еще кто-то объявился справа. Крупный. Возможно, кровосос. Движется со стороны ЧАЭС – видно, из передовых. Новый призыв. Молодой еще, неопытный, потому и не торопится атаковать. Не эта ночь, так следующая для вояк из оцепления выдастся горячей. Это уж точно. А завтра с утра авиация начнет бить гадов на подходе.

Как-то один вояка, крепко подвыпивший в кабаке, куда по чистой случайности как раз в это же время зашел и Гупи кофе выпить, сообщил сталкеру под большим секретом страшную военную тайну – во сколько обходится ведущим мировым державам отражение всего лишь одной волны монстров, прущих из Зоны после выброса. Причем в расчет принимался только расход боеприпасов. Если даже вояка приврал на пару нулей, то цифра все равно получалась впечатляющая. И все ведь без толку. Зона новых тварей родит быстрее, чем их убивать успевают. И сколько это продолжаться будет – одному Черному сталкеру известно. Гупи же для себя давно сделал вывод: Зону если и можно уничтожить – еще раз: ЕСЛИ!!! – так только изнутри. Снаружи ее не возьмешь. С таким же успехом можно пытаться мир от комаров избавить, собрав на краю болота толпу народа с мухобойками.

Феликс то и дело пытался что-то сказать, но выдавал только нечто нечленораздельное – мычание да хрипы. Хорошо, что он спятил еще до того, как притворщик ему лицо объел – так он, по крайней мере, спокойно перенес то, что случилось. А что с ним будет потом – никто не знал. Наверное, гуманнее было бы пристрелить француза. Гупи так и сделал бы, находись они вдалеке от лагеря. Но сейчас, когда до «ботаников» оставалось рукой подать, сталкер не хотел терять свой законный бонус.

Вскоре впереди показался пятиметровый бетонный забор. В двух метрах от забора – невысокое ограждение из колючей проволоки. Это чтобы кто-то из «ботаников» по рассеянности на заминированную полосу не влез. Через каждые десять метров – вышка со смотровой площадкой. На вышке все, как полагается: прожектор, пара тяжелых станковых пулеметов, огнемет и два бойца в голубых касках с противотанковыми ружьями. Одному из охранников, приметившему их издалека, Гупи рукой помахал. На всякий случай, чтобы палить не начал. А то у Феликса вид такой, что запросто можно за зомби принять. Вояка в ответ махнул рукой в направлении шлюза, через который только и можно попасть на территорию научного лагеря.

Когда Гупи и Феликс подошли к шлюзу, «ботаник» начал гортанно вскрикивать и хлопать кровоточащими руками по обезображенному лицу. Действие анестетика притворщика закончилось, и француз начал чувствовать боль. Оставалось только надеяться, что при этом он все еще не соображает, что с ним произошло. У Гупи в аптечке лежали три шприц-ампулы с кодерфином, но переводить дорогостоящий синтетический наркотик на «ботаника», которого он видел в первый и последний раз в жизни, сталкер не собирался. Он только похлопал Феликса по плечу:

– Потерпи, приятель, сейчас тобой специалисты займутся…

Француз слепо метнулся в сторону и заревел, разинув, разорванный рот – видно, боль сделалась невыносимой. Гупи поймал его за воротник куртки и ткнул лбом в дверь шлюза.

– Открывайте, мутанты чернобыльские! – крикнул он, непонятно к кому обращаясь.

Над зрачком видеосенсора мигнул красный индикатор.

– Гупи?..

– Он самый!

– Кого это ты приволок?

– Ваш клиент!

– Зомби?

– Пока еще нет. Феликс Штраух из Биаррица. Знаешь такого?

– А… А что это у него с лицом?

– Это его притворщик пожевал. Не бойся, не заразно. Давай, открывай шлюз!

– Две минуты. Как только медики подойдут…

Феликс заорал громче прежнего и принялся колотиться лбом в дверь шлюза, оставляя на ней кровавые отметины.

Вояки, находившиеся на смотровой площадке над шлюзом, перегнулись через ограждение, чтобы глянуть, что там внизу происходит.

– Я-то подожду, а вот Феликс, боюсь, ждать не станет! – крикнул обращаясь к ним, а не к катарактному зрачку видеосенсора, Гупи. – Наплевать на человека, так пристрелите хотя бы из сострадания!

– А сам чего ж? – усмехнулся с вышки один из вояк.

– А у меня патроны не казенные, – ответил сталкер. – Вот кинь мне обойму, тогда пристрелю.

– Хрена тебе!

Надо же, как быстро они все русские идиомы схватывают! Наверное, потому что у самих язык не настолько богат.

Гупи посмотрел на детектор жизненных форм.

Ну, вот, дождались! На их след вышла стая слепых псов. С десяток, а то и больше. Уверенно движется в их сторону. И обе плоти уже совсем рядом, по кустам прячутся, надеются при случае урвать кусок мяса.

Индикатор над дверью мигнул, сменил цвет на зеленый, и дверь шлюзовой камеры плавно откатилась в сторону.

В шлюзе гостей уже ждали двое в ярко-желтых скафандрах биологической защиты.

– Давай! – Гупи в последний раз толкнул в спину Феликса.

«Ботаник» слепо шагнул вперед, зацепился ногой за порожек и упал в объятия нарядившихся цыплятами коллег. Те будто только этого и ждали – тут же накинули на него полупрозрачную синтетическую пленку и, несмотря на сопротивление, быстро упаковали, как мумию.

– А он там не задохнется? – поинтересовался, заходя в шлюз, Гупи.

Вопрос остался без ответа.

Один из наряженных в скафандр «ботаников» повернулся к сталкеру и, будто оглаживая, принялся водить вокруг него универсальным детектором, смахивающим на детскую пластмассовую лопатку. Закончив проверку, «ботаник» что-то неслышно произнес – Гупи видел, как двигаются его губы, но внешний динамик скафандра был отключен. Внутренняя дверь шлюза откатила в сторону, открывая проход во двор научного лагеря.

К «ботаникам» в желтых скафандрах, присоединились еще двое, уложили спеленатого француза на санитарную каталку, зафиксировали двумя дугообразными скобами и покатили в сторону клинического корпуса.

Что характерно, ни один из них даже не поблагодарил сталкера за то, что тот подобрал и привел в лагерь их сбрендившего товарища. А ведь каждый из них мог оказаться на его месте. Непонятно только, как они выбираются из-за этих украшенных электрифицированной колючкой стен? Да еще так, что их охранники на вышках не замечают?

Ну, да ладно, с этим пускай местное начальство разбирается. Гупи же интересовал только бонус, причитающийся за возвращенного беглеца.

Глава 3

Место, где под защитой роты военных жили и работали ученые, называли научным лагерем только в силу укоренившейся привычки. Когда-то это действительно был лагерь – несколько сборных домиков и палаток, окруженных изгородью из колючей проволоки. Со временем лагерь разросся и прочно обосновался на месте. Теперь это был поселок или даже небольшой городок со своей инфраструктурой. А если посмотреть на него с точки зрения военного – надежно укрепленный форт, способный выдержать долговременную осаду.

– Привет, Гупи, – к сталкеру, о котором, казалось, все забыли, подошел невысокий светловолосый человечек в голубом лабораторном комбинезоне.

На вид – лет тридцать пять. Очки на кончике непропорционально длинного носа – как, пожалуй, у половины гражданских обитателей лагеря. Заместитель научного руководителя лагеря. Звали его Стивен. С ним можно договориться о продаже или обмене бирюлек. И это все, что нужно было знать о нем Гупи.

– Здорово, Стивен, – вместо рукопожатия Гупи помахал контейнером с бирюльками.

– Что-нибудь особенное? – прищурился «ботаник».

Стивен уже полтора года работал в научном лагере и знал, что если Гупи явился на другой день после выброса, то уж точно не с пустым контейнером.

– «Пружинки» и «Цепни».

Стивен недовольно оттопырил нижнюю губу.

– И все?

– А что, мало? Кто тебе последний раз «Цепня» приносил? А у меня их пара!

– Большие?

– По метру каждый.

– Маловато будет, – с сомнением покачал головой Стивен.

– Облучай как следует, так они у тебя за неделю вдвое вырастут.

Стивен наклонил голову к плечу и, прищурившись, молча посмотрел на Гупи.

– Что?

– Да не верю я, что сразу после выброса ты только пару «Цепней» да «Пружинки» нашел.

– Остальное не для тебя.

– Ах, вот оно как! И что же там у тебя?

– Ты все равно не купишь.

– Ну, просто так скажи.

Гупи искоса бросил взгляд на пару вояк в голубых касках, пристроившихся неподалеку, вроде бы, покурить, а на самом деле внимательно прислушивающихся к разговору гражданского зама со сталкером. У обоих сержантские нашивки на рукавах.

– Пойдем к тебе, там и переговорим, – кивнул Стивену Гупи.

– Идем, – не стал возражать тот.

И первым пошел по дорожке, ведущей мимо лабораторного корпуса к жилым пристройкам.

– Ты мне еще за француза должен, – на ходу, не откладывая в долгий ящик, напомнил Гупи.

– За какого такого француза? – Стивен сделал вид, что не понимает, о чем идет речь.

На самом-то деле он все отлично понимал. И по-русски говорил почти без акцента.

– За Феликса, – уточнил Гупи.

– А ну да, конечно, – быстро кивнул несколько раз Стивен. – Где ты его нашел?

– У озера, где ж еще, – усмехнулся Гупи. – Он там цветы для какой-то Денниз собирал.

– А с лицом у него что?

– Это уже, когда я его обратно вел, он голову в пасть притворщику сунул. Кстати, притворщик был необычный.

– В каком смысле?

– Он был похож на цветок, вроде подснежника. Только очень большой.

Стивен замедлил шаг и с интересном посмотрел на сталкера.

– Серьезно?

– Я тебе врал когда?

– Очень интересно, – Стивен озадаченно прикусил губу. – Выходит, он может сканировать память?

– Да в Зоне это каждая вторая тварь умеет, – усмехнулся Гупи.

– Да, конечно… – Стивен поднял руку и поскреб ногтем крошечную проплешинку на затылке. – Проблема в том, что к нам эти существа попадают, как правило, в мертвом виде.

– А ты бы хотел, чтобы вам живого контролера притащили? – насмешливо скривился сталкер.

– Было бы замечательно, – меланхолично кивнул Стивен. – Нужно только прежде решить вопрос с его содержанием.

– Ты сумасшедший, Стивен, – объявил, как диагноз, Гупи.

– Можно подумать, что ты – нет, – с невозмутимым спокойствием парировал «ботаник».

– Сходи к Доктору на болото, – посоветовал Гупи. – Он, если захочет, покажет тебе живого контролера.

– Не захочет, – уверенно качнул головой Стивен. – Мы уже пробовали с ним договориться.