Душа человека стала рассматриваться как что-то вечное. Состояние человека после смерти воспринималось уже не как своего рода сон [ ] в объятиях Бога, а как подлинная жизнь человека [ ], к которой воскресение тел, по сути, ничего не добавляет, а потому и нужда в воскресении ставится под сомнение. Праздник Воскресения Христова, который является кульминацией всех праздников в Православии, стал отходить на второе место, так как его необходимость западным христианам была не совсем понятна, подобно тому, как она была непонятна афинянам, которые слушали проповедь апостола Павла.
      Но что важнее для предмета нашего разговора, западные богословы стали воспринимать Бога как заложника необходимости, той рационалистической необходимости, которая является выражением человеческой логики. В соответствии со своими рационалистическими философскими концепциями они заявляли, что Бог не способен вступать в непосредственный контакт с низшими существами, какими являются люди. Именно это заблуждение послужило поводом к исихастским спорам, однако началось оно еще с Августина, который учил, что не Бог говорил лицом к лицу с Моисеем, но ангел.
      Именно в контексте идеи о высшей необходимости, которой послушны даже боги, мы должны понимать западную юридическую концепцию Божией справедливости. Богу было необходимонаказывать людей за непослушание. Ему было невозможномиловать, так как высшая необходимость требовала возмездия. Даже будучи Сам по Себе благим и человеколюбивым, Бог не мог действовать по любви. И Он был вынужден действовать вопреки Своей любви. Единственное, что Он мог сделать для спасения человечества, — это наказать вместо людей собственного Сына и таким образом принести удовлетворение закону необходимости.
 

IX

      Это печальный «триумф» эллинистической мысли в христианстве. К подобному по своей сути заключению пришел в свое время и Ориген. Как эллинист он должен был признать, что Бог по необходимости есть судья. Бог вынужден наказывать, мстить, посылать людей в ад. Ад — творение Бога. Ад — наказание, которого требовала высшая справедливость, то есть все тот же закон необходимости. И Бог просто вынужден ему подчиниться. Богу не позволено прощать. Высшая сила, сила необходимости, не позволяет Ему любить безусловно. Однако Ориген был вместе с тем и христианином и все же сознавал, что Бог исполнен любви. Но как можно признать Бога любящим, если Он способствует вечным страданиям людей? Если Бог — причина ада по необходимости, тогда аду, по необходимости же, должен быть положен предел, иначе невозможно будет признать Бога благим и любящим. Эта юридическая концепция Бога, согласно которой Он является орудием некой высшей безличной силы, божества, имя которому «необходимость», логически ведет и к другой крайности — к признанию апокатастасиса, то есть «упразднения ада и восстановления всех», иначе мы вынуждены будем допустить, что Бог жесток.
      Но греческий языческий менталитет не мог осознать, что причина ада — не Бог, но сами люди — Его создания — разумные существа, обладающие свободой. Если же Бог не был действительно свободен, и Им управляла некая высшая необходимость, то как же могли бы быть свободны созданные Им существа? Разве мог Бог даровать им то, чем не обладал Сам? Идеи же абсолютно бескорыстной и свободной любви языческий менталитет постичь был не в состоянии.
      Однако свобода — это наивысший дар, данный Богом Своим созданиям, ибо только в свободе может зародиться ответная любовь. Для греков-язычников этот дар был непостижим. Они просто не могли себе представить, что кто-либо из разумных существ сможет сказать «нет» всемогущему Богу. По их мнению, никто не в силах противиться воле Всесильного. Если допустить, что Бог всемогущ, значит, и милость Его должна быть непреодолима. Люди просто не способны избежать ее. Отсюда следует, что те из них, которые лишены милости Божией, лишены ее потому, что Сам Бог по Своей воле не явил ее им. Так что потеря Божия милосердия, которая является вечной духовной смертью или, другими словами, адом, есть в таком случае акт, полностью зависящий от Бога. Именно Бог наказывает этих людей, лишая их Своей милости, не позволяя ей освятить их. То есть Сам Бог — причина вечной духовной смерти тех, кто проклят. Проклятие — акт, осуществляемый Богом, акт Божией справедливости, точнее жестокости, акт необходимости.
      В результате Ориген приходил к выводу, что если мы хотим остаться христианами, если мы хотим продолжать верить в то, что Бог благ, мы должны признать, что ад не вечен, но будет иметь предел, несмотря даже на сказанное в Священном Писании и веру Церкви. Это фатальное, абсолютно логическое заключение. Если Бог — причина ада, ад должен иметь конец, иначе Бог — злой Бог.
      Ориген, как и все подобные ему рационалисты, был не способен понять, что приятие или отвержение Божественной милости полностью зависит от самих разумных существ; что Бог, как Солнце, никогда не перестанет светить в равной мере и на праведных, и на грешных, но разумные существа, однако, совершенно свободны в том, чтобы принимать или отвергать Его милосердие и любовь; что, наконец, Бог по Своей истинной любви не принуждает Свои создания принимать Его насильно, но всецело уважает их свободное решение [ ]. Он не удаляет Своего милосердия и Своей любви ни от одного из разумных существ, несмотря на их различное отношение к этому бесконечному милосердию и этой любви, — именно в этом различии граница между раем и адом. Любящие Бога счастливы в общении с Ним, ненавидящие Его несчастны, так как, несмотря на свою ненависть, вынуждены жить в Его присутствии, и нет такого места, где можно было бы избежать этого всепроникающего присутствия божественной любви. Рай или ад зависят от того, как мы будем принимать любовь Божию, будем ли мы отвечать на нее любовью или же ненавистью. Это критическая разница, и эта разница полностью зависит от нас, от нашей свободы, от нашего внутреннего выбора, от совершенно свободного отношения, на которое не влияют внешние условия и факторы нашей материальной и психической природы. Духовное самоопределение — не внешний акт, но внутреннее движение, исходящее из глубины сердца. Это движение обусловлено не нашими грехами самими по себе, но отношением к этим грехам, как это ясно видно из примера с мытарем и фарисеем или из примера двух разбойников, распятых вместе с Христом. Эта свобода, этот выбор, это внутреннее отношение к нашему Создателю — сокровенное ядро нашей вечной личности, это самая глубинная наша характеристика, и именно она делает нас тем, кем мы являемся; это наше лицо в вечности — светлое или темное, любящее или ненавидящее.
      Нет, братья мои, к несчастью для нас, рай или ад не зависят от Бога. Если бы их реальность зависела только от Бога, нам нечего было бы бояться. Чего можно бояться перед лицом абсолютной Любви? Но это, повторю, не зависит от Бога. Это полностью зависит от нас, и в этом вся трагедия.
      Бог хочет, чтобы мы были в соответствии с Его образом вечно свободными. Он бесконечно уважает нас. Это — любовь. Без уважения нельзя говорить о любви. Мы люди именно потому, что мы свободны. Если бы мы не были свободными, мы оставались бы только наделенными интеллектом животными, но не людьми. И Бог никогда не отнимет у нас дар свободы, который делает нас тем, кто мы есть.
      Это означает, что мы всегда будем только тем, кем хотим быть сами — друзьями или врагами Бога. В нашей глубинной сущности не может быть какого-либо изменения, которое не зависело бы от нашей свободы. Более или менее серьезные изменения возможны только в земной жизни, — изменения в нашем характере, убеждениях, — но все эти изменения есть только выражение во времени нашей глубинной вечной сущности. И эта сущность действительно вечна. Поэтому рай и ад также вечны. Ибо не может быть никакого изменения в том, чем мы в действительности являемся. Наши временные свойства, сама история нашей земной жизни зависят от многих внешних факторов, которые исчезают со смертью. Но наша подлинная личность не случайна, она не зависит от изменяющихся и исчезающих вещей. И это наша истинная сущность. Она остается с нами, когда мы спим в могиле, и будет нашим действительным лицом при воскресении. Она вечна.
 

XI

      Св. Иоанн Лествичник говорит в своей книге, что перед совершением греха демоны внушают нам, что Бог снисходительный друг человека, а после падения убеждают, что Он неумолим. Это хитрая ложь диавола: убедить нас, что все зло в нашей жизни причиной своей имеет расположение или нерасположение Бога, что все зависит от того, простит Он нас или накажет. Желая сначала ввести нас в грех, а затем заставить потерять надежду освободиться от греха, бесы ищут любой возможности, чтобы представить Бога то как без разбора прощающего все грехи, то как ни чем неумолимого.
      Большинство христиан, даже православных, попали в эту ловушку. Они воспринимают Бога как ответственного за то, чтобы либо прощать нас, либо наказывать. Это, братья мои, ужасная ложь, которая способствует тому, что большинство людей теряют вечную жизнь. Происходит это, в основном, потому, что, думая о божественной любви, люди успокаивают себя тем, что Бог простит им все, ведь Он всегда любящий, Он всегда прощает, Он всегда на стороне человека.
      Однако дело ведь не в юридическом прощении, а в самом грехе. Грех — это то, что никогда не прощает и никогда не является другом человека. Мы же, увы, никогда не относимся к греху так, как были бы должны. Грех разрушает нашу душу независимо от любви Божией. Грех — это, прежде всего, уводящий от Бога путь. Грех воздвигает стену между нами и Богом. Грех калечит наши духовные очи и делает нас неспособными видеть божественный Свет.
      Демоны стремятся заставить нас мыслить о нашем спасении или нашей вечной духовной смерти исключительно в юридических категориях. Они хотят, чтобы мы думали, что и спасение, и вечная смерть — это вопрос, решение которого зависит только от Бога.
      Нет, братья, мы должны проснуться, чтобы не быть потерянными для Царства Небесного. Наше вечное спасение или наша вечная смерть зависят не от воли и желания Бога, а от нашей собственной решимости, от выбора нашей свободной воли, которую Бог бесконечно ценит. Будучи убеждены в силе божественной любви, не дадим, однако, одурачить себя. Опасность исходит не от Бога, она исходит от нас самих.
 

XII

      Многие скажут: «Разве само Священное Писание не говорит о гневе Божием? Разве не Сам Бог обещает, что накажет нас или простит? Разве не написано, что Он награждает тех, кто усердно ищет Его (Евр. 11, 6)? [ ] Разве Он не говорит, что месть исходит от Него, и что Он отплатит за зло, причиненное нам? Разве не написано, что страшно попасть в руки Бога живого»? [ ]
      Св. Василий Великий в своей беседе, названной «О том, что Бог не виновник зла», говорит следующее: «Но говорят, если Бог не виновен в зле, то почему же сказано: Я образую свет и творю тьму, делаю мир и произвожу бедствия(Ис. 45, 7). И еще говорится: Ибо сошло бедствие от Господа к воротам Иерусалима(Мих. 1, 12). И: Бывает ли в городе бедствие, которое не Господь попустил бы?(Ам. 3, 6). И в великой песне Моисеевой сказано: Я — и нет Бога, кроме Меня: Я умерщвляю и оживляю, Я поражаю и Я исцеляю, и никто не избавит от руки Моей(Втор. 32, 39). Но для разумеющих глубинный смысл Писания ни одно из этих мест не заключает в себе обвинения Богу в том, что Он будто бы виновник и творец зла. Ибо Сказавший: Я есть тот, Кто создает свет и тьму, объявляет через это о Себе как о Создателе вселенной, а не как о творце зла… Он производит бедствия — означает, что Бог преобразует зло и приводит к лучшему, чтобы оно, перестав быть злом, приняло в себя свойства добра» [ ].
      Св. Исаак Сирин пишет: «Очень часто Священное Писание говорит о многих вещах и в нем используются многие имена в переносном смысле… те, у кого есть ум, понимают это» [ ].
      Св. Василий в той же 36-й беседе дает объяснение таких выражений Св. Писания: «Сказано так потому, что страх наставляет простых людей, и это справедливо не только в отношении последних, но и вообще всех нас. После нашего падения мы нуждаемся в страхе, чтобы сделать хоть что-нибудь полезное и благое для себя и других. Чтобы понять Св. Писание, говорят Отцы, мы должны иметь в сознании его цель — наше спасение и приведение нас шаг за шагом к познанию Творца и нашего собственного негодного состояния» [ ].
      Но то же Св. Писание в других местах объясняет нам более точно, кто есть истинная причина наших бедствий. В книге Иеремии (2, 17-19) мы читаем: Не причинил ли ты себе это тем, что оставил Господа Бога твоего в то время, когда Он путеводил тебя? …Накажет тебя нечестие твое, и отступничество твое обличит тебя; итак познай и размысли, как худо и горько то, что ты оставил Господа Бога твоего и страха Моего нет в тебе, говорит Господь Бог Саваоф.
      Вообще, Св. Писание говорит на нашем языке, на языке, который мы понимаем в нашем падшем состоянии. Как говорит св. Григорий Богослов, «в соответствии с нашим собственным пониманием мы дали наши определения Богу» [ ]. А св. Иоанн Дамаскин поясняет далее, что сказанное в Св. Писании «о Боге телесным образом говорится символически… имеет некоторый сокровенный смысл, посредством того, что свойственно нашей природе, научающий нас тому, что превышает нашу природу» [ ].
 

XIII

      Тем не менее, следует признать, что наказания, посылаемые нам Богом, все же существуют (точнее сказать, это — вред, причиняемый нам диаволом, а Богом лишь попускаемый). Но эти наказания носят, что называется, педагогический характер. Они имеют своей целью наше исправление в этой жизни или, по крайней мере, исправление тех, кто может получить урок на нашем примере и исправиться из страха. Есть также наказания, которые уже не имеют целью чье-либо исправление, а просто пресекают порок, прекращая существование тех, кто его распространяет или передает по наследству, чтобы спасти землю от вечного разложения и полного распада. Таков был случай с Потопом во времена Ноя и случай с разрушением Содома [ ].
      Все эти наказания действуют и имеют свой смысл лишь в нынешнем извращенном порядке вещей; они не простираются за пределы этой тленной жизни. Их цель — исправить то, что можно исправить, изменить наше духовное состояние к лучшему, пока еще можно что-то изменить в этом изменчивом мире. После всеобщего Воскресения уже не может быть никаких изменений. Вечность и неподверженность порче — состояние неизменных вещей. Тогда уже не будет никаких изменений, но лишь развитие в том состоянии, которое было выбрано свободными личностями; вечное и бесконечное развитие, но не изменение. Изменения самого духовного направления уже не будет, не будет возврата.
      Окружающий нас мир изменяется вследствие своей поврежденности. Новые же Небо и Новая Земля, которые Бог сотворит после Второго Пришествия, не будут подвержены тлению, они будут вечны и неизменны. Так что в этом новом мире не может быть исправления. Потому и педагогические наказания больше не понадобятся.
      Любое наказание в вечности, если бы оно исходило от Бога, могло бы быть только актом мести, продиктованным одной лишь ненавистью, без какого-либо благого намерения или цели, а потому неподобающим для благого существа. То есть если мы воспринимаем ад как наказание, исходящее от Бога, то мы должны или допустить, что это совершенно бессмысленное наказание, или признать, что Бог — бесконечно злое существо. Как говорит св. Исаак Сирин, «тот, кто применяет наказания в педагогических целях, чтобы улучшить здоровье, наказывает с любовью, но тот, кто ищет мести, лишен любви. Бог наказывает с любовью, а не защищая Себя; Он хочет возвысить Свой образ (человека), и не гневается на него долго. Эта любовь праведна, и она не изменяется как страстная в самозащиту. Человек, который мудр и праведен — подобен Богу, так как он никогда не наказывает другого в отместку за зло, но только чтобы исправить его, или чтобы другие имели страх» [ ].
      Итак, как мы видим, Бог наказывает, пока есть надежда на исправление. Поэтому вопрос о Божием наказании после всеобщего Воскресения уже не имеет смысла. Ад не есть наказание от Бога, но самоосуждение, приговор самому себе. Как говорит св. Василий Великий, «адские муки не имеют своей причиной Бога, но нас самих» [ ].
 

XIV

      Можно было бы, однако, настаивать, что Священное Писание и Отцы всегда говорят о Боге как о великом Судье, Который в день Последнего Суда наградит тех, кто был послушен Его воле, и накажет ослушавшихся ее (см. 2 Тим. 4, 8).
      Что же это за суд, если понимать его не в человеческом, а в божественном смысле? Что есть суд Божий? Бог есть Истина и Свет. Божий суд — ни что иное, как наше соединение с Истиной и Светом. «Книги» будут раскрыты (ср. Отк. 20, 12). Что это за «книги»? Это наши сердца. Наши сердца будут пронизаны всепроникающим Светом, исходящим от Бога, и тогда обнажится все, что в них сокрыто. Те сердца, в которых будет сокрыта любовь к Богу, увидев божественный Свет, возрадуются. Те же сердца, которые, напротив, таили в себе ненависть к Богу, будут, принимая в себя этот пронизывающий Свет Истины, страдать и мучиться, так как они ненавидели его всю свою жизнь.
      Так что не Божие решение будет определять вечную участь людей, не Божия награда или наказание, но то, что было сокрыто в каждом сердце; то, что было в наших сердцах в течение всей жизни, будет обнажено в день Суда. Это обнаженное состояние — называйте его наградой или наказанием — зависит не от Бога, оно зависит от любви или ненависти, которые царствуют в наших сердцах. В любви заключено блаженство, в ненависти — отчаяние, горечь, мука, печаль, злоба, тревога, смятение, тьма и все прочие внутренние состояния, которые и составляют ад.
      Свет Истины, Божия благодать, то есть божественные энергии, в день Суда, когда уже никто не будет зависеть от тленных условий существования, изольется в одинаковой мере на всех людей. В этом отношении не будет никаких различий. Разница в вечной участи будет зависеть не от Того, Кто дает, но от тех, кто воспринимает. Солнце равномерно, без различия светит и на здоровые, и на больные глаза. Здоровым глазам солнечный свет доставляет радость, с его помощью они ясно видят красоту окружающего их мира. Больным глазам больно от солнечного света, они страдают, хотят спрятаться, — спрятаться от того же света, который доставляет великое наслаждение тем, чьи глаза здоровы.
      Но в вечности избежать божественного Света будет невозможно уже никому. Во время земной жизни такая возможность была. После всеобщего Воскресения, когда все творение будет обновлено, Бог будет везде и во всем. Его любовь, Его Свет будут обнимать все. В мире не будет уже ни одного уголка, не просвещенного Богом, как это было в этой тленной жизни, в царстве князя мира сего [ ]. Царство диавола будет сокрушено всеобщим Воскресением и Бог вновь вступит в совершенное обладание Своим творением [ ]. Любовь облачит все в Свой священный Огонь, который вновь изольется от Престола Божия, словно река, орошающая рай. Но эта же река Любви будет жечь тех, в чьих сердцах ненависть. Потому что Бог наш есть огонь поядающий(Евр. 12, 29). Так, тот же самый огонь, который очищает золото, поедает дерево. Драгоценные металлы блестят в нем как солнце, а мусор сгорает, испуская черный смрадный дым. Одни просветляются, другие меркнут. В одном и том же горниле сталь сияет как солнце и плавится, в то время как глина темнеет и затвердевает…
      Итак, различие — в человеке, не в Боге. Различие это определяется свободным выбором человека, выбором, который Бог уважает. Божий суд — это обнажение той сокровенной реальности, которую представляет собой человек.
 

XV

      Так, св. Макарий Великий пишет: «И подобно тому как царство тьмы и грех сокрыты в душе до дня Воскресения, когда и тела грешников облекутся в тьму, которая сейчас таится в их душах, также и Царство Света, божественный образ, Сам Иисус Христос, таинственно освящающие души святых, в которых они царствуют уже в этом веке, скрыты от внешних глаз… до дня Воскресения; но тогда и тела святых облекутся в одеяние Света Господня, который сейчас таится в их душах; и тело будет царствовать вместе с душой, получившей в наследие Царство Христа, упокоевающейся и просвещаемой вечным Светом» [ ].
      Св. Симеон Новый Богослов говорит, что не то зачтется человеку, что он делает, а то, кто он есть: подобен ли он Иисусу Христу, Господу нашему, или же совершенно отличен от Него. Он говорит: «В будущей жизни христианин не будет испытываем на предмет того, отрекся ли он от всего мира ради любви Христовой, или раздал ли он свое имущество бедным, воздерживался ли он и соблюдал ли пост накануне праздников, или молился ли он, сокрушался ли и оплакивал ли свои грехи, или делал ли он что-либо еще доброе в своей жизни, но он будет тщательно испытан, имеет ли он со Христом сходство такое, как сын со своим отцом» [ ].
      Св. Петр Дамаскин пишет: «Мы все в равной мере получаем божественное благословение. Но некоторые из нас, принимая огонь Божий, то есть Его слово, становятся мягкими как пчелиный воск, в то время как другие подобно глине каменеют. Если мы не желаем принимать Бога, Он не принуждает никого из нас, но подобно солнцу Он посылает Свои лучи и освещает весь мир, и тот, кто хочет Его созерцать, созерцает, того же, кто не хочет созерцать Его, Он не принуждает к этому. Так что никто не несет ответственность за недостаток света, кроме тех, кто не хочет им обладать. Бог создал солнце и глаз, а видеть или не видеть солнечный свет, человек свободно решает сам. То же самое справедливо и в данном случае. Бог всем посылает свет знания, словно солнечные лучи; вместе с тем Он дает всем нам и дар веры, словно глаз. Тот, кто хочет получить знание через веру, поддерживает ее собственными трудами, мы же говорим, что Бог благоволит ему, дает ему знание и силу» [ ].
 

XVI

      Я думаю, что мы пришли к правильному пониманию того, что есть вечный ад и что есть вечный рай, и кто в действительности несет ответственность за это разделение.
      На иконе Последнего Суда мы видим нашего Господа Иисуса Христа восседающим на троне. Справа от Него — Его друзья, благословенные мужи и жены, жившие по закону Его любви. Слева от Него мы видим Его врагов — всех, кто прожил свою жизнь в ненависти к Нему, хотя многие из них были внешне благочестивы и благоговейны. А посреди — истекающая из трона и разделяющая первых и вторых огненная река.
      Что есть эта огненная река? Есть ли это орудие мучения? Есть ли это сила возмездия, исходящая от Бога, чтобы сокрушить Его врагов? Нет, ничего подобного. Эта огненная река — та самая река, которая истекала из Эдема, чтобы орошать рай (см. Быт. 2, 10). Это река благодати Божией, которая от начала орошала святых Божиих. То есть это поток Божией Любви, изливающийся на Его создания.
      Любовь есть огонь (каждый, кто любил, знает это). Бог есть Любовь, и в этом смысле Он есть Огонь. Огонь попаляет всех тех, которые не являются огнем, и делает сияющими тех, кто сами есть огонь (ср. Евр. 12, 29). Бог множество раз являлся в виде огня: Аврааму, Моисею в горящем кусте, израильскому народу, когда указывал ему путь в пустыне в виде огненного столпа, когда покрывал скинию Своей славой в виде сияющего облака (Исх. 40, 28-32), и когда проливал огонь на вершину горы Синай. Бог был явлен как пресветлый огонь и на горе Преображения. Сам Он сказал: Я пришел послать огонь на землю(Лк. 12, 49), то есть, можно сказать, любовь, ибо, как говорит св. Иоанн Лествичник, «любовь — источник духовного огня» [ ].
      Святой Дух сошел на головы апостолов в виде огненных языков. Двое из апостолов после того, как Христос явился им, признались: Не горело ли сердце наше, когда Он разговаривал с нами?Христос сравнивает веру с горящей свечой. Св. Иоанн Предтеча говорит в своей проповеди, что Христос будет крестить людей Святым Духом и огнем. И верно, Господь Сам сказал: Я пришел послать огонь на землю, и как Я хочу, чтобы он уже возгорелся(Лк. 12, 49-50).
      Действительно, самый ощутимый признак веры — теплота сердца; поэтому говорят о горячей вере или вере, возбуждающей теплоту сердца. И если признак веры — сердечное тепло, признак неверия — холод. «Вы хотите знать, имеет ли человек веру или нет? Если от его глаз, слов, манер исходит тонкое тепло, — будьте уверены, в его сердце живет вера. Если же вы чувствуете холод, исходящий от всего его существа, это означает, что в нем нет веры, что бы он ни говорил. Он может вставать на колени, может смиренно склонять голову, может кротким голосом изрекать поучения, но от всего этого будет исходить только леденящий холод, от которого ваша душа окоченеет» [ ].
      Св. Исаак Сирин говорит, что «рай — это любовь Божия, в которой содержится блаженство всех блаженств», и что «древо жизни — это божественная любовь» [ ]. «Не обманывайте себя, — говорит св. Симеон Новый Богослов, — Бог есть огонь, и когда Он пришел в мир и стал Человеком, огонь этот излился на землю, как Сам Он говорит об этом; этот огонь ищет вещества — то есть нашего благого произволения, чтобы, соединившись с ним, воспламениться; и в тех, в ком этот огонь зажжется, он разгорается в великое пламя, достигающее Небес… это пламя сначала очищает нас от страстей, а затем оно становится в нас пищей, и питьем, и светом, и радостью и делает нас самих светлыми, поскольку мы соединяемся с Его светом» [ ].
      Бог есть любящий огонь, и Он есть любящий огонь для всех — и праведных, и грешных. Однако, различие состоит в том, как сами люди принимают этот огонь любящего Бога. Св. Василий говорит, что «огненный меч был помещен у райских врат, чтобы охранять путь к древу жизни; он был неприступным для неверных, обжигающим их, и, напротив, легко доступным для верных, просвещающим их небесным светом» [ ]. Один и тот же любящий огонь просвещает тех, кто отвечает любовью на любовь, и обжигает тех, кто отвечает на любовь ненавистью. Рай и ад — это одна и та же Божия река, один и тот же огонь божественной любви, который пронизывает всех одной и той же благотворной энергией без различия и недостатка. Одна и та же живительная вода становится вечной жизнью для верных и вечной смертью для неверных; для первых — это источник блаженной жизни, для вторых — вечного удушья, вечных мук; рай для одних и ад для других. Не сочтите это странным. Сын, любящий своего отца, будет счастлив в его объятьях, но если сын ненавидит отца, его объятия станут для него мукой. Для исполненного ненависти человека любовь, изливающаяся на него, уподобляется горящим углям, сыплющимся на его голову.
      «Говорю же, — пишет св. Исаак Сирин, — что мучимые в геенне поражаются бичом любви! И как горько и жестоко это мучение любви! Ибо ощутившие, что погрешили они против любви, терпят мучение большее всякого приводящего в страх мучения; печаль, поражающая сердце за грех против любви, страшнее всякого возможного наказания. Неуместна никому такая мысль, что грешники в геенне лишаются любви Божией. Любовь есть порождение ведения истины, которое (в чем всякий согласен) дается всем вообще. Но любовь силою своею действует двояко: она мучит грешников, как и здесь случается другу терпеть от друга, и веселит собою соблюдших долг свой. И вот, по моему рассуждению, геенское мучение есть раскаяние. Души же горних сынов любовь упоявает своими утехами» [ ].
      Бог есть любовь. И если мы действительно верим в эту истину, мы должны сознавать, что Бог не может ненавидеть, наказывать, мстить. Как говорит авва Аммон, «любовь не может ненавидеть кого бы то ни было, не может осуждать, проклинать, огорчать, испытывать к кому бы то ни было отвращение. Это касается как верного, так и неверного, иноверца, грешника, блудника и вообще всякого нечестивца; более того, истинная любовь сильнее возгорается именно о душах грешников, и немощных в благочестии, и нерадивых, она о них сильнее печалится, и горюет, и сокрушается, она более чем праведникам сочувствует злым и грешным, подражая в том Самому Христу, Который первыми призывал их к Себе, ел с ними и пил. Таким образом показывая, чт отакое есть истинная любовь, Он учил нас, говоря: Будьте благими и милосердными как Отец ваш Небесный, и как Он посылает дождь на добрых и злых и повелевает солнцу светить для праведных и неправедных, также и тот, кто имеет подлинную любовь, всем сострадает и за всех молится» [ ].
 

XVII

      Теперь, если кто-то смущен и не понимает, как это возможно, что любовь Божия распространяется на грешников и тем самым обрекает эти жалкие и несчастные существа геенне огненной, позвольте пояснить это на примере Евангельской притчи о блудном сыне, точнее — на примере его старшего брата (см. Лк. 15; 11-32).
      Разве не имел он участия в состоянии своего отца? Разве не всё в этом состоянии принадлежало и ему? Неужели он был лишен отцовской любви? Не сам ли отец приходил к нему, умоляя принять участие в радостном пире? Что же делало его несчастным, что изнутри сжигало его горечью? Разве кто-то ему в чем-нибудь отказал? Почему же он не радовался возвращению своего брата? Почему не имел он любви ни к отцу, ни к брату? Не собственная ли внутренняя злоба была причиной его несчастья? Разве не из-за нее он оказался в аду? И что был этот ад? Было ли это какое-то удаленное место? Применялись ли там какие-либо орудия пытки? Разве не продолжал он жить в доме своего отца? Что же отделяло его от ликующих домочадцев, если не его собственная ненависть и злоба? Разве отец или хотя бы брат перестали его любить? Не из-за этой ли любви все сильнее ожесточалось его сердце? Не окружающая ли радость печалила его? Разве не пылало его сердце ненавистью и к отцу, и к брату, ненавистью к их взаимной любви?
      Это и есть ад: отрицание любви, плата за любовь ненавистью, огорчение при виде невинной радости, сердечная злоба в ответ на окружающую любовь. Это — вечное состояние всех проклятых.
      Их все горячо любят. Они приглашены на радостный пир. Они могут жить в Царстве Божием, на Новой Земле и Новом Небе. Никто их не изгоняет. Даже если б они и захотели уйти, они не могли бы ни удалиться из этого Нового Творения Божия, ни скрыться от присутствия всепроникающей божественной Любви. Возможно, единственным выходом для них будет укрыться от своих братьев и искать мучительного одиночества, забвения вдали от них. Но скрыться от божественной Любви они не смогут. И что еще мучительнее для них, так это то, что в Новом Творении Бог будет для своих созданий всем.